Онлайн библиотека PLAM.RU


empty-line...

12

Горб Шивы

Представь, что обрел ты счастье всего мира. Умножь это счастье на сто, а затем еще раз на сто, и снова на сто — и так, пока не устанешь.

Знай: получившееся количество счастья не сравнится даже с крупицей счастья тех, кто осознал себя частицей Бога и Его слугой.

(Из наставлений, которые духовный учитель дает ученику в день окончания обучения.)

Утром дождь льет как из ведра. Атмосфера отнюдь не вдохновляющая. Мы обсуждаем, стоит ли вообще идти туда. Шестнадцать километров пешком... Я все же очень хочу пойти и заявляю, что готов идти в одиночку. Сам удивляюсь, откуда у меня столько решимости. И вообще, с какой стати идти к храму Шивы? Я же поклоняюсь Кришне.

Позавчера я много читал о величии Шивы. Сам Кришна прославляет его: «Узнай же, Шива, что ты так же дорог Мне, как Мое собственное тело. Всякий, кто пользуется твоей благосклонностью, дорог и Мне. Я даю тебе разрешение пребывать во всех местах Моих любимых развлечений. Ты будешь защитником и хранителем всех Моих святых мест. Любой, кто считает себя Моим преданным, но пренебрегает тобой, просто притворяется, что предан Мне».

Шива постоянно медитирует на Кришну, все его мысли и поступки направлены исключительно на удовлетворение Кришны. Это делает его величайшим преданным и духовным учителем всех живых существ. От него берет начало его собственная ученическая преемственность, в которой все духовные учителя прославляют величие Кришны. По причине своего сверхчеловеческого положения и могущества он обладает почти всеми качествами Кришны. С точки зрения теологии между ними есть лишь небольшая разница. Кришну сравнивают с молоком, а Шиву — с йогуртом, преобразованным молоком. Шива является одной из экспансий Кришны[44] и потому очень тесно связан с Ним. Помимо этого, для моей духовной жизни Шива важен еще и по такой причине: он повелитель ложного «я» и поэтому может помочь преодолеть его. Зачастую ложное «я» изображают в виде ядовитой змеи. Шива носит ядовитых змей как украшения на руках и шее. Почему на руках и шее? Наше ложное «я» проявляет себя в гордо запрокинутой голове и мускулах на руках. Шея носит голову, и потому в ней проявляются интеллект и сила ума, а в плечах заключена физическая сила. Они суть два вида гордости.

Смыслом и целью духовной жизни является преодоление горы ложного «я», которая с незапамятных времен отделяет нас от Кришны. Эта гора состоит из двух сортов гранита — «я» и «мое». Гора эта высокая и неровная. Даже искусным альпинистам не приходило в голову преодолеть ее. Скорее наоборот: все их великие достижения, как, например, восход на Эверест, воздвигали еще более мощную и неприступную гору ложного «я» в их сердцах.

Искусством непривязанности без труда овладевает тот, кто думает: «Я ничего собой не представляю, и здесь нет ничего моего». Живя с таким пониманием, любой сможет взобраться на эту гору ложного «я». Это препятствие будет без труда преодолено, если искать прибежище у Шивы, повелителя ложного «я». Как же могу я пропустить такой шанс и не навестить Шиву в его царстве здесь, на Земле, да еще когда нас отделяет от этого лишь несколько километров?

Все заражаются моей решимостью. Мы надеваем непромокаемые брюки и плащи, будим нашего опытного водителя (он спал в машине) и уже через полчаса едем в Гаурикунд, туда, где кончается дорога.

Мы просим водителя ждать нас в Гаурикунде. Прежде чем начать нелегкий подъем, я покупаю альпинистскую палку с железным наконечником. У меня предчувствие, что она мне понадобится. Еще я покупаю второй плащ и заворачиваю в него мою тряпичную сумку с вещами. Дождь действительно идет сильный.

В городе мы видим много паломников, которые еще не решили, стоит ли им в такую непогоду взбираться на гору. Мы натыкаемся на огромную вереницу мулов, прячущихся от дождя под навесом скал. Некоторые паломники берут мулов напрокат, но мы решаем идти пешком. Вереница мулов кажется бесконечной; примерно полкилометра мы идем мимо них. К моему изумлению, несмотря на наши брюки, многие паломники признают в нас своих духовных соратников и громко приветствуют нас.

Очень скоро мы теряем друг друга, поскольку идем в разном темпе. Узкая тропинка все больше и больше начинает напоминать ручей, и в конце концов на меня течет целая река, коричневая от испражнений мулов. Опускается туман, почти ничего не видно. Холодно. Меня то и дело обгоняют паломники, с недовольным видом восседающие на своих мулах.

Несмотря на плащ, я насквозь промок. Это объясняется тем, что от напряжения я вспотел, а плащ, как оказалось, не пропускает воздуха. Одежда намокла от пота, и от ледяного воздуха я начинаю замерзать. Представить себе что-либо хуже этого очень трудно.

В таком состоянии я иду, радуясь, что купил альпинистскую палку, которая оберегает меня от падения, как вдруг раздаются отчаянные крики. Из тумана навстречу вырывается толпа людей. Они все дружно голосят: «Парват, парват!» («Гора, гора!»). И тут я вижу, как прямо передо мной обрушивается гора. Я вовремя успеваю отпрыгнуть и присоединиться к убегающим.

Многие паломники не отваживаются идти дальше, поворачивают вспять, но я слышу внутренний голос: «Иди дальше, тебя ждет большое благословение. Это паломничество внутрь себя. Ты должен преодолеть эту гору — гору ложного „я“ в своем сердце».

И вот я карабкаюсь по только что обрушившемуся куску горы. Несколько раз я теряю равновесие и падаю. Мне навстречу по тропе шириной в пятнадцать сантиметров идут мулы. Я всякий раз должен пропустить их — ведь здесь они «цари улиц». Только бы не сорваться в пропасть. Эти «каких-то» шестнадцать километров показались мне бесконечными. Наверное, виной всему стены тумана и дождя, которые на протяжении всего пути сопровождали нас.

Наконец-то из тумана выплывают очертания моста, перекинутого через бурлящий горный поток, и за ним я вижу каменный храм Кедаранатхи! Я чувствую себя уставшим и разбитым. Перехожу мост и вступаю в царство Кедаранатхи, и тут происходит нечто, что я могу описать только так: я чувствую удар, наподобие электрического удара, и с этим ударом уходит вся моя усталость и мышечная боль. Быстрыми шагами я направляюсь в храм. Однако стоп! Не могу же я предстать перед Шивой в таком грязном виде...

Храм Кедаранатхи стоит фасадом на юг. За ним возвышается огромная, покрытая снегом гора. На одной из скал позади храма я нахожу пустующую хижину. Скорей туда и освободиться от мокрой одежды! К счастью, у меня есть запасной свитер, который я надеваю вместо рубашки. А вот и чистое дхоти, правда, наполовину мокрое — плащ был «Made in India».

Чтобы внутренне подготовиться, я сажусь под навесом этой хижины и пою «Шива-гиту». Присутствие Шивы очень ясно ощущается.

Но вот и еще одна нелегкая проверка: вокруг меня как по мановению волшебной палочки собирается свора огромных собак, похожих на эскимосских лаек. Я воспринимаю их нападение как атаку ложного «я». Действительно ли они из плоти и крови или это призраки? Хватит ли мне решимости защищаться или я сдамся? Рыча и сверкая зубами, они начинают приближаться ко мне. В свите Шивы тоже есть собаки. Я пытаюсь не обращать на собак внимания и продолжаю декламировать «Шива-гиту». Голос мой дрожит от страха. Вдруг, так же быстро, как появились, они исчезают. Закончив читать «Шива-гиту», я иду в храм. Свою мокрую одежду и обувь я оставляю у местного торговца.

Известно, что изначальный храм Кедаранатхи построили Пандавы, желавшие искупить грехи, которые, по их мнению, они совершили во время битвы на Курукшетре.

После битвы на Курукшетре Пандавы чувствовали себя виновными в гибели многих людей, и они просили Шиву освободить их от последствий этих грехов. Они пришли в Варанаси, надеясь найти там Шиву и получить у него благословение, но Шива знал о тяжести их грехов и потому скрылся в Гималаях. Долго искали его Пандавы и наконец нашли, одетого как брахман. Но Шива снова убежал, на этот раз превратившись в быка. Бхиму, однако, не смутил этот волшебный маскарад, и он схватил быка за хвост, но мощное животное не поддалось и стало погружаться в землю. Горько тогда заплакали Пандавы. Их решимость тронула Шиву, и, прежде чем горб быка утонул в земле, он принял свой изначальный облик. Шива предстал перед Пандавами, прославил их за упорство в достижении цели и даровал им желанные благословения. Затем он наказал им поклоняться ему здесь в образе горба этого быка. Пандавы были вне себя от счастья и построили над этим горбом красивый храм. В этом храме и по сей день поклоняются этому горбу как одному из двенадцати самопроявленных шива-лингамов.

Нынешний храм был перестроен в восьмом веке Шанкарой. Это один из важнейших храмов в Индии.

В радостном расположении духа я захожу в храм, который будет открыт еще около часа до четырехчасового обеденного перерыва. Вначале я вхожу в огромную каменную залу, где стоят древние изваяния Кришны и пяти Пандавов. Разглядываю барельефы Драупади, жены Пандавов, и Кунти, их матери. Перед самим храмом на широком каменном постаменте отдыхает Нанди, бык Шивы, глядя через смежный зал в святилище. В главной храмовой комнате стоит лингам, примерно 150 см длиной, 120 шириной и 90 высотой. Он отличается от других подобных символов Шивы и имеет форму несимметричной пирамиды. В храмовой комнате я замечаю доктора Аурелиуса, он со сверкающими глазами держит огромную тарелку для арати[45]. Какой-то брахман вызвался помочь ему. Я тоже присоединяюсь. Это моя первая Шива-пуджа. Брахман терпеливо объясняет нам, какие мантры повторять, как проводить арати и просить благословения. По окончании пуджи мы тут же получаем брахманский шнур Шивы, серебряный листочек и еще пару вещей, которые лежали на шива-лингаме.

Трудно объяснить, что я чувствовал на этой церемонии. Конечно, я молился об избавлении от ложного «я». И снова у меня были видения. Находясь в этом храме с десятью паломниками, высоко в Гималаях, у подножия огромной горы Кедаранатхи, я словно провалился в пространственно-временной туннель, соединяющий мое настоящее с моим прошлым. Вот я вижу сцены из средневековья. А вот китайский чиновник, осматривающий поля. Мужчина, в отчаянии падающий перед смертным ложем любимой жены. Ландшафты, над которыми я лечу как птица, и океанские глубины, в которые я ныряю в облике дельфина. В каждой из этих сцен я узнаю себя по внезапному ощущению чего-то до боли знакомого. Я вижу, что все эти воплощения — не что иное, как костюмы, которые материальная природа надела на вечную душу. Эти наряды сделаны всего лишь из одного материала — из ткани ложного «я».

Я наблюдаю за этим представлением, как актер, который смотрит кино со своим участием. Он видит на экране свое лицо, то счастливо улыбающееся, то искаженное от боли. Из громкоговорителей он слышит свой собственный голос, то громко смеющийся, то издающий жуткие душераздирающие крики. Так нужно по сценарию, однако в действительности на него никто не нападал, и он знает, что по-настоящему с ним ничего не произошло. Это всего лишь спектакль.

Так и я изначально был жителем духовного мира — вечным спутником Кришны. Но поскольку я ушел от Него, то попал в иллюзорное материальное бытие и отождествлял себя не с одним, а со множеством образов, подобно тому как актер играет различные роли. Находясь в плену у ложного «я», я забыл, что являюсь лишь сторонним наблюдателем, и полностью вжился в роль. Сейчас, пройдя бесконечные ступени духовной эволюции, я обрел это человеческое тело и мечтаю освободиться от ложного «я», краеугольного камня материального существования! Как бы я хотел подняться над этой ролью!

Проходит час, прежде чем мое сознание вновь возвращается в храм. Мы последние посетители. Доктор Аурелиус смотрит на меня с удивлением, словно вопрошая, откуда я сейчас пришел, однако вслух ничего не говорит. Мы покидаем храм, вдохновленные каждый на свой лад. За нами со скрипом закрывается массивная дверь. На память нам остались брахманский шнур, серебряный листок и еще пара вещей, что дал нам брахман. На улице светит солнце, и облака ушли.

Я радостно забираю у торговца свои вещи, и мы, ни слова не говоря друг другу, покидаем Кедаранатх. То и дело мы оборачиваемся и смотрим на сверкающую вдали снежную вершину.

На удивление, спуск оказывается легким. Солнце светит так, будто прекрасная погода здесь — вещь сама собой разумеющаяся. При свете солнца нам открывается красота Гималаев, которую мы не могли видеть при подъеме. Горные ручьи сверкают кристальной чистотой. Слева и справа растут неведомые нам травы. У одной горной сторожки мы покупаем орехи и подкрепляемся ими. По пути нам встречается преданный Рамы, который без устали декламирует «Рамаяну»[46] в своей маленькой хижине. Еще на пути наверх я слышал его чтение, но из-за тумана не мог видеть его. Сейчас я разглядываю этого решительного старика с седыми волосами, воспевающего величие Шри Рамы стихами из «Рамаяны». У него только один слушатель: Сам Шри Рама.

Во время нашего спуска в какой-то момент я опрометчиво залезаю верхом на мула. Мул, словно взбесившись, начинает гарцевать на камне. Под нами пропасть в 700 метров. В панике я вцепляюсь ему в спину. Когда мы вновь оказываемся на ровной почве, я быстро спрыгиваю, а животное нагло мне улыбается (как мне показалось). Танец на краю пропасти в прямом смысле слова! В Гаурикунд мы приходим затемно. Несмотря на поздний час, я хочу увидеть горячие серные источники, которыми славится это место. Гаурикунд — это место рождения Парвати, супруги Шивы. Сотни лет она предавалась здесь подвижничеству, чтобы умилостивить Шиву и стать его супругой. Я уговариваю доктора Аурелиуса пойти со мной, и вот мы шагаем по городу, спрашивая повсюду: «Снана, снана?» («Источник?»). Люди, как мне кажется, показывают нам путь неохотно. В темноте все представляется сказочным и призрачным, будто мы попали в загробный мир. Из высоких деревянных домов на нас глядят беззубые старухи. Мы еле успеваем уступить дорогу неизвестно откуда взявшемуся кабану. Переулки становятся все уже и уже. Своеобразные типы попадаются нам на пути — многие почитатели Шивы курят марихуану. Доктор Аурелиус постоянно напоминает мне, что у него в руках большая видеокамера, из-за которой ему вовсе не хочется расставаться с жизнью. Наконец, к нашему облегчению, мы слышим звук колокола. Это, должно быть, храм Гаурикунда, а за ним находится и горячий источник.

В тусклом зеленом свете неоновых ламп мы видим этот источник. Горячая вода течет из каменной пасти буйвола в покрытый мрамором бассейн. Я быстро снимаю одежду, оставив ее под присмотром доктора Аурелиуса, и вхожу в приятную теплую воду. Я решаю подплыть к этому каменному быку, из чьей пасти течет вода.

Долго наслаждаюсь дружелюбной атмосферой, которая составляет яркий контраст с мрачным темным городом, и пою все мантры, которые только могу вспомнить. Вода оказывает лечебное воздействие на мускулы, разогревает тело и успокаивает ум. Когда я вылезаю, мне кажется, что я искупался в источнике молодости. На доктора Аурелиуса мирная атмосфера здесь также подействовала успокаивающе. Пока я обсыхаю, присматривая за вещами, он залезает в воду. Мимо проходят несколько человек, которые в изумлении глядят на нас, европейцев, однако все обходится без неприятностей. Нелегкое это дело — уговорить доктора Аурелиуса выбраться из воды. Мы оба в восторге от источника. Все тяготы подъема и спуска бесследно покинули нас.

Мы быстро возвращаемся к нашему джипу, минуя «город-преисподнюю», который на этот раз принимает нас более дружелюбно. Наш верный водитель все еще ждет нас. Он радостно вскрикивает, видя, как мы выходим из темноты, живые и невредимые, и говорит, что молился Шиве, чтобы с нами ничего не случилось. Оказывается, он уже четыре часа назад отвез в гостиницу Бала-Гопала и Лакшмана, которых мы так и не встретили в этот день.

Счастливые, мы едем через джунгли, которые смотрят на нас тысячью глаз и приветствуют нас тысячью голосов. Примерно в десять часов вечера мы приезжаем в нашу гостиницу и после легкого ужина в приятном изнеможении валимся на кровати.









Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.