• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Компенсации связаны с контролем. Они прикрывают страх. Мы используем их, чтобы скрыть страх и стыд от самих себя и от других. Это привычные и бессознательные роли и модели поведения, которые защищают нашего Внутреннего Ребенка от угрозы или боли. В детстве для выживания и сохранения здравого рассудка важно было найти способы переносить нападения и травмы. Наши компенсации – это способы Ребенка справляться со всеми агрессивными энергиями, которые вторгались в него. Он научился угождать, отступать, бороться или пытаться контролировать эти агрессивные энергии любым способом, который только мог найти. Он научился этим моделям поведения, наблюдая их у других.

С одной стороны, эти способы нас защищали, но с другой – они заставили нас потерять контакт с самими собой, потому что увели в сторону от собственной природы и существа. Каждый раз, когда мы в компенсации, мы не подлинны, это компромисс, исполнение роли для того, чтобы остаться в безопасности. Но, как правило, мы сами об этом не знаем. Мы не знаем, что реально, а что компенсация, пока снова не переживем все чувства и не придем домой к самим себе.

Я очень рано научился угождать и добиваться результата, которого от меня ожидали. И лишь много позже я осознал, что тот, кого я играл, не был настоящим мной. Я всегда чувствовал, что действую неправильно, но понятия не имел, в чем именно. Мне не с чем было сравнивать. Я не знал, кто я на самом деле. Моя обусловленность научила меня тому, что мое достоинство соответствует тому, что я совершил. Что я сделал, а не кто я такой. Поэтому я вкладывал энергию в достижение и угождение, а более глубокая часть меня оставалась скрытой и отстраненной.

В наши компенсации можно проникнуть, когда с нами случается нечто незаурядное. Когда существование каким-то образом разбивает наш контроль, когда мы теряем любимого человека или страдаем от серьезного отвержения в любви или работе. В такие моменты мы можем проснуться. Я точно не знаю, что в конечном итоге помогло мне начать открывать свою настоящую сущность, но в определенной точке я начал осознавать разницу между тем, что я чувствовал как реальное, и тем, что я чувствовал как ложное. Тогда моя жизнь начала радикально меняться. Мой опыт подсказывает, что чем более мы готовы «открыть глаза», тем менее драматичными будут методы, к которым приходится прибегнуть существованию, чтобы помочь нам вернуться к нашему настоящему существу.

Мы компенсируем бесчисленными способами, бесчисленным множеством ролей и моделей поведения, но у корней всех наших компенсаций стоят действия, которыми наш ребенок научился контролировать свое окружение с наибольшей эффективностью. Я нашел, что способы, которыми мы компенсируем и которым научился наш ребенок, подпадают под четыре основных стиля – угождение/гармонизация, контролирование/опека, борьба/бунт и отступление/уход в себя. Изначально я узнал об этих четырех образцах энергии из книги Карен Хорни, которая заметила, что люди вырабатывают защитные личности в зависимости от того, «двигались ли они к другим», «двигались против других» или «двигались от других», – чтобы компенсировать глубокие страхи.

Давайте исследуем несколько глубже каждый из этих четырех стилей. По мере того, как я описываю каждый стиль, уделите время тому, чтобы рассмотреть, как вы могли использовать этот способ защиты, чтобы сохранить в безопасности своего уязвимого Ребенка.

В этом стиле наш ребенок пытается изнутри смягчить и сгладить угрожающую энергию. Многие из нас были воспитаны в атмосфере, которая была в высокой степени мужской и рациональной, и где давление и подавленный гнев, свойственные такой атмосфере, приводили нас в шок. Теперь мы пытаемся справиться с тревогой, смягчая насильственную энергию. Мы угождаем, чтобы избежать столкновения с кем-то, и боимся его гнева. Наши попытки гармонизировать выражают красивые и естественные желания генерировать любовь и гармонию, но цена, которую мы платим, снова и снова отдавая свою силу, слишком высока.

Угождение вызывает стыд. Оно наносит тяжелый урон нашему достоинству и самоуважению. Я никогда не осознавал, пока не начал работать над собственным стыдом и унижением, насколько был подавленным и обессиленным. Опыт угождающего сыграл важную роль в моем выживании, но это оставило меня с ощущением кастрации и стыда внутри. Я был настолько отождествлен с этой ролью, что не видел, что был не настоящим Я подпирал свою самооценку, думая, что я милый человек. Мы можем обманывать себя, думая, что мы милые, духовные, ненасильственные и любящие, не осознавая ни унижения, которое обычно сопровождает такое поведение, ни обид, которые мы накапливаем внутри.

В этой роли наш испуганный Ребенок справляется с неприемлемой энергией, пытаясь контролировать ее и главенствовать над ней. Вместо того чтобы пугаться опасной энергии, наш Внутренний Ребенок пытается победить ее силой.

Мы контролируем многими способами. Одна из очень распространенных форм – это поведение родителя: заставить кого-то в нас нуждаться и быть от нас зависимым. Другая тирания – попытка «смять» других путем насилия и угрозы, посредством слов, секса, интеллекта – чего угодно, что только работает. Я вижу собственного тирана в моей «праведности», ригидности, склонности к суждению, дисциплине и амбициозности, в накладывании на себя и других тех же высоких стандартов, которые были применены ко мне.

Обиды, которые мы накапливаем, угождая, проигрываются и возвращаются другим, контролируя и тираня их, как только представится возможность. Я помню, что, став штатным врачом больницы, был потрясен тем, как быстро я и мои коллеги, новоиспеченные доктора, научились насильственно обращаться с теми, кто оказался ниже нас на служебной лестнице: студентами, медсестрами, обслуживающим персоналом и особенно с пациентами. Когда я был студентом, меня тоже часто унижали главные и штатные врачи. Теперь у нас появился шанс сравнять счеты. Боль от всех унижений прошлого так или иначе остается и ждет возможности, чтобы отомстить.

Мы проигрываем ту же самую динамику в интимных отношениях. Из-за подавленных обид, оскорблений и ран контролирующий проявляет естественные склонности к лидированию и заботе искаженным образом.

Другой распространенный способ, которым мы научились контролировать, – это стать ментальным. Энергия уходит из тела в голову, где мы чувствуем себя в безопасности, защищенности и держим все под контролем. Мы раскладываем свой опыт по коробочкам, чтобы жизнь не казалась ошеломляющей. Мы думаем, что что-то знаем, но на самом деле это блокирует нас от всякого истинного знания. Я никогда не осознавал, какой коварной может быть такая защита. Цинизм и сарказм, которые часто сопровождают интеллектуальную защиту, могут быть смертоносными.

Мы отгораживаем от себя то, что непостижимо или пугающе. Мы отвергаем это, часто становясь в своей праведности насильственными. Прикрывая огромный страх и подавленный гнев, мы напряженно пытаемся сделать вещи соответствующими нашим умственным конструкциям. Я хорошо это знаю. Это один из главных способов, которым я научился защищаться. Я был свидетелем того, как это использовали оба моих родителя, и думаю, что эта защита более всего характерна для еврейской обусловленности. В ашраме в Индии, где я все еще живу некоторую часть года, есть программа для приехавших первый раз. Часто люди начинают с терапевтических групп и потом работают в том или ином качестве в коммунах. Конкретные группы и рабочие проекты рекомендуются и создаются с целью дать людям то, что им нужнее всего для их эмоционального и духовного роста. Когда я впервые попал туда пятнадцать лет назад, то был полон всевозможных духовных и психологических идей о том, как направлять мой духовный рост. Но группы, предложенные мне, и проекты моего развития были сфокусированы на том, чтобы вывести меня из постоянного думанья. Сам я не осознавал, насколько был ментален, но для других это было очевидно. Я провел четыре года, занимаясь ручным трудом: столярным делом, уборкой, строительством, – совершенно отделенный от всего, что делал в прошлом. Особенно от таких вещей, как терапия или медицина. Время от времени я сопротивлялся и выходил из себя, но где-то внутри знал, что это было именно то, что нужно. Теперь я невероятно благодарен за этот опыт, хотя сам вряд ли создал бы его.

Борец/бунтарь внутри выражает ярость нашего раненого Ребенка, выходя наружу, чтобы бросить вызов любой угрозе, вторжению или насилию. Он всегда говорит: «Нет!» Наш бунтарь дает нам храбрость разбить оковы обусловленности, уловить притворство, отрицание и иллюзию, окружающие нас, и вырваться, наконец разрушив все, что обыденно, вежливо и традиционно.

Но в борьбе и бунте наш гнев бессознателен. Мы теряемся в реакции нападения и защиты, постоянно подозрительные, всегда начеку, боясь подвергнуться насилию и быть непонятыми. Мы становимся импульсивными и приходим к поспешным заключениям, вместо того чтобы уделить время и понять, откуда приходит другой человек. Гнев и реакция становятся способом не чувствовать боль, страх, беспомощность, горе и скорбь в душе. Борец может быть одержим манией противоречия. В таком праведном высокомерии бунтарь начинает отождествляться со своей негативностью. Все превращается в борьбу, и он живет в боксерской стойке, непрерывно предвкушая – и даже создавая – конфликт.

Здоровый аспект этого стиля компенсации состоит в том, что мы соединены с гневом внутри и умеем его выражать. Мы вышли из подавленности, но пока еще не вычистили реактивность и паранойю борца. Это все еще бессознательная часть нашей защиты, и она приносит много изоляции и боли.

Один из самых простых способов защиты испуганного ребенка – просто «улететь», удалиться в собственный мир, отозвав энергию от угрожающего объекта, Я прятался в глубоко скрытое внутреннее убежище, которое всегда было частью меня, сколько я себя помню. Фактически, оно было и остается моим самым глубоким укрытием от страхов выживания. Я называю его своей «пещерой». Я закрылся и научился жить в одиночестве. Я осознаю, что каждый раз, открываясь, я на самом деле выхожу из удобной пещеры, где был один и удобно занимался собственным делом. Когда я впервые начал это осознавать, то заметил, что достаточно малейшего разочарования, чтобы захотелось отступить обратно в свою пещеру. Мои любовные партнеры были разочарованы и приходили в бешенство из-за моих постоянных уходов в себя каждый раз, когда происходило что-то неправильное. Стоит мне почувствовать угрозу, и я практически недостижим. Многие из нас знают, что быть в близких отношениях означает выйти из пространства самоуглубленности, в котором мы совершенно погружены в себя и приходим в ужас от возможности открыться. В этом одиночестве есть некоторая сила, но оно не продуктивно.

Наш «отшельник» несет сильное чувство отступления и безнадежности, которое может быть практически непроницаемым. Уход в себя очень близко связан с невероятным горем, которое мы держим внутри. Но, чтобы почувствовать боль, мы должны отпустить безопасность одиночества, самоуглубленности и безнадежности. До тех пор, пока наша углубленность в себя остается бессознательной компенсацией, она удерживает нас изолированной от наших чувств. Мы «улетаем», приходим в замешательство, удаляемся в фантазии, регрессируем в безответственного ребенка и остаемся отсоединенными от самих себя.

Мы называем самоустраненность «защитой поэта», потому что она защищает поэта внутри каждого из нас, того, кто высоко чувствителен, одинок и интроспективен. Положительный аспект этой защиты состоит в громадной энергии, которая иначе могла бы быть потраченной на попытки гармонизировать, бороться или контролировать вместо творчества и интроспекции. Но «отшельники» могут быть также чрезвычайно обеднены эмоционально, сами того не зная, и нагромождать бессознательный гнев за прошлые оскорбления их достоинства.

Как Внутренний Ребенок научился защищаться:

1) угождение – попытка смягчить энергию;

2) контроль – попытка контролировать энергию;

3) борьба – попытка победить энергию;

4) уход в себя – уход от энергии.

Наши компенсации – это не только привычные бессознательные образцы поведения. Компенсации формируют систему верований, основанную на недостатке любви и поддержки в детстве. Эта система похожа на фильм, который прокручивается у нас в голове и определяет то, как мы видим и чувствуем окружающий мир. Например, угождая, мы верим, что быть прямыми и утверждающими опасно. Контролируя, боимся, что без контроля случится что-то ужасное. Борясь, мы убеждены, что стоим перед выбором: бороться или оказаться под контролем. Когда мы уходим в себя, то не сомневаемся, что мир – слишком нечувствительное место, чтобы в нем долго оставаться. Пока проигрывается этот фильм, мы не видим окружающую жизнь такой, какая она есть. Мы видим ее сквозь призму раненого Ребенка. Образцы и верования, которые мы формируем о жизни, развиваются из первоначальных впечатлений. В бессознательном мы все еще видим мир таким, каким он предстал перед Ребенком, его убеждения укореняют нас в иллюзорном, но негативном и знакомом мироощущении.

Какое-то событие в настоящем может запустить внутри цепную реакцию. Например, кто-то нам говорит слова, которые мы интерпретируем как унизительные. Тотчас же наша стража вскакивает, и мы чувствуем недоверие. Утверждение, было оно правильным или нет, запустило фильм, потому что спровоцировало что-то внутри, что помнит, как были преданы наши невинность и доверие. Теперь мы воспринимаем этого человека как врага. В фильме говорится: «Мне лучше поостеречься; если я откроюсь, мне причинят боль». Или: «Я должен о себе позаботиться, потому что я никому не нужен, и мир – это не дружественное место». Или: «Если я не возьму то, что мне нужно, я никогда этого не получу». Или: «Люди в массе заинтересованы в том, чтобы подавить мое творчество и жизненные энергии, поэтому я должен бороться за то, чего хочу», и так далее. Как только начинается фильм, остановить его трудно, и иногда он продолжается гораздо дольше двух часов.

Естественно, в наших интимных отношениях наши верования все время провоцируются, и защитные механизмы приходят в действие. Словно клавиатура нашего собственного эмоционального компьютера, в которой каждая клавиша запускает собственное негативное убеждение. Наш любовный партнер и близкие друзья все время играют на этой клавиатуре. Они нажимают на кнопку, и нас больше нет, мы закрываемся, защищаемся, уходим в себя, атакуем или принимаем оборонительную позицию. Нужен высокий уровень сознания, чтобы понять, что то, что мы видим, – не то, что есть на самом деле, особенно с кем-то близким. Также нелегко увидеть, что наши верования на самом деле создают ситуацию, в которой кто-то начинает делать именно то, что входит в наш сценарий. Значительную часть времени наши защиты неадекватны, и мы часто используем их даже тогда, когда они не нужны.

Обычно нас выводит из автоматических компенсаций и механизмов именно то, что они причиняют боль. Эти роли изолируют нас и отсекают от сердца, от сердец других и от собственной более глубокой сущности. Угождение унизительно, контроль или непрерывная борьба наносят ущерб сердцу, а отступление в себя постепенно приводит к глубокому отчаянию, депрессии или цинизму. Компенсации ориентируют нас на внешнее и отсекают от самих себя, от того, чтобы найти собственную подлинную красоту. К несчастью, редко бывает, чтобы мы сами отбросили компенсирующие образцы. Обычно существование помогает нам мощным ударом дзэнской палки: нас покидает любимый человек, или происходит несчастный случай, или болезнь.

Чувствуя себя испуганными, нелюбимыми и непонятыми, мы развиваем защитные стили в надежде создать для себя пространство и любовь. Мы разработали их так, чтобы нам не приходилось чувствовать нестерпимую боль нашего детства. Когда мы начинаем находить мужество переживать страхи и боль, компенсации постепенно тают.

За каждой из компенсаций стоит глубокий страх раненого Ребенка. Мы можем сделать их осознанными и вынести на свет, однажды решив исследовать страх без суждения или цензуры. Мы узнаем наши компенсации лучше, наблюдая их в действии и знакомясь с тем, как каждая их них ощущается изнутри. Согласно моему опыту, развить чувствительность в теле – лучший способ их распознавать. Когда мы угождаем кому-то, это сопровождается определенным чувством в теле, которое можно научиться узнавать. Так же происходит и с уходом в себя, контролем или борьбой. Можно наблюдать компенсации в действии в каждой значительной жизненной ситуации. Если компенсирующее поведение неочевидно, спросите любовного партнера или близких друзей – они вам подскажут. Им хорошо видны способы, которыми мы поддерживаем дистанцию, защищаемся, играем в силовые игры. Чтобы компенсации вышли из-за прикрытия, нужны пространство и храбрость. Мы можем начать с того, чтобы осознавать их и ясно для себя выражать. Работа по раскрытию наших защит и компенсаций требует большой решимости и сострадания.

В некотором отношении становится не легче, а труднее, потому что наши защиты и обороны просто становятся более и более тонкими. Проще потеряться в привычных стереотипах поведения, чем копаться в мучительном исцелении раненого Ребенка внутри. Нежелание проникать в компенсации и чувствовать стоящие за ними страх и боль – еще одна точка, в которой распадается большинство интимных отношений. Один или оба партнера не хотят «разбираться в себе». Если мы не решаемся взглянуть на свои «слепые участки», то можем попросить тех, кто нам близок, помочь нам. Мы можем им это позволить.

Определите главных людей в вашей жизни, которые пугают вашего Внутреннего Ребенка. Может быть, у них есть над вами власть, или вы смотрите на них снизу вверх, или они заставляют вас чувствовать себя слабым и неадекватным. Теперь представьте, что один из них сидит перед вами, и задайте себе следующие вопросы. Как вы себя чувствуете, сидя перед ним или перед ней? Как вы себя чувствуете в теле? Что вы чувствуете в отношении самого себя? Что происходит с вашей энергией? Как вы общаетесь с ним или с ней? Судите ли вы себя и пытаетесь ли изменить себя? Теперь определите главного человека в вашей жизни, над которым вы чувствуете собственное превосходство. Снова представьте себе, что вы сидите перед ним, и задайте те же вопросы.

Вы можете делать это упражнение как управляемую медитацию, попросив друга ее вам прочитать.

Закройте глаза и направьте внимание внутрь себя. Настройтесь на дыхание, мягко наблюдая вдох и выдох. Позвольте себе расслабиться и мягко укорениться в своем дыхании, расслабляясь вместе с каждым вдохом и выдохом и позволяя им привести вас вовнутрь. Постепенно и мягко, входя глубже и глубже, более и более расслабляясь...

Теперь представьте себе, что вы сидите в пещере. Эта пещера – защищенное и безопасное место. В этой пещере вы в безопасности, но в изоляции и одиночестве. Никто не может в нее войти. Вы нашли способы быть в пещере творческим, может быть, вы пишете, или рисуете, или играете музыку, делая все, что вам нравится. Смотрите на себя в собственной пещере. Как она выглядит, как она ощущается? Оглядитесь по сторонам. Что привело вас в эту пещеру?

Теперь представьте, что вы подходите к выходу из пещеры и выглядываете наружу. Вы смотрите на мир вне пещеры. Что вы видите? Есть ли там кто-нибудь? Безопасно ли из нее выйти? Теперь представьте себе, что снаружи кто-то есть, и почему-то вас притягивает этот человек. Мягко и осторожно вы выходите.

Вы выходите, ожидая, что вас будут приветствовать с любовью и теплом. Вы хотите, чтобы вас оценили. Вы ребенок, невинный и неуверенный в себе. Вам хочется, чтобы этот человек дал вам признание и одобрение. Вместо этого энергия, с которой вы сталкиваетесь, – жесткая, осуждающая и причиняющая боль. Может быть, этот человек говорит с вами так, что это обижает и унижает вас. Может быть, вы чувствуете, что вас игнорируют. Может быть, этот человек слишком занят, и у него нет для вас времени. Может быть, он говорит вам, что чего-то от вас ожидает.

Позвольте себе почувствовать, что происходит внутри. Как вы чувствуете боль? Она приводит вас в шок? Она приводит вас в гнев? Как вы реагируете на этого человека? Пытаетесь ли смягчить его энергию, стараясь с ним подружиться и добиться любви? Пытаетесь ли сделать ему приятное? Сжимаетесь ли перед жесткостью и гневом, которые, как вы чувствуете, направлены на вас? Втягиваетесь ли обратно в себя, подальше от этой неприемлемой энергии? Боретесь ли в ярости от разочарования и предательства? Уделите время тому, чтобы рассмотреть эти разные отклики.

Теперь представьте, что вы покидаете этого человека или людей и удаляетесь в свою пещеру. Как это чувствуется? Чувствуется ли это иначе, чем раньше? Хочется ли вам снова выйти наружу? Может быть, вы не знаете, что предпочитаете? Останьтесь с этим чувством еще немного. Теперь глубоко вздохните и постепенно возвращайтесь.

Раньше мое понимание привычек и зависимостей было однобоким. Прежде чем я начал внутреннюю работу, мне никогда не приходило в голову, что большая часть моего поведения основана на избежании глубоких чувств страха и боли. Я признавал очевидной зависимостью злоупотребление химическими веществами, но, присмотревшись внимательнее, увидел, что многие модели поведения, которые обычно считаются нормальными, могут на самом деле быть тонкой формой зависимости. Я нахожу это в себе. Все мои действия, от социального общения и осуждения других до переедания сладостей, лишь способы заполнить время и голову, чтобы избежать чувствования. Я чувствую, как часто «разбавляю» свою интенсивность и рассеиваю энергию отвлечениями. Осознание скрытых ран моего Внутреннего Ребенка и того, как трудно получить к ним доступ, изменило понимание многого в моем стиле жизни.

У нас всех есть привычки, которые мы иногда осознаем, иногда – нет. Чтобы совершить путешествие вовнутрь, рано или поздно нам придется исследовать и подружиться с тем, что мы привычно делаем для избежания возникающих иногда чувств боли и страха. Я вижу, что привычки и зависимости – это выбор, который я сознательно или бессознательно делаю, чтобы стать неосознанным и перестать присутствовать в моменте.

В терминах той модели, которую я представил, нас бессознательно привлекают различные образцы поведения, потому что мы хотим избежать вхождения в слой уязвимости. На еще более глубоком уровне мы используем привычки во множестве форм, чтобы избежать чувствования пустоты, с которой нам всем, в конце концов, приходится столкнуться. В свете пути медитации и истины мы избегаем не только страхи и боль, но и ощущения пустой дыры внутри, которая представляет собой промежуток между умом и неумом. Привычки – это отвлечение от страха чувствования этой пустоты.

Уже много было написано о пристрастиях и созависимости. Фактически, работа с созависимостью возникла из исследования причин, по которым люди злоупотребляют химическими веществами. Привыкание является частью нашего защитного слоя, потому что эффективно препятствуют вхождению в средний слой. Фактически, оно действует на самой границе между внешним и средним слоями, между защитой и чувствованием. Оно действует как энергетический барьер, преграждающий страху и боли путь на поверхность из бессознательного.

Согласно моему собственному опыту, не столько боль, сколько страх столкнуться с ранами и пустотой заставляет нас прибегать к защите пристрастий. Мы боимся именно того, с чем нам необходимо столкнуться и что придется пережить. Мы боимся отпустить контроль. Мы удерживаем свою жизнь в перманентном состоянии полузащиты, просто чтобы избежать столкновения лицом к лицу со страхом. Часто участники наших семинаров вздрагивают, когда мы предполагаем, что такие распространенные привычки, как курение, питье кофе и переедание сладостей, бессознательно мотивируются страхами столкновения с чувствами неудовлетворенности, недостойности и пустоты. Так было со мной. Связь между поведением и чувствами, которые мы блокируем, не так очевидна, потому что стала знакомой и привычной. Наши привычки – словно хроническая дымовая завеса между сознательным и бессознательным.

Даже когда мы пытаемся избежать чувствования, у жизни есть свои способы приводить нас в средний слой. Если мы сопротивляемся тому, чему жизнь хочет нас научить, ее уроки становятся очень болезненными. Когда мой близкий друг чуть не разбился на мотоцикле, он осознал, что ему нужно глубже посмотреть на свою жизнь. Рано или поздно более глубокая часть, наше высшее сознание, приведет нас к тому, чтобы заново соединиться с чувствами и энергией. Наши защитные действия являются бессознательными попытками предотвратить свершение этого неизбежного процесса Мягко и сострадательно исследуя наши привычки, мы можем смягчить удар. Привнося в них осознанность и понимание, мы можем подорвать их мощь и привлекательность, потому что стремление к самопознанию внутри нас сильнее страхов.

В некоторых случаях легко определить, в чем состоят наши защиты. Например, они очевидны, если речь идет о хронических злоупотреблениях химическими веществами. Тогда проблема не в том, чтобы открыть, какие чувства скрываются, а в том, чтобы освободиться от зависимости. Но привычки, за которые мы цепляемся в повседневной жизни, тонки и представляют собой небольшие пути, которыми мы рассеиваем энергию и предотвращаем соприкосновение с чувствами внутри. Наш образ самих себя глубоко впечатан в нас, и мы обычно даже не останавливаемся, чтобы изучить, как мы с его помощью избегаем боли. Все стратегии поведения и подходы, за которые мы держимся в целях контроля, – и есть то, что составляет наши тонкие защиты. Чем внимательнее мы смотрим, тем более очевидной становится природа этих видов поведения. Что угодно из того, что мы делаем, даже медитация, может стать способом избежания, а не выведения на поверхность наших глубоких страхов и боли.

Наши пристрастия выкроены согласно нашему темпераменту. Когда чувства или энергия из среднего слоя начинают проникать на поверхность и беспокоить наши защиты и контроль, некоторые из нас в попытке облегчить боль и тревогу выбирают привычки «для внутреннего применения» – потребление только определенной пищи, наркотиков, сахара и так далее. Преобладающей формой защиты может быть структурирование времени с такой одержимостью, чтобы никогда не оставалось времени для чувствования. Пока чувства не становятся очень сильными, непрерывная активность удерживает нас в отвлеченном состоянии, а чувства остаются закопанными. Нас может убаюкивать ощущение собственной важности и важности того, что мы делаем, – привычка к власти и контролю. Власть – словно наркотик, заслоняющий нас от сознания собственной уязвимости. Подобным образом мы можем быть зависимыми от собственного полированного и социального имиджа

Смотря глубже в собственные защитные модели поведения, я открыл, что в моей жизни значительной «спасительной» необходимостью была скорость. Удерживать себя занятым, двигаться быстро, битком набивать день делами, которые нужно сделать. Замедление пугает. Большую часть жизни я был слишком занят и слишком спешил даже для того, чтобы остановиться и посмотреть, уж не зависимость ли это. Западное общество невероятно зависимо от скорости. Западный ум сфокусирован на достижении и прогрессе – на том, чтобы куда-то попасть. Мы можем подкреплять привычку к скорости такими веществами, как кофеин и сахар, но ценности успеха и достижения удерживают ум сфокусированным на «делании», вместо того чтобы «быть», и являются гораздо более предательскими, чем вещества, которые мы принимаем вовнутрь и которые поддерживают нас в состоянии спешки.

Часто тонкие защиты проявляются не в том, что мы делаем, но в том, как мы это делаем Только недавно я научился заниматься любовью так, чтобы это было способом оставаться в соприкосновении и глубокой близости. Я перенес фокус от оргазма на то, чтобы от момента к моменту разделять переживание. Этот подход открыл для меня, что раньше я использовал энергию сексуальности как своего рода наркотик, лишь бы помешать исследованию и раскрытию более глубоких страхов близости и неадекватности. Проникновение за пределы этого пристрастия открыло мне новые безграничные панорамы близости, которой я раньше боялся.

Общий знаменатель у всех привычек состоит в том, что они не дают нам чувствовать себя уязвимыми. Мы бежим из момента, потому что остаться присутствующими значит столкнуться лицом к лицу со страхами. Я каждый вечер слушаю лекции моего мастера, и это помогает мне сонастраиваться с образом жизни, совершенно другим, нежели тот, которому меня учили. Радикально другим... Даже просто «замедлиться» достаточно для того, чтобы почувствовать настоящее мгновение – постепенный процесс расслабления западной обусловленности и интегрирования в жизнь медитации. Это постепенно исцеляет мое зависимое поведение. В прошлом я думал, что, имея достаточно дисциплины, можно прекратить что угодно. Но однажды я обнаружил, что одной из моих величайших защит была сама по себе дисциплина.

Когда я впервые приехал в Индию и встретил моего мастера, я был высоко дисциплинирован и полностью убежден, что если достаточно тяжело работать, то возможно достичь духовной самореализации. Но, вместо того, чтобы посоветовать продолжать напряженный путь, мастер предложил мне противоположное – прекратить всю борьбу и радоваться жизни. Все мои дисциплины были просто способом усиления эго. «Бог, – сказал он, – найдет тебя сам». Услышав это, я был, как громом, поражен. Я увидел, что сама моя борьба с защитами была очередной защитой. Сама по себе дисциплина не может быть лекарством для привычки.

Как исцелить себя от пристрастий? Как найти способ прожить жизнь мягким, но решительным образом? Как не рассеивать своих энергий и оставаться сфокусированным на росте? Чтобы на это ответить, я думаю, нам придется внимательнее посмотреть на то, откуда берутся защитные образцы.

Что стоит за нашими пристрастиями? Почему мы выбираем быть неосознанными?

Наши страхи часто так глубоки и скрыты, что одного намека на то, чтобы позволить им всплыть на поверхность, может быть достаточно, чтобы нам захотелось продолжать прятать этот материал. Чем больше я узнаю о Внутреннем Ребенке, тем яснее вижу, что наши раны могут быть ужасающими. Иногда кажется чудом, что мы вообще находим в себе храбрость с ними справляться. Пристрастия ограждают нас от тревожности и боли. Мы не можем себя подтолкнуть и вынести закопанный материал на поверхность быстрее, чем этого хочет наше существо. Нам следует сталкиваться с самими собой с величайшей чувствительностью и терпением. Наши привычки – один из главных способов, которыми мы удерживаем контроль над всем, что в нас всплывает на поверхность. Никто, кроме нас самих, не может знать, чему мы можем позволить всплыть.

Когда, в конце концов, мы решаем прекратить какую-либо форму зависимого поведения, это вызывает на поверхность подавленные им чувства. Процесс вызывает панику Внутреннего Ребенка и ощущение внутренней пустоты. Может быть, не сразу, но рано или поздно. Поначалу мы полны энтузиазма от того, что совершили шаг к прекращению саморазрушения, и можем наслаждаться некоторым периодом радости. Но настоящие проблемы обычно начинаются через несколько недель. У меня было много друзей, которые избавлялись от привычек, например, бросали курить. Через какое-то время они начинали ощущать скуку от «обделения» себя и чувствовать себя слишком застывшими и структурированными. Любая из этих ситуаций может обратить нас вспять. Лишившись защит, мы становимся гораздо более сырыми. Наша уязвимость оказывается на поверхности.

Мелочи, которые в прошлом мы могли игнорировать, внезапно приводят нас в сильную панику. Панику часто сопровождает раздражительность. Мы становимся более чувствительными к окружающей нас бессознательности, насилию и нечувствительности. Нам легче обнаружить себя жертвой и захотеть сдаться или стать злым на весь мир. Обнажать нашу уязвимость больно. Мы должны действительно хотеть, чтобы она всплыла на поверхность. Принимая во внимание, что наши страхи так интенсивны, я нахожу, что нет простого способа справиться с пристрастиями. Нет простой формулы. Иногда самое творческое и любящее, что мы можем для себя сделать, это просто взять и прекратить. Но в других случаях самым любящим подходом может быть наблюдение зависимого поведения с как можно большей осознанностью.

Недавно я проводил сессию с женщиной, которая страдала оттого, что ее бывший партнер потерял к ней интерес. Он стал несколько противоречивым в своих утверждениях, но говорил, что не хочет ничего, кроме дружбы. Она не могла принять этого. Опустившись до состояния жертвы, она умоляла его о внимании, на которое он был не слишком щедр. (Думаю, большинство из нас в то или иное время были в такой ситуации.) Она чувствовала непреодолимое желание регулярно ему звонить, и он всегда отвергал ее. Она становилась более и более подавленной и критичной к себе. Продолжение этого зависимого поведения не приносило ей ничего хорошего, и никакой ценности не было бы в том, чтобы наблюдать его. Она должна была его прекратить. Продолжая мольбы, она не позволяла себе чувствовать боль. Ее страдание было частью привычки, а не настоящим опытом боли. Ей следовало бы перестать ему звонить и почувствовать все, что происходит внутри.

Часто более чем достаточно наблюдения с осознанностью и продолжения внутренней работы. Одна моя подруга много курит. Она это знает и знает также, что это избавляет от ужаса внутри, но не может бросить. Для нее дисциплинированно бросить курить в этот момент жизни было бы насилием. Сейчас она проделывает интенсивную работу над собой, и на поверхность всплывают многие травмирующие опыты детства При такой решимости расти, скорее всего, привычка отпадет сама собой, когда женщина будет к этому готова

Исцеление любого пристрастия не может по-настоящему начаться, пока мы не начнем принимать, что беспомощны что-нибудь изменить, и не откроем глубинных причин наших моделей поведения. Может быть, нам не удастся изменить каждую из защитных моделей, но мы начнем чувствовать боль. Женщина в вышеприведенном примере, может быть, не сможет перестать звонить бывшему партнеру. Но в ее власти обратиться к боли Ребенка внутри, который так жаждет любви, что заставляет ее унижать себя в попытках добиться признания. У меня есть множество примеров, когда я ловил себя на защищающем поведении, и не было ничего, что я мог сделать, кроме как принять собственную беспомощность.

Второй и связанный с первым источник наших пристрастий происходит от стыда. Внутри нас словно две силы. Одна несет стыд и говорит: «Зачем об этом беспокоиться?», а другая несет искателя истины, подталкивая: «Иди дальше». Мы страдаем от расщепленности. Одна часть нас знает, что есть ценность в стойкости, в заботе о здоровье тела, в умении ценить свое время, в следовании программе роста и работе над собой. Другая часть нас хочет чувствовать себя хорошо прямо сейчас и не хочет поддерживать решимость и фокус.

Стыд лишает нас чувства собственной ценности, тем самым усиливая ту часть нас, в которой нет решимости расти. Он провоцирует глубоко укорененный недостаток доверия к самим себе и к жизни. Если в том, чтобы оставаться в моменте, даже когда это больно, я не нахожу никакой ценности, зачем создавать себе труд? Если я не нахожу никакой ценности в стойкости, то в моменты депрессии и поражения гораздо легче все бросить и двигаться в саморазрушение. Меня стало меньше тянуть к вещам, приносящим мгновенное удовольствие, только когда я начал получать больше энергии оттого, что остаюсь присутствующим.

Стойкость, способность откладывать удовольствие и переносить разочарования приходят, когда мы любимы и умеем доверять себе и собственным творческим энергиям. Если у нас это отнять, мы теряем основу чувства доверия и фокуса Вот некоторые из самых важных посланий, которые мы можем вынести из детства:

1) «Глубина чувствования и позволение эмоциональной боли являются ценными частями жизни, потому что приносят глубину и мудрость»;

2) «Ничто ценное не приходит без усилия и стойкости»;

3) «Жизнь драгоценна. Она предоставляет возможность быть творческим, а также отдавать и принимать любовь».

Меня никогда не учили, что чувствовать боль – ценно. Мне пришлось усвоить это гораздо позже. Но у своих родителей я научился важнейшей вещи: стойкости. Помню, как мой отец часами занимался игрой на флейте и изучением языков многих стран, в которых работал, а моя мать проводила многие часы в скульптурной студии с громадными глыбами мрамора. Я также видел энергию и энтузиазм, с которыми мои родители подходили к жизни. И они заразили меня этой энергией. Я подозреваю, что именно эти уроки оградили меня от тяги к серьезным зависимостям даже в моменты глубокого отчаяния.

Одна из насущных потребностей духовного искателя – найти среду, которая обеспечивает поддержку для роста. Даже при высокой самодисциплине мы не можем расти в одиночестве. Духовные мастера создавали вокруг себя коммуны, чтобы обеспечить целенаправленность, структуру и решимость. Без поддержки мы естественно теряем интенсивность духовной работы, и наши тонкие защиты укрепляются в нас. Среда, сфокусированная на духовном и эмоциональном росте, наполняет смыслом боль и пустоту, приходящую вслед за отказом от компенсаций, сценариев и неосознанных действий. Общество и культура, в которых живет большинство из нас, не только не помогают нам во внутренней работе, но и блокируют ее. Наша душа болеет вместе с душой нашей культуры. Мы выбираем соблазны и пренебрегаем здоровьем и энергией, отдаемся пристрастиям и теряем доверие к духовному процессу. Если мы хотим двигаться от защит к глубине и свободе, то должны возродить стремление к духовному росту. Простая перемена поведения не принесет нам больше осознанности. Если я просто перестану что-то делать, потому что чувствую себя в этом виноватым, или буду очень требовательным к себе, все в конце концов начнется снова.

Мы так зависимы от своих привычек потому, что западная культура потеряла понимание мягкой расслабленной дисциплины духовного роста Некоторые традиции на Востоке сохранили представления о том, что жизнь – это возможность глубже идти в медитацию, что это духовный путь освоения порой трудных и болезненных высших уроков. Так как эта истина не была частью нашего воспитания, то мы и не видим ценности в стойкости и боли. В «Тибетской книге жизни и смерти» Согьяма Ринпоче я был тронут описанием шестилетнего мальчика, который хотел вступить в монастырь и терпеливо, часами ждал снаружи, пока его не позовет мастер.

Стыд заставляет нас искать легких успехов и временных взлетов. Мы ищем возможности быстро уходить от стыда и страхов, минуя прохождение через болезненный процесс их исцеления. Нас привлекает поиск срезания углов. Нам хочется жить во всей нашей подлинности, в расцвете сил и чувств, без переживаний стыда и страха Чтобы этого добиться, мы тянемся к любого рода неразборчивому и зависимому поведению, которое позволяет нам снова почувствовать себя целыми и живыми. Мы отвлекаемся и погружаемся в жизнь, лишенную направленности и интенсивности, которые необходимы для духовного роста

Каждому из нас предстоит найти собственный путь роста. Вероятно, лучшее средство от ограничивающих зависимостей – просто найти того, кто поддержит нас в том, что мы полностью посвятим себя росту и поиску истины. Как бы ни была сильна в нас тенденция к избеганию, как бы ни были привлекательны безразличие и лень, наше стремление к поиску истины сильнее. Погрузиться в процесс внутренней работы – это, наверное, самое здоровое, что мы можем для себя сделать. Все наше существо начинает вибрировать, и тогда зависимое поведение естественным образом отпадает. Это создает свою собственную инерцию. Постепенно мы достигаем уважения к себе.

Есть буддистская история об известном лучнике, который стал учеником Будды. Он начал духовную работу с большой интенсивностью и подвергал себя самой суровой дисциплине, пока не достиг момента, в котором был уже полумертв от постов и аскетических практик. Будда наблюдал, что он делает, и, в конце концов, позвал его к себе. Он попросил ученика вспомнить, как тот натягивал тетиву, когда был лучником. Лучник ответил, что, натягивая тетиву, нужно уловить точный момент, – чтобы было не слишком туго и не слишком слабо. Будда посмотрел на него и сказал, что к духовному путешествию нужно подходить точно таким же образом, то есть чтобы было достаточно туго, чтобы оставаться бдительным, но достаточно слабо, чтобы оставаться расслабленным. «Твоя тетива, – сказал он, – натянута слишком туго».

Каждому из нас нужно научиться правильно натягивать свою тетиву. У некоторых из нас она натянута слишком слабо – мы склонны потакать себе и быть небрежными; у других слишком туго – мы слишком дисциплинированны и серьезны. Например, я в прошлом держал свой лук слишком тугим. Я подходил к своему путешествию с такой дисциплиной и структурой, что юмор и расслабление оказывались во все более длительном отпуске. Потеря чувства юмора – слишком высокая цена за что угодно. Я провел пять лет, вообще не потребляя сахара, кофеина или алкоголя. Я думал, что сексуальную энергию нужно «трансформировать в высшие энергии», и пытался научиться всем возможным техникам, чтобы это сделать. Много лет я ежедневно по много часов занимался йогой и медитацией, полагая, что делать что-то другое значит тратить время впустую. Такой подход также создавал во мне подавление, питал чувство собственной праведности и поддерживал стремление к контролю.

Со временем я все же уставал от контроля и чрезмерной суровости и бросался в другую сторону. Я устраивал «забастовку искателя» и потакал себе во всем, что так интенсивно осуждал раньше. То есть я никогда не был на срединном пути, а постоянно находился то в одной, то в другой крайности. И лишь когда я встретил моего мастера, я осознал, что рост состоит в том, чтобы отпустить контроль. То, что я делал раньше, было созданием напряжения. Я был словно наркоманом в отношении интенсивности работы. И вот пришло время встретиться лицом к лицу со страхами и почувствовать, что же прикрывали мои пристрастия к дисциплине и интенсивности.

Используя медитативный подход в работе с привычками и злоупотреблениями, в центре внимания должно быть не то или другое поведение, а раскрытие его корней, не попытки его изменить, но наблюдение и чувствование того, что за ним стоит. Такой подход может начаться с внимательного и безоценочного рассмотрения стереотипов поведения, посредством которых мы избегаем настоящего мгновения и более глубокого чувствования. Это исследование без давления или суждений. Сценарии глубоко внедрены в нашу психику и прикрывают раны Внутреннего Ребенка, открытию которых оказывает сильное сопротивление наш бессознательный ум.

Вот один из инструментов, который мы используем в работе с привычками: нужно заметить в точности, что именно мы делаем, чтобы уйти из настоящего мгновения, что мы делаем, чтобы избавиться от страхов? И затем применить к этому мягкую и любящую осознанность. Чего мы пытаемся избежать прямо сейчас? Чувствуется ли то, что мы делаем, как бегство, или это творческий подход? Другой инструмент работы – замечать, что происходит, когда определенная ситуация, такая, как отвержение, общий стресс или любого рода разочарование, провоцирует в нас страх или боль. Ведь именно в такие моменты происходит активация нашего зависимого, ограничивающего нашу свободу поведения. Иногда раздражитель не очевиден. Когда наши пристрастия становятся привычными, связь между поведением и тем, чего мы избегаем, может оказаться неотчетливой. Другой способ распознавания пристрастий – замечать, чувствуем ли мы прилив энергии после того, как начали что-либо делать. Обычно нас привлекают определенные модели поведения из-за возможности получить энергию, но вместо того, чтобы придавать нам сил, они могут на самом деле уводить нас прочь от настоящего момента и подлинных переживаний.

Так, когда я начал глубже работать с источником боли и страха Внутреннего Ребенка, мне стало ясно, в каких случаях я блокирую чувствование или энергию.

Я стал задавать себе определенные вопросы, когда мне казалось, что я ловлю себя на защитном поведении. Есть ли во мне страх, тревожность или неуверенность? В чем нуждается в это мгновение мой Внутренний Ребенок? Как я себя поддерживаю?

Мы прибегаем к пристрастиям, чтобы поддержать себя и повысить уровень энергии. Эта потребность может стать очень острой, когда мы переживаем всплеск активности «внутреннего судьи», когда какое-то внешнее событие провоцирует в нас внутренние критические голоса.

Кажется, каждую ситуацию нужно расценивать индивидуально, и нам лучше всего спросить себя, какой способ будет наиболее творческим, чтобы соприкоснуться со стоящими за ней чувствами. Временами нам действительно лучше что-то сделать – переместиться физически, обратиться за помощью к терапевту, изменить место жительства – все, что соответствует обстоятельствам. В других же ситуациях самый творческий и способствующий росту подход – ничего не делать и просто наблюдать.

У всех нас есть защитные привычки. Некоторые из них вреднее для тела, чем другие. Некоторые легко распознать. Пристрастия, которые приемлемы или почитаемы в обществе, – такие как власть, работа, успех, блистательные социальные достижения или располагающий имидж, – часто оказывается труднее всего искоренить. Однако по мере совершения внутренней работы и погружения в медитацию выясняется, что, когда я просто остаюсь присутствующим и иду в чувства, это начинает приносить больше удовольствия и удовлетворенности, чем когда я их старательно избегаю. Согласно моему опыту, избавление от пристрастий происходит именно в этой фазе.