Онлайн библиотека PLAM.RU


Бонус: мое эксклюзивное интервью с Ф.Т. Барнумом

Я составил это интервью, тщательно обдумав, какие вопросы мне хотелось бы задать Ф.Т. Барнуму, а потом нашел на них ответы в его книгах и статьях. Если бы не его произведения, написанные больше века назад, мы так и не узнали бы о мыслях и чувствах этого великого человека.

Итак, придвиньте поближе к себе кресло и представьте, что в нем восседает спокойный представительный мужчина с кудрявыми волосами, крупным носом, мерцающими глазами и сияющей, заразительной улыбкой.


Автор. Как мне удалось выяснить, чтобы построить свою бизнес – империю, вы использовали десять арен власти. А в какой мере ваши успехи и богатство были обусловлены простым везением?

Барнум. Везение ни в коем случае нельзя считать основой моего благосостояния; с первых шагов на карьерном пути я все планировал и шел к успеху целенаправленно.


А. В таком случае давайте начнем с самого начала. Когда вы родились?

Б. Впервые я появился на сцене под названием Земля в пятый день июля 1810 года от Рождества Христова. Как только закончился День независимости, отгремели пушечные залпы в честь годовщины нашей страны, рассеялся дым, затихла барабанная дробь и восстановились тишина и порядок, настало время моего дебюта.


А. С чего вы начали свой путь к богатству?

Б. Среди многочисленных способов, которые я использовал, чтобы самостоятельно заработать денег, еще будучи подростком, был такой, как лотерея… Лотерею в те годы поощряли и церковь, и государство. Как сказал один писатель: «Люди играли в лотерею, чтобы отнести выигранные деньги в церковь, где можно было бы молиться против азартных игр».


А. Как я понимаю, дела у вас шли отлично.

Б. Каждый день я продавал билеты на сумму от пятисот до двух тысяч долларов.


А. Просто невероятно! Но потом лотереи были объявлены вне закона, и вы отправились в Нью – Йорк, так?

Б. К тому времени мне стало ясно, что я еще не нашел своего места в деловом мире. Я понял, что у меня отличные способности зарабатывать деньги, равно как и избавляться от них; но своего призвания, уготованного мне судьбой и, как я надеялся, для которого я был создан, еще не нашел. Точнее сказать, на тот момент я еще не понял, что оно состоит в том, чтобы удовлетворять ненасытную потребность человеческой природы – любовь к развлечениям и всяческим надувательствам.


А. Первым «экспонатом», выставленным вами в 1834 году, была Джойс Хет, якобы няня Джорджа Вашингтона. Вам тогда было 24 года, верно?

Б. Правда, до этого я довольно долгое время рисовал в своем воображении, как добьюсь успеха, если только мне удастся привлечь внимание публики.


А. А вы сами верили в то, что этой негритянке 161 год и она поет песни и читает старинные псалмы?

Б. В связи с вашим вопросом встает другой вполне естественный вопрос: если Джойс Хет была самозванкой, то кто научил ее всем этим фокусам? И как получилось, что она так хорошо знала не только старинные псалмы, но и была посвящена в мельчайшие подробности жизни семьи Вашингтонов? На все эти вопросы я, не колеблясь, отвечаю: не знаю. Я ее этому не учил.


А. Но ведь вскрытие показало, что женщине было никак не больше восьмидесяти?

Б. На это я скажу, что, пока Джойс Хет была жива, я лично ни разу не встречался с теми шестью из многих тысяч людей, приходивших посмотреть на нее, которые сомневались в ее возрасте и истории. При этом сотни медиков подтвердили мне, что, по их мнению, заявления негритянки о том, сколько ей лет, вполне соответствовали истине.


А. Что вы чувствовали, выставляя Хет на всеобщее обозрение?

Б. Не стоит и говорить о том, что прежде всего мне нужно было тем или иным способом войти в этот бизнес, и схема проникновения, конечно, была придумана не мной. Мне предстояло найти нечто, что уже некоторое время пользовалось вниманием публики и имело столько поручителей и гарантов своей подлинности, что к тому моменту, как я стал его владельцем, я и сам искренне верил в его достоверность. Таким и было шоу с «няней Вашингтона Джойс Хет», которое впервые представило меня миру как шоумена.


А. Как вам удалось купить музей Скуддера, не заплатив ни цента, в те времена, когда вы едва сводили концы с концами, зарабатывая четыре доллара в неделю составлением текстов рекламных объявлений для Bowery Amphitheater?

Б. Я много раз ходил в этот музей и был очень внимательным посетителем. Со временем я понял – или мне хотелось надеяться на это – что, для того чтобы вновь вдохнуть в него жизнь и превратить в прибыльное заведение, достаточно энергии, такта и широты взглядов. И хотя, возможно, с моей стороны было слишком самонадеянно даже мечтать о том, чтобы выкупить такую ценную собственность, не имея за душой ни цента, – я серьезно нацелился на него, решив добиться своего, если такое вообще было возможно.


А. Что помогло вам превратить музей в столь преуспевающее предприятие?

Б. Когда я начал выплачивать долг его тогдашним владельцам, никто не сомневался, что отныне мне придется отдавать этому делу все свои силы и энергию. Ситуация была из тех, которые называют «пан или пропал». Я должен был либо уложиться в оговоренные сроки, либо музей бы у меня отобрали, собственно, как и все деньги, выплаченные мной к тому моменту.


А. А как вам удалось так быстро возродить и преобразовать музей?

Б. Какой бы ценной ни была коллекция экспонатов, когда я его выкупил, это была лишь основа Американского музея в том виде, в котором его создал я. За то долгое время, пока я был его владельцем, постоянная экспозиция увеличилась больше чем в два раза. В 1842 году я купил и добавил в нее все содержимое музея Пила; в 1850 году была выкуплена большая коллекция Пила в Филадельфии; так, год за годом, я, невзирая на цену, скупал разные интересные экспонаты повсюду, где мне удавалось их отыскать в Америке и Европе.


А. Музей стал любовью всей вашей жизни?

Б. Сначала я просто стремился показывать своим постоянным клиентам как можно больше интересного и нового, и дело было вовсе не в моей щедрости; это был бизнес чистейшей воды. Если посетитель уходит от вас довольным и удовлетворенным зрелищем, это значит, что он придет к вам опять и приведет с собой друзей. Я хотел, чтобы люди заговорили о моем музее…

Это была бы самая лучшая реклама, которую только можно изобрести, и, кстати, единственная, которую я тогда мог себе позволить.


А. Почему вы отдавали предпочтение настойчивой, агрессивной рекламе?

Б. Тогда, да и сегодня, основной способ привлечь внимание публики заключался в том, чтобы развесить повсюду яркие афиши, обещавшие посетителям и зрителям все что угодно, и ничего. Признаюсь, я не стал ломать голову над тем, как стать примером для своих предприимчивых и инициативных сограждан, отыскав какой – то иной путь. Я воспользовался общепринятым способом; и если моя реклама была более настойчивой, тексты – более нахальными, афиши – яркими, иллюстрации – гиперболизированными, а флаги – патриотичными, чем когда музеем управляли другие люди, то это объяснялось не тем, что я был менее щепетилен, а тем, что я действовал энергичнее и умнее и у меня было больше оснований раздавать столь щедрые обещания. И я до сих пор не слышал ни об одном посетителе, ушедшем из моего музея с жалобами на то, что его надули и что он зря потратил свои деньги.


А. Откуда вы черпали идеи?

Б. Зачастую я хватался за представившуюся мне возможность на интуитивном уровне, не обдумав как следует, как именно буду ее использовать, и получалось, что со временем она сама по себе перерастала в нечто служащее достижению моих целей.


А. Не могли бы вы привести пример?

Б. Пожалуйста. Покупая волосатую лошадь, я не имел ни малейшего понятия, что буду с ней делать. Но когда поднялась шумиха вокруг спасения полковника Джона Ч. Фремонта (он заблудился в снегах Скалистых гор), лошадь была выставлена в Нью – Йорке на обозрение публики и широко разрекламирована как самое удивительное животное из всех пойманных во время горной экспедиции этого знаменитого исследователя. А когда люди узнали, что владелец Американского музея и хозяин «волосатой лошади» – одно и то же лицо, обо мне и моем музее заговорили еще больше.


А. Как вы совершенствовали искусство рекламы?

Б. Я постоянно изучал разные способы привлечения внимания публики: как удивить людей, как заставить их говорить о себе. короче говоря, как рассказать миру о том, что у меня есть музей и его стоит посетить.


А. Но как же вы могли дойти до того, чтобы показывать публике подделку, якобы наполовину обезьяну, наполовину рыбу, окрестив ее русалкой с острова Фиджи?

Б. Да будет вам известно, что у меня сохранились чеки Американского музея за четыре недели до того, как в нем была выставлена моя русалка, на общую сумму 1 272 доллара. А за аналогичный период после того, как русалка появилась в экспозиции, было продано билетов на 3 341 доллар и 93 цента.


А. Но это же была подделка?

Б. Если исходить из того, что моя русалка подделка – что, без сомнения, так и было, – то это самый замечательный образец гениальности и бесконечного терпения изготовившего ее мастера из всех, которые мне когда – либо встречались. Но лично меня, по правде говоря, в то время этот вопрос не слишком занимал.


А. Но вы же понимаете, что с подобными действиями согласятся далеко не все?

Б. Мы не можем быть все одинаковыми, но мы все можем и должны делать добро.


А. Однако наверняка найдутся люди, которые скажут, что вы их обманули.

Б. Я не верю в «одурачивание публики», но твердо убежден, что людей первым делом надо привлечь, а потом доставить им удовольствие. Я вовсе не пытаюсь оправдать все сделанное мною на жизненном пути, но точно знаю, что обычно давал людям за их деньги в два раза больше, чем обещал.


А. А почему вы так часто проводили в музее конкурсы детей?

Б. Такие шоу были одновременно популярными и уникальными и отлично окупались с финансовой точки зрения, но главной моей целью было заставить газеты говорить обо мне, то есть еще раз громко заявить миру о моем музее, как я старался делать на протяжении многих лет.


А. Вы проводили и конкурсы домашней птицы?

Б. О да! Восемь тысяч куриц в музее! О Боги! Представляете, что это было за кудахтанье!


А. Но ведь и это тоже ради рекламы музея?

Б. Выставки цветов, собак, домашней птицы – все эти мероприятия проводились в перерывах между экспозициями и были нацелены на то же, что и конкурсы детей, – популяризацию музея.


А. Кстати, о детях… Встреча с крохотным мальчиком, который со временем стал Генералом Томом Тамом, сильно изменила вашу жизнь, да и его тоже, так ведь?

Б. Да. Я очень надеялся на успех этого проекта, однако даже в самых радужных мечтах не мог себе представить, к чему все это приведет; я не мог даже вообразить, что пройдет совсем немного времени – и благодаря этому артисту я лично познакомлюсь с королями, королевами, лордами и людьми пусть и незнатного происхождения, но необычной судьбы; что благодаря моему другу и партнеру обо мне узнает широкая общественность, которая толпой хлынет на мои шоу, а ее денежки рекой потекут в мои сундуки.


А. Опишите Чарльза Страттона – каким он был, когда вы впервые встретились с ним с 1842 году, до того как нарекли его Генералом Томом Тамом и научили разным трюкам?

Б. Высотой не больше шестидесяти сантиметров, весил меньше шести килограммов; это был самый маленький умеющий ходить ребенок из всех виденных мною в жизни. Но он был идеально сложен, с яркими умными глазками, светлыми волосами и румяными щечками; весь его вид говорил об отменном здоровье. Мальчик был чрезвычайно застенчив, но, немного поупрямившись, все же разговорился со мной, и я в ту же секунду понял, что должен получить согласие его родителей и начать показывать это чудо публике.


А. А что говорили о Генерале Томе Таме его соседи в Коннектикуте, когда вы вместе с ним вернулись в штат после трехгодичного путешествия по Европе?

Б. «Когда Чарли жил среди нас, мы никогда не думали о нем как о каком – то феномене, – вспоминал один из жителей родного города Тома Тама, – но теперь, когда за него взялся Барнум, он стал редкой диковинкой и настоящей знаменитостью».


А. Скажите пару слов и о Дженни Линд.

Б. Это случилось в октябре 1849 года: мне в голову пришла идея привезти ее в Америку. Я ни разу не слышал, как она поет, поскольку певица приехала в Лондон только через несколько недель после того, как мы с Генералом Томом Тамом покинули его. Но мне было достаточно ее репутации.


А. Как вы ее рекламировали?

Б. Решив привезти «шведского соловья» к себе на родину, я начал готовить американцев к этому событию, настраивать их на певицу, естественно, прежде всего через прессу. А о том, насколько эффективным оказался мой подход, свидетельствует тот факт, что американская публика помнит о ее гастролях по сей день.


А. А почему вы сами, совершенно добровольно увеличили гонорар Линд?

Б. Во всяком случае, не стоит думать, что решение увеличить ее долю в прибылях было продиктовано исключительно моей щедростью.


А. Что вы имеете в виду?

Б. Просто я убедился, что проект приносит достаточно средств всем его участникам, и при этом почувствовал, что, хотя певица и удовлетворена четким выполнением всех условий контракта, завистники непременно попытаются заронить в ее сознание семена сомнения и недовольства; так что мое решение было скорее политическим; это шаг, призванный предотвратить такую возможность, уничтожить ее в зародыше.


А. Расскажите о вашей сделке с Jerome Clock Company.

Б. Какого же дурака я тогда свалял! Это была большая компания; ее руководство утверждало, что она стоит 587 тысяч долларов. Они обратились ко мне с просьбой о временной помощи в размере 110 тысяч и с треском обанкротились в ту секунду, как только я убрал свою дающую руку., уничтожив заодно и меня. Даже поглотив практически все мое состояние, компания сумела расплатиться только с 12–15 % своих долгов. А в довершение всего она так и не переехала в Восточный Бриджпорт – хотя, если бы не это обещание, я бы не вложил в это гиблое дело ни цента!


А. Вы обанкротились, но не сдались.

Б. Да, тогда для меня настали не лучшие времена, но я не пал духом. Я был уверен, что Бог не оставит меня, а благодаря своей энергии и настойчивости, и если позволит здоровье, я опять встану на ноги; и последовавшие далее события подтвердили, что я оказался прав.


А. Как же вам удавалось переносить такие страшные потери, как пожары или банкротство?

Б. Время течет своим чередом, проблемы приходят и уходят; сегодня ты в кромешной тьме, а завтра над тобой сияет солнце, но где – то наверху, надо всеми нами и нашим миром царят спокойствие и безмятежность. Мы не можем контролировать свою судьбу, но всегда нужно помнить, что из всех невзгод и проблем, встречающихся на нашем пути, из всех радостей и разочарований мы извлекаем полезные уроки и становимся опытнее и мудрее.


А. И какой же урок вы извлекли из того, что ваш Иранистан сгорел дотла, а Jerome Clock Company обанкротилась?

Б. Я научился покорности и смирению, и это был самый важный и великий урок из всех когда – либо полученных мною на жизненном пути. Я нуждался именно в нем, ведь, по сути, все несчастья и невзгоды случались со мной тогда, когда мне больше всего нужно было чему – то научиться.


А. Что вы имеете в виду?

Б.. я смею надеяться на то, что высшие силы учат меня смирению и вере в Провидение и что смирение и вера дают мне в тысячи раз больше спокойствия и истинного счастья, чем можно получить в нашем шумном, полном вражды и трагедий, борьбы и разочарований мире, в котором все и вся поклоняются золотому тельцу.


А. Вы являетесь активным убежденным борцом за трезвый образ жизни. Почему?

Б. Что касается потребления алкогольных напитков, то здесь я побывал по обе стороны баррикад, и знаю, о чем говорю. В период с 1840 по 1848 год я пил, сколько в меня влезало, и гордился своим «винным погребом» больше, чем любым другим своим достоянием. А потом я стал убежденным трезвенником. И у меня нет ни малейшего сомнения в том, что, не сделай я тогда этого, давно лежал бы в могиле.


А. Вы действительно так думаете?

Б. Если бы люди каждое утро набивали карманы холодной вареной картошкой, а потом каждый раз, встречая друга или знакомого, вытаскивали картофелину и откусывали кусок со словами «За твое здоровье, дружище», это, конечно, выглядело бы курьезно, но было бы в тысячу раз разумнее, чем пить за чье – то здоровье яд, коим являются все хмельные напитки.


А. А верно, что, будучи мэром Бриджпорта и занимаясь его развитием, вы предоставили горожанам возможность на льготных условиях выкупать свои дома, если они давали обет воздержания от курения и потребления спиртных напитков?

Б. Это так, и, кстати, моим предложением воспользовались довольно много людей, которые со временем без особых усилий расплатились за свои дома. И я очень сожалею, что многие жители, которые тогда не приняли его в угоду вредным привычкам, так и не стали владельцами уютных гнездышек. А ведь денег, которые они за это время потратили на виски и табак, вполне хватило бы, чтобы сделать дом своей собственностью.


А. Судя по всему, вы действительно готовы помогать людям всегда и во всем. Вы филантроп?

Б. Я, конечно, внедрил в городе ряд довольно дорогостоящих усовершенствований, изначально зная, что эти вложения никогда не окупятся, но очень хотел бы, чтобы вы поняли: как правило, в своей жизни я руководствовался принципом прибыльной филантропии. Я совсем не хочу, чтобы меня считали филантропом в чистом виде. Когда я помогаю тем, кто и сам старается себе помочь, и могу делать это, ничего в конечном счете не теряя, мною движет более мощный стимул; и если я обустраиваю и приукрашиваю свой родной город, благодаря чему мои соседи живут богаче и комфортнее, и при этом еще и получаю прибыль, стимул «трудиться в полную силу» намного сильнее, нежели если бы я за это ничего не получал.


А. Как получилось, что в 1865 году вы занялись политикой?

Б. Я всегда считал, что человек, «не интересующийся политикой», не слишком подходит для жизни в стране, в которой власть находится в руках народа.


А. А почему вы, будучи демократом, приняли предложение стать кандидатом от Республиканской партии?

Б. Я действительно согласился выставить свою кандидатуру в законодательный орган штата Коннектикут от республиканцев – города Фэйрфилд. Я поступил так потому, что считал для себя огромной честью получить право голосовать за предлагаемые тогда изменения в Конституцию Соединенных Штатов, в частности за полную и окончательную отмену рабства на нашей земле.


А. Расскажите теперь о Джамбо.

Б. Джамбо – самый большой африканский слон из всех когда – либо существовавших как в дикой природе, так и в неволе – долгое время был главным экспонатом Королевского зоологического сада в Лондоне. Я часто смотрел на животное с завистью, не надеясь, что оно когда – то может стать моим, ведь я знал, что слон является любимцем королевы Виктории, чьих детей и внуков африканский великан катал на спине, как, впрочем, и еще десятки сотен британских сорванцов. Я и мечтать не мог, что англичане когда – нибудь согласятся его продать.


А. Но предложение о покупке все же сделали?

Б. Да, и через два дня мой агент телеграфом известил меня, что мое предложение – купить Джамбо за 10 тысяч долларов – принято.


А. Как отреагировала на это Европа?

Б. Казалось, Англия сошла с ума. Повсюду были изображения Джамбо, газеты пестрели заголовками «Джамбо – Барнум», о слоне писали рассказы и слагали стихи, Шляпы «Джамбо», воротнички «Джамбо», сигары «Джамбо», галстуки «Джамбо», веера «Джамбо», польки «Джамбо» и т. п. продавались в магазинах и на улицах Лондона и других британских городов десятками тысяч. И все это вызвало немалый резонанс в Соединенных Штатах Америки.


А. Значит, вам не пришлось ни цента расходовать на рекламу? Кстати, а что это за история о том, что, когда настало время покидать Лондон, слон отказался сдвинуться с места?

Б. Мой агент в полном отчаянии отбил мне телеграмму: «Джамбо улегся прямо на улице и ни в какую не встает. Что делать?» Я ответил: «Пусть лежит хоть неделю, если ему так хочется. Это лучшая в мире реклама».


А. Почему вы так редко говорите о своей семье?

Б. Я всегда отделял личные дела от бизнеса. Деловые проблемы и вопросы не должны смешиваться с частной жизнью.


А. Вам почти восемьдесят лет. Что вас сегодня беспокоит; жалеете ли вы о чем – нибудь?

Б. Каждое утро, проснувшись, я удивляюсь и благодарю Бога за то, что опять чувствую себя таким полным сил, что в столь почтенном возрасте у меня ничего не болит и не ноет. Однако я чувствую, что час мой близок, и это нормально. Наш последний час будет намного приятнее, если, невзирая на все совершенные нами ошибки и чувство вины, мы испытываем уверенность в том, что этот мир стал лучше и счастливее благодаря тому, что мы в нем жили.


А. И наконец, не хотели бы вы сказать пару слов моим читателям?

Б. Если хотите быть счастливым, как дитя, доставьте радость какому – нибудь ребенку.


Удивление ребенка – первый шаг к мудрости.

Подрастая, счастливый ребенок обычно становится честным человеком.

Стимулировать в ребенке любознательность и интерес ко всему окружающему – значит засеять золотые семена.

Звание друга детей для меня желаннее, чем звание властелина мира.

Развлечения для детей – то же что полив для цветов.

Тот, кто умеет сделать полезные знания привлекательными для молодежи, заслуживает титула короля мудрецов.

Детский смех – это отзвук божественной музыки.

Благороднейшее из искусств – искусство делать счастливыми других людей.

Здоровый отдых побеждает злые мысли.

Невинные развлечения превращают слезы в радугу.

Придумывающий безобидные увеселения – всеобщий благодетель.

Я утверждаю – как и поэт в своих балладах, – что если бы я знал, как развлечь народ, мне было бы все равно, кто устанавливает для него законы.









Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.