Онлайн библиотека PLAM.RU


Начало военных действий против Австрии

7 августа адмирал де Ляпейрер получил из Парижа сообщение, изложенное в форме, допускающей сомнение в его точности, о выходе австрийского флота в море, а также приказ идти в Тулон, где и ожидать дальнейших распоряжений. 8 августа новая телеграмма потребовала от него сосредоточения всего флота в Бизерте, за исключением резервной бригады и отряда особого назначения, которые одни должны были эскортировать транспорты. В то же время офицер морского генерального штаба доставил ему текст морского соглашения, подписанного в Лондоне 6 августа, которое содержало следующие статьи.

«Общее руководство операциями на Средиземном море будет принадлежать Франции.

До тех пор, пока Goebenи Breslau не будут захвачены или уничтожены, английские морские силы, находящиеся в настоящее время в Средиземном море, будут действовать согласованно с французскими морскими силами для уничтожения или захвата этих германских кораблей.

Как только эта операция будет закончена, три линейных крейсера и два или три из числа английских броненосных крейсеров снова получат свободу действий, за исключением случая, если бы Италия нарушила свой нейтралитет.

В этом случае английские морские силы на Средиземном море в составе одного или двух броненосных крейсеров, четырех легких крейсеров, восемнадцати эскадренных миноносцев и подвижной обороны Мальты и Гибралтара будут состоять под командой главнокомандующего французскими морскими силами.

Мальта и Гибралтар будут использованы для базирования французских морских сил.

Французский флот обеспечит на всем пространстве Средиземного моря безопасность английской и французской морской торговли. В частности, если будет объявлена война между Францией и Австрией, он будет действовать против австрийских морских сил и во всяком случае обеспечит строгое наблюдение за выходом из Адриатического моря.

Он будет наблюдать, равным образом, за выходами из Суэцкого канала и Гибралтарского пролива и не допустит проникновения в Средиземное море неприятельских крейсеров».

Накануне Австро-Венгрия объявила войну России, и русское правительство ожидало, что Турция окажет Австро-Венгрии активную поддержку допуском ее флота в Черное море.[20] Поэтому морской министр следующим образом уточнил задачу, которую он возлагал на наш флот: оказать полное содействие английской эскадре, чтобы воспрепятствовать попытке австрийского флота проникнуть в Дарданеллы; поскольку же война еще не объявлена, он может применить силу только при наличии со стороны австрийского флота попытки проникнуть в Дарданельский пролив.[21]

Вторая дивизия, Foudre и все миноносцы, находившиеся в Алжире, прекратили свои приемки и покинули этот порт вечером 8 августа для перехода в Бизерту; каждый из линейных кораблей вел на буксире по одному миноносцу, так как последние, из-за отсутствия в Алжире мазута, имели горючее на исходе, 2-я легкая бригада, которую адмирал послал накануне в Гибралтар для прикрытия транспортов с войсками из Марокко, была заменена для выполнения этого задания старыми крейсерами отряда особого назначения и также получила приказание идти на соединение с флотом в Бизерту. 9 августа утром главнокомандующий снялся с якоря и пошел туда же с особой группой, в которой Jean-Bart снова занял свое место, с первой дивизией линейных кораблей (кроме Mirabeau, который пришлось оставить в Тулоне для длительного ремонта), с 1-й легкой бригадой, миноносцами и заградителями. Jaureguiberry отправили в Аяччо, а резервную бригаду — в Алжир, чтобы эскортировать второй эшелон африканских транспортов.

Вечером адмирал получил указание, что его операционной базой должна являться Мальта и что он должен там сосредоточить свои морские силы. Получив от адмирала Мильна телеграмму с просьбой наблюдать за проливом между Сицилией и Тунисом, чтобы помешать германским крейсерам, разыскиваемым британской эскадрой, ускользнуть в западном направлении, де Ляпейрер оставляет первую дивизию линейных кораблей в крейсерстве в районе Бизерты, а сам 10 августа в 17 часов с особой группой входит в этот порт. Здесь он находит часть своих кораблей, которые производят приемки.

11-го числа обстановка делается более определенной. Морской министр, в согласии с английским адмиралтейством, телеграфирует главнокомандующему: «Австрийская эскадра находится в Адриатике, Goeben и Breslau разыскиваются вне Адриатического моря адмиралом Мильном» (Еще не знают, что они вошли в Дарданеллы). «Ваша задача на данном отрезке времени заключается в тесной блокаде выхода из Адриатического моря, в готовности дать бой австрийскому флоту с открытием военных действий против Австро-Венгрии. Кроме ваших кораблей, вы можете располагать британскими броненосными крейсерами и эскадренными миноносцами, которые окажут вам полное содействие». «Французское и английское правительства, — дополняет другая телеграмма, — считают ваш приход на Мальту в высшей степени неотложным». После полудня адмирал получает сообщение о разрыве дипломатических отношений между Францией и Австро-Венгрией и о том, что последняя объявила блокаду черногорского побережья. 13 августа утром морские силы сосредоточились на Мальте, и в тот же день до адмирала дошло официальное сообщение об объявлении Францией и Великобританией войны Австро-Венгрии.

Сообщая об этом адмиралу де Ляпейреру, министр предлагал ему начать военные действия: «правительство, рассчитывая вызвать таким образом благоприятное для нас решение Италии, категорически требует, чтобы вы немедленно открыли военные действия против Австро-Венгрии. В соответствии с этим, как можно скорее со всеми имеющимися в вашем распоряжении французскими и английскими кораблями выходите в море и, пройдя открыто в виду итальянского побережья, произведите против австрийских побережий или портов операции, которые вы найдете отвечающими обстановке и в выборе которых правительство предоставляет вам полную свободу». Основная причина неопределенности этого приказа заключается в том, что морской генеральный штаб никогда не готовился к операциям против Австрии.

Флот снялся с якоря и вышел из Мальты двумя эшелонами; 15 августа в 17 часов он был сосредоточен к северу от острова Фано. Флагманы эскадры, включая адмирала Трубриджа, который находился тут же с двумя броненосными крейсерами и 12 эскадренными миноносцами, собирались на борту Courbet, где главнокомандующий познакомил их с планом операции: союзные силы должны проникнуть в Адриатическое море, попытаться уничтожить австрийские корабли, блокирующие побережье Черногории, и, если появится неприятельская эскадра, заставить ее принять бой. Адмирал не предполагал предпринимать каких бы то ни было действий против фортов; он считал, «что эти операции себя не оправдывают и что они связаны с риском потери боевых единиц, вызывая одновременно такой расход боевых припасов, который может иметь самые тяжелые последствия с точки зрения снабжения». Он надеялся найти значительные австрийские силы в черногорских водах, их уничтожить и во всяком случае создать впечатление активности».

Это как раз то, чего желало правительство. В депеше от 14 августа, подтверждающей телеграмму от 13 августа, министр так формулирует свою точку зрения: «Операция, которую вам предстоит провести, является необходимой демонстрацией с точки зрения общей политики. Она может, кроме того, заставить австрийскую эскадру выйти из своих портов и дать вам случай принудить ее к бою. Далее, не подлежит сомнению, что ваше появление в Адриатическом море заставит австрийцев снять блокаду Черногории. Правительство вам предоставляет полную свободу в выборе пункта для нанесения удара. Очевидно, что атака Пола открытой силой является совершенно невозможной. Она повлекла бы, без сомнения значительные потери, которые не могли бы быть оправданы достигнутыми результатами. В равной степени представляется проблематичной возможность проникнуть открытой силой к Каттаро. Но содействие Черногории, которая ожидает нашей помощи и может, обладая горой Ловчен, в значительной степени осложнить положение австрийских кораблей, вам облегчит, быть может, систематические операции в этом районе». Черногорский король, действительно, предоставил в распоряжение союзников порт Антивари, могущий быть использованным для базирования легких сил.

Флот был разделен на две группы: французские крейсера и британский отряд шли к северу вдоль албанского побережья, в то время как линейные корабли в кильватерной колонне с тремя дивизионами миноносцев — впереди и на флангах колонны для противолодочного обеспечения — шли вдоль итальянского берега на расстоянии 10 миль от последнего, а затем легли на курс между Антивари и Каттаро. Общее рандеву было назначено на утро следующего дня в районе Антивари.

16 августа в 8 ч. 30 мин. группа линейных кораблей, находившаяся в 15 милях от побережья, заметила прямо по носу, ниже горизонта, дымы двух миноносцев, которые удалялись в направлении Каттаро; потом, несколькими минутами позже, на восточной части горизонта, два других дыма: дым небольшого крейсера Zenta и миноносца Ulan, идущих полным ходом на север. Главнокомандующий маневрировал с намерением отрезать им отступление и в 9 часов приказал открыть огонь главной артиллерией по Zenta, находившегося на дистанции в 12000 м, а вспомогательной — по Ulan, которого преследовал Juriendela Graviere и миноносцы. Однако Ulan находился слишком далеко впереди; не имея попаданий, он вошел в Каттаро. Менее быстроходный Zenta не мог спастись, но храбро оказывал сопротивление; его 18-см снаряды падали в 300 или 400 метрах от колонны линейных кораблей. Силы, однако, были слишком неравны. В 9 ч. 20 мин. адмирал, видя столбы пара и дыма, подымавшиеся на корме крейсера, приказал прекратить огонь. На палубе Zenta произошел ряд взрывов; в 9 ч. 35 мин. крейсер накренился на 45°, носовая часть его показалась из воды, и он пошел ко дну, не спустив своего флага.[22] В это время к главным силам присоединились крейсера. Близость батарей Каттаро и опасение мин препятствовали английским эскадренным миноносцам, которые одни только находились в этот момент при флоте (наши были слишком далеко к северу, где они преследовали Ulan), спасать уцелевших австрийцев. Однако 6 офицеров и 130 матросов были спасены черногорскими шлюпками.

В полдень флот направился к югу, чтобы не подвергаться ночным атакам миноносцев, которые пришлось бы отражать в неблагоприятных условиях; наши собственные миноносцы уже израсходовали почти весь запас горючего. Английский отряд получил от своего правительства приказание отправиться к Дарданеллам; французские корабли остались одни.

«В итоге, — пишет адмирал де Ляпейрер, — я попытался, с одной стороны, войти в связь с Черногорией (миноносец 2-го дивизиона принял на борт в Дульциньо одного черногорца, который впрочем не знал ничего существенного об австрийцах), а с другой произвел перед Антивари демонстрацию, выразившуюся в уничтожении или бегстве австрийских морских сил, блокировавших этот порт, к сожалению весьма незначительных».

Флот исполнил приказание правительства, требовавшего немедленного «открытия военных действий». Однако, проведенная импровизированная операция не имела большого значения. Точно так же, как англичане на Северном море, мы готовились к морскому бою линейных флотов. При уклонении противника от боя ядро наших сил было обречено на неблагодарную роль, для которой оно не предназначалось. В дальнейшем, особые обстоятельства сделали эту роль еще более трудной и более опасной.

Ночью 16 августа флот вышел из Адриатики и крейсировал примерно по линии Фано — Санта Мария ди Леука. 17 августа стояла туманная погода. Democratic столкнулся с Justice, Fantassin, Cavalier, и их пришлось отослать на Мальту, так же как и Janissaire, имевшего аварии в трубопроводе.[23] Трудности блокады становились явными.

При наличии современных кораблей, потребляющих огромные количества угля и мазута, блокада являлась возможной только в случае обеспеченности базирования. Мальта, ресурсы которой были полностью предоставлены в распоряжение французов, находилась более чем в 300 милях от Отрантского пролива. Чтобы держать там линейные корабли, подобно тому как линейные корабли Гранд Флита находились в Скапа Флоу или в Ферт-оф-Форт, нужно было иметь в Адриатике, или по меньшей мере в Отрантском проливе, легкие силы, способные осведомлять командование и в то же время отбивать атаки легких сил австрийского флота. Однако, мы не имели ни одного малого быстроходного крейсера, которыми обладали все другие флоты (сами австрийцы имели между тем три таких крейсера, не считая одного, находившегося в достройке на плаву); броненосным крейсерам не хватало скорости хода, а миноносцам — выносливости; число последних к тому же являлось совершенно недостаточным. В результате пришлось держать главные силы вблизи противника.

Постоянное пребывание в море вызывало необходимость в частых приемках топлива (суточный расход флота: 5000 тонн угля и 1000 тонн мазута); кроме того оно утомляло личный состав, отражалось на состоянии материальной части и создавало благоприятные условия для атаки противником кораблей флота. 17 августа адмирал писал министру: «Наши операции только в том случае окажутся действительно эффективными, если мы будем обладать соответствующей операционной базой, расположенной непосредственно у входа в Адриатическое море. За невозможностью использовать Корфу, такой базой, по моему мнению, могла бы явиться Валона, если бы, как я уже запрашивал вас по телеграфу, я мог ею располагать. В существующих обстоятельствах, при отсутствии базы, мы можем подвергнуться внезапному удару в условиях поистине весьма тяжелых». Адмирал часто выдвигал это требование, но всегда без результатов. В Париже стремились щадить нейтралитет Греции и очень считались с подозрительностью Италии, виды которой на Валону, лучший порт албанского побережья, давно были известны.[24]

Флот должен был как-то «выпутываться». Уже пятнадцать дней, как корабли находились в море почти непрерывно.[25] 18 августа первая легкая бригада и миноносцы принимали уголь в открытом море с угольщиков, присланных с Мальты; но линейные корабли также имели срочную необходимость в производстве приемок, и адмирал де Ляпейрер решил идти с ними на Мальту, оставив для наблюдения за выходом из Отрантского пролива две легких бригады и три дивизиона миноносцев. Контр-адмирал де Сюньи, командующий отрядом, получил директиву — оказывать сопротивление попыткам к выходу австрийских крейсеров и сообщить главнокомандующему, если такого рода попытка будет сделана линейными кораблями. Он должен был принять все необходимые предосторожности против подводных лодок (торпеда одной из них, выпущенная по Jules-Ferry, не попала в цель) и держать свои корабли рассредоточенными, постоянно на ходу и часто меняющими курс и место.

23 августа крейсера, в свою очередь, имея необходимость в угле, вынуждены были идти за ним на Мальту: все линейные корабли нуждались в незначительных исправлениях; для охраны Отрантского пролива в распоряжении командования не оставалось ничего, кроме только что прибывшего старого крейсера d'Entrecasteaux, который в течение четырех дней в одиночестве охранял пролив. 27 августа возвратились линейные корабли, а 28-го — крейсера. Флот снова находился в полном составе у входа в Адриатику.

Так как австрийская эскадра оставалась в базах и морской бой, на который рассчитывали, становился маловероятным, по крайней мере в ближайшем будущем, наши морские силы необходимо было использовать таким образом, чтобы добиться основной цели — превратить Средиземное море в англо-французское озеро, на котором только морские перевозки и торговые сношения союзников могли бы происходить в полной безопасности. На востоке Goeben и турецкий флот оказались запертыми в Дарданеллах английской эскадрой, которая в полном составе их блокировала. В западной части Средиземного моря наши старые линейные корабли боролись с военной контрабандой, а крейсера отряда особого назначения патрулировали вдоль африканского побережья. Все эти корабли получали непосредственно распоряжения из Парижа и практически были выделены из состава флота. Хотя на главнокомандующего возлагалось общее руководство операциями на всем пространстве Средиземноморского театра, его роль на данном отрезке времени сводилась почти единственно к охране Отрантского пролива.

Зафрахтование нескольких угольщиков, которые должны были доставлять на эскадру уголь из Кардифа, позволило линейным кораблям держаться в море в таком составе, чтобы никакие неприятельские силы не могли бы ни подавить их, ни ускользнуть от их наблюдения, Что касается крейсеров и миноносцев, то адмирал собирался использовать их для разведок с боем в центральной части южной Адриатики. Затем он предполагал возможно чаще производить атаки неприятельских кораблей перед Каттаро и Антивари подводными лодками, два дивизиона которых присоединились к нему на Мальте с Foudre в качестве базы. Наконец, адмирал стремился установить связь с Черногорией как для того, чтобы получать сведения о противнике, так и для того, чтобы не оставлять совершенно изолированной эту маленькую страну, которая мужественно выступала бок о бок с союзниками.

* * *

6 подводных лодок 1-го дивизиона покинули Мальту одновременно с линейными кораблями и 27 августа стали на якорь вместе с Foudre к западу от Корфу. 28 августа Joule и Le Verrier снялись с якоря, чтобы идти на позиции (одна перед Каттаро, другая — между Каттаро и Антивари, с тем, чтобы провести там в позиционном положении весь день 29 августа). Joule дважды подверглась атаке миноносцев, не имея возможности сама занять позицию для атаки. Le Verrier совсем не видела противника, и обе лодки возвратились 30 августа. Они имели легкие аварии, которые заставили адмирала отослать их на Мальту, а оттуда в Бизерту, так же как Faraday и Bernouilli. Недостаточная надежность наших подводных лодок, слишком хрупких, была трудно совместима с требованиями военного времени; им потребовалась переборка всех механизмов, продолжительная тренировка и все самопожертвование их отборного личного состава, чтобы получить возможность нести службу в условиях военного времени. Точно так же, в результате напряженной службы, выходили из строя миноносцы. 25 августа только десять миноносцев из тридцати восьми, которыми располагал флот, оказались в состоянии принять участие в операции. Требовалось обучение личного состава и приспособление материальной части к особым условиям службы в военное время. Отсутствие вблизи от района крейсерства организованной операционной базы являлось крайне ощутимым для этих малых кораблей. Как писал главнокомандующий, «миноносцы и подводные лодки цепляются за малейшее укрытие, которое им могут предоставить скалистые берега Паксоса и Анти-Паксоса». Все корабли были вынуждены производить приемки в открытом море. «Флот пользуется такого рода возможностью благодаря исключительно благоприятной погоде, но положение сделалось бы весьма сложным и очень тяжелым в условиях плохой погоды».

* * *

Одной из первых забот морского министерства, с момента открытия военных действий против Австро-Венгрии, явилось предоставление главнокомандующему возможности быть осведомленным о действиях неприятельского флота. Для этой цели имелся великолепно расположенный наблюдательный пункт — находящаяся на черногорской территории гора Ловчен, которая непосредственно командует над рейдом Каттаро. Для связи с флотом была изготовлена подвижная радиостанция с дальностью действия около 300 миль. Лейтенант Жиньон, который должен был установить эту станцию на Ловчене, при содействии Черногории, покинул Тулон на реквизированном пароходе Liamone, который должен высадить личный состав и выгрузить материальную часть в Антивари.

Этот порт хорошо подходил для такого рода операций благодаря молу в 200 м, который защищал его от всех ветров, за исключением западных, и к которому могли приставать суда с осадкой до 7 м. Однако, он находился всего в 35 милях от Каттаро и был совершенно не обеспечен от покушений неприятеля, который уже обстреливал его и поставил минное заграждение на его рейде. При таких условиях туда нельзя было идти без соответствующего эскорта; главнокомандующий решает, что флот воспользуется этим случаем для демонстрации перед Каттаро.

Liamone, под непосредственным эскортом двух дивизионов миноносцев с поддержкой в виде 2-й легкой бригады, направился прямо в Антивари, куда и прибыл утром 1 сентября. Миноносцы 2-го дивизиона, снабженные тралами, которые капитан 1 ранга Ронарк усовершенствовал перед самой войной, протралили фарватер: были найдены четыре мины; Liamone вошел за миноносцами и ошвартовался у мола.

В течение этого времени линейные корабли, имея в дозоре 1-ю легкую бригаду и будучи обеспечены от подводных лодок тремя дивизионами миноносцев, направились к Каттаро, держась не ближе пятнадцати миль от берега, чтобы избежать малых глубин, где могли быть поставлены минные заграждения. Придя на параллель входа в Каттаро, они приблизились к нему внезапным поворотом и с расстояния около 13000 м открыли по фортам точный огонь из своих тяжелых орудий. Был замечен привязной шар, поднявшийся над Каттаро, но береговые батареи огня не открыли. Через четверть часа линейные корабли легли курсом на запад, в то время как крейсера, державшиеся мористее, донесли о появлении двух неприятельских подводных лодок, которые они обстреляли артиллерийским огнем. С наступлением ночи флот и Liamone, закончивший разгрузку, спокойно вышли из Адриатики.

«Мое намерение, — писал адмирал, — заключалось не в том, чтобы завязать дуэль с фортами, но в том, чтобы активной операцией дать знать о своем присутствии, в надежде, что неприятельский флот выйдет из своего выжидательного положения». Но австрийский флот держался в Пола, а в Каттаро находилось только несколько крейсеров, используемых для береговой обороны, и миноносцев в слишком незначительном числе, чтобы пытаться что либо предпринять. К тому же в Австрии, как и в Германии, считали, что нерационально рисковать боевыми единицами флота против превосходных сил противника, поскольку судьба войны будет решена сухопутными армиями. Австрийцы имели, кроме того, серьезные основания для того, чтобы не выходить: появление время от времени нашего флота не мешало им оставаться хозяевами на Адриатике, и, наконец, они не были уверены в личном составе своего флота, в котором преобладали славянские элементы, тайные симпатии которых были всецело на стороне наших союзников — сербов. В особенности на борту линейных кораблей, где каждый человек не находился в такой же степени на виду, как на миноносцах и подводных лодках, демонстрации уже имели место: надписи «да здравствует Петр Первый, сербский король» появились на пушках и оставались на них в течение нескольких дней, поскольку никто не рисковал их стереть, учет такого рода настроений личного состава был бы достаточен для того, чтобы удержать высшее командование от пересмотра своей тактики, если бы последняя не диктовалась в конце концов обстановкой в почти категорической форме.


Примечания:



2

Нельзя не отметить, что фактически в войну 1914-1918 гг., в связи с нейтралитетом Италии, а затем и выступлением ее на стороне Антанты, на Адриатическом театре создалась обстановка, при наличии которой Австро-Венгрия оказалась действующей самостоятельно, а Франции пришлось испытать все те затруднения и осложнения, с которыми связано ведение коалиционной войны и которые несомненно отражались на ее эффективности.



20

Несомненно, что русское правительство имело основание для такого рода опасений. Адмирал Гаус одновременно с приказом «строго воздерживаться на данном отрезке времени от каких-либо недружественных действий по отношению к английским кораблям» получил приказ предусмотреть отправку флота в Черное море. Адмирал Гаус, несмотря на то, что этот проект горячо защищал граф Берхтольд (министр иностранных дел), признал его неосуществимым, ввиду отсутствия баз и недостаточности снаряжения для такого рода операции: он просто и решительно от нее уклонился … Немного спустя он получил телеграмму от германского адмиралтейства … снова говорившую о высоком политическом значении, которое имел бы переход австро-венгерского флота в Черное море. В то же время граф Берхтольд осведомил его, что Порта выразила согласие на проход им Дарданелл». (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 36-37 стр.). Решимость адмирала Гауса уклониться от выполнения этой операции объяснялась наличием у него вполне определенных и четких директив, полученных им от главнокомандующего всеми вооруженными силами австро-венгерской империи эрцгерцога Фридриха, что давало ему основание не считаться как с давлением со стороны германского адмиралтейства, так и имперского министерства иностранных дел.



21

Депутат французской палаты депутатов, бывший в годы подготовки к мировой войне начальником морского генерального штаба, вице-адмирал Бьенэмэ высказал по вопросу о возможности прорыва австрийского флота в Дарданеллы и Черное море такую мысль: «Не должны ли были бы мы скорее этого желать, чем опасаться (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris, 1920. 117 стр.). Это откровенное высказывание французского адмирала и политического деятеля является еще лишним штрихом для оценки особых условий коалиционных войн и дает основание допустить, что в преследовании Goeben и Breslau такого рода идея могла сыграть свою роль.



22

Во время этого «боя» на кораблях французского флота имели место многочисленные аварии, весьма серьезные по характеру, по артиллерийской части. Так, например, «на линейном корабле Condorcet вышли из строя два 24-см орудия, а на линейном корабле Justice одно 19-см». (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 124 стр.)



23

По данным вице-адмирала Бьенэмэ, одновременно находились в ремонте линейные корабли Mirabeau и Danton, выскочивший на мель на Мальте. А был только 15-й день войны. (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 130 стр.)



24

«Албанские горы, - пишет Монроэ, - командуют восемьюдесятью тремя километрами Отрантского пролива, выхода из Адриатики. Они высоки и командуют также над противолежащим низменным берегом Италии, который выделяется на горизонте не более резко, чем голландская плотина. Албания обладает также хорошим естественным портом, который врезается глубоко в материк и является хорошо укрытым: это Валона, расположенная в самой узкой части пролива». (Е. Monroe. La politique mediterraneenne de 1'Italie. La France Mediterraneenne et Africaine. 1938. Fasc. 3. 35 стр.)



25

«На морских силах рассчитывали, что война продлится недолго. Повинуясь правилам, разработанным исходя из той же предпосылки, с кораблей сдали на берег, а в отдельных случаях просто выбросили за борт часть шлюпок, столь необходимых, однако, на случай десанта или торпедирования. Также были сняты тенты, линолеум, удаление которого, оголило палубы и сделало их легко подверженными ржавчине при попадании морской воды, мебель, включительно до обеденных столов команды. Фантазия одного дня заставила таким образом исчезнуть целую серию предметов, которые … считались необходимыми для корабельной жизни». (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. Paris. 1930. 9 стр.) Через несколько недель пришлось, по возможности, все это восстановить. Задача «выпутывания» еще осложнялась, таким образом, тем состоянием, в котором оказался флот в результате мобилизации, проведенной с расчетом на короткую войну и не принявшей во внимание ввиду этого необходимости сохранения максимальных удобств для жизни личного состава на борту военных кораблей.









Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.