Онлайн библиотека PLAM.RU


Болезнь и проекция


Помимо болезни, существует еще одна грандиозная проблема, касающаяся каждого. Эта проблема — проекции, хотя большинство людей, может, и не видят в них никакой проблемы. Проекция — это нормальное психологическое явление, столь же обычное, как и процесс заболевания. Люди формируют проекции, даже не догадываясь об этом. Вы вдруг влюбились или возненавидели кого-то, или стали приписывать другому человеку какие-то негативные либо позитивные качества.

Проекция таит в себе большую мощь. Чья-то негативная проекция может стать причиной вашей болезни. И наоборот, позитивная проекция может поднять вас на ноги или значительно улучшить состояние. Юнг говорил о проекции как о чувстве раздражения или влюбленности, возникающем при мысли о каком-либо человеке. Как известно, люди могут проецировать на других свои качества, которые ими не осознаются. Мы можем проецировать собственную мудрость, глупость, бесчувственность, нетерпимость, свой эгоизм, талант и т. д.

Главная сила проекций состоит в том, что их чрезвычайно трудно "вернуть назад". Многие негативные проекции продолжают существовать долгие годы. Это происходит даже в среде психологов, чья профессия состоит в том, чтобы обнаруживать эти проекции и помогать людям личностно реинтегрировать их. Действительно, распознать собственные проекции — труднейшая из задач.

Некоторые проекции можно "вернуть назад", проделав огромную работу. При этом часто возникает необходимость «из-жить» их, вступив в нешуточную борьбу с объектом своих проекций. Однако, как вы догадываетесь, исход борьбы во многом зависит от вашей способности увидеть противника внутри себя. Тем не менее, если речь идет о борьбе за физическое выживание или о работе с жертвами войны, нам приходится в первую очередь учитывать внешнюю реальность, а проекциям придавать лишь второстепенное значение.

Проекции так трудно реинтегрировать еще и потому, что они тесно связаны с телесной жизнью. Этот факт становится намного понятнее, если мы вспомним, что сновидения — это зеркальные образы того, что происходит в теле, и в них проекциям отведена не последняя роль. Таким образом, проекции часто переплетаются с процессом заболевания.

Подумайте о ком-нибудь, кого вы не любите. Очевидно, что этот человек чем-то опасен для вас, иначе он не вызывал бы у вас таких сильных чувств. Он не оказывает вам должной поддержки, он не любит вас, он манипулирует вами, ограничивает вашу свободу, вредит вам и т. д. Эта негативная личность или, лучше сказать, негативная проекция обычно оказывается вашим негативным отношением к какому-либо аспекту своей собственной личности.

Шаманы и знахари бессознательно понимали это еще в древнейшие времена. Вот почему главенствующая и наиболее распространенная теория болезни во всем мире, включая Китай, Индию, Африку, Южную Америку и Аляску, состоит в том, что недуг вызывается порчей, наведенной на вас врагом. Нам известно, что наши враги могут быть исключительно опасными, но сегодня, благодаря усилиям современной психологии, мы знаем также, что они существуют и внутри нас самих.

Вот пример, на котором можно показать, каким образом болезнь связана с негативными внутренними фигурами. Ко мне на прием пришел человек с огромным зобом, т. е. опухолью вокруг щитовидной железы. У этого пациента была мощная проекция на отца. Несмотря на долгие годы хождения по разным психотерапевтам, у него все еще проявлялись сильнейшие аффекты в отношении старика. Он считал его холодным, догматичным и жестоким человеком. Его отец, как он полагал, хотел контролировать все на свете. Однако мой пациент уверял, что его привела ко мне вовсе не проблема отца, а страх по поводу огромной опухоли и боязнь неизбежного хирургического вмешательства. Он показал мне свой ужасный зоб.

— Что вы ощущаете в этом месте? — спросил я.

— Вы знаете, боли я не чувствую. Я вообще не очень-то интересуюсь своим телом. Откровенно говоря, я не уверен, что работа с телом это то, что мне нужно. Это не для меня, и я нервничаю.

— Хорошо, тогда будем заниматься тем, чем вы хотите, — согласился я.

— Но я не знаю, чего мне хочется. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что я в полном отчаянии. Помогите мне, ради бога! Я десять лет болтал о своем чертовом папаше с разными аналитиками, и я не намерен опять заводить разговор на эту тему. Я знаю о нем все, и все равно его ненавижу! — На последней фразе он с силой шлепнул себя по колену. — Я ненавижу его. — Опять удар по колену. — Арни, я его просто жутко ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Он продолжал колотить себя по колену. У меня много всяких приспособлений для работы с подобными реакциями. Я сразу подумал, что ему больше всего подойдет боксерская груша.

— Отлично, а вот и моя груша, — сказал я.

— Что значит: вот моя груша? — не понял он.

— Ну, продолжайте, — предложил я, — постарайтесь ненавидеть его еще сильней, давайте врежьте ему покрепче. Делайте, что делаете, но только с большим осознанием.

Он подошел к боксерской груше и начал колотить по ней, выкрикивая: "Ненавижу тебя, ненавижу!" Этому не было конца. Он пробил дыру в груше, засунул туда руку и продолжал свое дело. Он кричал так пронзительно, что через десять минут охрип. Но даже после этого он, теперь уже шепотом, приговаривал: "Ненавижу, ненавижу". Он глубоко и прерывисто дышал, все его тело сотрясалось от ненависти. Наконец я предложил ему остановиться, пока он окончательно не сорвал голос. «Нет», — прошептал он и продолжал плакать, стонать и вскрикивать, пока его не озарило. Внезапно он опустился на пол и сказал: "О боже, ведь это отец запрещал мне кричать и драться!" Что случилось в тот момент? Его старик был властным, черствым и патриархальным человеком. Теперь же все контролировал его внутренний отец. Другими словами, мой пациент был настоящим деспотом по отношению к самому себе. Отец был символом той манеры, в которой он решал свои проблемы. Мой пациент слишком много времени уделял обдумыванию, анализу и разговорам о проблеме своего отца, и, занимаясь этим, он как бы сам контролировал отца. Он подавлял свой основной процесс, который составляли гнев, крик и физическая агрессия. Иначе говоря, он работал над отцовским комплексом так, как это делал бы его отец!

Когда мы впервые увиделись, голос пациента был тих и робок. Ему не хватало энергии, и выглядел он больным и подавленным. Отец как бы зажал всю его энергию в области гортани. Крик помог ему высвободить его гнев и ненависть, убивая разом двух зайцев. Во-первых, он позволил процессу течь в верном направлении, и во-вторых, ему удалось высвободить энергию в гортани. Он должен был понять, что его отец — это тот, кто контролирует его внутри, но, как это ни парадоксально, единственный путь осознания этого состоял в телесном научении, суть которого сводилась к отказу от контроля.

Для меня интересен факт, что проблема гортани помогла ему также осознать свой голос как "гортанный центр сознания". По мере того, как человек узнает о различных составляющих своей личности, осознание входит в процесс индивидуации. Точно так же и тело стремится к индивидуации и обнаружению всех своих потенциалов. Тело содержит множество центров и точек сознавания. Ваше тело использует проекции и психологические проблемы для того, чтобы стимулировать познание своих частей. Проблемы желудка повышают уровень сознавания брюшной полости; боли в шейных позвонках приносят осознание связи между головой и телом, а сердечные нарушения часто помогают осознать ваши чувства.

Базисная психологическая характеристика личности, например комплекс негативного отца или негативной матери, с годами медленно трансформируется, используя различные телесные центры. Один период жизни дает вам знание о ваших ногах, потом вы можете годами работать над своей спиной, хотя психологический комплекс остается тем же. Более того, хронический телесный симптом может быть связан с несколькими различными психологическими проблемами. Так например, в одно время года вы можете обнаружить в своем желудке материнский комплекс, а в другое там появится ваш отец. Такая изменчивость психологических образов, связанных с несколькими телесными центрами, делает бессмысленными одномерные психосоматические исследования, ставящие целью выяснить, поведение какого типа способствует появлению симптомов. В настоящий момент мы можем лишь сказать, что, если вы действительно добрались до корней процесса, то ваши проекции можно интегрировать и тем самым радикально изменить картину болезни.

Если вы хотите, чтобы процессуальная работа вас исцелила, вы должны решить еще одну тонкую проблему. Вы, вероятно, помните, что в предыдущей главе я противопоставлял процесс состояниям. Исцеление и болезнь — всего лишь станции в пути. Вы можете сойти на одной из них или опять сесть в поезд. Но для меня и для вашей жизненной энергии, выздоровление и недомогание — это всего лишь состояния. Если вы занимаетесь процессуальной работой, вас интересует жизненный процесс в целом, а это значит, что для вас неважна какая-то одна станция. Главное — проехать весь маршрут. Ваш процесс вовремя обеспечит вас всем необходимым. Если вы научитесь следовать своему процессу, не оседая на одной станции, или цели, вы станете индивидуированной личностью. Ваша жизнь станет богаче, и вы научитесь возвращать свои проекции и интегрировать свою боль.

Здесь следует сделать еще одно важное замечание: проекция сама по себе является процессом. Мало толку заявить, что у вас, к примеру, комплекс негативного отца. Это всего лишь станция. Будет гораздо лучше, если вы сможете сесть в поезд, «въехать» в свой аффект, а позже сойти на станции «Осознание». Возможно, поначалу вы возненавидите отца, а в конце пути обнаружите, что стали немного похожим на него, и приобретете способность к трезвому и расчетливому анализу. Процесс ведет вас от аффекта к инсайту. Но если вы попытаетесь достичь станции «Осознание», миновав городок под названием «Эмоция», вам никогда не прибыть в желанный пункт. Человек, о котором я только что рассказал, пытался достичь понимания, не пройдя через необходимый физический аффект, и в течение десяти лет не мог никуда приехать со своими проблемами. На практике я наблюдаю людей, находящихся в разных пунктах на пути между аффектом и инсайтом. Кто-то застрял на аффекте, другие надолго завязли в понимании. Немногие отваживаются двинуться в путь, куда бы он ни вел.

Важнейшая проблема, с которой я часто сталкиваюсь, состоит в том, что люди не научились пока работать со своими чувствами. Из миллиона родителей едва ли найдется один, который спрашивает своего ребенка: "Расскажи, что ты чувствуешь в животе, ногах, коленках? Расскажи про свою головную боль". Напротив, вся наша культура восстает против слишком сильного ощущения боли. Люди все еще не научились любить себя, но научиться этому придется. Им придется изменить взаимоотношения со своим телом. Без этого не обойтись. Важно принять боль, побыть с ней и прочувствовать ее. Многие негативные проекции берут начало в канальных блоках, в неосознанности чувств и проприоцептивных ощущений. Позитивная проекция на кого-либо может оказаться опасной в такой же мере, как и негативная. Если весь ваш телесный опыт проецируется вовне, это означает, что вы все еще не умеете любить себя. Фактически позитивную проекцию интегрировать еще труднее, чем негативную, поскольку она так приятна. Но в ней есть нечто обедняющее, обкрадывающее вас самих, и поэтому в психологическом смысле она просто опасна.

Недостаточный контакт с собственным телом вызывает у людей нерешительность и подозрительность в отношении работы с телом.

Я вспоминаю одного пациента, который умирал от рака. Все его тело было поражено опухолями, но он говорил совсем не об этом. Войдя к нему в палату, я обнаружил, что единственная тема, которую он хотел обсуждать, касалась его жены. "Моя жена, Арни, моя жена, — жаловался он. — Она так холодна, она никогда меня не поцелует, не возьмет за руку. У нее всегда такой усталый вид. Она порядочная и умная женщина, но, увы, совсем не умеет быть мягкой и нежной".

Случилось так, что я был знаком с его женой. Его слова не соответствовали истине: она могла быть и нежной, и заботливой. Я подумал, что проблема кроется в их взаимоотношениях. Тем не менее существенно то, что мой пациент чувствовал все именно так, даже если это и было неправдой. Для меня было важно понять, что он проецировал на нее и что он затем делал со своей проекцией. "Как мне быть?" — спросил он. Мы только что подробно поговорили о работе с телом, и я сказал: "Почему бы вам не стать более заботливым по отношению к себе? Если ваша жена не слишком к вам внимательна, почему бы, в конце концов, не позаботиться о себе самому?"

— Как это? — удивился он.

— Я говорю: позаботьтесь о себе. У меня нет никаких рецептов. Каждый человек уникален.

Но он настаивал:

— Что значит: позаботьтесь о себе?

— Ну а что бы вы хотели от своей жены?

— Мне хочется, чтобы она обняла меня и положила голову мне на грудь.

— Замечательно, продолжайте. Расскажите об этом как можно подробнее.

— Забавно, — заметил он, проникаясь своим видением. — Ее голова у меня на груди, рука — на плече, но я совсем не думаю о сексе. Я просто прислушиваюсь к ее дыханию.

— Тогда давайте слушать ваше дыхание вместе, идет?

Ему этого очень не хотелось. Он был швейцарским джентльменом 65 лет, и слушать свое дыхание ему было столь же неловко, как семнадцатилетнему хиппи разгуливать в смокинге. Но он знал, что дни его сочтены, а умирающие всегда склонны пробовать что-нибудь новое. Мы стали слушать его дыхание, а затем по моей просьбе он усилил дыхание и около 20 минут издавал глубокие громкие звуки. Глубокое дыхание привело к гипервентиляции, а спустя некоторое время он рассмеялся:

— Ух ты, почему я не делал этого раньше. Я как пьяный… Не пойму, куда девалась моя боль?

— Какая боль? — я был поражен.

— Ну эти опухоли… Я не чувствую никакой боли… — Он продолжал дышать таким образом в течение еще 25 минут, а я тем временем усиливал движения его тела.

— Сидя здесь, в кресле, сосредоточьте ваше внимание на плечах. Следите за их ритмом, — попросил я.

Потом он сообщил: "У меня только что было какое-то фантастическое видение. Я выхожу в космос, и там очень красиво. Что мне делать дальше?" Когда вы работаете со своим телом, у вас обостряется проприоцептивное, или телесное, сознавание. Однако минут через 15 вы можете заметить, что переключились с проприоцептивного канала на визуальный и начали фантазировать. Видение — это особый, удивительный вид фантазии, который вас глубоко затрагивает, эмоционально и физически. Это живая картина физического переживания. Более того, если вы приучите себя медитировать над сновидением или картиной, то через некоторое время сможете почувствовать их в своем теле.

Позже пациент заснул, и ему приснилось, что он сидит внутри круга, образованного парами мужчин и женщин. Женщина и мужчина, сидевшие напротив друг друга, должны были заниматься любовью, но между своим пенисом и вагиной своей партнерши мой пациент увидел кусок дерева, который мешал им соединиться. В этот момент он проснулся. Я спросил, с чем у него ассоциируется дерево. Он ответил: "Дерево, болван, тупица". Тогда он вдруг понял, каким глупцом он был по отношению к своему телу. Таким образом, обратившись к своим телесным проблемам и повысив степень своего телесного сознавания, пациент встретился с тем, что Юнг называл анимой, женщиной внутри мужчины. Она символизировала его способность испытывать чувства и ощущать свое тело. Мы посвятили еще несколько встреч телесной работе, и мой пациент сумел установить более глубокий контакт со своим телом и тем самым со своей женой. Их отношения заметно улучшились. Он бессознательно использовал свою опухоль, чтобы развиваться и стать более чувствительным и заботливым по отношению к себе. Последние дни его жизни были исполнены глубины и незаурядности, и, как подсказывает один из его снов, умер он индивидуированной личностью.

Успех работы с телом полностью зависит от пациента. Есть люди, которых можно отнести к кинестетическому типу. Они склонны к отреагированию своих чувств, как, например, человек с боксерской грушей. У них наблюдаются процессы, которые направлены вовне и которые выражаются в экстравертивных физических действиях, драматичных по форме. Для других людей такие действия абсолютно неприемлемы, и если заставлять их это делать, они могут даже заболеть. Тот пациент, умиравший от рака, был исключительно интровертированным, он не осмеливался выражать многие из своих чувств в моем присутствии. Я сидел с ним в течение 40 минут, просто дышал вместе с ним и наблюдал. Я видел, что его естественный процесс — ощущать себя изнутри, и только. А вот пациент с зобом нуждался в том, чтобы выражать себя гораздо более агрессивно и открыто. Многие терапевты полагают, что им в любом случае необходимо помочь пациенту драматизировать и отреагировать все его проблемы. Однако, как мы только что видели, все зависит от индивидуального процесса.

Проекции — это психосоматические явления, которые требуют как психологического понимания, так и соматического сознавания для того, чтобы их проработать, вернуть и интегрировать. Они требуют сознавания как проприоцепции, так и кинестетики, и не могут быть возвращены до тех пор, пока не будут включены неиспользуемые каналы осознания.










Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.