• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В истории России было немного таких бурных периодов государственного развития как тот, который пришелся на 1905–1914 гг. В течение десятилетнего промежутка между окончанием русско-японской войны и началом первой мировой повсеместно в стране происходили глубокие изменения. Поражение в войне с Японией, отсталость государственного строя и вызванное этим сильное брожение в обществе вылились в ряд стихийных вооруженных выступлений в городах, восстаний в воинских частях и на кораблях. Государственная власть, вынужденная приступить к реформированию общественно-политического устройства, быстро шла по пути крупных качественных сдвигов. Монархия превращалась в конституционную, для управления страной был образован Совет министров, народное законодательное представительство оформлено в виде Государственной думы.

Стабилизация политического положения обусловила возникновение предпосылок успешного развития экономики. Благодаря основам, заложенным в десятилетие, предшествующее русско-японской войне (продуманная финансово-экономическая политика, устойчивое золотое обращение, интенсивное железнодорожное строительство), производство важнейших видов продукции все быстрее набирало обороты.

Быстрое развитие России выдвигало в разряд первостепенных внешнеполитических задач вопросы надежного обеспечения российских экономических интересов в тех районах мира, где они развивались наиболее интенсивно. Политическая ситуация, помимо этого, предполагала укрепление обороноспособности империи.

На фоне прогрессирующего экономического развития страны, значительной активизации русской внешней политики, вопрос развития флота в ряду других вооруженных сил приобретал первостепенное значение. Возрождение флота преследовало две основные задачи — защиту протяженных морских рубежей империи и создание «свободной морской силы», предназначенной для силового подкрепления интересов России в любом районе мира. Имелись и две немаловажные причины более узкого характера. Первая из них заключалась в необходимости постоянной готовности к обеспечению, если потребуется, русского военного присутствия в зоне проливов — одном из узловых районов мировой политики, где пересекались интересы крупнейших европейских держав. В 1910–1913 гг. 65 % русского товарооборота и подавляющая часть вывоза шли через Босфор и Дарданеллы и поэтому, по образному выражению одного из политиков, «кто владел проливами, тот держал Россию за горло».

Линейный корабль «Евстафий». Последние классические додредноуты Российского Императорского флота, однотипные «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» вступили в строй в 1910 г., когда во всем мире уже бушевала «дредноутская лихорадка». В течение первого года мировой войны эта пара 13000-тонных кораблей, главная артиллерия каждого из которых состояла лишь из четырех 12"/40 и четырех 8"/50 орудий, оставалась основой линейных сил Черноморского флота, сдерживающих активность германо-турецкого «Гебена».

ЦВММ, # 938/1

Пока Турция, как в начале XX в., оставалась хотя и слабым, но независимым государством, положение в целом контролировалось. Однако наметившиеся к 1914 г. «грозные признаки распада Турции» могли привести к ее разделу крупными европейскими государствами, и переход зоны проливов под контроль более сильного владельца означал серьезную зависимость от него России. Предвосхищая подобные тревожные перспективы, русские политики стремились заранее предусмотреть необходимые силовые средства для отстаивания, в случае необходимости, интересов государства в проливах, и главная роль среди них, вполне естественно, отводилась флоту, способному противостоять флоту любой другой страны. Вторая причина, более отдаленного и не столь острого характера состояла в том, что грядущая политическая перспектива предполагала, вслед за стабилизацией европейского положения, обращение интересов империи на восток, где в предшествующий период русские интересы были серьезно ущемлены в результате неудачной войны с Японией. Идея реванша за поражение 1905 г. постоянно витала в русских государственных, военных и военно-морских кругах, а планы интенсивного экономического освоения Сибири и Дальнего Востока упирались в необходимость серьезного оборонного обеспечения дальневосточных рубежей, в первую очередь морских. Таким образом, создание первоклассного флота являлось для России насущной политической задачей, и вопрос заключался лишь в том, по силам ли это было стране в финансовом и экономическом отношении.

Развитие морских сил после 1905 г. протекало в условиях, многим отличающихся от тех, которые были вполне достаточны для строительства флота накануне русско-японской войны. Опыт морских сражений этой войны, принимавших зачастую исключительно ожесточенный характер, был серьезно проанализирован во флотах всех крупных морских держав, что вызвало совершенствование всех без исключения типов боевых судов. Произошло окончательное выделение типа крейсера в два крупных подтипа — броненосные «эскадренные» крейсера (главная задача — действия на флангах боевых порядков линкоров, из-за чего их стали вскоре именовать линейными) и легкие, которые, сочетая в своей конструкции способность решения многих вспомогательных задач, в основном предназначались для разведки, а также поддержки состоящих при эскадре миноносцев. Сами эскадренные миноносцы, эти «мастера на все руки» морской войны, значительно выросли в размерах, многократно увеличив свою торпедно-артиллерийскую мощь, и резко прибавили в скорости. Быстро совершенствовались подводные лодки, превращаясь из прибрежных в настоящие морские корабли. Интенсивно развивались минные заградители, тральщики, создавался тип корабля для сторожевой службы. Первые робкие шаги на флоте делали воздухоплавание и авиация.

Но все эти существенные изменения бледнеют перед кардинальными реформами, которым подвергся главный тип тогдашнего боевого корабля — линкора. Русско-японская война вызвала появление качественно новой его разновидности, сразу затмившей по своим боевым качествам все созданные прежде. Нельзя однако сказать, что появление линкора нового типа было вызвано исключительно обстоятельствами русско-японской войны. Война послужила, как это часто бывало, лишь катализатором процесса, шедшего то скрытно, то явно, с 80-х гг. XIX в. во всех флотах мира. Основные идеи, положенные в основу конструкции нового линкора, появились задолго до 1905 г., и лишь боевая проверка сделала полным их торжество. В чем же состояли основные боевые качества линкоров послевоенной формации?

В первую очередь изменения коснулись принципиальной основы линейного корабля — его артиллерии. До войны стандартная схема вооружения включала четыре тяжелых 12" орудия, подкреплявших дюжину средних 6", которые, ввиду их значительной скорострельности по сравнению с более крупнокалиберными, считались основой артиллерийской мощи линкора. Война показала, что этот взгляд нуждается в коренном пересмотре. Боевые дистанции выросли с 20–30 кб до 40–50 кб, и на этих расстояниях только тяжелые удары 12" снарядов могли вывести из строя хорошо защищенные броненосцы. Главный вопрос заключался в эффективности контроля огня тяжелых орудий на столь значительном удалении. Однако он был решен исключительно успешно.

Всплески от падений 12" снарядов, достигавшие 20-метровой высоты, благодаря быстрому совершенствованию оптических инструментов, были хорошо различимы с атакующего корабля, переводя вопрос корректирования артиллерийского огня в разряд надежно контролируемого процесса. Было подсчитано, что для эффективного контроля огня тяжелой артиллерии необходимо не менее четырех всплесков, т. е. четырех орудий в одном залпе. Однако, поскольку заряжались такие орудия довольно медленно, предполагалось сохранять цель под огнем и добиваться ее быстрого поражения путем увеличения темпа стрельбы, для чего было необходимо установить на корабле подобных орудий как можно больше. Фактически, их число, вызывающее при его увеличении резкий рост размеров корабля и его водоизмещения, ограничивалось в итоге лишь возможностями чисто стоимостного характера, но по тактическим соображениям не могло быть ниже восьми.

Война показала малую эффективность средней (6"- 8") артиллерии, снаряды которой на увеличившихся боевых дистанциях не могли нанести противнику существенного урона, в то время как находящиеся за легкими броневыми прикрытиями, эти орудия были обречены на уничтожение тяжелыми снарядами противника еще до вступления их в дело. Так определилась артиллерийская часть линейного корабля нового типа — 8-12 12" орудий и два десятка легких пушек для противодействия миноносцам.

Кардинальные новшества предполагалось внести в систему бронирования. Сосредоточение брони узкой полосой по ватерлинии, надежно защищающей жизненные части (артиллерийские погреба и машинно-котельные отделения) уже не являлось достаточным — фугасные снаряды, проделывая в незащищенном борту огромные пробоины, вызывали пожары, интенсивное затопление внутренних отсеков, крены и гибель кораблей от опрокидывания. Было необходимо распространить бронирование на как можно большую площадь надводного борта корабля, чтобы уберечь его от гибельных последствий попаданий фугасных снарядов.

Система распределения бронирования в целом также нуждалась в пересмотре. Вводились внутренние броневые переборки, локализующие действие снарядов и торпед, существенно развивалось местное бронирование — рубки, дымоходы, рулевые отсеки и пр. Значительному усовершенствованию подверглась конструктивная противоторпедная защита корпуса.

Крупный шаг вперед был сделан в части перехода на новый тип энергетической установки. Ею стала паровая турбина — эффективный, надежный, простой и компактный двигатель, по всем параметрам оставляющий далеко позади прежние вертикальные паровые поршневые машины.

Серьезному развитию подверглись такие качества линейного корабля, как непотопляемость, живучесть, способность быстро и эффективно бороться с кренами путем заранее спланированной системы контрзатопления отсеков.

Большинство этих нововведений впервые были воплощены в проекте британского линейного корабля «Дредноут» («неустрашимый»), построенного в отчаянной спешке в 1905–1906 гг. Ряд морских держав также приступил к проектированию новых линкоров, что заставило Англию, ревниво следящую за сохранением своей военно-морской гегемонии, приступить к экстренной постройке линкора нового типа. «Дредноут», название которого стало вскоре нарицательным для всех линкоров нового типа, был создан менее чем за два года и на испытаниях в начале 1907 г. показал весьма многообещающие результаты. Он нес десять 12" орудий, имел полностью бронированный надводный борт и благодаря применению паровых турбин развивал скорость до 21 узла. Спешка при проектировании и строительстве не избавила его от ряда крупных недостатков — из десяти тяжелых орудий огонь на борт могли вести лишь восемь, защита бортовых башен была неудовлетворительной, открыто расположенная противоминная артиллерия была слаба и легко уязвима. Критике подвергались также размещение экипажа и неудачное расположение на мачте контрольно-дальномерного поста, почти всегда окутанного дымом. Однако главным было то, что новый линкор перечеркивал первостепенную боевую ценность кораблей прежнего типа, и теперь морским державам предстояло воссоздавать свои линейные эскадры практически заново.

Созданный менее чем за два года, благодаря неукротимой энергии первого морского лорда адмирала Дж. Фишера, британский "Дредноут" стал первым однокалиберным линкором радикальной пост-цусимской концепции. Эффект появления этого корабля (не сразу, впрочем, разделенный всеми в военно-морских кругах) оказался столь значителен, что его название вскоре стало нарицательным для обозначения всех последующих линкоров нового типа. "Дредноут" на Спитхэдском рейде 5 августа 1907 г., в день посещения корабля королем Эдуардом VII и королевой Александрой.

Французский флот позднее других оценил идею однокалиберного линкора, и лишь в 1910–1911 гг., после ввода в строй крупной серии турбинных додредноутов с очень сильным промежуточным калибром, приступил к постройке четырех дредноутов класса "Курбэ". Линейный корабль "Пари" на полном ходу, 1914 г.

Несмотря на интенсивное пополнение германского флота линкорами нового типа, турбины на германских дредноутах появились лишь на третьей их серии — пяти единицах класса "Кайзер", вошедших в строй в 1912–1913 гг. "Кайзер" под флагом командующего III дивизии линкоров Флота Открытого моря контр-адмирала Нормана, 1914 г.

Во всех флотах строительство дредноутов приобрело широкий размах. На волне бурного увлечения маринизмом в условиях обостряющейся борьбы за влияние на мировой арене, за новые колониальные территории и рынки сбыта, быстрого роста торговли и «морских интересов», в основу интенсивного наращивания военно-морских флотов должна была быть положена надежная база. И эта база явилась в виде колонн огромных, приземистых, неуязвимых кораблей, простирающих в молчаливой угрозе свои громадные пушки. Дредноутами в то время измерялась не только морская мощь государства, они были мерилом его мощи вообще. Дредноут стал новой политической валютой, и дипломаты строили свои комбинации и выходили на переговоры, ориентируясь не только на количество армейских батарей и дивизий, но и в гораздо большей мере — линейных кораблей. Дредноут стал олицетворением мощи государства, его престижа, веса на международной арене. Бронированные дорогостоящие гиганты, «пожиратели бюджетов», служили показателем его финансового благополучия, экономического расцвета, уровня развития науки, техники и промышленности.

Вследствие необычайно обострившихся политических противоречий, грозящих вот-вот вылиться в глобальный конфликт, строительство дредноутов во всех без исключения крупных державах достигло необычайно широкого размаха. В гонке морских вооружений тип линкора непрестанно совершенствовался. Первые конструкции очень быстро оказались превзойдены. Всего через пять лет после постройки корабля, перечеркнувшего боевую ценность прежних флотов, морские державы, непрестанно совершенствуя на основе новейших научно-технических достижений тип линейного корабля, перешли к строительству «сверхдредноутов», превосходящих вдвое дредноуты первого поколения по весу бортового залпа. Этот количественный скачок в наступательной мощи подкреплялся целой серией дополнительных усовершенствований: рост калибра тяжелых орудий и повышение их дульной энергии резко увеличили дистанцию эффективного поражения (с 50 до 70–80 кб), значительно усиливалось бронирование, улучшалась защита корпуса, целые серии нововведений в части пристрелки, контроля огня, применения более мощных и совершенных двигательных установок переводили «новые дредноуты» в новое качество, заключавшееся в том, что прежние дредноуты противостоять им уже не могли. История повторялась.

К 1914 г. бурное развитие типа линейного корабля вплотную подвело к переходу к следующему, третьему по счету, поколению дредноутов. Эти монстры, вдвое превосходя по водоизмещению линкоры 1905–1909 гг., предполагалось вооружать уже 16" орудиями главного калибра, в отличие от 12" и 14" пушек кораблей первых двух формаций. По огневой мощи они наполовину превосходили прежние «сверхдредноуты», их эффективные боевые дистанции отодвигались до 100–110 кб, делая борьбу с этими левиафанами для линкоров предшествующих серий практически безнадежной, а для первых дредноутов — попросту невозможной. Таков был объективный ход развития военно-морской техники.

Линейный корабль "Куин Элизабет" (программа 1912 г.) открывал серию сверхдредноутов британского флота, впервые вооруженных 15" орудиями главного калибра. В основе исключительного успеха этого проекта лежали как новаторские идеи главного строителя флота Ф.Уоттса, так и способность к политическому риску морского министра У.Черчилля, взявшего на себя ответственность за успех неиспытанных на момент закладки кораблей новых 15"/ 42 пушек.

Линейный корабль "Миссисипи" в достройке, август 1917 г. Американский флот, обратившийся к 14" калибру уже в 1911 г., реализовал его на пяти сериях своих линкоров (всего 11 единиц), постепенно улучшая модель орудия и тип орудийной установки. Однотипные "Миссисипи", "Нью Мекси-ко" и "Айдахо" несли по 12 50-калиберных орудий ("модель 7") в усовершенствованной трехорудийной башне с раздельным наведением стволов.

Заложенные в 1912–1913 гг. "Фузо" и "Ямаширо" стали первыми японскими линейными кораблями, получившими на вооружение 14"/45 орудия. Двенадцать стволов главного калибра располагались по примеру британского флота, в двухорудийных установках с возможностью действия всей главной артиллерии на каждый борт. Линкор "Ямаширо" на якоре в Куре, 1918 г.

Становление дредноута в России проходило путем, во многом отличным от того, каким пошли две наиболее развитые морские державы того времени — Англия и Германия. В то время как обе они в ожесточенном морском соперничестве принялись лихорадочно строить линкоры нового типа, в России возобладал постепенный подход, в основном обусловленный тщательной разработкой концептуальной основы воссоздания практически полностью потерянного в результате войны с Японией флота. Было ясно, что воссоздавая флот, необходимо начинать с его главной ударной силы — линкоров-дредноутов.

Четыре года после окончания русско-японской войны ушли на реформирование Морского министерства, создание и становление Морского генерального штаба, специального органа, определяющего морскую политику, занимающегося планированием морской силы и разработкой требований к будущим боевым кораблям. В эти годы был проведен всесторонний анализ боевого опыта морских операций, его выводы положены в основу требований к линейному кораблю нового типа, определена его конструкция. Лишь летом 1909 г. в Петербурге были начаты постройкой четыре первых русских дредноута класса «Севастополь». Тщательный подход к разработке их концепции позволил избежать многих конструктивных недостатков, отличавших первые серии британских и германских дредноутов. Спустя два года тип «Севастополя» получил развитие в трех черноморских линкорах серии «Императрица Мария», не имевших от предшественника принципиальных отличий.

В следующем 1912 г. Россия перешла к постройке сверхдредноутов, заложив в Петербурге четыре линейных крейсера класса «Измаил» с 14" артиллерией. Одна принципиальная особенность, выделенная в их проекте, существенно продвигала новые российские тяжелые артиллерийские корабли в направлении совершенствования концепции типа линейного судна. Получив наряду с мощным вооружением (12 14"/52 орудий) и тщательно продуманной броневой защитой высокую скорость хода (до 28 узлов) русский линейный крейсер, параллельно с пятеркой британских линкоров класса «Куин Элизабет» знаменовал переход к качественно новой разновидности тяжелого артиллерийского корабля. Этот новый тип — быстроходный линкор — сочетал в себе относительно тихоходный, но хорошо вооруженный и защищенный линейный корабль с быстроходным, несущим такие же главные орудия, но менее тяжелую броню линейным крейсером. Фактически, оперативно-тактическое использование подобного корабля предполагало значительное развитие взглядов на роль линейного судна в морской операции, что являлось свидетельством творческого подхода к вопросу строительства морских сил.

До сих пор в военно-морской истории считалось, что эпоха развития отечественных линкоров дореволюционной поры заканчивается на линейных крейсерах класса «Измаил» и линкоре «Император Николай I». Весь недолгий век этих неоживших гигантов, их интересные проекты и многолетнее бесславное ожидание перед сдачей на слом всегда очень естественно воспринимались как логический конец русского типа дредноута, добавить к которому нечего. Но, оказывается, даже несостоявшаяся история этих левиафанов имела продолжение, начавшееся задолго до того, как первые залпы мировой войны поставили крест на постройке «Измаила» и его собратьев…

В самом начале 1990 г. внимание автора, работавшего в Российском Государственном архиве военно-морского флота (РГАВМФ) с одной из «сборных» описей, привлекло одинаковое заглавие нескольких дел, выглядевшее несколько загадочно: «Проект линейного корабля в 35000 т». Затребованные материалы действительно содержали интересный проект чрезвычайно мощного линкора, помеченный мартом 1914 г. Общий вид и характеристики его весьма сильно отличались от всех описанных или хотя бы упомянутых до сих пор проектов русских дредноутов.

На волне пробудившегося интереса автору удалось разыскать еще несколько неизвестных ранее проектов линкоров с 16" артиллерией, разработанных также в начале 1914 г. Даже их беглое сравнение показывало, что все эти разработки носили сходную тактико-техническую направленность, в них отчетливо прослеживались многие параллели в подходе к принципиальным качествам линкора. Эти находки дали нить к пониманию того вопроса, что во флоте начинался процесс перехода к новому поколению линейных судов. Последующее обращение к документам и переписке Морского генерального штаба, технических органов флота, морских специалистов не только подтвердило это предположение, но и добавило огромное количество фактов, наглядно обрисовывавших картину широких приготовлений к новой морской программе, ядром которой должны были стать мощнейшие в мире линейные корабли.

История создания этих кораблей замерла на самой начальной стадии, а именно еще в процессе проектирования, однако даже их предполагаемые характеристики оказались настолько впечатляющими, что красноречиво свидетельствуют о ставке русского флота на создание линкоров не только ни в чем не уступавших, а зачастую заметно превосходивших своих вероятных зарубежных противников. Между тем, бурно развивавшаяся в 900-х — начале 10-х гг. на основе боевого опыта русско-японской войны морская тактика и техника предъявляли повышенный спрос к организации, составу и качествам будущих флотов. Линкору в составе этих флотов было отведено главенствующее, определяющее, но отнюдь не обособленное место. Стремительный прогресс в науке, технике и военном деле требовал быстрого серийного строительства кораблей целыми соединениями. Это в первую очередь означало создание для строительства флота мощной промышленности. Для финансирования морских программ были необходимы колоссальные средства. Вотирование их через парламентские учреждения осложнялось порой разнообразием политических подходов и становилось зачастую предметом серьезного расхождения мнений. Таким образом, создание первоклассного линейного флота включало в себя целый комплекс важнейших политических, финансовых, технических и иных вопросов, каждый из которых требовал приложения огромных усилий. Изучение всего комплекса этих условий позволило сделать ряд выводов о переходе русского флота к созданию новых мощных линкоров с учетом политического, финансового и промышленного развития России в период перед первой мировой войной.

Так обозначились рамки настоящего исследования. Оно вобрало в себя все аспекты темы о возникновении и становлении идеи о дредноуте третьего поколения в России в 1913–1917 гг. — политическая необходимость создания мощного флота, развитие производительных сил, финансовое состояние государства, определяющее принятие крупномасштабных морских программ, роль в этих программах тяжелых артиллерийских кораблей, их оперативно-тактическое предназначение, развитие конструкции и ход разработки проектов. Невозможно было обойти молчанием полемику среди морских специалистов по вопросу об основной концептуальной направленности типа линейного корабля. Необходимо было рассказать о широких экспериментальных работах, впервые предпринимаемых русским флотом в попытке обрести наиболее совершенную в техническом отношении конструкцию линкора. И, наконец, весьма показательным представлялось сравнение подготовленных проектов линкоров с их зарубежными современниками для оценки уровня отечественной военно-морской и инженерной мысли. Все эти вопросы предстояло изучать впервые. Поначалу казалось, что недостатка в материалах по данной теме испытать не придется — широкие планы строительства линейных кораблей предполагали обширные теоретические, проектные и экспериментальные работы при подготовке к их строительству. Однако документов сохранилось не настолько много, насколько это могло соответствовать роли линкора в морских доктринах тех лет, а те, что сохранились, носили по большей части разрозненный характер, так что установить причинно-следственную связь стоило подчас значительного труда. Становилось ясно, почему тема была практически обойдена молчанием в трудах наших историков кораблестроения и флота — краткие упоминания в трех работах (в сумме 108 строк, в основном повторявших одни и те же сведения по одному из проектов, взятые из единственного источника) — вот все, что до сих пор было опубликовано по этому интересному вопросу. [1]

Между тем сам факт неисследованности до настоящего времени этой темы вполне объясним. Достаточная узость ее, отсутствие по ней отдельного делопроизводства, некоторая отвлеченность в ряду других, получивших практическое осуществление проектов, очевидны. Даже публикации по семи вошедшим в строй и пяти оставшихся недостроенными русским дредноутам изобилуют пробелами, и совершенно ясно, что существовавшее положение было вполне объяснимо по отношению к кораблям не только официально не заложенным, но и не утвержденным к постройке и оставшимся лишь в виде проектов.

Основными источниками настоящей работы явились документальные материалы, хранящиеся в российских архивах. Основная масса этих документов сосредоточена в фондах Российского Государственного архива Военно-морского флота (РГАВМФ). Процесс выработки оперативно-тактических заданий, концепция будущего сверхдредноута, разработка основных характеристик по вооружению и защите отражены в делах организационно-тактического отделения Морского генерального штаба (фонд 418). Разработка проектов, заказ и ход работ по изготовлению опытных образцов артиллерии и броневой защиты прослежены по материалам Главного управления кораблестроения (фонд 401) и Комиссии морских артиллерийских опытов (фонд 423). Взгляд в широких русских военно-морских кругах на конструкцию линкора, предложения моряков и корабельных инженеров в отношении усиления его отдельных качеств за счет тех или иных изменений и усовершенствований нашел отражение в материалах Штаба начальника 1-й бригады линкоров Балтийского моря (фонд 477), Штаба командующего флотом Балтийского моря (фонд 479) и Санкт-Петербургского военно-морского кружка (фонд 703). Чертежи проектов линкоров находятся в Коллекции кораблестроительных чертежей (фонд 876). Часть материалов по составлению кораблестроительных программ, развитию русского типа дредноута почерпнута из документов Канцелярии морского министра (фонд 410), Главного морского штаба (фонд 417), Морского технического комитета (фонд 421) и Канцелярии председателя комиссии по наблюдению за постройкой кораблей в Балтийском море (фонд 424). Использовались также документы Центрального комитета правлений Русского судостроительного общества («Руссуд») и Общества Николаевских заводов и верфей («Наваль») — (фонд 512), а также Штаба командующего флотом Черного моря (фонд 609).

Помимо материалов РГАВМФ, значительный интерес представляла большая группа документов из Центрального исторического архива Санкт-Петербурга (ЦИАСПб), где они находятся в фондах судостроительных заводов и верфей, занятых в выполнении нараставших морских программ. Это Путиловская верфь Акционерного Общества Путиловских заводов (фонд 1270), Балтийский завод (фонд 1304), Компания Петроградского Металлического завода (фонд 1357), Адмиралтейский судостроительный и башенный завод (фонд 1434) а также материалы Правления Русско-Балтийского судостроительного и механического акционерного общества (фонд 2145).

Документы, характеризующие выработку судостроительных программ, законопроекты по этому вопросу в Думу, полемика, многообразие мнений и оценок в подходе к вопросу о воссоздании и наращивании морских сил, дальнейшие планы широкомасштабного наращивания корабельного состава — все эти вопросы находят широкое отражение в материалах Российского Государственного исторического архива (РГИА) — Министерства торговли и промышленности (фонд 23), Совета министров (фонд 1276) и Государственной думы (фонд 1278).

Значительный интерес представляет ряд фотоматериалов, хранящихся в фондах Центрального военно-морского музея. Альбом фотографий расстрела «исключенного судна № 4» (бывшего броненосца «Чесма»), на котором летом 1913 г. проводились натурные испытания системы бронирования новых русских дредноутов, дает исчерпывающее представление о ходе этих испытаний и степени устойчивости новой системы броневой защиты попаданиям тяжелых снарядов. Альбом фотографий Главного морского полигона показывает ход строительства новых «выносных» батарей, предназначенных для отстрела 14" и 16" орудий новейших систем, а также испытания отдельных элементов орудийных установок. Также показательны фотоматериалы, показывающие цеха петроградских Обуховского и Металлического заводов, которые производили основную массу артиллерийского вооружения для строящихся русских дредноутов.

Весьма ценными в ряду основных источников настоящего исследования представляются также воспоминания непосредственных участников становления и развития типа дредноута в России тех лет. Это, прежде всего, впервые опубликованные мемуары адмирала И.К.Григоровича, морского министра в 1911–1917 гг. Опытный моряк и талантливый руководитель, он хорошо понимал важность создания мощных военно-морских сил, и выступал активным пропонен-том широкомасштабного строительства крупных линкоров. В его лице, что было особенно важно, русское Морское министерство обрело руководителя с недюжинным дипломатическим тактом, что выражалось в обретении единой точки зрения на интенсивное развитие флота у верховной власти, парламентских и финансово-промышленных кругов. Среди мемуарных источников весьма интересны также воспоминания С.Д.Сазонова, возглавлявшего Министерство иностранных дел в 1911–1915 гг., в период наибольшего развития внешнеполитических условий, обуславливающих цели и политику создания крупных морских сил. В них бывший министр повествует о многих подробностях международной политики тех лет и показывает растущее значение флота в дипломатических усилиях России в период перед первой мировой войной. Очень интересны рукописные воспоминания корабельных инженеров А.И.Маслова, И.А.Гаврилова и В.П.Костенко, активно участвовавших в инженерной проработке проблемы 16" линкора в 1914–1917 гг.

Необходимо упомянуть и о ряде монографий, в которых исследована подготовка России к выполнению новых морских программ в период 1905–1914 гг. Это, в первую очередь, ставшая уже классической работа М.А.Петрова «Подготовка России к мировой войне на море» (1926), подробно описывающая историю и ход выработки судостроительных программ в 1881–1914 гг. Значительно развивает взгляд на этот вопрос книга К.Ф.Шацилло «Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны» (1968), в которой автор прослеживает проблему развития военно-морских сил на фоне ее взаимосвязи со взглядами Совета министров, точкой зрения Думы, мнением министерств Военного и Иностранных дел. Перу этого же автора принадлежит и весьма интересная работа о развитии производительных сил России в период перед первой мировой войной[2]. Финансовое развитие страны в этот период исследовано А.П.Сидоровым в монографии «Финансовое положение России в годы первой мировой войны».

И, наконец, сопоставление разработанных русским флотом проектов линкоров с 16" артиллерией с их зарубежными аналогами представилось возможным сделать, опираясь на труды зарубежных авторов, детально исследовавших национальный тип тяжелого артиллерийского корабля этого поколения. Работы Дж. Кемпбелла, А.Д.Цимма, Н.Фридмана, З.Брейера и Ф.Форстмейера, А. ле Массона[3] служат в этом отношении примером скрупулезного изучения неосуществленных проектов 16" линкоров и их общей оценки.

Наличие вышеперечисленных работ отечественных и зарубежных исследователей, а также выявление значительного количества неиспользованных ранее архивных источников дает автору основание поставить перед собой цель комплексного изучения всего круга проблем, связанных с историей разработки в России проектов дредноутов третьего поколения и подготовки отечественной промышленности к их строительству. Комплексный подход к исследованию избранной темы потребовал активного использования широкого исторического фона развития как отечественного, так и зарубежного военно-морского флота.

Успешное достижение поставленной цели дает основание надеяться, что данное исследование позволит открыть еще одну неизвестную страницу нашего Отечества, полнее представить истинный уровень развития российской экономики, научной и технической мысли, глубже осознать масштаб нереализованных возможностей и утраченных перспектив исторического движения и процветания России.

Примечания:

1

Р.М.Мельников. Русские эскадренные броненосцы // Судостроение, № 7, 1978, с.65,

2

К.Ф. Шацилло. Государство и монополии в военной промышленности России, конец XIX в. — 1914 г. — М.: Наука, 1992. с.270.

3

J.Campbell. Washington's Cherrytrees //Warship. Vol. 1, 1977,

A.D. Zimm. Build the Limit: The American "Maximum Battleship" Designs of 1915–1918//Warship International, № 1, 1975.

N.Friedman. U.S. Battleships. An illustrated design history. - Annapolis: Naval Institute Press, 1985,

S. Breyer, F. Forstmeier. Die Deutsche Grosskampfschiffe 1915–1918. - Munchen, 1970,

H. Le Masson. The "Normandie" — class Battleships with quadruple turrets // Warship International, № 4, 1984; The "Lyon"- class Battleships // Warship International, № 1, 1985.