• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Дорога к пирамидам начинается в Каире, городе с шестимиллионным населением, столице нового Египта и месте расположения основных научных учреждений, занятых изучением Древнего Египта. Девять пирамид, включая самые большие и самые прославленные, находятся прямо на территории города: Гизе — уже давно не деревня за рекой, а часть Большого Каира.

Поэтому мы не можем хотя бы на короткое время не задержаться в Каире. Это самый большой и красивый город Египта, а пожалуй, и всего арабского мира, всей Африки. Широкие бульвары с самыми современными десяти- и двадцатиэтажными зданиями чередуются с традиционными кривыми улочками Востока, в городе четыреста мечетей со стройными минаретами и сорок храмов с крестами на колокольнях: древние базары, укрытые в пассажах, соседствуют с роскошными торговыми домами и красочными рынками под открытым небом. Каир может похвастать двадцатью музеями, десятью театрами и пятью высшими учебными заведениями: в нем сотни парков и садов и одна из самых красивых набережных на свете. Днем Каир купается в сверкающем солнце, а вечером — в свете электрических ламп и неоновой рекламы; «звуковое оформление» создает непрерывный поток всех видов транспортных средств. На улицах встретишь людей, одетых как в галабеи[56] так и по новейшей европейской моде. Город полон удивительных контрастов. Каир протянулся на 10 километров с севера на юг и на 6 в ширину, насколько позволяют ему скалистое Моккатамское нагорье на востоке и Ливийская пустыня на западе. Над юродом господствуют цитадель с алебастровой мечетью Мохаммеда Али, почти стодевяностометровая башня эль-Борг в форме лотоса на нильском острове Гезнре и пирамиды в Гнзе.

С точки зрения египетской истории Каир — довольно молодой город; в 1969 г. он отмечал всего лишь тысячелетний юбилей. Основал его, а затем вслед за Дамаском и Багдадом превратил в новую арабскую метрополию верховный военачальник войска Фатимидов Джаухар, захвативший Египет по велению халифа аль-Муызза. Правда, город на этом месте стоял давно… и не один: в 870 году наместник Аббасидов Ахмед ибн Тулун основал аль-Катайю, а еще в 640 году первый арабский покоритель Египта, Амр ибн аль-Ас, заложил Фустат с военным кварталом Аскар. Задолго до того на территории южных кварталов нынешнего Каира стоял город Вавилон,[57] укрепленный еще римлянами. А в пору, когда ни о римлянах, ни об арабах никто и слыхом не слыхивал (да и о вавилонянах из настоящего Вавилона), там, где сейчас находится северное предместье Каира, стоял древнеегипетский город Он, называемый греками Гелиополь, и был он древнее, чем древнейшая из пирамид…

Все эти фазы развития оставили в Каире свои следы. На почве древнейшего Она, нынешнего квартала Тель-Хасан, стоит двадцатиметровый обелиск царя Сенусерта I, относящийся к XX веку до н. э.; сам же Он прекратил свое существование еще в древности. В древнем Вавилоне, ныне носящем название Старый Каир, высятся две крепостные башни времен императоров Траяна и Адриана; тут же — один из старейших христианских храмов (св. Сергия), построенный на рубеже IV и V веков; старейшая египетская мечеть (заложена Амр ибн аль-Асом в середине VII века) и одна из древнейших синагог (как утверждают, времен Моисея, в действительности же — VIII века). От прежней аль-Катайи сохранилась великолепная мечеть (фундамент 143х119 метров) ибн Тулуна, построенная в конце IX века; обращают па себя внимание великолепные тройные аркады и минарет с витой каменной лестницей. О величии династии Фатимидов напоминает мечеть аль-Азхар конца Х века, с XIII века ставшая пристанищем первого египетского мусульманского университета; ее украшают пять минаретов, шесть врат, двор с тремястами мраморными столбами и полученное ею название — «Драгоценная». Со времен Саладина над Каиром возвышается цитадель, образцом для которой послужили крепости крестоносцев; ее строительство было начато в середине XII века и продолжалось 50 лет. К XIV веку относится великолепное произведение мусульманской архитектуры — медресе султана Хасана с самыми высокими в Египте минаретами (86 м), она облицована плитами, взятыми с пирамид в Гизе. Постройки более позднего времени доказывают, что после падения Багдада Каир превратился в самый значительный город арабского мира; уже тогда он по величине занимаемой площади почти достигал сегодняшних своих размеров. Алебастровая мечеть в цитадели — эта сказка из камня — была достроена при хедиве Саиде в 1857 году и свидетельствует о последних турецких веяниях, сменившихся затем европейскими. Превращение Каира в современную столицу стало программой застройки, осуществляемой независимой Республикой Египет.

Центр Каира — площадь ат-Тахрир, т. е. площадь Освобождения. Она простерлась по правому берегу Нила, а на ее северной стороне, напротив правительственного дворца, за аллеей пальм и черной решеткой скрывается Египетский музей. Это одноэтажное здание в ложноклассическом стиле уже обветшало, однако оно по-прежнему остается Меккой всех путешествующих по дорогам египетской истории и главной приманкой Каира. В основу музейной коллекции легли экспонаты, собранные его основателем Мариеттом. Музей открылся в 1857 году и после временного пребывания в Булаке, а затем в Гизе в 1902 году по повелению хедива Аббаса II окончательно разместился здесь. Почти сто лет музеем руководили французы, уже известные нам по предыдущим главам: после Мариетта — Гребо, Морган, Лорэ, Масперо, Лако и Дриотон, который в 1952 году впервые уступил, свое место египтянину (Мустафе Амеру). Более ста просторных залов заняты экспонатами; статуи размещены и во дворе; кроме того, множество предметов находится в запасниках. Это один из наиболее значительных музеев мира, а ценностью и количеством художественных и исторических памятников Древнего Египта он давно уже превзошел Британский музей, Лувр, Государственный музей в Берлине и остальные собрания. Посещение этого музея оставляет память на всю жизнь даже в сознании человека, не особенно интересующегося египтологией; для специалистов же музей — исходная точка для понимания всей истории страны на Ниле.

Разумеется, познанию истории Египта служат и осмотр музея исламского искусства близ живописного квартала Муски, и посещение Коптского музея в Старом Каире. Коллекции этих музеев являются как бы соединительным звеном между современным и Древним Египтом; то же можно сказать и о греко-римском музее, который, правда, находится в Александрии. Желающие быть в курсе всех последних достижений в области исследования Древнего Египта должны следить за работой египетской Службы древностей и египтологических институтов разных стран. Здесь работают Французский институт, Немецкий, Итальянский, Американский, Польский и наряду с остальными скромный Чехословацкий египтологический институт Карлова университета, помещающийся на улице Пирамид в Гизе.

Но не только музеи и научно-исследовательские институты помогают нам в Каире приблизиться к Древнему Египту; многое позволяет понять обыкновенная прогулка по его улицам. Мусульманские и коптские «города мертвых» в восточных кварталах выглядят как продолжение древних захоронений; некоторые современные и совсем недавние гробницы своей роскошью не уступают мастабам, а гробницы халифов еще и превосходят их; саркофаги недавних египетских королей украшены, пожалуй, даже богаче, а мечеть у могилы президента Насера принадлежит к числу самых прекрасных мечетей, построенных в нашем столетии. В предместьях встречаешь мастеров, делающих вазы в той же технике и с таким же умением, что и их древние предки; то же можно сказать о чеканщиках; их инструменты ничем не отличаются от экспонатов эпохи Древнего и Нового царств, выставленных в витринах музеев, ибо они и не нуждались в улучшении. В центре города, на островах Рода и Гезира, вырастают двадцатиэтажные отели и жилые дома; возле них не гудят экскаваторы, нет стрел подъемных кранов, со всех сторон они окружены деревянными лесами, и египетские строители работают на них без всякой механизации. Когда мы видим их с корзинами цемента на голове где-нибудь на высоте 50–60 метров, то невольно закрываем глаза — и перед нами работники, которые строили пирамиды.

«Один мой знакомый англичанин рассказывал, как он с удивлением и трепетом наблюдал в Каирском музее за передвижкой гранитного колосса, весившего около ста тонн, — пишет Гонейм. — Несколько жилистых невысоких парней, одетых в галабеи… собрались вокруг статуи со своими железными ломами и несколькими деревянными брусьями. Среди громких воплей и суеты статуя вдруг покачнулась, катастрофа казалось неминуемой. Я уже готов был зажмурить глаза и заткнуть уши, однако прошло совсем немного времени, и колосс был передвинут на десятки метров, а затем без единого повреждения установлен на новое место».[58]

Теперь, поскольку наш путь пролегает по следам истории, мы на время покидаем Каир и отправляемся к памятникам и постройкам более старым, чем пирамиды в Гизе, в древний Мемфис, к пирамидам Саккара.

Мемфис, как известно, был первой столицей объединенного Египта и стал ею примерно 5000 лет назад. Согласно преданию, основал его царь Мени (Менее), первый объединитель Египта, причем основал на западном берегу Нила, на границе Верхнего и Нижнего Египта. На карте он обозначен в 30 километрах южнее Каира, к нему ведет великолепная дорога, по правую сторону которой протянулась панорама гизехских и абусирских пирамид, а по левую — нильский канал Эс-Сауаэль. Сейчас это место носит название Митрахине.

В действительности сейчас Мемфиса не существует: это лишь пальмовая роща, красивая и большая, но тем не менее только роща, а Митрахине — лишь одна из деревень, возникших в ее тени. Древнегреческое название Мемфис здесь сохранилось лишь на вывеске небольшого ресторанчика; не верится, что находишься на земле, где стоял один из крупнейших и значительнейших городов мира. Рядом с редко заполняемой площадкой для машин, над десятиметровой безногой статуей Рамсеса II, высится современный павильон. Статуя лежит на том же месте, где ее в 1820 году выкопали Кавилья и Слоун. Им тогда не удалось поднять ее и вывезти в Лондон. В нескольких шагах отсюда сверкает на солнце белый алебастровый сфинкс (4,25 метра в высоту и 8 метров в длину); его в 1912 году открыл Петрн; очевидно, некогда он сторожил вход в храм Птаха. В песчаной ложбине за густым тростником скрывается стол для мумификации священных быков; этот каменный блок, верхняя плоскость которого равна почти 17 квадратным метрам, относится к Поздней эпохе. Вот и все, что может предложить здесь туристам Служба древностей, разве еще экспозицию фрагментов скульптур и стел, расположенную близ болота за павильоном, и табличку с сообщением, что один гранитный колосс, изображающий Рамсеса II, был перевезен отсюда в 1955 году в Каир и установлен перед центральным вокзалом. Кого это не удовлетворит, может бродить в роще под Мемфисом дни и недели, но найдет лишь небольшие остатки стен и следы безуспешных раскопок. Мрачное настроение охватывает здесь человека, оно чернее, чем дым из труб Хелуанского металлургического завода на противоположном берегу Нила… Как могло случиться, что вот так исчез город, который строила добрая сотня поколений людей, город, насчитывавший в пору своей славы миллион жителей и занимавший такую же площадь, как Париж или Лондон?

Если верить Геродоту и его египетским информаторам, Мемфис был основан в большой излучине Нила, которая по велению Мени была осушена и ограждена плотиной. («Еще и поныне персы весьма заботятся об этой огражденной плотиной излучине Нила и каждый год укрепляют ее. Если река прорвет здесь плотину и разольется, то Мемфису угрожает опасность полного затопления».)[59] Здесь Мени повелел выстроить крепость со знаменитыми «белыми стенами» и большой храм бога Птаха. О городе больше всех позаботились правители Древнего царства, избравшие его своей столицей; они расширили его, ведя дворцовую застройку по направлению к нынешней Гизе. После падения Древнего царства Мемфис никогда больше не был постоянной резиденцией царей: однако всегда его почитали «подлинной столицей». Где бы ни жили египетские властители, забота о его расширении и украшении была для них вопросом престижа; да и завоеватели считали Египет покоренным лишь после того, как проводили ночь в стенах Мемфиса. Значение Мемфиса подкреплялось значением храма бога Птаха, куда стекались тысячи паломииков со всей страны с дарами и жертвоприношениями. Кроме того, город был центром торговли, речным портом, здесь находились корабельные верфи, изготовлялись каменные и керамические изделия, ремесленники занимались чеканкой по золоту, металлу, производством оружия. Наибольшего расцвета город достиг при Рамсесе II, который назначил своего сына Хаэмвесе верховным жрецом Птаха. Разрушения, причиненные ассирийцами, ликвидировали цари Саисской династии; несмотря на то что персы разграбили Мемфис, во времена Геродота это был еще живой город с кварталами и храмами, населенный греками, финикийцами, ливийцами, арамеями, евреями. Основание Александрии положило конец его развитию; но он продолжал еще сохранять свое религиозное значение, о чем, помимо прочего, свидетельствует Розеттский камень.

Падение бога Птаха привело город Мени к упадку. Страбон, посетивший его на рубеже старого и нового летосчисления, еще написал, что этот город «всех других больше и наряднее». Плиний был восхищен его пальмовыми рощами. Тяжелый урон был нанесен Мемфису во время религиозных распрей III и IV веков н. э.; храмы его были опустошены, гигантские статуи повалены, дворцы разграблены. Население толпами покидало его; антиязыческий декрет Феодосия (393) зачитывался уже среди руин. Когда в город вошли арабы, они обнаружили здесь огромное количество строительного материала и использовали его для строительства Фустата; им воспользовались и строители Каира. Абд аль-Лятиф в конце XII века восхищался его развалинами («для их описания и самому красноречивому человеку не хватит слов»); но в XIV веке Абу-ль-Фида писал уже только об огромной площади, которую некогда занимал этот город. Потом разливы Нила стерли все следы его существования.

Место, где стоял Мемфис, удалось найти лишь в начале XIX века. Первые заступы вонзили в его почву саперы французской армии; но ученые из Египетской комиссии еще не были вполне уверены в том, что правильно определили его местонахождение. Более поздние раскопки дали результаты хотя и не соответствовавшие затраченным усилиям, но многое прояснившие. Особенно поразительны были сведения о его размерах: пешеходу требовалось четыре часа, чтобы пройти из одного конца города в другой. Ведь это был не современный город, а бесконечная вереница поселений городского типа, храмовых участков, дворцов с парками и огородами, военных лагерей и деревень, отделенных друг от друга полями и садами. Центр Мемфиса, очевидно, находился между нынешними деревнями Митрахине и Бедрашейн, где обнаружены развалины кирпичных стен, оставшиеся, по всей вероятности, от «белой стены», окружавшей крепость Мени.

Вдоль западной стороны этого длинного нарядного города тянулась голая равнина; и не только вдоль него, но и далеко на север и на юг. Ее центральная часть в радиусе примерно 8 километров ныне принадлежит близлежащей деревне Саккара. В древности здесь было мемфисское кладбище, где покой умерших сторожил бог с телом человека и головой сокола; звали его Сокар.

Равнина с мемфисским «Городом мертвых» лишь на несколько десятков метров больше древнего города живых. Склоны в складках, поверхность чуть волнистая; кажется, будто вся она из песка. Но песком она засыпана лишь сверху; под слоем песка скрывается растрескавшийся хрупкий известняк, постепенно переходящий в твердое скальное основание, которое способно удержать и самые тяжелые постройки. В районе Саккара помимо сотен мастаб со времен от I до XIII династий расположены 12 царских пирамид. Выше всех — самая древняя, которую построил Имхотеп для царя Джосера.

Эта пирамида — один из самых внушительных египетских памятников древности благодаря не только своей монументальности, но и возрасту (4700 лет) и месту в истории мировой архитектуры. От Бедрашейна к ней ведет дорога, которую преграждает шлагбаум с будкой и служителем, взимающим входную плату. Сразу за шлагбаумом справа открывается вид на зеленую долину Нила, слева из дюн выступают первые развалины. Это еще не древнеегипетские руины, а разрушенные стены и поваленные колонны — то, что осталось от монастыря святого Иеремии, построенного в V веке н. э.; фрески из его капеллы представлены в каирском Коптском музее. Лишь преодолев несколько витков извилистой дороги, видишь вершину пирамиды: она сверкает белизной, словно горный великан, обсыпанный свежим снегом. Потом появляются вторая и третья ступени, такие же белые, точно припорошенные снегом. Нижние ступени пока не видны: их закрывает сверкающая каменная ограда с выступами, отбрасывающими тень. Около этой стены и за ней всегда множество туристов; но бесконечное пространство и песчаный ковер приглушают их шаги и голоса. «Места счастливого погребения» первого царя Древнего царства стали приютом тишины.

Ограда выглядит совсем новой, и это действительно так: каменная стена, которую мы видим перед собой, возведена совсем недавно. Сохранилась лишь ее нижняя часть, засыпанная песком уже много веков назад. Фёрс, Квибелл и Лауэр реконструировали эту стену во всех деталях, а арабские рабочие возвели ее заново. Притом частично они пользовались найденными там исконными «древними» блоками, остальные вытесали из турского известняка нынешние каменотесы и отшлифовали почти так же хорошо, как их древние коллеги. При реконструкции не ставилась цель полностью имитировать оригинал, восстановленная ограда должна была лишь дать представление о грандиозности древней постройки, и это правильно. Восстановлен, однако, только небольшой участок; первоначальная длина ограды составляла 1650 метров, ибо огорожен был прямоугольник со сторонами 554х277 метров, а высота ее достигала почти 10 метров. Из каменной стены выступали бастионы и выдвинутые вперед врата; в ней также было много ниш и ложных колонн. Облицованная белыми шлифованными известняковыми плитами, эта ограда, очевидно, должна была напоминать городскую стену Мемфиса.

Насколько удалось установить, в ограде было 15 врат, причем 14 — ложные. Единственные врата, через которые можно было пройти, находились под башней на юго-восточной стороне. На них нет следов петель и дверного оклада, поэтому можно предположить, что врата были постоянно открыты и их стерегла вооруженная стража. Они и до сих пор служат входом в длинную колоннаду, верхняя часть которой тоже недавно была реставрирована. Ее образуют 14 четырехметровых колонн с нанесенными па них тонкими желобками, напоминающие тугие связки стеблей тростника — их природный прототип. Справа, примерно в середине колоннады, находится вход в большую квадратную залу, перекрытие которой покоится на 8 пятиметровых столбах, каждая пара столбов соединена стеной, словно бы их создатели еще не верили, что они удержатся сами. За колоннадой высится «Стена кобр», с ее галереи открывается прекраснейший вид на весь комплекс построек и руин. Справа видны развалины храма и молелен во дворе, предназначенном для празднества «сед», слева от них — остатки постаментов символических тронов Верхнего и Нижнего Египта, за ними — развалины Южного и Северного храмов. За пирамидой скрывается только заупокойный храм с сердабом и алтарем.

Вернемся к пирамиде: как мы уже говорили, ее первоначальное основание занимало площадь 125х115 метров, высота — примерно 61 метр (по Эдвардсу — 62,2 метра, по Лауэру — 59,8 метра). Ветер пустыни затупил острые грани ее ступеней, а поколения разрушителей и строителей сняли с нее великолепно отшлифованную облицовку. Ныне площадь ее основания равна 121х109 метров, а высота — 59 метрам. Она словно бы вырастает из песка, хотя, как нам известно, покоится на твердой известняковой скале, пробуравленной множеством коридоров, общая длина которых — не менее километра. Кажется, что от «Стены кобр» до этой пирамиды рукой подать, но до нее не так-то близко. Ничто вокруг не может сравниться с пирамидой по величине.

Восхождение на пирамиду Джосера трудно и опасно, и поэтому подниматься на нее запрещено. В ее подземелье можно попасть только с проводником и по особому разрешению. За исключением царской погребальной камеры и входного коридора Саисской эпохи, ни одно помещение не освещается, здесь толстый слой пыли и огромное количество летучих мышей, от которых необходимо защищать лицо и глаза. Лабиринт Миноса на Крите по сравнению с подземельем пирамиды — радующий глаз цветущий сад. Здесь кроме археолога какое-то время может выдержать лишь трубочист или шахтер. Для любителей острых ощущений в этой преисподней богатые возможности: достаточно взглянуть на трещины в потолке. Вознаграждает за мучительный спуск лишь голубоватое мерцание изразцовой облицовки на стенах двух камер, находящихся на глубине 26 метров. Настенные панели с рельефами, изображающими Джосера во время празднества «сед», сейчас увезены в Каир; наличники дверей с именем Джосера еще со времен Лепсиуса находятся в Берлине. Сама погребальная камера пуста; здесь лежит только упавший гранитный блок, закрывавший ранее отверстие в ее кровле. Саркофага нет, да, очевидно, никогда и не было; сюда вошел бы самое большее деревянный гроб, и то с великим трудом.

Хотя пирамида Джосера принадлежит к числу наиболее хорошо изученных памятников Древнего Египта, вокруг нее все еще довольно много загадок. Упомянем лишь одну из них — так называемую «южную гробницу». Дело в том, что близ «Стены кобр» находится шахта, которая ведет на глубину 27,5 метра и заканчивается камерой, выложенной гранитом; внешне она напоминает усыпальницу под пирамидой. Но эта камера еще меньших размеров, и гроб в ней наверняка бы не поместился; в коридорах вокруг нее находятся панели с рельефами, похожими на те, что были найдены под пирамидой, и надписи с именем Джосера. О назначении этой камеры существует множество догадок и теорий. «Трудно поверить, что эта комната вообще предназначалась для погребения человека, — пишет Квибелл в „Ступенчатой пирамиде“ (1953). — В нее еще можно с трудом просунуть труп сквозь отверстие в кровле, но уложить его во всю длину на полу совершенно немыслимо: для этого комната слишком мала.

…Очевидно, у Джосера была какая-то вещь, которую нельзя было хоронить в самой пирамиде, одновременно это, видимо, представляло собой нечто настолько драгоценное, что заслуживало отдельной роскошной гробницы. Но что это? Его плацента? Его сердце, печень и прочее обычное содержимое каноп? Или что-нибудь еще, совершенно неожиданное?» Американские историки К. Дж. Зелигман и М. А. Мюррей высказали мнение, что там в соответствии с давним обычаем африканских народов была погребена царская плацента; но большинство египтологов склоняются к мнению Лауэра, выраженному в его книге «Ступенчатая пирамида» (1936). Тот считал, что в камере были погребены канопы с царскими внутренностями. «Однако ни одного такого сосуда найти не удалось. Следовательно, ничто эту теорию не подтверждает и не опровергает», — пишет Гонейм в «Потерянной пирамиде». Сам же он, напротив, утверждает, правда с некоторой сдержанностью, что «южная гробница была ложным погребением, служившим для символических похорон фараона во время „Празднества Сед“. Иначе говоря, она предназначалась только для Ка или духа фараона, а хоронить в ней его тело никто никогда и не собирался».[60]

Впрочем, Джосер, как известно, помимо пирамиды в Саккара велел еще выстроить символическую гробницу в Бет-Халлафе (в Верхнем Египте), на южной оконечности некрополя в Абидосе. Это была кирпичная мастаба таких размеров, что Денон счел ее развалинами крепости; высота ее — 10 метров, длина — 100 метров, в ней было 18 помещений. В 1900 году ее обследовал британский египтолог Дж. Гарстэнг и на погребальной утвари, которая состояла из бесчисленного множества ваз, прочел уже известное Лепсиусу имя Нечерхет. Но к тому времени уже было известно (из надписи на гранитном острове Сехель близ Асуана), что Нечерхет — это «имя Хора» царя Джосера…

Мы прощаемся с Джосером возле его сердаба. Через два небольших отверстия мы видим царя в натуральную величину: он сидит на троне в царской накидке на голове, с чуть надломленной священной накладной бородой, прикрыв бронзовое тело белой накидкой; царь смотрит на нас пустыми глазницами. Однако это лишь копня его подлинной статуи; оригинал Фёрс переправил в Каир. С остатками полихромии и с царским именем на постаменте он стоит ныне в 42-м зале нижнего этажа Египетского музея.

Примерно в полукилометре на юго-запад от входных врат, ведущих к пирамиде Джосера, находится изрытая вдоль и поперек равнина с остатками пирамиды царя Сехемхета, сына и преемника Джосера. Пешком до нее добираться добрый час, надо пройти через лабиринт мастаб у пирамиды Униса, затем подняться и спуститься по осыпающимся склонам нескольких песчаных барханов. Ныне туда почти никто не ходит, и сторож кажется затерявшимся в пустыне. Он, конечно, не затерялся, но он действительно в пустыне.

В 1954 году, в июне и июле, когда даже проспекты туристских фирм не приглашают сюда, на этой равнине было оживленнее, чем на каирском базаре. Тут стояли «лэндроверы», «мерседесы» и «джипы», гудели генераторы осветительных установок, толпились кинооператоры, репортеры и журналисты, любопытные валили сюда валом; порядок поддерживали подразделения египетских пограничных войск, имевшие соответствующий опыт еще с раскопок кладов царя Псусеннеса (XXI династия) в Тайнее, которыми руководил Монте. «В иные дни я не успевал одеться и позавтракать, — вспоминает об этих днях Гонейм, — когда рядом с домом уже слышался скрежет автомобильных шин по гравию, возвещающий о прибытии новой партии посетителей. Но это было еще не все. Со всех частей света на меня сыпались телеграммы и телефонограммы. Телефонист сельской почты в Бадрашейне, которому редко приходилось связываться с кем-либо дальше Каира, однажды утром поднял трубку не изумлением услышал голое человека, вызывающего меня из какого-то Нью-Йорка в США!».[61]

Из Нью-Йорка звонил Уильям К. Хейс, куратор Метрополитен-музея и автор «Египетского жезла»; он сообщил, что вылетает в Каир. Из Гейдельбергского университета приехал Эльмар Эдель, из Мюнхенского — Ганс Шток, из Лондона — Леонард Котрелл, автор «Исчезнувших фараонов» и «Жизни при фараонах»; свою помощь предложил Гонейму Уолтер Б. Эмери, н. э. С. Эдварде и, помимо прочих, разумеется, Ж.-Ф. Лауэр. Гонейм в то время уже три года производил здесь раскопки с рабочими, которыми руководили Хофни Ибрагим и Гуссейн Ибрагим. Он открыл все, что было в этой незаконченной и затерянной пирамиде; выяснил и имя ее владельца, которого, впрочем, не упоминал ни один исторический источник. 27 июня в погребальной камере должны были открыть царский саркофаг. Первый нетронутый саркофаг в пирамиде! Газеты Ближнего Востока, Европы и далёкой Америки сообщали о сенсации: «Золотое сияние из гробницы фараона!»

Как мы уже знаем, от этой пирамиды сохранились лишь первая ступень и остатки второй; площадь ее основания равнялась 120х120 метров, а высота — 10 метрам. Рядом темнели стены входной шахты, руины заупокойного храма и развалины каменной платформы, сохранившейся со времен постройки; на заднем плане сияла белизной восьмидесятиметровая известняковая ограда. Под стеной ограждения скрывалась погребальная камера длиной 9 метров, высотой и шириной около 5 метров; по периметру пирамиду с трех сторон окружал подземный коридор, от которого отходили 132 камеры для погребальной утвари. Инвентарный список обнаруженных здесь предметов был многообещающим: золотые браслеты (21 штука), золотые палочки и шпильки, золотая шкатулка для косметики в форме раковины, множество сосудов с печатью Сехемхета и, как ни странно, несколько сотен писанных демотическим письмом папирусов, которые, очевидно, попали туда много позднее. Погребальная камера была раскрыта в последние дни мая, и, насколько позволяли работы, посетители могли ее осмотреть. У выхода все подвергались строжайшему обыску, причем Гонейм настоял на том, чтобы и его осматривали, как всех.

Каждая пирамида хранит в себе тайны, но эта особенно. Несмотря па то что она была недостроена, в ней находился царский саркофаг, старательно замурованный, как после погребения. Неужели царь велел похоронить себя в недостроенной пирамиде? Исчезла почти вся ее вторая ступень; и все же в погребальную камеру никто не проник. Стены перегородок не носили ни малейшего следа каких-либо попыток их пробить, на штукатурке — ни царапины. Неужели это единственная пирамида, которой не заинтересовались грабители? Нет, она не могла уйти от их внимания; это доказывали, помимо прочего, вторичные захоронения и папирусы Поздней эпохи. «Вы уверены, что саркофаг не ограблен и вы найдете в нем мумию царя?» — спрашивали Гонейма репортеры. Он отвечал: «Да, в погребальную камеру не ступала нога человека с того дня, как рабочие замуровали ее. Саркофаг не тронут. На нем даже лежит погребальный венок — как на саркофаге царя Тутанхамона!»

Наконец все было готово. В погребальную камеру провели электрическое освещение, а над саркофагом поставили леса с блоком и крепкими канатами; были приготовлены кинокамеры и консервирующие средства. Затем в камеру вошли Мустафа Амер, директор Службы древностей, Гонейм с двумя каирскими специалистами и десятники Хофни и Гуссейн. Еще раз взглянули на саркофаг, показавшийся им красивее всех, виденных до сих пор. Он был вытесан из цельной алебастровой глыбы с чудесными прожилками, переливавшимися всеми красками—от золотой до розовой и красной; сверху его прикрывала плотно прилегающая панель. Еще раз напоследок внимательно оглядели всю поверхность саркофага; на нем не было ни малейшего повреждения. Шесть рабочих стояли наготове. Можно было начинать операцию.

«Двое из моих рабочих начали тянуть веревку, другие в это время поддевали панель ломами, стараясь просунуть их в щель между нижней частью панели и саркофагом. Люди напрягали все силы. Слышался скрежет металла по камню — и больше ничего. Панель намертво засела в пазах. Рабочие несколько раз возобновляли свои попытки, однако тяжелая каменная глыба противостояла всем нашим усилиям.

Но вот наконец она приподнялась, всего на какой-нибудь сантиметр. В отверстие тотчас были вставлены рычаги… Всего этим делом было занято шесть рабочих, однако панель оказалась такой тяжелой — она весила около 227 килограммов — и была так крепко зацементирована смесью гипсового раствора и клея, что понадобилось почти два часа, прежде чем она медленно поползла вверх. Я встал на колени и заглянул внутрь.

Саркофаг был пуст…».[62]

Все стояли как громом пораженные; этого невозможно было понять. Потом, пошатываясь, выбрались из двадцатиметровой глубины на дневной свет. Сотни людей осаждали выход, жужжали кинокамеры, пограничники еле удерживали свободный проход. Послышалось первое «ура», его подхватили все — и вдруг наступила тишина. Достаточно было взглянуть на лицо Гонейма.

Ближайший репортер повернулся и побежал к своему «джипу». «Фиаско фараона!» — озаглавил он свою статью. «Они копали три года и не нашли ничего!» — написал второй. Пространство вокруг пирамид обезлюдело. Остались только ученые и рабочие.

«Что касается меня лично, то сначала это было тяжелым ударом. Допустим, я удовлетворился тем, что нашел новую пирамиду и установил имя доселе неизвестного фараона III династии. С точки зрения археологии это было само по себе триумфом… Но тайна пустого саркофага не выходила у меня из головы. Так или иначе я решил эту тайну раскрыть».

В своей книге «Потерянная пирамида», из которой взяты обе приведенные цитаты, Гонейм высказал предположение, что пирамида Сехемхета была «ложной» или «символической» гробницей и что саркофаг был предназначен для царского Ка. Остальные египтологи приняли его предположение как гипотезу. В более поздних дискуссиях Гонейм не участвовал. Он трагически погиб в 1957 году.

О научных заслугах Гонейма свидетельствует его мраморный бюст перед Египетским музеем в Каире: он стоит напротив статуи Мариетта. Работы по изучению пирамиды Сехемхета продолжались еще несколько сезонов. Затем власти их приостановили.

Загадка пустого саркофага осталась нерешенной.

И все же существуют еще более затерянные пирамиды, чем пирамида Сехемхета, и еще более загадочные. От одной только III династии осталось девять таких пирамид.

Первые две прячутся в пустыне, километрах в десяти на северо-запад от Саккара, и к ним нет никакой дороги; они относятся к числу самых труднодоступных памятников Древнего Египта. Прежде к ним ездили на ослах или верблюдах; ныне к ним можно попасть — если вам очень повезет и удастся заполучить особое разрешение — на военном «газике», поскольку находятся они в закрытой зоне. Пирамиды эти не возвышаются над пустыней и, вероятно, никогда не возвышались; обе они недостроены, а то, что от них осталось, засыпано песком и слилось с окружающей местностью. Расстояние между ними чуть более километра; одну из них в народе называют «разрезанной пирамидой», другую — «Александровым творением». Официально же они называются ступенчатыми пирамидами в Завиет-эль-Ариане.

Более южная из них, по всей видимости, была достроена лишь до первой ступени, часть которой сохранилась поныне. У нее квадратное основание 83х83 метра, и она рассечена углублением, образовавшимся после того, как с нее сняли и увезли часть блоков; отсюда и ее название «разрезанная». В остатках ее поверхностной части можно различить 14 слоев, как и у пирамиды Сехемхета; очевидно, предполагалось строить 7 ступеней. На пирамиду Сехемхета она походила и своей подземной частью; кроме погребальной камеры под центром основания, к которой ведет отвесный колодец, она имеет еще одну горизонтальную галерею; эта галерея обрамляет основание, и от нее отходят 32 камеры для погребальной утвари. В пирамиде ничего не удалось обнаружить; в се погребальной камере нет даже следов установки саркофага. В конце прошлого века ее изучали Масперо, Морган и Барсанти, после первой мировой войны — Рейснер, приписавший ее Хаба, одному из последних царей III династии. Но прямых доказательств он тоже не нашел, его предположение основано на надписях, обнаруженных в соседней гробнице того же периода.

Северная пирамида, возможно, никогда не поднималась выше поверхности земли; это всего лишь огромная (8,5 метра в ширину и 110 метров в длину) траншея, вытесанная в скале и кончающаяся на глубине 25 метров. Она, должно быть, вела к подземной камере: в отличие от коридоров в прежних пирамидах, представлявших собой туннели, здесь использовался метод «открытой траншеи». По размерам траншеи и проведенным подготовительным работам па местности можно судить о том, что основание пирамиды должно было иметь форму квадрата со сторонами, несколько превышающими 120 метров. Следовательно, она должна была превзойти по размерам пирамиды Джосера и Сехемхета. Барсанти, работавший здесь в 1905–1912 годах, нашел в конце траншеи необычный эллипсовидный саркофаг из красного гранита. Он надеялся, что обнаружит за ним погребальную камеру, по демонтаж облицовочных плит привел его к другому открытию: па них были начертаны красной краской упрощенные иероглифы, которые могли читаться как «Небкара» или «Неферкара». В первом случае речь пошла бы об одном из малоизвестных царей III династии, во втором—о столь же загадочном царе III или IV династии. Но дело еще усложнилось тем, что неподалеку была обнаружена грифельная плита с именем царя Раджедефа (Джедефра) из IV династии, который повелел выстроить себе пирамиду близ Абу-Роаша… Поражающий всех ров с каменным коридором, расположенный посреди пустыни, в сознании окрестных жителей до сих пор связан с памятью Барсанти. Его называют, как мы уже упоминали, «Александровым творением» — по имени Барсанти.

Почему пирамиды в Завиет-эль-Ариане остались недостроенными? Скорее всего, по той же причине, что и пирамида Сехемхета в Саккара и многие другие пирамиды позднейших времен: царь, который повелел их строить, преждевременно умер. Притом, вероятно, умер неестественной смертью; в противном случае его законный преемник, обычно старший сын, скорее всего, приказал бы достроить гробницу. Египетские правители, считавшиеся богами, не могли быть лишены своего поста или отозваны с него; обретенную при коронации божескую и царскую власть они сохраняли до самой смерти. И потому, если надо было освободить место для другого, они должны были умереть — естественным или насильственным путем; а с побежденным врагом или с его трупом победитель никогда не церемонился. Вполне возможно, что трупы царей, погибших во время дворцовых переворотов или вооруженных восстаний последних лет существования III династии, были уничтожены по приказу узурпаторов трона; ни их гробниц, ни каких бы то ни было сведений о них не обнаружено.

Принадлежала ли более южная из этих пирамид Хаба, а северная Небкара, или Небка (если это вообще не одно лицо), с полной достоверностью не установлено; это лишь догадки на основании косвенных данных, среди которых важное место занимает техника их строительства. Они, без сомнения, моложе пирамиды Сехемхета, ибо при их строительстве уже был использован предшествующий опыт. Вместе с тем они наверняка старше пирамиды Снофру в Дашуре, ибо начиная с IV династии цари приказывали строить (для себя, а иногда и для своих жен) истинные пирамиды. Ступенчатые пирамиды характерны для III династии.

Еще меньше, чем о пирамидах в Завиет-эль-Ариане, мы знаем о малой ступенчатой пирамиде в Силе в восточной части Фаюмского оазиса; она почти полностью разрушена, и никто до сих пор тщательно не обследовал ее. То же относится к поврежденной ступенчатой пирамиде на скалистом нагорье близ Завиет-эль-Мейтина в Центральном Египте, юго-восточнее города Эль-Минья. Рядом разбивал лагерь Лепсиус, копировавший надписи в соседних гробницах, но и он не обратил на нее внимания. В Верхнем Египте таких пирамид пять; одна в Негаде, южнее Дендеры (со знаменитым храмом богини Хатор), и четыре близ деревни Эль-Куле, за Эсне, где находится большой храм бога Хнума.

Пирамида близ Негады, своеобразной деревни со множеством похожих на башни голубятен, напоминает курган па одном из двух тамошних кладбищ; именно поэтому она привлекла внимание Флиндерса Питри. В 1896 году он снял с нее нанос песка и открыл основание; оказалось, что первоначально она имела 4 ступени и квадратное основание со сторонами примерно 20 метров, вместо облицовки она была покрыта гипсовой штукатуркой. Никакого входа в пирамиду но было: под се центром была вытесана отвесная шахта, заканчивающаяся на почти двадцатиметровой глубине простой погребальной камерой. После окончания строительства эта камера становилась совершенно неприступной; тем не менее в ней ничего не нашли — одни голые стены.

Группа пирамид близ Эль-Куле, примерно в 3 километрах к западу от Нила, заинтересовала ученых лишь после второй мировой войны; в 1946 и 1949 годах здесь работали бельгийские археологи под руководством Жана Капара. Они выяснили, что самая большая из этих пирамид первоначально имела три ступени и квадратное основание со сторонами 18 метров: в отличие от остальных пирамид она обращена к северу не стороной, а углом. Входа в нее найти не удалось; что скрывается в ее подземелье, так и осталось тайной. То же относится и к трем другим соседствующим с ней пирамидам.

Сколько пройдет времени, прежде чем мы узнаем, кому принадлежали эти пирамиды, почему их построили так далеко от Мемфиса и что скрывается под ними? Неизвестно! В Египте еще столько неизученного! Но когда-нибудь дойдет очередь и до этих мини-пирамид.

«Медумская пирамида господствует над всем пейзажем на много километров вокруг. Поистине во всем Египте едва ли найдется хоть несколько памятников, которые могут по грандиозности сравниться с этим похожим на цитадель сооружением»,[63] — писал Гонейм, который всем сердцем был привязан к Саккара.

Согласно путеводителям и картам, эта пирамида находится в 50 километрах южнее Каира; но это лишь но прямой линии, ибо спидометр, поставленный по выезде из Гизе на нуль, покажет на 30 километров больше. Едешь по знакомой дороге к Мемфису, затем дальше на юг, мимо пирамид Дашура и Лишта; от деревни Медум до нее 3 километра на юго-запад. Она выступает из песчаных наносов и развалин как маяк в пустыне; ее обнаженное ядро еще издали объясняет, почему местное население называет ее «аль-каддаб», или «ложная». При этом она была как раз «истинной» пирамидой (по крайней мере до своего превращения в развалины) с основанием 146х146 метров и высотой 118 метров. Ныне от входа, который расположен в самом низком ее открытом слое, примерно в 20 метрах над основанием, она подннмается приблизительно на 45 метров, т. е. достигает меньше половины первоначальной высоты.

Медумской пирамиде около 4600 лет, и ныне солнце освещает лишь остатки ее третьей и четвертой ступеней. Первые две скрыты в окружающих развалинах, от пятой остался лишь небольшой выступ, от двух или трех последних сохранились упавшие блоки; раскопки в ее непосредственной близости позволили обнаружить множество отполированных известняковых облицовочных плит. Вход в пирамиду нашли в 1882 году рабочие Масперо; относительно того, кого считать первым исследователем, вступившим в ее погребальную камеру, в литературе существуют забавные разногласия: согласно «Египетским пирамидам» англичанина Эдвардса, это был француз Масперо, «Справочнику египетской археологии» француза Вандье — англичанин Питри. В камере были найдены лишь обломки деревянного гроба, который по своему стилю явно относился к эпохе Древнего царства. Однако против ожидания саркофага там не оказалось, хотя камера по размерам (5,90х2,65 метра) явно была рассчитана под него. То, что саркофаг некогда там находился, в первую очередь подтверждает толстая балка со следами каната, с помощью которого опускали саркофаг в камеру. А почему его там нет, объяснить довольно просто. Вынести саркофаг из этой пирамиды было гораздо легче, чем из любой другой.

Внутренняя структура Медумской пирамиды — простейшая из всех, нам известных: создается впечатление, будто ее архитектор совершенно забыл об осторожности. В пирамиде лишь один коридор, по которому в нее входили (и входят поныне). Начинается он на северной стороне и круто опускается вглубь примерно на 7 метров ниже основания, где расширяется, превращаясь в две горизонтальные «прихожие»; точно под вершиной расположен вход в погребальную камеру. Этот вход имеет интересную особенность: в отличие от всех других пирамид в камеру попадают не сбоку и не сверху, а снизу, через отверстие, проделанное в ее полу. Погребальная камера выложена тщательно отшлифованными плитами из турского известняка; потолочное перекрытие из необычайно мощных блоков, тоже известняковых: снизу они вытесаны полукругом, так что производят впечатление свода. Камеры для погребальной утвари, которых в более ранних пирамидах было такое множество, здесь, как ни странно, отсутствуют совсем. Тщетно их искали французские, английские, немецкие и американские археологи. Их не нашли даже древние грабители, а это уже кое-что значит; грабители оставили после себя лишь дыру в стене, которая никуда не вела.

Мы уже говорили, что первоначально эта пирамида была построена как ступенчатая и лишь на третьем или четвертом этапе строительства се превратили в «истинную», заполнив уступы каменной кладкой. Реконструкция ее архитектурной эволюции была для современных ученых нелегкой задачей, и кто знает, как долго она оставалась бы неразрешенной, если бы на помощь египтологам не пришел неизвестный древнеегипетский строитель. Как правило, при раскопках приходится перемещать тысячи и десятки тысяч кубометров песка и щебня. Вот тут-то и подтвердилось, насколько важно осматривать каждый обломок: на известняковой плитке был обнаружен стилизованный чертеж, изображавший пирамиду сначала с двумя, а потом с тремя и четырьмя ступенями. Выполнил этот чертеж какой-то древний «прораб». К сожалению, не нашлось записи с его именем, неизвестно также, кому и когда пришла в голову идея заполнять уступы каменной кладкой и покрывать возникший таким образом ровный склон пирамиды сплошной облицовкой. Не сохранилось и прямого свидетельства о том, какой египетский царь повелел построить эту пирамиду.

До недавнего времени предполагалось, что пирамиду строили для царя Снофру, основателя IV династии, я по двум причинам: во-первых, в ее окрестностях были найдены мастабы его сановников и, во-вторых, в ее заупокойном храме обнаружены надписи древних посетителей, которые приписывали храм (а значит, по всей вероятности, и пирамиду) именно Снофру. «Двенадцатого дня 4-го месяца Жатвы[64] 41-го года правления царя Тутмоса (III) пришел сюда писец Аахеперра-сенеб, сын Аменмесу, — написал один из предшественников тех современных туристов, которые любят увековечить свое имя на стенах древних памятников, — дабы видеть сей великолепный храм царя Снофру, и нашел его (таким), словно бы в нем пребывало само небо с сияющим солнцем». Тем не менее ныне большинство египтологов полагают, что Снофру лишь повелел закончить эту пирамиду, а первоначальным ее строителем был Хуни, последний царь III династии (а возможно, и его отец). В пользу такого предположения также говорят два доказательства, и, по-видимому, более убедительных. Во-первых, вся постройка в своей первоначальной архитектурной концепции соответствует тем традициям строительства пирамиды, которые существовали при III династии, и, во-вторых, позднее, очевидно после окончания этой пирамиды, с учетом опыта ее строительства, Снофру приказал воздвигнуть для себя две пирамиды в Дашуре.

Вокруг Медумской пирамиды, так же как вокруг пирамиды Джосера, сохранились значительные остатки примыкающих к ней построек. Но у них был уже несколько иной архитектурный замысел, и они представляют собой прототип архитектурных комплексов, возводившихся вокруг всех пирамид более поздних правителей Древнего царства. Каменная ограда включала в себя не весь ареал; по ее остаткам можно установить, что с севера и юга она отстояла от пирамиды примерно на 54 метра, с остальных сторон — примерно на 34 метра. Внутри огражденного пространства кроме пирамиды находились еще лишь две постройки: на юге — малая пирамида-спутница и на востоке — заупокойный храм. От малой пирамиды, возможно предназначенной для царицы, сохранилось лишь несколько слоев кладки, прикрывающих ее подземную часть; храм сохранился почти целиком. Это небольшое здание из известняковых блоков имеет в плане площадь 10х9 метров; в нем и сейчас стоит алтарь для яств и напитков, приносимых умершему царю. От ворот в стене ограждения, по бокам которых были найдены постаменты двух статуй, изображающих царя на троне, идет к Нилу хорошо сохранившаяся каменная дорога. Длина ее около четверти километра, ширина — примерно 3 метра; по краям ее кое-где еще видны остатки двухметровой каменной ограды. Первоначально она вела к так называемому нижнему (или долинному) храму, от которого к реке был прорыт канал, так что прямо к нему могла пристать «погребальная ладья» с телом царя. Кроме того, у северо-восточного угла пирамиды стояла большая мастаба, очевидно не имевшая к пирамиде прямого отношения. С севера и с юга к сторонам пирамиды подходили наклонные насыпи для доставки материала; их остатки, некогда открытые Борхардтом и Роу, ныне снова погребены под слоем песка.

Большинство нижних храмов пали жертвой времени; их тысячелетиями подмывали воды Нила, строительный материал, которым были богаты их развалины, можно было легко вывезти на судах. Напротив, заупокойные (или верхние) храмы, стоявшие непосредственно у пирамид, в ряде случаев совсем неплохо сохранились; некоторые из них даже можно реконструировать по их остаткам. В нижнем храме, вероятно, производилось бальзамирование тела правителя, привезенного на судне по Нилу; потом торжественная процессия доставляла его по «восходящей» дороге в заупокойный храм. Там в присутствии целого сонма жрецов и сановников свершались погребальные обряды, в результате которых умерший царь должен был «восстать для новой жизни в царстве Осириса». Руководил ими обычно царский сын и преемник (или назначенный верховный жрец), одетый в шкуру леопарда. Обряды эти состояли из более чем сотни сложнейших священнодействий. Руководитель обрядов должен был соответственно ритуалу омыть мертвое тело, окурить его кадилом, смазать глаза и рот семью священными маслами, коснуться различными магическими предметами (среди прочих — передним копытом специально забитого теленка) разных частей трупа, произнести предписанные молитвы и т. д. Главной составной частью этого церемониала было так называемое «отверзание уст», чтобы на том свете царь мог есть и пить, а также «повелевать людьми и вещами». Существовали специальные обряды для того, чтобы вдохнуть жизнь в его ушебти, оживить его сердце (согласно воззрению египтян — орган мышления), оживить его руки и ноги. Только после всего этого и еще многого другого, а главное, после торжественного погребального пиршества тело царя укладывалось в соответствующие гробы, а те — в саркофаг, приготовленный к тому времени в погребальной камере. Оба храма впоследствии посещались главным образом по случаю празднования очередной годовщины ухода царя в вечность.

Известные нам подробности о погребальных обрядах египетских царей мы хотя бы частично с удовольствием обменяли бы на знание других, более важных моментов из истории Древнего Египта, которая содержит еще много неразрешенных загадок… И постоянно возникают все новые.

Это относится и к Медумской пирамиде. Например: отчего она так изуродована? Обычные ссылки на губительное воздействие времени и «использование камня для других построек» тут не подходят. Ведь большинство ее блоков и облицовочных плит и поныне осталось на месте, в развалинах у ее подножия.

Или еще один вопрос: если в Медуме завершилась эволюция пирамиды, то почему имела место некоторая «заминка», прежде чем начали строить исключительно «истинные» пирамиды? Как различались между собой ступенчатая и «истинная» пирамиды — только ли внешне или же и конструктивно? Одинаковым ли способом их строили? И как, собственно, их строили?

Но обо всем этом мы поговорим уже на пути к самым большим и самым прославленным пирамидам в Гизе.

Самые большие и самые прославленные пирамиды находятся на территории Каира: достаточно перейти через мост Эль-Гизе, построенный чехословацкими специалистами, и проспект Аль-Ахрам, т. е. проспект Пирамид, приведет нас прямо к их подножию. По так как осмотр этих чудес Древнего Египта мы будем проводить соответственно последовательности их возникновения, то свернем на старую, хорошо известную нам дорогу, ведущую на юг, и у деревни Дашур, примерно в 10 километрах за рощей, выросшей над развалинами Мемфиса, выйдем в открытую пустыню. Перед нами возникает пять сверкающих треугольников: три на возвышенности за полосами обработанной земли и два чуть западнее, на песчаном плато. Направимся к более отдаленным — это предшественницы гизехских пирамид. Их повелел построить перед 4600 годом до н. э. основатель IV династии Снофру, отец царя Хуфу.

С пирамидами Снофру в Дашуре мы уже знакомы по предыдущим главам: их открытие означало шаг вперед в познании Древнего Египта, а их строительство ознаменовало перелом в конструктивной эволюции пирамид. Обе они чрезвычайно своеобразны, не похожи на иные и даже друг на друга; при взгляде на них не верится, что они относятся к одной и той же эпохе. Южная — несколько старше, примерно лет на двадцать, — не является пирамидой с точки зрения геометрии. Ее основание — 185,5х185,5 метра, высота — 92,3 метра, и заканчивается она как бы срезанной верхушкой. Стены сначала поднимаются под смелым углом в 50°41 , но на высоте 45 метров неожиданно «переламываются» и далее идут вверх под углом 42°59 . Если бы ее достроили с первоначальным наклоном стен, она достигала бы высоты 125 метров; в настоящее же время высота ее равна 100 метрам. Из-за непривычной формы местные жители считают ее не настоящей, «ложной» пирамидой. В чехословацкой египтологической литературе ее, как нам уже известно, называют «пирамидой с двумя склонами» или «ломаной пирамидой», в английской — «изогнутой пирамидой». во французской — «ромбовидной», в немецкой — «изломанной».

Но внешний вид южной пирамиды Снофру — не единственная ее особенность. Приближаясь по облику к «истинной» пирамиде, по внутренней своей конструкции она еще напоминает ступенчатую пирамиду; блоки уложены вертикально, прилегают к ядру и опираются на него. От других пирамид Древнего царства она прежде всего отличается тем, что имеет два входа: один, как обычно, с северной стороны, другой — с западной. Северный вход расположен примерно в 10 метрах над землей, и от него круто вниз идет коридор к камере, находящейся на 25 метров ниже основания. Западный вход расположен на высоте 30 метров, а коридор, ведущий от него, кончается в камере, находящейся на уровне основания. Обе камеры просторны и необычайно высоки; их потолок сужается, образуя ложный свод высотой соответственно 20 и 25 метров. Первоначально они не были соединены, но грабители прорубили между ними узкую шахту. Сейчас в нижнюю камеру можно спуститься только через эту шахту, так как входной коридор завален; в ней нет ничего, кроме пыли на полу, и, судя по всему, камера эта так и не была достроена. Стены верхней камеры тщательно отшлифованы; в ней сохранились остатки деревянных опор из кедра.

Когда в 1837 году в эти камеры вступил Перринг, он не нашел в них ни саркофага, ни мумии; там валялись лишь остатки тростниковой корзинки, дохлая сова да скелеты пяти летучих мышей. Но во время нового обследования в 1946 году А. Варий, французский археолог, работавший в Египте, обнаружил на блоке в верхней камере сделанную охрой надпись; другую такую надпись он нашел позднее на одной из упавших облицовочных плит в северо-восточном углу пирамиды. Египтологи без труда прочли эти надписи: в обоих случаях это было «имя Хора» царя Снофру, которое звучало как Небмаат («Владыка истины»). В 1950 году Служба древностей Египта послала образцы кедра на радиоуглеродный анализ, который определил их возраст — 4800 (±210) лет. Нижняя граница этого предела совпадает с общепринятой датировкой правления Снофру.

Правда, уже давно было известно, что эта пирамида, так же как ее северная соседка, принадлежала Снофру. Египтологи узнали об этом после расшифровки нескольких иероглифических текстов времен V и VI династий, в одном из которых было даже приведено название: «Снофру сияет». Возможно, так называлась северная пирамида, но сейчас такое название больше подходит для южной. На ней сохранилась большая часть белой облицовки из турского известняка, все еще так ослепительно сверкающего на солнце, что, когда мы направляем на него экспонометр, стрелка сразу подскакивает к самому крайнему показателю. Как выяснилось в результате недавнего обследования, под песчаными наносами вокруг пирамиды сохранились и прилегающие к ней постройки. Они разбросаны на площади почти в 6 гектаров.

Южная пирамида Снофру была окружена каменной стеной, отстоявшей от нее примерно на 50 метров; от стены на восток отходила ныне засыпанная песком каменная дорога более полукилометровой длины, которая вела к нижнему храму. Храм ограждала такая же стена. Египетский археолог Ахмед Фахри в 1951–1954 годах обнаружил здесь развалины шести молелен, колоннаду из десяти колонн, вестибюль с двумя просторными помещениями и обширный двор; здесь были найдены также две стены, рельефы, изображающие жертвенный обряд, и три статуи Снофру. По расположению этого нижнего храма можно с уверенностью сказать, что стоял он не на берегу Нила, а на естественной террасе, к которой от Нила вел специально прорытый канал. Заупокойный (верхний) храм находился к востоку от пирамиды; судя по развалинам, его впоследствии реконструировали и увеличили. С южной стороны на линии каменной ограды стоит малая пирамида-спутница.

Малая — лишь относительно: имея основание 55х55 метров и первоначальную высоту 32 метра, она не намного меньше большинства царских пирамид, в частности пирамид Тети и Униса в Саккара. У этой пирамиды есть собственная ограда и подземная камера, облицованная отполированным известняком.

Первым ее обследовал в 1865 году коллега Мариетта М. Каби, позже и более тщательно — Абд эс-Салям и Варий, но никто в ней ничего не нашел. Мнения о назначении этой пирамиды-спутницы, одной из самых древних среди сохранившихся до нашего времени, расходятся.

Некоторые египтологи считают, что это гробница супруги царя, другие, что это гробница для канон с царскими внутренностями, третьи — специальная гробница для царского Ка. Как показали исследовання на других полях пирамид, пирамиды-спутницы по их назначению можно разделить на две группы: одна принадлежала царским женам, другая служила для выполнения неведомой нам ритуальной функции. Предполагается, что эта пирамида-спутница была ритуальной, поскольку нет никаких свидетельств о том, что здесь был кто-то похоронен, как, впрочем, и в соседней большой пирамиде.

Но если Снофру не похоронен в южной пирамиде, не был ли он погребен в северной? Весьма возможно, но доказательств тому нет. Вацлав Ремедиус Прутки в середине XVIII века не нашел никаких следов погребения; ничего не обнаружил и Перринг в 1837 году. С тех пор никто ее не обследовал обстоятельно; в первые две камеры еще можно кое-как попасть, но третья, имеющая горизонтальную проекцию 8,3х4,2 метра и высоту почти 15 метров, недоступна, ибо вход в нее загораживают обвалившиеся глыбы. Нам ничего не известно о непосредственном окружении этой пирамиды, о ее заупокойном храме, оградительной стене и т. д., даже о том, была ли у нее пирамида-спутница. Нельзя не согласиться с Ж. Вандье, который писал: «Египетской Службе древностей следовало бы предпринять новые раскопки в этом значительном и многообещающем месте».

Пока не дошла очередь до этих раскопок, приходится довольствоваться уже известными сведениями: основание северной пирамиды Снофру равно 218,5х221,5 метра, а высота — 104,4 метра. С ее вершины обвалилось всего несколько блоков, но тем не менее при таком основании она кажется чрезвычайно низкой; наклон ее стен (43036/) примерно соответствует наклону верхней части южной пирамиды. Внешняя ее облицовка давно снята, поэтому видна внутренняя масса из красноватых блоков, добытых в близлежащей каменоломне. В отличие от южной «белой пирамиды» эта пирамида «розовая», и, насколько нам известно, она — первая «истинная» пирамида на территории Египта, которая до сих пор сохранила свою первоначальную форму. К тому же она принадлежит к числу самых больших пирамид, уступая по величине лишь пирамидам Хуфу и Хафра в Гизе.

Жара вынуждает искать воду и тень, но человеческая любознательность в конце концов берет верх: откуда взялась странная форма южной пирамиды? Она выглядит так, словно архитектор задумал построить ее в форме «истинной» пирамиды, но, достигнув трети планируемой высоты, изменил план и радикально ее снизил. Но если это так, то чем вызвано подобное решение? Преждевременной смертью царя? Но ведь позднее Снофру приказал построить для себя еще одну пирамиду в 2 километрах к северу! Почему наклон стен этой пирамиды приблизительно соответствует наклону стен верхней части южной пирамиды? И почему у нее совсем иная внутренняя структура? Блоки в прилегающих к ядру слоях расположены горизонтально, а не вертикально, т. е. иначе, чем во всех предшествующих пирамидах. Что подсказало зодчим такое решение? И независимо от этого: почему Снофру велел построить себе две пирамиды? Ведь он мог быть похоронен только в одной!

Относительно формы южной пирамиды еще более ста лет назад британский египтолог Дж. Г. Уилкинсон высказал мнение, что «ее верхнюю часть изменили ввиду спешки, чтобы поскорее закончить». Когда Перринг обследовал блоки этой верхней части, то заметил, что они уложены менее тщательно, чем в нижней. Для чего и кто так спешил «ввести пирамиду в эксплуатацию», если, судя по всему, Снофру в ней не похоронен? А если бы его должны были в ней похоронить, то наверняка прежде всего закончили бы внутренние камеры…

Варий, напротив, полагал, что речь шла не об изменении плана во время строительства, а о «намеренной архитектурной реализации» известного «дуализма царской особы», т. е. о символическом выражении двух царских титулов, которое наличествует, к примеру, в соединении белой и красной корон Верхнего и Нижнего Египта. Но как тогда объяснить, что другие цари не строили подобных пирамид с ломаными гранями, хотя тоже были властителями «Обеих земель»? Большинство египтологов в этом вопросе присоединились к Уилкинсону, в том числе Вандье и Эдварде.

Но существуют и другие теории. Одна из наиболее примечательных была высказана в 1970 году британским физиком Куртом Мендельсоном, никогда не занимавшимся египтологией и посетившим Египет в качестве туриста. Медумская пирамида навела его на мысль, что «огромные кучи обломков, окружающие ее, упали с ее вершины». Мендельсон определил их объем и рассчитал, что он примерно соответствует объему упавшей части. Отсюда он сделал вывод, что «пирамида, вероятно, обрушилась в результате катастрофы, а вовсе не стала жертвой вандализма». Зодчие строили ее так же, как ступенчатую пирамиду в Саккара, но в отличие от той покрыли ее гладкой облицовкой под углом 52°. «Облицовка не выдержала, треснула, и вся верхняя часть обвалилась». То же можно видеть и па пирамидах в Дашуре.

Таким образом, согласно этой теории, плиты облицовки не удержались на крутых склонах Медумской пирамиды; причиной могло быть и то, что блоки, опирающиеся на ядро, были поставлены вертикально. Если это так, то архитектор Снофру, должно быть, испугался и приказал снизить наклон стен южной пирамиды. При строительстве же новой, северной пирамиды он велел укладывать блоки горизонтально, что обеспечивало лучшую устойчивость конструкции. Из предосторожности он решил не делать наклон стен пирамиды слишком крутым и возводил их под углом, проверенным на верхней части южной пирамиды.

Выглядит эта версия довольно убедительно, однако специалисты по древнеегипетской архитектуре еще не сказали своего последнего слова.

На вопрос, почему Снофру приказал построить две пирамиды, египтологи пока не нашли ответа. Попытки найти ответ предпринимали и неегиптологи. Но об этом мы поговорим в заключительной главе, и не только потому, что сейчас это бы нас очень задержало.

Наконец мы можем ехать к пирамидам в Гизе! Мы уже видели их с каирской цитадели, откуда они казались маленькими темными треугольниками на границе города и пустыни; время от времени они выныривали на горизонте, когда мы ездили в Саккара, Медум, Дашур. Сейчас, со смотровой террасы за конечной остановкой автобусов, мы увидим их вблизи и «в полный рост». На покрытой песком известняковой возвышенности они вздымаются как настоящие каменные горы: направо — пирамида Хуфу, или Хеопса; посредине — пирамида Хафра, или Хефрена, с остатками первоначальной облицовки у вершины; налево—пирамида Менкаура, или Микернна. Перед нами — Большой сфинкс, их тысячелетний страж и неотъемлемая деталь пейзажа…

Мы наслаждаемся неповторимым видом или по крайней мере стараемся им насладиться. Тут слишком много людей, в том числе, разумеется, туристов, но прежде всего драгоманов-самозванцев, владельцев дромадеров и ослов, торговцев сувенирами и т. д., которые навязывают нам свои услуги, а главное — здесь толпы детей с ладонями, протянутыми за бакшишем. Хотя в свое время был создан кооператив гидов и полиция делает все что может, факт остается фактом: эти люди изрядно портят нам впечатление от встречи с пирамидами. Остается лишь молча и сохраняя внешнее спокойствие отрешиться от окружающего. (Раньше, правда, было еще хуже: посетителей осаждали мириады назойливых мух, а вечернюю прогулку к Великой пирамиде можно было совершить только в сопровождении солдата с заряженной боевыми патронами винтовкой, который должен был защищать вас от сотен одичавших собак.) Вопреки помехам на просцениуме вид перед нами великолепен. Зрелище превосходит все описания и ожидания.

От смотровой террасы к пирамидам ведет асфальтированная дорога, несколько выше Сфинкса она разветвляется: если свернуть направо, то попадаешь к юго-восточному углу Великой пирамиды. Ее тупая вершина очень скоро заслоняется стенами из блоков желтого цвета; с каждым шагом они все более похожи на лестницу для гигантов, уходящую в бесконечность. Более двухсот слоев таких блоков громоздятся здесь друг на друга; у подножия они достигают величины от одного до полутора метров, потом постепенно уменьшаются и наконец сливаются в сплошную бугристую массу. Время от времени на них можно увидеть похожего на жучка или муравья пирамидолаза, пренебрегшего официальным запретом совершать восхождения. Мы понимаем его, но поступок этот в самом деле рискованный: если он соскользнет, то упадет на каменную площадку у подножия. При попытках подняться на пирамиду было больше жертв, чем при штурме всех вершин Высоких Татр, и если бы здесь существовало «символическое кладбище», как под горой Остерва, здесь были бы и могилы земляков автора этой книги. Те времена, когда на вершине Великой пирамиды можно было провести романтическую лунную ночь, к нашему сожалению, безвозвратно ушли.

Великая пирамида в самом деле чудо света — древнего и современного. От подножия до вершины она достигает 137,3 метра, а до того, как утратила верхушку, высота ее была 146,7 метра. Еще сто лет назад она была самым высоким сооружением в мире, только в 1880 году ее превысили две надстроенные башни Кельнского собора (на 20 метров), а в 1889 году — Эйфелева башня. Стороны ее основания равны 230,4 метра, а до потери облицовки — 232,4 метра. Площадь ее составляет 5,4 гектара; на ней уместились бы дворцы всех правящих ныне королей, пли же 1000 трехкомнатных квартир (по стандартам, действующим в ЧССР). При наклоне стен 51°52 первоначальный ее объем был равен 2 520 000 кубических метров; сейчас он примерно на 170 000 кубических метров меньше, ибо в течение веков пирамиду использовали как каменоломню. На сооружение ее пошло около 2 250 000 каменных блоков, объемом каждый более кубического метра; этого материала было бы достаточно, чтобы построить город со стотысячным населением. Вес ее — 6,5–7 миллионов тонн — превышает тоннаж всего военного флота США, включая авианосцы. Если бы она была полой, в нее вошла бы пусковая установка для космических ракет. Но она представляет собой спрессованную каменную массу, и, по мнению специалистов, ее не уничтожила бы даже атомная бомба, сброшенная на Хиросиму. А ведь построена она 4600 лет назад!

С внутренней конструкцией Великой пирамиды мы уже ознакомились, следуя за теми, кто прокладывал путь в нее таранами, порохом и другими способами; подведем теперь итоги их открытий. Пирамида таит в себе три камеры, соответствующие трем стадиям ее строительства, поскольку царь желал в любой момент располагать готовой гробницей. Первая камера вытесана в скале на глубине примерно 30 метров ниже основания и не совсем точно посредине его; площадь ее — 8х14 метров, высота — 3,5 метра. Она осталась незаконченной, так же как и вторая, которая находится в ядре пирамиды, точно под вершиной, на высоте примерно 20 метров над основанием; площадь ее — 5,7х5,2 метра, сводчатый потолок достигает высоты 6,7 метра; когда-то ее называли «усыпальницей царицы». Третья камера-усыпальница царя; в отличие от двух других она закончена; в ней и был найден саркофаг. Сооружена она на высоте 42,3 метра над основанием и немного южнее оси пирамиды; ее протяженность с востока на запад — 10,4 метра, с севера на юг — 5,2 метра; высота — 5,8 метра. Облицована она безукоризненно отшлифованными и тщательно пригнанными друг к другу гранитными плитами; потолок образуют девять монолитов, весящих около 400 тонн, над потолком находятся пять разгрузочных камер, общая высота которых — 17 метров, самая верхняя заканчивается двускатной крышей из огромных блоков, которые принимают на себя тяжесть примерно миллиона тонн каменной массы, чтобы она не давила прямо на погребальную камеру.

Во всех трех камерах есть «прихожие», и все они соединены между собой коридорами или шахтами. Некоторые шахты в нижних камерах заканчиваются тупиком и вытесаны в каменной кладке уже позднее. Из царской усыпальницы к поверхности пирамиды ведут две такие шахты, выходящие наружу примерно посредине северной и южной стен. Их первоначальное назначение нам достоверно неизвестно, но, безусловно, одно из их назначений — обеспечивать вентиляцию.

Царская усыпальница открыта для посетителей и освещена неоновыми лампами; вход в остальные камеры запрещен, огорожен и строго охраняется. Первоначальный вход в пирамиду расположен на северной стороне на высоте 25 метров над основанием, и его можно видеть через дыру, оставленную таранами аль-Мамуна. Сейчас в пирамиду ведет другой вход, расположенный примерно на 15 метров ниже прежнего, почти в самом центре северной стороны. Узкий и низкий горизонтальный коридор протяженностью не более 40 метров кажется очень длинным, ибо идти приходится все время пригнувшись; мало кто при этом не убеждается на собственном опыте, что известняковые блоки пирамиды тверже, чем его голова. Прорубили этот коридор не для удобства туристов, над ним трудились древние грабители, и относится он, возможно, еще к временам смут, наступившим после падения Древнего царства. В конце коридора поставлена деревянная лестница, по которой посетители поднимаются в низкую гранитную «прихожую». Переступив ее порог, мы оказываемся в сердце пирамиды.

Большая галерея — уникальное сооружение даже в сравнении с такой постройкой, как Великая пирамида. Когда мы вступаем в нее, она кажется бесконечно длинной, потому что отшлифованные стены отражают свет электрических ламп, как металлические плиты, и прямоугольник входа среди них совершенно теряется. Длина галереи — 47 метров, высота — 8,5 метра, угол подъема — 26°. Известняковые плиты облицовки уложены Друг над другом в восемь слоев, причем каждый последующий слой на 5–6 сантиметров заходит за предыдущий. По сторонам ее обрамляют две сплошные полосы полуметровых каменных выступов с пазами как для зубчатой железной дороги; для прохода между ними остается лишь немногим более метра. Саркофаг шире входа в погребальную камеру. Он вытесан из одного куска коричнево-серого гранита, без даты и надписи, довольно сильно поврежден. Стоит он в западном углу усыпальницы, прямо на полу. Его поместили сюда еще во время строительства, и, видимо, с тех пор никто не сдвигал с места. Саркофаг этот выглядит так, будто его отлили из металла. От человека, который должен был найти в нем вечный покой, не осталось и пылинки.

Великую пирамиду — это творение тысяч рук — окружали ничуть не менее трудоемкие и дорогие постройки. Геродот, видевший дорогу, ведущую от верхнего (заупокойного) храма к нижнему, которая была выложена полированными плитами и имела ширину 18 метров, назвал ее сооружение работой «едва ли не столь же огромной, как постройка самой пирамиды». Покок, французы из Египетской комиссии и Лепсиус еще застали ее остатки с фрагментами декоративных рельефов; сейчас от нее сохранились какие-нибудь 80 метров. Дорога эта исчезла в конце прошлого века во время строительства деревни Назлат-эс-Симман, ныне, как и Гизе, ставшей частью Большого Каира. Где-то на месте ее глинобитных домишек, быстро освобождающих пространство под современные виллы, стоял нижний храм. Этот очень красивый храм возвышался над землей на 30 метров: вероятно, еще в древности он пал жертвой людей, искавших строительный материал.

Из построек, окружавших Великую пирамиду, сохранились лишь развалины верхнего (заупокойного) храма и три пирамиды-спутницы. Следы храма открыл в 1939 году египетский археолог Абу Сейф), начатые им раскопки после войны завершил Лауэр. Как обычно, храм находился к востоку от пирамиды, и фронтон его имел протяженность 100 египетских локтей (52,5 метра); он был построен из турского известняка, имел двор с 38 квадратными гранитными столбами, 12 таких же столбов стояло в вестибюле перед небольшим святилищем. По обе стороны от него, примерно в 10 метрах, при раскопках были найдены два выдолбленных в известняковом плато «дока», где, вероятно, держали «солнечные ладьи», третий такой «док» был обнаружен слева от дороги к нижнему храму. К сожалению, «доки» оказались пусты, но археологи были вознаграждены более или менее случайной находкой еще двух таких «доков» в 1954 году. В одном из них покоилась великолепно сохранившаяся ладья — самый древний корабль мира. Длина ее 36 метров, и сделана она из кедра. После того как она была извлечена и подвергнута консервации, ее поместили в специально построенный павильон с пирамидой.

Пирамиды-спутницы тоже стоят восточнее Великой пирамиды, хотя обычно их строили южнее; очевидно, пришлось нарушить религиозные предписания из-за препятствий, связанных с характером местности. Пирамиды расположены с севера на юг «по росту», сторона квадратного основания первой пирамиды равна 49,5 метра, второй — 49, третьей — 46,9. У каждой из них была каменная ограда, заупокойная молельня и погребальная камера с «прихожей», в которую вела отвесная шахта; кроме того, рядом с первой находился «док» для «солнечной ладьи». Большинство ученых считают, что эти пирамиды принадлежали женам Хуфу, из которых первая (главная), но древнему обычаю, вероятно, была его сестрой. Имена первых двух нам неизвестны, третью звали Хенутсен; во времена XX династии она была отождествлена с богиней Исидой. В Саисскую эпоху ее заупокойную молельню превратили в храм, где ей поклонялись как «Госпоже пирамид».

Все три пирамиды-спутницы довольно хорошо сохранились и только лишены внешней облицовки, их подземные части и окружающее пространство тщательно обследованы.

Судя по всему, к востоку от первой предполагалось построить еще одну, больших размеров, но строительство было прекращено еще до завершения работ в погребальной камере. Согласно гипотезе Рейснера, который вел здесь раскопки в двадцатые годы, она предназначалась для царицы Хетепхерес, супруги Снофру и матери Хуфу, ибо ее гробница была ограблена вскоре после похорон. В конце концов Хуфу решил соорудить для нее несколько севернее тайную гробницу в скале. Эту гробницу ему и в самом деле удалось утаить… до января 1925 года, когда у фотографа Рейснера провалился в щель между маскировочными блоками штатив. Потом члены Гарвардско-Бостонской экспедиции в течение трех месяцев выносили сокровища: тысячи маленьких золотых блях, предметы меблировки и домашней утвари; золотые и серебряные браслеты, косметические коробочки с «тенями» для подведения глаз (синевато-серыми и зелеными), ножички для маникюра, шкатулки с именем царицы, наполненные драгоценностями. Были найдены и канопы с ее внутренностями, и алебастровый саркофаг, который, однако, оказался пуст. Рейснер и другие египтологи долго искали объяснение этой загадки, предложенная им версия могла бы послужить сюжетом для детектива. Согласно ей, грабители выкрали мумию царицы, сняли с нее драгоценности, а затем уничтожили. Стража и чиновники из страха перед царем утаили это, и Хуфу с соблюдением торжественного церемониала похоронил пустой гроб. Однако не исключено, что Хуфу узнал правду, но, чтобы сохранить престиж, сделал вид, будто ничего не случилось, и устроил для своей матери вторые торжественные похороны. Было это так или иначе, но, во всяком случае, это первая и до си пор единственная найденная нетронутой гробница члена царской семьи эпохи Древнего царства.

По древним источникам, Великая пирамида была обнесена десятиметровой каменной стеной, развалины которой показывают, что она имела 3 метра в толщину и отстояла от пирамиды на 10,5 метра. Около нее в соответствующем отдалении располагались мастабы сановников, почти сотня их сохранилась с северной стороны, более десяти — с южной, примерно сорок — с восточной. Ныне они почти недоступны, но большинство находок, сделанных в них со времен Мариетта, хранится на стендах и в запасниках Египетского музея. Мы остановимся на двух из них.

Первая датируется 1837 годом, и заслуга первооткрывателя принадлежит Визу. Это имя царя Хуфу на блоке разгрузочной камеры в сердце пирамиды. Написал его какой-то каменотес, чтобы было ясно, на какую стройку этот блок отправлять. Надпись сделана красной краской, и иероглифы легко разобрать.

Вторая находка была сделана в 1946 году в заупокойном храме. Это фрагмент стелы, обнаруженный Лауэром и подтверждающий то, в чем никто уже не сомневался, а именно что пирамида принадлежала Хуфу. На стеле написано ее имя: «Относящийся к небосклону — (это) Хуфу».

Если мы уделили пирамиде Хуфу немного больше внимания, чем остальным, то объясняется это не только ее прославленным первенством. Дело в том, что вокруг нее возникла некая «цифровая мистика», в интересах которой часть измерений была подогнана, а другие—придуманы; кроме того, различные толкователи ее загадок поместили в нее камеры и шахты, попросту являющиеся плодом их фантазии. Поэтому нам надо было обстоятельно ее осмотреть и дополнить основные характеристики рядом других, заимствованных нами, как и в остальных случаях, из официальных документов египетский Службы древностей.

Пирамида Хафра, или Хефрена, несомненно, не вызывает столь значительного интереса. Посетители Гизе обычно довольствуются осмотром издали, хотя от пирамиды Хуфу до нее можно дойти за несколько минут. Это и понятно: ведь она всего лишь вторая… Хотя она ненамного уступает пирамиде Хуфу и по величине и по возрасту. Когда ее построили, примерно в середине XXVI века до н. э., она достигала 143,5 метра в высоту и, следовательно, была лишь на 3,2 метра ниже, чем пирамида Хуфу; сейчас от ее подножия до вершины 136,5 метра, так что теперь ей не хватает меньше метра, чтобы сравняться со своей знаменитой соседкой. Стороны ее квадратного основания первоначально равнялись 215,3 метра, сейчас они равны 210,5 метра. При небольшом различии в длине сторон двух пирамид (меньше 10 %) и при более крутом наклоне стен (52°20) пирамида Хафра кажется выше пирамиды Хуфу: этот оптический обман усиливается еще тем, что она стоит на самом высоком месте гизехского некрополя. Однако она превосходит пирамиду Хуфу своей неприступностью. Для восхождения на нее группе альпинистов требуется почти час, причем им нужно преодолеть мощный известняковый навес, которым можно воспользоваться как крышей и отдохнуть в его тени. На вершине ее отсутствует лишь гранитный «пирамидной», бенбенет, острие которого должно ловить первые и последние лучи солнечной ладьи Ра.

Внутренняя структура пирамиды Хафра относительно проста. Две камеры и два входа на северной стороне, один — примерно на высоте 15 метров, другой — под ним, на уровне основания. Сейчас внутрь пирамиды попадают из верхнего входа по коридору, который под самым основанием выравнивается и приводит к погребальной камере. Коридор, ведущий от нижнего входа, сначала опускается на десятиметровую глубину, а после небольшого ровного отрезка снова поднимается и приводит к верхнему коридору; сбоку у него имеется отвод в небольшую камеру, оставшуюся незавершенной. Погребальная камера находится примерно на оси пирамиды она вытянута с востока на запад на 14,2 метра, с севера на юг — на 5 метров, высота ее — 6,8 метра. Камера вытесана в скале, только сводчатый потолок уходит в каменную массу пирамиды. В этой камере до сих пор стоит пустой саркофаг с разбитой крышкой, обнаруженный Бельцони в 1818 году; сделан саркофаг из прекрасно отшлифованного гранита. Больше в пирамиде нет никаких камер и шахт, туннель Бельцони тоже уже занесен песком. Эта пирамида представляет собой самую компактную постройку на свете: при объеме известняковых блоков 1 629 200 кубических метров свободное пространство в ней составляет менее 0,01 %.

«Хафра велик» — так называлась эта пирамида, велики были и прилегающие к ней постройки. Те из них, которые сохранились, по размерам превосходят все другие известные нам сооружения такого рода, относящиеся к эпохе Древнего царства. Заупокойный храм этой пирамиды еще в XVIII веке (н. э.) находился в довольно приличном состоянии, потом местное население растащило стены, но по развалинам его можно достаточно точно реконструировать. Он стоял к востоку от пирамиды на специальной гранитной террасе за стеной ограды и занимал площадь 145х45 метров, в нем было пять молелен с прихожими и двор с 12 скульптурными изображениями царя. Полукилометровая каменная дорога шириной 5 метров вела от него к нижнему храму, который стоял юго-восточнее Большого сфинкса прямо перед нынешней смотровой террасой. По форме он напоминал большую мастабу; его площадь в плане была 45х45 метров, высота — 12 метров. В центральном зале стояли 23 тронные статуи паря, большей частью из алебастра и сланца, и 16 гранитных колонн; два его входа сторожили четыре лежащих сфинкса. Сейчас его называют «Гранитным храмом», чтобы отличать от «Храма Сфинкса», который находится по соседству и открыт только в нашем веке. Развалины обоих храмов широко известны по многочисленным фотографиям Большого сфинкса.

Пирамиду Хафра, как и всякую другую, окружала каменная ограда; судя по раскопкам основания этой стены, она имела толщину 3,4 метра и отстояла от пирамиды на 10,1 метра. По бокам заупокойного храма обнаружено пять «доков» для «солнечных ладей», все они оказались пустыми. К югу от каменной ограды, точно по ее центру, на искусственной террасе когда-то возвышалась маленькая пирамида-спутница. Наземная ее часть исчезла, но по остаткам основания и обломкам облицовочных плит можно было установить ее размеры (20,1х20,1 метра) и наклон стен (52°20 ). Подземная часть сохранилась полностью, включая туннель, через который в погребальную камеру (на глубине 12 метров) проникли грабители. Вероятно, здесь была похоронена супруга Хафра, однако в камере оказались лишь две жемчужины, оброненные грабителями, и пробка от какого-то сосуда, ил которой удалось прочесть имя Хафра.

Окрестности пирамиды довольно хорошо обследованы, самые значительные находки сделаны еще в минувшем столетии. Па западной стороне Питри обнаружил в 1881 году развалины сооружения, имевшего 91 длинное и узкое помещение размерами 26х3 метра; сопоставление с подобными же сооружениями в Мединет-Абу и Иллахуне подтвердило, что это были жилища древних мастеров, постоянно занятых на строительстве пирамид. Среди художественных находок первое место принадлежит прекрасно сохранившейся статуе царя Хафра из темно-зеленого диорита; он изображен на троне с нарядным платом на голове, уреем на лбу и соколоподобным богом Хором позади головы. Статую нашел Мариетт в 1860 году среди развалин нижнего храма; она принадлежит к числу самых драгоценных экспонатов Египетского музея в Каире.

Относительно слабый интерес туристов к пирамиде Хафра был компенсирован интересом ученых. Возникла целая серия монографий о ней, в которых результаты своих изысканий вслед за Мариеттом и Питри излагали многие исследователи из разных стран. А в самые последние годы к ним присоединился ученый, чье имя хотя и было известно египтологам, но лишь по списку лауреатов Нобелевской премии в области физики. Нобелевскую премию он получил в 1968 году за открытие так называемой «холодной» ядерной реакции. Это был профессор Калифорнийского университета Луис У. Альварес.

«Пирамида Хафра до сих пор не выдала своей тайны, молчит, как Сфинксу ее подножия», — провозгласил Л. У. Альварес. Тайны всегда влекли его, а поскольку он умел их раскрывать, то решил действовать. В 1969 году с помощью Американской комиссии по атомной энергии и при поддержке египетского правительства Альварес установил в погребальной камере пирамиды Хафра счетчики частиц космического облучения, посредством которых он надеялся сделать некий теневой снимок пирамиды, где, как при рентгеноскопии, были бы выявлены ее пустые пространства. Это помогло бы найти, где скрыты мумия фараона и сокровищницы. Альварес верил в их существование и почему-то полагал, что они находятся примерно на шестидесятиметровой высоте у самой оси пирамиды. «А что, если и с помощью космических лучей не удастся открыть нахождение этих тайников?» — спросил его один журналист. «Тогда я буду уверен, — ответил Л. У. Альварес, — что в этой пирамиде не существует никаких тайных усыпальниц и сокровищниц».

Египтологи отнеслись скептически к опыту американского физика. Аналогия с пирамидой Хуфу казалась им несостоятельной. Структура пирамиды Хафра убеждала, что при ее строительстве не было никаких коренных изменений первоначального плана, тогда как и пирамиде Хуфу первоначальный план менялся не менее трех раз. Если учесть обычаи в эпоху Древнего царства, то выше царской погребальной камеры не должно было находиться никаких помещений. А если они и были, их уже давно нашли и разграбили. Куда ученым-атомщикам с их современной лампой Аладина тягаться с древними грабителями! И все же египтологи желали Альваресу удачи.

Все проходило точно по плану, приборы действовали великолепно. Но пустых помещений они не обнаружили. Их просто-напросто не существовало.

«Божествен Менкаура» называлась наименьшая из трех великих пирамид в Гизе. Она стоит в юго-западном углу плато, на почтительном расстоянии от гробниц Хуфу и Хафра, словно бы стыдясь своего низкого роста и молодости. Но зря она стыдится: ей уже более 4500 лет, основание ее — 108,4х108,4 метра, высота — 62 метра. Первоначально она была метра на четыре выше, но длину сторон сохранила, ибо наносы песка защитили нижнюю часть ее облицовки. Облицовка эта — из красного асуанского гранита — первоначально покрывала пирамиду почти на треть ее высоты, дальше ее сменяли белые плиты из турского известняка, а вершина, по всей вероятности, тоже была красная, гранитная. Такой двухцветной она была еще в XVI веке, пока ее не ограбили мамелюки. По свидетельствам очевидцев, она была прекраснейшей из всех пирамид.

Геродот рассказывает, что Менкаура, получив из города Буто предсказание оракула, по которому ему оставалось править всего шесть лет, «приказал изготовить множество светильников. По ночам царь велел зажигать их, стал пить вино и непрестанно веселиться днем и ночью… Так поступал он, превращая ночи в дни, чтобы уличить оракула во лжи и сделать из шести лет двенадцать».[65] Это в общем-то всего лишь легенда, и Манефон утверждает, что Менкаура процарствовал 63 года; однако по пирамиде и постройкам вокруг нее создается впечатление, будто Менкаура на самом деле правил недолго и предчувствовал свою раннюю кончину. Как свидетельствует первоначальный вход, при дальнейшем строительстве перекрытий, сперва пирамида имела основание примерно 60х60 метров и только позднее оно было почти вдвое увеличено. Погребальную камеру Менкаура повелел вытесать всего в 6 метрах под основанием; но на следующей фазе строительства опустил ее на более безопасную глубину. Для строительства пирамиды он приказал использовать крупные блоки, по размерам намного большие, чем в пирамидах Хуфу или Хафра. Он хотел ускорить строительство и поэтому не заставлял рабочих очень тщательно обрабатывать камень. Но, несмотря на спешку, которая чувствуется и через тысячелетия, до окончания строительства пирамиды Менкаура явно не дожил. Вероятно, он умер, когда она достигала примерно двадцатиметровой высоты, т. е. уровня гранитной облицовки; возможно, ее всю предполагалось облицевать гранитом, так по крайней мере считает Эдварде; но преемник царя облегчил задачу. В заупокойном храме мы даже находим письменное подтверждение этого. Начали его строить из камня, но потом перешли на кирпич; в его развалинах обнаружена надпись, что так повелел «Шепсескаф, царь Верхнего и Нижнего Египта, для своего отца, царя Верхнего и Нижнего Египта, Осириса Менкаура».

В отличие от остальных пирамида Менкаура стоит не на скальном основании, а на искусственной террасе из известняковых блоков. Погребальная камера сравнительно мала — всего 6,5х2,3 метра и высотой 3,5 метра. Потолок составлен из двух блоков, снизу вытесанных наподобие полуарки, так что создается впечатление свода. Стены погребальной камеры и входного коридора выложены отшлифованным гранитом, коридор с первоначальной усыпальницей и помещениями для погребальной утвари соединяла лестница. Схема всех этих подземных помещений довольно сложна и отражает по меньшей мере три изменения первоначального архитектурного замысла. Притом не исключено, что некоторые коррективы относятся уже к Саисской эпохе.

Ныне ареал пирамиды — это куча развалин, занесенных песком, однако многолетние раскопки позволяют довольно точно его реконструировать. Заупокойный храм, который, согласно описанию 1755 года, в ту пору был в полной сохранности и занимал площадь 45х45 метров, одна половина ее приходилась на двор, другая — на культовые и складские помещения. В полукилометре к востоку стоял нижний храм примерно таких же размеров. Его изучение показало, что при VI династии он был реставрирован и расширен. Вероятно, это было сделано из почтения к умершему царю, но в основном, думается, для того, чтобы жрецы укрепили основу своего безбедного существования. Оба храма соединялись дорогой из отшлифованных известняковых блоков, преодолевавшей двадцатиметровую разницу в высоте. Следы ее можно обнаружить и поныне: сохранилось свыше четверти километра дороги.

Намного лучше, чем храмы, сохранились пирамиды-спутницы, которые стоят, как обычно, на южной стороне за оградой. Всего их три, причем две не закончены. Самая большая — восточная — с основанием 44,3х44,3 метра и высотой 28,3 метра; на ней кое-где еще сохранилась гранитная облицовка. Две другие (стороны по 31,5 метра и высота 21,2 метра) ступенчатые, что, если принять во внимание время их постройки, весьма странно; очевидно, планировалось придать им форму «истинных». В 1837 году Виз обнаружил в восточной пирамиде большой гранитный саркофаг, в средней — остатки деревянного гроба и человеческих костей, в западной — лишь пустую и незаконченную погребальную камеру. Каждая из трех пирамид имела заупокойный храм, и все это было огорожено общей каменной стеной. По предположению Рейснера, который в двадцатые годы заново провел их обследование, восточная пирамида принадлежала первой (главной) жене Менкаура. Владельцев или владелиц двух остальных он, как, впрочем, и другие ученые, не рискнул назвать.

Подъем на пирамиду Менкаура требует физической выносливости и специального разрешения. Обычно поднимаются по северной стороне, вдоль гигантского шрама, оставленного в пей мамелюками, пытавшимися добраться до кладов. Здесь больше дела рукам, чем ногам: взбираясь па блоки, нужно подтягиваться, как на перекладине. Вид с вершины, которая кончается небольшой площадкой, сполна вознаграждает за все труды. Пирамида Хафра с обнаженными пластами под остатками серовато-белой облицовки кажется отсюда еще более величественной, чем снизу, притом она немного возвышается над пирамидой Хуфу, отчего возникает как бы удвоенное изображение.

Наносы песка над развалинами древних построек превращают окружающий пейзаж в макет археологических раскопок, включающий треугольники пирамид Абуснра и Саккара. На западе сверкающая солнцем пустыня бесконечна… Вид открывается как будто с вертолета, только пол под вами не дрожит, а над головой ничто не грохочет.

Вход в пирамиду расположен как раз под тем местом, где мамелюки отказались от своих поползновений. Гранитный коридор покрыт слоем песка, за ним — только пустые камеры со спертым воздухом. Саркофаг Менкаура, найденный в 1837 году Визом, ныне лежит на дне океана где-то за мысом Трафальгар; мы знаем его лишь по описаниям и рисунку Перринга. Саркофаг был сделан из базальта и украшен рельефами, изображавшими фасад царского дворца, а следовательно, достаточно интересный, чтобы вызвать среди египтологов разнотолки. По мнению Борхардта и Зете, саркофаг не мог относиться к эпохе Менкаура, ибо по стилю не соответствует уже известным саркофагам периода Древнего царства. Однако позднее такие саркофаги были найдены, и потому большинство египтологов признали его исконным. В 1954 году это же подтвердил Вандье. Но теперь мы снова сомневаемся. Британский музей послал фрагмент крышки деревянного гроба, найденного в камере Визом, на радиоуглеродный анализ, который показал, что крышка с именем Менкаура относится, скорее всего, к Поздней эпохе. Таким образом, возникает предположение, что погребальная камера была ограблена еще в древние времена, но мумию грабители оставили и саисские правители приказали уложить мумию в новый гроб. А возможно, и в новый саркофаг, который позднее снова был ограблен…

Утрату саркофага Менкаура частично возмещает богатая коллекция скульптур, обнаруженная Рейснером в заупокойном храме. Самые лучшие из них сейчас хранятся в Египетском музее в Каире и Музее изящных искусств в Бостоне. В Каире они представлены собранием больших сланцевых рельефов царя Менкаура. В Бостоне же хранится сланцевый групповой портрет, изображающий Менкаура и его главную супругу.

На этом мы могли бы закончить осмотр поля пирамид в Гизе. Но… здесь ведь находится еще и Большой сфинкс!

«Уже пять тысяч лет каждое утро я вижу бога солнца, восходящего вдали на берегах Нила. Его первые лучи освещают мое лицо… Я видел зарождение истории Египта, а завтра снова увижу, как восток пылает новой зарей. Я верный страж у ног моего повелителя, столь бдительный и преданный, что он дал мне свое лицо. Я спутник фараона, я сам фараон. На протяжении веков я получил множество имен от людей, приходивших поклоняться мне с набожным восхищением… Но имя, которое я сохранил, дал мне греческий путешественник, отец истории Геродот. Он назвал меня Сфинксом, точно я родился в его земле. И это имя осталось за мной навсегда».

Это «обращение» Большого сфинкса к зрителям передается стереофоническими установками под перемещающийся свет красных, желтых, зеленых и фиолетовых прожекторов. Семь раз в неделю он произносит свои слова (трижды по-английски, дважды по-французски, один раз по-немецки и один — по-арабски) в грандиозном представлении «Звук и свет», которое, несмотря на яркие эффекты, еще не превратилось в полную безвкусицу. Правда, в его прекрасной поэтической речи немало спорного; во всяком случае, он сильно ошибается, когда утверждает, что имя ему дал Геродот. Правильней сказать ошибается автор текста, вложенного в его уста, хотя этот текст и утвержден двумя египетскими министерствами. Дело в том, что Геродот в своей «Истории» о Сфинксе совсем не упоминает. Он, вероятно, вообще не знал о его существовании, потому что в ту пору (как нередко до и после) Сфинкс был в буквальном смысле слова по уши засыпан песком. Первым, кто посетил Египет и упомянул о нем, был Плиний. Это произошло значительно позднее.

Сфинкс действительно греческое слово, но египетского происхождения. Греки называли так мифическое чудовище с женской головой, львиным телом и птичьими крыльями. Это было порождение стоглавого великана Пифона и его жены-полузмеи Ехидны; от них же произошли и другие знаменитые мифические чудовища: Цербер, Гидра и Химера. Жило это чудовище на скале близ Фив и задавало людям загадку; кто не мог ее разгадать, того Сфинкс убивал. Так губил Сфинкс людей, пока его загадку не разгадал Эдип; тогда Сфинкс бросился в море, поскольку судьба предопределила, что верного ответа он не переживет. (Между прочим, загадка была довольно проста: «Кто ходит утром на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех?» — «Человек! — ответил Эдип. — Во младенчестве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а в старости опирается на клюку».) В египетском понимании Сфинкс не был ни чудовищем, ни женщиной, как у греков, и не загадывал загадок; это была статуя правителя или бога, чью силу символизировало львиное тело. Называлась такая статуя шесеп-анх, т. е. «живой образ» (правителя), уже позднее возникло его греческое название, впоследствии вернувшееся в Египет.

Хотя египетский Сфинкс загадок не задавал, сама огромная статуя под пирамидами в Гизе была воплощенной загадкой. Многие пытались объяснить его таинственную и несколько презрительную улыбку, особенно авторы путевых заметок и романов. Ученые задавались вопросами: кого статуя изображает, когда она создана, как была вытесана? После ста лет изучения, в процессе которого не обошлось без буровых машин и пороха, египтологи раскрыли настоящее имя Сфинкса. Окрестные арабы называли статую Абу'л Ход — «Отец ужаса», филологи выяснили, что это народная этимология древнего «Хорун». За этим названием скрывалось несколько еще более древних, и в конце цепочки стояло древнеегипетское Харемахет (по-гречески Хармахис), что означало «Хор на небосклоне». Хором назывался обожествляемый правитель, а небосклоном — место, где после смерти этот правитель сливается с богом Солнца. Полное название означало: «Живой образ Хафра». Итак, Сфинкс изображал царя Хафра с телом царя пустыни и с символами царской власти, т. е. Хафра — бога и льва, стерегущего свою пирамиду.

Нет и не было в мире статуи, превышающей размерами Большого сфинкса. Он вытесан из единой глыбы, оставшейся в карьере, где добывался камень для строительства пирамиды Хуфу, а затем Хафра. В нем соединены замечательное творение техники с прекрасным художественным вымыслом; по сравнению с другими скульптурными портретами Хафра, несмотря па стилизованность изображения, внешность царя передана верно, реалистически, с индивидуальными чертами (таковы, например, широкие скулы и большие отстающие уши). Как можно судить по надписи у ног статуи, она была создана еще при жизни Хафра; следовательно, этот Сфинкс не только самая большая, но и самая древняя монументальная статуя на свете. От ее передней лапы до хвоста — 57,3 метра, высота статуи — 20 метров, ширина лица — 4,1 метра, высота — 5 метров, от верхушки до мочки уха — 1,37 метра, длина носа — 1,71 метра. В своем «обращении» к зрителям Сфинкс несколько преувеличивает свой возраст, хотя в этом нет особой надобности: ему более 4500 лет.

Сейчас Большой сфинкс сильно поврежден. Лицо изуродовано, как будто по нему били долотом или стреляли ядрами. Царский урей, символ власти в виде приподнявшейся на лбу кобры, безвозвратно исчез; царский немее (праздничный плат, спускающийся с затылка на плечи) частично обломан; от «божественной» бороды, символа царского достоинства, остались лишь обломки, найденные у ног статуи. Время и пустыня объединились в стремлении уничтожить ее; несколько раз песок засыпал Сфинкса, так что торчала одна голова, да и та не всегда целиком. Насколько нам известно, первым повелел ее раскопать Тутмос IV в конце XV века до н. э. Согласно легенде. Сфинкс явился ему во сне, попросил об этом и в награду пообещал двойную корону Египта, что, как свидетельствует надпись на стене между его лап, впоследствии и исполнил. Затем его освободили из плена песков саисские правители в VII веке до н. э., после них — римский император Септимий Север в начале III века н. э. В новые времена Сфинкса первым откопал в 1818 году Кавилья, сделав это за счет Мухаммеда Али, который заплатил ему 450 фунтов стерлингов, что по тем временам представляло большую сумму. В 1886 году его работу пришлось повторить Масперо. В последний раз такие раскопки производились египетской Службой древностей в 1925–1926 годах; руководил работами французский архитектор Э. Барэз, который частично отреставрировал статую и возвел ограду, защищающую ее от новых заносов. Сфинкс за это щедро его вознаградил: между передними лапами оказались остатки храма, о котором до тех пор никто из исследователей поля пирамид в Гизе и не подозревал.

Однако время и пустыня нанесли Сфинксу не такой значительный ущерб, как человеческая глупость, которая обычно возрастает пропорционально размерам провоцирующего ее объекта. Раны на лице Сфинкса, напоминающие следы от ударов долотом, действительно нанесены долотом: в XIV веке так изуродовал его некий набожный шейх, дабы выполнить завет Мухаммеда, запрещающий изображать человеческое лицо. Раны, похожие на следы от ядер, тоже таковыми и являются. От драгоманов мы узнаем, что их нанесли французы и англичане. В действительности же это мамелюки использовали голову Сфинкса как тренировочную мишень для своих пушек.

Но, несмотря на разрушительную силу времени и пустыни, несмотря на религиозный фанатизм и не слишком почтительное отношение мамелюков к памятникам культуры, Большой сфинкс все еще стоит и сторожит некрополь в Гизе. И это великолепное произведение Древнего Египта будет стоять до тех пор, пока будут стоять сами пирамиды.

Но пирамиды не всегда стояли на плато в Гизе. А можем ли мы представить себе этот горизонт и это солнце без них? Способны ли мы мысленно вернуться на 4500 лет назад и вообразить себе гизехское плато как строительную площадку?

Сто тысяч людей, согласно утверждению Геродота, трудились на строительстве Великой пирамиды на протяжении 20 лет, причем, как нам известно, по три месяца ежегодно. Это единственное сообщение такого рода, сохранившееся с древних времен, и оно, конечно, может быть неточным и недостоверным. Между людьми, которые строили эту пирамиду, и теми, от кого получил сведения Геродот, пролегли два тысячелетия. И потом еще более двух тысячелетий все, кто писал о пирамидах, повторяли их вслед за Геродотом; многие даже принимали их за основу при подсчете числа рабочих на других стройках. Первым, кто решил проверить Геродота, был Питри; он сделал это в своей книге «Пирамиды и храмы в Гизе» (1883).

Допустим, сказал себе Питри, что предполагаемое количество каменных блоков в пирамиде — 2,3 миллиона — верно. Значит, в течение 20 лет нужно было ежегодно укладывать около 115 тысяч блоков. Примерный вес блока 2,5 тонны; с таким весом спокойно может справиться группа из восьми человек. Из соотношения количества блоков и числа занятых на стройке людей вытекает, что каждая такая группп должна была уложить за три месяца 10 блоков. Иными словами, укладка одного блока требовала от восьми рабочих девятидневного труда. Это, безусловно, в человеческих возможностях и при самых примитивных вспомогательных средствах, пожалуй, даже ниже этих возможностей. Таким образом, сообщение Геродота не выходит за рамки возможного или правдоподобного.

Разумеется, Питри знал, что это чисто механический подсчет; он, конечно, понимал и то, что 100 тысяч человек на строительной площадке мешали бы друг другу. Опираясь на проведенные Борхардтом подсчеты количества рабочих, занятых на строительстве Медумской пирамиды, и египтологи и архитекторы после долгих споров пришли к выводу, что на гизехской строительной площадке одновременно могли работать не более 32–36 тысяч человек, т. е. примерно треть количества, названного Геродотом. Но и это не опровергает Геродота; остальные, несомненно, были заняты доставкой каменных блоков и добыванием их в карьерах, причем разделение труда явно повышало его производительность. В общее число работавших на строительстве необходимо включить и мастеров-каменщиков, скульпторов и других квалифицированных специалистов, составлявших постоянные кадры. Судя по остаткам их жилья, найденным вблизи Великой пирамиды Питри и позднее Рейснером, их могло быть не менее 4000, а по некоторым предположениям, даже 10 000. Если учесть высокие требования, предъявляемые к храмовым постройкам, подходным путям и т. п., а также к их отделке, то, вероятно, ближе к истине вторая цифра. То же подтверждает и множество каменных отходов вокруг Великой пирамиды, составляющих, по предположению Питри, «чуть ли не половину ее объема».

Согласно Геродоту и Диодору, на строительстве Великой пирамиды рабочие пользовались «механизмами»; очевидно, и на строительстве пирамид Хафра, Менкаура и всех последующих и, естественно, позднейших пирамид. Это были, правда, лишь «приспособления, устроенные из коротких деревянных досок (жердей)», с помощью которых поднимались каменные блоки. Известные науке вспомогательные средства, которые могут соответствовать этому лаконичному упоминанию, относятся к эпохе Нового царства; они напоминают опоры кресла-качалки, соединенные перекладинами. Француз А. Шуази в «Строительном искусстве египтян» (1904) отождествлял эти приспособления с Геродотовыми «механизмами», а его земляк Ж. Легрен назвал их «качающимися подъемниками»; Питри же полагал, что тяжелые каменные блоки поднимались с помощью массивных конструкций из толстых досок, и называл их «колыбелями».

Немецкий инженер Л. Кроон в книге «Строительство пирамиды» (1925), напротив, высказывает предположение, что тут речь шла о предшественнике шадуфа («журавля») — поныне используемого приспособления для черпания воды, основанного на принципе рычага. Приспособления такого рода нам известны по настенной росписи в древнеегипетских гробницах; но они все же значительно проще, чем предлагаемая Крооном модель «переносного шадуфа», которая хотя и действовала в лабораторных условиях, но на практике оказалась непригодной. Гонейм предполагал, что эти вспомогательные приспособления Геродота — всего лишь «обыкновенные рычаги».

Если мы подытожим все, что высказывалось по этому вопросу египтологами (а также историками строительства и др.), то, скорее всего, склонимся в пользу «колыбели» Питри и «рычагов» Гонейма. Итак, это были чрезвычайно простые приспособления; тем более должны восхищать нас изобретательность и ловкость тогдашних рабочих. Длинные каменные блоки поднимали, сначала пропустив под них поближе к центру тяжести две заостренные призмы; затем нажимали на блок с одной стороны, так что весь вес приходился на одну призму, а под другую призму, в тот момент освобождавшуюся, подкладывали каменную плиту; потом переносили вес блока на вторую призму и подкладывали каменную плиту под первую, и т. д. Под блоки с примерно равными сторонами подкладывали уже упомянутые «деревянные колыбели», что давало возможность раскачивать их; поднятую часть подпирали деревянными клиньями. Древние египтяне пользовались также деревянными жердями в качестве рычагов. Если мы добавим еще деревянные катки и сани для передвижения грузов, то этим исчерпывается перечень их механических средств.

Транспортировку блоков с низшей ступени на высшую «враскачку» старшее поколение египтологов считало глазным (или даже единственным) способом постройки пирамиды. Позднее возникла другая теория. Согласно ей, строительство пирамиды начиналось с внутреннего ядра, к которому по окончании, т. е. по доведении ее до запланированной высоты, постепенно со всех сторон пристраивали дополнительные слои. Первый способ прост и приемлем, второй кажется неправдоподобным. Дело в том, что он предполагает использование полиспастов, а их египтяне в ту пору не знали, или же неимоверные затраты труда при строительстве платформ для доставки материала, которые по завершении каждого слоя нужно было бы разрушать и заново строить для следующего слоя. Сейчас уже не вызывает сомнений, что непосредственно прилегающие к ядру слои кладки возводились одновременно с ним, чтобы своим наклоном с самого начала обеспечивать стабильность постройки. Изучение пирамид в Медуме, Лиште и, наконец, пирамиды Сехемхета в Саккара показало, что каменные блоки доставлялись на нужную высоту на деревянных санях по насыпям, о которых говорил еще Диодор. Остатки таких платформ обнаружены не только возле упомянутых пирамид, но и, например, в Гизе — у неоконченного заупокойного храма царя Менкаура, в Карнаке — возле неоконченного первого пилона. В гробнице вельможи Рахмира, высшего сановника царя Тутмоса III, мы до сих пор можем видеть ее изображение на настенном рисунке.

«По мере того как пирамида становилась все выше, насыпь тоже надстраивали в высоту и в длину, одновременно ее верхняя часть делалась постепенно все уже, в соответствии с сужением пирамиды к вершине, — пишет Эдвардс в „Пирамидах Египта“. — Если угол наклона сторон пирамиды равнялся 52°, то и двум боковым сторонам насыпи придавали угол наклона 52°. Таким образом, исключалась опасность оползания или обвала. Три стороны пирамиды, не подпертые насыпью, должны были иметь опорные насыпи, достаточно широкие наверху, чтобы на них могли разместиться рабочие и материалы. Но поскольку по ним не втаскивали снизу каменные глыбы, их внешняя сторона могла быть весьма крутой — лишь бы они не обрушились от собственной тяжести. На насыпи укладывали деревянные балки, образовывавшие прочную дорогу для полозьев, на которых перетаскивали каменные блоки».

Однако строительство пирамиды не было всего лишь технической проблемой. «Нужна была сложная и разветвленная административная система из целой армии писцов, — пишет Гонейм. — Писцы ведали подсчетом, маркировкой блоков в случае необходимости, а главное — устройством жилья и питания многочисленных строителей, каменщиков, мастеров и других рабочих, занятых на постройке.

Время от времени мы находим остатки орудий этих древних строителей, корзины для переноски грунта, точно такие же, как сегодня, кремневые сверла и скребки, медные инструменты, обрывки веревок».

Мы знаем также, что эти работники были организованы по-военному в «команды», «смены», «звенья». Сохранились названия некоторых отрядов, работавших на строительстве Великой пирамиды: команда «Хуфу пробуждает любовь», команда «Белая корона Хуфу могуча». Одна рабочая группа на строительстве пирамиды Менкаура называлась довольно странно: «Менкаура-пьяница». Египтологи утверждают, что перевод точен; впрочем, некоторые из них отдают предпочтение более полисемантическому слову «опьяненный». Так или иначе, но о пристрастии Менкаура к попойкам писал еще Геродот…

Как жили работники, превратившие пустынное плато у Гизе в одно из знаменательных мест Египта? К сожалению, мы знаем об этом меньше, чем хотелось бы. Какое-то представление мы можем составить только об их жилищах, и то лишь о тех, в которых обитали постоянные работники. Жили они к западу от пирамиды в специальном огражденном поселке. Раскопки Питри и Рейснера показали, что поселок состоял из длинных бараков казарменного типа. Возможно, каждая семья имела свой барак, который внутри был разделен деревянными перегородками или рогожами на ряд помещений. Пол представлял собой утоптанный песок, сцементированный илом. Ни в одном из бараков ничего не сохранилось из мебели и предметов обстановки. Улицы были немощеные, посреди улицы проходила сточная канава, мягко говоря — «поверхностная канализация». Сезонные работники, по-видимому, жили в палаточных лагерях, тоже обнесенных каменными оградами. Кое-где обнаружены остатки таких оград, они, безусловно, служили охраной от песка и диких животных пустыни, но наверняка также препятствовали побегам работников.

Некоторые исследователи, исходя из толщины ограды, делают предположение, что бараки в поселении были двухэтажные; это не исключено, однако ученые расходятся в данном вопросе. Иные пытаются возместить недостаток достоверных сведений за счет аналогий с рабочими поселениями, раскопанными в Мединет-Абу и Иллахуне, где в самом деле были вполне приличные квартиры; самые маленькие состояли из передней, жилой комнаты, спальни, кухни и кладовой, в домах побольше было сто несколько помещений и двор. Но эти поселения где жили квалифицированные каменщики и скульпторы, относятся уже к гораздо более позднему времени: в Иллахуне — ко времени правления XII династии, в Мединет-Абу — даже XIX. Остатки их благоустроенных домов часто приводят в доказательство того, что жизненный уровень тогдашних строителей выше (особенно если принять во внимание египетские климатические условия), чем жизненный уровень рабочих в промышленных районах крупных европейских и американских городов начала нашего века. Однако никак нельзя переносить все это на работников эпохи Древнего царства. А главное, нельзя смешивать квалифицированных постоянных работников и их семьи с неквалифицированной сезонной «рабочей силой».

Как строителей пирамид «кормил» царь, как их вознаграждали за труд, нам неизвестно. Только Геродот записал, «сколько редьки, лука, чеснока съели рабочие», полагаясь на сведения, полученные от переводчика, который якобы прочел это на Великой пирамиде. Якобы израсходованные на это 1600 талантов серебра приблизительно равны 12–14 миллионам свободно конвертируемых крон, точно определить тогдашнюю стоимость серебра и его покупательную способность практически невозможно. Кажется, что это огромная сумма, но при ее делении на количество рабочих получается 30–35 крон в год. Больше уже ничего из этой цифры, даже если она верна, извлечь нельзя. Судя по надписям, сделанным в более поздние времена, каменщики и скульпторы при строительстве частных гробниц «вознаграждались очень хорошо», вероятно, так же они «вознаграждались» и на строительстве пирамид.

Поэтому мы вполне можем согласиться с Гонеймом, когда он в связи с этим пишет в «Потерянной пирамиде»: «Высшие слои ремесленников и их семьи, по-видимому, жили в скромном достатке, но что касается и без того измученных наводнениями крестьян, выполнявших грубую, неквалифицированную работу, то они, очевидно, жили в страшной нищете. Единственное, что они получали, — это пищу».

И это было вознаграждение за создание творений, которые живут тысячелетия! Как еще основная масса строителей, в большинстве состоявшая из земледельцев, не умирала с голоду, и притом сразу после жатвы?!.. Вот, значит, как процветал Египет под властью царей, повелевших строить себе самые большие пирамиды!

Пирамиды и правда вопреки Гигину и Кассиодору[66] не поглощают свою тень. Наоборот, они отбрасывают ее на тысячелетия назад. Все зависит от того, как на них смотреть.

Мне пришлось поставить несколько подчеркнуто «земных» вопросов, чтобы приглушить восторг по поводу только что увиденных нами чудес света. Тем не менее покидать их не хочется, а если уж это необходимо, то отправимся к ближайшей долине с древним арабским кладбищем, откуда открывается один из самых прекрасных видов на гизехскую панораму… Но ведь пирамиды есть и в других местах. Нам осталось осмотреть только одну пирамиду периода IV династии. Ее повелел построить царь Джедефра, одна из загадочнейших личностей на египетском троне. В «Абидосском» и «Саккарском» списках царей он назван между Хуфу и Хафра. Манефон, возможно, упоминает его под именем Ратонсес и ставит за Менкаура. Но большинство египтологов (среди них Брестэд и Гардинер) считают его сыном и, по всей вероятности, преемником Хуфу; Дриотон и Вандье полагают, что он преемник царя Менкаура. Рейснер высказывает предположение, что он был сыном Хуфу от ливийской (побочной) супруги. Джедефра властвовал восемь лет и, видимо, добился царской короны путем насилия. Предположение, что он был узурпатором, совпадает со сведениями о смутах на закате IV династии; это позволяет также пролить свет на некоторые неясности, связанные с его пирамидой. В том числе и на тот факт, что, по всей вероятности, она не была окончена и вскоре после его смерти, тоже, очевидно, насильственной, подверглась ограблению.

Пирамида Джедефра — самая северная из всех египетских пирамид—расположена у деревни Абу-Роаш (своим названием эта деревня обязана некогда находившемуся здесь коптскому монастырю святого Роха), примерно в 9 километрах северо-западнее Гизе. Она находится во впадине за остроконечным утесом недалеко от другой, значительно более молодой пирамиды и сейчас представляет собой лишь жалкую кучу руин. Начали ее строить на основании, равном примерно 100х100 метров, но ни запланированной, ни достигнутой строителями высоты выяснить уже невозможно. Ныне самый высокий ее выступ достигает менее 10 метров. Более или менее удовлетворительно сохранилась лишь ее подземная часть, доступная почти до погребальной камеры; дело в том, что строилась она методом «открытой ямы» и после разрушения поверхностной части так и осталась открытой. Длина входного коридора — около 50 метров, наклон стен — 22°, облицована пирамида гранитом, погребальная камера засыпана упавшими камнями. От кирпичного заупокойного храма у ее восточной стороны почти ничего не осталось; развалины нижнего храма, пожалуй, еще можно было бы отыскать под песком, если идти по «восходящей» дороге, трасса которой частично прослеживается на протяжении 750 метров. Восточное заупокойного храма в серой скале зияет устрашающе темная траншея десятиметровой глубины, длиной 35 метров и шириной 3,7 метра. Она, несомненно, была высечена для царской «солнечной ладьи», дно ее покрыто красноватой известняковой крошкой и обломками. В них легко узнаются фрагменты статуй, разбитых, без сомнения, умышленно и одновременно.

Первое сообщение об этой пирамиде мы находим у Перринга, посетившего и измерившего ее по поручению Виза в 1837 году. Шестью годами позже сюда пришел Лепсиус, изучавший перед тем по соседству с ней остатки другой пирамиды, которую Перринг не заметил. Лепсиус заново перемерил пирамиду Джедефра и сделал ее чертеж; согласно его сообщениям, она еще была далеко не так разрушена и достигала в высоту более 12 метров. В 1900 году Французский археологический институт в Каире направил сюда небольшую экспедицию под руководством Э. Г. Шассина. Ценнейшими трофеями этой экспедиции были две головы царя Джедефра, одна из них и поныне в Каире, другая — в Лувре, причем обе из кремня, что соответствует выражению лица владыки. Шасснна сделал попытку проникнуть в погребальную камеру, однако в своем сообщении (вышедшем только в 1921 году) с сожалением констатировал: «Я не мог приказать очистить ее из-за недостатка средств. Возможно, на ее дне, под массой камней, раздавленный их тяжестью, все еще находится царский саркофаг».

Со времени скромных работ Шассина минуло уже почти три четверти столетия, но никто не продолжил их. Пирамида Джедефра, как и ее соседка, не возбудила интереса археологов и египетской Службы древностей. Не ездят туда и туристы, хотя Абу-Роаш находится в нескольких километрах от Каира.

Последний властитель IV династии, Шепсескаф, приказал построить уже не пирамиду, а известную «Мастабу фараона». Это надгробие в виде большого саркофага из цельной гранитной глыбы; только его постамент и (некогда существовавшая) облицовка были из известняка. Первоначальное основание имело площадь 100х75 метров, высота надгробия, как предполагают, достигала 20 метров. Но мастабу оно напоминает лишь по внешнему виду, в действительности это массивный каменный блок без внутренних помещений. К востоку от него находился заупокойный храм, от которого мощеная длиной, очевидно, в километр дорога вела к нижнему храму. «Мастаба фараона» была окружена двойной оградой. В отличие от внешних сооружений подземная часть гробницы хорошо сохранилась: низкий коридор ведет в «переднюю» погребальной камеры и в пять продолговатых кладовых. Площадь погребальной камеры — 7,8х4,1 метра, высота — 4,4 метра; камера выложена гранитными плитами; внутри ее до сих пор находятся обломки саркофага из черного песчаника. Исходя из общей концепции гробницы, старшее поколение ученых считало ее неоконченной пирамидой. В 1843 году первым обследовал эту постройку Лепсиус, затем — Мариетт (в 1859 году), их работу завершил в 1924/25 году Жекье, который впервые определил имя ее владельца.

Шепсескаф поразил этой постройкой не только своих современников, но и нас. Почему он избрал для своего надгробия такую форму, какой не избирал до него ни один египетский царь? Почему не приказал похоронить себя по соседству с Менкаура, Хафра и Хуфу? Почему выбрал для своей гробницы голую расщелину в одном из немногих мест некрополя Саккара, откуда не видны пирамиды Гизе и Дашура? Создается впечатление, будто видом и местом своего погребения он демонстративно хотел отличаться от всех своих предшественников. Впрочем, это был бы не первый его поступок такого рода: в отличие от прежних царей он не включил в свое имя имя бога Ра.

Колоссальные постройки царей IV династии обескровили страну больше, чем проигранные войны. Предание гласит, что народ взбунтовался против мании величия своих царей, хотя и считал их богами, и властители на великом троне Египта сменяли друг друга не совсем по правилам. Может быть, поэтому Шепсескаф не хотел или не мог выстроить пирамиду. Возможно, не будучи приверженцем культа Ра, он не слишком заботился о том, чтобы его гробница кончалась священным бенбенетом. Однако это всего лишь догадки, свои тайны Шепсескаф унес с собой в могилу.

Так или иначе, династия строителей самых больших пирамид завершилась царем, который не построил себе пирамиды. Прекратилось ли с его смертью строительство пирамид? Как нам известно, отнюдь нет.

«Горы фараонов» IV династии остались непревзойденными. Цари V династии после еретической выходки Шепсескафа снова вернулись к пирамидам, но отказались от соперничества со своими предшественниками; их последователи из VI династии о таком соперничестве даже и не помышляли. Экономические и политические причины вынуждали их к скромности; разумеется, к скромности в понимании египетских царей. Вместо миллионов каменных блоков они повелели нагромоздить на свои гробницы лишь сотни тысяч, вместо ста тысяч подданных мобилизовали на строительство десятки тысяч-снизились и требования к качеству работ. Они окончательно покинули гизехское плато и начали строить пирамиды там, где их скромная величина не так бросалась в глаза: в древнем некрополе Саккара и в новом — в Абусире.

Основателем V династии был царь Усеркаф, связанный с предыдущей династией по материнской линии. Очевидно, трон он завоевал с оружием в руках, и не исключено, что при этом ускорил переселение Шепсескафа в царство Осириса. В отличие от Шепсескафа он был ревностным приверженцем Ра и до вступления на престол выполнял обязанности его верховного жреца в Оне (Гелиополе). В честь Ра он велел построить и Солнечный храм в Абусире, являющийся одним из старейших египетских храмов бога (т. е. самого бога, а не обожествляемого правителя), и там ежедневно приносил в жертву, как записано на Палермском камне, «два быка и два гуся». Его победа знаменовала победу культа Ра; тому же культу остались верны и его преемники, из коих первые два, Сахура и Нефериркара, по всей вероятности, были сыновьями царя Шепсескафа.

Для своей пирамиды Усеркаф выбрал «чистые места» в самом центре некрополя Саккара, но построил ее так небрежно, что сейчас она уже мало чем напоминает пирамиду. Туристы, которые поднимаются на ее вершину, чтобы сделать панорамный снимок района пирамиды Джосера, порой вообще принимают ее за груду камней. Дело в том, что ее строили из плохо обработанных каменных блоков и после утраты наружной облицовки она частично осела; по-видимому, уже в Саисскую эпоху пирамида была в таком состоянии, что от ее реставрации отказались. Площадь ее основания первоначально составляла 70,4х70,4 метра, а высота — 44,5 метра: она была меньше любой построенной до нее царской пирамиды. В Новое время первое ее обследование провел в 1839 году Перринг. Наиболее хорошо сохранившаяся ее сторона имела тогда длину 63,8 метра, высшая точка находилась на высоте 32,8 метра; ныне пирамида Усеркафа стала еще на несколько метров ниже. От дальнейшего оседания под ногами туристов со всех концов света ее охраняет теперь редкая колючая проволока.

Сейчас мало кто отваживается на осмотр подземной части этой пирамиды: во-первых, потому что спуститься в нее очень непросто, а во-вторых, там мало интересного. Первоначальный вход был расположен на северной стороне, но он уже много веков как засыпан, и нам придется воспользоваться шахтой, которую прорубили грабители. Погребальная камера примерно на 10 метров ниже основания, на ее полу (7,8х3,1 метра) еще сохранились следы саркофага, разбитого грабителями, а на сводчатом потолке видны остатки известняковой облицовки. Кроме этого в подземелье есть только камера для погребальной утвари, пол которой покрыт тонкой песчаной пылью без следов посетителей.

Изучение пирамиды Усеркафа и ее окрестностей в 1928–1929 годах было поручено Фёрсу, в 1945–1948 годах его повторил Лауэр. Их реконструкции первоначального вида пирамиды во многом расходятся, но узнать, как все тут на самом деле выглядело 4500 лет назад, уже невозможно. Очевидно лишь то, что заупокойный храм стоял не традиционно с восточной стороны, где сейчас большое углубление в скале, а с южной; он давно уже развалился, и в Саисскую эпоху на его месте построили несколько гробниц. Двор храма был с трех сторон окаймлен колоннами; из крытого колонного зала вел вход в помещение с пятью нишами для статуй царя; западнее храма стояли две пирамиды-спутницы. Большая из них, со сторонами примерно в 25 метров, очевидно, принадлежала первой (главной) супруге Усеркафа; меньшая, со сторонами в 22 метра, выполняла ритуальную функцию.

Находки в окрестностях пирамиды Усеркафа оказались гораздо важнее всего, что было найдено в ней самой. В развалинах заупокойного храма, под остатками саисских построек, Фёрс выкопал обломки каменных плит; когда он очистил их от налипшей земли и соединил, получились великолепные рельефы, изображавшие охоту Усеркафа в зарослях Нильской дельты. У ограды Фёрс нашел огромную голову из розового гранита, оставшуюся от статуи сидящего царя. Голова эта без короны, но и так достигает почти трех четвертей метра в высоту. Некогда она глядела на эту пирамиду, теперь смотрит на нас у входа во двор Египетского музея в Каире.

Пирамиды в Абусире — это уже символ нового экономического подъема Египта и могущества его правителей. Хотя они и меньше пирамид в Гизе, но представляют собой самый величественный архитектурный комплекс периода V династии.

Абусирское песчаное плато, склоны которого поднимаются прямо из черной возделанной земли, с древнейших времен было частью Мемфисского некрополя. Однако местом последнего упокоения это плато избрал только Сахура, второй царь V династии, вступивший на престол где-то в начале XXV века до н. э.; после него там были похоронены его преемники Нефериркара, Ниусерра. Их пирамиды стоят здесь до сих пор; к югу от них из песка выступают остатки еще одной пирамиды, которую начал строить, но не закончил царь Неферефра. Кроме того, здесь стояли когда-то и малые пирамиды-спутницы, число которых, но мнению ряда египтологов, могло доходить до десяти, однако надежно идентифицированы только две[67] из них, остальные, возможно, всего лишь мастабы. Рядом с большими пирамидами сохранились руины заупокойных храмов, а у двух из них — остатки нижних храмов и «восходящих» дорог. К северо-западу от поля пирамид из песка торчат развалины двух Солнечных храмов, подобных которым не было во всем Египте. Первым открывателем того, чем мы ныне можем восхищаться на Абусирском плато, был Л. Борхардт, который руководил здесь раскопками немецких археологов в 1901–1908 годах; кроме того, назовем Г. Рикке и Г. Штока, руководителей швейцарско-немецкой экспедиции 1955–1957 годов, а также проделавших большую работу в Абусире чехословацких египтологов, которые в 1960 году под руководством 3. Шабы начали обследование мастабы Птахшепсеса. Эти работы, законченные после шести этапов раскопок в 1974 году, завершились, как известно, открытием самой крупной из ныне известных нецарских гробниц Египта.

Древнейшая из абусирских пирамид — пирамида Сахура, сохранившаяся фактически лучше всех. Основание ее первоначально составляло квадрат площадью 78,1х78,1 метра, высота — 49,6 метра; ныне она метров на 15 ниже, но точнее сказать трудно, поскольку она примерно на четверть занесена песком. Погребальная камера находится на уровне основания, т. е. в ядре постройки и точно под вершиной; камера эта необычайно больших размеров (площадь — 15,3х15,3 метра, высота — 3,6 метра). Потолок ее образуют поставленные друг против друга массивные блоки, на которых покоятся другие блоки, дабы равномернее распределить давление верхних слоев. Входили в нее по коридору с северной стороны, но сейчас попасть в нее нельзя — потолок обвалился. Если представить себе, что некоторые из потолочных блоков имеют более 10 метров в длину и весят более 50 тонн, то можно понять отчаяние работников Службы древностей: не в человеческих силах вернуть эти блоки на прежнее место, не ломая стен пирамиды. При царях V династии уже не строили так солидно, как в прежние времена, — потолки их пирамид не выдержали и 4400 лет.

По своему силуэту пирамида Сахура походит на ступенчатую пирамиду, какие были в моде несколько столетий раньше. Это поразило еще Борхардта, и он, решив разобраться во всем досконально, начал зондирование. Выяснилось, что строили ее подобно Медумской пирамиде, т. е. с ядром и добавочными слоями, и что первоначально она имела шесть ступеней. Позже эти ступени были заполнены горизонтально уложенными блоками и покрыты облицовкой из турского известняка. По окончании строительства гробница Сахура имела вид «истинной» пирамиды с углом наклона стен чуть более 50°. Когда позднее с нее были сняты облицовочные плиты, блоки, использовавшиеся для «заполнения», обвалились, и ступени частично обнажились; об остальном позаботились ветер пустыни и время. По почему зодчий вернулся здесь к старому, давно забытому строительному методу, каким пользовались на рубеже III и IV династий, мы не знаем. К тому же методу обратились и архитекторы всех других пирамид этого некрополя.

Пирамида Сахура была ограждена традиционной стеной, которая защищала и заупокойный храм. Это было великолепное сооружение, состоявшее из трех частей. У восточной стороны пирамиды стояло его главное здание со святилищем и большим залом, потолок которого подпирали пятиметровые гранитные колонны с капителями в форме папирусов; помимо всяческих обрядовых помещений в ней находились ниша для статуи царя, а также 27 кладовых, каждая из которых представляла собой настоящий сейф с гранитной дверью. Перед этим зданием был продолговатый, открытый, мощенный базальтом двор с навесом, державшимся на 16 колоннах с капителями в виде пальмовых листьев. Восточную часть храма занимала передняя, от которой начиналась «восходящая» дорога. Сама эта дорога была, в сущности крытым коридором, ибо по обе стороны шла пятиметровая каменная ограда, несшая сплошное перекрытие с проемами для света. Нижний храм состоял из двух сооружений разной высоты с боковыми колоннадами, от каждого из них к Нилу вел пандус. Пирамида-спутница стояла в юго-восточном углу огороженной площади и была отделена собственной оградой. Борхардт считал ее пирамидой царской супруги; ныне преобладает мнение, что она служила для ритуальных целей.

Размеры этих построек весьма внушительны. Заупокойный храм со стороны пирамиды имел в длину 50 метров, а весь его комплекс был длиной более 100 метров; нижний храм по застроенной и вымощенной площади почти равнялся ему, а «восходящая» дорога имела длину 235 метров. Площадь основания пирамиды-спутницы составляла 15,7х15,7 метра, наклон стен — примерно 56°, высота — 11,6 метра. Все это не выходит за рамки общепринятого, однако тут мы сталкиваемся с одним настолько поразительным сообщением, что первоначально отказываемся ему верить. Принадлежит оно Борхардту и позже многократно проверялось: заупокойный храм был покрыт рельефами на известняковых плитах, большей частью раскрашенными, и поверхность их составляла почти 10 000 квадратных метров! Сохранилось лишь 150 квадратных метров, не считая простейших украшений (например, всеянного золотыми звездами потолка), но композиционные связи и надписи полностью подтверждают, что в первоначальном виде рельефы эти достигали указанных выше фантастических размеров. Притом, насколько можно судить по найденным фрагментам, они отличались чрезвычайно высоким уровнем художественного исполнения.

Большинство рельефов находится сейчас в собственности берлинских государственных музеев, наиболее известные из них — с северной и южной стен открытого двора. На них показано, как Сахура одерживал победы над азиатами и ливийцами; царь изображен не где-нибудь на заднем плане среди сановников, а в первых рядах сражающихся с оружием в руках. На ряде рельефов запечатлена военная добыча, захваченная в Ливии; под множеством различных животных написано, что приведено было 123 440 голов рогатого скота, 223 400 ослов, 232 413 диких зверей, пойманных на охоте, и 243 688 овец, т. е. в целом 822 941 животное. Однако улыбка, вызванная такой точностью древних писцов, быстро сходит с лица, когда мы оказываемся перед другой картиной: Сахура собственноручно убивает пленного ливийского правителя, да еще на глазах его жены и детей… К этому трудно привыкнуть, хотя перед нами один из самых обычных сюжетов египетского искусства, известный еще по палетке Нармера.

Преемник Сахура Нефериркара велел построить себе пирамиду примерно на четверть километра южнее и несколько больших размеров. По сообщению Борхардта, добравшегося до гранитной облицовки самых нижних слоев, эта пирамида имела основание площадью 104х104 метра и высоту около 73,5 метра. Высоту он вычислил по наклону сторон пирамиды (5305), ибо в то время ее высота равнялась лишь 44 метрам. Возможно, что, кроме нижней части и вершины, она была облицована известняковыми плитами, давно с нее сорванными; также лишились облицовки входной коридор и большая часть погребальной камеры. Прилегающие к пирамиде постройки во времена Нефериркара не были закончены; заупокойный храм велел построить уже царь Ниусерра, но значительно скромнее, чем планировалось. Что касается нижнего храма и «восходящей» дороги, то тут произошло нечто такое, перед чем бледнеют и злодеяния древнеегипетских грабителей пирамид. Положение храма и направление дороги показывают, что эти строения должны были относиться к пирамиде Нефериркара. Однако Ниусерра приказал направить дорогу к своей пирамиде, а храм просто-напросто присвоил. Короче говоря, украл эти священные постройки у своего божественного отца, или, если назвать его действия юридическим термином, учинил грабеж. Царь, очевидно, мог позволить себе все.

Между Нефериркара и Ниусерра короткое время правили еще два царя. О первом из них мы знаем только, что его звали Шепсескара; вторым был его преемник Неферефра. Он приказал построить себе пирамиду в самой южной точке Абусирского плато, но вскоре после начала строительства умер. Ниусерра о продолжении строительства не позаботился, так что осталась от этой пирамиды только нижняя ступень, да и та не целиком — сохранились лишь края ее, внутренние блоки увезли и использовали для других построек. Сейчас она совсем не похожа на пирамиду, а напоминает скорее теннисный корт. Когда сюда пришел Борхардт, то уже не мог определить первоначальных размеров пирамиды; не нашел он и следов заупокойного храма и других прилегающих построек. Эта пирамида наверняка была бы меньше всех прочих пирамид Абусирского некрополя: стороны ее могли иметь максимально 75 метров, а высота — не более 50 метров. Ее назвали в честь царского Ба, точно так же как и пирамиды двух предшественников Неферефра. Однако Ба в ее названии почему-то употреблено во множественном числе: «Ба Неферефра божественны».

Пирамида царя Ниусерра стоит непосредственно у северо-восточного угла пирамиды Нефериркара и находится в плачевном состоянии. Вероятно, она не достигает и половины первоначальной высоты, сверху закруглена, снизу завалена упавшими глыбами, по сторонам «обглодана» на глубину нескольких метров; кто собирается подняться на нее, должен быть осторожен, чтобы не привести в движение лавину выветрившихся камней, которая может увлечь его вниз, до самого подножия. Борхардт приказал откопать ее с востока и выяснил, что стороны основания имели длину 78,8 метра; исходя из наклона облицовочных плит (52°), он высчитал ее первоначальную высоту — 50,1 метра. Входной коридор ему найти не удалось (он и до сих пор не найден), но в погребальную камеру он все же проник — через туннель древних грабителей, о котором узнал из дневника Перринга. Исследования Борхардта показали, что по своему общему замыслу эта пирамида похожа на пирамиду Сахура; то же относится и к прилегающим к ней постройкам, включая небольшую пирамиду-спутницу. Есть, конечно, и различия: например, заупокойный храм не соотнесен с осью пирамиды, а из-за какого-то естественного препятствия сдвинут несколько к югу, капители колонн открытого двора имеют форму не пальм, а папирусов и т. п. А главное — храм очень разрушен и его рельефные украшения почти полностью утрачены. Но впечатление эти развалины производят неизгладимое, благодаря цветовому контрасту черных и красных гранитных плит с плитами из белого известняка, разбросанными в сверкающем золотом песке.

Поскольку мы на Абусирском плато, нельзя не посетить расположенные на нем Солнечные храмы. По памятникам письменности нам известно о существовании шести таких храмов; до настоящего времени найдены всего два. Оба находятся в нескольких сотнях метров северо-западнее поля пирамид, а так как дороги к ним нет, приходится брести по глубокому горячему песку. Более близкий к нам храм построил Усеркаф; здесь сохранились фундамент огромной четырехугольной террасы и остатки ограды, от которой неизвестно куда ведет мощеная дорога. Более отдаленный храм стоит на месте, которое по традиции называется Абу-Гураб, его руины напоминают сейчас небольшую пирамиду со срезанной в нескольких метрах от земли и как бы унесенной куда-то вершиной. В начале нашего века этот храм изучали Борхардт и Шефер, им удалось выяснить, что выстроен он по приказу царя Ниусерра.

Это очень своеобразное святилище, не похожее на другие египетские храмы. Стоит оно на небольшой возвышенности, сверху выровненной и вымощенной. Позже склоны ее укрепили и придали им форму террас. Возвышенность эта имела вид неправильного косоугольника, длинная сторона которого равнялась 106 метрам, короткая — 82 метрам. На ее западной стороне находилась терраса с массивной усеченной призмой, служащей постаментом для большого, но не слишком высокого обелиска. Перед обелиском стоял алтарь с огромными алебастровыми чашами для крови приносимых в жертву животных; позади храма — ряд зданий с культовыми помещениями и кладовыми. Все это было окружено оградой, от которой вела крытая, вымощенная камнем дорога к Нилу. Словно бы для того, чтобы сходство с пирамидой было еще большим, у одной стороны ограды сохранились отпечатки тридцатиметровой ладьи (сделанной, однако, из кирпича). Она явно должна была изображать ладью, в которой перемещается по небу бог солнца Ра.

«Причина, по которой Солнечный храм отличается от храмов других богов, — пишет Я. Черный в „Древнеегипетской религии“, — очевидно, кроется в том, что этот храм своим устройством являлся подражанием храму Ра в Гелиополе (Оне). Там тоже центральной точкой храма был обелиск, называемый бенбенетом. Он был на песчаной возвышенности обиталищем бога солнца, которого в отличие от иных богов не изображала никакая статуя».

В Абусире мы можем передохнуть и поговорить об одной из самых интересных проблем, касающихся пирамид, причем о такой, которая волнует людей на протяжении многих столетий. В Гизе мы воздержались от этого разговора — и не только от избытка впечатлений;.

Нам хотелось собрать побольше материала. Теперь мы уже осмотрели 37 пирамид, из них 16 царских. Этого, пожалуй, достаточно.

Речь пойдет о точной астрономической ориентации пирамид. Разумеется, еще до приезда в Гизе мы знали, что пирамиды поразительно точно ориентированы относительно сторон света; с середины XVII века, когда вышла книга Гривса «Пирамидография», об этом говорится во всех книгах о Древнем Египте. II все же эти как бы выстроенные в затылок друг другу пирамиды поразили и нас, вероятно как всякого, кто впервые окунется в море и удивится, что оно соленое, хотя давно об этом слышал и читал. В Абусире все повторилось сызнова: здешние пирамиды стоят как на военном параде. Притом пирамида Ниусерра ориентирована относительно сторон света с почти абсолютной точностью. Отклонение ее северо-южной оси от полюсов практически равно нулю.

Приведем несколько данных такого рода о пирамидах, которые мы уже посетили, опираясь па работу «Астрономическая ориентация в Древнем Египте и прецессия земной оси» (1953) 3. Жабы и книгу Л. Борхардта «Протяженность и направленность четырех сторон Великой пирамиды в Гизе» (1926). Отклонение североюжной оси от северного полюса у пирамиды Джосера примерно на 3° к востоку, у пирамиды Сахура примерно на 1°45 к западу, у пирамиды Нефериркара примерно на 30 к востоку, у Медумской пирамиды на 24 25" к западу, у пирамиды Менкаура на 14 3" к востоку, у южной пирамиды Снофру па 9 12" к западу, у пирамиды Хафра на 5 26" к западу. У пирамиды Хуфу, где были проведены самые точные замеры, западная сторона отклоняется от северного полюса на 2 30", а восточная — на 5 30" (по сведениям Питри — на 5 26") к западу; северная сторона отклоняется от линии экватора на 2 28", а южная — на 1 57" к югу. Если не считать пирамид Джосера и Сахура, все отклонения не превышают одного градуса, а у пирамиды Ниусерра — долей минуты!

Эти данные в самом деле поразительны и означают по меньшей мере две вещи: во-первых, древние египтяне намеренно старались точно ориентировать пирамиды по сторонам света и, во-вторых, обладали знаниями и умели добиваться такой ориентации. Этим вопросом занимались астрономы, геодезисты и египтологи; из астрономов, кроме прочих, Дж. Гершель и Р. Проктор. Но те, кто знал измерительные инструменты, не имели достаточных знаний о древнеегипетских реалиях, египтологи же недостаточно знали астрономию и геодезию, и, поскольку не сотрудничали с другими учеными, проблема долго оставалась нерешенной. Уже после второй мировой войны французский египтолог С. Сонерон, историк древнеегипетской науки и техники, констатировал, что об ориентации пирамид (и других культовых построек) «мы пока не имеем достаточной информации, чтобы сделать серьезные выводы». В пятидесятые годы этим вопросом начал заниматься 3. Жаба, и притом в особо благоприятных условиях: он был учеником основателя египтологии в Чехословакии Ф. Лексы, который первоначально был математиком с астрономическим уклоном, и Я. Черного, выдающегося знатока письменных памятников египетских строителей пирамид. Это дало 3. Жабе возможность после основательной египтологической и астрономической подготовки впервые подойти к этой проблеме комплексно; он успешно справился с поставленной задачей и снискал международное признание. Однако продолжают существовать и возникают все новые взгляды; именно поэтому вопрос о точной астрономической ориентации пирамид остается вопросом.

Все египтологи сходятся на том, что стремление египтян к точной ориентации пирамид относительно сторон света основывается на древних религиозных представлениях, согласно которым умерший царь (возможно, его «Ка») поднимается на небо к звездам, где занимает место над Северным полюсом. Древнейшие письменные свидетельства таких представлений обнаружены в пирамиде Униса, более поздние — на стенах подземных камер в пирамидах царей VI династии. «Ты, [мертвый царь], который очень высок меж неуничтожаемых, [т. е. около полярных звезд, которые не опускаются за горизонт], ты не зайдешь никогда», — можем мы прочесть в «Текстах пирамид» (§ 878). «Поднимается [мертвый царь] на небо меж звезд, меж звезд неуничтожаемых» (§ 940), «[…мертвый царь] — это звезда неуничтожаемая» (§ 1469), «…его помещает [богиня неба] Нут как неуничтожаемую звезду» (§ 782) и т. д.; однако мы можем прочесть и то, что «[мертвый царь] Унис покоится в жизни на западе… сияет вновь на востоке» (§ 306). В соответствии с этими представлениями выходной (или входной) коридор всех пирамид Древнего царства обращен исключительно на север, чтобы облегчить духу мертвого царя путь к Полярной звезде.

Немало свидетельств о подобных представлениях сохранилось и от более поздних времен, но ни в одном из них точно не названы ни гнезда, в которую превратился царь после смерти, ни место, занимаемое ею на небе. Что речь идет о Полярной звезде (или о созвездии над Северным полюсом), египтологи заключают на основе косвенных, по недвусмысленных доказательств, а именно на основе частых упоминаний о звезде на конце созвездия, название которого переводится как «Бедро». Это, в сущности, наша Большая Медведица, но упомянутая звезда оказалась не нашей Полярной звездой, т. е. альфой Малой Медведицы, а, согласно астрономическим вычислениям, альфой созвездия Дракона, которую мы видим на небе между Большой и Малой Медведицами. Ориентация пирамид по этой звезде явно не представляла для строителей слишком большой трудности; если бы царю пришлось занимать место на полюсе, это было бы сложнее. Полярная звезда Древнего царства находилась но точно над Северным полюсом, так же, впрочем, как и наша Полярная звезда. Ныне ее отклонение от полюса равно 58, и, таким образом, она описывает вокруг него за 24 часа круг в пределах 2°. А поскольку пирамиды строились па протяжении тысячи лет, тут проявилось и влияние прецессии земной оси.

Однако если египтяне стремились достичь точной астрономической ориентации пирамид, то как они этого добивались? Необходимая теоретическая подготовка у них была; их звездочеты обстоятельно и близко знали своих «богов, на небе сияющих». Они зарегистрировали несколько сотен небесных тел, отличали неподвижные звезды от планет и еще в древнейшие времена создали «изображения» созвездий; на основе наблюдений за Солнцем и Луной завели солнечный и лунный календари. Из древнеегипетских источников известно, что они знали и окрестили по-своему более 30 созвездий (которые, правда, имели иной состав, чем наши), звездное скопление Плеяды (которое они считали созвездием и называли «животом (богини) Нут») и пять планет солнечной системы: Меркурий, Венеру, Марс, Сатурн, Юпитер (так, например, Марс они метко называли «Красным Хором»); вели наблюдения за созвездиями Орион, Кассиопея, Лебедь, Лев и др., а также систематически и весьма точно отмечали восход и закат звезды Сопдет (Сотиса) — Сириуса.[68] К более поздним временам относятся изображения созвездии, к примеру, на росписях в гробницах царя Сети I и зодчего храма Хатшепсут Сенмута, на рельефах в Рамсессеуме[69] и в храме Хатор в Дендера, на папирусах. Хотя по уровню астрономических знаний египтяне, видимо, несколько отставали от вавилонян, однако не подлежит сомнению, что они умели использовать сведения о небесных светилах для земных целей.

При наблюдении за звездным небом египетские астрономы должны были рассчитывать на свои глаза и простейшие приспособления; подзорной трубы они не знали, от ее изобретения их отделяло в десять раз больше времени, чем Галилея от радиотелескопа. Их вспомогательными приспособлениями были обыкновенные измерительные шесты, шнуры, отвесы и угольники, кроме того, два инструмента, названия которых египтологи читают как «мерхет» и «баи». Первый дословно переводится как «инструмент познания», он представлял собой простую деревянную перекладину со шнуром и каменной гирей. Название другого можно перевести как «стебель пальмового листа», это была простая обрубленная ветка с клиновидным надрезом на верхней части и четырехугольным вырезом посредине. «Познание», которому служил этот инструмент, касалось времени: как объяснил 3. Жаба, с помощью его можно было по высоте определенной звезды над горизонтом определить время ночью. Для астрономических наблюдений «мерхет», вне всякою сомнения, объединялся с «баи». Это давало возможность определить любую точку на небе с точностью, на какую способен человеческий глаз. Когда было нужно, так же определяли и местонахождение Северного полюса.

Об использовании этих инструментов и способе установления местонахождения полюса возникло множество теорий, которые одна за другой отвергались и заменялись более приемлемыми. Существенной модификации подверглись и остроумные теории Борхардта и Лексы, но рассказ об этом занял бы слишком много времени, и потому мы ограничимся двумя наиболее обоснованными гипотезами. Первую выдвигает Эдварде в «Египетских пирамидах», причем в переиздании 1961 года он учитывает и некоторые результаты работы Жабы. Гипотеза Эдвардса предполагает наличие «искусственного горизонт», образуемого стеной на круглом основании неподалеку от строящейся пирамиды. Наблюдатель стоит в центре этого круга и с помощью надреза в «баи» определяет точку восхода над искусственным горизонтом нужной звезды из окружения Полярной; затем он дает знак помощнику, чтобы в этом месте искусственного горизонта тот укрепил «мерхет». С помощью другого «мерхета» отмечалась точка захода этой звезды за искусственный горизонт; точное направление на север определялось делением пополам обозначенного расстояния. 3. Жаба в своей работе склоняется к той гипотетической методике определения севера, которую выдвигает Б. Полак в статье «Астрономическая ориентация египетских храмов и пирамид», напечатанной в «Царстве звезд» (1952). Для определения Северного полюса, по его мнению, не нужен был искусственный горизонт; достаточно было с помощью названных инструментов установить точки прохождения звезд Фекда и Мегрец (т. е. гаммы и дельты Большой Медведицы) через вертикаль, ибо во времена строительства первых пирамид соединяющая их прямая, будучи продолженной, проходила в непосредственной близости от древнеегипетской Полярной звезды.

Существуют, естественно, и другие теории, например что египтяне определяли стороны света по восходу и закату солнца в пору равноденствия или, что более вероятно, по движению Ориона определяли юг. Однако это не представляется убедительным: при ориентации пирамид египтяне всегда старались определить только север. То же относится и к ориентации некоторых других построек религиозного назначения; из позднейших памятников письменности нам известно, что во время обряда основания храма царь «поднимал глаза к небу, наблюдал звезды и обращал свой взор к Большому Бедру», где находилась Полярная звезда. Правда, существуют и определенные сомнения, как, например: с такими примитивными инструментами нельзя достигнуть столь точных измерений. Однако опыт показывает, что тысячекратное повторение одних и тех же наблюдений позволяет свести ошибку к минимуму. Нет недостатка и в мнениях, но сравнению с которыми все эти теории просто блекнут. Часть из них возникла совсем недавно в связи с появлением теории «перемещения континентов».

Приведем одно такое мнение. Как считает немецкий египтолог Г. Кеес, известный знаток древнеегипетской религии и культовых сооружений, проблема вообще надуманна. «Большинство египетских построек этого типа имеет лишь весьма приблизительную ориентацию, — сказано в его книге „Египет“ (1933), — и многократно воспетая, мошеннически используемая для фантастических календарных выкладок точность ориентации пирамиды Хеопса по отношению к северной земной оси, как доказывают соседки этой пирамиды, есть лишь результат случайности».

Что к этому добавить? Вероятно, только одно: мы лишь хотели поговорить о проблеме точной астрономической ориентации пирамид, но отнюдь не решить ее. Мы не можем претендовать на то, чтобы за время обычного туристского путешествия проникнуть дальше, чем высококвалифицированные специалисты. Тем более что мы знаем: покинув Абусир, мы больше ни у одной пирамиды не встретимся с такой точностью.

И еще: точная ориентация большинства пирамид, которые мы уже посетили, достигнута не чудом, а исключительно средствами, доступными человеку. При этом были использованы знания, накопленные поколениями предшественников нынешних астрономов, и простейшие инструменты. А если этой точности строители пирамид достигли благодаря случайности, то надо сказать: счастливая случайность посещает только тех, кто хорошо к ней подготовлен.

Все правители Древнего царства после Ниусерра строили свои пирамиды в Саккара, разумеется если они вообще их строили. Исключение составили непосредственный его преемник Менкаухор, правивший очень недолго, и второй царь VI династии Усеркара. О гробницах этих двух царей ничего не известно; то же относится и к гробницам предполагаемых преемников столетнего царя Пиопи II из VI династии, при которых Египет распался, а возможно, и утратил самостоятельность.

Новые пирамиды в некрополе Саккара были уже не «горами фараонов», а всего лишь «холмиками». За исключением одной, все они по величине намного уступали абусирским (не говоря уже о гизехских) и ныне превратились в бесформенные груды камней, самая высокая из которых не достигает и 20 метров. Построены эти пирамиды из грубо обработанных блоков неправильной формы; старательно отделывалась лишь внешняя облицовка, которую они уже давно утратили. Конструктивно они были весьма схожи; особенно внутренние помещения были выстроены словно бы по одной схеме. В археологическом отношении они и поныне недостаточно хорошо изучены; так, например, нам неизвестны точные первоначальные размеры ни одной из этих пирамид. Тем не менее они небезынтересны: благодаря, с одной стороны, обширным остаткам заупокойных храмов, с другой — удивительно хорошо сохранившимся подземным камерам. Более того, они могут похвастать и кое-чем совсем новым, доселе невиданным: так называемыми «Текстами пирамид».

Первая из этих пирамид высится точно башня старого замка на круглом скалистом взгорье, прямо над деревней Саккара. Местные жители метко прозвали ее «Харам-эш-Шоваф» — «Сторожевая пирамида», долгие время так называли ее и египтологи, ибо им было неизвестно имя ее владельца. Узнали его лишь в 1945 году Абд эс-Салям и Л. Варий, впервые иодробно обследовавшие эту пирамиду. К сожалению, оба умерли, не успев опубликовать результаты своих трудов. Мы знаем лишь, что построить ее приказал преемник Менкаухора — Джедкара, который назвал се по своему личному имени «Исеси прекрасен», а также еще то, что все погребальной камере в разбитом саркофаге были найдены останки мумифицированного тела человека, возможно самого Джедкара. Из всех новых пирамид эта была самой большой; стороны ее основания равнялись примерно 86,5 метра. Необычайно велик был и ее заупокойный храм; в нем оказались поваленные колонны с капителями в виде пальм и фрагменты рельефов, изображавших охоту в пустыне и процессию женщин с жертвенными дарами. Нижний храм этой пирамиды не был найден. Подземные помещения еще не были украшены «текстами», их обнаружили уже в пирамиде преемника Джедкара — царя Униса.

Пирамиду Униса знают все посетители Саккара, она стоит сразу же за юго-западным углом ограды, окружающей пирамиду Джосера. Выглядит она как террикон какой-нибудь покинутой шахты, и не только потому, что вокруг много вагонеток. Она стала в два раза ниже (ее первоначальная высота — около 48 метров), верхушка скруглена, стены выветрились, подножие (у основания 67х67 метров) завалено упавшими блоками. На восточной стороне к ней примыкают руины заупокойного храма со святилищем и более чем 20 помещениями. Внутренний двор этого храма некогда окаймляли 16 колонн с капителями в форме пальм. Прекрасно реконструированная мощеная дорога ведет от остатков двора к нижнему храму, стоявшему где-то за нынешними развалинами коптского монастыря святого Иеремии. Некогда эта дорога имела длину 670 метров, ширину 6,7 метра, из-за неровностей рельефа дважды отклонялась от прямой, была ограждена стенами, перекрытыми на высоте 3,2 метра каменными блоками. С внутренней стороны эти стены были украшены рельефами со сценами сражений и охоты, с бытовыми зарисовками, картинами земледельческих работ, с изображением мастерской скульптора. На одном совершенно уникальном фрагменте мы видим умирающего с голоду бедняка, притом воспроизведенного так убедительно, точно тогдашний художник специально стремился оставить свидетельство того, о чем при египетских царях официально не говорилось. От ограждения этой пирамиды сохранились лишь незначительные остатки. В ее юго-восточном углу на основании 12х12 метров стояла культовая пирамида. Севернее этой стены царь велел построить мастабы для своих жен Хенут и Небет, для дочери Идут и для нескольких сановников; их стены украшают великолепные многоцветные рельефы. На дороге, ведущей к мастабам, зияет огромная квадратная яма глубиной 25 метров, высеченная в Саисскую эпоху для гробницы военачальника Аментафнахта.

Предположение, что упомянутая выше пирамида принадлежала Унису, или, по Манефону, Онносу, высказывали еще Шампольон и Лепсиус; в 1881 году подтвердил его и Масперо. Первые измерения провел Перринг, вход (через туннель, прорытый древними грабителями) открыл Марнетт, заупокойный храм нашел Фёрс, «восходящую» дорогу откопал Селим Хасан, завершил работы, благодаря которым мы сегодня так много знаем о ней и о ее окружении, старейшина археологов в Сак-кара Лауэр. Однако самая большая заслуга в том, что эта пирамида, несмотря на свой неприглядный вид, известна и знаменита, принадлежит Масперо, который первым проник в нее и обнаружил на внутренних стенах ее помещений «Тексты Униса».

В настоящее время это единственная из 12 царских пирамид на равнине Саккара, чье подземелье открыто для туристов. Вам здесь не угрожает никакая опасность, спускаться удобно, к вашим услугам неоновое освещение.

Входят в пирамиду коридором, по которому несли умершего царя на место вечного покоя, а не через туннель грабителей. Коридор начинается посреди выложенной каменными плитами площадки перед северной стороной пирамиды, и длина его более 30 метров; сначала он идет под небольшим уклоном вниз, потом, после небольшого расширения, горизонтально и за тремя пазами для замыкающих блоков приводит посетителей в квадратную переднюю камеру. Далее коридор разветвляется: левый ведет в камеру с тремя нишами, правый — в облицованный алебастром погребальный покой, где стоит саркофаг из черного базальта. Величина погребальной камеры обычна (около 7х3 метра, высота потолка — 6 метров), но, когда входишь в нее, кажется, что попадаешь в какую-то сказку: стены камеры и передней сверху донизу покрывают бесконечные столбцы надписей, сделанных прекраснейшими зелено-синими иероглифами, а двускатный потолок усеян зелено-синими звездами. Пожалуй, прочесть эти надписи способен один из ста тысяч посетителей, один из тысячи, возможно, знает их по переводам, но все разглядывают их, словно висящую на стене газету с каким-то сенсационным сообщением. Тут умолкают самые шумные туристы и стоят в немом удивлении, пока чей-нибудь восторженный возглас не нарушит поистине гробовую тишину… «Великолепны места [упокоения] Униса!» — таково и название этой пирамиды.

Такими же великолепными надписями говорят людьми нашего времени и пирамиды преемников Униса, представителей VI династии. Первый из них, Тети, выбрал для своей пирамиды место северо-восточнее ограды Джосера, поблизости от пирамиды Усеркафа. Назвал он ее «Вечные места [упокоения] Тети» и приказал построить с основанием примерно 64х64 метра и высотой 43 метра; однако более половины этой рассчитанной на вечность постройки исчезло. В 1839 году Перринг не нашел входа в эту пирамиду, удалось его найти лишь с 1881 году Масперо, который позднее писал: «Вот где наглость грабителей достигла предела!» До недавнего времени внутренние помещения этой пирамиды были совершенно недоступны для посетителей, поскольку потолочные блоки с течением времени сдвинулись и опирались один на другой лишь узкой полоской боковой грани. В 1974 году работники египетской Службы древностей провели чрезвычайно рискованную акцию: подперли их железными балками и тем самым уберегли от обвала. Хотя здесь бесчинствовали древние грабители, тексты на стенах погребальной камеры по большей части остались нетронутыми и, как ни странно, сохранился даже саркофаг Тети из серого базальта (причем с именем царя). Из относящихся к пирамиде построек нам известны лишь развалины верхнего заупокойного храма с малой пирамидой-спутницей, нижний храм и «восходящая» дорога так и не найдены. Примерно в 100 метрах к северу довольно хорошо сохранились остатки другой небольшой пирамиды; Лоре обнаружил в ней глубокую отвесную шахту, а на дне ее — саркофаг из известняка. Как потом оказалось, это была пирамида царицы Ипут, супруги Тети и матери Пиопи I.

Преемником царя Тети, который, по мнению Манефона, был убит личной стражей, стал Усеркара; о его кратком правлении мы не знаем ничего, не найдена и его гробница. Пирамиду велел себе построить лишь Пиопи I, и то вдалеке от своих родителей, на небольшой возвышенности в пустыне, к западу от Саккара. Он назвал свою пирамиду «Пипи — пребывающий [правитель] и прекрасный», что, если учесть судьбу его предшественников, звучит весьма подозрительно. Во времена Перринга основание пирамиды равнялось примерно 76х76 метрам, высота — 12 метрам, ныне ее руины почти не отличишь от окрестных барханов. Заупокойный и нижний храмы не обнаружены. Перринг отмечал, что натолкнулся на часть «восходящей» дороги, но сейчас никаких следов не видно. Несмотря на свое плачевное состояние, в истории изучения пирамид эта пирамида сыграла значительную роль: именно в ее подземных помещениях найдены первые «Тексты пирамид». Их открыл в 1880 году Масперо, который проник в пирамиду Пиопи I, полагая, что это какая-то мастаба; он изготовил эстампажи текстов и послал их Мариетту, не обозначив, откуда они; Мариетт определил: это надписи Пиопи I, хотя до того времени сам упорно утверждал, что «пирамиды немы». От своей ошибочной теории он тем не менее отказался не сразу — не так-то легко менять убеждения, сложившиеся в течение всей жизни. Но поскольку Мариетт был настоящим ученым, ставящим объективную истину выше субъективных воззрений, то решил вскрыть следующие пирамиды. И в конце концов признал свою ошибку уже на смертном одре в декабре 1880 года в Каире, когда Бругш принес ему подобные тексты из пирамиды царя Мсренра, находящейся неподалеку от гробницы Пиопи I.

Меренра был преемником Пиопи I и построил себе пирамиду примерно в полукилометре к юго-западу. Она сохранилась намного лучше, чем ее предшественница, очевидно потому, что была менее доступна. Перринг в 1839 году частично откопал ее и нашел у ее подножия остатки гранитной облицовки; в ту пору стороны ее квадратного основания равнялись 73 метрам, а высота — 26,5 метра. Первоначально она могла быть на 7–8 метров больше у основания и почти в два раза выше. Однако и после того, как в 1880 году ее открыл Масперо, она оставалась неизученной; в ней до сих пор стоит великолепный саркофаг из черного гранита, но оба ее храма вместе с «восходящей» дорогой скрыты под песком. Египтологи пока изучали лишь настенные тексты в ее камерах, выдавшие тайну названия пирамиды: «Меренра сияет и прекрасен».

Последним царем VI династии, который еще правил всем Египтом, был преемник Меренра Пиопи II. Он удержался на троне почти 100 лет и выбрал место для своей пирамиды близ гробницы последнего царя IV династии — Шепсескафа. Ныне его пирамида изучена лучше всех построек конца Древнего царства благодаря Жекье, проведшему в ней почти 10 лет (1926–1936). Она не отличается слишком большими размерами (что уже само по себе ниспровергает устаревшую теорию Лепсиуса, по которой размеры пирамиды были прямо пропорциональны длительности правления ее строителя): основание ее первоначально равнялось 78,6х78,6 метра, высота — 52,1 метра. Построили ее из не очень крупных блоков, тем же методом, каким возводились ступенчатые пирамиды; после возведения шестой ступени ее облицевали известняковыми плитами, остатки которых были найдены среди обвалившихся и лежащих у ее подножия обломков верхних слоев. Подземные камеры точно такие же, как и пирамиде Униса, они отличаются лишь своей раскраской. В потолке погребальной камеры — такая же темная дыра, проделанная грабителями. Однако это не были вандалы — царский саркофаг без ущерба пережил их посещение, даже крышка не была унесена, не повреждены и настенные тексты. Тексты подземной части этой пирамиды — самые длинные из известных нам и наиболее красивые.

Пирамида Пиопи II — единственная из пирамид VI династии, у которой сохранились остатки нижнего храма; правда, мы не знаем, насколько он был для той поры типичен. Храм этот состоял из двух частей: одна находилась прямо над Нилом (или над нильским каналом), а другая позади — на возвышенности. Нижняя часть храма была очень длинная и узкая; ее фронтон был растянут почти на 100 метров, по обе стороны от него отходили крытые коридоры, ведущие к спускам к Нилу.

Когда Жекье откопал пирамиду из песка, он обнаружил в пей десятки тысяч фрагментов рельефов; на них был изображен царь в победоносных битвах с ливийцами и азиатами: избиение неприятеля на поле брани, массовое убийство пленных в путах, превращение их в рабов, вывоз воинских трофеев и т. п., но были и более мирные сцены, запечатлевшие, например, царя во время охоты па бегемотов и львов, царя, принимающего почести от сановников. Помимо бесчисленных изображений царя здесь можно было видеть и какого-то парнишку, который быстро взбирается по шесту за подвешенным на нем призом—рогаликом или пирогом.

От нижнего храма, верхняя часть которого состояла из культовых и складских помещений, к пирамиде вела «восходящая» дорога длиной свыше полукилометра и также крытая. Кончалась она вестибюлем заупокойного храма, который, как это было принято, делился на две части: внешнюю — перед оградой, доступную всем людям, и внутреннюю — отведенную для жрецов. В юго-восточном углу ограды стояла ритуальная пирамида. Результаты дальнейшего обследования непосредственного окружения пирамиды поразили даже самых искушенных египтологов. Там же, в углу ограды из песка виднелись остатки еще одной малой пирамиды со своей заупокойной молельней и оградой, а возле них — остатки совсем маленькой ритуальной пирамиды. То же повторилось в северо-восточном углу ограды.

Итак, Пиопи II приказал построить восемь пирамид: самую большую, разумеется, для себя, три для своих жен, и возле каждой — по ритуальной пирамиде. Самая западная из пирамид цариц принадлежала его супруге Нейт; основание пирамиды было равно приблизительно 45х45 метрам, наклон стен — около 60° (!), и, таким образом, высота равнялась примерно 37 метрам. Пирамиды цариц Идут и Уджебтен были почти в два раза меньше, только ритуальные пирамиды всех цариц имели одинаковые основания (5х5 метров). Однако мы знаем еще двух его супруг. Одна из них, Имтес, ему изменила и в наказание осталась без пирамиды. Другая, пятая по счету, хотя и носила красивое имя Анхесенпиопи, что можно перевести как «Та, которая живет ради Пиопи», но чем-то Пиопи не угодила, или он не угодил ей — теперь уж не разберешься. Известно только, что ей пришлось удовольствоваться мастабой среди мастаб высоких сановников.

Если бы супруги Пиопи вели себя как положено супругам царя, то последний правитель Древнего царства по числу пирамид мог бы поставить рекорд. А так его опередил Сенусерт I, который построил их без одной дюжину. Правда, уже через три столетия, когда в истории Египта началась глава, называемая Средним царством.

Прежде чем покинуть пирамиды последних царей Древнего царства, мы хотели бы выяснить один вопрос. Каково содержание той зримой симфонии в их погребальных камерах, которая именуется «Текстами пирамид»?

Против всех правил начнем свой ответ с того, чего эти тексты не содержали. Прежде всего здесь не увековечены никакие тайные премудрости египетских жрецов, которые имели бы общечеловеческое и вневременное значение; не содержится здесь и ничего из их астрономических, математических, медицинских и тому подобных знаний. Не приводятся ни сведения о жизни тогдашних людей, ни предсказания или послания для веков грядущих. Нет здесь и царских проклятий, которые должны вызывать кару на головы нарушителей покоя мертвых, будь то грабители или археологи. Здесь нет даже никаких оснований для того, чтобы строить о чем-то подобном догадки. Это надписи религиозного характера, назначение которых то же, что и назначение самой пирамиды и ее храмов: обеспечить царю вечную жизнь, причем в качестве бога и в сонме других богов. Характер их подсказан религиозными представлениями древних египтян, их верой в магическую силу писаного слова; тексты содержат множество красивых метафор и поэтических образов, но в остальном это довольно разнородный набор обрядовых формул, которые значительно более привлекательны на глаз, чем при чтении. Тематически их можно разбить на три группы; ритуальные формулы, сопутствующие мумификации тела царя, магические формулы, обеспечивающие благополучное странствие царского духа по загробному миру, к, наконец, формулы-обращения к богам, которые должны принять царя в свой сонм как равного.

Для египтологов эти тексты оказались твердым орешком. Во-первых, с филологической точки зрения: написаны они древним языком, словарный состав и грамматику которого долгое время не могли по-настоящему изучить из-за недостатка сравнительного материала. Во-вторых, с точки зрения их интерпретации: помимо незнакомых слов в текстах встречаются ссылки на неизвестные мифы, так что некоторые места не поддавались точному переводу. И, наконец, написаны они без всякой системы; абзацы и фразы обычно взаимно не связаны, представляя собой как бы молитвенник, страницы которого были разрезаны на части, а потом без ладу и складу наклеены на стену. Трудности для понимания были связаны даже с орфографией этих текстов: в них встречаются необычные знаки, для расшифровки которых требовалось особое их изучение. Дело в том, что, по представлениям древних египтян, в надписях в гробнице не должно быть ничего, что способно повредить мертвому.

Например, если в слове использовался иероглифический знак, изображающий льва, то этот знак нужно было опустить, поскольку лев представлял опасность, а слово нужно было написать как-нибудь иначе. Случалось, писцы решали эту проблему, разрезав льва пополам, чтобы он уже не мог причинить зла мертвому, скорпиона же изображали без ядовитого жала и т. п. (Как ни странно, они не избегали знаков, напоминающих змей, но всегда избегали рыб, ибо, по древнеегипетским поверьям, рыбы приносят несчастье—наверное, так же, как в наш век научно-технической революции перебегающая дорогу кошка или встреченная монахиня.) Но труднее всего было понять древнеегипетские символы и сокращения, проникнуть в образ мышления тогдашних людей.

Ныне «Тексты пирамид» полностью изданы и существуют их переводы на французский, немецкий и английский языки. Первое их собрание в 1894 году опубликовал Масперо под заголовком «Надписи пирамид Саккара»; в 1908–1922 гг. К. Зете издал «Древнеегипетские Тексты пирамид» с комментарием и переводом на немецкий язык. При изучении «Текстов пирамид» это издание до сих пор считается основополагающим. Позднее их переводы выходили на французском (Л. Шпелерса, А. Пианкова) и английском (С. Мерсера) языках. На чешском избранные «Тексты пирамид» еще в 1921 году опубликовал Ф. Лекса.[70] Последний перевод «Текстов пирамид», состоящий из 759 разделов («частей») и 2291 параграфа, в 1969 году под названием «Древнеегипетские Тексты пирамид» издал английский египтолог Р. О. Фолкнер.

Отрывки из некоторых «частей» мы уже приводили, выберем теперь для примера еще несколько наиболее типичных, в той последовательности, которая как-то соответствует логике содержания. В качестве вступления, пожалуй, могут послужить два текста с саркофагов.

«Говорит Нут, Великая благодетельница: Царь — мой старший сын, который взошел из моего лона. Он мой родной сын, [к которому я питаю пристрастие]» (§ 1). «Говорит великая Нут, которая пребывает в Нижнем доме [Оне]: Царь — мой любимый сын, мой перворожденный сын на троне Геба, к которому питает [Геб] пристрастие и дал ему [трон] как свое наследство в присутствии Великой девятки [богов]» (§ 2). «Все боги радуются и совместно восклицают: Как прекрасен царь! Его отец Геб питает к нему пристрастие!» (§ 3).

Как известно, важнейшей частью погребального церемониала был обряд «отверзания уст». Тело царя обкладывали множеством жертвенных даров, главным образом сосудами с благовонными маслами, кувшинами с водой и вином, корзинами с хлебом и сдобными изделиями, тканями, амулетами и т. п., а также сосудами с различными химическими смесями из смол и натрия. Жрецам в одеяниях богов во время исполнения обрядов предписывалось произносить специальные формулы такого характера: «Осирис Унис! Прими белые зубы бога Хора, которого украсят твои уста! Пять зубков чеснока. Сказать четырежды: Царская жертва для Ка Униса» (§ 35). «Осирис Унис! Отвори свои уста том, что тобой схвачено! Вина один кувшин из черного камня» (§ 36);

«Сделай так, чтобы он [мертвый царь] обрел власть над своим телом! Яви ужас перед ним очам всех духов, которые взглянут на него, и всякому, который услышит его имя! Одна мера кедрового масла» (§ 53). Мертвым царям многократно предлагается «Око Хора», которое принадлежит им по праву богов и символизирует их власть и могущество. «Осирис Унис! Приносится тебе око Хора, предназначенное для твоего чела! Одна мера ливийского масла» (§ 54). «Осирис Унис! Возьми око Хора, которое ищешь! Повторить четырежды: Один кусок мяса быка» (§ 80).

После нескольких сотен подобных формул во всех текстах—за исключением имени царя, одинаковых — жрецы переходят к следующим элементам обряда. «Сказать: Осирис Пиопи! Твоя мать Нут распростерлась над тобой! Охраняет тебя от всего дурного. Нут охраняет тебя от всего вредоносного. Ты самый большой из ее сыновей!» (§ 825). «Осирис Пиопи! Приди, приди! Все у тебя будет. Твоя мать придет, чтобы все у тебя было. Великая охранительница придет, — чтобы [не случилось, что] у тебя чего-то нет!» (§ 827). И точно в соответствии с мифом об Осирисе: «Она вернет тебе голову, она соберет твои кости, она соединит твои члены, она принесет сердце, которое вернется в твою грудь!» (§ 828). Заключительную часть церемониала составляло «очищение царя».

«Сказать: Осирис Пиопи! Пробудись! Встань! Поднимись! Ты чист, твое ка чисто, твое Ба чисто, твой Ах чист! Пришла к тебе твоя мать, Нут к тебе пришла, Великая охранительница явилась к тебе! Она тебя очистит» (§ 837).

После этих обрядов умерший царь мог «отправляться» к богам. «Изготовлена была для него лестница на небо, чтобы он вступил туда на дыме великого воскурения. Пиопи летит как птица и садится как скарабей на пустой трон, который в твоей ладье, Ра!» (§ 365). Безопасность на этом пути должны были обеспечить многочисленные формулы. «Каждый дух, каждый бог, который поднимет руку против Пиопи, когда тот поднимается на небо по лестнице бога, [пусть знает]: не будет для него возделываться земля, не будут для него убивать [жертвенных] животных» (§ 978). «Чудовище, ляг и исчезни! Ты, находящееся в кустах, исчезни во имя Нут! Отврати свою морду, крокодил, [лежащий, как] пастух! Змей с дурным [глазом], скройся в ночи, ибо тебе принадлежит запах земли!» (§§ 2257–2259).

Путь к богам должен был, естественно, завершиться благополучно, и царь оповещает о своем появлении:

«Сказать: Ра-Атум! Этот Унис прншел к тебе, неуничтожаемый дух!.. Твой сын пришел к тебе, этот Унис к тебе пришел! Будете вместе бродить по небу, соединитесь в темноте, появитесь на небосклоне, в месте, где хорошо для вас!» (§ 152). После ряда формул, с помощью которых царь представился всем наиболее значительным богам, Ра-Атум принял его в их сонм. «О Унис! Ты пришел не мертвый, ты пришел живой! Сядь на трон Осириса, [возьми] свой жезл, чтобы повелевать живыми, возьми жезл… чтобы повелевать теми, чьи места скрыты!» (§ 134). Так он стал равен богам и его преемник Тети — тоже, хотя начальник личной стражи отправил этого царя к богам и против его воли. Однако последние правители Древнего царства уже считали себя выше богов.

В пирамиде Меренра обнаружена такая надпись:

«Когда он вышел на небо, он нашел Ра стоящим, чтобы встретить ого. Меренра сел рядом с ним. Ра не дал ему склониться к земле, [ибо] знал, что Меренра больше его самого, что его сын Меренра больше любого из богов, что Меренра больше дух, чем все духи, что он отменнее всех отменных, что он длительнее всех вечных [богов]» (§§ 812–813). А Пиопи II, в свою очередь, считал себя выше Меренра. «Сказать: Встань передо мной, мой отец! Встань, Осирис Меренра! Это я, твой сын, я Хор! Я пришел к тебе, очистил я тебя, сделал я чистым тебя! Я дал тебе жизнь отец Меренра!» (§ 1683). Он считал себя даже выше верховного бога Ра, который хоть и был вездесущ, но всюду появлялся лишь вслед за ним, как сказано в одном из параграфов «Текстов пирамид» Пиопи II: «Ра взойдет на востоке и на небосклоне найдет Пиопи. Ра придет на запад и найдет там Пиопи, живого, вечного. Куда ни пойдет Ра, всюду он найдет там Пиопи» (§ 919).

Конечно, из разрезанной на кусочки партитуры «Текстов пирамид» можно извлечь и другие ценные сведения. Примерно из сотни отрывков можно было бы сложить праоснову мифа об Осирисе, по множеству намеков реконструировать погребальные обычаи тех давних времен, когда цари еще не строили пирамид; в различных формулировках можно было бы обнаружить противоречия между более древними «астральными» и новейшими «осирическими» представлениями о загробной жизни. Из этих текстов можно было бы составить также собрание гимнов, и они наверняка нашли бы своего читателя.

Тщетно мы стали бы искать в «Текстах пирамид» бесчеловечность и жестокость; в этом отношении они резко отличаются от других произведений египетского искусства, особенно от рельефов на «восходящих» дорогах и в храмах. Ничем не ужасен даже так называемый «Каннибальский гимн», где царь Унис «в качестве бога ест своих отцов и питается своими матерями… пожирает людей и живет богами… глотает духов их [богов]» (§§ 394–404). Тут ведь речь идет всего лишь о выражении отживающих тотемистических представлений с совершенно прозрачной символикой; если все понимать дословно, то и христиане людоеды и богоеды, ибо и они, причащаясь, едят «тело господне». Жестокости не было места в гробнице царя; достаточно он видел ее вокруг себя при жизни, достаточно жесток был сам, и после смерти ему хотелось обрести покой.

Что касается мудрости древних египтян, то ее мы найдем в литературных произведениях иного рода, в «Поучениях», исторические же анналы и естественнонаучные сведения — в других памятниках письменности. О строителях пирамид и храмов в текстах на стенах пирамид не говорится по простой причине: царей не интересовали их подданные. Царского же высокомерия в «Текстах пирамид» более чем достаточно для того, чтобы оно стало предвестием, если не причиной, падения Древнего царства.

Существует, однако, еще одна пирамида, о которой нам следует упомянуть в этой главе. Она относится уже не к эпохе Древнего царства, а к последующему периоду упадка Египта, когда почти не возводилось значительных построек.

Открыл ее Жекье в 1932 году во время раскопок «восходящей» дороги Пиопи II, и то почти случайно, словно бы нащупав ее под песком рентгеновским взглядом археолога. Когда же он проник в ее погребальную камеру, то обнаружил там настенные надписи, подобные «текстам» в соседних пирамидах; из них он узнал, что строить эту пирамиду повелел парь Иби. Это был малоизвестный царь, который мог править между XXIII и XXI веками до н. э. Судя по Туринскому папирусу, он, возможно, был одним из царей VI династии, из тех, что правили после Пиопи II; если же судить по Абидосскому списку, то он скорее принадлежал к числу последних царей VIII династии. Ныне египтологи относят его к VII или VIII династии. Так и не удалось выяснить, кто был его предшественником, скорее всего, правил он недолго, и можно с уверенностью сказать, что правил уже не всем Египтом.

Так же загадочна, как сам царь Иби, и конструкция его пирамиды. «Нельзя уже определить, какую систему использовал ее архитектор, — написал по окончании обследования этой пирамиды Жекьс, — однако она резко отличается от архитектонической системы пирамид VI династии»: ее подземные камеры строились в открытой яме, но еще до ее перекрытия начинали класть крайние слои, так что собственно ядро завершалось под конец.

Кажется, возвели и его, но так поспешно и небрежно, будто просто побросали туда небольшие, неправильной формы блоки. Подземные помещения свидетельствуют о более добросовестной работе: их стены были покрыты «текстами», обширные фрагменты которых сохранились, а саркофаг из гигантского гранитного блока был вмурован в стену погребальной камеры. Имела ли пирамида облицовку, теперь уже выяснить невозможно; нельзя разобраться и в обломках примыкающих к ней построек из необожженного кирпичи. Об ориентации этой пирамиды па север явно никто не заботился; она отклоняется к западу более чем на 15°. Что же касается размеров, то это действительно была мини-пирамида: ее основание равнялось примерно 31,5х31,5 метра.

Ныне эта царская мини-пирамида превратилась в песчаный кратер посреди песчаной пустыни, диаметр его около 25 метров, края поднимаются на 3–4 метра. Если бы в углублении этого кратера не оставили следов гиены, а по его сыпучим склонам не ползали желтые скорпионы, его можно было бы счесть образчиком лунного пейзажа, перенесенным сюда космонавтами. Теперь же эта «пирамида», говоря словами Ваидье, — «лишь символ смутных времен, которые были свидетелями ее появления на свет».

Странным образом совершается наш путь от пирамиды к пирамиде! Начали мы с гор, дошли до холмиков и, наконец, добрались до кротовой норы. Разумеется, до кротовой норы в масштабах древних египтян: гробница почти неизвестного царя Иби все же была больше, чем мавзолей императора Августа на берегу Тибра в Риме… Но дела у египетских царей явно шли все хуже и хуже.

Какие же пирамиды оставили после себя цари Среднего царства?

Скажем сразу: правители Среднего царства оставили после себя пирамиды, несомненно заслуживающие внимания. Но построены они отнюдь не близ туристских и международных трасс, поэтому люди посещают их еще реже, чем коптские монастыри. Самая отдаленная из этих пирамид находится примерно в 80 километрах к югу от Каира, за Фаюмским оазисом, в Иллахуне; самая близкая — примерно в 40 километрах от Каира, в Дашуре. К некоторым пирамидам ведет дорога, проложенная по пустыне, или скорее намек на дорогу; когда едешь по ней, шины буксуют, воздушный фильтр забивается песком. К иным пирамидам лучше идти от ближайшей деревни пешком. Нигде тут не найдешь ларьков с сувенирами и прохладительными напитками, к счастью, нет здесь и драгоманов. Две или три пирамиды находятся в таком уединении, что кроме змей и скорпионов компанию им норой составляет лишь фата-моргана.[71]

Всего этих пирамид девять, не считая пирамид-спутниц, и построены они при XII династии, правившей Египтом с начала XX до конца XVIII века до н. э. К ним относят и еще одну пирамиду, принадлежавшую царю Ментухотепу I из предшествующей XI династии. Но это была не настоящая пирамида — не царская гробница, а всего лишь надстройка над символической гробницей царя и украшение его заупокойного храма. Для осмотра того, что от нее осталось, нам придется отправиться за 500 километров к югу от Каира, на западный берег Нила напротив Луксора.

Пирамиды XII династии имели такое же назначение и внешний вид, как и только что осмотренные нами пирамиды Древнего царства, но в остальном тут существуют рачительные расхождения. В отличие от более древних пирамид у них было некое унифицированное основание, стороны которого всегда равнялись 200 египетским локтям, т. е. 105 метрам; только у двух последних пирамид этой династии размеры были ровно вполовину меньше. Как правило, они казались более стройными и воздушными; наклон стен достигал 56°. При ориентировке этих пирамид не придавалось слишком большого значения тому, как их стороны соотносятся со сторонами света; входные коридоры не всегда глядели на север, иногда были направлены на юг, а в одном случае и на запад. Подземелья этих пирамид представляли собой сложные лабиринты коридоров и камер; саркофаг мог оказаться в самом неожиданном месте. Заупокойные храмы всегда находились ниже уровня основания пирамиды, отчего пирамида выглядела более высокой; отличались они и четырехугольной формой огражденного пространства, в котором были расположены гробницы членов царской фамилии, характером прилегающих построек и другими деталями. Однако наибольшее различие заключалось в их конструкции: это были уже не «каменные горы», а горы «из щебня и глины».

Итак, правители Среднего царства при строительстве своих пирамид отказались от использования обтесанных блоков и заменили их необожженным кирпичом и каменной крошкой, а для заполнения и герметизации пазов — даже песком.

В чем заключалась причина этого новшества? Чаще всего говорится об «упадке могущества и богатства» правителей Среднего царства, о том, что они уже не располагали такими материальными средствами, как их предшественники времен Древнего царства. Упоминается также, что «в Египте ощущалась нехватка рабочих рук из-за сокращения количества населения». Но ни одна из этих причин не представляется достаточно убедительной. После междоусобиц Переходного периода страна вновь была объединена под эгидой царя, и его власть, несмотря на обычные династические споры, укрепилась; в экономическом отношении Древний Египет в это время достиг вершины своего расцвета. Создавались невиданные оросительные системы, закладывались города, возникали новые культовые и светские постройки, к временам правления XII династии относится, например, и знаменитый Лабиринт, который ставился Геродотом выше колоссальных храмов в Фивах и пирамид в Мемфисе. Количество населения, напротив, возросло, в результате победоносных войн в Нубии и Азии возросло и число рабов; по свидетельствам источников, их раздавали сановникам и продавали частным лицам. При таких обстоятельствах маловероятно, чтобы царям приходилось экономить именно на пирамидах — самых важных для них постройках — или чтобы для строительства пирамид не хватало рабочих рук. Причина перехода от каменных пирамид к кирпичным, несомненно, заключалась в другом.

Опыт ему того времени, наступившего после падения Древнего царства, показал, что большие каменные пирамиды не выполняли главного своего назначения, т. е. не спасали тела захороненных царей и погребальную утварь от грабителей. Царям пришлось убедиться в том, что величина и массивность пирамиды не обеспечивают им вечного покоя, и они решили защитить свои гробницы иначе. Приказали прорыть под землей множество запутанных коридоров, часто заканчивавшихся тупиками, чтобы сбить грабителей с толку; погребальные камеры они превратили в неприступные блиндажи и размещали их так, чтобы грабители, незнакомые с внутренним устройством пирамиды, наверняка бы их не нашли. Из этого вытекало, что наземная часть гробницы — собственно пирамида — в значительной мере утратила свое назначение. Следовательно, она могла быть построена из менее солидного материала, хотя по виду и не должна была выдавать этой тайны. Пирамида сохраняла свое белое облачение из турского известняка, и все было в порядке.

Строительство «глиняной пирамиды» не требовало такого количества рабочих и такого каторжного труда, как строительство каменных пирамид; тем большей изобретательности требовало оно от архитектора. Каменные блоки предшествующих пирамид были неподатливы и держались друг на друге благодаря собственному весу, в то время как слои кладки из необожженных кирпичей могли легко уплотниться и осесть. Шумеры и вавилоняне для упрочения своих зиккуратов использовали тростниковые рогожи, которыми прокладывались слои кирпичей; египтяне разрешили эту проблему самостоятельно и более действенным способом. Они изобрели для строительства кирпичной пирамиды особую технологию, представлявшую собой некий прообраз секционного метода строительства. Если пирамида должна была стоять на выровненном скальном основании, то сначала из угла в угол по диагонали выкладывались каменные перегородки, с двух сторон под косым углом пристраивались поперечные каменные стенки, так что возникало подобие креста; если можно было использовать скальное ядро, вокруг него строились каменные переборки наподобие решетки. Созданный таким способом каркас позднее заполняли кирпичами или щебнем, а щели засыпали песком. Материал доставлялся по земляным насыпям на деревянных санях или в корзинах, как при строительстве каменной пирамиды. Особенное внимание уделялось внешним слоям, чтобы их выступы могли надежно держать плиты облицовки. Низ пирамиды иногда укрепляли гранитной облицовкой; на вершину ее всегда клали гранитный пирамидион — последний каменный блок в форме маленькой пирамиды.

«Не ставь меня ниже каменных пирамид…» — гласит, по свидетельству Геродота, надпись, вытесненная на одной из этих кирпичных пирамид. Вне всякого сомнения, уже в то время они были лишены каменной облицовки, и путешественники не обращали на них особого внимания; не проявляли к ним интереса и жители окрестных деревень, нуждавшиеся в строительном материале. Да и кому захочется ради необожженных кирпичей предпринимать утомительное путешествие по раскаленной пустыне! До конца минувшего столетия их не замечали и археологи.

Но неожиданно весть о них разнеслась по всему миру. Первый раз это случилось в 1894 году, когда Морган открыл «Дашурское сокровище», второй — в 1920 году, когда па подобное же сокровище натолкнулся близ Иллахуна Питри.

Ментухотеп I, основатель XI династии, который вывел Египет из двухсотлетнего периода смут и в середине XXI века до н. э. восстановил единство Египта, был родом из Фив. На фиванском кладбище он велел построить себе гробницу с заупокойным храмом, причем в том месте, которое через 500 лет избрала для своего прославленного храма царица Хатшепсут, — в Дейр-эль-Бахри.

Дейр-эль-Бахрн в буквальном переводе означает «Северный монастырь». Это напоминание о времени, когда в местных храмах древних богов и царей поселились христианские монахи. Кажется, не существует более романтического места во всем Египте: оно напоминает песчаный залив, вклинившийся в дикие и почти отвесные утесы из песчаника, склоны которых ниспадают на землю со стометровой высоты как окаменевший водопад. Мы можем попасть туда из Луксора по Нилу и затем автобусом; длинная ровная дорога среди оросительных каналов приведет нас сначала к «Колоссам Мемнона», затем свернет на север, а за руинами Рамсессеума снова на запад, где и закончится перед террасами храма Хатшепсут. Остатков построек Меитухотепа турист обычно даже не замечает.

В самом деле, сейчас от пирамиды Ментухотепа и вообще от всего этого погребального комплекса мало что сохранилось. Как они выглядели когда-то, мы можем себе представить по развалинам и следам, обнаруженным в начале нашего столетия швейцарцем Э. Навилем и англичанином Г. Холлом, а после первой мировой войны американцем Г. Уинлоком. Этому будет способствовать и осмотр храма Хатшепсут, который при всем своем великолепии является во многих деталях всего лишь копией заупокойного храма Ментухотепа. Если некоторые колонны и стены в храме Хатшепсут покажутся нам чересчур новыми, сие не должно нас смущать: через 200–300 лет никто этого уже не заметит. Их реконструкция — большая заслуга польских археологов, которые, как мы уже отмечали, начали работать здесь под руководством К. Михаловского в 1962 году. Но в храме Хатшепсут мы не найдем пирамиды. На всем обширном Фиванском некрополе приказал себе построить пирамиду один только Ментухотеп.

Дело в том, что гробница в форме пирамиды не соответствовала обычаям Фив; она была привилегией царей объединенного Египта, резиденцией которых был Мемфис. Все правители Фив, включая позднейших царей объединенного Египта, покоились в скальных гробницах. Ментухотеп I тоже первоначально повелел построить себе такую гробницу в нескольких километрах к северу отсюда, в местности, носящей название Дра абу'ль-Негга. Там находится около сотни гробниц, в том числе гробницы двух Интефов, правивших Фивами в конце Первого переходного периода. Исследователи старшего поколения считали остатки массивных надгробий и молелен в этом некрополе руинами небольших пирамид, но они заблуждались. Первую пирамиду здесь велел построить Ментухотеп I, очевидно, чтобы продемонстрировать, что он преемник и наследник всех привилегий древних царей объединенного Египта. Но использовал он ее лишь как символическую гробницу, т. е. как кенотаф; похоронить же себя велел согласно фиванским обычаям в скальной гробнице.

«Великолепны места Небхепетра» — назвал Ментухотеп I новый погребальный комплекс в Дейр-эль-Бахри по своему тронному имени. Погребальную камеру он приказал вытесать под подножием скального массива; перед его обтесанными и выровненными стенами располагались святилище и заупокойный храм. Святилище имело горизонтальную проекцию 40х22 метра, его плоская крыша держалась на 108 колоннах; со двора святилища в погребальную камеру пел подземный коридор длиной 150 метров. Заупокойный храм состоял из двух ступенчатых террас, окруженных крытыми колоннадами; нижняя имела в плане площадь около 60х50 метров, верхняя — приблизительно 42х40 метров; всего их окружало 254 колонны. Из центра храма вырастала пирамида на массивном цоколе с основанием 21х22 метра, с каменным каркасом, заполненным мелкими камнями и щебнем, не очень высокая и облицованная плитами из белого известняка.

Пирамида господствовала над этим фантастическим многоколонным храмом; то, что она была кенотафом, выяснилось благодаря случайности, которая оказалась так кстати, словно ее специально подстроили. В 1901 году Говард Картер, еще никому не известный молодой человек, перед развалинами храма упал с коня; конь на ровном месте ни с того ни с сего вдруг споткнулся, и его нога застряла и какой-то щели. Когда Картер попытался высвободить ногу лошади, щель расширилась;.

Картер нанял нескольких феллахов с ломами и вскоре очутился в подземном коридоре. Как он позднее установил, этот коридор тянулся на 150 метров и вел в камеру, которая находилась точно под вершиной пирамиды или, точнее, под пересечением диагоналей цоколя, который от нее остался. В камере он обнаружил царскую статую из раскрашенного известняка и деревянный гроб с надписью «Сын Ра Ментухотеп». Гроб был закрыт и пуст, что было обычным явлением в символических гробницах. В самой погребальной камере, вытесанной в скале за храмом, напротив, не нашлось ничего, кроме входа в туннель, через который в нее пробрались грабители.

Весь этот комплекс был огорожен традиционной каменной стеной, ограничивающей пространство неправильной формы с осями примерно 160х120 метров. Западнее храма было обнаружено шесть гробниц с саркофагами царских жен и дочерей; немного в стороне стояла еще одна, значительно более нарядная гробница; в ней была похоронена официальная любовница царя Кемсит, по профессии жрица богини любви Хатор. С восточной стороны к террасе храма вел пандус, от него начиналась мощеная дорога к нижнему храму, который не сохранился. По следам дорожного покрытия удалось установить, что она достигала более 1200 метров в длину и 33 метра в ширину, т. е. была такой же, как взлетная дорожка современного аэродрома. Все это еще можно вообразить, хотя порой мы и замираем от изумления. Но одно украшение, придуманное Ментухотепом для своих «Великолепных мест», превосходит всякую фантазию.

Перед остатками колоннады, представлявшей собой фронтон заупокойного храма, до сих пор видны следы более чем от 60 ям. Они вытесаны в скале через определенные промежутки, и те из них, которые окаймляют «восходящую» дорогу, имеют диаметр и глубину до 10 метров. Нигде в Древнем Египте ничего такого не было, назначение этих ям можно объяснить вполне определенно. Это были огромные цветочные кадки, подобные тем, что спустя много столетий появились под акрополем и в которых до сих пор растут зеленые кипарисы. В Дейр-эль-Бахри в них было посажено более полусотни тамарисков; в восьми самых больших ямах по обоим сторонам пандуса росли благовонные сикоморы, отбрасывавшие тень на статуи, превышавшие человеческий рост и изображавшие стоящего царя в облике Осириса. Итак, нынешнее безлюдное песчаное плато перед развалинами храма Ментухотепа было скульптурной галереей с декоративным салом прямо-таки на французский манер…

Ментухотеп II пытался скопировать построенный отцом архитектурный комплекс, но рано умер. От начатого строительства остались лишь незаконченные фундаменты в нескольких метрах к западу: судя по вытесанной в скале площадке, он собирался построить и пирамиду. Его преемник Ментухотеп III исчез без всякого следа вместе со своей гробницей. Зато приказал себе построить пирамиду высший сановник Ментухотепа III — победоносный полководец Аменемхет. Правда, уже позднее — когда он стал преемником Ментухотепа III на престоле и основателем XII династии.

XII династия была одной из величайших в истории Египта. Не потому, что некоторые властители, принадлежавшие к этой династии, подчинили себе обширные области Нубии, Синая, Ливии, Палестины, Сирии: это умели делать и другие египетские цари до них и после них. И не потому, что они сооружали в свою честь огромные памятники и правили твердой рукой; для Египта тут также не было ничего нового. Но из этой династии вышли самодержцы, умевшие обеспечить стране мир и строить общественно полезные сооружения: в египетских условиях это было явлением настолько исключительным, что упомянутые правители заслужили благодарность своих современников и похвалу потомков. «Он делает зеленым [Египет] более чем великий Хапи, — читаем мы в одном „Поучении“ об Аменемхете III, организаторе больших оросительных работ в Фаюмском оазисе, — он дает пищу тем, кто ему служит».

Аменемхет I (по Манефону — Аменемес), правивший первоначально в Фивах, перенес свою резиденцию на север, на границу Верхнего и Нижнего Египта, и построил здесь новую столицу, Иттауи — «Та, что овладела Обеими землями». Она была основана около 2000 года до н. э. неподалеку от нынешнего Лишта; однако точное местоположение этого города нам неизвестно, потому что до сих пор не установлены его следы. Аменемхет I приказал построить поблизости и пирамиду, причем уже не как символическую, а как подлинную гробницу, чем продолжил традицию правителей Древнего царства. Примеру Аменемхета I последовал его соправитель и преемник Сенусерт I: последующие цари династии Иттауи строили себе пирамиды в других некрополях, основанных ими для своего вечного упокоения.

До пирамиды Аменемхета I мы лучше всего доберемся из деревни Матание, которая находится примерно в 60 километрах южнее Каира: отсюда до пирамиды еще 3 километра на запад. Нам опять понадобится разрешение военных властей и, кроме того, немного везения, чтобы без долгих плутаний найти эту пирамиду. Дело в том, что она не очень большой высоты, метров 15, и сливается с окружающей пустыней. Основание ее в 105х105 метров, ставшее нормой для последующих пирамид, засыпано песком; входной коридор на северной стороне тоже засыпан. Но нам не следует огорчаться; в коридоре нет ничего примечательного, а погребальная камера недоступна. За все прошедшее с тех пор время туда никто не попадал; это не удалось ни французским и американским археологам начала нашего века, ни, вероятно, грабителям последних тысячелетий, оставившим после себя пять незаконченных шахт. Погребальная камера пирамиды Аменемхета I уже много веков залита водой, проникающей туда через какую-то подземную трещину из Нила, а Нил невозможно вычерпать; слишком большому риску подвергся бы и водолаз, который осмелился бы спуститься в размытые водой и полуобвалившиеся камеры. Поэтому археологи ограничились обследованием подземной части пирамиды, развалин заупокойного храма и прилегающих гробниц. Согласно Готье и Жекье, Аменемхет I приказал строить свою пирамиду тем же способом, каким построена храмовая пирамида Ментухотепа I в Дейр-эль-Бахри, т. е. из небольших неправильной формы камней, укрепленных каркасом, и повелел облицевать ее отшлифованными плитами, многие из которых были сняты с разрушенных гробниц Древнего царства.

Сенусерт I (по Манефону — Сесонхосис) приказал построить свою пирамиду примерно в двух километрах южнее. Она стоит посреди песчаных дюн и выглядит несколько лучше, чем пирамида Аменемхета I; от первоначальной высоты (61 метр) сохранилось более трети, а на стенах еще держатся остатки облицовки из известняка. Вход в нее находится на северной стороне и скрыт развалинами, которые первоначально были молельней; рядом с ним — отверстие одного из двух туннелей, проделанных грабителями. Однако примерно на двенадцати метровой глубине грабители опять-таки натолкнулись на воду и вернулись ни с чем; не проникли дальше и археологи. Тем тщательнее обследовали они наземную часть. Масперо первый в 1882 году по надписям на остатках погребальной утвари установил имя владельца этой пирамиды. Пирамиду подвергли зондированию, которое показало, что ее каменная масса армирована каркасом из 8 уложенных по диагонали блоков и 16 перегородок. В результате раскопок были открыты развалины заупокойного храма, построенного по тому же архитектоническому плану, что и храм Пиопи II; нашлись и остатки ритуальной пирамиды, имевшей основание 21х21 метр и достигавшей в высоту 19 метров. После того как были найдены девять замечательных царских статуй более чем в человеческий рост и две деревянные статуи поменьше, археологи обнаружили наконец то, что прославило эту пирамиду: девять гробниц жен и дочерей Сенусерта и развалины еще девяти маленьких пирамид!

Трое из четырех преемников Сенусерта I избрали для своих пирамид старый некрополь в Дашуре, но поместили их несколько восточное от древних пирамид царя Снофру, на возвышенном плато пустыни над долиной Нила. Самая древняя из пирамид преемников Сенусерта принадлежит царю Аменемхету II (по Манефону—Амманемесу); при ее строительстве применяли камень, и поэтому она была выше двух соседних кирпичных, аналогично тому как — если говорить современным языком — пятиэтажный дом выше трехэтажного. В ее подземелье можно попасть через вход на северной стороне, но для успешного осмотра нужен проводник или хотя бы план. Погребальная камера скрыта в одной из ниш просторного помещения со сложной горизонтальной проекцией и облицовкой из больших гранитных плит; саркофаг сделан из блоков песчаника и неприметно для глаза вмурован в пол. В окрестностях этой пирамиды, в гробницах царских дочерей Ити и Хнумит, де Морган открыл в 1895 году одно из знаменитых «Дашурских сокровищ». Вместе с сокровищами, которые он за год до этого извлек из гробниц Сатхатор и Мерит, дочерей Сенусерта III, это самые прекрасные образцы (чеканки по золоту) ювелирного искусства Среднего царства.

Пирамида Сенусерта III находится приблизительно в километре к северу. Она серовато-коричневая, ибо ее открытое внутреннее наполнение состоит из кирпича-сырца, высота ее незначительна. Однако первоначально это была самая стройная царская пирамида в Египте и — соотносительно с площадью основания — самая высокая; как установил де Морган по наклону сохранившихся угловых блоков (56°), высота ее достигала 77,7 метра. Ее строители по примеру пирамиды Сенусерта II отступили от строгого требования, согласно которому входной коридор должен был иметь ориентацию на север, и направили его на запад. Хотя тем самым духу царя был затруднен путь к неугасимой звезде над полюсом, зато появилась еще одна гарантия сохранности материальной основы его существования, т. е. мумии. По крайней мере так думал царь; но, несмотря на эту радикальную меру, несмотря на систему крайне запутанных коридоров и колодцев, его тело со всем «снаряжением» исчезло. В погребальной камере, покрытой броней гранитных плит и дополнительно защищенной тремя огромными блоками, остался только пустой саркофаг.

Третья из этих пирамид, южная, принадлежала царю Аменемхету III (по Манефону — Лахарес). Это был преемник Сенусерта III, который, однако, в отличие от него искал славу не в завоевательных походах, а в крупномасштабном строительстве. Он приказал простроить себе сразу две пирамиды, но, на удивление, самых обычных размеров и из обычного необожженного кирпича; гранит использовался только для укрепления камер и для пирамидиона (одного из немногих, которые удалось найти).

В Дашурской пирамиде он приказал сделать два входа: один — на традиционной северной стороне — вел в лабиринт коридоров, заканчивавшихся тупиками; через другой — в юго-восточном углу — можно по такому же лабиринту спуститься в погребальную камеру с красным саркофагом. Этими мерами предосторожности он совершенно сбил с толку грабителей, но еще более том, что велел не хоронить себя там. Настоящую усыпальницу он приказал построить в пирамиде на юго-восточной окраине зеленого Фаюмского оазиса, который уже тогда был «садом Египта», близ нынешней деревни Хавара-эль-Макта.

Хаварская пирамида была центром вновь основанного царского некрополя, к которому, возможно, принадлежал и прославленный Лабиринт.[72] Сейчас от нее остался лишь приплюснутый глиняный конус диаметром около 100 метров и высотой 20 метров. При взгляде на него решительно никто не сказал бы, что найдет в нем погребальную камеру, доселе еще невиданную. С южной стороны вниз ведет каменная лестница, от которой идут тупиковый коридор и коленчатый проход, заканчивающийся на десятиметровой глубине. Сама камера — прямо-таки чудо древнеегипетской техники: огромная усыпальница вытесана из цельной глыбы необычайно твердого желтого кварцита и весит свыше 100 тонн. Стороны камеры отшлифованы как алебастровая ваза; объем ее — 6,6х2,4х1,8 метра, крышка из кварцита имеет толщину 1,2 метра и вес около 45 тонн, сверху камера перекрыта двускатной крышей из двух известняковых блоков весом по 50 тонн каждый. На нынешнее место камеру опустили уже в готовом виде. Делалось это, вероятно, так: из-под камеры постепенно выгребали песок, которым была заполнена заранее подготовленная шахта. В 1889 году Питри тщетно пытался добраться до этой усыпальницы, но так и не нашел вход в пирамиду; тогда он по примеру древнеегипетских грабителей с помощью арабских рабочих начал копать туннель. После многих недель изнурительного труда он достиг цели, но через разбитую крышу в камеру проникла вода. Питри не отступил; разделся донага, погрузился в вязкую жижу (не обращая внимания на то, что мог заболеть бильгарциозом, ревматизмом, воспалением легких и т. д.) и в конце концов установил, что его опять опередили «эти чертовские парни, умевшие ограбить любую гробницу». Питри нашел в камере разбитые каменные поставцы для каноп и два саркофага. Он подумал, что глотнул слишком много виски из своей полевой фляги: два саркофага в одной пирамиде? Нет, у него не двоилось в глазах. Факт оставался фактом. Впоследствии он из надписей узнал, что в одном из них вопреки всем обычаям похоронена дочь Аменемхета Птахнефру, которой, впрочем, принадлежала еще и расположенная неподалеку малая пирамида, а в другом — сам Аменемхет III…

Осмотр поля пирамид в Дашурс и Хаваре увел нас в сторону от пирамиды преемника Аменемхета II, которым был его сын Сенусерт II (по Манефону — Сесострис). Теперь мы ужо не пройдем мимо нее — она стоит в 10 километрах юго-восточнее Хаварской пирамиды, в пустыне за деревней Иллахун. Формой и цветом она издали напоминает горб верблюда и возвышается над окружающей местностью на 15 метров; нижняя ее часть засыпана песком, кирпичи настолько выветрились, что лучше на нее не карабкаться, а если карабкаться, то босиком. Как установил при обследовании этой пирамиды в 1889 и в 1918 году Питри, ее построили вокруг ядра из естественной скалы, которое перекрыли решетчатым каркасом из коротких, прилегающих друг к другу каменных блоков. При строительстве пирамиды исключительное внимание уделялось мерам предосторожности против грабителей: вход в нее впервые переместили с северной стороны на южную, подземные коридоры превратили в лабиринт с колодцами-западнями, погребальную камеру поместили примерно в 20 метрах сбоку от центра основания, где она, согласно обычаю, должна была находиться, и на глубине около 12 метров. Питри нашел в ней великолепный саркофаг из красного гранита и белый алебастровый жертвенный стол; в отвердевшей жиже на полу он обнаружил единственные известные к тому времени драгоценности, добытые из недр пирамиды: золотых священных змей-уреев с царской диадемы, случайно оброненных грабителями. В северной части комплекса он открыл восемь мастаб и руины малой пирамиды, принадлежавшей царице; в одной из гробниц на южной стороне, где была погребена дочь Сенусерта Сатхаториунут, перед ним вновь заблестело золото (это было в 1920 году). Большую часть этого «Иллахунского сокровища» приобрел Метрополитен-музей в Нью-Йорке, остальное вместе с сокровищами из Дашура представляет наиболее ценные экспонаты «Зала драгоценностей» в северной галерее второго этажа Египетского музея в Каире.

Простившись с этой самой одинокой пирамидой, остановимся на обратном пути в деревне Мазгуны близ Дашура: там находятся развалины двух последних пирамид Среднего царства. Обе имеют основание 52,5х52,5 метра, в обеих — подземные лестницы с лабиринтом коридоров, в обеих — наземные части из необожженного кирпича. У южной пирамиды сохранились остатки каменной ограды, тоже из кирпича-сырца; в погребальной камере этой пирамиды был найден саркофаг из кварцита, который ради сохранности увезли в Каир. В северной пирамиде такой же саркофаг еще стоит на своем месте; его тяжелая кварцитовая крышка лежит на полу, готовая к погребению уже без малого 3800 лет. К погребению, которое не состоялось… Ассистент Питри Э. Маккей, открывший в 1911 году эти пирамиды, южную приписал царю Аменемхету IV, северную — его сестре Себекнефрура, последней царице XII династии.

Но действительно ли принадлежали эти пирамиды у Мазгуны Аменемхету IV и Себекнефрура, с полной уверенностью сказать нельзя. В самих пирамидах не удалось обнаружить ни одной надписи, решительно это подтверждающей; не нашлось ни одного древнеегипетского документа, который бы об этом свидетельствовал. Но общим архитектурным замыслом и отдельными деталями они настолько похожи на пирамиды последних лет существования XII династии, что, по всей вероятности, Маккей не ошибся. С ним согласился Питри, согласились и большинство египтологов, хотя некоторые из них осторожности ради за именами владельцев этих пирамид ставят вопросительные знаки.

Однако при определении владельцев некоторых пирамид возникают трудности, а порой даже бурные споры и драматические события. Нелегко найти владельца развалин тысячелетней давности, если он не оставил на них следов; еще труднее найти для предполагаемого владельца пирамиду, если неизвестно, где он приказал ее построить. Археологам приходится опираться на косвенные данные, на различные «улики», на интуицию, подкрепленную знанием предмета; иногда им не остается ничего иного, как ждать счастливого случая и верить в удачу. Легко себе представить, сколько ошибок может при этом возникнуть, на скольких перекрестках грозит опасность выбора ошибочного пути, во сколько тупиков можно упереться. Такие поиски ничуть не проще работы следователя. Жаль, что какую-нибудь из этих историй не выбрала в качестве сюжета, например, Агата Кристи, которая хорошо знала Египет. Однако применительно к царям Шепсескара и Мепкаухору (V династия), Усеркара (VI династия) и другим это были бы детективные романы без развязки. Так же пришлось бы завершить и детективные истории примерно 10 пирамид.

Вспомним, например, осмотр пирамидного комплекса Тети: мы видели там «развалины заупокойного храма с малой пирамидой-спутницей» и почти не обратили на них внимания. Эту малую пирамиду открыл в 1920 году Фёрс и после подробного обследования приписал ее царю Мерикара, что произвело среди египтологов сенсацию. Во-первых, потому, что Мерикара был царем IX или Х Гераклеопольской династии, со времен которой не сохранилось ни одной другой пирамиды, а во-вторых, потому, что этот царь был необычайно примечательной личностью. Хотя его имя не встречается ни в «Царских списках», ни у Манефона, но мы знакомы с ним, так как к нему обращено известное поучение («Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара»), представляющее в своем роде явление совершенно исключительное, — ведь это, вероятно, первое политическое сочинение в мировой литературе. В нем приводятся принципы, которых должен придерживаться властитель, и многие из них весьма разумны: «Не отличай сына знатного человека более простолюдина, а приближай [человека] согласно его делам… Остерегайся карать несправедливо; не казни… пусть будет осужден [лишь] мятежник, злые умыслы коего доказаны… Возвеличивай сановников твоих, чтобы они творили твои законы». Хотя непосредственно в самой пирамиде Фёрс никаких надписей не нашел, он приписал ее Мерикара потому, что в окрестностях были найдены мастабы его сановников с его именами и титулами. «Этот аргумент не лишен здравого смысла, — написал Вандье в „Руководстве по египетской археологии“ (1954) после нескольких лет дискуссий и споров, — и все же, судя по расположению этой (малой) пирамиды и по отсутствию возле нее молельни, кажется более правдоподобным, что перед нами всего лишь ритуальная пирамида». Такая точка зрения перевесила, и сейчас весь бум вокруг этой пирамиды напоминает круги на воде, оставшиеся от затонувшего корабля. Ни Лауэр в «Проблеме египетских пирамид», ни Эдварде в «Египетских пирамидах» не проронили о ней ни слова.

Или другой пример. Когда мы находились возле развалин пирамид в Завиет-эль-Ариане, нам не оставалось ничего другого, как признать, что их владельцы нам с достаточной достоверностью неизвестны. С рядом пирамид дело обстоит еще хуже. Это касается прежде всего малых пирамид в Силе, Завиет-эль-Мейтине, Негаде и Эль-Куле; всего их, как мы видели, семь, и с некоторой долей вероятности о них можно сказать лишь то, что они относятся к периоду III династии. Мы не знаем даже владельцев двух больших пирамид в самых известных некрополях. Одну из них мы уже посетили: она лежит в развалинах к юго-западу от пирамиды Джедефра в Абу-Роаше. Вторая представляет собой самую южную пограничную отметку погребального комплекса в Саккара.

Безымянную пирамиду в Абу-Роаше открыл в 1943 году Лепсиус. Он осмотрел ее и измерил то, что от нее осталось; спустился он и в ее погребальную камеру и нашел там саркофаг, но без надписи. Отсутствие достаточного количества сравнительного материала не позволило ему определить время ее постройки; хотя с тех пор археология продвинулась вперед, процесс разрушения пирамиды опередил развитие этой науки. Когда в 1947 году сюда пришли голландские археологи, получившие концессию на обследование прилегающего к пирамиде погребального комплекса, они вынуждены были констатировать то же, что я британские археологи в 1922 году: к сожалению, мы пришли слишком поздно. От старожилов они узнали, будто бы перед большой войной «неверных» 300 верблюдов в течение многих месяцев переносили отсюда строительный материал в Каир…

Безымянная пирамида в Саккара, неоконченная и разрушенная, скрывается среди песчаных барханов примерно в километре к юго-востоку от «Мастабы фараона» Шепсескафа. Открытие ее включил в список своих находок Жекье, который в 1929 1930 годах производил здесь раскопки. Площадь ее в плане примерно 80х80 метров, над землей выступает лишь несколько слоев необожженных кирпичей и сохранившаяся кое-где кирпичная ограда. В подземную часть пирамиды спускается каменная лестница, от которой отходит несколько коленчатых коридоров, ведущих мимо ряда помещений к двум погребальным камерам. Все коридоры и помещения облицованы белыми известняковыми плитами; в меньшей камере находится кварцитовый саркофаг, большая — вся из кварцита, а размерами и весом (160 тонн) даже превышает погребальную камеру Хаварской пирамиды… Время ее возникновения достоверно определить не удалось: она относится к копил XII династии, возможно, к началу XIII или XIV.

«Просто поражаешься, когда обнаруживаешь столь совершенное архитектурное творение в такую бедную значительными сооружениями эпоху… — писал Вандье. — Подъемная часть безымянной пирамиды в Саккара заставляет вспомнить о подземелье пирамиды Хуфу и по праву вызывает у нас величайшее восхищение».

Таково поистине неожиданное завершение нашего путешествия по пирамидам, владельцев которых египтологи до сих пор не нашли. Однако существует еще одна царская пирамида, построенная после падения Среднего царства, владельца которой мы почти не знаем.

Последнюю царскую пирамиду в Египте, которую удалось открыть и идентифицировать, приказал построить не очень известный властитель начала Второго переходного периода Хинджер. О нем ничего не говорит Манефон, его не упоминают «Абидосский» и «Саккарский» списки царей; имя его зафиксировано среди сотни других столь же мало известных имен лишь в Туринском папирусе. Большинство египтологов, например Дриотон и Вандье, Эдвардес, Шток и др. относят его к XIII династии; иные, в том числе 3.Жаба, — к XIII–XIV династиям, ибо при нынешнем уровне наших знаний эти династии еще нельзя четко отделить друг от друга. Правил он в XVIII–XVII веках до н. э., и, кажется, очень недолго; власть его, вероятно, распространялась лишь на Нижний Египет.

Для своей пирамиды Хинджер избрал небольшую возвышенность в южной части некрополя Саккара, примерно в 200 метрах к северу от безымянной пирамиды. В 1931 году открыл и откопал пирамиду Хинджера все тот же Жекье. От наземной части уже мало что оставалось, от построек в округе пирамиды — тоже; но для установления ее основных параметров этого оказалось достаточно. До разрушения площадь ее основания равнялась 52,5х52,5 метра, наклон сторон — 56°, а высота — 37,4 метра; построена она была из необожженного кирпича и облицована белыми известняковыми плитами, вершину украшал черный гранитный пирамидион. Пирамнду ограждали две стены: внутренняя — из известняка и внешняя — из кирпича-сырца; между ними скрывались три гробницы, а в северо-восточном углу стояла пирамида-спутница. Ориентация пирамиды относительно сторон света была не слишком точна, заупокойный храм находился на восточной стороне, вход в подземелье был расположен к югу от центра западной стороны.

По своей поверхностной части и прилегающим постройкам эта пирамида родственна пирамидам конца XII династии, а подземной частью даже очень близка им. Мы не знаем, старше она или моложе соседней безымянной пирамиды, но несомненно меньше и скромнее ее. В подземелье надо спускаться по 53 ступеням лестницы, вырубленной в естественной скале; за нею лежит трижды меняющий свое направление под прямым углом и местами расширяющийся коридор, от которого ведут три прохода к погребальной камере. Эта камера опять-таки представляет собой саркофаг, вытесанный из необычайно твердого желтого кварцитового монолита и весящий около 60 тонн: перекрывает ее мощная кварцитовая крышка; над нею — высокая двускатная кровля из известняковых плит. В пирамиду погребальная камера была спущена уже готовой; яма, на дне которой она покоится, имеет глубину 12 метров. Гребень кровли почти достигает основания пирамиды; над ним — свод из необожженного кирпича, который призван рассредоточивать давление верхних слоев. Свод этот после раскопок Жекье остался открытым — это первый и самый древний истинный свод, который до сих пор освещается солнцем.

Вся подземная часть, на удивление, хорошо сохранилась, так же как коридоры и камеры пирамиды-спутницы. Ее основание имело площадь 26,3х26,3 метра, построена она была тоже из необожженного кирпича и облицована известняком. Вход расположен на восточной стороне; от лестницы ведет коридор с двумя боковыми помещениями; пройдя их, мы оказываемся в передней двух погребальных камер. Камеры того же типа, что и в главной пирамиде, однако практически они не были использованы. Скорее всего, в них должны были обрести вечное упокоение жены царя; возможно, они его пережили и пали жертвами какого-нибудь переворота, так что их погребение перестало быть делом государственной важности… Самого царя по всем правилам похоронили в пирамиде, а затем его гробницу также по всем правилам ограбили.

От заупокойного храма сохранились лишь разбросанные камни, от «восходящей» дороги — только следы, от нижнего храма не сохранилось ничего. Однако у северной стороны пирамиды Жекье откопал остатки молельни, провалившийся потолок которой украшал необычный рисунок, изображавший гигантскую змею. Из трех гробниц, что находились между внутренней и внешней стенами, Жекье обследовал лишь одну; нашел в ней два саркофага из кварцита и один из известняка. В каменном крошеве и слежавшемся песке вокруг пирамиды он вместе со своими работниками собрал сотни осколков различных сосудов и мелких предметов из царской погребальной утвари, потерянных грабителями или выброшенных ими за ненадобностью; среди них был и разбитый пирамидной. На нем, как и на фрагментах нескольких сосудов, обнаружены надписи с именем Хинджера.

Развалины пирамиды Хинджера не только выдали имя ее строителя и владельца — они сохранили для нас и его портрет. Это небольшая, довольно грубо изваянная статуя, ныне затерявшаяся среди прекрасно обработанных величественных статуй Аменемхетов и Сенусертов в нижней западной галерее Египетского музея в Каире. Хннджер в соответствии с традиционной трактовкой образа царя изваян с коротким нарядным платом на голове и священной змеей-уреем на лбу. Своих соседей и предшественников он напоминает лишь чрезмерно большими оттопыренными ушами; низкий лоб, почти негроидные черты несколько мясистого лица, строгое и мрачное выражение глаз. А может быть, мы все это придумали, однако кажется, словно в лице его какая-то растерянность с оттенком пессимизма.

Нам известно то, чего Хинджер не знал или что в лучшем случае лишь предчувствовал: дни его власти были сочтены, и вскоре страна должна была надолго подпасть под гнет чужеземцев. Возможно, он сам способствовал этому, оказавшись не в состоянии удовлетворить потребности народа и защитить границы государства; возможно, большая вина лежала на его предшественниках и преемниках. Но это вопрос, на который не дают ответа ни каменное лицо Хинджера, ни его пирамида.

«Насколько нам известно», как обычно говорят египтологи, преемники Хинджера уже не строили себе пирамид ни в период бурь перед гиксосским потопом, ни находясь под его беспокойными, мутными водами в течение 108 лет, ни в то время, когда из отхлынувших вод вынырнуло Новое царство.

Вполне понятно, что столь большие и дорогостоящие постройки, какими были пирамиды, оказались не по плечу правителям, кратковременно находившимся у власти после падения Среднего царства. В длинной их веренице Хинджер был поразительным исключением, как и его анонимный сосед. Что касается гиксосских правителей, то тут дело тоже ясное — пирамиды были гробницами египетских царей, а гиксосских царей хоронили по их собственным обычаям. Но почему не вернулись к строительству пирамид правители Нового царства?

Средства на это у них имелись: они вновь правили объединенным Египтом, были такими же равными богам деспотами, как и их предшественники времен Древнего и Среднего царств, а богатством и могуществом даже превосходили их. Земля давала щедрые урожаи, царские житницы столетиями не оскудевали, торговля с другими странами впервые приносила правителям Египта неведомые дотоле товары и доходы, победоносные войны обеспечивали поступление дани с завоеванных областей и приток рабов; слово фараона было законом от нубийских порогов до ливийских оазисов и от ливийских оазисов до берегов Евфрата. Храмы Аменхотепа III и Рамсеса II (а также и менее великих властителей) доказывают, что ими владела настоящая строительная лихорадка. Им ничто не могло бы помешать, если бы они вздумали построить такие же достигающие небес гробницы, как Великая пирамида; сотни тысяч людей на обоих берегах Нила, подобно трудолюбивым муравьям, выполнили бы их повеление.

О причинах, побудивших их отказаться от строительства пирамид, эти цари не оставили нам сообщений. Но ясно как божий день: их научил исторический опыт. Пирамиды Древнего царства были крепостями, которых не смогла бы взять атакой ни одна тогдашняя, а может быть и современная армия… И все же они капитулировали перед грабителями. Ни к чему оказались миллионы каменных блоков, защищавших усыпальницы с телами мертвых царей и погребальной утварью; ни к чему оказались стены, которые их огораживали, и тяжелые глыбы, преграждавшие путь внутрь пирамид; неэффективными оказались все грозные религиозные и юридические санкции против нарушителей их неприкосновенности…

Пирамиды Среднего царства превзошли и эти крепости — не массивностью, а хитроумной системой защитных мер. Их тщательно замаскированные входы были расположены как раз там, где менее всего можно было ожидать; их коридоры превратились в подземные лабиринты с тупиковыми шахтами, с тайными выходами в потолке или в полу; подступы к погребальным камерам были завалены камнями и преграждены провалами-западнями; саркофаги превратились в непроницаемые сейфы. Но все было напрасно — мумии царей опять-таки ничто не спасло.

Мы восхищались зодчими Древнего царства: как мастерски разрешили они задачи, поставленные перед ними правителями и жрецами, как хорошо умели мыслить и считать в таких гигантских масштабах! Мало того, архитекторы Среднего царства сделали практические выводы из технологии и методики грабителей и даже заставили своих заказчиков отказаться от выполнения строгих ритуальных предписаний. Никакое задание не казалось им невыполнимым, если речь шла о надежности защиты царской гробницы, а рабочие-строители всякий раз с поразительным совершенством реализовали их замыслы. Только представим себе, как трудно было, например, вытесать саркофаг или целую погребальную камеру из глыбы, весящей свыше ста тонн, причем из кварцита, по твердости равного стали! А чего стоили доставка такого саркофага на место строительства и спуск его в яму глубиной 10 метров и более!

Какой это был адский труд — в непроницаемой тьме, в удушающей пыли пробивать подземные коридоры длиной в несколько сот метров! Это был предел человеческих возможностей — архитекторы Нового царства уже не могли предложить своим повелителям никаких усовершенствований.

Но к панегирику этим древним архитекторам я рабочим мы должны присоединить и слова восхищения в адрес тех, кто делал бессмысленными все их усилия, — в адрес древнеегипетских грабителей. Оставим в стороне моральную оценку их действий, ведь применительно к людям, противопоставившим себя царям, она неуместна; не станем даже говорить о «восстановлении справедливости». Питри проклинал древнеегипетских грабителей словами, которые ввиду бедности английского языка ругательствами вынужден был заимствовать у местных погонщиков ослов и верблюдов; но изобретательностью и упорством этих грабителей он восхищался не менее, чем изобретательностью и упорством строителей пирамид. Масперо, Лоре, Борхардт, Картер и многие другие, не говоря уж о Бельцони, зайдя со своим археологическим опытом в тупик, всегда спрашивали себя: «Как бы поступил на моем месте древнеегипетский грабитель?» Профессионалы, стоящие на стороне закона, тем самым отдавали должное профессиональному мастерству врагов закона; примерно так же следователь способен оценить ловкость; взломщика сейфов или работник контрразведки — изворотливость шпиона. Если археологи в чем-то и упрекали грабителей, так только в том, что, «к сожалению, они слишком хорошо знали свое дело».

И впрямь, фантастические вещи совершали эти парни! Они прорубили в Великую пирамиду коридор, по которому мы входим в нее и по сей день, при этом они вынули каменную массу, примерно в два раза превышающую тот объем, который отряды аль-Мамуна устранили с помощью таранов, Они прорыли туннель в пирамиду Униса, по которому в нее проник Масперо; для Фёрса провели туннель в пирамиду Усеркафа, для Борхардта пробили вход в пирамиду Ниусерра; если какому-нибудь археологу и удавалось вступить в какую-то пирамиду через ее первоначальный вход, то исключительно благодаря тому, что этот вход открыли до него грабители. Причем в 90 % случаев они шли к цели кратчайшим путем; когда Питри совершил подкоп под Хаварскую пирамиду, он натолкнулся на лаз, выкопанный грабителями: когда грабители остановились перед погребальными камерами пирамид в Лиште, на том же самом месте пришлось остановиться и археологам. Грабители всегда точно знали, где кончается тайный коридор, когда выход из лабиринта нужно искать в потолке, а когда надо вынуть плиту из пола. Замыкающие блоки грабители умудрялись разбить или обходили, прорубив боковую штольню; в неприступной погребальной камере Хинджера, не исключена возможность, просверлили небольшое отверстие, в которое спустили на канате ребенка и с его помощью «выудили» содержимое. Создается такое впечатление, что они ограбили бы пирамиды, даже если бы их стерегли телевизионные камеры. Успех, которого эти грабители достигали в каждом отдельном случае, настолько полный, что это нас даже раздражает.

Проходя сегодня по подземелью какой-либо не посещаемой туристами пирамиды, мы кажемся себе необыкновенными смельчаками. Луч карманного фонаря превращает стены в кулисы страшного замка, пыль щиплет глаза, во рту пересохло, скрип камней под ногами звучит так, будто за нашей спиной закрываются адские врата. А грабители здесь работали! С медным долотом и молотком из долерита, в слабом свете масляной лампы, на животе, под обломками обваливающихся камней, в постоянном страхе они трудились до изнурения долгие недели, месяцы, и может быть, и годы! Как они выдерживали это, если нас даже обычное посещение таких мест настолько изматывает, что сорокаградусную жару под кобальтовым небом мы воспринимаем как избавление от мук? И как сумели они избежать ловушек и западней царских архитекторов, как удавалось им ускользнуть с награбленными сокровищами? Питри как-то заявил, что тут не обошлось «без вмешательства нечистой силы». Он имел в виду не чары и волшебства, а «профессиональную помощь» и пытался обнаружить ее следы — ведь это тоже имеет отношение к загадкам пирамид. Он отправился по стопам грабителей и установил, что те большей частью шли наверняка — по следам архитекторов.

Несомненно, всегда находились люди, в особенности из рядов надсмотрщиков и десятников, которые запоминали тайну входа и размещение камер и хотя бы на смертном одре сообщали ее сыновьям; сыновья этих сыновей дожидались поры, когда в связи с упадком государственной власти пирамиды переставали охранять, и превращали свои знания в золото. Не исключено, что эту профессиональную помощь предоставляли грабителям (естественно, за соответствующую долю прибыли) сановники и жрецы, в обязанности которых входила забота о пирамидах; весьма вероятно даже, что при анархии, наступавшей в «переходные периоды», они сами и организовывали ограбление гробниц своих царей и богов. Прямых свидетельств о грабежах в пирамидах, относящихся к эпохе строительства пирамид, до нас не дошло, но в нашем распоряжении есть документ периода Нового царства об ограблении царских гробниц в Долине царей — папирус с судебным протоколом обследования гробниц и допроса грабителей во время царствования Рамсеса IX. Шайка грабителей состояла из лиц низкого общественного и имущественного положения: каменотеса Хапиура, плотника Ирамуна, крестьянина Аменемхеба, гребца Ахауи, раба-нубийца Ахаутинефера и др. Однако создается впечатление, что каким-то образом в этом деле были замешаны и высокопоставленные вельможи — члены суда: начальник западной части Фив, т. е. сановник, которому был доверен надзор над Долиной царей, Паверо и даже сам начальник всей Фиванской области верховный сановник Хаэмуас. Кто и как грабил пирамиды мы не знаем и, вероятно, уже не узнаем. Передадим, однако, слово Картеру, который живописно воссоздает картину ограбления гробниц фараонов Нового царства:

«Можно себе представить, как грабители готовились в течение долгих дней, как по ночам они тайком собирались у скал, подкупали или оглушали стражу Города, мертвых, а затем под покровом темноты начинали с лихорадочной поспешностью рыть подземный ход. Сквозь узкую нору проникали они в погребальную камеру гробницы, при колеблющемся свете факелов беспорядочно обыскивали ее, собирая сокровища… Фараоны, окружая свои мумии изысканными и дорогостоящими предметами, которые, по их мнению, были необходимы для поддержания царского достоинства, сами обрекали свои погребения на гибель. Искушение было слишком велико. В гробницах покоились сокровища, превосходящие самые алчные мечты, и, чтобы овладеть ими, нужно было только найти способ добыть их. И могильные воры рано или поздно добирались до этих богатств».[73]

Итак, тысячелетний опыт показал, что пирамиды не выполняют свою главную и важнейшую функцию. Это не было, однако, единственной причиной, по которой перестали их строить. Египтологи с самого начала указывали на это, и не их вина, что многие авторы научно-популярных книг о Египте, не придав сему должного внимания, упростили всю проблему. Правители Нового царства были родом из Фив и в отличие от царей XII династии не переселились на север; они остались верны и старой фиванской традиции, по которой умерших царей хоронили в подземных скальных гробницах. Первый фараон Нового царства, Яхмос, еще колебался; так же как Ментухотеп, он повелел увенчать свою символическую гробницу в Абидосе небольшой пирамидой. Но похоронить себя он приказал в скальной гробнице у подножия горной цепи Дра абу-ль-Негга, неподалеку от своих давних предшественников из династии Интефов.

Последующие фараоны продолжили эту традицию; опыт захоронения в пирамидах они использовали только для того, чтобы надежнее укрыть свои гробницы. После Яхмоса преемники Аменхотепа I даже покинули слишком хорошо известный и легкодоступный некрополь под Дра абу-ль-Негга, и Тутмос I основал новый за узкой скальной расщелиной, которую можно было без труда охранять, — в нынешнем Бибан-эль-Мулуке, нли Долине Царей.

В Долине царей, где пирамиду напоминает лить овеянная ветрами вершина нагорья Курна, повелевали вытесать для себя гробницы все фараоны Нового царства, причем, так же как Тутмос I, проявляли большую заботу о сохранении тайны захоронения. «Я сам надзирал за строительством царской скальной гробницы в уединении. Никто этого не видел, никто этого не слышал», — приказал высечь на стене своей гробницы главный архитектор Тутмоса I Инени. «Инени, надо думать, нашел средство заставить их (строителей. — В. 3.) молчать, — замечает по этому поводу Картер. — Не исключена возможность, что в работе участвовали военнопленные. По окончании ее их всех перебили».

Итак, от достигающих неба гробниц, которые своей величиной как бы заявляли: «Нам есть что скрывать», самые могущественные цари Египта перешли к скрытым от посторонних глаз гробницам без надгробий, к строго засекреченным усыпальницам под землей. Но и это им не помогло; кроме небольшой гробницы фараона Тутанхамона, их подземные тайники были ограблены с такой же ловкостью и с такой же основательностью, как и пирамиды…

Однако пирамиды на египетской почве еще появлялись. Правда, это были уже не царские гробницы, а всего лишь небольшие, высотой в несколько метров, кирпичные надгробия, снаружи оштукатуренные, а внутри сводчатые. Их строили для себя чиновники и ремесленники в Дейр-эль-Медине на западном берегу Нила, напротив Луксора, и в других местах погребений, в том числе в далекой Анибе, к югу от Асуана. Их возводили за склепом, а иногда даже на крыше склепа; верхушку обычно украшал декоративный пирамидион. Последние такие пирамиды относятся к концу Нового царства.

По образцу египетских пирамид строили себе надгробия и цари Куша в нынешнем Судане рядом со своими столицами Напата (у Четвертого нильского порога) и Мероэ (между Пятым и Шестым порогами). Сохранилось около 120 таких пирамид; самые древние относятся к концу VIII века до н. э., т. е. ко времени XXV династии, самые поздние — к середина IV века до н. э. Ни одна из этих пирамид не имеет основания более 12 метров в длину и, несмотря на крутой наклон стен, не достигает более 20 метров в высоту.

Одна пирамида возникла в древности и на территории Европы. В конце I века до н. э. она была построена в честь бывшего римского претора в Египте Гая Цестия. Площадь ее основания — 29,5х29,5 метра, высота — 36,4 метра, кладка монолитная, внутри — сводчатый потолок, снаружи пирамида облицована плитами из белого мрамора. Она стоит у ворот собора святого Павла, и, как ни странно, это наиболее хорошо сохранившийся древний архитектурный памятник Рима.

Но я упоминаю об этом лишь ради полноты освещения темы. С последней настоящей пирамидой мы расстались на белом, залитом солнцем плато в Саккара — в той самой Саккара, где мы познакомились и с первой пирамидой. Все же перечисленные нами под конец пирамиды — лишь небольшие памятники, о которых никто не скажет: «Их величества пирамиды».

Примечания:

5

Геродот. История… с. 91, 103.

6

Там же, с. 88

7

Там же. с. 126.

56

Галабея — одежда феллаха-мужчины; длинная (до лодыжек) рубаха из хлопчатобумажной ткани с широкими рукавами, без воротника и пояса.

57

Вавилон — греческая передача названия древнеегипетского селения Пер-Хапи-эн-Он («Дом Хапи Она») в XIII нижнеегипетском номе, вызванная, видимо, некоторым созвучием с названием легендарного Вавилона на Евфрате.

58

Гонейм. Потерянная пирамида. М., 1959, с. 34.

59

Геродот. История… с 109.

60

Гонейм. Потерянная пирамида, с. 107–108.

61

Там же, с. 93.

62

Там же, с. 102.

63

Там же, с. 29.

64

Жатва (или Засуха) — третье время древнеегипетского года, длившееся с середины марта до середины мая.

65

Геродот. История… с. 121.

66

Гигин — римский писатель I века н. э., Кассиодор — римский писатель, историк и государственный деятель остготского государства (VI в. н. э.).

67

Собственно сейчас уже три, ибо в декабре 1976 г вход в эту последнюю пирамиду открыла экспедиция Чехословацкого египтологического института Карлова университета во главе с М. Вернером. В ближайшее время начнется ее обследование.

68

К сожалению, большинство египетских названий созвездий и звезд не поддаются отождествлению с нашими, например созвездий Бегемотица, Скорпион, Павиан, звезды Монт и др.

69

Рамсессеум — огромный храм, построенный Рамсесом II на западном берегу Нила против Фив в честь бога Амона.

70

Перевод части «Текстов пирамид» (§ 1–300) на русский язык был впервые осуществлен учеником В. Л. Тураева А. Л. Коцейовским (А. Л. Коццейовский. Тексты пирамид. Т. 1 Одесса 1917).

71

Фата-моргана — разновидность миража.

72

Лабиринт — заупокойный храм Аменемхета III в Фаюмской области. По остаткам и описаниям можно судить, что лабиринт представлял собой большое одноэтажное здание площадью свыше 70 тыс. кв. м с многочисленными залами, переходами и подземными помещениями. Геродот, который посетил лабиринт и оставил его описание, считал, что «лабиринт превосходит самые пирамиды». Судя по замечанию Страбона, что «каждому ному был отведен предназначенный ему зал», можно полагать, что лабиринт был создан как воплощение единства и сплоченности государства.

73

Г. Картер. Гробница Тутанхамона. М, 1959, с. 42.