Онлайн библиотека PLAM.RU


  • Библия
  • Век разума
  • Гавриилиада
  • Девяносто пять тезисов
  • Демон
  • Диалог о двух главнейших мировых системах
  • Житие протопопа Аввакума
  • Конек-горбунок
  • Коран
  • Красное и черное
  • Новый завет
  • О бесконечности, вселенной и мирах
  • Оливер Твист
  • Опыты
  • Пополь-Вух
  • Последнее искушение Христа
  • Религия в пределах только разума
  • Сатанинские стихи
  • Страдания юного Вертера
  • Талмуд
  • Церковь: харизма и власть
  • ЛИТЕРАТУРА, ПРЕСЛЕДОВАВШАЯСЯ ПО РЕЛИГИОЗНЫМ МОТИВАМ

    В 1989 году указ, вышедший в Тегеране, стал отвратительным напоминанием о религиозной цензуре. Многие увидели в нем призрак далекого прошлого — инквизиции и сожжения еретиков. Смертный приговор, вынесенный аятоллой Хомейни писателю Салману Рушди, и повсеместное запрещение романа Рушди «Сатанинские стихи» за богохульство — потрясающий пример феномена, старого, как мир и, в то же время — в связи с всплеском религиозного фундаментализма в настоящее время, — нового, как заголовки свежих газет.

    Цензура существовала и существует в любом обществе для защиты господствующей морали и общественного порядка. Истоки книжной цензуры в западной культуре восходят к эпохе раннего христианства, когда церковь начала преследовать альтернативные взгляды как еретические. Во II веке церковный собор в Эфесе сжег языческие книги и запретил «Acta Pauli», историю святого Павла, а в V веке римский папа впервые выпустил список запрещенных книг.

    Поток неавторизованных переводов Библии и религиозных трактатов, хлынувший после изобретения в 1450 году печатного станка в Европу, а также вспышка религиозного разномыслия во время протестантской Реформации побудили церковь расширить свои цензурные функции. В 1559 году папа Павел IV опубликовал первый «Index Librorum Prohibitorum» («Индекс запрещенных книг»). «Индекс», который иногда называли «Римским индексом», проводила в жизнь инквизиция. Его ограничения должны были соблюдать все католики, иначе говоря, большая часть населения континентальной Европы, — за этим следили государственные власти. В то же время аналогичные «Индексы» составлялись теологическими факультетами в Париже и в Лувене, а также испанской инквизицией.

    Так как церковь начала отделяться от государства в Европе XVI века, монархии стали учреждать собственные механизмы религиозной и политической цензуры в дополнение или взамен церковной. В тех регионах, где протестанты имели политическую власть, они стали запрещать произведения католиков и инакомыслящих.

    Религиозная ортодоксия и политика издавна тесно связаны. Зачастую быть еретиком означало быть изменником, объектом наказания светских властей. А манипуляция религиозными чувствами во имя политических целей имеет долгую отвратительную историю, зафиксированные события которой открываются судом над Сократом в 399 году до нашей эры.

    По мере того, как Европа становилась все более разделенной политически, а средства коммуникации совершенствовались, государственной цензуры стало недостаточно для контроля над распространением запрещенных книг. К XVIII веку распространение подпольного книгоиздания настолько расширилось, что, по словам французского книжного цензора Мальзерба, «человек, никогда не читавший других книг, кроме тех, которые появились при непременном участии властей, в полном соответствии с законом, отстал бы от своих современников почти на целое столетие».

    Религиозную книжную цензуру невозможно рассматривать без отсылок к «Индексу запрещенных книг», который характеризуется как наиболее успешный и, без сомнения, наиболее живучий механизм цензуры нового времени. Однако, когда в 1966 году Ватикан в конце концов упразднил его после четырех веков существования, он уже был неэффективен. Церковь задолго до того потеряла возможность проводить его в жизнь, и список общепризнанно считался анахронизмом.

    В сорок втором по счету и последнем «Индексе», который вышел в 1948 году и переиздавался до 1966 года, из 4126 книг, по-прежнему запрещенных для католиков, 1331 относилось к XVII и веку и ранее, 1186 к XVIII веку, 1354 к XIX веку и 255 — к XX веку. Многие из них были непонятными теологическими трудами или сочинениями, вызвавшими полемику в свое время, но на века забытыми. Была здесь и классика литературы и философии, представленная десятками авторов, олицетворяющих западную мысль, среди них: Бентам, Бергсон, Вольтер, Гиббон, Гоббс, Декарт, Дефо, Дидро, Золя, Кант, Локк, Монтескье, Монтень, Паскаль, Руссо, Санд, Спиноза, Стендаль, Флобер и Юм. После отмены «Индекса» цензура католической церкви не столько запрещала книги, сколько наказывала инакомыслящих католических теологов и призывала отдельных авторов-католиков следовать ортодоксальному канону.

    Несмотря на то, что Первая поправка не позволяет государственным властям прибегать к практике религиозной цензуры в США, одиночки-традиционалисты и организации религиозных консерваторов успешно оказывают давление и добиваются изъятия книг (на их взгляд антихристианских) из публичных и школьных библиотек и учебных планов. Чаще всего внимание привлекают явная безнравственность, непристойный язык, обращение к сексуальности, а не религиозное содержание как таковое. Их мишенью стали учебники, которые рассматривают эволюцию без описания альтернативной теории «креационизма», книги, пропагандирующие религию «светского гуманизма», и — это набирающая силу тенденция — материалы, посвященные восточным религиям, идеям «нью-эйдж», колдовству и оккультизму.

    Хотя «Сатанинские стихи» Рушди — наиболее известный случай книжной цензуры XX века, он не уникален. В исламских странах писатели сталкиваются с нарастающей угрозой своей свободе самовыражения и безопасности как со стороны властей, которые запрещают или преследуют тех, чьи произведения оскорбительны для исламских религиозных авторитетов, так и со стороны группировок воинствующих исламистов.

    Египетский интеллектуал Фараг Фауда и алжирский романист и журналист Тахар Джаут, предмет восхищения алжирских интеллектуалов, были убиты в 1990-х годах фундаменталистскими террористами. В 1994 году было совершено нападение на лауреата Нобелевской премии, египтянина Нагиба Махфуза, он был серьезно ранен. Другие писатели, например бангладешская писательница Таслима Насрин, бежали из страны из-за угрозы жизни, или, как египетский романист Алаа Хамед, были заключены в тюрьму за богохульство. Произведения феминисток, таких, как Таслима Насрин, египтянка Наваль эль-Саадави и марокканка Фатима Мернисси, которые протестуют против интерпретации исламских догматов, заключающих женщину в узкие рамки, особенно раздражают и власти, и исламских фундаменталистов.

    Книги, которые обсуждаются в этом разделе, представляют собой выборку из тысяч сочинений, ставших мишенями религиозной цензуры за прошедшие века. Среди них тексты великих мировых религий, романы и классические философские и научные труды, олицетворяющие интеллектуальное наследие западной цивилизации. Среди них также современные произведения, которые вызвали раздражение религиозных авторитетов, государственной власти, христианских и исламских фундаменталистов. Некоторые статьи, например, об «Оливере Твисте» Диккенса, описывают попытки запретить книгу в США, которые не увенчались успехом, но которые тем не менее заслуживают внимания, поскольку содержат обвинения в суде.

    Многие из этих книг были заклеймены обвинением в ереси. Ересью назывались мнения или доктрины, которые расходятся с ортодоксальным религиозным учением, или, как писал историк религий Дэвид Кристи-Мюррей, «мнение, поддерживаемое меньшинством, которое большинство сочло неприемлемым и достаточно убедительным, чтобы его наказать». Других обвиняли в богохульстве, нечестивом или непочтительном разглагольствовании о священном. Всех их запрещали, потому что они казались опасными — для традиции, для веры и нравственности или для общественного и политического порядка.

    История цензуры — это история жестокости, потерянных жизней и средств к существованию, загубленных талантов и гениев; история незавершенных, утаенных, утерянных или уничтоженных произведений. История и настоящее литературы затемнены безмолвием, — писал Тилли Олсен. Это также история бунта, сопротивления перед лицом смерти и стойкости — против притеснения, неодобрения и презрения. Кроме того, обзор запрещенных книг в этом разделе бьет по тщетности религиозной цензуры. Как писал историк Леонард В. Леви, вердикты, выносимые временем, сводят на нет приговоры и изменяют восприимчивость. Воззрения бунтовщиков становятся общепризнанными, а революционные идеи перестают шокировать. За века существования цензура произвела множество бестселлеров, ибо, как сказал Монтень, «запретить нам что-либо значит придать ему в наших глазах заманчивость». Как вода, которая медленно просачивается сквозь плотину, чтобы стать упорной струйкой или потоком, слова и идеи неумолимо высвобождаются из тисков цензуры.

    «Книгу невозможно убить, — отозвалась марокканская писательница Надя Тажи о запрещении Рушди, — она живет и умирает самостоятельно. Однажды «вазы» «разбились», осколки жизни усеяли весь мир; голоса убегают и следуют своими опасными путями; и повсюду схватки, перемены и торжество духа».

    Маргарет Балд

    Библия

    Литературная форма: религиозный текст

    СОДЕРЖАНИЕ

    Библия — это собрание текстов, канонизированное в иудаизме и христианстве в качестве Священного Писания. В обеих религиях Библия считается книгой, появившейся благодаря божественному внушению. Христианская Библия состоит из двух частей: Ветхого Завета, который включает иудаистскую Библию, почитаемую евреями, и НОВЫЙ ЗАВЕТ (см.), который включает исключительно христианские писания. Иудаистская Библия разделена на три цикла: Закон, или Тора (известная также как Пятикнижие), состоит из первых пяти книг — Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие; цикл Пророков объединяет древние хроники и пророческие сочинения; Писания включают в себя молитвы, религиозную лирику и афоризмы.

    Книги Библии писались разными авторами в течение веков. Авторство Ветхого Завета традиционно приписывается великим иудейским правителям, среди которых Моисей, Самуил, Давид, Соломон и различные пророки. Современные ученые, однако, пришли к выводу, что многие из книг являются более поздними компиляциями ранних преданий и писаний. Ученые полагают, что наиболее ранние книги Библии сначала бытовали в устной литературе и впервые записаны были после правления царя Давида, после 1000 года до н. э. Книга Бытия, например, содержит отрывки, которые можно датировать X веком до н. э., но целиком книга, вероятно, была записана в дошедшем до нас виде не ранее V века до н. э. Вся Тора, то есть первые пять книг Библии, использовалась уже около 400 года до н. э.

    Ветхий Завет, написанный на иврите и отчасти на арамейском языке, рассказывает о сотворении мира и повествует о древнейших временах и об истории и религиозной жизни древнего Израиля (с 1300 года до н. э. до II века до н. э.). Ветхий Завет воспринимается христианами и евреями как запись «завета», или соглашения, заключенного Богом с человеком и открытого Моисею на горе Синай.

    Канонические тексты Ветхого Завета и порядок их расположения различаются в иудаизме, католицизме и протестантизме. Иудаистская Библия, почитаемая евреями, состоит из 24 книг. В христианском Ветхом Завете некоторые книги разделены, поэтому их общее число увеличивается до 39. В католический канон включено семь книг Ветхого Завета, в аутентичности которых протестанты сомневаются и относят их к апокрифам.

    27 книг Нового Завета, канонизированные только в христианстве, содержат описание событий с момента рождения Иисуса Христа до — приблизительно — 100 года н. э. Они содержат самые древние из сохранившихся документов о жизни и учении Иисуса и об основании христианской церкви. Христиане считают, что Иисус Христос заключил новый договор, «завет», который и завершает и заменяет завет, переданный Моисею.

    Новый Завет делится на четыре части: Евангелия, или биографии Иисуса, Деяния апостолов, Послания или Письма апостольские и Откровение, книгу пророчеств. Написанный на греческом языке между 70 и 100 году н. э., Новый Завет был составлен во II веке. Хотя Новый Завет традиционно считается написанным апостолами и учениками Христа, современные ученые подвергают сомнению такую атрибуцию некоторых книг.

    Ветхий и Новый Заветы были переведены на латынь Святым Иеронимом примерно в 400 году н. э. и собраны в качестве полного и точного текста в VI веке. Перевод Иеронима, известный как Вульгата, был определен римской католической церковью как авторизованная Библия и оставался таковым в течение тысячи лет, вплоть до Реформации XVI века. Первая книга, напечатанная в Европе в 1456 году — знаменитая Библия Гуттенберга — была изданием Вульгаты.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ
    «Мы смотрим в Библию весь день:
    Я вижу свет, ты видишь тень»
    ((пер. С. Маршака).)

    Эти слова поэта Вильяма Блейка точно описывают истоки многовековой истории цензуры Библии. Борьба вокруг единственно верной версии Библии началась во времена раннего христианства, когда первые церковные постановления включали в состав Библии одни книги и исключали другие. Во времена позднего средневековья католическая церковь выступала против перевода Вульгаты на национальные языки из опасения искажения и неверного понимания текста. В конце XIV века, вопреки церковным запретам, появился первый полный перевод Вульгаты на английский язык, выполненный ученым-реформатором Джоном Уиклифом и его учениками.

    Уиклиф, чей трактат «О светской власти» был признан еретическим, утверждал, что все люди имеют право читать Евангелие «на том языке, на котором они лучше всего понимают учение Христа». Чтение Библии Уиклифа без специального церковного разрешения в Англии было запрещено. В 1409 году Кентерберийский собор в церкви св. Павла в Лондоне выпустил декрет, запрещающий перевод Священного Писания и чтение новых его переводов без специального разрешения под угрозой отлучения от церкви. Хотя переводы Библии предпринимались в других европейских странах, в Англии их больше не появлялось вплоть до Реформации. Библию Уиклифа, несмотря на запрет, постоянно переписывали, и некоторые ее фрагменты позже были заимствованы Уильямом Тиндейлом, первым переводчиком эпохи Реформации.

    Протестантские реформаторы XVI века придерживались мнения, что раз Бог говорит с человеком посредством Библии, то изучение ее — право и обязанность каждого христианина. Они либо спонсировали, либо сами предпринимали переводы Библии на национальные языки. К 1522 году, когда был опубликован перевод Мартина Лютера на немецкий язык, или немного позже, существовало 14 напечатанных вариантов Библии на немецком языке; версии на народных языках появились во Франции и Италии, в Испании и Португалии, в Богемии, в Нидерландах и Скандинавии.

    Протестантские реформаторы были убеждены, что Библию читателю нужно понимать — и в литературном, и в историческом планах — независимо от авторитетных церковных интерпретаций. Эта доктрина, sola scriptura (только одно Писание), показалась опасной католической церкви, которая теряла влияние по мере распространения Реформации по Европе. Католическая цензура сосредоточилась на множившихся вариантах протестантских переводов Библии: особое внимание привлекали переводы Мартина Лютера в Германии, Уильяма Тиндейла в Англии и Робера Этьена во Франции. Протестанты также не пренебрегали цензурой в том, что касалось Книги: они запрещали книги, написанные протестантами-отступниками, наравне с католическими. Правда, их цензура была замкнута внутри политических границ протестантских государств. Раздробленность протестантской Европы не позволяла цензуре реформаторов достичь всеохватности цензурных институтов католической церкви.

    Особенно преследовался перевод Тиндейла; он первым перевел Библию на английский язык с языков оригинала — иврита и греческого, и первым опубликовал перевод. Его перевод Нового Завета, напечатанный в Кельне и Вормсе в Германии в 1524–1526 годах, был тайно ввезен в Англию, где был запрещен церковью и публично сожжен. Его переводы Пятикнижия (1530), книги Ионы (1531) и исправленный перевод Нового Завета (1534) также были запрещены и сожжены. Однако, несмотря на запреты, множество переизданий переводов Тиндейла контрабандой проникало в страну и распространялось.

    В результате заговора, организованного английскими властями, Тиндейл был арестован в Бельгии, в Антверпене, осужден за ересь, задушен и сожжен на костре неподалеку от Брюсселя в 1536 году — вместе с экземплярами своего перевода Библии. Тем не менее репрессии не помешали переводу Тиндейла пережить своего автора и послужить основой для значительного числа последующих переводов Библии, в их числе «Официальный вариант» или Библия короля Якова, опубликованная в 1611 году.

    Майлс Кавердейл, коллега Тиндейла, в 1535 году закончил полную версию английской Библии. Поскольку ее нельзя было опубликовать в Англии, книгу напечатали в Германии. Но поскольку на Библию в Англии имелся значительный спрос, а пресекать ее публикацию становилось все сложнее, король Генрих VIII выбрал авторитетную версию, «Мэтьюсову Библию», основанную на работе Тиндейла и Кавердейла. Она вышла в 1537 году с предисловием и комментариями Джона Роджерса, который скрывался за псевдонимом «Джон Мэтью». Роджерс был католическим священником, перешедшим в протестантизм, другом Тиндейла. «Мэтьюсова Библия» стала первой разрешенной правительством Библией на английском языке. Однако по восшествии на престол католической королевы Марии I, Роджерс оказался среди первых трехсот мучеников, заключенных в тюрьму и сожженных как еретики в 1554 году.

    География запретов на новые версии Библии Англией не ограничивалась. В 1539 году Генрих VIII выпустил свою собственную «Большую Библию» — исправленный вариант ранней работы Кавердейла, — он должен был стать официальным в недавно реформированной англиканской церкви. Когда стало известно, что король хочет напечатать свою Библию в Париже, власти приняли меры к предотвращению публикации. Рено, известного парижского книгопечатника, выпускающего английские книги, инквизиция арестовала и бросила в тюрьму. Страницы «Большой Библии» были тайно вывезены из Франции под шляпами и отправлены во все церкви Англии вместе с указанием короля: каждому толковать Священное Писание самостоятельно.

    В 1546 году доктора теологии в Сорбонне добились осуждения в «Лувенском индексе» запрещенных книг издания Библии, выпущенного известным гуманистом Робером Этьеном, собственным издателем короля Франциска I. Король ответил запрещением печатания и обращения во Франции «Лувенского индекса» и приказал отменить запрет на Библию Этьена. Однако со смертью короля в 1547 году запрещение было восстановлено и Этьену пришлось перевезти печатный станок в Женеву. Но протестантскую Женеву, находившуюся под властью реформатора Жана Кальвина, сложно было назвать оплотом религиозной терпимости: кальвинисты тоже запретили Библию Этьена.

    В Испании времен инквизиции боролись с изданиями Библии, испытавшими влияние протестантизма. В 1551 году «Индекс Вальядолида» включал 103 издания, осужденных за ошибки и ереси к запрещению, исправлению или уничтожению.

    Восстановление авторитета папы, церковных судов и законов против ереси в Англии в правление католической королевы Марии I позволило вновь утвердить запрет на протестантские Библии. В 1555 году королевский указ провозглашал: «никому не дозволяется проносить в это государство любые рукописи, книги, бумаги…, написанные Мартином Лютером, Жаном Кальвином, Майлсом Кавердейлом, Эразмом, Тиндейлом…, или любые подобные книги, содержащие ложные доктрины противные католической вере». Английские протестанты, которые нашли убежище во Франкфурте и Женеве, издали в 1560 году кальвинистскую Библию. И хотя в английских церквах был объявлен запрет на ее использование, между 1560 и 1644 годами вышло 140 ее изданий.

    В 1546 году Трентский Собор католической церкви объявил латинскую Вульгату святого Иеронима единственным каноническим текстом Библии. Наперекор протестантским реформаторам собор постановил, что догматы передаются через учение церкви (чей авторитет равен авторитету Библии), и запретил чтение любых неутвержденных переводов. Первой версией на английском языке, одобренной католиками, стал перевод Нового Завета из Вульгаты, выполненный церковными учеными и опубликованный в Реймсе в 1582 году. Он был напечатан в 1610 году вместе с принятым переводом Ветхого Завета в составе Реймс-Дуэйской Библии.

    В 1631 году в издании Библии, опубликованном в Англии Р. Баркером тысячным тиражом, в седьмой заповеди «Не прелюбодействуй» было по недосмотру пропущено слово «не». Издателей оштрафовали на огромные суммы, а само издание, известное как «испорченная Библия», уничтожали с таким рвением, что сохранилось всего лишь несколько экземпляров.

    Поскольку права на «Официальный вариант» (короля Якова) принадлежали британской короне, публиковать его в Англии в XVII веке могли только королевские печатники. (Исключение составляли университеты Оксфорда и Кембриджа.) Поэтому в американских колониях издания разрешенных вариантов Библии не могли предприниматься до получения ими независимости. Первой Библией, опубликованной в Америке, стала не Библия короля Якова, а «Up-Biblum God» — перевод Библии для индейцев алгонкинов, выполненный Джоном Элиотом и опубликованный в 1661–1663 годах. Вероятно, впервые Библия была опубликована в США в 1782 году, в Филадельфии, однако историки располагают некоторыми свидетельствами в пользу того, что Библия могла тайно печататься в Бостоне уже около 1752 года.

    Ханжество викторианского периода в Англии и в Соединенных Штатах породило новый вид цензуры Библии — публикацию изданий с лакунами. «Библия, новый перевод» Джона Беллами, последователя Сведенборга, была опубликована в 1818 году. Заявив, что ни один важный библейский персонаж не мог совершить действий, которые представляются ему неприемлемыми, Беллами решил: переводы с иврита ошибочны, — и исправил отрывки, которые посчитал неприличными. «Новая семейная Библия и улучшенная версия» доктора Бенджамена Бутройда, конгрегационалиста, решившего обойти «многие оскорбительные и неделикатные выражения» в Библии, был опубликован в 1824 году и неоднократно переиздавался. В том же 1824 году в книге «Библия, составленная и адаптированная для семейного чтения» Джон Уотсон, мирянин-англиканец, заменил оскорбительные отрывки пассажами собственного сочинения. Кроме того, он не следовал традиционной нумерации глав и стихов, поэтому читателям было сложно определить, что именно было вырезано. В 1828 году Уильям Александр, издатель-квакер, опубликовал «Библию, главным образом предназначенную для облегчения чтения вслух и светского чтения Священных Писаний». Он изменил слова и отрывки «не соответствующие взглядам и духу нашего изящного века».

    Первое американское издание Библии было опубликовано с купюрами в 1833 году лексикографом Ноем Вебстером, который внес тысячи исправлений в материал, который считал неприличным. Однако, несмотря на то, что в 1835 году эта Библия была принята в штате Коннектикут, одобрена Йельским университетом и на протяжении двадцати лет широко использовалась на церковных кафедрах, желание Вебстера отредактировать даже «приличные» части Библии встретило критику. Третье издание, вышедшее в 1841 году, стало последним.

    Государственная цензура Библии в XX веке была особенно широко распространена в странах социалистического лагеря. В 1926 году Советское правительство приказало изъять из библиотек СССР всю литературу религиозного содержания, включая Библию. Священное Писание было доступно только в крупнейших библиотеках страны. Ввоз Библии был также запрещен, а новое издание текста появилось лишь в 1956 году. В Китае эпохи культурной революции 1960–1970-х годов — в ходе кампании по борьбе с «четырьмя пережитками прошлого» (то есть культурой, мышлением, привычками и обычаями) — Библии были сожжены, а христианские храмы закрыты.

    В 1986 году в Румынии с согласия властей была напечатана Библия для румынской баптистской церкви — впервые с 1951 года. Военное социалистическое правительство Эфиопии запретило в 1986 году несколько книг из Библии как «противные революции». Партия из 45 тысяч книг, предназначенная для церкви Эфиопии, была задержана на таможне на неопределенное время.

    Многие попытки подвергнуть Библию цензуре были зафиксированы и в США. Родители или религиозные группы осуждали изучение Библии в курсе литературной компаративистики или считали, что она должна рассматриваться только как священное слово Божье — с их собственной точки зрения и в их интерпретации. Они предпринимали попытки изъять ее из школьных библиотек и исключить из школьных программ. Претензии к Библии, кроме прочего, зачастую основывались на непонимании решений Верховного суда, запрещавших молитвы в государственных школах. В 1963 году в деле «Абингтонский церковный приход против Шемпа» Верховный суд США запретил выполнять религиозные обряды в государственных школах. Однако суд не запретил изучение Библии в качестве литературного текста, а также в курсах истории и социологии. В своем решении суд объявил:

    «В заключение можно также сказать, что образование человека не может считаться законченным без изучения сравнительного религиоведения или истории религии в ее связи с прогрессом цивилизации. Ничто из сказанного здесь не означает, что такое изучение Библии или религии, когда оно является составляющей светской образовательной программы, не может проводиться последовательно…»

    Вскоре консервативная религиозная организация обжаловала решение Верховного суда, предъявив иск Вашингтонскому университету за то, что в нем предлагался выборный курс по изучению Библии как литературного произведения. Организация утверждала, что подобный курс не должен читаться в государственном институте, и что подобный подход противоречит его религиозным воззрениям. Суды штата Вашингтон поощрили включение курса в общий учебный план.

    В 1982 году изучение 17 исследований на базе школьных библиотек, проводившихся на протяжении двух предыдущих десятилетий, показало, что наличие или использование Библии в школе неоднократно вызывало протесты учеников, родителей или учителей, которые считали это незаконным, или возражали против принятых толкований текста. Подобные проблемы возникали и в 1980-х, и в 1990-х годах. Например, в 1989 году ученику начальной школы в Омахе (штат Небраска) запретили приносить Библию и читать ее в школе. При урегулировании иска, процесс по которому так и не начался, в федеральном окружном суде было решено, что ученик может читать в школе в свободное время любую религиозную литературу по своему усмотрению. В 1991 году один из постоянных посетителей публичной библиотеки в Мултноме (штат Орегон) решил, что государственные средства не нужно расходовать на религиозную литературу, и предложил изъять книги «Протестантские комментарии к Библии» и «Официальный католический служебник» из фондов библиотеки. Однако библиотека сохранила книги в фонде. В мае 1981 года христианские фундаменталисты сожгли экземпляры Живой Библии в Гастонии (штат Северная Каролина).

    Шквал попыток ограничить чтение Библии в 1990-х годах напоминал то, как эту книгу пытались «очистить» в викторианскую эпоху, мотивируя это тем, что она содержит непристойности. В 1992 году в независимом школьном округе в Бруклинском центре (штат Миннесота) некий атеист, «стремящийся побить противника его же оружием» добивался запрета на чтение Библии, утверждая, что «непристойное, неприличное и жестокое содержание этой книги вряд ли пойдет на пользу маленьким детям». В 1993 году в библиотеке Ноэля Уайена в Фэрбенксе (штат Аляска) Библию назвали «неприличной и порнографической», но оставили в фонде. Протестующие требовали изъять Библию из школ Западного побережья около Хэррисбурга (штат Пенсильвания). Они процитировали «более трехсот примеров непристойностей в книге» и утверждали, что в Библии встречаются «выражения и истории, неприемлемые для детей любого возраста, — в том числе рассказы об инцесте и убийствах».

    Хотя Библия относится к числу особенно пострадавших от цензуры книг, историческое первенство ее этим не ограничивается. Библия переводилась больше, чем любая другая книга; рекордное количество носителей разных языков могут познакомиться с ее переводом. К тому же она главный бестселлер в истории книгопечатания. В продаже есть 450 различных изданий только на английском языке. Долгая история цензуры Библии мало повлияла на ее сегодняшнюю доступность и авторитет.

    Век разума

    Автор: Томас Пейн

    Год и место первой публикации:1794–1795, Франция

    Литературная форма: философский трактат

    СОДЕРЖАНИЕ

    Англо-американский политический теоретик, писатель и революционер Томас Пейн был одним из величайших памфлетистов, писавших на английском языке. «Век разума», бескомпромиссная атака на христианство, основанная на принципах рационализма, стала самой популярным деистским сочинением из когда-либо написанных.

    Сын английского квакера, Пейн эмигрировал в Америку в 1774 году и стал активистом движения за независимость. Его памфлет «Здравый смысл», опубликованный в январе 1776 года, призывал к образованию американской республики и направил общество на путь обретения независимости.

    В 1787 году Пейн возвратился в Англию, где опубликовал в 1791–1792 годах «Права человека» — сочинение, защищающее Французскую революцию и нападающее на социальное и политическое неравенство в Британии. В следующем десятилетии книга разошлась полумиллионным тиражом и стала одной из наиболее широко читаемых книг в Англии. Обвиненный за «Права человека» британским правительством в бунтарстве и клевете, Пейн уехал в Париж, где принял участие во Французской революции в качестве члена Конвента. В течение десяти месяцев в 1794 году во время Террора он был заключен в тюрьму Робеспьером и якобинцами и вызволен послом Америки во Франции Джеймсом Монро.

    Отправляясь в тюрьму, Пейн передал другу рукопись первой части «Века разума», которая была опубликована в Париже в 1795 году. Во время пребывания во Франции, Пейн убедился, что неприязнь общественности к реакционной деятельности французской церкви, выступавшей против революции в союзе с силами аристократии и монархии, вела французский народ к атеизму. В «Веке разума» Пейн решил спасти истинную религию от христианских догматов, которые он рассматривал как ханжескую подделку, «несовместимую с разумом».

    Пейн так же, как многие выдающиеся американские и европейские интеллектуалы, такие, как Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Вольтер и Руссо, был деистом. Деизм, религиозное проявление научного рационализма, предполагал, что существование Бога может быть выведено из порядка и гармонии творения. Деисты видели формальную сторону религии как избыточную и достойную осмеяния претензию на сверхъестественное откровение как основу веры. Божественное творение, по мысли деистов, было единственной Библией.

    В своем труде Пейн популяризировал деизм, сделав философию доступной не только для интеллектуальной элиты, но и для массовой аудитории. Хотя критики назвали книгу «Библией атеизма», Пейн дистанцировался от атеизма. Он начинает книгу символом веры: «Я верю в единого Бога, и не более того; и я верю в счастье после этой жизни».

    Объявленная Пейном во всех его политических писаниях, начиная со «Здравого смысла», цель состояла в том, чтобы спасти людей от тирании и ложных принципов, на которых держится власть. «Век разума» был написан в том же ключе. «Из всех тираний, которые влияют на человечество, — писал Пейн, — тирания в религии самая худшая; все остальные виды тирании ограничены миром, в котором мы живет, но эта пытается заглянуть за грань гробовой доски и хочет преследовать нас на протяжении целой вечности». Организованная религия была задумана, чтобы «ужасать и порабощать человечество и монополизировать власть и выгоду». Единственной истинной теологией была «натуральная философия, объемлющая всю научную сферу».

    Пейн критиковал неискренние гонения на веру как «умственную ложь». Каждая национальная церковь или религия претендует на некую специальную миссию от Бога, передающуюся определенным индивидуумам, и каждая церковь провозглашает определенные книги откровениями и словом Бога. «Противоречием было бы назвать откровением что-либо, что приходит к нам из вторых рук, устно или письменно», — писал Пейн.

    Пейн думал, что тайна, чудо и пророчество были тремя видами мошенничества, и что создание Ветхого и Нового Заветов нельзя приписывать откровению. «Я совершенно не верю в то, что Всемогущий когда-либо передал человеку что-то еще кроме универсальной демонстрации Себя Самого через труды творения, благодаря которому мы чувствуем в себе отвращение к плохим поступкам и предрасположенность к хорошим». Именно к «Библии Творения», а не к «глупой Библии церкви» должен обратиться человек за знанием. «Мои собственные ум и душа и есть моя церковь», — заявлял он.

    Если в первой части «Века разума» Пейн в общих терминах рассуждал о доктринах христианства, во второй части он в саркастическом и насмешливом тоне нападал как на Ветхий, так и на Новый Завет. Подвергая сомнению аутентичность пяти книг Моисея, Пейн утверждал, что их написали не во времена Моисея, скорее, они представляли собой «анонимную книгу историй, сказок и традиционных или выдуманных абсурдностей, или откровенной лжи». Он описывал Ветхий Завет как книгу, полную «оскорбительных историй, разнузданного дебоширства, жестоких и мучительных расправ… историю злобных замыслов, которые служили для того, чтобы развратить и ожесточить человечество; я со своей стороны искренне ненавижу все это, как ненавижу все, что жестоко».

    Критикуя Новый Завет, Пейн написал, что Евангелия, которые появились через века после смерти Христа, не были написаны апостолами. Он признавал, что Иисус был добродетельным и достойным почтения человеком, но отрицал, что он был Богом. Пейн наступал на церковное христианство, «религию помпезности, ориентированную на получение доходов», противоречащее характеру Иисуса, для жизни которого были характерны смирение и бедность. Он описывал историю концепции безгрешности как «кощунственно вульгарную» и расценивал описание чудес как «низведение Всемогущего до какого-то фокусника».

    Из всех систем религии, которые когда-либо были изобретены, ни одна не является «более унизительной для Всемогущего, менее поучительной для людей, более противоречащей разуму и более противоречивой внутри самой себя, чем та вещь, которая называется христианством», — писал Пейн. «В качестве двигателя власти, оно служит деспотическим целям, в качестве средства накопления богатства, служит алчности священников, но пока, в отношении того, что касается блага для человека в целом, оно не ведет никуда в этом мире или за его пределами».

    По той причине, что христианство поклоняется скорее человеку, чем Богу, оно является само по себе родом атеизма, религиозного отрицания Бога, — приходит к выводу Пейн. «Сотворение — это Библия деиста. В нем он читает в почерке самого Создателя определенность его существования и непоколебимость Его силы, а все остальные Библии и Заветы являются для него подделками».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Век Разума» был написан доступным, легким для чтения языком и распространялся бесплатно или по низкой цене в Америке и Европе деистскими организациями. В Америке середины 1790-х годов книга Пейна выдержала семнадцать изданий и была распродана десятками тысяч копий. «Век разума» стал Библией американских деистов, Пейн — их героем, а сам деизм — массовым движением, сочетавшимся со стремлением к установлению республики.

    Однако книга также возбудила враждебные чувства среди духовенства и верующих по обе стороны Атлантики — враждебность, которая сохранялась даже долгое время после смерти Пейна. Столетие спустя, например, Теодор Рузвельт назвал Пейна «грязным атеистишкой». «Век разума» вызывал гнев лидеров религиозного истеблишмента. Но он также вызывал злобу и у религиозных реформаторов, которые поддерживали Пейна в критике религиозного консерватизма, но отмежевывались от него, когда он отвергал Библию и любые формы христианства.

    Подобно своей бунтарской предшественнице, книге «Права человека», «Век разума» был расценен британским правительством как истинно опасное произведение, потому что оно появилось на волне массовых выступлений, спровоцированных Французской революцией. Во Франции и Америке Пейн был вне досягаемости британского закона, а вот его издатели и книгопродавцы в Британии не могли похвастаться тем же. Их безжалостно преследовали в судебном порядке и кидали за решетку по указанию британского правительства на протяжении четверти века.

    В 1797 году Томас Уильямс из Лондона предстал перед Королевским судом, состоявшим из специально отобранных присяжных заседателей, и был признан виновным в «богохульстве» за то, что издал «Век разума». Обвинение сошлось на том, что книга Пейна, извращая правду о христианстве, подрывала устои государства и конституции, которые основывались на христианской доктрине. Более того, «Век разума» грабил бедных, лишая их веры в счастливую жизнь после смерти. Уильямс был приговорен к году исправительных работ и к штрафу в тысячу фунтов стерлингов.

    В 1812 году британская корона преследовала в судебном порядке издателя Дэниела Исаака Итона за богохульство и продажу нового издания «Века разума». До этого Итон находился в заключении за публикацию «Прав человека». «Наши гражданские и религиозные институты так тесно переплетены друг с другом, — сказал прокурор присяжным, — что они не могут быть разделены — попытка уничтожить один из них чревата катастрофой для всего государства». Итон был приговорен к стоянию у позорного столба и к восемнадцатимесячному заключению в Ньюгейтской тюрьме. Выйдя из тюрьмы, он снова бросил вызов властям, издав «Век разума», и снова его судили и обвинили в богохульстве. Однако, приняв во внимание его возраст и плохое состояние здоровья, его не приговорили к тюремному заключению.

    Самую высокую цену за защиту права Пейна обнародовать его идеи заплатил издатель Ричард Карлайл, радикальный защитник свободы прессы, который между 1817 и 1835 годами провел в тюрьме более девяти лет за публикацию «Века разума» и других деистских трактатов. В 1818 году он впервые прочел «Век разума» и сразу стал деистом. Он решил опубликовать книгу, зная, что ее предыдущие издатели были заключены в тюрьму по обвинению в богохульстве. Обвиненный в кощунстве, Карлайл упрямо продолжал торговать книгой. Он предстал перед судом в октябре 1819 году и, защищая самого себя, прочел всю книгу перед лицом комиссии присяжных, на что ушло двенадцать часов в первый день слушания дела. Целью этого чтения на суде было то, что он хотел, чтобы работа была еще раз опубликована как часть стенограммы заседания суда. И действительно, благодаря шумихе, возникшей вокруг заседания, было продано 10 000 копий этой записи.

    Карлайла сочли виновным в богохульстве и приговорили к двум годам тюрьмы и тысяче фунтов стерлингов штрафа за издание «Века разума» и к году тюрьмы и 500 фунтам стерлингов штрафа за публикацию деистской книги Элиху Палмера «Принципы природы». В течение часа, последовавшего за обвинением, правительственные чиновники арестовали его имущество и закрыли его магазин. Карлайл обанкротился и провел шесть лет в тюрьме, ибо не мог выплатить штрафы. Его жена, сестра и более двадцати работников также предстали перед судом и были заключены в тюрьму в течение нескольких лет, которые последовали за судом, — за продолжение издания «Века разума» и других материалов, расцененных как кощунственные.

    Вместо того чтобы повергнуть в небытие работу Пейна, суд над Карлайлом и его арест возбудил интерес к ней. Четыре года спустя по Англии ходило уже более 20 000 экземпляров сочинения. По свидетельству философа Джона Стюарта Милла от 1824 года, «так как среди бедных классов обычно, что у одного экзепляра книги несколько читателей, можно подсчитать, что, по меньшей мере, сто тысяч человек внимательно прочли эту работу при обстоятельствах, крайне благоприятных для того, чтобы произвести впечатление на их умы».

    Гавриилиада

    Автор: Александр Пушкин

    Распространялась в списках

    Литературная форма: поэма

    СОДЕРЖАНИЕ

    Поэма наследует французским кощунственным и порнографическим произведениям XVIII века (Вольтера, Парни, и т. д.). В основе ее сюжета — библейская история Благовещенья, дополненная обстоятельствами из апокрифов. «Конечно, фабула «Гавриилиады» — не для детей», — замечал Владислав Ходасевич.

    Шестнадцатилетняя красавица-еврейке Мария томится замужем за старым плотником, который не исполняет своих супружеских обязанностей. Во сне девушке является Царствие Небесное, и Бог сообщает ей, что отныне она его невеста: «Готова будь к неведомой судьбине, / Жених грядет, грядет к своей рабыне». Однако девушка пленилась архангелом Гавриилом, которого заметила среди небесных жителей. Тем временем Господь, томясь от любви и сочиняя любовные псалмы, посылает своего любимца Гавриила на землю — в качестве сводника. «Но, старый враг, не дремлет сатана!» Прознав, что Бог влюблен в Марию, дьявол в обличье змея является девушке у ручья. Лукавый отвлек ее внимание своей интерпретацией истории Адама и Евы, а затем, обернувшись красивым юношей, овладел Марией. Неожиданно с небес является Гавриил. Ревнивый архангел затевает драку с сатаной и выходит победителем: «Но, к счастию, проворный Гавриил / Впился ему в то место роковое / (Излишнее почти во всяком бое), / В надменный член, которым бес грешил». Последовавшая передача Благой Вести завершилась вторичным падением Марии. После возвращения Гавриила с хорошими новостями Бог голубем летит к Марии и голубем же имеет с ней любовь. «Всевышний Бог, как водится, потом / Признал своим еврейской девы сына, / Но Гавриил (завидная судьбина!) / Не преставал являться ей тайком».

    «При Николае I, — писал Владимир Набоков, — русский поэт вынужден был осторожничать, и пушкинские попытки подражать дерзким французам — Парни и Вольтеру — легко подавила цензура».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Считается, что Пушкин закончил поэму летом 1821 года в Кишиневе, в южной ссылке. Здесь же, в Кишиневе, поэма, по-видимому, и начала расходиться в списках. Издатель первого собрания сочинений Пушкина

    П.В. Анненков так отзывается об этом событии: «Итак — с рокового 1821 года начинается короткая полоса Пушкинского кощунства и крайнего отрицания, о котором принято у нас умалчивать». Сам Анненков не чурался вымарывать кощунственные стихотворения Пушкина в подлинной рукописи, сохраняя, правда, как правило, копии.

    Редактор первого научного издания поэмы в 1922 году, филолог Борис Томашевский писал в предисловии к нему: «До последнего времени изучение его [литературного памятника] было затруднено цензурными условиями. Еще полвека тому назад о «Гавриилиаде» принято было умалчивать. Даже в настоящее время не изжиты те психологические препятствия, которые мешают опубликованию полного ее текста».

    Наш современник, о. Борис Васильев, автор книги о духовном пути Пушкина, продолжает традицию неприятия поэмы: он признается, что не читал «Гавриилиаду» из уважения к памяти поэта.

    В первом «Послании цензору», которое также распространялось в списках, Пушкин пишет о неподцензурной литературе, обращаясь к цензору А.С. Бирукову:

    «Чего боишься ты? поверь мне, чьи забавы —
    Осмеивать закон, правительство иль нравы,
    Тот не подвергнется взысканью твоему;
    Тот не знаком тебе, мы знаем почему —
    И рукопись его, не погибая в Лете,
    Без подписи твоей разгуливает в свете.
    Барков шутливых од тебе не посылал,
    Радищев, рабства враг, цензуры избежал,
    И Пушкина стихи в печати не бывали;
    Что нужды? их и так иные прочитали».

    Видимо, правительству «Гавриилиада» была известна в 1826 году. Но скандал вокруг поэмы разразился лишь два года спустя. «Дворовые люди штабс-капитана Митькова подали по начальству жалобу на своего барина, развращающего их чтением «Гавриилиады»», — рассказывает Ю. М. Лотман. По приказу Николая I дело Митькова было передано на рассмотрение особой следственной комиссии. Петербургскому генерал-губернатору, который вызвал Пушкина по этому делу в августе 1828 года, писатель, открещиваясь от авторства, соврал, что «в первый раз видел «Гавриилиаду» в Лицее в 15-м или 16-м году». Однако ему не поверили. На повторном допросе поэт рассказал, что «рукопись ходила между офицерами гусарского полку». «…Но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню. Мой же список сжег я, вероятно, в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже в тех, в коих я особенно раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религиею. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное». Показания Пушкина показались неубедительными следственной комиссии и возглавлявшему ее императору. Поэтому Пушкин при поддержке Петра Вяземского пускает слух о том, что «Гавриилиада» принадлежит перу покойного князя Дмитрия Горчакова.

    Николай предложил графу П. А. Толстому «призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог правительству, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем». Поэт не выдержал и, подумав, просил позволения писать лично государю. Скорее всего, в письме содержалось признание Пушкина в авторстве. Резолюция Николая I: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено. 31 декабря 1828 г.», — открывает новый период в истории «Гавриилиады». Современники вспоминают, что после дела Митькова «Пушкин всячески истреблял ее [поэмы] списки, выпрашивал, отнимал их, и сердился, когда ему напоминали о ней».

    «Гавриилиада» была впервые напечатана Николаем Огаревым в первой части сборника «Русская потаенная литература XIX столетия» в Лондоне в 1861 году. Отсюда ее и перепечатывали в сборниках вроде «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений», вышедшем в том же году в Берлине.

    В России первая публикация состоялась в 1908 году: поэма была напечатана во втором томе «Сочинений Пушкина» под редакцией

    С. А. Венгерова — правда, с купюрами. Полностью текст впервые опубликовал Валерий Брюсов в 1918 году, но и в его издании есть кое-какие пропуски. После издания Брюсова появилось множество изданий полного текста поэмы. Иван Бунин в 1918 году с отвращением писал в дневнике о вечере в «гнуснейшем кабаке» «Музыкальная табакерка»: «Брюсов, говорят, читал «Гавриилиаду», произнося все, что заменено многоточиями, полностью». Уже через несколько лет после второго рождения поэмы политотдел ГИЗа настаивал, что ее «можно печатать только с предисловием, разъясняющим антирелигиозное значение произведения».

    Девяносто пять тезисов

    Автор: Мартин Лютер

    Год и место первой публикации: 1517, Швейцария

    Литературная форма: теологический трактат

    СОДЕРЖАНИЕ

    Мартин Лютер, немецкий монах-августинец, — основоположник протестантской Реформации в Европе. Он был доктором богословия и городским проповедником в Виттенберге, где преподавал теологию в университете. Поездка в Рим убедила его в упадке и разложении католического духовенства и конкретно папы. В 1516 году в ряде проповедей он начал подвергать сомнению действенность индульгенций.

    В соответствии с доктриной римско-католической церкви XVI века папа мог передавать избыток добродетели, сосредоточенной в Христе, Деве Марии и святых, каждому отдельному грешнику, — чтобы дать ему возможность претерпеть муки за земные грехи позже, в чистилище. Такой перенос наказания за грехи был выгоден и живым, и мертвым. Протестантский пафос Лютера был направлен на полное прощение грехов и примирение с Богом только через милость Божию. Это рассуждение привело Лютера к сомнению в доктрине индульгенций и распространившейся практике торговли ими.

    На следующий год доминиканский монах Тетцель торговал индульгенциями вразнос, чтобы выплатить долг Альберта Бранденбургского, который тот взял на то, чтобы купить епархию Майнц и помочь заплатить за новую базилику св. Петра в Риме. Лютер решил высказать свою пастырскую озабоченность о духовных опасностях продажи индульгенций, как о препятствии для истинного покаяния и внутреннего обращения.

    15 октября 1517 года Лютер вызвал своих ученых коллег на дебаты по этому вопросу. Лютер оформил свой вызов в традиционной манере — повесив на двери замковой церкви в Виттенберге объявление на латыни. Оно содержало 95 тезисов об индульгенциях. К его удивлению, тезисы получили широкое распространение как на латыни, так и на немецком языке по всей Германии, а через несколько недель — и во всей Европе, вызвав бурю споров, которым было суждено привести к протестантской Реформации.

    В своих «Девяноста пяти тезисах, или Диспуте о силе индульгенций», Лютер отрицал ту идею, что святые обладают избыточной добродетелью, и что эта добродетель может копиться, чтобы позже ее могли использовать другие.

    Папа не имеет контроля над душами чистилища, утверждал Лютер. «Они проповедуют людям вздор, утверждая, что как только их гроши зазвенят, падая в ящик, так их душа сей же час вылетает из чистилища» (здесь и далее — пер. И. Каркалайнен). Если папа действительно имеет такую власть, спрашивал Лютер, «почему папа не избавит из чистилище все души одновременно, ради всесвятейшей любви, из-за их острейшей нужды, как наисправедливейшего повода к этому избавлению, и почему он ради самого преходящего, ради денег на строительство собора св. Петра, освобождает бесчисленное количество душ на таком пустячнейшем основании?»

    Он клеймил индульгенции как вредное явление, потому что они давали верующим ложное чувство безопасности. Исходя из предположения, что, заплатив деньги, можно отвести гнев Господень, торговля индульгенциями препятствовала спасению души, направляя в другую сторону милосердие и вызывая самоуспокоенность. «Нужно учить христиан, что дающий нуждающимся или дарующий бедняку поступает лучше, нежели жертвуя ради отпущения». Те, кто верят, что их спасение обеспечено, потому что у них есть индульгенции, окажутся перед лицом вечного проклятия, «вместе с их учителями», которые проповедуют нехристианскую доктрину.

    Лютер выступал против того, чтобы церковь собирала деньги на строительство собора путем продажи индульгенций. «Почему папа не строит собор св. Петра на свои собственные деньги, но на деньги бедных христиан, хотя его состояние обширнее, чем любого богатого владетельного Красса?» — спрашивал Лютер. Он был убежден, что, если церковь считала необходимым подавлять силой все несогласия мирян с институтом индульгенций, а не решать эти разногласия конструктивным путем, это значит «выставить Церковь и папу на посмешище сделать христиан несчастными».

    Тезисы Лютера были направлены на церковную реформу. Он не считал их нападками на власть папы и не намеревался инициировать религиозный раскол. Но реакция церкви на его предложения подтолкнула его к более радикальной позиции и заставила разорвать отношения с Римом, что в итоге привело к образованию новой церкви.

    ИСТОРИЯ ЦЕНЗУРЫ

    Сначала папа Лев Х не принял всерьез сообщение о появлении тезисов Лютера, отнесся к ним как к отражению соперничества между орденом августинцев, к которому принадлежал Лютер, и доминиканцев, которые являлись наиболее рьяными критиками Лютера. Но тезисы, быстро распространившиеся по Германии, получили активную поддержку среди крестьянства и городских властей, возражавших против того, чтобы Рим запускал руку в местную казну. Церковные иерархи убедились в том, что нападки на индульгенции должны быть отражены, а Лютера надо заставить замолчать.

    В 1518 году папа попросил Иеронима, епископа Асколи, расследовать дело Лютера. Лютер был призван в Рим по обвинению в ереси и неповиновении, или нарушению субординации. Фридрих III Саксонский вмешался в разбирательство с требованием, чтобы слушание дела Лютера было перенесено на немецкую землю. Когда слушание в присутствии папского легата было перенесено в Аугсбург, где имперский рейхстаг (законодательная ассамблея) не сочувствовал папским требованиям, Лютер отказался отречься от какого-либо из своих тезисов. На дебатах с немецким профессором Иоганнесом Эком, проходивших в Лейпциге в 1519 году, Лютер утверждал, что раз власть папы имеет человеческое происхождение, а не была получена от Бога, папе можно противостоять, когда его указы противоречат Писанию.

    Иоганнес Фробен из Базеля опубликовал «Девяносто пять тезисов» в издании, в которое вошли также и проповеди Лютера. В феврале 1519 года Фробен писал, что осталось только десять экземпляров издания и ни одна книга, которая когда-либо выходила из-под его печатного пресса, не распродавалась так быстро. Извлекая максимальную выгоду из новых возможностей печатного станка, издатель добился того, что книга распространилась не только в Германии, но и во Франции, Испании, Швейцарии, Бельгии, Англии и даже в Риме. В том же году теологические факультеты университетов в Лувене и Кельне приказали сжечь экземпляры тезисов за ересь.

    Папа назначил комиссии для изучения писаний Лютера. 15 июня 1520 года папа объявил в папской булле «Exsurge Domine», «Восстань, о, Господь, и рассуди твое дело. Дикий кабан вторгся в твой виноградник». Булла объявила сорок одну ошибку Лютера «еретической, или скандальной, или фальшивой, или оскорбительной для благочестивого уха, или обольстительной для простых умов, или отвратительной для католической истины, соответственно». В предисловии папа писал: «Наш пастырский дом более не может терпеть распространяющий заразу вирус следующего сорока одного заблуждения… Книги Мартина Лютера, содержащие эти заблуждения, должны быть проверены и сожжены… Ныне, таким образом, мы даем Мартину шестьдесят дней, в течение которых он должен подчиниться». Было запрещено печатать, распространять, читать, хранить или цитировать любые книги, трактаты и проповеди Лютера.

    Тогда в августе, октябре и ноябре 1520 года, Лютер опубликовал три революционных трактата, которые в еще более значительной степени обострили его разногласия с церковью. Это были «К христианскому дворянству немецкой нации», в котором осуждалась концепция власти папы над мирскими правителями; «О вавилонском пленении Церкви», где отвергались церковные таинства и институт священников; и «О свободе христианина», в которой повторялась доктрина Лютера о самодостаточности веры. Первое издание тиражом 4 000 экземпляров «К христианскому дворянству…» было распродано в течение недели. Пользуясь поддержкой общества, Лютер в своих проповедях, диспутах и письменных трудах предложил радикальную альтернативу католической церкви.

    10 октября до Лютера в Германии дошла папская булла. В ответ Лютер незамедлительно разразился острым памфлетом «Против проклятой буллы антихриста». «Говорят, будто некоторые мои тезисы суть ересь, некоторые ошибочны, некоторые возмутительны, а другие оскорбительны, — писал Лютер. — Из этого следует, что те, которые суть ересь, не ошибочны; те, что ошибочны, не возмутительны, а те, что возмутительны, никого не оскорбили». Призывая папу к отказу от «дьявольского богохульства и отчаянной нечестивости», Лютер заключал, что «лучше мне умереть тысячу раз, чем отказаться от одного-единственного слога из запрещенных писаний».

    В октябре книги Лютера были сожжены в Лувене и Льеже, а в следующем месяце — в Кельне или Майнце. 10 декабря 1520 года Лютер и его последователи публично сожгли папскую буллу в Виттенберге вместе с экземплярами канонического закона и папскими указами. «Раз они сожгли мои книги, я жгу их», — сказал Лютер. В январе 1521 года папа выпустил новую буллу «Decet Romanum Pontificum», которая утверждала отлучение от церкви Лютера и его последователей и сожжение его сочинений.

    Огромная популярность Лютера, выросшая благодаря его обращению к националистским настроениям немцев, которые были направлены против вмешательства Рима в их дела, спасла его от судьбы других еретиков. Фридрих III Саксонский, временный покровитель Лютера, отказался выдать его для суда в Риме. Единственной властью в Европе, способной запретить произведения Лютера, был император Священной Римской империи Карл V, убежденный католик, преисполненный решимости выдернуть ересь с корнями.

    18 апреля 1521 года Лютер предстал перед собором в Вормсе. Перед лицом императора и собравшихся принцев империи он отказался отречься от своих текстов. «Если бы я отрекся в этот момент, — сказал он, — я бы открыл дверь еще большей тирании и нечестивости, и получится еще хуже, если будет выглядеть так, как будто я сделал это по настоянию Священной Римской империи». Он продолжил далее: «Если я не буду убежден Писанием и простым здравым смыслом — я не признаю авторитет пап и консулов, ибо они противоречат друг другу — моя совесть пленена [лишь] Словом Божиим».

    26 мая 1521 года Карл V заявил в Вормсском эдикте, что Лютер является «членом, отсеченным от Божией церкви, упрямым раскольником и отъявленным еретиком… никто не должен предоставить ему приют. Его последователи также должны быть прокляты. Его книги должны быть изъяты из памяти людей». В эдикт входил «Закон о книгопечатании», который запрещал печатание, продажу, хранение, чтение и копирование работ Лютера или любых других его будущих работ, которые он мог написать. Хотя императору и удалось убедить большую часть немецких князей подписать обвинение, на самом деле мало кто из них действительно был его ярым сторонником, и, несмотря на то, что эдикт призывал арестовать Лютера, его друзьям удалось укрыть его в вартбургском замке Фидриха III. Здесь Лютер перевел Новый Завет на немецкий язык и начал десятилетний проект по переводу всей Библии. Рискуя жизнью, в марте 1552 года он вернулся в Виттенберг и провел остаток жизни, распространяя свое учение.

    Цензура трудов Лютера была в Европе повсеместной. Его произведения и сочинения его учеников и последователей были запрещены и уничтожались в Англии, Франции, Испании и Нидерландах. В 1524 году нюрнбергский ландтаг постановил, что «каждый князь на своей земле должен сделать все, что в его силах, для претворения в жизнь Вормсского эдикта». Однако именно это, если исходить из содержания эдикта, на большей части территории северной Германии сделать было невозможно. Города на юге Германии и в других местах северной Европы присоединились к лютеранской реформе. Как отмечал современник, «лютеранские книги можно было купить на рынке прямо рядом с эдиктами императора и папы, запрещавшими их».

    В 1555 году Карл V подписал Аугсбургский мир, отказываясь от дальнейших попыток заставить князей-протестантов обратиться в католичество. По условиям мира каждому князю позволялось выбирать религию подвластной ему земли и утверждалось, что нельзя препятствовать людям, проповедующим свою религию. Так укоренилось лютеранство.

    Сочинения Лютера оставались в ватиканском «Индексе запрещенных книг» вплоть до 1930 года. Но и позднее они оставались под запретом — в соответствии в церковным каноническим законом, запрещавшим католикам под угрозой наказания за смертный грех, читать книги, «которые предлагают для обсуждения или защищают ересь или раскол».

    Демон

    Автор: Михаил Лермонтов

    Год и место первой публикации: 1842, Санкт-Петербург — отрывки; полностью: 1852, Берлин (на немецком языке); на русском языке: 1856, Карлсруэ, Берлин; 1860, Россия

    Литературная форма: поэма

    СОДЕРЖАНИЕ

    Поэма Лермонтова, названная в подзаголовке «восточной повестью», состоит из двух частей, в каждой из которых шестнадцать строф, с заключением. Это романтическая, «байроническая» поэма, богоборческий пафос которой воплощается в центральном персонаже — Демоне.

    В первой части «изгнанник рая» «летал над грешною землей», вспоминая первые дни творения, когда «он верил и любил». За прошедшие после падения века зло наскучило отверженному Богом ангелу, властителю зла на земле. Пролетая над Кавказом, «гордый дух» не пленяется его красотами.

    Тем временем грузинская красавица княжна Тамара, дочь Гудала, готовится выйти замуж. Но Демон увидел ее — «И вновь постигнул он святыню / Любви, добра и красоты!» По дороге на брачный пир, искушаемый злым духом, гибнет жених Тамары. Демон утешает девушку, повергая ее в смятенье волшебным голосом, своими словами («мечтой пророческой и странной») и неземной красотой.

    Во второй части Тамара просит отца отпустить ее в монастырь, объясняя:

    «Меня терзает дух лукавый
    Неотразимою мечтой».

    Однако и после пострига сердце девушки «полно думою преступной», она ждет Демона. Тот после тяжелых раздумий и перепалки с ангелом является в обитель

    «любить готовый,
    С душой открытой для добра,
    И мыслит он, что жизни новой
    Пришла желанная пора».

    Рассказав Тамаре, кто он, Демон дает ей клятву отречься от «злых стяжаний», и она отдается ему. «Смертельный яд его лобзанья» убивает Тамару.

    Ее душу нес в рай один из ангелов, когда дорогу им преградил адский дух, который «гордо в дерзости безумный» заявляет: «Она моя!» Но ангел не отдает ему душу Тамары.

    «И проклял Демон побежденный
    Мечты безумные свои,
    И вновь остался он, надменный,
    Один, как прежде, во вселенной
    Без упованья и любви!..»
    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Молодой Лермонтов был фигурой политически ненадежной. В стихотворении «Смерть Поэта», написанном сразу после смерти

    А.С. Пушкина, власти увидели «воззвание к революции». Гневные строки были опубликованы через 21 год — в 1858 году, а поэта после ареста перевели служить на окраину империи — на Кавказ.

    Поэму «Демон» Лермонтов начал еще учеником Благородного пансиона при Московском университете в 1829 году. В связи с чтением поэмы при дворе наследника в 1841 году появилась очередная надежда напечатать поэму — Лермонтов создал последнюю, восьмую редакцию. Но перед отъездом на Кавказ он передал автограф А. П. Шан-Гирею: ««Демона» мы печатать погодим, оставь его пока у себя». Поэма, над которой будущий классик работал всю жизнь, так и не была опубликована при его жизни.

    «Как жаль, что не напечатана другая поэма Лермонтова, действие которой совершается тоже на Кавказе и которая в рукописи ходит в публике, как некогда ходило «Горе от ума»: мы говорим о «Демоне»», — сокрушался В.Г. Белинский в статье «Стихотворения М. Лермонтова» (1841).

    После смерти Лермонтова А. А. Краевский хотел опубликовать поэму в своем журнале «Отечественные записки». Он подписал корректуру 9 декабря 1841 года, однако в январском номере, вместо поэмы появилось следующее извещение: «Поэма Лермонтова «Демон» не будет напечатана по причинам, не зависящим от редакции».

    Тогда Белинский и Краевский решили напечатать хотя бы отрывки. С большим трудом они получили цензурное разрешение на их публикацию: «Отрывки из поэмы» появились без заглавия в шестом номере журнала в 1842 году, при содействии влиятельных лиц — исключительно потому, «что его высокопревосходительство [С. С. Уваров] находит возможным позволить напечатать отрывки из поэмы покойного Лермонтова». Они потом перепечатывались в «Стихотворениях М. Лермонтова», во второй части сборника, вышедшего в 1842 году, и переиздававшегося в 1852 и 1856 годах; а также в «Сочинениях Лермонтова», изданных в 1847 году А. Смирдиным.

    В 1852 году поэт-цензор А. П. Майков недоумевал, допускать ли в Россию берлинское издание сочинений Лермонтова на немецком языке:

    «…я имею честь представить это на благоусмотрения [цензурного] комитета. Со своей стороны я полагаю, что мы можем быть снисходительнее к книге на иностранном языке, нежели на русском, и поэтому я думаю, что пьесы: «Демон», «Казначейша» можно позволить вполне… Впрочем может показаться странным, что у нас русский же автор не дозволен в подлиннике и будет дозволен в переводе».

    Комитет также не решился взять на себя ответственность и переслал дело в главное управление цензуры, которое предписало «запретить для публики этот перевод».

    В 1856 поэма была впервые опубликована А. И. Философовым полностью на русском языке в Карлсруэ, тиражом 28 экземпляров. Издание предназначалось для членов царской семьи, высших сановников и лиц, близких издателю. Вскоре за границей (в Бадене, в Берлине) вышли еще несколько изданий.

    В 1860 поэма была полностью напечатана в России первом томе «Сочинений» под редакцией Дудышкина. Цензуровал это издание еще один литератор — И. А. Гончаров, который также не взялся самостоятельно дозволить издание к печати. Однако он составил донесение, где были перечислены запрещенные ранее стихи из поэмы, с таким комментарием: «…запрещения в печать этих мест у Лермонтова, как писателя классического, подают и буду подавать повод к перепечатыванию его поэмы в заграничных типографиях. Поэтому я имею честь испрашивать разрешения цензурного комитета к одобрению в печать как означенных в поэмах «Демон» и «Орша» мест, так и других…»

    Однако широкое распространение поэмы по-прежнему было под запретом. В 1891 году в своем докладе для Ученого комитета Министерства народного просвещения А. Родонежский вопрошает: «На что деревенскому мальчику, школьнику и простолюдину знать «Демона»?». А в 1897 году поэт К. Случевский в аналогичном докладе утверждает: «Такая высокохудожественная вещь, как «Демон», конечно, ничего общего со школою иметь не может…»

    Диалог о двух главнейших мировых системах

    Автор: Галилео Галилей

    Год и место первой публикации: 1632, Италия

    Литературная форма: научная монография

    СОДЕРЖАНИЕ

    Работа великого итальянского астронома, математика и физика Галилео Галилея оказала глубокое воздействие на развитие науки и философии, заложив основы современной экспериментальной науки и углубив понимание человеком природы и вселенной. Хотя польский астроном Коперник утверждал в книге «О вращении небесных сфер», опубликованной в 1543 году, что Солнце является центром вселенной, а Земля — планетой, которая вращается, вера в геоцентрическую систему Птолемея (названную так по имени астронома II века Птолемея) превалировала в начале XVII века. Теория Птолемея помещала неподвижную Землю в центре вселенной, а Солнце, Луна и пять планет вращались вокруг нее, вписываясь в сложную систему круговых движений.

    Когда Галилео, профессор математики в университете Пизы, впервые взглянул на небо через рефракционный телескоп, который сконструировал сам, минуло полстолетия с тех пор, как Коперник выступил со своей теорией о гелиоцентрической вселенной. Однако в первый раз опытное наблюдение небес через телескоп подтвердило гипотезу Коперника. В 1610 году Галилео опубликовал «Звездного посланника», — памфлет, на двадцати четырех страницах которого были зафиксированы его астрономические наблюдения за луной и планетами. Галилей описал там четыре обнаруженных им ранее неизвестных небесных тела, движущихся вокруг планеты Юпитер и доказал, что теория Коперника была верной. Он также отметил, что Луна не является телом, испускающим собственный свет, но она освещена светом Солнца.

    Сенат Венеции назначил Галилею жалование за его открытия, и он стал математиком герцога Тосканы. В 1613 году он опубликовал «Письма о пятнах на Солнце», в которых обнародовал свою веру в теорию Коперника. Галилео обвинили в том, что «книга Природы написана математическими символами», и что в наблюдении и измерении лежит наука о будущем. В 1632 году Галилео опубликовал работу, которой суждено было стать поворотным пунктом в истории науки — «Диалог о двух основных мировых системах — Птолемеевой и Коперниковой».

    В своем диалоге с платоновской традицией, Галилео позволил высказать аргументы за и против системы Коперника своим трем друзьям: флорентийцу, который верит в систему Коперника, стороннику системы Аристотеля, поддерживающему геоцентрическую теорию, и венецианскому аристократу, к чьей пользе они и проводили этот спор. Галилео написал текст на итальянском языке для неспециалистов, вместо того чтобы писать на латыни — языке ученых и интеллектуалов.

    Структурируя «Диалог», Галилео сообразовывался с церковными указаниями, что гелиоцентрическая теория может обсуждаться как полезная математическая гипотеза, но не как проявление физической реальности. Однако взгляды, которые он высказал в «Диалоге», явно поддерживали Коперникову систему. Галилео обнаружил, что Земля, подобно другим планетам, вращалась вокруг своей оси, а планеты вращались вокруг Солнца по эллиптическим орбитам, определяемым силой притяжения. Идея конечной вселенной, вмещавшейся в некую внешнюю сферу, обладавшую неизменным совершенством, была отвергнута. Доказав, что Земля не была центром творения, но, напротив, скорее, незначительной его частью, Галилео перевернул средневековую систему космологии, основанную на теориях Аристотеля о движении тел.

    В «Диалоге» Галилео выразил два принципа, которые стали руководящими принципами современной науки. Во-первых, заявления и гипотезы, касающиеся природы, должны всегда быть основаны на наблюдении, а не на авторитетах; и во-вторых, природные процессы лучше всего могут быть поняты, если представлять их на языке математики.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1616 году система Коперника была объявлена опасной для веры, и Галилей, вызванный в Рим, получил предупреждение от папы Павла V «не придерживаться, не преподавать и не защищать» теории Коперника. Галилео пообещал подчиниться наставлениям папы и вернулся во Флоренцию. Похожие теории, опубликованные германским астрономом Иоганном Кеплером в «Новой астрономии», были запрещены папой в 1619 году. Согласно папской булле, сопровождавшей этот запрет, изучение и даже чтение книг Коперника и Кеплера было запрещено.

    В 1624 году Галилео снова отправился в Рим, чтобы засвидетельствовать свое почтение вновь назначенному папе Урбану VIII.

    Несмотря на запрет 1616 года, он попросил у папы разрешения опубликовать книгу, в которой сравниваются доктрины Птолемея и Коперника. Папа отказал ему в этой просьбе.

    Несмотря на предупреждения Ватикана, перечислявшего многочисленные исправления, которые необходимо было внести в книгу перед обнародованием какой-либо из Коперниковых теорий, в 1632 году Галилей опубликовал «Диалог о двух главнейших системах мира». Он попытался удовлетворить власти, включив предисловие ведущего ватиканского теолога, описывавшее теорию Коперника как всего лишь интересное интеллектуальное упражнение. Но папу это не убедило. Книга привлекла внимание всей Европы. Растущая угроза протестантизма провоцировала папу на агрессивную реакцию — ради сохранения единства церковной догмы.

    Затем враги Галилея в Ватикане предположили, что, публикуя книгу под колофоном (эмблемой издательства) трех рыб — обычным оттиском флорентийской типографии Ландини — Галилео сделал клеветническую отсылку к трем безграмотным племянникам папы Урбана VIII, которых он продвинул в церковной иерархии. Далее они предположили, что под одним из участников диалога, Симплицио, консервативным защитником геоцентрических взглядов на вселенную, выведена карикатура на самого папу.

    В феврале 1633 года Галилея призвали в Рим. Хотя он серьезно заболел во Флоренции, и врачи предупреждали его, что ему не стоит предпринимать такое путешествие в середине зимы, что оно может оказаться фатальным, папа пригрозил насильно привезти его в цепях, если он не объявится сам. Великий герцог Флоренции дал носилки, в которых Галилео должны были отнести в Рим, где он был заключен в тюрьму. В июне он предстал перед судом в обвинении в ереси.

    Суд сконцентрировался на формальностях, касающихся того, что говорили ему церковные иерархи во время его визита в Рим в 1616 году, и того, насколько четко он понимал неодобрение папой Коперниковых теорий. Вердикт инквизиции гласил, что Галилео «подозревался в ереси, а именно в том, что он верил и придерживался доктрины, которая является ложной и противной Священным и Божественным Писаниям, в соответствии с которым Солнце является центром мира и не движется с востока на запад, и что Земля движется и не является центром мира, что это мнение может быть принято и защищаемо как возможное, — после того, как было объявлено и определено, что оно противоречит Священному Писанию…»

    Галилео был приговорен к тюремному заключению на неопределенный срок, и от него потребовали сделать публичное и формальное отречение. Утром 22 июня 1633 года, в возрасте 70 лет, Галилео опустился на колени перед судом и объявил: «С чистым сердцем и непритворной верой я отрекаюсь, проклинаю и отвергаю ранее высказанные заблуждения и ереси и также любую и каждую секту и заблуждение, которые входили бы в противоречие со Святой церковью, и я клянусь, что в будущем я никогда не скажу или признаю устно или письменно, что-либо, что могло бы навлечь на меня подобные подозрения…» «И все-таки она [Земля] вертится», — по легенде пробормотал он после своего отречения.

    В 1634 году «Диалог» был формально осужден и запрещен вместе со всеми произведениями Галилея. Галилей был заключен в уединенном доме в Арчетри, в пригородах Флоренции, где ему позволялось принимать посетителей только с разрешения представителя папы. Во время заключения Галилео сумел завершить новую работу «Диалог о двух новых науках», который был контрабандно вывезен из Италии и опубликован протестантами в Лайдене в 1638 году, за четыре года до его смерти. Последние четыре года своей жизни Галилео был слеп. В конце концов, папа разрешил, чтобы ему помогал молодой ученый Виченцо Вивиани. Галилей умер в уединении 8 января 1642 года, через месяц ему исполнялось 78 лет.

    «Индекс запрещенных книг» 1664 года подтвердил запрет на сочинения Коперника и Галилея и всех остальных трудов, подтверждающих движение Земли и неподвижность Солнца. В 1753 году в «Индексе Бенедикта XIV» вышел общий запрет на книги, которые учат гелиоцентрической теории.

    И лишь только в 1824 году, когда Кэнон Сеттель, профессор астрономии из Рима, опубликовал работу о современных научных теориях, церковь окончательно объявила о принятии «общего мнения современных астрономов». Из следующего папского «Индекса» 1835 года имена Галилео, Коперника и Кеплера были исключены. 31 октября 1992 года папа Иоанн-Павел II формально реабилитировал Галилея — через 359 лет, четыре месяца и девять дней спустя, после того, как Галилея заставили отречься от своей ереси, что Земля обращается вокруг Солнца.

    Житие протопопа Аввакума

    Автор: Аввакум Петров

    Год и место первой публикации: 1861, Россия

    Распространялось в списках

    Литературная форма: автобиография

    СОДЕРЖАНИЕ

    Протопоп Аввакум Петров — пожалуй, первый в русской истории диссидент, оппозиционность которого воплотилась в тексте, ставшем со временем настолько авторитетным. Житие, наиболее популярный среди мирян жанр церковной литературы (оригинальной светской в XVII веке не было), Аввакум, отвергая реформы патриарха Никона, наполнил актуальной религиозно-политической полемикой. Опальный протопоп, один из лидеров старообрядцев, на литературном поле стал не менее, а может, и более заметной фигурой, чем в истории православной церкви: его «Житие» — первый в русской литературе опыт автобиографии.

    В догматическом вступлении Аввакум, обращаясь к учению Дионисия Ареопагита, прямо заявляет свою позицию по отношению к никонианским реформам: «потеряли новолюбцы существо божие испадением от истиннаго господа, святаго и животворящего духа». Но прежде, уже в первой фразе «Жития» звучит стилистическое кредо автора: «…и аще что реченно просто, и вы, Господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет».

    Аввакум родился в селе Григорове Нижегородского края в 1620 году, но, по неизвестным причинам изгнанный оттуда, переселился в село Лопатицы того же края еще в юности. С этого изгнания начинается история бедствий и скитаний строптивого священника. В 21 год, в Лопатицах он был рукоположен сначала в дьяконы, а позже в попы. Ревностное наставление на путь истинный своих многочисленных духовных детей не раз навлекало на Аввакума гнев светских начальников, от которых ему приходилось терпеть и притеснения и побои. Дело, наконец, закончилось изгнанием. В Лопатицы он вернулся с грамотой влиятельных московских протопопов Стефана Вонифатьева и Ивана Неронова, но — после новых преследований — был изгнан вторично. Аввакум снова отправился в Москву, где получил назначение протопопом в Юрьевце-Повольский. Местная паства потерпела протопопа два месяца, а затем учинила расправу:

    «… дьявол научил попов, и мужиков, и баб, — пришли к патриархову приказу, где я дела духовныя делал, и, вытаща меня из приказа собранием, — человек с тысящу и с полторы их было, — среди улицы били батожьем и топтали; и бабы были с рычагами. Грех ради моих, замертва убили и бросили под избной угол. Воевода с пушкарями прибежали и, ухватя меня, на лошеди умчали в мое дворишко; и пушкарей воевода около дома поставил. Людие же ко двору приступают и по граду молва велика. Наипаче же попы и бабы, которых унимал от блудни, вопят: «убить вора, блядина сына, да и тело собакам в ров кинем!»

    На этот раз, в 1652 году, Аввакум пошел в Москву без семьи. В столице он устроился священником в Казанском соборе, настоятелем которого был Иван Неронов. Вскоре Аввакум вошел в кружок ревнителей благочестия, члены которого пропагандировали строгую церковную религиозность. В столице тогда как раз избирали патриарха, и Аввакум поддержал перед царем Алексеем Михайловичем кандидатуру своего будущего недруга. Однако после ареста 4 августа 1653 года Ивана Неронова Аввакум встает во главе старообрядческой оппозиции. Спустя некоторое время за активное участие в борьбе с нововведениями Никона протопопа заключили в Андрониев монастырь. После разнообразных издевательств Аввакума все-таки не расстригли, как многих его соратников, — благодаря заступничеству царя; протопопу предстояла ссылка в Сибирь, в Тобольск. Но и отсюда доносы погнали его в Даурию, на границу Монголии. В скитаниях протопоп не раз чудом избегал смерти, от голода и холода умерли двое его сыновей.

    В 1661 году царь вызвал Аввакума в Москву — мириться с церковью. По дороге, которая заняла три года, ссыльный протопоп неустанно обличал «безбожную лесть». В Кремле, где Никон уже потерял к тому времени все свое влияние (он сам оказался в опале), Аввакуму прощали все в обмен на обещание молчать. Автор «Жития» сдерживал свой «огнеопальный» дух полгода и, в конце концов, «паки заворчал». Власти ответили ссылкой — на этот раз на Крайний Север, в Пустозерск; но зимой добраться туда было трудно, поэтому Аввакума с семьей сослали поближе — в Мезень. В марте 1666 года протопопа снова вызвали в столицу: на этот раз в связи с созывом Церковного Собора, посвященного главным образом борьбе со старообрядцами. После полутора лет уговоров и наказаний упорного традиционалиста вместе с другими идеологами старообрядчества расстригли, предали проклятию и в августе 1667 года отправили в Пустозерск. Тем временем, в 1670 году на его соратников обрушилась новая волна репрессий; только покаяние смогло заменить сыновьям протопопа Ивану и Прокопию виселицу на тюремное заключение. Однако террор не смиряет воинственного заключенного: в 1676 году он пишет царю Федору Алексеевичу вызывающую по тону челобитную.

    После выступлений московских старообрядцев в январе 1681 года церковные власти разрешили царю Федору Алексеевичу поступать с раскольниками по своему усмотрению. В Пустозерске 14 апреля 1682 года Аввакум вместе с попом Лазарем, иноком Епифанием и дьяконом Федором был сожжен на костре «за великие на царский дом хулы».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Борьба русской церкви с «отреченными», или «ложными», «сокровенными», то есть еретическими книгами началась почти сразу после христианизации Руси. В «Изборнике Святослава» (1073 год) представлены списки «истинных» и «ложных» книг — «Богословьцы от словес». Их сопровождает предостережение читателю: «Книги ложные, их же не подобает чести и держати православным христианам». Одно из первых упоминаний о репрессивных мерах по отношению к чрезмерно любопытным читателям появляется в «Кормчей книге» (1284 год): «Иже кто иметь еретическое писание у себя держати, и волхвованию его веровати, со всеми еретики да будет проклят, а книги те на темени их сожещи».

    Сочинение Аввакума, конечно, ни в коей мере не было языческим. Но в XVII веке церковь не отделена от государства, поэтому резкое неприятие протопопом никонианских реформ и борьба с ними — это двойное преступление против государства: религиозное и политическое.

    До второй половины XVIII века книгопечатание было исключительной прерогативой государства — у частных лиц просто не было необходимых технических средств. До этого времени была только одна возможность «опубликовать» текст, а именно: создать произведение, которое, благодаря своей популярности, будут переписывать и пересказывать. «Житие протопопа Аввакума» отвечало этим условиям.

    В заточении Аввакум развил энергичную литературную деятельность: ему принадлежит авторство более чем 80 произведений, большинство из которых были написаны в Пустозерске. Инок Епифаний, «соузник» протопопа, убедил написать его свое «Житие»; в 1672–1676 годах были созданы дошедшие до нас три редакции.

    В начале ссылки опальные расколоучители могли достаточно свободно передавать свои сочинения сторонникам старой веры. Подпольных типографий тогда не было, поэтому старообрядцы переписывали произведения своих идеологов. В раскольничьей среде Аввакума считали священным страдальцем, стражем церкви, осмелившимся в своих челобитных сказать царю правду, — в Пустозерск совершались настоящие паломничества.

    Указ 1681–1682 годов запрещал распространять рукописные и печатные тексты, содержавшие рассуждения на религиозные темы, которые «на Москве всяких чинов люди пишут в тетрадях, и на листах, и в столбцах… и продают у Спасских ворот и в иных местах, и в тех письмах на преданные святой церкви книги является многая ложь». Тем не менее «Житие» получило к концу XVII века известность в старообрядческой среде, его переписывают и переделывают.

    Синтетический жанр сочинения (А. Н. Робинсон называет его «исповедь-проповедь») и язык, сочетающий в себе древнерусское красноречие и разговорные интонации, обеспечили ему сначала идеологический, а затем и литературный успех. Правда, собственно «литературный» успех пришел много позже. Первая публикация сочинения Аввакума состоялась именно благодаря тому, что стало возможно прочтение его как литературного или исторического памятника. Духовные цензоры двух столиц «одобрили к напечатанию» «Житие», но, на всякий случай, переправили в Священный Синод, а Синод — епископу харьковскому Макарию. Последний, автор первого точного упоминания «Жития» как автобиографии Аввакума (в статье о русском расколе, напечатанной в 1854 году), со знанием дела и не без остроумия написал отзыв, датированный 27 марта 1861 года:

    «…означенная рукопись содержит в себе довольно любопытных подробностей для истории русского раскола, ярко обрисовывает характер Аввакума и хотя рассказывает о некоторых его мнимых чудодеяниях, но вообще производит и может производить в душе всякого непредубежденного читателя очень невыгодное понятие об этом расколоучителе».

    В октябре 1861 года вышла шестая книга «Летописи русской литературы и древности», в которой была опубликована «Автобиография протопопа Аввакума». А 1 ноября 1861 года Петербургский комитет духовной цензуры разрешил отдельное издание «Жития».

    Старообрядцы, надо сказать, по-прежнему предпочитали рукописный текст.

    Конек-горбунок

    Автор: Петр Ершов

    Год и место издания: 1834, Санкт-Петербург

    Опубликовано: в журнале «Библиотека для чтения»

    Литературная форма: стихотворная сказка

    СОДЕРЖАНИЕ

    Петр Павлович Ершов остался в истории литературы автором одного произведения. «Конька-горбунка» он написал в студенческие годы, к моменту первого появления сказки в печати ему было 19 лет. Попытки Ершова стать профессиональным литератором не были удачными, несмотря на легендарную высокую оценку его сказки Пушкиным: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить». С 1837 года его правильнее называть чиновником (служит в Сибири), чем писателем. И тем не менее «Конек-горбунок» — один из первых опытов создания русской литературной сказки.

    В «Коньке-горбунке» встретились несколько сказочных сюжетов — о Сивке-бурке, Иване-дураке, добывании Жар-птицы. Крестьянский сын Иван получает от волшебной кобылицы конька

    «ростом только в три вершка,
    На спине с двумя горбами
    Да с аршинными ушами».

    Конек-горбунок сопровождает Ивана в его похождениях — сначала из дома на царскую службу («…Так и быть, / Стану, царь, тебе служить, / Только, чур, со мной не драться / И давать мне высыпаться, / А не то, я был таков!»), затем в поисках чудес, которые требует хоть из-под земли достать царь. «Образ паршивого жеребенка, — пишет исследователь фольклора В.Я. Пропп, — есть чисто сказочное образование; сказка любит контрасты: точно так же именно Иван-дурак оказывается героем». От себя добавим: и героем-любовником.

    В конце концов царь потребовал привезти из-за моря-окияна царь-девицу, дочь Месяца, пробудившую в нем на старости лет сладострастие. Иван задание выполняет (традиционно, под страхом смертной казни и с помощью конька), но девице царь кажется старым:

    «Но взгляни-ка, ты ведь сед,
    Мне пятнадцать только лет:
    Как же можно нам венчаться?
    Все цари начнут смеяться,
    Дед-то, скажут, внуку взял!»

    Условием женитьбы царь-девица ставит процедуру омоложения, которую должен пройти царь:

    «…Ты без платья, налегке,
    Искупайся в молоке;
    Тут побудь в воде вареной,
    А потом еще в студеной,
    И скажу тебе, отец,
    Будешь знатный молодец!»

    Царь заставляет Ивана опробовать метод первым, и тот действительно становится писаным красавцем. Царь, последовав за ним, сварился. Иван женится на царь-девице и сам занимает место старика.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Содержание сказки с классовых позиций так пересказывает в 1922 году Л. Жмудский, политредактор ГИЗа:

    «Фабула — православный (это всюду автором подчеркивается) Иван-дурак наперекор своим умным собратьям становится царем — нельзя лучше сатира на дореволюционную Россию. Но беда в том, что услужливый автор, как националист — ненавистник «басурман» и мечтающий о «святом кресте даже на Луне» (конечно, в образе сказочных достижений), глубоко верует в звезду Ивана-дурака. Не в пример сказкам Пушкина, сказка Ершова лишь лубочная карикатура на них. По части воспитательной для детей в ней все от реакционного и непедагогического, — здесь все по царю мерится и по боярам. Восхваляется «Царь-надежа», которого, конечно, народ встречает восторженным «ура». На с. 42 — даже порнография — царь, «старый хрен», жениться хочет: «Вишь, что старый хрен затеял: хочет жать там, где не сеял! Полно! Лаком больно стал!» На основании вышеизложенного считаю «Конек-Горбунок» к выпуску весьма нежелательным, если не недопустимым».

    Сказку не напечатали.

    Сказки вообще находились под пристальным вниманием советской цензуры. Нельзя не упомянуть скандал с «Курочкой-Рябой». Между Главным управлением по социальному воспитанию (Главсоцвос) и Государственным ученым советом (ГУС) разгорелась нешуточная дискуссия по поводу оценки сказки. Деткомиссия при ГУСе была против издания «Курочки-Рябы»… Аналогичный спор возник вокруг сказки «Белочка».

    Сочинение Ершова привлекло не менее пристальное внимание царской цензуры. В третьем томе журнала «Библиотека для чтения» за 1834 год была опубликована только первая часть и несколько стихов из второй части сказки. Но уже летом того же года в Санкт-Петербурге вышло полное отдельное издание. За следующие тридцать лет «Конек-горбунок» публиковался еще четыре раза, что в XIX веке могло значить только одно — книга была бестселлером. Издания быстро раскупались и стали библиографической редкостью.

    Однако доктрина «официальной народности» не мешала правительству Николая I подвергнуть гонениям первых русских литераторов-сказочников. В 1832 году вышел «Пяток первый» собрания сказок В. И. Даля, который был немедленно конфискован за «насмешки над правительством».

    Какие бы качества он выказывал в своей монаршей профессии, — писал Владимир Набоков о Николае I, — нужно признать, что в обращении с Русской Музой он вел себя как наемный убийца или, в лучшем случае, шут. Учрежденная им цензура оставалась в силе до 60-х гг., ослабла после великих реформ, вновь ужесточилась в конце прошлого века, ненадолго была упразднена в начале нынешнего и затем удивительным и ужаснейшим образом воскресла при Советах.

    Журнальный текст «Конька-горбунка», равно как и текст первого отдельного издания, изобиловал цензурными вычерками. Позже, в 1849 году, цензура сформулировала принцип, согласно которому в книгах, «назначаемых для чтения простого народа», не должно быть «не только никакого неблагоприятного, но даже и неосторожного прикосновения к православной церкви и установлениям ее, к правительству и ко всем поставленным от него властям и законам».

    В 1855 году было запрещено печатать очередное издание популярной сказки. Цензурный комитет почти дословно воспроизводит формулировки 1849 года, добавляя: «во многих шуточных сценах приводится имя Божие и употребляется крестное знамение».

    Коран

    Время и место появления: VII в. н. э., Аравийский полуостров

    Литературная форма: религиозный текст

    СОДЕРЖАНИЕ

    Коран, или Qur’an (Чтение), — самый ранний и наиболее совершенный образец классической арабской прозы, священная книга ислама. Мусульмане считают, что она была продиктована Богом пророку Мухаммаду. Архангел Джибраил был медиатором в общении Бога с пророком с 619 года н. э. до смерти последнего в 632 году н. э. Для мусульман Коран является единственно верным воспроизведением слова Божьего, хранящегося на небесах. Вначале последователи Мухаммада заучивали его наизусть и пересказывали. При жизни пророка откровения Корана были записаны на пальмовых листьях, камнях, костях и коре деревьев. Стихи Корана были собраны халифом Омаром, а канонические тексты были утверждены в 651–652 годах н. э. при халифе Османе арабскими редакторами, которые следовали инструкциям секретаря пророка.

    Откровения Корана разделены на 114 сур, или глав, каждая из которых начинается фразой «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного». За исключением краткой первой главы, включенной в ежедневную молитву мусульман, суры в основном расположены в соответствии с объемом, по убыванию: от самых длинных в начале — до кратчайших в конце. Самые длинные суры датируют периодом, когда Мухаммад был главой общины в Медине. В самых коротких излагается, по большей части, его этическое учение; они были продиктованы ему ранее, когда он проповедовал в Мекке.

    Коран славит Бога единого, всемогущество и всеведение которого бесконечны. Он — создатель неба и земли, жизни и смерти. Коран также подчеркивает божественную милость и сострадание. Так как всемогущество Его сочетается со справедливостью, он прощает раскаявшегося грешника. В Коране Бог говорит от первого лица и оглашает свои законы. Коран устанавливает правила поведения основополагающие для мусульманского образа жизни. Мусульмане должны знать и применять в жизни верования и законы, чтобы соблюдать свою веру. Религия называется ислам, потому что аль-Ислам — это «Признание» воли Аллаха.

    Обязанности в Исламе возлагаются на всех правоверных, вне зависимости от их общественного положения. Основные обязанности верующего, известные как пять столпов ислама, — это исповедание веры в Аллаха и его пророка, ежедневные молитвы в определенные часы, раздача милостыни, соблюдение поста в священный месяц рамадан и, если возможно, паломничество в Мекку. Для мусульман Коран — живое слово Бога, и, как таковое, он содержит не только вечную Истину, но и непревзойденный образец литературного стиля.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Первый перевод Корана на латынь был сделан около 1141 года преподобным Петром, аббатом Клюни. В период крестовых походов христиан стали более враждебны по отношению к арабам и их религии. Отцы церкви считали ислам ересью, мусульман — неверными, а Мухаммада «епископом-вероотступником, самозванцем», который взбунтовался против миссии Христа. К 1215 году церковь ввела законы, строго запрещающие мусульманам находиться в христианском мире.

    Арабские тексты Корана были опубликованы в Европе лишь в 1530 году, в Венеции. Папа приказал сжечь это издание. Латинский перевод Корана был запрещен испанской инквизицией, и этот запрет оставался в силе до 1790 года.

    В 1541 году печатник из швейцарского Базеля — Иоганн Опоринус — начал печатать латинский перевод Корана Роберта из Кеттона, сделанный в XII веке. Городские власти конфисковали весь тираж издания. Мартин Лютер утверждал, что произведение, напротив, должно быть издано, ибо знакомство с Кораном должно послужить «во славу Христа, к благу христианства, посрамить мусульман и послужить проклятию дьявола». Издание было позволено напечатать в 1542 году, предисловие к нему написали Лютер и другой протестантский реформатор Меланхтон.

    Первое английское издание Корана и новый латинский перевод были предприняты в XVII веке. В исламском мире Коран все еще не был напечатан. Он мог воспроизводиться только в первоначальном рукописном варианте, которым пользовались ученики пророка. В конце XVII века турецкий книгопечатник Ибрагим Мутеферрика добился разрешения султана установить в Стамбуле первый в мусульманских странах печатный станок. В 1727 году, несмотря на протесты каллиграфов, он получил императорское разрешение на печать книг. Но печатание Корана все еще находилось под специальным запретом. Лишь в 1874 году турецкое правительство позволило печатать Коран, но только на арабском языке. Уже в новейшее время был разрешен английский перевод. В остальных странах мусульманского мира публикация Корана была по-прежнему запрещена.

    Первое издание Корана в Египте появилось в 1833 году при паше Мухаммеде Али, которого считают основателем современного Египта. Его издательство «Балак Пресс» стало первым и самым известным издательством во всем арабском мире. Но когда паша Али Мухаммед находился на смертном одре, религиозные лидеры убедили его преемника, пашу Аббаса, изъять все напечатанные экземпляры и запретить их обращение. Книги вышли в свет только при паше Сэиде, правившем с 1854 по 1863 годы.

    Первая официальная версия Корана была опубликована египетским правительством в 1925 году. Но эта версия и более поздние издания Корана в XX веке, опубликованные в других мусульманских странах, воспроизводились ксилографическим или литографическим способом, которые считались более близкими к рукописному тексту, чем наборная печать. Хотя исламский закон запрещает использовать перевод Корана только в литургии, некоторые мусульманские теологи и сейчас убеждены, что переводить Коран — кощунство. Но, несмотря на такое неприятие, Коран был переведен на 43 языка.

    В 1995 году «Бакаан», малайский перевод Корана Оттоманом Али, опубликованный в Сингапуре, был запрещен правительством Малайзии. Запрет был частью официальной политики, направленной на объявление неортодоксальных исламских сект вне закона. «Бакаан» был объявлен «отклоняющимся от нормы», потому что он предлагал интерпретацию, которая отличалась от официального, одобренного правительством, варианта и не содержал оригинального арабского текста.

    Государственная цензура Корана осуществлялась и в социалистических странах. В 1926 году в Советском Союзе в указаниях, направленных правительственными органами в библиотеки, говорилось, что религиозно-догматическая литература (Библия, Коран, Талмуд) будет доступна только в крупнейших библиотеках для пользования студентов-историков, из остальных же библиотек она должна быть изъята. Эти запреты были сняты, после того, как во время Второй мировой войны между мусульманами и государством был установлен modus vivendi.

    В Китае во время культурной революции 1960–1970-х годов изучение и чтение в мечетях Корана было запрещено. Коран печатался в Китае с XIX века, и переводился на китайский язык с 1920-х годов. В 1952 году коммунистическое правительство опубликовало официальный китайский перевод.

    Сообщалось, что в 1986 году в Эфиопии, при социалистическом военном правительстве, экземпляры Корана конфисковались и уничтожались армией; коранические школы и мечети закрывали или сравнивали с землей, мусульманам запрещалось молиться, а некоторых принуждали перейти в христианство и сжечь Коран. Правящий военный совет Эфиопии, Дерг, боялся, что возрождение исламского фундаментализма обеспечит моральную и финансовую поддержку мусульманам, которые противостояли марксистско-ленинской революции.

    Сегодня Коран является самой влиятельной книгой в мире после Библии и является, наряду с Библией, самым читаемым из священных текстов.

    Красное и черное

    Автор: Стендаль (Анри Мари Бейль)

    Год и место первой публикации:1831, Франция

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Стендаль — псевдоним Анри Мари Бейля — один из величайших французских романистов XIX века. «Красное и черное», история Жюльена, амбициозного провинциального юноши (осужденного на смертную казнь за убийство своей богатой любовницы), считается одним из наиболее смелых и оригинальных шедевров европейской литературы.

    В «Красном и черном» Стендаль создает яркую картину французского общества и политики 1820-х годов, последних лет реставрации монархии Бурбонов. Ультрароялисты, сторонники абсолютной монархии среди знати, богачей и духовенства, с 1815 года вели борьбу за восстановление «старого порядка» — политического режима, существовавшего до революции 1789 года. После восшествия на трон в 1824 году французский король Карл Х положил начало антилиберальной, прокатолической политике, которая, после двадцати лет изгнания, вернула правительство и армию под контроль знати, и приняла меры к увеличению власть духовенства. Кульминацией сопротивления его политике стала Июльская революция 1830 года, которая покончила с правлением старшей ветви династии Бурбонов.

    Сюжет романа отчасти взят из газетной статьи о неком Антуане Берте, молодом человеке, гильотинированном в 1828 году за попытку убийства своей бывшей любовницы, мадам Мишу; он был домашним наставником ее детей. В истории Жюльена Сореля много параллелей с делом Берте. Верьер, вымышленный город, в котором разворачивается действие книги, очень похож на провинциальный город Гренобль, где жил Берте и где провел детство сам Стендаль.

    Жюльен Сорель, умный и способный юноша крестьянского происхождения, страстно желающий достичь социального статуса, который был бы выше его настоящего общественного положения. При Наполеоне наиболее предпочтительным путем к успеху была бы военная служба. Теперь, когда страна пребывает в мире под властью Бурбонов, которые восстановили политическое влияние духовенства, дорога к успеху ведет его в католическую церковь. Жюльен изучает латынь и теологию, чтобы приготовиться к поступлению в семинарию, и получает место гувернера в семействе господина де Реналя, богатого верьерского мэра.

    Он вступает в любовную связь с женой мэра — эти отношения захватывают Жюльена возбуждением завоевания женщины высшего социального положения. Когда Реналь получает анонимное письмо, раскрывающее связь, Жюльен покидает семью и поступает в семинарию в Безансоне. Семинария, оказывается, совсем не похожа на убежище от провинциальной жизни Верьера, которую Жюльен видит погрязшей в жадности и мелком политиканстве. Церковная институция, предназначенная для обучения будущих руководителей — прибежище лицемерия и бездарности, полное политических интриг таких же подлых, как и во внешнем мире. Юные семинаристы движимы отнюдь не духовными или интеллектуальными устремлениями, но, напротив, строго экономическими.

    «Почти все это, — пишет Стендаль, — были простые деревенские парни, которым казалось, что зарабатывать себе на хлеб, затвердив несколько слов по-латыни, куда легче, чем копаться в земле». Их склонность к религии основана на желании иметь хороший обед на столе и теплые вещи зимой. «…Французская церковь поняла, что истинные ее враги — это книги. Смиренномудрие — превыше всего в ее глазах».

    Жюльен восхищается двумя священниками в семинарии — престарелым кюре Шеланом и ректором семинарии, благочестивым янсенистом аббатом Пираром, которого в конце концов смещает с его позиции иезуитская группировка во главе с заместителем ректора. Когда Пирар отказывается от должности, он забирает Жюльена с собой в Париж, где тот становится личным секретарем у дворянина, маркиза де Ла-Моля. Жюльен заводит роман с дочерью маркиза, Матильдой, которая очарована его смелостью и амбициями. Когда Матильда забеременела, ее отец вынужденно соглашается на ее брак с Жюльеном и соглашается обеспечить его доходом и титулом. Однако когда маркиз наводит справки о Жюльене в Верьере, он получает полное обвинений письмо от госпожи де Реналь, продиктованное ее духовником. Маркиз отменяет женитьбу, а Жюльен стреляет в церкви в госпожу де Реналь, преклонившую колени в ожидании службы, и ранит ее. Его тут же арестовывают.

    Жюльена предают суду, но он отказывается защищаться. Несмотря на попытки местного духовенства склонить присяжных в его пользу, он признан виновным. В ожидании смерти на гильотине Жюльен ищет смысл и находит его только в запоздалой страсти к госпоже де Реналь. «Сказать по правде, если я там встречусь с христианским Богом, я пропал, — думает Жюльен, — это деспот, и, как всякий деспот, он весь поглощен мыслями о мщении. Библия только и повествует, что о всяких чудовищных карах. Я никогда не любил его и даже никогда не допускал мысли, что его можно искренне любить. Он безжалостен (Жюльен припомнил некоторые цитаты из Библии). Он расправится со мной самым ужасающим образом…»

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Литературная репутация Стендаля формировалась медленно. Современники считали беспристрастность и психологический реализм его романов сложными для восприятия, поскольку его произведение не умещалось ни в один из литературных стереотипов эпохи. Некоторые читатели были возмущены тем, что считалось безразличием Стендаля к нравственности, тем, как он изображает персонажа, не стесняющегося в средствах, понимая и в то же время не защищая его.

    Стендаль говорил, что пишет для «немногих счастливчиков», и безошибочно предсказал, что его оценят не раньше чем через пятьдесят лет. И действительно, при жизни было опубликовано лишь одно издание «Красного и черного». Полное отсутствие религиозного мировоззрения в романах, изображение библейского Бога как «мелкого деспота» и антиклерикализм писателя убедили католическую церковь запретить его сочинения. Антиклерикализм Стендаля продолжал интеллектуальную традицию Вольтера. Кроме того, его питали печальные детские воспоминания об обучении под надзором иезуитских священников.

    Церковь, изображенная в «Красном и черном», разрывается между двумя фракциями — иезуитами, хитрыми и практичными представителями международной реакции и сторонниками «старого режима», и аскетичными янсенистами. Резко критическое отношение Стендаля к иезуитам было почти общепринятым во Франции того времени. В 1764 году иезуиты были изгнаны из страны, но продолжали тайно действовать до 1814 года. При режиме Бурбонов влияние их было восстановлено. В «Красном и черном» Стендаль описывает политические махинации могущественного тайного общества иезуитов, известного под названием «Конгрегация» (созданного по образцу существовавшей в то время организации «Рыцари веры»), которая продвигала ультрароялистские взгляды и политику Ватикана в ущерб независимости Франции и ее либеральным ценностям.

    В 1864 году Ватикан поместил «Красное и черное», а также все «любовные романы» Стендаля в «Индекс запрещенных книг»; запрет был подтвержден в 1897 году папой Львом XIII. Романы оставались в списке вплоть до последнего издания «Индекса», вышедшего в 1948 году и имевшего силу до 1966 года. В России книга была запрещена в 1850 году Николаем I, чей девиз в кампании по подавлению либеральной мысли был «самодержавие, православие, народность». В 1939 году, в ходе похожей кампании в Испании, роман был изъят из библиотек диктатурой Франсиско Франко.

    Новый завет


    Переводчик: Уильям Тиндейл

    Год и место первой публикации: 1526, Германия

    Литературная форма: религиозный текст

    СОДЕРЖАНИЕ

    Английский протестантский реформатор и лингвист Уильям Тиндейл первым перевел Библию на английский язык с греческого и еврейского оригинала и впервые опубликовал Библию на английском языке. Многие ученые считают его влияние на английскую литературу сопоставимым с влиянием Шекспира.

    В 1524 году, когда Тиндейл, выпускник Оксфорда и католический священник, решился переводить Библию, Англия оставалась единственной европейской страной, в которой не существовало издания на народном языке. В 1408 году синод Кентербери запретил без специального разрешения переводить на английский язык любые отрывки из Писания. Только редакция V века — Вульгата (перевод Библии на латынь, осуществленный св. Иеронимом) считалась приемлемой.

    Перевод Библии на народный язык оставался в Англии запрещенным из страха, что анархия и раскол охватят страну вместе с лютеранством. Лютеранские книги были публично сожжены в Кембридже и Лондоне в 1520 году. Доктрина Лютера sola scriptura, «только одно Писание», которая акцентировала способность верующих читать и понимать Библию самостоятельно, без вмешательства церкви, — эта доктрина рассматривалась как пренебрежение к авторитету церкви. Писание могли толковать только непогрешимый папа и церковные иерархи.

    Церковные власти в Лондоне не поддержали работу Тиндейла. «Итак, в Лондоне я прожил почти год, и отмечал, куда идет свет… — писал он позже, — и видел вещи, о которых помедлю говорить сейчас, и понял, наконец, не только, что не было места в лондонском дворце моего господина для перевода Нового Завета, но что такого места не было и во всей Англии, и я открыто заявляю ныне об этом опыте».

    В 1524 году Тиндейл уехал из Англии в Германию. На следующий год в Кельне он начал печатать свой перевод Нового Завета с греческого языка. Он дошел до главы 22 Матфея, когда издание было остановлено. Его перевод встретил ярое сопротивление духовенства, которое в страхе лютеранства смотрело на него как на «вредный товар». Когда власти Кельна приняли решение арестовать Тиндейла и его ассистента и конфисковать их работу, он бежал в Вормс, где публикация 700 страниц Нового Завета была тайно и анонимно завершена на печатной машине Питера Шеффера в 1526 году. Шесть тысяч экземпляров тиндейловского Нового Завета были контрабандой переправлены в Англию на следующий год и распространились по всей стране. Впервые все 27 книг Нового Завета были доступны в ясно напечатанной доступной форме, на языке, который мог понять любой читатель.

    Первоначальным источником для тиндейловского Нового Завета послужил оригинальный греческий вариант, хотя он работал и с латинской Вульгатой и с немецким переводом Мартина Лютера. Он верил в то, что слово Божие должно обращаться непосредственно к читателю и быть ему понятным, поэтому его основной целью была ясность, отсюда попытка писать на разговорном английском. «Если Бог сбережет меня еще на несколько лет, я сделаю так, что мальчик, который идет за плугом, будет знать о Писании больше, чем ты», — сказал он ученому человеку, покидая Англию.

    Его способность писать простой, четкой и ритмизованной прозой и, как сказал современный биограф Тиндейла Дэвид Дэниел, «создавать незабываемые слова, фразы, параграфы и главы и делать так, что… они до сих пор, даже сейчас, остаются четкими и живыми», оказала сильное воздействие как на язык Библии, так и на английскую прозу.

    «Я не сторож брату моему», «Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное», «Никто не может служить двум господам», «Просите, и вам воздастся», — эти и сотни других фраз, вошедших в поговорки, пришли из Нового Завета Тиндейла.

    Пересмотренное в 1534 году издание Нового Завета Тиндейла, опубликованное в Антверпене под его собственным именем, вошло в более поздние Библии эпохи Возрождения и заложило основу авторизованной версии Библии короля Якова, опубликованной в 1611 году.

    Проживая тайно на территории современного Бенилюкса, Тиндейл также перевел первую половину Ветхого Завета с древнееврейского. Его мастерский перевод Пятикнижия появился в 1530 году, начинался он с книги Бытия: «Вначале Бог создал небо и землю… Затем Бог сказал: да будет свет, и стал свет». Книга Ионы была завершена в 1536 году. Книги Ветхого Завета Тиндейла были опубликованы в карманном формате и контрабандно переправлены в Англию. Большая часть его Ветхого Завета также была включена в Библию, изданную при короле Якове.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Тиндейловское издание Нового Завета 1526 года было немедленно осуждено церковными иерархами в Англии. Летом 1526 года английские епископы пришли к выводу, что «неверный перевод» должен быть сожжен, и необходимо «в дальнейшем сделать строгое внушение и наказать его владельцев и читателей». Английский посол в Нидерландах был проинструктирован католическим кардиналом Томасом Вулси, контролировавшим внутреннюю и внешнюю политику Генриха VIII; ему велели бороться против книгопечатников и книгопродавцев, причастных к производству и распространению английского Нового Завета.

    Тиндейловский Новый Завет был первой печатной книгой, которую запретили в Англии. Вулси приказал схватить Тиндейла в Вормсе, но Тиндейл нашел убежище у Филиппа Гесского в Марбурге.

    Хотя Генрих VIII и порвал с Римом в начале 1530-х годов, он не симпатизировал протестантским идеям и считал тиндейловский Новый Завет книгой с лютеранскими влияниями. Например, Тиндейл перевел греческое слово ekklesia как «конгрегацию», что означает скорее тело Христово, чем «церковь». Английские епископы увидели в этом одну из еретических сторон перевода, ибо слово «конгрегация» предполагало равенство сборищ верующих. Они полагали, что эта идея лютеранская, отрицающая авторитет церкви. В 1526 году экземпляры книги был подвергнуты публичному сожжению в соборе св. Павла. В мае 1526 года церковные власти приказали, скупить и уничтожить все экземпляры книги. Но, несмотря на запрет, перепечатки продолжали распространяться, многие были тайно ввезены с материка.

    Прятавшийся в Антверпене Тиндейл продолжал участвовать в полемике из-за границы, защищая принципы английской реформации; в число его работ входили «Послушание христианина» и «Притча о злобном мамоне» 1528 года, которые являлись введением в учение Нового Завета о том, что вера важнее, чем писания. Когда «Злобный мамона» начал распространяться в Англии, церковь стала сурово преследовать сочинение, посчитав, что оно содержит лютеранскую ересь. Люди, у которых находили книгу, были арестованы и сурово наказаны. И тем не менее «Злобный мамона», подобно переводу Нового Завета, широко читался и продолжал оставаться влиятельным произведением спустя годы после своего запрещения.

    Английский посол в Бенилюксе получил указание потребовать, чтобы регент выслал Тиндейла и его помощника Вильяма Ройя в Англию, но их не могли найти. В 1530 году еще больший гнев короля Генриха VIII был вызван публикацией «Практики прелатов», осуждавшей развод короля. В мае 1535 года Тиндейл, работавший в Антверпене над переводом Ветхого Завета, был арестован в результате заговора, устроенного английскими властями. Он был заключен в Вилвурдский замок возле Брюсселя, обвинен в лютеранской ереси и неподчинении императору Священной римской империи. Тиндейл предстал перед судом, был формально обвинен как еретик, лишен священнического сана и передан светским властям для наказания. В начале октября 1536 года его удавили возле столба, а его труп был сожжен с экземплярами его переводов Библии. Его последними словами были: «Господь, открой глаза королю Англии».

    Ко времени смерти Тиндейла в Англии находилось в обращении около 50 тысяч экземпляров перевода Библии в семи изданиях. Небольшая часть тиндейловского перевода была включена в полную «Английскую Библию», нелегально опубликованную в Германии коллегой Тиндейла Майлсом Кавердейлом. В 1537 году в Англии появилась «Мэтьюсова Библия», подписанная псевдонимом Джон Мэтью. Ее издатель, Джон Роджерс, католический священник, перешедший в протестантство, был другом Тиндейла. Две трети «Мэтьюсовой Библии» было перепечатано из перевода Тиндейла без изменений.

    «Мэтьюсова Библия» была первой Библией на английском языке, которую разрешило правительство. Несмотря на то, что в нее был включен перевод Тиндейла, Генрих VIII ее одобрил. Его разрыв с католической церковью был завершен законом о главенстве короля над церковью 1534 года, который заложил основы англиканской церкви. Переводы Тиндейла и Кавердейла были также включены в «Большую Библию» Генриха VIII, которая была объявлена официальной Библией англиканской церкви.

    В 1546 году Трентский собор католической церкви заявил, что латинская Вульгата св. Иеронима является единственным каноническим текстом Библии. Католикам было запрещено читать любые переводы без специального разрешения папы и инквизиции. Этот запрет оставался в силе до конца XVIII века.

    Во время правления в Англии католической королевы Марии I (1553–1558) запрет на протестантские Библии был возобновлен. В 1555 году королевский указ постановил, что «никому не дозволяется проносить в это государство любые рукописи, книги, бумаги… написанные Мартином Лютером, Жаном Кальвином, Майлсом Кавердейлом, Эразмом, Тиндейлом… или любые подобные книги, содержащие ложные доктрины противные католической вере».

    Комитет, собранный в 1604 году королем Яковом для подготовки «Официального варианта» Библии — который часто считается величайшей коллективной литературной работой, и почитается в английской литературе наравне с Шекспиром, — использовал в качестве фундамента работу Тиндейла. Девять десятых «Официального варианта» Нового Завета принадлежат Тиндейлу. Многие из его лучших отрывков были перенесены без изменения, хотя и без указания автора, из перевода Тиндейла.

    Трагическая казнь Тиндейла в возрасте 42 лет воспринимается еще тяжелее из-за осознания того, что он погиб до того, как успел завершить труд всей своей жизни. Тиндейл не смог продолжать переводить поэтические книги и пророчества Ветхого Завета или вновь подвергнуть пересмотру свой перевод Нового Завета. Как сокрушается его биограф Дэниел, это можно сравнить с тем, как если бы Шекспир умер на середине своей жизни, не успев написать свои величайшие трагедии.

    О бесконечности, вселенной и мирах

    Автор: Джордано Бруно

    Год и место первой публикации: 1584, Франция

    Литературная форма: философский трактат

    СОДЕРЖАНИЕ

    Итальянский философ Джордано Бруно в юности вступил в орден доминиканцев и был исключен из него в 1576 году в возрасте 28 лет, когда его обвинили в ереси. Пятнадцать лет он путешествовал по Европе, на шаг опережая своих цензоров, преподавал в Тулузе, в Париже, в Оксфорде, Виттенберге и Франкфурте. В труде «О бесконечности, вселенной и мирах», своей главной метафизической работе, опубликованной в 1584 году, он опровергал традиционную аристотелевскую космологию и ее ограниченные концепции вселенной. Бруно заявил, что физическая вселенная бесконечна и включает в себя неопределенное количество миров, каждый — со своим собственным солнцем и планетами. Он изображал мир состоящим из одиночных неделимых элементов бытия, называемых монадами, управляемых определенными законами взаимодействия.

    Философия Бруно предвосхитила современную космическую теорию. Он принял гипотезу Коперника, что Солнце, а не Земля, является центром нашего мира. Но он пошел дальше Коперника, заявив, что Солнца — просто одна из звезд среди других. Все суждения о позиции относительны, так как существует столько способов смотреть на мир, сколько существует возможных точек зрения. Таким образом, ни одна звезда или планета не может быть названа центром вселенной. Человеческие существа не могут делать вывод о собственной уникальности, потому что присутствие жизни, более того, разумной жизни, не может быть ограничено Землей. Не существует абсолютной правды, и не существует пределов развития знания.

    Бесконечная вселенная является продуктом пантеистической бесконечной божественной силы, или причины, результатом действия которой являются человеческие существа и вся природа. «Единое Божество превозносит свою собственную славу и проявляет величие своей власти, не в одном солнце, но в бесконечных солнцах, не в одной земле, но в бесчисленных мирах».

    Так как власть Бога бесконечна, его создание также должно быть бесконечным. Действующая сила была бы несовершенной, если ее создания не удовлетворяли бы ее возможностям. Бруно считал, что понимание вселенной как олицетворения Бога освободит человеческий дух. «[Оно] открывает чувства, удовлетворяет душу, расширяет перспективы ума и приносит человеку благословенные новшества… Для того чтобы глубоко понять бытие и сущность, в которой мы находимся, мы обнаруживаем, что нет такой вещи, как смерть, не только для нас одних, но и для субстанции».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Я желаю, чтобы мир мог обладать славными плодами моего труда, — писал Бруно в книге «О бесконечности, вселенной и мирах», — чтобы разбудить душу и открыть понимание для тех, кто лишен этого света, который, с высокой степенью вероятности, не является моим собственным изобретением. Если я и ошибаюсь, не думаю, что я делаю это по своей воле».

    По мнению современников, Бруно действительно зашел далеко. Его нападки на аристотелевскую концепцию вселенной и его создание «новой философии» бросали вызов схоластике, царящей в университетах. Его теория шла вразрез со всеми церковными институциями — католиков, лютеран и кальвинистов. Его рассуждения о бесконечном числе божественных миров рассматривались как еретический пантеизм.

    В 1577 году инквизиция в Неаполе инициировала разбирательство, направленное против Джордано Бруно, и он бежал из Италии. В 1592 году он опрометчиво вернулся, и его выдал некий венецианский дворянин. Бруно был схвачен венецианской инквизицией, его заключили в тюрьму и судили по обвинению в богохульстве, аморальном поведении и ереси. 26 мая 1592 года Священный суд собрался для рассмотрения его дела. Бруно сказал судьям: «Я всегда объяснялся философски и в соответствии с принципами Природы и ее света…, хотя я, может быть, выдвинул большое количество вызывающих подозрение соображений, которые явились следствием моего восприятия … но никогда я не учил ничему, что напрямую бы противоречило бы католической вере…» Когда его спросили, верит ли он в Отца, Сына и Святого Духа, единых по сути, но различных в лицах, он признал: «Я никогда не мог осознать, что эти трое — действительно Лица, и всегда сомневался в этом…» Бруно продолжал подчиняться всем церковным доктринам, но отказался отречься от своей философии.

    Бруно оставался в тюрьме несколько месяцев в ожидании решения венецианской инквизиции. По той причине, что его рассматривали как основателя и вождя ереси, главный инквизитор приказал доставить его для проведения процесса в Рим. Бруно был выслан в Рим и 27 февраля 1593 года был заключен в тюрьму на семь лет. Ему запрещалось иметь книги и письменные принадлежности; его единственными посетителями были чиновники инквизиции и священники, призывавшие к покаянию. В 1559 году несколько кардиналов допросили его касательно ересей, извлеченных из его книг. На последнем допросе он заявил, что ни от чего не отрекается. В январе 1660 года на собрании под председательством папы было решено, что его сожгут у столба за «множество различных еретических и дурных суждений». Он был казнен в Риме 17 февраля 1600 года.

    7 августа 1603 года все писания Бруно были занесены в «Индекс запрещенных книг», где они и оставались вплоть до последнего издания «Индекса», действующего до 1966 года. Кардинал Роберт Беллармино, который следил за процессом Бруно и его наказанием, в 1930 году был объявлен католической церковью святым. Работы Бруно никогда не пользовались популярностью в Англии или на Континенте и были редкостью в католических странах из-за гонений, которым они подверглись. Джон Толанд, английский деист XVII века, автор книги «Христианство без тайн», почитал Бруно как предшественника свободомыслящих людей своей эпохи. Толанд перевел часть книги «О бесконечности, вселенной и мирах» и вкратце изложил ее содержание. Философия Бруно также повлияла на становление мировоззрения Спинозу и Лейбница.

    Оливер Твист

    Автор: Чарльз Диккенс

    Год и место первой публикации: 1838, Англия

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Публикация «Оливера Твиста», второго романа Чарльза Диккенса, истории сироты, который попадает в руки банды воров в трущобах Лондона, упрочила высокое положение двадцатипятилетнего автора в литературе. Всего за несколько лет Диккенс стал самым популярным и широко читаемым писателем своего времени. Начиная с 1837 года «Оливер Твист» ежемесячно печатался в лондонском журнале. На следующий год он был выпущен книгой в трех томах. В «Оливере Твисте» появляется первый проблеск гения Диккенса, который достигнет полного расцвета в его более поздних романах. Он относится к наиболее сильным художественным произведениям, изображающим страдания, которые испытывает в повседневной жизни городская беднота, и равнодушную бюрократию, которая поддерживает систему угнетения.

    Когда Диккенсу было двенадцать лет, его отец попал в долговую тюрьму. Когда остальные члены семьи последовали за отцом в работный дом, Диккенса послали на фабрику по производству ваксы клеить этикетки на бутылки. Этот опыт оставил в нем резкое и страстное неприятие детского труда и бесчеловечного обращения с бедными; он воплотился в язвительном сарказме, которым вдохновлены первые главы «Оливера Твиста».

    Когда нищая мать Оливера, найденная лежащей на улице, умирает, рожая его в работном доме, ребенка берут под опеку смотрители местного прихода. Его отправляют в приходское заведение, где он и остальные сироты воспитываются в суровых условиях, «не страдая от избытка пищи или одежды» (здесь и далее — пер. «Оливера Твиста» А.В. Кривцовой).

    Девятилетнего Оливера приход возвращает в работный дом мистера Бамбла, жирного бидла. Мальчиков в работном доме трижды в день кормили жиденькой кашицей — дважды в неделю с луком и с половиной булочки по воскресеньям. «Простите, сэр, я хочу еще», — говорит Оливер. В наказание за «кощунственное и позорное преступление» Оливера немедленно отправляют в одиночное заключение. Затем мистер Бамбл отдает Оливера в ученики к гробовщику, мистеру Сауербери, где Оливер живет и работает в условиях нищеты. Оливера, подравшегося со своим задиристым напарником Ноэ, избивают, и он убегает в Лондон. Там он случайно попадает в руки Феджина, мерзкого главаря воровской шайки, в число других заправил которой входят вор-взломщик Билл Сайкс, сообщница Сайкса Нэнси и карманник, известный как Плут. Когда Плут чистит карман пожилого джентльмена, Оливера хватают и приводят в полицейское управление. Обиженного и больного Оливера спасает великодушный мистер Браунлоу, который забирает его к себе. Но Нэнси находит Оливера и возвращает его в шайку. Когда Оливера заставляют сопровождать Сайкса в грабительской вылазке, в него стреляют и ранят, и он попадает к миссис Мэйли и ее протеже Роз, которые очень добры к нему. Дурной человек по имени Монкс, знакомый Феджину, судя по всему, имеет какие-то виды на Оливера. Нэнси, подслушав разговор Феджина и Монкса, отправляется к Роз и открывает ей, что Монкс — старший сводный брат Оливера — знает секрет его происхождения и хочет, чтобы любые доказательства его были уничтожены. Когда банда открывает предательство Нэнси, Сайкс жестоко убивает ее.

    Пытаясь сбежать от толпы, Сайкс случайно вешается. Феджина арестовывают и приговаривают к казни. Монкс признается в том, что хотел погубить Оливера и забрать все имущество его покойного отца себе. По смерти своей матери Оливер должен был унаследовать состояние, если только в несовершеннолетии он никак не запятнает доброе имя своей семьи. Феджин же получил от Монкса вознаграждение за то, чтобы Оливера превратили в воришку. Выясняется, что Роз — сестра покойной матери Оливера. В конце книги Оливера усыновляет мистер Браунлоу. Мистер Бамбл заканчивает свою карьеру нищим в том самом работном доме, которым он сам некогда руководил.

    В предисловии к третьему изданию романа Диккенса писал: «Я хотел показать в маленьком Оливере принципы Добра, которое выживает в любых враждебных ему обстоятельствах, в конце концов побеждает». «Оливер Твист» заканчивается хорошо, однако навязчивые воспоминания о бедствиях, которые вставали на пути Оливера в ночлежках и на улицах Лондона, остаются.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Стены и потолок в этой комнате совсем почернели от времени и пыли. […] На сковороде… поджаривались на огне сосиски, а наклонившись над ними, стоял с вилкой для поджаривания гренок очень старый, сморщенный еврей с всклокоченными рыжими волосами, падавшими на его злобное, отталкивающее лицо». Страшный и злой Феджин представлен читателям «Оливера Твиста» в образе архетипически антисемитском, который много веков существует в западной культуре — злого и жестокого еврея. Карикатура Диккенса стала предметом разногласий и полемики с момента выхода романа.

    Персонаж Феджина, которого в книге сотни раз упоминают как «еврея», создан в соответствии с традиционным шаблоном изображения евреев в литературе и на сцене в XIX веке. Рыжие волосы и борода Феджина как правило ассоциировались с древними изображениями дьявола. У него крючковатый нос, шаркающая походка, длинный сюртук из грубого сукна и широкополая шляпа, он мошенник, перепродающий поношенную одежду и побрякушки. Феджин, подобно Сатане, похож на змея, украдкой скользящего вдоль стен.

    Хотя литературные критики полагали, что Диккенс не хотел оговаривать или ущемлять евреев, создавая образ Феджина, Диккенс был выходцем из антисемитской культуры своего времени. Отраженные в законах, публичных высказываниях, литературе и популярных развлечениях, предубеждения против евреев были частью наследия раннего периода викторианской эпохи. В 1830-х годах евреям запрещали владеть магазинами в черте Лондона, они не могли работать адвокатами, получать университетские степени или заседать в парламенте. Так как круг их занятий был ограничен, большинство английских евреев (которых насчитывалось от 20 до 30 тысяч человек) зарабатывали себе на жизнь скупкой и продажей старой одежды, мелочной торговлей и ростовщичеством.

    В письме еврейке, которая протестовала против стереотипной трактовки Феджина, Диккенс писал: «Феджин еврей, потому что это, к сожалению, было правдой; во времена, к которым относится эта история, этот вид преступников неизменно представляли евреи». В 1830 году произошел суд над Айки Соломонсом, еврейским скупщиком краденого, который, подобно Феджину, приобретал краденые драгоценности, одежду и ткани. Этот процесс получил широкий резонанс и в значительной степени повлиял на изображение Феджина у Диккенса.

    В 1830–1860-е годы положение евреев в Англии улучшилось. Юридические препятствия и коммерческие ограничения исчезли, евреев начали избирать на посты в местных и государственных органах управления, а многие заняли в обществе видное положение. Отношение общества к ним также изменилось; это отразилось в возрастающей осторожности и щепетильности Диккенса по части антисемитизма в следующие после первой публикации «Оливера Твиста» годы. «Мне не известно ни одной причины, по которой евреи могли бы счесть меня своим врагом», — писал Диккенс в 1854 году.

    В 1867–1868 годах вышло новое издание произведения Диккенса. Диккенс пересмотрел текст «Оливера Твиста», внося в него сотни изменений, многие из которых имели отношение к Феджину. Он исключил большинство упоминаний о Феджине как о «еврее», либо вычеркнув их, либо заменив их на «Феджин» и «он». Тем не менее «Феджин остается «евреем», — заметил литературный критик Ирвинг Хоу, — и любой, кто захочет рассмотреть этот роман честно, будет вынужден лицом к лицу столкнуться с нижним слоем отношения, которое становится видимым благодаря навязчивому повторению Диккенсом — «еврей»». Критическое чтение романа может привести к лучшему пониманию антисемитских стереотипов, которые были частью массовой культуры Англии начала XIX века. «Нам ничего не остается, — писал Хоу, — кроме как противостоять исторической действительности нашей культуры, и всему тому, что извергается из ее отвратительных глубин».

    В 1949 году несколько еврейских родителей из Бруклина (штат Нью-Йорк) протестовали против изучения «Оливера Твиста» на уроках литературы в старших классах средней школы; оно, по их мнению, нарушало право их детей на образование, свободное от религиозного влияния. Цитируя описание Феджина в «Оливере Твисте» и Шейлока в пьесе Шекспира «Венецианский купец», они подали иск на Управление образования Нью-Йорка. Они требовали, чтобы оба текста были запрещены в публичных школах Нью-Йорка, «потому что они направлены на возбуждение ненависти к еврею — как к человеку и как к расе».

    В деле «Розенберг против Управления образования Нью-Йорка» Верховный суд графства Кингс постановил не запрещать эти две книги в школах, библиотеках или классах Нью-Йорка, заявив, что Управление образования «действовало честно, без злого умысла или предубеждения, и в интересах школьной системы, вверенной его контролю и опеке, а потому не существует достаточных оснований, вынуждающих запретить две обсуждаемые книги».

    Отказываясь удовлетворить прошение истцов о запрещении книг, председательствующий судья заявил: «За исключением тех случаев, когда книга написана со злым умыслом и с очевидной целью разжигания нетерпимости и фанатичной ненависти к определенной расе или религиозной группе, общественный интерес свободного и демократического общества не может служить основанием или поощрять запрещение какой-либо книги по прихоти некоего чрезмерно чувствительного индивидуума или группы индивидуумов, посчитавших, что персонаж, описанный в этой книге принадлежащим к определенной расе, изображен непочтительным или оскорбительным образом». Изъятие книг «никак не посодействует спаду антирелигиозного чувства», — постановил суд.

    Опыты

    Автор: Мишель де Монтень

    Год и место первой публикации:1580, Франция

    Литературная форма: эссе

    СОДЕРЖАНИЕ

    Мишель де Монтень создал жанр литературного эссе и изобрел новую форму автобиографии. С помощью своих эссе, или «опытов», он решил испытать свои суждения в применении к широкому кругу вещей, его интересующих, открывая свою внутреннюю жизнь и личность. Написанные за двадцать лет — начиная с 1571 года, когда Монтеню было 38 лет, и до его смерти в 1592 году, девяносто четыре эссе показывают эволюцию мышления Монтеня в добавлении и изменении своих ранних текстов. Первая и вторая книги были опубликованы в 1580 году. Пересмотренное и дополненное издание было опубликовано посмертно в 1595 году.

    Самые первые опыты, которые были заметками к тем произведениям, которые читал Монтень, являются, в основном, подборкой исторических анекдотов с краткими комментариями. С течением лет опыты становились более длинными и более личными. Его наиболее значительное философское эссе «Апология Раймона Себона», написанное в 1576 году, по объему приближалось к книге. Монтеневский скептицизм, квинтэссенцией которого стал его знаменитый девиз «Que scay-je?» («Что я знаю?»), полностью проявился в этом эссе, выступая постоянным аргументом для демонстрации немощности и суетности самоуверенного человеческого разума. В более поздних эссе автопортрет автора становится центральной темой.

    «Опыты» открываются предисловием Монтеня «К читателю», он задает разговорный, личный и доверительный тон, который характеризует его произведение: «Это искренняя книга, читатель. Она с самого начала предуведомляет тебя, что я не ставил себе никаких иных целей, кроме семейных и частных. Я нисколько не помышлял ни о твоей пользе, ни о своей славе. […] Если бы я писал эту книгу, чтобы снискать благоволение света, я бы принарядился и показал себя в полном параде. Но я хочу, чтобы меня видели в моем простом, естественном и обыденном виде, непринужденным и безыскусным, ибо я рисую не кого-либо, а себя самого».

    Основанные на собственных воспоминания, беседах с соседями и друзьями, чтении классической литературы и записках историков и этнографов, опыты охватывают очень широкий спектр тем, от каннибализма до образования, политики, дружбы, природы и смерти. Монтень показывает себя интеллектуально любознательным, терпимым, скептичным человеком, который не боится противоречить сам себе. Его цель — нарисовать откровенную картину его опыта и взглядов, ибо если человек не знает самого себя, что он знает вообще? «Я ставлю своею целью показать себя здесь лишь таким, каков я сегодня, ибо завтра, быть может, я стану другим».

    Через стремление к самопознанию, Монтень пришел к осознанию общечеловеческих черт и ценностей. В своем последнем эссе «Об опыте», он заключает: «Абсолютно совершенным и буквально божественным является знание того, как правильно наслаждаться нашим существованием. Мы ищем других условий, потому что мы не понимаем того, как использовать наши собственные, и выходим за рамки самих себя, потому что не знаем, на что похожи внутри… Самые прекрасные жизни, на любой взгляд, те, что совпадают с обычным человеческим образом жизни, с порядком, но не подвержены чудесным влияниям и эксцентричности».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Первая попытка запретить «Опыты» была предпринята в 1580–1581 годах, вскоре после публикации первой и второй книг, когда Монтень путешествовал по Германии, Швейцарии и Италии. При въезде в Рим, как вспоминал Монтень в своем «Дневнике путешествия», его багаж был тщательно проверен на таможне. Хотя он проехал через Германию и «обладал любознательной натурой», у него не было с собой запрещенных книг. Тем не менее все книги, которые у него были, включая копию «Опытов» были конфискованы для проверки. В их число входили молитвенник (попавший под подозрение только потому, что был напечатан в Париже, а не в Риме), а «также книги некоторых немецких докторов теологии, направленные против еретиков, потому что, сражаясь с ними, они упоминали их заблуждения».

    Хотя Монтень был сердечно принят папой Григорием XIII, позже в Ватикане ему посоветовали изменить или исключить из последующих изданий некоторые пассажи из «Опытов». Папский цензор, профессор теологии Систо Фабри, который не читал по-французски, обсудил с Монтенем различные недостатки, упомянутые в докладе некоего французского монаха. Цензор возражал против слишком частого употребления слова «судьба», против защиты римского императора IV века Юлиана Отступника, отказавшегося от христианства, против восхвалений поэтов-еретиков, против идеи, что тот, кто молится, должен быть свободен от злых побуждений, против критических комментариев о пытке («Все, что отличается от простой смерти, кажется мне чистой жестокостью»), и против рекомендации позволять детям поступать по собственному усмотрению, чтобы они совершали хорошие поступки, делая свободный выбор. Хотя Фабри остался «доволен теми объяснениями, которые я предложил, — комментировал Монтень, — на каждое возражение, которое этот его француз предоставил ему, он апеллировал к моей совести, побуждая переписать [эти места] другими словами, что показалось мне дурным тоном». Монтень ответил, что это его личные мнения, и он не считает их ошибочными, и предположил, что, цензор, возможно, неточно понял его мысли. Однако он пообещал подумать о некоторых уточнениях. В конце концов, ни одного из рекомендованных исправлений он в свои «Опыты» не внес.

    В 1595 году неавторизованное издание с купюрами было опубликовано в Лионе Симоном Гуларом. Выпущенное для кальвинистов, это издание было лишено некоторого количества глав, а абзацы, в которых критиковались протестанты, были выпущены. В полном издании, отредактированном литературным секретарем Монтеня Мари де Гурнэ и опубликованном в 1595 году, «Опыты» оставались «бестселлером» во Франции до середины XVII века и переиздавались каждые два-три года. Книга стала классикой, а Монтень — образцовым автором.

    Хотя произведения Монтеня были запрещены испанской инквизицией в 1640 году, лишь 84 года спустя после смерти Монтеня, когда «Опыты» уже находились в обращении около ста лет, они были осуждены Ватиканом. В 1676 году книга была помещена в «Индекс запрещенных книг» с пометкой «на любом языке, на каком она могла быть напечатана». Она оставалась в этом списке почти триста лет.

    Монтень был верующим католиком, но он полагал, что сферы веры и разума должны быть разделены. Он считал, что когда вера и разум входят в противоречие, вера должна превалировать в религиозных вопросах. Даже такие самые важные церковные догмы, как существование Бога и бессмертие души, не могут быть доказаны. Скорее, они могут быть приняты на веру. Теология и философия были, таким образом, разделены, а современные научные открытия, такие, как новая астрономия, вызывавшая неприятие церкви, могли быть приняты как вопрос разума, без вызова религиозной доктрине.

    «Ни одно утверждение меня не изумляет, ни одно верование не оскорбляет меня, — писал Монтень, — сколь сильно бы они не отличались от моих собственных». Скептицизм Монтеня, его терпимость и неверие в догмы отразили открытость его гуманистического духа. Подобное отношение было все еще возможно в дни Монтеня, пока преобладала либеральная философия Ренессанса. Но по мере того, как Контрреформация набирала силу, и церковные традиции начинали выступать против нововведений протестантской теологии, взгляды Монтеня на разделение веры и разума стали подвергаться нападкам как ересь «фидеизма». Помещение его «Опытов» в «Индекс» 1676 года считается результатом критики со стороны теологов, на которых повлиял рационализм Декарта, объявившего, что вера может апеллировать к разуму.

    Пополь-Вух

    Год и место написания: около 1000–1550, Гватемала

    Литературная форма: религиозный текст

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Пополь-Вух», священная книга народа киче, относящегося к группе племен майя, — важнейший текст корпуса памятников литературы, написанных на языках коренных американских индейцев, и величайший мезоамериканский мифологический труд. «Пополь-Вух» по праву занимает место в ряду мировых шедевров религиозной литературы. Смешивая мифы, легенды и исторические реалии, книга повествует о космологии, миграционных традициях и истории народа киче с высокогорья Гватемалы. Киче, которых на сегодняшний день насчитывается едва ли полмиллиона, живут в той же местности, чья древнейшая история была описана в «Пополь-Вух», или «Книге Совета», к которой обращались вожди киче, когда собирались на совет.

    В первой части «Пополь-Вух», повествование начинается в первобытной тьме, еще до сотворения мира, в пустой вселенной, где есть только море, населенное богами, и небо. Сердце небес — триединое существо, также называемое Хуракан, и Создательница и Творец, обитавшие в изначальном море, решили создать мир. Они изрекли слово «Земля», и она сразу появилась из ниоткуда в форме тумана или облака. Затем боги начали создавать человеческие существа; с первой попытки они создали таких существ, которые могли только свистеть, пищать и кудахтать, — но, поскольку они не могли должным образом разговаривать, а значит, не могли и поклоняться своим богам, их обрекли на заклание в качестве пищи. Их потомки — птицы и животные.

    Второй эксперимент произвел на свет создание из глины, которое было решено растворить в пустоте, ибо оно было неспособно разговаривать или поклоняться. Перед тем, как предпринять третью попытку, младшие боги посоветовались с хранителями дня, старшими божествами (Старцами Дня и Зари) по имени Шмукане и Шпийакок, которые умели толковать предсказания календарного цикла. Те одобрили создание людей из дерева, но, так как деревянные куклы получились пустоголовыми и не унаследовали памяти своих создателей, Сердце небес обрушило на них великий потоп и уничтожило всех. Единственные их потомки — лесные обезьяны.

    Прежде чем рассказать о четвертой попытке создания человеческих существ, во второй и третьей частях повествования излагается цикл историй о том, как героические близнецы-братья Хун-Ахпу и Шбаланке, внуки Шмукане и Шпийакок, пройдя через многие приключения и испытания, покорили Вукуб-Какиша и его сыновей Сипакну и Кабракана.

    Затем рассказ относится назад во времени и повествует о том, как в Шибальбе, подземном мире, еще одна пара близнецов — Один Хун-Ахпу и Семь Хун-Ахпу (соответственно отец и дядя Хун-Ахпу и Шбаланке и сыновья Шпийакока и Шмукане) — призываются подземными правителями и попадают во все расставленные теми капканы и западни, после чего приносятся в жертву повелителям смерти.

    В последнем эпизоде рассказывается, какие приключения выпадают в подземном мире на долю первых близнецов, Хун-Ахпу и Шбаланке. Им удается избежать ловушек, которые расставили их отцу и дяде, и умереть так, чтобы затем восстать из мертвых. Когда это происходит, близнецы возносятся из Шибальбы на небо и становятся там солнцем и луною.

    Теперь, когда была подготовлена почва для рассказа о четвертой попытке создания жизни, повествуется о том, как в ожидании восхода солнца, луны и звезд Шпийакок и Шмукане находят в горе зерна желтой и белой кукурузы. Шмукане перемалывает их девять раз подряд, после чего, смешав эту муку с водой, получает материал для первых людей: Балама-Кице, Балама-Акаба, Махукутаха и Ики-Балама, прародителей народа киче. Но, поскольку получившиеся у богов люди были слишком совершенны, боги стали волноваться, как бы их создания не сравнялись с ними в величии, и потому сделали их зрение слабее, чтобы они не могли хорошо видеть вдаль, а также ограничили их разум и понимание вещей. Затем боги создали каждому человеку по жене, и, как считается, именно от этих пар происходят старейшие и почтеннейшие семейства киче. В конце концов, после долгих жертвоприношений и молитв, взошло солнце. «Они были все вместе, когда наступила для них заря, и засиял свет над всеми племенами, но имена божеств остались в каждой группе теми же самыми» (здесь и далее — пер. «Пополь-Вух» Р.В, Кинжалова).

    Миф о создании мира, который приводится в «Пополь-Вух», — это фактически карта звездного неба, повторяющая сотворение по прообразу ежегодного движения звезд. Действия богов, героев и их врагов соответствуют перемещениям Солнца, Луны, планет и звезд, а сотворение мира — не единый акт, но процесс, посредством которого божественные начала постоянно создают и поддерживают жизнь. В заключительной, пятой части «Пополь-Вух», приводится пространная история о миграции народа киче, содержащая как фактический, так и мифологический материал об этих племенах и их соседях-майя. Там перечисляются имена 14 поколений правителей киче вплоть до того времени, когда была написана эта версия «Пополь-Вух». В двенадцатом поколении после имен Три Оленя и Девять Псов следует вот какое предложение: «Они были те, кто правил, когда пришел Донадиу (Педро де Альварадо), и кто был повешен испанцами».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Первая книга «Пополь-Вух», была написана знатными представителями киче, на иероглифическом языке майя, в течение постклассического периода (1000–1500 годы нашей эры), и распространилась среди киче во время испанского завоевания в XVI веке. Однако рисунки на изделиях из глины и надписи, выбитые на каменных монументах, указывают на то, что мифы и легенды, приведенные в «Пополь-Вух», значительно старше и относятся как минимум к классическому периоду (250–900 годы нашей эры), то есть ко времени, когда культура и искусство майя находились на пике своего расцвета.

    После 1523 года, когда завоеватель Эрнандо Кортес послал в Гватемалу конкистадора Педро де Альварадо с целью подчинить народы майя, испанские миссионеры сожгли тысячи иероглифических книг. По-видимому, оригинал «Пополь-Вух» постигла та же участь; в то время иероглифика считалась сверхъестественным дьявольским творением. Уничтожение письменных источников майя, таким образом, было частью спланированной кампании, направленной на уничтожение религии и культуры майя и установление европейского католицизма.

    В 1550-х годах в гватемальском городе Санта Круз дель Киче текст «Пополь-Вух», был тайно переложен на латинский алфавит потомками знатных родов, которые некогда правили королевством киче. Миссионеры обучили этих безымянных авторов записывать свои тексты латинским алфавитом. Благодаря этому в 1701–1703 годах книга была переведена на испанский язык доминиканским монахом Франсиско Хименесом — это был приходский священник из близлежащего города Чичикастенанго. Ему показали этот документ, и он полностью оценил его важность и ценность. Он же сделал единственную существующую копию текста киче.

    Считается, что оригинал «Пополь-Вух» был полностью проиллюстрирован — это был складной манускрипт, написанный на грубой бумаге, покрытой тонким слоем известки. Туда входили астрологические таблицы и ритуальные тексты, используемые для гаданий, схожие с теми, что можно найти на страницах единственных четырех книг или отрывков книг майя («кодексов», или рукописных книг), которые пережили разрушительное нашествие испанцев. Три кодекса еще в колониальные времена были вывезены в Европу из Юкатана (Мексика), и называются по именам тех городов, где они ныне хранятся — это Дрезденский кодекс, Парижский кодекс и Мадридский кодекс. Четвертый фрагмент, известный под названием кодекса Гролье и хранящийся в настоящее время в Мехико, был найден в пещере в местечке Чиапас (Мексика) в 1971 году. «Пополь-Вух» XVI века уже представлял собою развернутую версию исходной иероглифической книги и полностью рассказывал историю, сокрытую за картинами и таблицами.

    По словам авторов алфавитной версии книги, иероглифический кодекс был одним из наиболее ценных предметов в собственности правителей киче, потому что «они знали, случится ли война, и все, что они видели, было им совершенно ясно. Будет ли гибель, или голод… Они знали все это наверняка, поскольку было, где узнать об этом — в книге». «Книга Совета» позволяла повелителям киче заново приобрести прозорливость, которую в свое время утратили их четыре праотца.

    Первое издание Пополь Вух, вышедшее на английском без купюр, было выполнено Деннисом Тедлоком и опубликовано в 1985 году. Оно включает комментарии современного главы одной из наследных линий правителей майя Андреса Хилоджа. Несмотря на сложность мифологической системы, это увлекательное и захватывающее чтение, которое будет интересно широкому кругу читателей.

    Последнее искушение Христа

    Автор: Никос Казандзакис

    Год и место первой публикации: 1953, Греция; 1960, США

    Издатель: Атенаи; Саймон & Шустер

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Последнее искушение Христа» греческого романиста, поэта, драматурга и переводчика Никоса Казандзакиса (более известного как автор романа «Грек Зорбас») пересказывает историю жизни Иисуса из Назарета, представляя события человеческой жизни, изложенные в Евангелии, в форме яркой, причудливо раскрашенной мозаики. Иисус в интерпретации Казандзакиса — это не самоуверенный сын Божий, следующий предопределенным путем, а слабый Христос; его борьба отражает столкновения людей со страхом, болью, искушением и смертью. Хотя Иисус часто сомневается в выборе пути, по мере развития сюжета его чувство собственного предназначения проясняется. Умирает он как герой, принявший своею судьбу.

    Хотя сюжет вторит евангельскому повествованию, реалии и атмосфера романа уходят корнями в жизнь крестьян родного для Казандзакиса Крита. Роман написан богатым, перегруженным метафорами языком грека-простолюдина — языком повседневного общения современной Греции.

    В тридцати трех — по числу прожитых Иисусом лет — главах «Последнего искушения Христа» Казандзакис изображает то, что он описывает как «непрерывную, беспощадную борьбу духа и плоти» (здесь и далее — пер. О.П. Цыбенко) — основную проблему его романов и философских трудов. Зло искушает Иисуса. Он чувствует его обаяние и даже поддается ему, ибо только такой ценой его окончательный отказ от искушения имеет смысл.

    Роман открывается сценой, в которой молодой человек видит кошмар, в котором полчища людей ищут его как своего Спасителя. Иисус из Назарета, деревенский плотник, с раннего детства видел странные предзнаменования и чувствовал, что рука Бога царапает кожу его черепа. Он убегал от этих знаков и видений, надеясь, что если он согрешит, Бог оставит его в покое.

    Иисус с детства любил Марию Магдалину, дочь деревенского раввина. Он хотел жениться на ней, но Бог безжалостно заставил Иисуса отказаться от нее. Для того чтобы забыть его, Мария стала проституткой. Сокрушенный Иисус ищет убежища в пустом монастыре. Мессия поневоле, он кричит Богу: «я … люблю хорошо поесть, выпить вина, посмеяться, я хочу жениться, иметь детей. Отпусти меня! Я … хочу взять в жены Магдалину, хоть она и блудница. […] Я делаю это преднамеренно. Чтобы Ты почувствовал ко мне отвращение. Ступай, поищи кого-нибудь другого, а я обрету избавление. […] Всю жизнь я буду изготовлять кресты, на которых распинают избранных тобой Мессий».

    После пребывания в пустыне Иисус находит в себе мужество и решимость встать на путь пастыря. Центральные главы романа следуют известным эпизодам Евангелия — до минуты распятия, когда последнее искушение приходит к Христу в бреду на кресте в мечте об эротическом блаженстве и мирской жизни. Ангел-хранитель избавил Христа от распятия. Он пошел гладким, спокойным человеческим путем и женился, в конце концов, на Магдалине. После смерти Магдалины он женился на Марфе и Марии, сестрах Лазаря, и стал отцом. Теперь, будучи стариком, он сидит на пороге своего дома и вспоминает желания молодости и радость избавления от лишений и мук креста. Он встречается со своими бывшими учениками, которых возглавляет Иуда, обвиняющий Христа в трусости, отступничестве и предательстве. «Твое место было на кресте, — говорит он. — Бог Израиля там поставил тебя вести бой, но ты покрылся от страха холодным потом и в тот миг, когда смерть встала перед тобой, поспешил унести ноги». Иисус внезапно вспоминает, где он, кто он, почему ему больно. Им овладевает дикая радость. Хотя искушение на мгновение захватило его и сбило с пути, он с честью выстоял до самого конца. Радости брака и отцовства были ложью, иллюзией, посланной ему дьяволом. Он не предал своих апостолов, которые живы и преуспевают, проповедуя его учение. «Все было сделано так, как надлежало, — слава Тебе, Боже!»

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Созданный Казандзакисом неортодоксальный образ Иисуса критиками был оценен в пользу романа, мощного и значительного, — выдающегося и оригинального произведения искусства, которое в своем глубинном смысле прославляет духовную борьбу человечества. И тем не менее было широко признано, что с ортодоксальной точки зрения интерпретация писателя может быть расценена как еретическая или кощунственная. Однако основным мотивом для написания «Последнего искушения Христа» было не желание Казандзакиса поспорить с церковью. Он хотел, скорее, поднять Христа над церковью в целом, изобразить фигуру нового времени, языком, понятным в XX веке. В письме от 1951 года Казандзакис объяснил свои намерения: «Это творческая попытка, трудоемкая и священная, перевоплотить сущность Христа, оставив в стороне отбросы — мелочность и фальшь, которыми все церкви и все облаченные в сутану представители христианства затуманили Его облик, таким образом исказив Его».

    «То глубоко человечное, что было во Христе, помогает нам понять и полюбить Его, помогает пережить Страсти Его так, словно это были наши собственные страсти, — писал Казандзакис в прологе к своему роману. — Не будь в нем частицы человеческого тепла, он никогда не смог бы так уверенно и нежно тронуть наши сердца, не стал бы примером в нашей жизни… […] Для того чтобы явить величайший пример человеку борющемуся, показав, что мучений, искушения и смерти не следует бояться, потому что все это уже было побеждено, — для того и написана эта книга».

    В 1954 году, после публикации в Греции «Последнего искушения Христа», появились слухи, что Казандзакис был отлучен от Восточной православной церкви. Казандзакис писал: «Православная церковь Америки собралась и прокляла «Последнее искушение» как крайне непристойное, атеистическое и предательское, признав, что не читала его…» Казандзакис написал лидерам православной церкви, цитируя христианского мыслителя III века Тертуллиана: «К твоему суду взываю, Господи», добавив: «Вы прокляли меня, святые отцы, я же вас благословляю. Желаю, чтобы совесть ваша была столь же чистой, как моя, а сами вы — столь же нравственными и набожными, как я».

    В том же году роман был также внесен католической церковью в «Индекс запрещенных книг». Казандзакис прокомментировал: «Я всегда поражался узколобию и бесчувственности людей. Вот книга, которую я написал в состоянии глубокой религиозной экзальтации, с горячей любовью к Христу, а ныне Папа всего этого не понимает…»

    Тем не менее шум вокруг романа привел к росту продаж. «Я кончил тем, что стал знаменитостью в Греции, — писал Казандзакис в 1955 году. — Все газеты, за исключением двух, заявили, что поддерживают меня, и со всей Греции посылались протестные телеграммы против желания священников арестовать мои книги… А книги распродавались сразу же, как только сходили с печатного станка, и некоторые книгопродавцы скупали сразу большое количество экземпляров и продавали их по высочайшим ценам черного рынка. Какой позор! Средневековье какое-то!»

    В конце концов Греческая православная церковь была вынуждена прекратить свою кампанию против Казандзакиса. Принцесса Мария Бонапарт прочла эту книгу и рекомендовала ее королеве Греции. Королева «не позволила Греческой православной церкви сделать себя посмешищем» — писала Елена Казандзакис в биографии своего мужа.

    В 1962–1965 годах роман наряду с книгой Джессики Митфорд «Американский образ смерти» и поэзией Ленгстона Хьюза был в центре кампании в Лонг-Бич (штат Калифорния), организованной фракцией правого крыла и направленной на изъятие книги из публичных библиотек. Кампания была неудачной.

    Снятый в 1988 году Мартином Скорсезе фильм по роману вызвал полемику во всем мире и был запрещен в нескольких странах — в основном из-за тех эпизодов романа, где Христос представлял, что влюбился, женился и стал отцом. Рим обвинял Скорсезе и директора Венецианского кинофестиваля в кощунстве, но их оправдали. В США иерархи римско-католической церкви осуждали фильм за богохульство. Три республиканских конгрессмена внесли на рассмотрение резолюцию об изъятии фильма. В Далласе (штат Техас) городской совет выпустил решение о запрете фильма. Национальная видеосеть «Блокбастер Видео» объявила, что не будет транслировать фильм. В округе Эскамбия (штат Флорида) совет членов комиссии муниципалитета проголосовал за постановление, запрещающее показ фильма в округе под угрозой двухмесячного тюремного заключения или 500 долларов штрафа, или и того и другого. Окружной судья Роджер Винсон выпустил предписание, ограничивающее этот запрет как неконституционное нарушение Первой поправки.

    Отклик режиссера Скорсезе на цензурное преследование фильма было эхом слов Казандзакиса 34-летней давности: «Мой фильм был сделан с глубоким религиозным чувством… Для меня это больше, чем просто очередной кинопроект. Я думаю, что это религиозный фильм о страдании и борьбе за обретение Бога».

    В декабре 1988 года роман был запрещен в Сингапуре — вследствие давления со стороны христианских фундаменталистов, связанным с дискуссией вокруг фильма.

    Религия в пределах только разума



    Автор: Иммануил Кант

    Год и место первой публикации:1793, Пруссия

    Литературная форма: философский трактат

    СОДЕРЖАНИЕ

    Философская система Иммануила Канта, одного из наиболее выдающихся философов западной культуры, подводит твердый фундамент под весь спектр научных, морально-этических и эстетических изысканий. В «Критике чистого разума», опубликованной в 1781 году, Кант предложил радикально новый взгляд на основополагающие понятия эпистемологии и метафизики. Выступая в роли своего рода посредника между рационалистскими определениями знания как предмета, лежащего вне границ чувственного восприятия и противостоящей ему философии скептицизма, которая отрицает саму возможность истинного познания, Кант переопределил границы действительной мысли.

    Та часть философской доктрины Канта, которая связана с религией, в основном изложена в его труде «Религия в границах чистого разума». Кант утверждает, что существование Бога на теологической почве не может быть ни закреплено, ни оспорено с достаточной верностью, и что все доказательства, выводимые чистым разумом, потому неверны. Религия лежит вне компетенции разума, поскольку божественное не может быть объектом мысли, и познание само ограничено рамками мира явлений.

    Тем не менее Кант поддерживает закономерность религиозных верований. Хотя научным образом и невозможно достоверно установить существование Бога, моральная философия Канта показывает, что сам факт существования Бога обязательно должен быть верен. С точки зрения философа, религия исходит из «предрасположенности сердца к выполнению всех человеческих обязательств как повелений свыше». Кантовская концепция религии — это этический теизм. Он утверждает, что, в соответствии с моральным законом, люди должны вознаграждаться сообразно их добродетели. Поскольку так происходит не всегда, должна быть какая-то еще форма существования, где это вознаграждение все-таки находит их. Это приводит его к выводу, что существуют и вечная жизнь, и Бог.

    В системе Канта обоснованное религиозное верование может происходить, только вытекая из моральных принципов и природы моральной жизни. Однако моральность как таковая вовсе не обязательно требует идеи высшего существа и «потому вовсе не нуждается в религии для подкрепления своей позиции… напротив, посредством чистого практического разума она становится самодостаточной». В отличие от религиозных систем, которые увязывают добрые дела с обязательным вознаграждением, в основе религии должно лежать творение добра как самоцель.

    Кант разделял все религии на те, что «стремятся заслужить одобрение (простое поклонение), и моральные религии, то есть религии добропорядочного образа жизни». Для последователей религий первого типа, утверждал Кант, характерно, чтобы «человек польстил себе, уверовав, что либо Бог сделает его вечно счастливым (отпустив все его грехи) без необходимости ему самому стать лучше, либо, если это представляется ему невозможным, что Бог сам сделает его лучшим человеком, а от него требуется лишь попросить об этом. Однако, поскольку в глазах Существа, видящего все, попросить есть не более чем пожелать, это значит не сделать вовсе ничего; если бы такие улучшения достигались одною лишь силой желания, каждый человек был бы добродетелен».

    По Канту, моральный рост и прогресс человека начинается не с улучшения его жизненных практик, а с трансформации образа мыслей и ценностей, из которых произрастает его мировоззрение. Он называет странным «религиозным заблуждением» точку зрения, полагающую, что человек может делать все, что угодно, а не только добрые дела, чтобы быть принятым Богом. «Человек сам должен сделать из себя нечто в моральном смысле доброе или злое, чем ему суждено стать. Любой выбор должен быть следствием его собственного решения; ибо в противном случае он не может нести за такой выбор ответственности, и морально не может быть потому ни добродетельным, ни злым».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    По мере того, как в прусском государстве набирало силу движение против свободомыслящих людей Просвещения XVIII века, цензура печатного слова была усилена. Государственный закон позволял быть толерантным в отношении взглядов, не совпадающих с лютеранством, только в том случае, если «выразитель тихо и аккуратно выполняет свой долг порядочного гражданина, и при любых обстоятельствах мнение свое держит при себе; и проявляет величайшую осторожность, дабы не обратить в свою веру других, и не заставить их позднее отказаться или разувериться в своей религии».

    Поскольку Иммануил Кант был выдающимся ученым и пользовался поддержкой короля, цензура обошла его ранние и не направленные на широкого читателя работы в русле критической философии, — такие, например, как «Критика чистого разума». В 1791 году влиятельный церковный советник предложил королю запретить литературную деятельность Канта, но никаких дальнейших действий не последовало.

    В 1792 году эссе Канта «О радикальном зле в человеческой природе», которому позднее суждено было стать первой частью «Религии в пределах только разума», было одобрено правительственным цензором к публикации в «Берлинише Монатшрифт». Однако из-за того, что речь там шла о библейских вопросах, продолжение трактата под названием «Борьба добродетели со злом за владычество над человечеством» так и не увидело света, попав на одобрение к теологическому цензору, который не дал своего согласия на публикацию.

    В подкрепление своих двух трактатов Кант написал еще два и подготовил книгу «Религия в пределах только разума», которую принес, чтобы заручиться поддержкой, на теологический факультет университета Кёнигсберга, где он был профессором. Кёнигсбергские теологи сочли, что книга находится вне их компетенции, поскольку не имеет отношения к библейской теологии, и вместо них Кант получил поддержку в философском факультете университета Йены. Книга была опубликована в 1793 году.

    В октябре 1794 года король Фридрих-Вильгельм II (преемник Фридриха Великого на троне Пруссии), оскорбившись содержанием книги, написал в адрес Канта обвинительное письмо, где указывал, что тот в течение долгого времени использовал свою философию «в неверных целях» и «разрушал и расшатывал устои, проповедуемые в Священном Писании христианском». Он предупредил Канта, что ему не следовало бы писать или публиковать еще какие-нибудь работы на религиозные темы в этом же духе, потому что «при повторном неповиновении самые неприятные последствия не заставят себя ждать». Вслед за этим лютеранская церковь в Пруссии запретила «Религию в пределах только разума».

    Кант в свое оправдание написал королю, что книга его не была расчитана на широкого читателя, но, скорее, писалась с тем, чтобы спровоцировать научные обсуждения, и что, более того, в ней не могло содержаться «расшатывания христианских и библейских догматов, поскольку единственной темой была эволюция чистой рациональной религии, а не критика исторических форм религиозного верования».

    И, хотя Кант отказался опровергнуть свою систему взглядов, он все же пообещал, что, «таким образом, дабы предотвратить возможность даже малейшего сомнения на этот счет, я… с радостью объявляю себя покорнейшим слугою Вашего Королевского Величества и обязуюсь в будущем совершенно воздерживаться от всяких обсуждений религиозных тем на публике, — как прямых, так и косвенных, — и в лекциях, и в трудах». Кант сдержал обещание, данное королю, но счел, что связан им, лишь пока король жив. После смерти короля в 1798 году Кант опубликовал трактат «Конфликт способностей», в котором рассуждал на тему связи, существующей между теологией и критическим разумом, а также опубликовал свою переписку с королем на предмет цензурирования «Религии в пределах только разума».

    Философия Канта не привлекала внимания католической церкви до 1827 года, пока не был опубликован итальянский перевод «Критики чистого разума». Содержащееся там утверждение Канта о том, что разум не может ни подтвердить, ни опровергнуть факт существования Бога, привело к тому, что книга была помещена в «Индекс запрещенных книг» и оставалась там до последнего его переиздания, упраздненного лишь в 1966 году.

    Хотя «Религия в пределах только разума» предлагала более открытую критику институционализированной религии, вступающую в нешуточный конфликт с доктриной церкви, Ватикан не стал запрещать эту книгу. Однако она была запрещена в Советском Союзе в 1928 году вместе со всеми остальными сочинениями Канта, вероятно, потому, что считалось, будто метафизические и трансцендентальные темы работ Канта конфликтуют с марксистско-ленинской идеологией. Подобным же образом все труды таких «недостойных писателей», как Кант и Гёте, были «вычищены» подчистую из библиотек Испании в период диктатуры Франко в 1939 году.

    Сатанинские стихи

    Автор: Салман Рушди

    Год и место первой публикации: 1988, Англия; 1989, США

    Издательство: Пингвин Букс; Викинг Пингвин

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Сатанинские стихи», написанные британцем индийского происхождения Салманом Рушди, занимают уникальное место в истории цензуры. В 1989 году духовный лидер Ирана аятолла Рухолла Хомейни обвинил книгу в богохульстве, направленном против ислама и официально приговорил автора к казни. Смертельная угроза заставила Рушди скрываться, а шумный успех романа превратился в беспрецедентное событие мирового масштаба.

    Сложная и требовательная книга Рушди — сюрреалистичная, буйная и изобретательная смесь правдоподобного и вымышленного. Действие в цикле из трех взаимосвязанных повестей разворачивается в современных Лондоне и Бомбее, в индийской деревушке и в Аравии VII века. Автор исследует темы миграции, смены привычных мест, природу добра и зла, сомнения и потери религиозной веры. «Это взгляд на мир глазами мигранта, — объяснял Рушди, комментируя замысел романа. — Он [роман] написан на основе опыта отрыва от корней, разъединения, метаморфозы (медленной или быстрой, болезненной или приятной) — условий миграции, из которых, как мне кажется, можно извлечь метафору для всего человечества».

    Действие романа начинается на высоте тысячи метров над землей, с того, как двое мужчин выпадают из угнанного лайнера, взорвавшегося над Ла-Маншем. Мужчины — оба индийские актеры — чудом выживают после взрыва, и их выбрасывает на английский берег. Джибраил Фаришта, в прошлом Измаил Наджмуддин — легендарная звезда индийского кинематографа; Саладин Чамча, бывший Салахуддин Чамчавала — горожанин-англофил, неплохо зарабатывающий себе на жизнь озвучиванием телерекламы в Лондоне.

    Рушди так описывает главных героев: ««Сатанинские стихи» — это история двух личностей, переживающих мучительный внутренний конфликт. В случае одного, Саладина Чамчи, это конфликт мирской и социальный: он разрывается между Бомбеем и Лондоном, между Востоком и Западом. Для другого, Джибраила Фаришты, это раскол духовный, трещина в душе. Он потерял свою веру и разрывается между жгучей потребностью и полной неспособностью верить. Это роман о поисках героями целостности».

    К своему удивлению и замешательству, Джибраил и Саладин после падения с неба обнаруживают, что они преобразились и приобрели черты, несвойственные их прежним личностям. У женолюба Джибраила появляется нимб, означающий появление архангела Джибраила (Гавриила), в то время как у мягкого и правильного Саладина обнаруживаются рога, копыта и хвост по подобию Сатаны. Фантастические приключения этих двух ходячих символов добра и зла в Англии и Индии составляют канву повествования.

    Во второй повести речь идет об исторических корнях ислама — в фактах, связанных с природой и последствиями откровения и веры. Действие происходит в сновидениях Джибраила Фаришты — в них он становится архангелом Джибраилом, и в фильме, основанном на его фантазиях, — в нем он играет роль архангела. Ряд сна-фильма, параллельный истории Пророка Мухаммада в Мекке, рассказывает историю Махунда (уничижительное средневековое прозвище Мухаммада). Он был дельцом, который стал Пророком Джахилии, города песка; божественное откровение снизошло на него через посредничество архангела Джибраила, и он основал религию, названную «покорностью» (это дословный перевод арабского слова «ислам»).

    В третьей истории, которая также снится Фариште, харизматическая святая, покрытая бабочками, ведет правоверных мусульманской деревушки в Индии на паломничество в Мекку. По пути в Мекку все они гибнут, когда воды Аравийского моря, паче чаяния, не расступаются перед ними.

    Отрывки, в которых описываются болезненные видения Джибраила (действие их происходит в Джахилии, городе Махунда), являются наиболее дискуссионными местами в книге. В них упоминается легендарный эпизод жизни Пророка, когда Мухаммад добавил в Коран строки, которые возводили в ангельское достоинство трех богинь, почитавшихся в Мекке верующими-политеистами. Позже Мухаммад исключил эти стихи, поняв, что они были продиктованы ему не Аллахом, но Сатаной, представшим в образе архангела Гавриила.

    Наперекор версии этого события, существующей в истории ислама, Джибраил говорит во сне, что был вынужден «под непреодолимым давлением Пророка Махунда» произнести стихи. Это значит, что Махунд, а не Сатана, вложил из непонятных соображений неправильные строки в его уста. «Изо рта моего, — говорит Джибраил, — и утверждение, и отрицание, и прямое, и обратное, и космос, и хаос, — все явилось единым, и все мы знаем, как заставили раскрываться мой рот».

    В другом сне упоминается эпизод из исламской истории, где писец по имени Салман изменил текст книги, которую диктовал ему Махунд. «Махунд не заметил подмены, — говорит писец, — так что на самом деле я писал, или, по крайней мере, переписывал, Книгу, оскверняя слово Божие своим нечестивым языком. Но, Боже мой, если мои недостойные слова нельзя отличить от откровения посланца Божьего, — что же это значило?» Салман замечает, что все откровения, снисходящие на Махунда от Джибраила, удачно рассчитаны по времени — «так, что когда правоверные оспаривали мнение Махунда о любом предмете — от возможности путешествий в космос до неизменности Ада, — внезапно появлялся ангел с ответом и всегда поддерживал Махунда».

    Еще один провокационный эпизод из сновидений Джибраила — это кинематографическая фантазия о публичном доме под названием «Занавес» (это дословный перевод арабского слова хиджаб, вуали у мусульманских женщин) в Джахилии, где дела резко идут в гору после того, как двенадцать проституток принимают имена и обличья двенадцати жен Пророка. Целая вереница мужчин в ожидании своей очереди ходит по кругу во внутреннем дворе публичного дома «вокруг расположенного в центре Фонтана Любви во многом так же, как паломники, правда по другим причинам, ходили вокруг древнего Черного Камня». Услышав новости о том, что проститутки приняли новый вид, «скрытое восхищение городских мужчин было необычайно; однако им было столь боязно раскрыться, — как потому, что они бы точно тогда распростились с жизнью, узнай Махунд или его помощники о том, что они вовлечены в такие неподобающие дела, так и потому, что им хотелось, чтоб эта новая услуга в «Занавесе» просуществовала подольше, — что секрет этот хранили в тайне от властей».

    История этого публичного дома в книге предваряется фразой Рушди, которую в ретроспективе событий, захлестнувших роман, можно назвать пророческой: «Где нет веры, нет и святотатства». Лишь потому, что мужчины в Джахилии приняли догматы новой веры, они смогли извлекать для себя тайное удовольствие из посещения публичного дома, где работали проститутки в обличьях жен Пророка.

    В конце романа Саладин Чамча вновь вливается в индийское общество. Процесс обновления и восстановления, осуществленный через любовь и смерть, для него завершен, и он возвращается к своим корням в Индии. Напротив, Джибраил Фаришта, измученный эпическими снами и видениями, исполненными сомнения и скепсиса, теряет свою веру и не находит ничего взамен; не в силах скрыться от своих внутренних демонов, он сходит с ума и кончает жизнь самоубийством.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Сатанинские стихи» были впервые опубликованы в Великобритании 26 сентября 1988 года. Четвертый по счету роман Рушди ожидали с нетерпением, и сразу по выходе он получил самые лестные отзывы в британской прессе. Его превозносили как «шедевр», «нечто действительно оригинальное», «освежающее… необычайно современное произведение… напоминающее поездку на «американских горках» по бесконечному ландшафту воображения».

    Однако шум по поводу романа поднялся еще до того, как он был опубликован. Сиед Шахабуддин и Хуршид Алам Хан, мусульмане — члены оппозиционной партии в парламенте Индии, узнав о содержании книги из материалов индийской прессы, начали кампанию по запрещению книги.

    «Цивилизация есть не что иное, как добровольное согласие на определенные ограничения, — писал Шахабуддин в защиту цензуры. — Ваше личное мнение может быть любым, но абсолютного права выражать его на публике у вас нет». Высказывая точку зрения, к которой, по мере того, как развивался конфликт, присоединились многие противники книги, Шалахуддин признался, что не читал и не собирался читать «Сатанинские стихи». «Мне необязательно бродить в сточной канаве, чтобы понять, что такое нечистоты», — заявил он.

    Опасаясь гражданских беспорядков среди мусульманского населения, правительство Индии первым запретило книгу. 5 октября 1988 года, всего лишь через девять дней после того, как книга вышла в Британии, ввоз в страну английского издания был запрещен отдельным таможенным постановлением Индии. Индийские мусульмане связались с исламскими организациями в Британии, призывая их поддержать кампанию протеста. Незамедлительно два лондонских издания, финансировавшиеся правительством Саудовской Аравии, опубликовали заметки, в которых роман подвергался жестокой критике. У себя дома в Лондоне Рушди начал получать письма с угрозами убийства.

    Исполнительная комиссия Великобритании по вопросам ислама выпустила заявление, в котором настаивала на изъятии книги из продажи и уничтожении тиража, а также требовала извинения и оплаты ущерба в пользу исламской благотворительности. «Это произведение, нехитро замаскированное под литературный труд, — писалось в нем, — не только чудовищно искажает картину исламской истории в общем, но и живописует наихудшим образом личности Пророка Ибрагима и Пророка Мухаммада (Мир им!). Оно также оскорбляет спутников Пророка… и святых жен Пророка и описывает исламскую веру и ритуалы самым низким, грязным языком».

    Британское общество мусульманских организаций предложило привлечь Рушди к уголовной ответственности по довольно экзотическому и нечасто применяющемуся британскому закону, запрещающему богохульство против ценностей англиканской церкви. Однако правительство Великобритании отказалось рассматривать возможность распространения этого закона на выпады против исламской веры. Одиннадцатого ноября премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер заявила, что «у правительства нет никаких оснований запрещать книгу». Двадцать первого ноября великий шейх египетской Аль-Ажар — мечети и университета, считающихся центральным авторитетом исламского мира — призвал все мусульманские организации Англии принять объединенные меры, направленные на предотвращение распространения книги.

    В США, где роман еще не появился, в издательство «Викинг Пингвин» стали приходить тысячи писем с угрозами, а 24 ноября 1988 года «Сатанинские стихи» были запрещены в Южной Африке несмотря на то, что они не были там опубликованы. Запланированный визит Рушди в эту страну не состоялся, когда организаторы поняли, что не смогут гарантировать безопасность автора. В течение следующих нескольких недель книга была запрещена еще в ряде стран, где мусульмане составляли большинство населения: в Пакистане, Саудовской Аравии, Египте, Сомали, Бангладеше, Судане, Малайзии, Индонезии и Катаре.

    В том же месяце в Англии «Сатанинские стихи» были награждены Уитбредской премией за лучший роман. В декабре, а потом в январе мусульмане в местечке Болтон неподалеку от Манчестера организовывали публичные сожжения книги, а в Лондоне состоялась массовая демонстрация против романа. Исламский совет обороны Британии направил петицию в «Пингвин Букс» с призывом изъять тираж из продажи, уничтожить остающиеся копии, не печатать больше экземпляров и принести извинения мировому мусульманскому сообществу. В петиции указывалось на следующие оскорбительные для мусульман детали: в книге Авраам назывался «ублюдком»; Пророку Мухаммаду было дано средневековое уничижительное имя Махунд, означающее «дьявол» или «лжеПророк»; в тексте утверждалось, будто бы откровения, полученные от Пророка, были подгаданы по времени так, чтобы прийти к нему именно тогда, когда «правоверные были в сомнении»; спутники Пророка были описаны унизительными словами, а жены его, или по крайней мере женщины с такими же именами, были изображены проститутками; наконец, священный исламский город Мекка был в романе назван Джахилией, что означает «невежество» или «тьму».

    Однако издательство «Пингвин Букс» отказалось выполнить требования авторов петиции. 22 января 1989 года Рушди опубликовал заявление в защиту романа, где утверждал, что «Сатанинские стихи» — не антирелигиозное произведение. «Это попытка рассуждать об эмиграции, о стрессах и жизненных изменениях, связанных с нею, с точки зрения тех, кто эмигрирует с индийского субконтинента в Британию. Для меня самая горькая ирония заключается в том, что, после того, как я проработал пять лет, дабы облечь в художественную плоть и наделить голосом иммигрантскую культуру, частью которой я сам являюсь, книгу мою сжигают, не читая, те самые люди, для которых и о которых она написана, люди, которые на страницах этой книги нашли бы для себя немало интересного, и многое могли бы узнать».

    Неоднократные попытки Рушди в ходе конфликта прояснить истинное намерение и значение его книги не оказали совершенно никакого действия на яростную оппозицию роману. Из тех, кто выступал против книги, ее прочитали единицы, а для многих достаточным основанием для обвинения автора в святотатстве было название, которое как будто намекало, что стихи Корана были написаны дьяволом.

    Стоит отметить, что, хотя в снах Джибраила Фаришты нигде не говорится о том, что священную книгу написал Сатана, те эпизоды, где Джибраил утверждает, что получил стихи непосредственно от Махунда, а не от Бога, предполагают, что книга была написана без божественного вмешательства, — а в исламе считать Коран человеческим творением богохульство.

    Рушди объяснял, что святотатственные видения Джибраила были направлены лишь на то, чтобы обострить и драматизировать борьбу между верой и сомнениями, а не на то, чтобы оскорбить мусульманство. «Наиболее болезненные сны Джибраила, те, что находятся в центре спора, — писал Рушди, — описывают зарождение и становление религии, во многом похожей на ислам, в магическом городе песка под названием Джахилия (что означает «невежество», так арабы называют доисламский период). Практически все отрывки, которые обвиняют в «оскорблениях», взяты из этих снов. О них в первую очередь стоит сказать, что для сновидца они мучительно болезненны. Это своего рода «ночное искупление, наказание» за то, что он потерял веру. Главнейшая цель этих снов — не очернить или «оклеветать» ислам, но описать душу, столкнувшуюся с могучим кризисом, показать, как потеря Бога может уничтожить человеческую жизнь».

    Особенно оскорбительной для мусульман, на взгляд самозванных цензоров романа, была история публичного дома. Здесь Рушди указал на важную деталь, которую его критики зачастую игнорировали — а именно, что проститутки всего лишь взяли себе имена жен Пророка, в то время как настоящие жены «жили в целомудренности в своем гареме». «Потому задачей «эпизода с публичным домом», — объяснял Рушди, — было не «оскорбить и унизить» жен Пророка, но обозначить некоторые идеи о нравственности и сексуальности, поскольку в этом публичном доме… мужчины «Джахилии» получают возможность воплотить древнюю мечту о силе и обладании… И, если мужчины эти так возбуждаются из-за женщин легкого поведения, подделавшихся под великих жен, то это говорит кое-что о них, мужчинах, а не о женах Пророка, и о том, насколько сексуальные отношения связаны с понятием обладания».

    Использование имени Махунд, позаимствованного у дьяволоподобного персонажа средневековых христианских мистических пьес, для похожего на Мухаммеда героя романа, также было вменено в вину Рушди как свидетельство его неблаговидных намерений. Сам же он объяснял свой выбор имени так: «это пример того, как роман пытается разнообразными способами заставить переосмыслить негативные образы, иначе отнестись к бранным словам». «Даже если забыть о том, что мой Махунд — Пророк из сна, а не исторический Мухаммад, — писал Рушди, — стоит все же отметить, что на странице 93-й романа есть такой абзац: «Вот он, не Магомет и не Мухаммеред; вместо этого он надел демоническую табличку, навешенную ему на шею фарангами. Чтобы превратить оскорбления в свое оружие, и виги, и тори, и черные с гордостью носили имена, которые давали им из насмешки»».

    Рушди был убежден, что «нет никаких предметов, о которых нельзя было бы рассуждать, включая Бога и Пророков», — однако эту позицию явно не разделяли те, кто выступали за запрещение романа. «Использование вымышленных ситуаций, как мне казалось, должно было создать некую дистанцию, которая не дала бы читателю оскорбиться, — заявил Рушди. — Я был неправ».

    12 февраля 1989 года в ходе демонстраций против книги, которые состоялись в Исламабаде, столице Пакистана, сто человек получили ранения, а шестеро погибли. На следующий день в Шринагаре (Индия) в ходе волнений погиб еще один человек, и шестьдесят получили травмы. Наконец, 14 февраля духовный лидер Ирана аятолла Хомейни издал против этой книги фетву, или религиозный эдикт. Вот что говорилось в эдикте Хомейни: «Я довожу до сведения всех правоверных мусульман, что автор книги под названием «Сатанинские стихи» — той, что была написана, напечатана и опубликована, дабы опорочить ислам, Пророка и Коран — а также все, кто имел отношение к публикации и знал о содержании этой книги, приговариваются к смерти. Я призываю всех верных мусульман казнить их быстро, где бы их не нашли, так, чтоб никто больше не осмелился оскорблять исламские святыни. Да будет воля Бога на то, чтобы каждый, погибший при исполнении этого долга, стал мучеником. Кроме того, всякий, кто имеет доступ к автору книги, но не имеет возможности казнить его, должен сообщить о нем людям, чтобы те наказали его за его деяние».

    Фонд «15 Хордад», исламская благотворительная организация, предложила за убийство Рушди награду в 1 миллион долларов убийце не-иранцу, и 200 миллионов риалов (приблизительно 750 000 долларов) иранцу. Позже награда была увеличена до двух с половиной миллионов. В течение нескольких дней после того, как Хомейни издал фетву, несколько среднеазиатских террористических организаций, спонсировавшихся правительством Ирана, открыто объявили о своем намерении казнить Рушди. Перед британским посольством в Тегеране проходили демонстрации, а все книги издательства «Викинг Пингвин» были запрещены в Иране.

    16 февраля при поддержке британского правительства Рушди скрывался. Два дня спустя он опубликовал заявление, где раскаивался в том, что его книга могла обидеть некоторых мусульман. «Как автор «Сатанинских стихов», — сказал он, — я понимаю, что мусульмане во многих частях света были искренне огорчены публикацией моего романа. Я глубоко сожалею о том, что книга оскорбила искренних последователей ислама, и, поскольку мы живем в мире многих вероисповеданий, этот опыт будет служить напоминанием того, что всем нам следует помнить о чувствах других». В ответ на это Хомейни также сделал заявление, в котором отказался принять извинения Рушди и подтвердил смертный приговор. «Даже если Салман Рушди раскается и станет самым благочестивым человеком нашего времени, — ответил Хомейни, — все равно священным долгом каждого мусульманина будет употребить все свои силы, всю жизнь и все состояние на то, чтобы послать его в ад».

    22 февраля «Сатанинские стихи» были опубликованы в США. Сотни угроз поступили в адрес книготорговцев, и две крупнейшие книготорговые сети были вынуждены временно изъять книгу из продажи в трети книжных магазинов Америки. Двадцать восьмого февраля в два независимых книжных магазина в Беркли (штат Калифорния) были брошены бомбы.

    В течение месяца после того, как вышел эдикт Хомейни, в Индии, Пакистане и Бангладеше продолжались яростные демонстрации. 24 февраля во время одного такого выступления в Бомбее погибло двенадцать человек. Ненасильственные протесты против книги проходили и в Судане, Турции, Малайзии, Филиппинах, Гонконге и Японии. 7 марта Великобритания разорвала дипломатические отношения с Ираном. Через несколько дней в Брюсселе были застрелены два умеренных мусульманских лидера, открыто выражавших несогласие с тем, что Рушди был вынесен смертный приговор. В середине марта Организация исламского диалога, хотя и по-прежнему отказывалась одобрить решение Хомейни, призвала правительства 46 стран-членов организации запретить книгу. В большей части стран со значительным мусульманским населением продажа и ввоз «Сатанинских стихов» были запрещены. Революционное правительство Занзибара, к примеру, за владение книгой предусмотрело наказание в форме трехлетнего заключения в тюрьме и штрафа в размере 2 500 долларов; в Малайзии аналогичное тюремное заключение сопровождалось штрафом в 7 400 долларов; в Индонезии хранение книги наказывалось месяцем в тюрьме или штрафом. Только Турция из всех стран с мусульманским большинством не объявила труд Рушди вне закона. Более того, в некоторых странах с мусульманским меньшинством на книгу тоже был объявлен запрет — например, в Папуа-Новая Гвинея, Тайланде, Шри-Ланке, Кении, Танзании, Либерии и Сьерра-Леоне.

    В некоторых случая даже те страны, в которых количество мусульман было вовсе небольшим, создавали препятствия распространению книги. В Венесуэле обладание книгой наказывалось заключением на 15 месяцев; в Японии продажа англоязычного издания была запрещена под угрозой штрафов. Правительства Болгарии и Польши также ограничили ее распространение, а в ряде стран было запрещено обращение тех номеров журналов (например, «Тайм», «Ньюсуик», «Азияуик» и «Фар Истерн Экономик Ревью»), в которых были помещены статьи о конфликте.

    Несмотря на запреты, книга ввозилась и продавалась «из-под полы» даже в тех странах, где была запрещена, например, в Кувейте, Сенегале, Египте, Индии и даже Иране, куда были контрабандой провезены несколько копий, передававшиеся из рук в руки. В результате своей печальной известности «Сатанинские стихи» стали бестселлером в Европе и США; к концу 1989 года было продано больше 1,1 миллиона экземпляров англоязычного издания.

    3 июня 1989 года умер аятолла Хомейни. Эдикт против Рушди, однако же, оставался в силе, подтвержденный чиновниками из правительства Ирана. Продолжались террористические акты, связанные с протестами против книги. В 1990 году в пяти магазинах на территории Англии были организованы взрывы. В июле 1991 году Хитоси Игараси, японский переводчик «Сатанинских стихов», погиб от ножевого ранения, а итальянский переводчик Этторе Каприоло был серьезно ранен. В октябре 1993 года стреляли Вильяма Нигора, норвежского издателя книги, и серьезно ранили его. Тем временем Рушди продолжал находиться под охраной Скотленд-Ярда. Хотя с тех пор он стал значительно чаще появляться на публике и получил некоторую возможность путешествовать за границу, он все еще находится под круглосуточной охраной служб безопасности британского правительства. В 1998 году иранское правительство, возглавляемое президентом Мохаммадом Хатами, во всеуслышание отказалось от фетвы против Рушди, однако религиозные структуры подтвердили свое намерение претворить в жизнь задачу, поставленную Хомейни, и иранский фонд «15 Хордад» увеличил награду за убийство Рушди на 300 тысяч долларов.

    Страдания юного Вертера

    Автор: Иоганн Вольфганг фон Гете

    Год и место первой публикации: 1774, 1787, Германия

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Страдания юного Вертера» — первый роман великого немецкого поэта, драматурга и романиста Иоганна Вольфганга фон Гете. Успех этого эпистолярного романа о безответной любви и самоубийстве молодого человека был незамедлительным и оглушительным. Двадцатипятилетний автор прославился. Опубликованный в Германии в 1774 году и переведенный затем на основные европейские языки, роман стал одной из главных литературных сенсаций XVIII века. Романтическая чувствительность романа задела потаенные струны в душах молодежи Европы, чье восхищение книгой граничило с культом.

    Роман эпистолярный: полтора года — с мая 1771 по декабрь 1772 — молодой человек по имени Вертер посылает письма своему другу Вильгельму. В «Книге первой» Вертер пишет другу об идиллических весне и лете в деревушке Вальхейм. Он рассказывает о наслаждении от созерцания красот окружающей природы, описывает свое мирное существование в уединенном доме, окруженном садом, и радость от общения с селянами.

    «Я переживаю такие счастливые дни, какие господь приберегает для своих святых угодников…» (здесь и далее — пер. Н. Касаткиной), — пишет он 21 июня. На балу он знакомится с девушкой по имени Шарлотта (Лотта), очаровательной дочерью судьи. Хотя он знает, что она помолвлена с уехавшим Альбертом, Вертер страстно, до безумия и одержимости, влюбляется в Лотту. Он навещает девушку каждый день и ревнует ее к другим знакомым. В конце июля возвращается Альберт, и счастливая идиллия с Лоттой должна завершиться.

    Он проводит шесть мучительных недель в компании пары, страдая от безответной и бесплодной страсти. В августе он пишет: «Могучая и горячая любовь моя к живой природе, наполнявшая меня таким блаженством, превращая для меня в рай весь окружающий мир, теперь стала моим мучением и, точно жестокий демон, преследует меня на всех путях». В начале сентября он уезжает, дабы разрядить напряжение.

    Вторая книга повествует о последних тринадцати месяцах жизни Вертера. Он становится секретарем некоего посла, ему неприятного. Он отвечает скукой на честолюбивые помыслы «мерзких людишек», с которыми ему приходится общаться, и его раздражает зависимость его положения. Когда он узнает, что Лотта и Альберт поженились, он оставляет свой пост и в качестве компаньона сопровождает принца в загородные владения, но и это не приносит ему облегчения. Вернувшись в Вальхейм, он снова начинает встречаться с Лоттой и Альбертом. Его письма становятся все более унылыми: он пишет об ощущении пустоты, о своем желании заснуть, чтобы больше никогда не проснуться.

    Последнее письмо Вертера датировано 6 декабря 1772 года. Далее безымянный издатель берется поведать о последних неделях жизни Вертера, ссылаясь на сохранившиеся письма и заметки. Вертер подавлен, он истощен и встревожен. Лотта советует ему реже навещать ее. Как-то вечером, в отсутствие Альберта, Вертер приходит домой к Лотте. Он заключает ее в страстные объятия, но Лотта в страхе убегает и запирается в своей комнате. На следующий день Вертер посылает своего слугу к Альберту, с просьбой одолжить ему для прогулки в горах пару пистолетов. Написав прощальное письмо Лотте: «Лишь немногим славным дано пролить свою кровь за близких и смертью своей вдохнуть в друзей обновленную, стократную жизнь…», — Вертер выстрелил себе в голову. Он умер на следующий день, не приходя в сознание. Деревенские работники похоронили его под сенью деревьев в Вальхейме, «никто из духовенства не сопровождал его».

    Гете однажды заметил по поводу автобиографичности большинства своих произведений, что все его работы — «части большой исповеди». «Страдания юного Вертера» были вдохновлены двумя событиями жизни Гете. Отношения Вертера с Лоттой основаны на пережитом писателем несчастливом увлечении Шарлоттой Буфф, невестой его друга И. К. Кестнера. Страдая от депрессии из-за нереализованного чувства к Шарлотте, Гете был глубоко потрясен самоубийством Карла Вильгельма Иерузалема, своего друга по Вецлару, секретаря посла Брунсвика. Оскорбленный аристократическим обществом, влюбленный в жену коллеги, Иерузалем застрелился.

    В своих мемуарах — «Из моей жизни. Поэзия и правда» — Гете писал: «Внезапно я услышал о смерти Иерузалема, и сразу за первой же вестью пришло точнейшее и подробнейшее описание рокового события. В это же самое мгновение созрел план «Вертера»; составные части целого устремились со всех сторон, чтобы слиться в плотную массу. Так вода в сосуде, уже близкая к точке замерзания, от малейшего сотрясения превращается в крепкий лед» (пер. Н. Ман). Гете говорил, что вдохнул в этот роман страсть, которая стирает различия между вымыслом и действительностью.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Публикация «Страданий юного Вертера» в 1774 году была с энтузиазмом встречена читателями по всей Европе. Томас Манн, немецкий писатель XX века, чей роман «Лотта в Веймаре» посвящен центральному событию «Страданий юного Вертера», писал: «В Вертере нашло отражение все богатство дарования [Гете]… Доведенная до предела, нервная чувствительность этой небольшой книги… вызвала бурю восхищения и, преодолев все границы, чудесным образом опьянила весь мир». Роман стал «искрой, упавшей в бочку с порохом и пробудившей силы, ждавшие этого».

    Провозгласив право на эмоции, книга выразила кредо молодежи — протест против рационализма и морализаторства старшего поколения. Гете говорил за целое поколение. Роман стал великим воплощением духа века чувствительности и первым опытом литературы, которую позже назовут исповедальной.

    Весть о том, что история Гете основана на реальных событиях, в частности, самоубийстве юного Карла Вильгельма Иерузалема, сыграла на руку «вертеровской лихорадке», которая охватила континент и продолжала буйствовать еще несколько десятилетий после публикации романа. Появились продолжения, пародии, подражания, оперы, пьесы, песни и поэмы, основанные на этой истории. В моду вошла туалетная вода «Вертер», дамы отдавали предпочтение драгоценностям и веерам в духе романа. А мужчины щеголяли в синих фраках и желтых жилетах «под Вертера». В Китае на экспорт изготавливались фигурки Вертера и Лотты из знаменитого фарфора. За двенадцать лет в Германии вышло двадцать пиратских изданий романа. К концу века в Англии насчитывалось двадцать шесть различных изданий переводов романа с французского. Наполеон признался Гете, что перечитывал его книгу семь раз. Путешественники со всей Европы совершали паломничество на могилу Карла Вильгельма Иерузалема, где они произносили речи и возлагали цветы. В XIX веке могила была включена в английские путеводители.

    Самоубийство Вертера вызвало волну подражаний среди юношей и девушек в Германии и Франции: в карманах юных самоубийц находили томики Гете. Сложно сказать, случились бы самоубийства, если бы не было романа Гете. Однако критики набросились на писателя с обвинениями в разлагающем влиянии и поощрении болезненной чувствительности. Духовенство выступало в проповедях против романа. Лейпцигский факультет теологии призывал запретить книгу на том основании, что она пропагандирует самоубийство. В 1776 году в Дании был запрещен перевод книги, как противоречащий лютеранской доктрине, признанной короной государственной религией.

    В мемуарах Гете писал о своем романе: «Мне эта вещь, более чем какая-либо другая, дала возможность вырваться из разбушевавшейся стихии…своенравно и грозно бросавшей меня то в одну, то в другую сторону. Я чувствовал себя, точно после исповеди: радостным, свободным, получившим право на новую жизнь. […] Но если я, преобразовав действительность в поэзию, отныне чувствовал себя свободным и просветленным, в это время мои друзья, напротив, ошибочно полагали, что следует поэзию преобразовать в действительность, разыграть такой роман в жизни и, пожалуй, застрелиться. Итак, то, что вначале было заблуждением немногих, позднее получило широкое распространение, и эта книжечка, для меня столь полезная, заслужила славу в высшей степени вредоносной» (пер. Н. Ман).

    В 1783–1787 годах Гете переработал книгу. В окончательный вариант 1787 года он добавил материал, подчеркивающий душевное расстройство Вертера, чтобы отвратить читателей от следования его примеру — самоубийству. Обращение к читателям, предваряющее первую книгу гласит: «А ты, бедняга, поддавшийся тому же искушению, почерпни силы в его страданиях, и пусть эта книжка будет тебе другом, если по воле судьбы или по собственной вине ты не найдешь себе друга более близкого».

    Через 163 года роман «Страдания юного Вертера» снова подвергся цензурным гонениям. В 1939 году правительство испанского диктатора Франсиско Франко приказало очистить библиотеки от произведений «таких позорных писателей, как Гете».

    Талмуд

    Время и место создания: Палестина и Месопотамия, примерно II–V вв.

    Литературная форма: религиозный текст

    СОДЕРЖАНИЕ

    Талмуд, собрание учений, изложенных еврейскими учеными античности, является сводом устного закона и традиций иудаизма. «Талмуд» происходит от древнееврейского слова, означающего «изучение». Собрание состоит из Мишны, книги закона, написанной на иврите, и комментария к Мишне, известного как Талмуд или Гемара, написанного на арамейском языке. Мудрецы-талмудисты верили, что Бог открыл Моисею две Торы. Одна из них была «Священным Писанием», записанными книгами. Вторая, Мишна, сохранялась в устной традиции; она передавалась из поколения в поколение в течение многих столетий и была собрана к концу II века. Материал Мишны распределен на шесть частей, называемых «порядками», которые охватывают вопросы сельского хозяйства, субботы и празднеств, женитьбы, гражданского и уголовного права, ритуальных жертв и гигиены. Порядки делятся на 63 трактата, или книги.

    Устные разъяснения и комментарии, которыми обросла Мишна за века, были позже записаны и названы «Гемара». Существуют две версии Гемары: одна была составлена в IV веке учеными Палестины, и другая в V веке учеными Вавилонии; последняя стала более авторитетным сочинением. Талмуд считается, вместе с Библией, фундаментальной для иудаизма и важнейшей для еврейской культуры книгой. Она обладает религиозным авторитетом, общепризнанным среди всех ортодоксальных евреев.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    История запрещений Талмуда насчитывает много веков: первые попытки предпринимались уже в VII–VIII веках. В средние века, после первого возрождения и появления книг, содержащих теологические штудии, католическая церковь начала более сурово относиттся к подозрительным книгам. Она начала исследовать еврейскую литературу и Талмуд более интенсивно.

    В 1144 году католическая церковь сожгла Талмуд в Париже по обвинению в кощунстве и безнравственности. На протяжении следующих ста лет фиксировались и другие цензурные инциденты. Своего апогея кампания против Талмуда достигла в 1239 году, когда папа Григорий IX приказал сжечь все еврейские книги. Он действовал по наговору перешедших в христианство евреев, утверждавших, что Талмуд содержит ересь. Григорий разослал письма королям и прелатам Англии, Франции, Наварры, Арагона, Кастилии и Португалии с приказом, чтобы во время следующего великого поста, в субботу, пока евреи будут в синагогах, книги конфисковали и доставили монахам нищенствующих орденов для проверки и чтобы книги, признанные еретическими, были уничтожены. Полностью этот приказ был выполнен только во Франции.

    В 1244 году папа Иннокентий IV повелел французскому королю Людовику IX сжечь все экземпляры Талмуда. Это приказ повторился в 1248 году, когда двадцать груженных книгами телег было сожжено в Париже, и еще раз — в 1254 году. В 1264 году в Риме папа Клемент IV назначил цензурный комитет для исключения из Талмуда всех отрывков, унижающих христианство. Евреям позволили иметь только такие отредактированные варианты. Три года спустя Клемент IV приказал королю Арагона заставить евреев отдать Талмуды инквизиторам.

    Многочисленные случаи официального сожжения Талмуда были зафиксированы во Франции в XIV веке, по ходу продолжения антиеврейской полемики. В 1415 году папа Бенедикт XII приказал доставить все экземпляры талмудических книг епископам, для хранения вплоть до дальнейших указаний от папы. Самим евреям запрещалось владеть любыми текстами, считавшимися враждебными христианству, читать и изучать Талмуд. Церковный синод в Базеле в 1431 году подтвердил строгий запрет.

    Из-за того, что множество экземпляров Талмуда с веками было утеряно, в XV веке евреи очень заинтересовались новой технологией — печатным станком. Первое издание Талмуда появилось в Гвадалахаре (Испания) в 1482 году. Однако Талмуд очень быстро привлек внимание испанской инквизиции. В 1490 году в Испании великий инквизитор Торквемада по приказу Фердинанда и Изабеллы сжег еврейские книги; позже в Саламанке он совершил аутодафе, в котором погибло более 6 000 томов, названных магическими или зараженными еврейской ересью. Когда евреи были изгнаны из Испании и Португалии, все еврейские книги были конфискованы.

    В 1509 году Иоганнес Пфеферкорн, священник-еврей, перешедший в христианство, выступал за уничтожение еврейских книг во всех странах, находящихся во власти императора Священной Римской империи. Император Максимилиан спросил мнения другого священника, Иоганна Ройхлина. Ройхлин, опубликовавший первую грамматику иврита для христиан, возразил, что для того, чтобы понять Ветхий Завет, необходимо скорее собирать и изучать еврейские манускрипты, чем уничтожать их. Он предложил собирать книги у евреев и открыть кафедры иудаистики в каждом университете Германии. Его рекомендации встретили мощное сопротивление, на которое он ответил произведением «Augenspiegel» («Зеркало глаза») в 1511 году. Он различал антихристианские сочинения и классические работы на иврите, которые, по его мнению, нужно сохранить. Между гуманистами, поддерживающими Ройхлина, и церковниками и руководителями инквизиции, которые поддерживали Пфеферкорна, развернулось длительное противостояние. В 1521 году Римская папская курия запретила тексты Ройхлина, направленные против Пфеферкорна.

    В 1520 году папа Лев Х разрешил напечатать Талмуд в Венеции, и в следующие десятилетия появилось несколько изданий. В 1530 год Мартин Лютер, убежденный, что в Моравии христиан заставляют переходить в иудаизм, потребовал, чтобы евреев выслали в Палестину, запретили им заниматься ростовщичеством, сожгли синагоги и уничтожили книги. Немецкие княжества выслали евреев из некоторых местностей и запретили их книги. В других немецких городах, таких, как Франкфурт и Вормс, к евреям относились терпимо.

    С развитием Контрреформации и борьбы церкви с ересью и властью печатного станка, в 1553 году папа Юлий III отменил разрешение на издание Талмуда, данное папой Львом X. В 1555 году дома евреев обыскивали, а евреям приказывали под страхом пыток и смерти сдавать все книги, в которых поносился Христос. Князям, епископам и инквизиторам было приказано изымать Талмуд. Книги собрали и сожгли в первый день Рош га-Шана, еврейского Нового Года. Христианам запрещалось под угрозой отлучения хранить и читать еврейские книги или помогать евреям размножать их, переписывать или печатать. Еврейские книги, включая редкие рукописи, тысячами сжигались в итальянских городах. Около 12 000 томов еврейских текстов было сожжено после того, как инквизитор Сикст из Сиены уничтожил библиотеку еврейской школы в Кремоне. Талмуд больше не издавался в Италии эпохи Возрождения.

    Жесткость декрета Юлия III была несколько смягчена папой Пием IV в 1559 году: он разрешил распространять Талмуд при условии, что будут исключены места, в которых оскорбляется христианство. Продуктом этого решения было издание с купюрами, выпущенное в Базеле под надзором католических монахов. В последующих изданиях часто возникали подобные лакуны. Во многих европейских странах, где Талмуд можно было печатать только с официального разрешения, патенты выдавали только издателям-христианам.

    Первый церковный «Индекс запрещенных книг» 1559 года включал Талмуд. В «Индексе», пересмотренном Трентским собором в 1564 году, были запрещены все работы о еврейской вере, за исключением разрешенных лично папой после того, как еврейская община предложила ему существенный денежный «дар».

    В 1592 году папа Клемент VIII выпустил буллу, запрещающую и христианам, и евреям владеть, читать, покупать и распространять «нечестивые талмудические книги и рукописи» или тексты на еврейском и других языках, в которых «подспудно или явно звучат еретические или ложные утверждения в отношении Священного Писания, Ветхого Завета или Нового Завета». Любое подобное сочинение — с купюрами или без них — должно было быть уничтожено. В 1596 году этот указ был смягчен: была разрешена публикация Махсора — основной книги иудаистских молитв, но только на еврейском языке.

    Активное преследование Талмуда католической церковью продолжалось и в XVIII столетии. В 1629 году один итальянский кардинал хвастался, что собрал десять тысяч запрещенных еврейских книг, предназначенных для уничтожения. Уже в 1775 году папа Клемент XIV подтвердил запреты, наложенные предыдущими папскими буллами. Ни одна еврейская книга не могла быть куплена или продана, пока ее не проверит и не одобрит церковь.

    В XX веке самые масштабные преследования Талмуда в Европе осуществлялись в годы власти Коммунистической партии в Советском Союзе и при нацистах во время Холокоста. В 1926 году правительство Советского Союза постановило, что такие религиозно-догматические книги, как Талмуд, могут остаться в крупных библиотеках, но должны быть изъяты из маленьких. Фактически, с этого момента не вышло ни одного издания. Русский перевод, первый, который был разрешен после революции 1917 года, был недавно предпринят при помощи Российской Академии наук. В 1939 году большинство еврейских школ в Европе были полностью уничтожены нацистами. Бесчисленные экземпляры еврейских религиозных текстов были утеряны во время Холокоста.

    Отношение западного христианства к Талмуду изменилось после Второго Ватиканского собора в 1965 году. На соборе прозвучало сожаление по поводу антисемитизма и преследований евреев, была подчеркнута библейская связь церкви с иудаизмом и общее религиозное наследие христиан и иудеев.

    Церковь: харизма и власть

    Автор: Леонардо Бофф

    Год и место первой публикации: 1981, Бразилия; 1985, США

    Издатель: Эдитора Вочес; Кроссроуд

    Литературная форма: теологические эссе

    СОДЕРЖАНИЕ

    Бразильский теолог-католик Леонардо Бофф относится к числу основных представителей теологии освобождения — интерпретации христианской веры, спроецированной на опыт неимущих. «Церковь: харизма и власть», собрание эссе, речей и конспектов лекций, содержит пассажи, которые можно отнести к самым острым критическим текстам в адрес римско-католической церкви в Латинской Америке. Бофф утверждает, основываясь на своем опыте взаимодействия с беднотой в преимущественно бразильских сообществах — с рядовыми избирателями, что католическими сообществами руководят миряне. Он требует институциональной реформы католицизма и его трансформации в «освободительную церковь», не просто для бедных, но церковь, принадлежащую бедным. Критикуя иерархические власти, он призывает к возвращению к коллегиальной структуре ранних христианских сообществ, в которых и духовенство, и миряне имеют равную церковную власть.

    Главный тезис Боффа состоит в том, что борьба за справедливость и человеческие права не может быть отделена от подобной же борьбы внутри самой церкви. Предпочтительно, чтобы заботой о благосостоянии бедных, занималось духовенство внутри самой католической церкви. Институциональная церковь должна отойти от своей опоры на власть и применение силы и пойти по пути демократической модели открытости и терпимости, по изначальному пути, к той модели, в рамках которой Христос основал церковь. Бофф утверждает, что церковная иерархия обрела свою форму только после смерти Иисуса. Когда христианство стало официальной религией Римской империи, церковь начала отражать феодальную структуры имперской власти, включая ее институты, законы и бюрократическую централизацию.

    Бофф различает два вида власти — exousia, власть любви, исповедуемая Иисусом, и potestas, власть доминирования и управления, которая была характерна для римского официоза. Он описывает проявление potestas в духовенстве и разделение между клиром и мирянами, как раковую опухоль внутри церкви. Харизматическая сущность церкви, в которой каждый имеет харизму, или дар, которую можно кому-либо предложить, была уничтожена. «Христианство противоречит не власти как таковой, — пишет Бофф, — но ее дьявольским формам, которые показывают себя как доминирующие и контролирующие». Используя марксистскую терминологию, Бофф говорит о «постепенной экспроприации духовенством духовных средств производства у христианского народа».

    Церковь должна содержать такие виды харизмы, как учение, служение, проповедь и администрирование, равно как и власть. Папство действительно занимает особое положение внутри церкви в поддержании доктринального единства, основанного на возникающем консенсусе сообщества. Власть может быть харизмой, утверждает Бофф, до тех пор пока она служит всем и является инструментом для выстраивания справедливости в сообществе.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Ортодоксальность подхода Боффа была исследована в Ватикане в 1976 году и еще раз в 1980 году на предмет расхождений с церковными доктринами. Расследование в 1980 году велось вокруг его книги «Иисус Христос, освободитель». Но Ватикан, в общем, желал оставить вопрос ортодоксальности отдельных латиноамериканских теологов их собственным епископам.

    Когда «Церковь: харизма и власть» была опубликована в Бразилии, Испании и Италии в 1981 году, никто не ожидал, что она вызовет столь масштабные споры. Книга просто развивала дальше идеи, высказанные Боффом в его диссертации и в предыдущей книге по эклезиологии, или изучению структуры церкви. Бофф не был особенно оптимистично настроен в отношении аудитории, которую найдет его книга, бывшая скорее вольным собранием различных заметок и рассуждений, нежели исчерпывающим анализом.

    Однако книга почти сразу же спровоцировала бурные дискуссии. Бофф предоставил возможность взглянуть на теологию освобождения, ранее направлявшуюся на реформирование светского общества, на саму церковь. Его выбор словосочетания «символическое насилие», которое относилось к тем методам, с помощью которых Ватикан воздействовал на несогласных, и его использование квазимарксистской терминологии для анализа церковной структуры обозлило критиков.

    В книге он приводит длинную цитату из сочинения бразильского католика, который последовательно проводит параллель между кремлевским и ватиканским стилями управления. В другом весьма полемичном абзаце он пишет: «Удивительно видеть, что церковные институты развились именно такими, какими Христос не хотел их видеть».

    Бофф ранее описал ватиканское Братство за принципы веры как основанное на порядке, неприемлемом для гражданского общества: «кафкианский процесс, в котором обвинитель, защитник, судья и присяжный являются одним и тем же человеком». В 1982 году подобный процесс был проведен для рассмотрения взглядов Боффа.

    В феврале 1982 году Бофф, который знал, что его критики уже пожаловались в Ватикан, отправил в Рим почтой в качестве жеста доброй воли копии некоторых отрицательных отзывов на книгу и ответ бразильского отца Урбано Зиллеса. Три месяца спустя он получил ответ от Иосифа Кардиналя Ратцингера, главы Братства за принципы веры, с просьбой ответить на критику. Он написал ответ и опубликовал его. В мае 1984 году Бофф получил шестистраничное письмо от Ратцингера с критикой своих взглядов и утверждением, что они не «заслуживают одобрения». В письме говорилось о теологическом методе Боффа, о его анализе структуры церкви, его концепциях догмы и откровения и описании того, как церковь использует свою власть. Письмо критиковало его «экклезиастический релятивизм» и его «социологический» анализ. Ратцингер обвинил Боффа в использовании языка «полемики, клеветы и памфлетов, абсолютно неприемлемого для теолога», в использовании «идеологических принципов, вдохновленных неомарксизмом», в предложении «определенной революционной утопии, чуждой церкви» и в «релятивистской концепции» понимания того, как функционирует церковь и какой доктрины она придерживается.

    Бофф ответил документом в 50 страниц, настаивая на том, что он написал «только чтобы исправить баланс в отношении опыта мирян, для бедных и для того, чтобы сделать вклад в общественные науки». Он заключает: «Я уверен в одной вещи: я предпочитаю войти в церковь, а не пройти мимо нее с моей теологией. Церковь — это та реальность Веры, которую я принимаю. Теология — это продукт разума, который я исследую».

    Вместо того чтобы обратиться к бразильским епископам, которые поддержали бы Боффа, Ратцингер призвал его в Рим на «собеседование» в сентябре 1984 года. Бофф повез с собой в Рим петиции, подписанные 50 000 бразильцев, его сопровождали два бразильских кардинала, решившие оказать ему поддержку. Хотя Бофф не мог бы сказать, что «Церковь: харизма и власть» полностью отражает все его идеи, собеседование превратилось в полноценный допрос, посвященный его взглядам и тому, как они были выражены в книге.

    В марте 1985 года Братство опубликовало «Уведомление» и распространило письмо, которое Ратцингер написал год назад, объявив его одобренным папой. Братство заявило, что его соображения о книге Боффа «не были существенно поколеблены», и что Бофф был виноват в трех ошибках: его заявление, что церковь заимствовала общественные черты у современного римского и поздних феодальных обществ; его релятивистская интерпретация догмы как чего-то положительного для конкретных обстоятельств и времен; его заявления, что духовенство экспроприировало духовные средства производства у мирян. «Интерпретации Леонардо Боффа, проанализированные здесь, представляют опасность для единой доктрины веры, которую это братство имеет задачей пропагандировать и оберегать», — заключало «Уведомление».

    В мае 1985 года Бофф получил официальное послание братства, в котором ему приказывали немедленно начать хранить «послушное молчание» в течение не уточненного периода времени. В послании заявлялось, что этот период молчания «позволит монаху Боффу получить время для серьезных раздумий». От него требовали полностью воздержаться от писания и публикации и редакторских обязанностей в «Ревиста Экклезиастика Бразильера», самом влиятельном теологическом журнале Бразилии, от работы редактора книг по теологии для издательства «Эдиториа Вочез» и от преподавания и чтения лекций. Бофф подчинился этому устранению шума, сказав: «Поскольку я христианин, францисканский монах и теолог, моей обязанностью является послушание и повиновение».

    Десять бразильских епископов, которые рассматривали атаку Ватикана на одну из самых выдающихся фигур в либеральной теологии как неприемлемое вмешательство Рима в дела Латинской Америки и угрозу праву католиков свободно мыслить и писать, предприняли крайне необычный шаг, выступив с публичной критикой обращения Ватикана с Боффом. Высший эшелон бразильских епископов встретился с папой Иоанном-Павлом II в Риме в марте 1986 года. И через десять месяцев после того, как Боффу запретили высказываться, наказание было снято. Бофф сказал, что он получил новости «как подарок на Пасху» и был уверен, что это был жест доброй воли со стороны Ватикана по отношению к бразильским епископам.

    В 1991 году Бофф опубликовал серию статей, призывавших к изменению положения, запрещающего священникам вступать в брак. Когда церковные официальные лица отказались одобрить публикацию его следующих рукописей, он отрекся от сана. В открытом письме своим последователям он писал: «Я оставляю священнический пост, но не церковь… Я продолжаю быть и буду всегда оставаться теологом католического и экуменического направления, борющимся вместе с бедными против их бедности и за их освобождение».









    Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

    Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.