• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

[1506] Chapter IX. Dr. Bauerstein

[1507] I HAD had no opportunity as yet of passing on Poirot's message to Lawrence. But now, as I strolled out on the lawn, still nursing a grudge against my friend's high-handedness, I saw Lawrence on the croquet lawn, aimlessly knocking a couple of very ancient balls about, with a still more ancient mallet.

[1508] It struck me that it would be a good opportunity to deliver my message. Otherwise, Poirot himself might relieve me of it. It was true that I did not quite gather its purport, but I flattered myself that by Lawrence's reply, and perhaps a little skillful cross-examination on my part, I should soon perceive its significance. Accordingly I accosted him.

[1509] "I've been looking for you," I remarked untruthfully.

[1510] "Have you?"

[1511] "Yes. The truth is, I've got a message for you-from Poirot."

"Yes?"

[1512] "He told me to wait until I was alone with you," I said, dropping my voice significantly, and watching him intently out of the corner of my eye. I have always been rather good at what is called, I believe, creating an atmosphere.

[1513] "Well?"

[1514] There was no change of expression in the dark melancholic face. Had he any idea of what I was about to say?

[1515] "This is the message." I dropped my voice still lower. " 'Find the extra coffee-cup, and you can rest in peace.' "

[1516] "What on earth does he mean?" Lawrence stared at me in quite unaffected astonishment.

[1517] "Don't you know?"

[1518] "Not in the least. Do you?"

[1519] I was compelled to shake my head.

[1520] "What extra coffee-cup?"

"I don't know."

[1521] "He'd better ask Dorcas, or one of the maids, if he wants to know about coffee-cups. It's their business, not mine. I don't know anything about the coffee-cups, except that we've got some that are never used, which are a perfect dream! Old Worcester[42]. You're not a connoisseur, are you, Hastings?"

[1522] I shook my head.

[1523] "You miss a lot. A really perfect bit of old china-it's pure delight to handle it, or even to look at it."

[1524] "Well, what am I to tell Poirot?"

[1525] "Tell him I don't know what he's talking about. It's double Dutch to me."

"All right."

[1526] I was moving off towards the house again when he suddenly called me back.

[1527] "I say, what was the end of that message? Say it over again, will you?"

[1528] " 'Find the extra coffee-cup, and you can rest in peace.' Are you sure you don't know what it means?" I asked him earnestly.

[1529] He shook his head.

[1530] "No," he said musingly, "I don't. I-I wish I did."

[1531] The boom of the gong sounded from the house, and we went in together. Poirot had been asked by John to remain to lunch, and was already seated at the table.

[1532] By tacit consent, all mention of the tragedy was barred. We conversed on the war, and other outside topics. But after the cheese and biscuits had been handed round, and Dorcas had left the room, Poirot suddenly leant forward to Mrs. Cavendish.

[1533] "Pardon me, madame, for recalling unpleasant memories, but I have a little idea"-Poirot's "little ideas" were becoming a perfect byword-"and would like to ask one or two questions."

[1534] "Of me? Certainly."

[1535] "You are too amiable, madame. What I want to ask is this: the door leading into Mrs. Inglethorp's room from that of Mademoiselle Cynthia, it was bolted, you say?"

[1536] "Certainly it was bolted," replied Mary Cavendish, rather surprised. "I said so at the inquest."

[1537] "Bolted?"

"Yes." She looked perplexed.

[1538] "I mean," explained Poirot, "you are sure it was bolted, and not merely locked?"

[1539] "Oh, I see what you mean. No, I don't know. I said bolted, meaning that it was fastened, and I could not open it, but I believe all the doors were found bolted on the inside."

[1540] "Still, as far as you are concerned, the door might equally well have been locked?"

"Oh, yes."

[1541] "You yourself did not happen to notice, madame, when you entered Mrs. Inglethorp's room, whether that door was bolted or not?"

[1542] "I-I believe it was."

"But you did not see it?"

"No. I-never looked."

[1543] "But I did," interrupted Lawrence suddenly. "I happened to notice that it *WAS bolted."

[1544] "Ah, that settles it." And Poirot looked crestfallen.

[1545] I could not help rejoicing that, for once, one of his "little ideas" had come to naught.

[1546] After lunch Poirot begged me to accompany him home. I consented rather stiffly.

[1547] "You are annoyed, is it not so?" he asked anxiously, as we walked through the park.

"Not at all," I said coldly.

[1548] "That is well. That lifts a great load from my mind."

[1549] This was not quite what I had intended. I had hoped that he would have observed the stiffness of my manner. Still, the fervour of his words went towards the appeasing of my just displeasure. I thawed.

[1550] "I gave Lawrence your message," I said.

[1551] "And what did he say? He was entirely puzzled?"

[1552] "Yes. I am quite sure he had no idea of what you meant."

[1553] I had expected Poirot to be disappointed; but, to my surprise, he replied that that was as he had thought, and that he was very glad. My pride forbade me to ask any questions.

[1554] Poirot switched off on another tack.

[1555] "Mademoiselle Cynthia was not at lunch to-day? How was that?"

[1556] "She is at the hospital again. She resumed work to-day."

[1557] "Ah, she is an industrious little demoiselle[43]. And pretty too. She is like pictures I have seen in Italy. I would rather like to see that dispensary of hers. Do you think she would show it to me?"

[1558] "I am sure she would be delighted. It's an interesting little place."

[1559] "Does she go there every day?"

[1560] "She has all Wednesdays off, and comes back to lunch on Saturdays. Those are her only times off."

[1561] "I will remember. Women are doing great work nowadays, and Mademoiselle Cynthia is clever-oh, yes, she has brains, that little one."

[1562] "Yes. I believe she has passed quite a stiff exam."

[1563] "Without doubt. After all, it is very responsible work. I suppose they have very strong poisons there?"

[1564] "Yes, she showed them to us. They are kept locked up in a little cupboard. I believe they have to be very careful. They always take out the key before leaving the room."

[1565] "Indeed. It is near the window, this cupboard?"

[1566] "No, right the other side of the room. Why?"

[1567] Poirot shrugged his shoulders.

[1568] "I wondered. That is all. Will you come in?"

We had reached the cottage.

[1569] "No. I think I'll be getting back. I shall go round the long way through the woods."

[1570] The woods round Styles were very beautiful. After the walk across the open park, it was pleasant to saunter lazily through the cool glades. There was hardly a breath of wind, the very chirp of the birds was faint and subdued. I strolled on a little way, and finally flung myself down at the foot of a grand old beech-tree. My thoughts of mankind were kindly and charitable. I even forgave Poirot for his absurd secrecy. In fact, I was at peace with the world. Then I yawned.

[1571] I thought about the crime, and it struck me as being very unreal and far off.

I yawned again.

[1572] Probably, I thought, it really never happened. Of course, it was all a bad dream. The truth of the matter was that it was Lawrence who had murdered Alfred Inglethorp with a croquet mallet. But it was absurd of John to make such a fuss about it, and to go shouting out: "I tell you I won't have it!"

[1573] I woke up with a start.

[1574] At once I realized that I was in a very awkward predicament. For, about twelve feet away from me, John and Mary Cavendish were standing facing each other, and they were evidently quarrelling. And, quite as evidently, they were unaware of my vicinity, for before I could move or speak John repeated the words which had aroused me from my dream.

[1575] "I tell you, Mary, I won't have it."

[1576] Mary's voice came, cool and liquid:

"Have *YOU any right to criticize my actions?"

[1577] "It will be the talk of the village! My mother was only buried on Saturday, and here you are gadding about with the fellow."

[1578] "Oh," she shrugged her shoulders, "if it is only village gossip that you mind!"

[1579] "But it isn't. I've had enough of the fellow hanging about. He's a Polish Jew, anyway."

[1580] "A tinge of Jewish blood is not a bad thing. It leavens the"-she looked at him-"stolid stupidity of the ordinary Englishman."

[1581] Fire in her eyes, ice in her voice. I did not wonder that the blood rose to John's face in a crimson tide.

"Mary!"

[1582] "Well?" Her tone did not change.

[1583] The pleading died out of his voice.

"Am I to understand that you will continue to see Bauerstein against my express wishes?"

[1584] "If I choose."

[1585] "You defy me?"

[1586] "No, but I deny your right to criticize my actions. Have *YOU no friends of whom I should disapprove?"

John fell back a pace. The colour ebbed slowly from his face.

[1587] "What do you mean?" he said, in an unsteady voice.

[1588] "You see!" said Mary quietly. "You *DO see, don't you, that *YOU have no right to dictate to *ME as to the choice of my friends?"

[1589] John glanced at her pleadingly, a stricken look on his face.

"No right? Have I *NO right, Mary?" he said unsteadily. He stretched out his hands. "Mary--"

[1590] For a moment, I thought she wavered. A softer expression came over her face, then suddenly she turned almost fiercely away.

[1591] "None!"

She was walking away when John sprang after her, and caught her by the arm.

[1592] "Mary"-his voice was very quiet now-"are you in love with this fellow Bauerstein?"

[1593] She hesitated, and suddenly there swept across her face a strange expression, old as the hills, yet with something eternally young about it. So might some Egyptian sphinx have smiled.

[1594] She freed herself quietly from his arm, and spoke over her shoulder.

[1595] "Perhaps," she said; and then swiftly passed out of the little glade, leaving John standing there as though he had been turned to stone.

[1596] Rather ostentatiously, I stepped forward, crackling some dead branches with my feet as I did so. John turned. Luckily, he took it for granted that I had only just come upon the scene.

[1597] "Hullo, Hastings. Have you seen the little fellow safely back to his cottage? Quaint little chap! Is he any good, though, really?"

[1598] "He was considered one of the finest detectives of his day."

[1599] "Oh, well, I suppose there must be something in it, then. What a rotten world it is, though!"

[1600] "You find it so?" I asked.

[1601] "Good Lord, yes! There's this terrible business to start with. Scotland Yard men in and out of the house like a jack-in-the-box![44] Never know where they won't turn up next. Screaming headlines in every paper in the country-damn all journalists, I say! Do you know there was a whole crowd staring in at the lodge gates this morning. Sort of Madame Tussaud's[45] chamber of horrors business that can be seen for nothing. Pretty thick, isn't it?"

[1602] "Cheer up, John!" I said soothingly. "It can't last for ever."

[1603] "Can't it, though? It can last long enough for us never to be able to hold up our heads again."

[1604] "No, no, you're getting morbid on the subject."

[1605] "Enough to make a man morbid, to be stalked by beastly journalists and stared at by gaping moon-faced idiots, wherever he goes! But there's worse than that."

"What?"

[1606] John lowered his voice:

[1607] "Have you ever thought, Hastings-it's a nightmare to me- who did it? I can't help feeling sometimes it must have been an accident. Because-because-who could have done it? Now Inglethorp's out of the way, there's no one else; no one, I mean, except-one of us."

[1608] Yes, indeed, that was nightmare enough for any man! One of us? Yes, surely it must be so, unless____________________

[1609] A new idea suggested itself to my mind. Rapidly, I considered it. The light increased. Poirot's mysterious doings, his hints-they all fitted in. Fool that I was not to have thought of this possibility before, and what a relief for us all.

[1610] "No, John," I said, "it isn't one of us. How could it be?"

[1611] "I know, but, still, who else is there?"

[1612] "Can't you guess?"

"No."

[1613] I looked cautiously round, and lowered my voice.

[1614] "Dr. Bauerstein!" I whispered.

"Impossible!"

[1615] "Not at all."

[1616] "But what earthly interest could he have in my mother's death?"

[1617] "That I don't see," I confessed, "but I'll tell you this: Poirot thinks so."

[1618] "Poirot? Does he? How do you know?"

[1619] I told him of Poirot's intense excitement on hearing that Dr. Bauerstein had been at Styles on the fatal night, and added:

[1620] "He said twice: 'That alters everything.' And I've been thinking. You know Inglethorp said he had put down the coffee in the hall? Well, it was just then that Bauerstein arrived. Isn't it possible that, as Inglethorp brought him through the hall, the doctor dropped something into the coffee in passing?"

[1621] "H'm," said John. "It would have been very risky."

[1622] "Yes, but it was possible."

[1623] "And then, how could he know it was her coffee? No, old fellow, I don't think that will wash."

[1624] But I had remembered something else.

[1625] "You're quite right. That wasn't how it was done. Listen." And I then told him of the coco sample which Poirot had taken to be analysed.

[1626] John interrupted just as I had done.

"But, look here, Bauerstein had had it analysed already?"

[1627] "Yes, yes, that's the point. I didn't see it either until now. Don't you understand? Bauerstein had it analysed-that's just it! If Bauerstein's the murderer, nothing could be simpler than for him to substitute some ordinary coco for his sample, and send that to be tested. And of course they would find no strychnine! But no one would dream of suspecting Bauerstein, or think of taking another sample-except Poirot," I added, with belated recognition.

[1628] "Yes, but what about the bitter taste that coco won't disguise?"

[1629] "Well, we've only his word for that. And there are other possibilities. He's admittedly one of the world's greatest toxicologists--"

[1630] "One of the world's greatest what? Say it again."

[1631] "He knows more about poisons than almost anybody," I explained. "Well, my idea is, that perhaps he's found some way of making strychnine tasteless. Or it may not have been strychnine at all, but some obscure drug no one has ever heard of, which produces much the same symptoms."

[1632] "H'm, yes, that might be," said John. "But look here, how could he have got at the coco? That wasn't downstairs?"

[1633] "No, it wasn't," I admitted reluctantly.

[1634] And then, suddenly, a dreadful possibility flashed through my mind. I hoped and prayed it would not occur to John also. I glanced sideways at him. He was frowning perplexedly, and I drew a deep breath of relief, for the terrible thought that had flashed across my mind was this: that Dr. Bauerstein might have had an accomplice.

[1635] Yet surely it could not be! Surely no woman as beautiful as Mary Cavendish could be a murderess. Yet beautiful women had been known to poison.

[1636] And suddenly I remembered that first conversation at tea on the day of my arrival, and the gleam in her eyes as she had said that poison was a woman's weapon. How agitated she had been on that fatal Tuesday evening! Had Mrs. Inglethorp discovered something between her and Bauerstein, and threatened to tell her husband? Was it to stop that denunciation that the crime had been committed?

[1637] Then I remembered that enigmatical conversation between Poirot and Evelyn Howard. Was this what they had meant? Was this the monstrous possibility that Evelyn had tried not to believe?

[1638] Yes, it all fitted in.

[1639] No wonder Miss Howard had suggested "hushing it up." Now I understood that unfinished sentence of hers: "Emily herself--" And in my heart I agreed with her. Would not Mrs. Inglethorp have preferred to go unavenged rather than have such terrible dishonour fall upon the name of Cavendish.

[1640] "There's another thing," said John suddenly, and the unexpected sound of his voice made me start guiltily. "Something which makes me doubt if what you say can be true."

[1641] "What's that?" I asked, thankful that he had gone away from the subject of how the poison could have been introduced into the coco.

[1642] "Why, the fact that Bauerstein demanded a post-mortem. He needn't have done so. Little Wilkins would have been quite content to let it go at heart disease."

[1643] "Yes," I said doubtfully. "But we don't know. Perhaps he thought it safer in the long run. Some one might have talked afterwards. Then the Home Office might have ordered exhumation. The whole thing would have come out, then, and he would have been in an awkward position, for no one would have believed that a man of his reputation could have been deceived into calling it heart disease."

[1644] "Yes, that's possible," admitted John. "Still," he added, "I'm blest if I can see what his motive could have been."

[1645] I trembled.

[1646] "Look here," I said, "I may be altogether wrong. And, remember, all this is in confidence."

[1647] "Oh, of course-that goes without saying."

[1648] We had walked, as we talked, and now we passed through the little gate into the garden. Voices rose near at hand, for tea was spread out under the sycamore-tree, as it had been on the day of my arrival.

[1649] Cynthia was back from the hospital, and I placed my chair beside her, and told her of Poirot's wish to visit the dispensary.

[1650] "Of course! I'd love him to see it. He'd better come to tea there one day. I must fix it up with him. He's such a dear little man! But he *IS funny. He made me take the brooch out of my tie the other day, and put it in again, because he said it wasn't straight."

I laughed.

[1651] "It's quite a mania with him."

"Yes, isn't it?"

[1652] We were silent for a minute or two, and then, glancing in the direction of Mary Cavendish, and dropping her voice, Cynthia said:

[1653] "Mr. Hastings."

"Yes?"

"After tea, I want to talk to you."

[1654] Her glance at Mary had set me thinking. I fancied that between these two there existed very little sympathy. For the first time, it occurred to me to wonder about the girl's future. Mrs. Inglethorp had made no provisions of any kind for her, but I imagined that John and Mary would probably insist on her making her home with them-at any rate until the end of the war. John, I knew, was very fond of her, and would be sorry to let her go.

[1655] John, who had gone into the house, now reappeared. His good-natured face wore an unaccustomed frown of anger.

[1656] "Confound those detectives! I can't think what they're after! They've been in every room in the house-turning things inside out, and upside down. It really is too bad! I suppose they took advantage of our all being out. I shall go for that fellow Japp, when I next see him!"

[1657] "Lot of Paul Prys[46]," grunted Miss Howard.

[1658] Lawrence opined that they had to make a show of doing something.

Mary Cavendish said nothing.

[1659] After tea, I invited Cynthia to come for a walk, and we sauntered off into the woods together.

[1660] "Well?" I inquired, as soon as we were protected from prying eyes by the leafy screen.

[1661] With a sigh, Cynthia flung herself down, and tossed off her hat. The sunlight, piercing through the branches, turned the auburn of her hair to quivering gold.

[1662] "Mr. Hastings-you are always so kind, and you know such a lot."

[1663] It struck me at this moment that Cynthia was really a very charming girl! Much more charming than Mary, who never said things of that kind.

[1664] "Well?" I asked benignantly, as she hesitated.

[1665] "I want to ask your advice. What shall I do?"

"Do?"

[1666] "Yes. You see, Aunt Emily always told me I should be provided for. I suppose she forgot, or didn't think she was likely to die-anyway, I am *NOT provided for! And I don't know what to do. Do you think I ought to go away from here at once?"

[1667] "Good heavens, no! They don't want to part with you, I'm sure."

[1668] Cynthia hesitated a moment, plucking up the grass with her tiny hands. Then she said: "Mrs. Cavendish does. She hates me."

[1669] "Hates you?" I cried, astonished.

[1670] Cynthia nodded.

"Yes. I don't know why, but she can't bear me; and *HE can't, either."

[1671] "There I know you're wrong," I said warmly. "On the contrary, John is very fond of you."

[1672] "Oh, yes-*JOHN. I meant Lawrence. Not, of course, that I care whether Lawrence hates me or not. Still, it's rather horrid when no one loves you, isn't it?"

[1673] "But they do, Cynthia dear," I said earnestly. "I'm sure you are mistaken. Look, there is John-and Miss Howard-"

[1674] Cynthia nodded rather gloomily. "Yes, John likes me, I think, and of course Evie, for all her gruff ways, wouldn't be unkind to a fly. But Lawrence never speaks to me if he can help it, and Mary can hardly bring herself to be civil to me. She wants Evie to stay on, is begging her to, but she doesn't want me, and-and-I don't know what to do." Suddenly the poor child burst out crying.

[1675] I don't know what possessed me. Her beauty, perhaps, as she sat there, with the sunlight glinting down on her head; perhaps the sense of relief at encountering someone who so obviously could have no connection with the tragedy; perhaps honest pity for her youth and loneliness. Anyway, I leant forward, and taking her little hand, I said awkwardly:

[1676] "Marry me, Cynthia."

[1677] Unwittingly, I had hit upon a sovereign remedy for her tears. She sat up at once, drew her hand away, and said, with some asperity:

[1678] "Don't be silly!"

[1679] I was a little annoyed.

[1680] "I'm not being silly. I am asking you to do me the honour of becoming my wife."

[1681] To my intense surprise, Cynthia burst out laughing, and called me a "funny dear."

[1682] "It's perfectly sweet of you," she said, "but you know you don't want to!"

[1683] "Yes, I do. I've got-"

[1684] "Never mind what you've got. You don't really want to- and I don't either."

[1685] "Well, of course, that settles it," I said stiffly. "But I don't see anything to laugh at. There's nothing funny about a proposal."

[1686] "No, indeed," said Cynthia. "Somebody might accept you next time. Good-bye, you've cheered me up very much."

And, with a final uncontrollable burst of merriment, she vanished through the trees.

[1687] Thinking over the interview, it struck me as being profoundly unsatisfactory.

[1688] It occurred to me suddenly that I would go down to the village, and look up Bauerstein. Somebody ought to be keeping an eye on the fellow. At the same time, it would be wise to allay any suspicions he might have as to his being suspected. I remembered how Poirot had relied on my diplomacy. Accordingly, I went to the little house with the "Apartments" card inserted in the window, where I knew he lodged, and tapped on the door.

[1689] An old woman came and opened it.

[1690] "Good afternoon," I said pleasantly. "Is Dr. Bauerstein in?"

[1691] She stared at me.

[1692] "Haven't you heard?"

"Heard what?"

"About him."

[1693] "What about him?"

"He's took."

"Took? Dead?"

[1694] "No, took by the perlice."

[1695] "By the police!" I gasped. "Do you mean they've arrested him?"

[1696] "Yes, that's it, and-"

[1697] I waited to hear no more, but tore up the village to find Poirot.

Примечания:

1

Агата Кристи

Загадочное происшествие в Стайлзе

15

— К тому же он отвратительный прохвост и пройдоха! — в ярости крикнул Джон. — Должен сказать, Гастингс, что это очень осложнило нашу жизнь. А уж Эви… Вы помните Эви?

— Нет.

16

— О! Наверное, она появилась уже после вашего отъезда. Это помощница моей матери, компаньонка и вообще мастер на все руки! Эви — просто молодчина! Нельзя сказать, чтобы она была особенно молода и красива, но энергии ей не занимать!

150

Глава 2

16 и 17 июля

151

Я прибыл в Стайлз 5 июля. А сейчас приступаю к описанию событий, произошедших 16-го и 17-го числа этого месяца. И для удобства читателя перечислю как можно подробнее события этих дней. Их последовательность была установлена на судебном процессе в результате долгого и утомительного перекрестного допроса.

152

Спустя несколько дней после отъезда Эвлин Ховард я получил от нее письмо, в котором она сообщала, что работает в большом госпитале в Миддлингхэме, промышленном городе, находящемся милях в пятнадцати от нас. Эвлин просила написать ей, если миссис Инглторп проявит желание примириться.

153

Единственной ложкой дегтя в бочке меда моих мирных дней в Стайлз-Корт было странное и, я бы даже сказал, необъяснимое предпочтение, которое миссис Кавендиш отдавала обществу доктора Бауэрштейна. Не могу понять, что Мэри нашла в этом человеке, но она постоянно приглашала его в дом и часто отправлялась с ним на дальние прогулки. Должен признаться, я не в состоянии был увидеть, в чем заключалась его привлекательность.

154

16 июля был понедельник. День выдался суматошный. Днем в субботу прошел благотворительный базар, а вечером того же дня состоялось связанное с этим событием увеселительное мероприятие, на котором миссис Инглторп декламировала военные стихи. Все мы с утра были заняты подготовкой и украшением зала общественного здания деревни, где происходило это торжество. Ленч у нас состоялся очень поздно, потом мы немного отдохнули в саду. Я обратил внимание на то, что поведение Джона было каким-то необычным — он выглядел возбужденным и обеспокоенным.

155

После чая миссис Инглторп пошла немного полежать перед своим вечерним выступлением, а я пригласил Мэри Кавендиш на партию в теннис.

156

Приблизительно без четверти семь нас позвала миссис Инглторп, заявив, что ужин будет раньше обычного, иначе мы можем опоздать. Мы наспех поели, и к концу трапезы машина уже ждала нас у дверей.

157

Вечер прошел с большим успехом. Декламация миссис Инглторп вызвала бурные аплодисменты. Показали также несколько живых картин, в которых принимала участие Цинтия. Она не вернулась с нами в Стайлз, потому что друзья, с которыми девушка участвовала в том представлении, пригласили ее на ужин, а потом оставили у себя ночевать.

158

На следующее утро миссис Инглторп к завтраку не вышла, оставшись в постели, так как чувствовала себя несколько утомленной. Однако около половины первого она появилась — энергичная и оживленная — и утащила меня и Лоуренса с собой на званый ленч.

159

— Такое очаровательное приглашение от миссис Роллстон! Она, знаете ли, сестра леди Тэдминстер. Роллстоны пришли с Вильгельмом Завоевателем. Это одно из наших старейших семейств!

160

Мэри отказалась от приглашения под предлогом ранее назначенной встречи с доктором Бауэрштейном.

161

Ленч прошел очень приятно, а когда мы возвращались назад, Лоуренс предложил проехать через Тэдминстер, что увеличило наш путь примерно на милю, и нанести визит Цинтии в ее госпитальной аптеке. Миссис Инглторп нашла идею отличной, но заходить к Цинтии вместе с нами отказалась, так как ей предстояло еще написать несколько писем. Она высадила нас у госпиталя, предложив вернуться вместе с Цинтией на рессорной двуколке.

162

Привратнику госпиталя мы показались подозрительными, и он задержал нас, пока не появилась Цинтия. В длинном белом халате она выглядела очень свежо и мило. Цинтия торжественно повела нас вверх по лестнице в свое святилище и там представила подруге-фармацевту, личности, внушавшей некий благоговейный страх, которую Цинтия весело называла Нибз.

163

— Сколько склянок! — воскликнул я, оглядывая шкафы небольшой комнаты. — Вы и в самом деле знаете, что в каждой из них?

164

— О-о-ох! Скажите что-нибудь пооригинальнее, — простонала Цинтия. — Каждый, кто сюда приходит, произносит именно это! Мы даже подумываем учредить награду тому, кто, войдя к нам первый раз, не произнесет таких слов! И я знаю ваш следующий вопрос: «Сколько людей вы уже успели отравить?…»

165

Смеясь, я признал, что она права.

166

— Если бы вы только знали, как легко по ошибке отправить кого-нибудь на тот свет, то не стали бы над этим шутить. Давайте лучше пить чай! У нас тут в шкафах есть немало тайных хранилищ. Нет-нет, Лоуренс! Этот шкаф для ядов. Откройте вон тот, большой. Теперь правильно!

167

Чаепитие прошло очень весело, и потом мы помогли Цинтии вымыть чайную посуду. Мы как раз убирали последнюю чайную ложку, когда послышался стук в дверь. Лица Цинтии и Нибз моментально словно одеревенели, замерев в суровой неприступности.

168

— Войдите, — произнесла Цинтия резким, профессиональным тоном.

169

Появилась молоденькая, немного испуганная медсестра с бутылочкой, которую протянула Нибз, но та взмахом руки отослала ее к Цинтии, произнеся при этом довольно загадочную фразу:

1506

Глава 9

Доктор Бауэрштейн

1507

До сих пор мне не представлялось возможности передать Лоуренсу поручение Пуаро. Но сейчас, шагая вдоль газона и растравляя в себе обиду против своеволия моего друга, я увидел на крокетном поле Лоуренса, который лениво гонял несколько старых шаров еще более старым молотком.

1508

Мне показалось, что это подходящий случай передать поручение, а не то, улучив момент, Пуаро сам переговорит с Лоуренсом. Правда, я не понимал смысла этой фразы, но льстил себя надеждой, что по ответу Лоуренса и, может быть, с помощью нескольких умело заданных вопросов смогу разгадать ее значение.

1509

— Я вас искал, — сообщил я, слегка покривив душой.

1510

— В самом деле?

1511

— Да. У меня к вам поручение… от Пуаро.

— Да?

1512

— Он просил, чтобы я выждал момент, когда мы с вами будем одни. — Я значительно понизил голос, краешком глаза внимательно наблюдая за Лоуренсом. По-моему, я всегда умел, что называется, «создавать атмосферу».

1513

— Ну так что же?

1514

Выражение смуглого меланхоличного лица Лоуренса ничуть не изменилось. Имел ли он хоть малейшее представление о том, что я собирался спросить?

1515

— Вот поручение Пуаро! — Я еще больше понизил голос: — «Найдите еще одну кофейную чашку, и можете больше не волноваться».

1516

— И что же это значит? — Лоуренс смотрел на меня с удивлением, но совершенно спокойно.

1517

— Вы не знаете?

1518

— Не имею ни малейшего представления. А вы?

1519

Я вынужден был отрицательно покачать головой.

1520

— Как это — «еще одну кофейную чашку»? Какую чашку? — с недоумением переспросил Лоуренс.

— Не знаю…

1521

— Если Пуаро хочет что-то узнать о кофейных чашках, пусть лучше обратится к Доркас или кому-нибудь из горничных. Мне об этом ничего не известно. Но я знаю, что у нас есть чашки, которыми никогда не пользуются. Настоящая мечта! Старый «вустер»! Вы, Гастингс случайно не знаток?

1522

Я снова покачал головой.

1523

— Много теряете. Прекрасный образец старинного фарфора. Подержать в руках… или даже просто взглянуть на него — истинное наслаждение!

1524

— Ну так что же мне передать Пуаро?

1525

— Скажите ему, что я не понимаю, о чем он говорит. Для меня это сплошная галиматья.

— Хорошо, скажу.

1526

Я уже направился к дому, когда Лоуренс вдруг меня окликнул:

1527

— Послушайте! Что там было сказано в конце? Повторите, пожалуйста!

1528

— «Найдите еще одну кофейную чашку, и можете больше не волноваться». Вы действительно не знаете, что это значит?

1529

Лоуренс покачал головой.

1530

— Нет, — задумчиво произнес он. — Не знаю. Но хотел бы знать.

1531

Донесся звук гонга, и мы вместе вошли в дом. Джон пригласил Пуаро остаться на ленч, и, когда мы появились, мой друг уже сидел за столом.

1532

По молчаливому соглашению все избегали упоминания о происшедшей трагедии. Мы говорили о войне и на всевозможные другие темы. После того как Доркас подала сыр и бисквиты и вышла из комнаты, Пуаро вдруг наклонился к миссис Кавендиш:

1533

— Извините, мадам, что вызываю неприятные воспоминания, но у меня появилась маленькая идея (эти «маленькие идеи» стали у Пуаро истинным присловием!), и я хотел бы задать вам один-два вопроса.

1534

— Мне? Разумеется!

1535

— Вы очень любезны, мадам. Я хочу спросить следующее. Вы говорили, что дверь, ведущая из комнаты мадемуазель Цинтии в спальню миссис Инглторп, была заперта на засов, не так ли?

1536

— Конечно, она была заперта на засов, — ответила несколько удивленная Мэри Кавендиш. — Я так и сказала на дознании.

1537

— Заперта?

— Да. — Она, казалось, была в недоумении.

1538

— Я хочу уточнить, — объяснил Пуаро, — вы уверены, что дверь была на засове, а не просто закрыта?

1539

— О, теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Нет, не знаю. Я сказала «на засове», думая, что она заперта и я не могла ее открыть, но ведь, как выяснилось, все двери были закрыты на засовы изнутри.

1540

— Вы полагали, что эта дверь могла быть на засове?

— О да!

1541

— Но, мадам, когда вы вошли в комнату миссис Инглторп, вы не заметили, была дверь заперта на засов или нет?

1542

— Мне… мне кажется, была…

— Однако сами вы не видели?

— Нет. Я… не посмотрела.

1543

— Я посмотрел, — внезапно перебил их Лоуренс. — И заметил, что дверь была заперта на засов.

1544

— О! Это решает дело! — Пуаро выглядел удрученным.

1545

Я не мог в душе не порадоваться этому. Хоть раз одна из его «маленьких идей» оказалась ничего не стоящей!

1546

После ленча Пуаро попросил меня проводить его домой. Я довольно сухо согласился.

1547

— Вы раздражены, не так ли? — спросил он с беспокойством, когда мы шли через парк.

— Нисколько, — холодно ответил я.

1548

— Вот и хорошо! Вы сняли тяжесть с моей души, — сказал Пуаро.

1549

Это было не совсем то, на что я рассчитывал. Я надеялся, что он обратит внимание на сухость моего тона. Тем не менее теплота его слов смягчила мое справедливое недовольство. Я растаял.

1550

— Мне удалось передать Лоуренсу ваше поручение, — сообщил я.

1551

— И что же он ответил? Был озадачен?

1552

— Да, и я уверен, он понятия не имеет, что вы имели в виду.

1553

Я ожидал, что Пуаро будет разочарован, однако, к моему удивлению, он ответил, что так и думал и очень доволен. Гордость не позволила мне задать ему новые вопросы.

1554

Между тем Пуаро переключился на другую тему:

1555

— Мадемуазель Цинтии сегодня не было на ленче. Почему?

1556

— Она в госпитале. Сегодня Цинтия снова приступила к работе.

1557

— О, трудолюбивая маленькая demoiselle. И к тому же хорошенькая. Она похожа на портреты, которые я видел в Италии. Пожалуй, я не прочь взглянуть на ее аптеку в госпитале. Как вы думаете, она мне ее покажет?

1558

— Уверен, Цинтия будет в восторге. Это любопытное местечко.

1559

— Она ходит туда каждый день?

1560

— Нет, по средам свободна и по субботам приходит домой к ленчу. Это ее единственные выходные.

1561

— Я запомню. Женщины в наше время выполняют важную работу, и мадемуазель Цинтия умна. О да! У этой малышки есть мозги.

1562

— Да. По-моему, она выдержала довольно трудный экзамен.

1563

— Без сомнения. В конце концов, это очень ответственная работа. Полагаю, у них там есть сильные яды?

1564

— Она нам показывала. Их держат закрытыми в маленьком шкафчике. Думаю, что из-за них им приходится быть крайне осторожными. Уходя из комнаты, шкафчик всегда запирают, а ключ уносят с собой.

1565

— Этот шкафчик… он около окна?

1566

— Нет, на противоположной стороне комнаты. Почему вы спросили?

1567

Пуаро пожал плечами:

1568

— Просто поинтересовался. Только и всего.

Мы подошли к коттеджу.

1569

— Вы зайдете? — спросил Пуаро.

— Нет. Пожалуй, вернусь в Стайлз. Пойду длинной дорогой, через лес.

1570

Леса вокруг Стайлза очень красивы. После солнцепека было приятно погрузиться в лесную прохладу. Дыхание ветра здесь едва чувствовалось, а птичий гомон был слаб и приглушен. Побродив немного, я бросился на землю под огромным старым буком. Мысли мои охватывали все человечество, были добры и милосердны. Я даже простил Пуаро его абсурдную скрытность. В общем, я был в ладу со всем мирозданием. И через некоторое время зевнул.

1571

Я вспомнил недавнее преступление, и оно показалось мне далеким, совершенно нереальным.

Я снова зевнул.

1572

Может, подумал я, преступления вовсе не было? Конечно же, это был просто дурной сон! На самом деле это Лоуренс убил Алфреда Инглторпа крокетным молотком. А со стороны Джона было полнейшим абсурдом поднимать из-за этого такой шум и кричать: «Говорю тебе, я этого не потерплю!»

1573

Я вздрогнул и проснулся.

1574

И сразу понял, что оказался в крайне неловком положении: футах в двенадцати от меня Джон и Мэри Кавендиш стояли друг против друга и явно ссорились. Они, по-видимому, не подозревали, что я нахожусь поблизости, так как, прежде чем я успел пошевельнуться или заговорить, Джон повторил слова, которые меня окончательно разбудили:

1575

— Говорю тебе, Мэри, этого я не потерплю!

1576

Послышался голос Мэри, холодный и сдержанный:

— У тебя есть право критиковать мои поступки?

1577

— По деревне пойдут слухи! Только в субботу похоронили мою мать, а ты расхаживаешь повсюду с этим типом.

1578

— О! Если тебя беспокоят только деревенские слухи…

1579

— Не только. Мне надоело, что этот тип вечно здесь околачивается. И вообще он польский еврей.

1580

— Примесь еврейской крови — не так уж и плохо! Это оказывает положительное воздействие… — Мэри помолчала, — на глупость ординарного англичанина.

1581

Ее голос был ледяным. Неудивительно, что Джон взорвался:

— Мэри!

1582

— Да? — Ее тон не изменился.

1583

— Должен ли я так понимать твои слова, что ты по-прежнему будешь встречаться с Бауэрштейном, несмотря на высказанное мною недовольство?

1584

— Если пожелаю.

1585

— Ты бросаешь мне вызов?

1586

— Нет, но я отрицаю твое право критиковать мои поступки. Разве у тебя нет друзей, которых я не одобряю?

1587

— Что ты имеешь в виду? — неуверенно спросил он.

1588

— Вот видишь! — тихо сказала Мэри. — Ты и сам понимаешь, что не имеешь права выбирать мне друзей!

1589

— Не имею права? Я не имею права, Мэри? — произнес он с дрожью в голосе. — Мэри!..

1590

Мне показалось, что на мгновение она заколебалась, но тут же резко воскликнула:

1591

— Никакого! — И пошла прочь.

Джон бросился за ней вслед, и я увидел, что он схватил ее за руку.

1592

— Мэри! — Теперь голос Джона звучал очень тихо. — Ты любишь этого Бауэрштейна?

1593

Она задержалась. Мне показалось, что на ее лице мелькнуло странное выражение, древнее, словно горы, и в то же время вечно юное. Должно быть, так выглядел бы египетский сфинкс, если бы он мог улыбаться.

1594

Мэри тихонько освободилась от руки Джона.

1595

— Возможно, — проговорила она и быстро пересекла небольшую поляну, оставив Джона стоять, словно каменное изваяние.

1596

Я нарочито резко шагнул вперед, так что сухие ветки захрустели у меня под ногами. Джон быстро повернулся. К счастью, он был уверен, что я только что появился.

1597

— Привет, Гастингс! Вы проводили вашего друга до коттеджа? Довольно оригинальный малый! Он и в самом деле стоящий специалист?

1598

— В свое время Пуаро считался одним из лучших детективов.

1599

— Ну что же, должно быть, в нем что-то есть. В каком испорченном мире мы живем!

1600

— Вы так думаете? — спросил я.

1601

— Господи! Ну конечно! Начать хотя бы с этого ужаса в нашем доме… Люди из Скотленд-Ярда появляются и исчезают, как «Джек из коробочки». Никогда не знаешь, когда и где они окажутся в следующий момент. Кричащие заголовки в каждой газете… Черт бы побрал всех журналистов! Вы знаете, сегодня утром целая толпа глазела, стоя у ворот. Будто в «комнате ужасов» у мадам Тюссо, только бесплатно. Ну, что вы на это скажете?!

1602

— Не унывайте, Джон! — попытался я его успокоить. — Это не может продолжаться вечно.

1603

— Говорите — не может, да? Наверное, это будет продолжаться еще достаточно долго, так что мы никогда больше не сможем поднять головы.

1604

— Нет-нет! Вы просто впали в уныние.

1605

— Есть из-за чего! Если со всех сторон подкрадываются чертовы журналисты, куда ни пойдешь, на тебя пялятся идиотские физиономии с круглыми, как луна, лицами и выпученными глазами… И это еще не все! Есть кое-что и похуже.

— Что?

1606

Джон понизил голос:

1607

— Вы когда-нибудь думали, Гастингс, кто это сделал? Для меня это настоящий кошмар! Иногда мне кажется, что произошел несчастный случай. Потому что… потому что… кто мог бы это сделать? Теперь, когда с Алфреда Инглторпа снято обвинение, больше никого нет. Никого… Я хочу сказать… никого… кроме одного из нас.

1608

Да, действительно, настоящий кошмар для любого человека! «Один из нас»? Конечно, выходит так… если только…

1609

У меня появилась новая мысль. Я поспешно обдумал ее. По-моему, что-то прояснялось. Таинственное поведение Пуаро, его намеки — все подходило! Как я был глуп, не подумав об этом раньше, и какое облегчение для всех нас!

1610

— Нет, Джон! — возразил я. — Это не один из нас. Как такое может случиться?

1611

— Согласен, но тогда кто же?

1612

— Вы не догадываетесь?

— Нет.

1613

Я осторожно огляделся вокруг и понизил голос:

1614

— Доктор Бауэрштейн!

— Быть не может!

1615

— Почему?

1616

— Да какой ему смысл в смерти моей матери?

1617

— Мне это неизвестно, — признался я, — но, по-моему, Пуаро думает так же.

1618

— Пуаро? В самом деле? Откуда вы знаете?

1619

Я рассказал ему о сильном волнении Пуаро, когда он узнал, что Бауэрштейн был в Стайлз-Корт в ночь трагедии.

1620

— Он дважды повторил: «Это меняет все!» — добавил я. — И тогда я задумался. Вы помните, Инглторп сказал, что оставил чашку с кофе в холле? Так вот, как раз в это время и появился Бауэрштейн. Разве не может быть, что доктор, проходя мимо, бросил что-то в чашку, когда Инглторп вел его через холл?

1621

— Гм! — произнес Джон. — Это было бы очень рискованно.

1622

— Да, но вполне возможно.

1623

— И потом, — возразил Джон, — откуда он мог знать, что это ее кофе? Нет, старина, неубедительно.

1624

Тут я еще кое-что вспомнил.

1625

— Вы правы. Все было иначе.

И я рассказал ему о какао, которое Пуаро взял для анализа.

1626

— Но послушайте! — перебил меня Джон. — Ведь Бауэрштейн уже делал такой анализ.

1627

— Да-да! В том-то и дело! Я тоже до сих пор этого не понимал… Неужели вы не видите? Бауэрштейн сделал анализ. Это так! Но если он убийца, ничего не могло быть проще, как отослать для анализа обычное какао! И никому, кроме Пуаро, не пришло в голову подозревать Бауэрштейна или взять другую пробу!

1628

— А как же горький вкус стрихнина, который какао не может скрыть?

1629

— Ну, тут у нас есть только его слова. Однако нельзя забывать и другое. Он считается одним из лучших токсикологов…

1630

— Кем? Повторите!

1631

— Одним словом, Бауэрштейн знает о ядах больше, чем кто бы то ни было, — объяснил я. — Так вот, может быть, он нашел какой-нибудь способ сделать стрихнин безвкусным? Или это был вообще не стрихнин, а какой-то неизвестный яд, о котором никто не слышал, но который вызывает почти такие же симптомы.

1632

— Гм… да. Такое может быть, — признал Джон. — Но погодите! Как мог доктор оказаться возле какао? Ведь его не было внизу.

1633

— Не было, — неохотно согласился я.

1634

И тогда в моем мозгу мелькнула ужасная мысль. Я надеялся и молился, чтобы она не появилась также у Джона. Я искоса взглянул на него. Он недоуменно хмурился, и я вздохнул с облегчением. Дело в том, что мне пришло в голову, будто у доктора Бауэрштейна мог быть сообщник.

1635

Нет! Такого не может быть! Такая красивая женщина, как Мэри Кавендиш, не может быть убийцей. Хотя и случалось, что красивые женщины были отравительницами.

1636

Внезапно я припомнил первую беседу за чашкой чаю в день моего появления в Стайлз-Корт и блеск в глазах Мэри Кавендиш, когда она сказала, что яд — женское оружие. А как она была взволнована в тот трагический вечер во вторник! Может быть, миссис Инглторп обнаружила что-то между Мэри и Бауэрштейном и угрожала рассказать ее мужу? Возможно ли, что это преступление было совершено, чтобы помешать разоблачению?

1637

Потом я вспомнил загадочный разговор между Пуаро и Эвлин Ховард. Может, они именно это имели в виду? Может, это и была та чудовищная возможность, в которую Эвлин не хотелось верить?

1638

Да, все подходило.

1639

Неудивительно, что мисс Ховард предложила все замять. Теперь я понял ее незаконченную фразу: «Эмили сама…» В глубине души я согласился с мисс Ховард. Разве сама миссис Инглторп не предпочла бы скорее остаться неотомщенной, чем позволить такому ужасному бесчестию упасть на семью Кавендиш?

1640

— Есть еще одно обстоятельство, заставляющее меня сомневаться в вашем предположении, — вдруг сказал Джон, и неожиданно прозвучавший голос заставил меня вздрогнуть.

1641

— Что именно? — поинтересовался я, довольный тем, что он ушел от вопроса, каким образом яд мог попасть в какао.

1642

— Хотя бы тот факт, что Бауэрштейн потребовал вскрытия. Он мог этого и не делать. Уилкинс был бы вполне удовлетворен, объяснив трагическую кончину нашей матери болезнью сердца.

1643

— Да, — произнес я с сомнением. — Но неизвестно, может, он считал, что в итоге так будет безопаснее. Ведь кто-нибудь мог заговорить об отравлении позднее, и министерство внутренних дел приказало бы провести эксгумацию. Все могло выплыть наружу, и тогда он оказался бы в очень неловком положении, потому что никто бы не поверил, что человек с его репутацией известного специалиста мог совершить такую ошибку и назвать отравление болезнью сердца.

1644

— Да, вполне возможно, — согласился Джон. — И все-таки… Ей-богу, не понимаю, какой тут мог быть мотив?

1645

Я вздрогнул.

1646

— Послушайте! — торопливо проговорил я. — Может быть, я совершенно не прав. И помните, все это абсолютно конфиденциально.

1647

— О, конечно! Само собой разумеется.

1648

Продолжая разговаривать, мы вошли через небольшую калитку в сад. Неподалеку слышались голоса: стол к чаю был накрыт под большим платаном, как в день моего приезда.

1649

Цинтия вернулась из госпиталя. Я поставил мой стул рядом с ней и передал желание Пуаро посетить больничную аптеку.

1650

— Конечно! Я буду рада, если он придет. Лучше пусть приходит к чаю. Надо будет с ним об этом договориться. Он такой славный! Хотя странный и даже немного смешной. На днях Пуаро заставил меня снять и заново переколоть мою брошь. Сказал, что брошь была неровно приколота!

Я засмеялся:

1651

— Это его мания.

— Правда? Интересно.

1652

Минуты две прошли в молчании, а затем, бросив взгляд в сторону Мэри Кавендиш и понизив голос, Цинтия снова обратилась ко мне:

1653

— Мистер Гастингс! После чая мне хотелось бы с вами поговорить.

1654

Ее взгляд в сторону Мэри заставил меня задуматься. Пожалуй, эти две женщины мало симпатизировали друг другу. Впервые мне пришла в голову мысль о будущем девушки. Миссис Инглторп, очевидно, не оставила в ее пользу никакого распоряжения, но я полагал, что Джон и Мэри, скорее всего, будут настаивать, чтобы она пожила с ними. Во всяком случае, до конца войны. Джон, я знаю, симпатизировал Цинтии, ему будет жаль, если она уедет.

1655

Джон, отлучившийся на некоторое время, вернулся к чайному столу, но его обычно добродушное лицо было сердитым.

1656

— Черт бы побрал этих детективов! — возмутился он. — Не могу понять, что им надо? Шарили по всем комнатам, повытаскивали все вещи, перевернули все вверх дном… Просто невероятно! Наверное, воспользовались случаем, что в доме никого не было. Ну, я поговорю с этим Джеппом, когда увижу его в следующий раз!

1657

— Полно, Пол Прай, — проворчала мисс Ховард.

1658

Лоуренс высказался, что детективам приходится делать вид, будто они активно действуют.

Мэри Кавендиш промолчала.

1659

После чая я пригласил Цинтию на прогулку, и мы медленно побрели к лесу.

1660

— Слушаю вас, — сказал я, как только листва скрыла нас от любопытных глаз.

1661

Девушка со вздохом опустилась на траву и сбросила шляпку. Солнечный свет, пронизывая листву, превратил ее золотисто-каштановые волосы в колышущееся от дыхания ветерка живое золото.

1662

— Мистер Гастингс, — начала она, — вы всегда так добры и так много знаете…

1663

В этот момент у меня мелькнула ошеломляющая мысль, что Цинтия — очаровательное создание, намного очаровательнее Мэри, которая никогда не говорила мне ничего подобного.

1664

— Итак! — крайне благожелательно подтолкнул я ее, видя, что она колеблется.

1665

— Хочу попросить у вас совета. Я не знаю, что мне делать.

— Что делать?

1666

— Да. Видите ли, тетя Эмили всегда говорила, что она меня обеспечит. Полагаю, она забыла или не думала, что может умереть. Во всяком случае, не обеспечила меня и не оставила на мой счет никаких распоряжений. Теперь я просто не знаю, что мне делать. Как вы думаете, я сразу должна отсюда уехать?

1667

— Господи, конечно, нет! Кавендиши не захотят расстаться с вами. Я в этом уверен.

1668

Цинтия заколебалась, потом какое-то время сидела молча, вырывая траву маленькими руками.

— Миссис Кавендиш захочет от меня избавиться, — произнесла она наконец. — Мэри меня ненавидит.

1669

— Ненавидит? — удивился я.

1670

Цинтия кивнула:

— Да. Не знаю почему, но она меня терпеть не может. И он тоже.

1671

— Ну, тут я точно знаю, что вы не правы, — тепло возразил я. — Напротив, Джон вам очень симпатизирует.

1672

— О да… Джон! Но я не его имела в виду. Я говорю о Лоуренсе. Мне, конечно, безразлично, ненавидит он меня или нет, но все-таки это ужасно, когда тебя никто не любит, верно?

1673

— Цинтия, это не так, они вас любят! Уверен, вы ошибаетесь. Послушайте, и Джон, и мисс Ховард…

1674

Цинтия с мрачным видом кивнула:

— Да, пожалуй, Джону я нравлюсь. И, конечно, Эви. Несмотря на ее грубоватые манеры, она и мухи не обидит. Но вот Лоуренс почти никогда со мной не говорит, а Мэри с трудом заставляет себя быть любезной. Мэри хочет, чтобы Эви осталась, даже упрашивает ее, а меня нет, и я… и я не знаю, что мне делать.

Бедный ребенок вдруг расплакался…

1675

Не знаю, что на меня вдруг нашло? Может, подействовала красота Цинтии и золото ее волос? Или радость от общения с человеком, который явно не мог быть связан с преступлением? А возможно, просто искреннее сочувствие к ее юности и одиночеству? Как бы то ни было, я наклонился вперед и, взяв ее маленькую руку, неловко проговорил:

1676

— Цинтия, выходите за меня замуж!

1677

Совершенно случайно я нашел верное средство от ее слез. Она сразу выпрямилась, отняла руку и резко отрезала:

1678

— Не говорите глупостей!

1679

Мне стало досадно.

1680

— При чем тут глупость? Я прошу вас оказать мне честь и стать моей женой.

1681

К моему полнейшему изумлению, Цинтия неожиданно рассмеялась и назвала меня «милым чудаком».

1682

— Право, это очень славно с вашей стороны, — заявила она, — но на самом деле вы этого не хотите.

1683

— Нет, хочу. У меня есть…

1684

— Неважно, что у вас есть. Вы этого не хотите… и я тоже.

1685

— Ну, это, разумеется, решает дело, — холодно заметил я. — Только не вижу ничего смешного в том, что я сделал вам предложение.

1686

— Да, конечно, — согласилась Цинтия. — И в следующий раз кто-нибудь, может быть, примет ваше предложение. До свидания! Вы очень меня утешили и подняли мне настроение. — И, снова разразившись неудержимым взрывом смеха, она исчезла среди деревьев.

1687

Возвращаясь мысленно к нашему разговору, я нашел его крайне неудовлетворительным.

1688

И вдруг решил пойти в деревню, поискать Бауэрштейна. Должен же кто-нибудь следить за этим типом! В то же время было бы разумным рассеять подозрения, которые могли у него возникнуть. Я вспомнил, что Пуаро всегда полагался на мою дипломатичность.

Я подошел к небольшому дому, в окне которого было выставлено объявление: «Меблированные комнаты». Мне было известно, что доктор Бауэрштейн живет здесь, и я постучал.

1689

Дверь открыла старая женщина.

1690

— Добрый день, — любезно поздоровался я. — Доктор Бауэрштейн у себя?

1691

Она удивленно смотрела на меня:

1692

— Разве вы не слышали?

— Не слышал о чем?

— О нем.

1693

— Что — о нем?

— Его взяли.

— Взяли? Он умер?

1694

— Нет, его взяла полиция.

1695

— Полиция?! — У меня перехватило дыхание. — Вы хотите сказать, что его арестовали?

1696

— Да, вот именно. И…

1697

Я не стал слушать и бросился на поиски Пуаро.

4

«Ллойд» — ассоциация страховщиков, занимающаяся страхованием преимущественно морских плавающих средств. Создана в Лондоне в 1688 г.

42

«Вустер» — марка фарфора, производившегося в городе Вустер с XVIII в.

43

Барышня (фр.).

44

Игрушечная коробочка с выскакивающей из нее фигуркой.

45

Лондонский музей восковых фигур, названный по имени его основательницы.

46

Пол Прай — человек, сующий нос в чужие дела. Главное действующее лицо в комедии Д. Пула (1786–1872).