Онлайн библиотека PLAM.RU


  • ПАДЕНИЕ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА. «СУДЕБНИК» 1497 г.
  • Лекция 13

    ПАДЕНИЕ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА. «СУДЕБНИК» 1497 г.

    1. — Падение татаро-монгольского ига. 2а. — Источники и история Судебника 1497 года. 2б. — Возникновение дворянства и закрепощение крестьян. 2в. — Судебный процесс по Судебнику 1497 г.

    Сегодня мы будем говорить о стоянии на реке Угре, падении татаро-монгольского ига и о «Судебнике» 1497 года. Первое событие носило характер, можно сказать, общегосударственный, а «Судебник» некоторые воспринимают как чисто юридический памятник, тем не менее взаимосвязь между этими событиями, бесспорно, существует.

    Падение татарского ига — своеобразный формальный акт, который знаменовал создание новой, централизованной могучей России. Что касается «Судебника», то этот юридический памятник представлял собой законодательство, фиксировавшее те нормы права, которые уже действовали или должны были действовать в новом государстве.


    Сначала о падении ига. У нас существует своеобразная психологическая картина, исходя из которой переломом и окончанием всяких бед от татар является 1380 год: победили в Куликовской битве — значит, конец татарам. На самом деле, как вы, вероятно, знаете, все было совсем иначе. Итогом Куликовской битвы было нашествие Тохтамыша на Москву, ее сожжение, потом был поход Едигея; о Тамерлане я не говорю, потому что он не дошел. Затем Василию Дмитриевичу пришлось платить дань и ездить в Орду. И только, вероятно, после смерти Василия Темного можно говорить об определенном переломе в отношениях с татарами. Не забывайте, что Василий Темный сам побывал в татарском плену и был выкуплен. Правда, обстоятельства его выкупа говорят о том, что Золотая орда уже приходила в упадок, поскольку вместе с Василием Темным из татарских земель выехало много татар, которые хотели перейти к нему на службу, стали принимать Православие и получали здесь соответствующие наделы, службу, почет и т. д. То есть налицо был внутренний упадок Золотой орды, и, следовательно, задача избавления от всех последствий татарщины для Московского государства облегчалась.

    Орда уже не была той Золотой ордой, которая угрожала нам в XIII–X1V столетиях. Собственно говоря, Орды уже не было в то время, о котором идет речь (т. е. в княжение Ивана III), а скорее было несколько Орд, и та Орда, которая фактически занимала место бывшей Золотой, была, во-первых, значительно меньше, а во-вторых, ее уже называли Большой ордой. Постепенно она начнет трансформироваться, причем произойдет удивительная вещь: татары начнут менять тип своей цивилизации, т. е. из кочевников они начнут становиться оседлым земледельческим народом; мы знаем, что волжские, казанские татары — земледельцы, хотя они — наследники Золотой орды, кочевников. В это же время выделяются уже Крымская и Астраханская орда, появляются отдельно существующие Сибирские — Тюменская, Ногайская и т. д., которые впоследствии будут еще представлять опасность для России, но, как правило, исключительно для ее границ. Самым, пожалуй, опасным противником будет Крымская орда, несмотря на то, что она будет расположена далеко от центра государства.

    Избавление от ига произошло фактически одномоментно, если вообще можно считать вторую половину XV века временем татарского ига — это скорее дань традиции. В 1480 году хан Большой орды Ахмат решил совершить набег на Москву. Иван III хорошо знал об этих планах, он отдавал себе отчет в том, что Ахмат вступил в союзнические отношения с Литвой, старался обезопасить себя и от Литвы, и от Ахмата и сумел, как полагают некоторые, организовать диверсию фактически в татарский тыл: когда Ахмат двинулся к русским границам, то небольшая русская рать опустошила собственно татарские земли в низовьях Волги, что тоже, естественно, повлияло на события.

    Летом 1480 года, когда стало известно, что татары идут традиционным путем — с юго-востока — к московским границам, уже отмобилизованное московское войско заняло соответствующие позиции на рубежах Московского государства. На рубежах южных, а они проходили по течению реки Оки. Значит, крайним левым флангом становится Коломна, а дальше Серпухов, Боровск и все те места на Оке, где существуют {стр. 65} броды. Они блокированы с левого берега отрядами, полками, заставами, и татары, подойдя к Оке, не могут переправиться. Сам великий князь в Коломне, его сын — в Серпухове, другие воеводы в других местах, и татары вынуждены двигаться по правому берегу Оки в сторону литовских пределов Был ли здесь какой-то стратегический расчет Ахмата или, напротив, просчет, сказать сложно. Во всяком случае, дойдя до литовских пределов, Ахмат перешел свободно Оку и двинулся уже вдоль берега Угры, опять натыкаясь с противоположного берега на русские отряды и заставы, которые не давали возможность сунуться ни к какому броду.

    В это время Иван III приезжает в Москву. Там появление великого князя без войска имело довольно своеобразный резонанс, некоторые подумали, что он бежал (Иван III не отличался достоинствами полководца). При этом его старший сын Иван Молодой отказался ехать в Москву и остался со своим полком на театре военных действий.

    Иван III принимает меры для обеспечения безопасности Москвы, и, пожалуй, самое гнетущее впечатление оставляет его приказ вывезти из города казну, а великой княгине Софье Фоминичне ехать на север, к Белоозеру, причем, как говорят некоторые источники, ей был указан путь и дальше на случай каких-то осложнений. Реакция на действия великого князя была негативной. Реакцию эту выразил не простой люд, а Церковь в лице архиепископа Ростовского Вассиана Рыло. Он был в Москве в тот момент, когда туда вернулся Иван III, встречал его, и уже тогда, при встрече, князю были сказаны весьма резкие слова о том, что он должен делать. Смысл этих слов сводился к тому, что он, заботясь о своей стране, о своей земле, о своем народе, должен идти на врага, а ни в коем случае не уступать. Очевидно, в окружении Ивана III (бесспорно одаренного политика но, видимо, совершенно не военного), было немало людей, которые предлагали ему тянуть время, пойти с татарами на мировую, что-то заплатить — короче говоря, избрать традиционный путь и избавиться от неприятностей при помощи чисто дипломатических усилий.

    В Москве ничего подобного уже не желали слышать. Ивану III пришлось уехать из Москвы к войску, которое в это время уже занимало берега Угры. До Угры он не доехал, а остановился в Каменце, неподалеку от войска, но все-таки ближе к Москве. Были затеяны даже какие-то переговоры с Ахматом, который уже в это время понял, что ему не удастся переправиться, и стал ждать наступления морозов, поскольку шла осень. Если бы лед покрыл реку, никаких препятствий для татарской конницы уже быть не могло.

    Как раз это и послужило причиной того, что начались переговоры. И вот тогда архиепископ Вассиан посылает свое знаменитое послание на Угру, где в чрезвычайно резких выражениях требует от Ивана III боевых действий, а ни в коем случае не уступок своим злым советникам. Думаю, что вам будет интересно услышать несколько цитат.

    «Ты, государь, повинуясь нашим молениям и добрым советам, обещал крепко стоять за благочестивую нашу веру православную и оборонять свое отечество от басурман; льстецы же нашептывают в ухо твоей власти, чтобы предать христианство, не считаясь с тем, что ты обещал. А митрополит со всем священным и боголюбивым собором тебя, государя нашего, благословил на царство и к тому же так тебе сказал: «Бог да сохранит царство твое силою Честнаго Креста Своего…» Мужайся и крепись, духовный сын мой, как добрый воин Христов, Господь да поможет тебе, если ты, государь наш, все это возьмешь на сердце твое, как истинный добрый пастырь…
    Ныне же слыхали мы, что басурманин Ахмат уже приближается и губит христиан и более всего похваляется одолеть твое отечество, а ты пред ним смиряешься, и молишь о мире, и послал к нему послов. А он, окаянный, все равно гневом дышит и моления твоего не слушает, желая до конца разорить христианство. Но ты не унывай, но возложи на Господа печаль твою, и Он тебя укрепит, ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать.
    А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в ухо твое слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение врагам словесное стало Христовых овец. Подумай о себе и о своем стаде, к которому тебя Дух Святой поставил…
    Что советуют тебе эти обманщики лжеименитые, мнящие себя христианами? Одно лишь — побросать щиты и, нимало не сопротивляясь этим окаянным сыроядцам, предав христианское отечество, изгнанниками скитаться по другим странам. Подумай же, великоумный государь, от какой славы к какому бесчестию сводят они твое величество!»

    Дальше Вассиан приводит Ивану III на память примеры и князя Игоря, и князя Святослава, и князя Владимира Святого, Владимира Мономаха и, наконец, Дмитрия Донского — всех его предков для того, чтобы побудить его к решительным действиям. Если вчитаться в это чрезвычайно энергичное послание, то, бесспорно, можно сделать следующие выводы.


    Во-первых, архиепископ Вассиан, несомненно, имел чрезвычайно высокий авторитет. Говорить с великим князем таким тоном мог позволить себе далеко не всякий. И не отчаяние слышится в словах архиепископа, а сила и уверенность, безусловное достоинство. Все это дает ему возможность так резко требовать от великого князя решительных действий. Второй вывод говорит о том, что действительно попытки решить татарское нашествие дипломатическим путем были налицо. Видимо, какие-то люди действовали, исходя из чисто личных интересов. Наконец, Вассиан учитывал, что у князя была определенная оппозиция (в лице его собственного сына, который желал сражаться с татарами), не говоря уже о том, что паника, происходившая в Москве, могла перекинуться и на остальные территории, подверженные татарской угрозе. Следовательно, архипастырь должен был укреплять дух уже не только великого князя, но и всей своей паствы, т. к. очевидно, что это письмо могло сделаться достоянием многих.

    {стр. 66}

    Когда наступают холода, Иван III со своими воеводами, видя, что не сегодня-завтра река встанет и сделается проходимой для татарской конницы, принимает очень правильное решение. Войска покидают свои места вдоль течения реки, т. е. сокращают кордонную линию, отходят вглубь и начинают концентрироваться в одно большое войско около Боровска. Этот прием стратегически закономерен, потому что кордонная линия не спасет в случае массированного удара татарской конницы, а здесь ей придется иметь дело уже с общим московским войском, которое будет собрано в единый кулак.

    Некоторыми людьми это вполне естественное, оправданное военной тактикой отступление от Угры было воспринято как бегство. И опять-таки кое-где имела место паника: и среди населения, и среди ратников. А дальше происходит история очень странная, потому что когда Угра наконец замерзла, татары, вместо того чтобы ринуться уже в собственно московские пределы, очень поспешно ринулись обратно. Все это было на них очень не похоже, и можно думать, что Промысл Божий выказал себя здесь чрезвычайно явно. Подумать только: вдруг татары стали мерзнуть, потому что морозы были очень сильные (это они-то, привыкшие к степям), вдруг лошади их стали падать от бескормицы, хотя начало зимы всегда было для них очень выгодным (кони нагуляли за лето бока, отдохнули). Может быть, это была какая-то эпидемия, а может, подействовало то, что литовский князь не пришел на помощь — короче говоря, разграбив те литовские земли, которые оказались по дороге, Ахмат буквально ринулся к Донцу, с тем чтобы встать на зимовку в каких-то своих уже привычных местах. Хотя там вряд ли было теплее.

    Дальше все шло очень просто. Тюменская Орда со своим ханом Иваком подошла близко к месту, где стояла Орда Ахмата, и то ли имел место бой, то ли просто стычка, но Ахмат был убит Иваком. Ивак, совершив этот героический поступок, послал своего гонца к Ивану III с верноподданническим сообщением о том, что твоего супостата, государь, больше нет. Гонец был щедро награжден. Это, собственно, говоря, и является концом стояния на реке Угре и формальным концом татарского ига. Подумать только, как низко пала некогда могучая Татарская держава.


    Теперь мы перейдем к более прозаической теме, а именно к «Судебнику» 1497 года. Некоторое время назад мы разбирали «Русскую Правду», обсуждали, что такое «Правда Ярослава», «Правда Ярославичей», «краткая редакция», «пространная редакция» и т. д. И надо сказать, что нормы, зафиксированные в пространной редакции «Русской Правды», действовали весь XII век и, очевидно, XIII и начало XIV века, потому что ни о каких новых крупных юридических памятниках этого времени мы не знаем. В XIV веке начинают появляться договорные грамоты князей, когда великие московские князья заключают договоры с удельными князьями; помимо этого, конечно, есть духовные грамоты А в XV веке появляются уставные и судные грамоты. Уставные — это Двинская и Белозерская грамоты Они фиксировали вхождение данной территории в Московское государство, т. е. подтверждали, что данная территория является частью Московского государства. Судная грамота — это грамота, содержащая нормы судопроизводства, нормы наказания, и здесь в первую очередь надо отметить Новгородскую и Псковскую грамоты.

    Это основные юридические документы, созданные в XV столетии, являющиеся предшественниками «Судебника» 1497 года. Вполне возможно, что читая те или иные учебные пособия, вы натолкнетесь на упоминания о так называемой сокращенной «Русской Правде». Я об этом не говорил в свое время, а сейчас надо сказать несколько слов. Формально сокращенная «Русская Правда» представляет отдельные статьи пространной «Русской Правды», написанные одна за другой и не очень большие по объему. Возник, естественно, вопрос о том, что собой представляет сокращенная «Русская Правда». Разброс мнений, которые высказывали ученые, был весьма велик. Одни полагали, что сокращенная «Русская Правда» является как бы протографом «Русской Правды» вообще, т. е. чем-то совершенно первоначальным. Другие — и это мнение, насколько я могу судить, значительно более авторитетно — полагали, что сокращенная «Русская Правда» представляет собой попытку использовать в начале XV века те отдельные статьи пространной «Русской Правды», которые еще могли как-то действовать, быть основой какого-то судопроизводства.

    Совершенно очевидно, что жизнь чрезвычайно сильно изменилась: не удельная, а централизованная Русь, не Древне-Киевское, а Московское государство; изменились представления о жизни, усложнились формы жизни, и нормы «Русской Правды» стали слишком архаичными. Я думаю, что кто-то пытался все-таки использовать отдельные статьи «Русской Правды», которые еще сохраняли какое-то значение, и так возник вот этот своеобразный свод отдельных статей под названием «Сокращенная Правда» (название, естественно, было дано учеными). Если мы примем эту гипотезу, то должны будем признать, что и «Сокращенная Правда» долго действовать не могла, потому что уже не была систематизированным законодательством, и нужно было создавать нечто совершенно иное.

    И вот в 1497 году появляется «Судебник», о котором нужно знать следующее. Рукопись его была обнаружена в 1817 году замечательным русским археографом и ученым П. М. Строевым, энергии которого мы обязаны спасением колоссального количества пергаментов и бумажных древних рукописей (между прочим, Павел Михайлович Строев составил и хронологические таблицы «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и издание Эйнерлинга в 4-х томах знаменито как раз тем, что последний том — это указатели Строева). Опубликован «Судебник» впервые был в 1819 году. Особенностью этого кодекса является то, что он сохранился в единственном экземпляре. Это просто поразительный факт. Мы имеем довольно много — десятки, а то и сотни вариантов — тех или иных фрагментов «Русской Правды», а вот «Судебник» существует как бы в уникальном, единственном варианте. Отсюда — значительный интерес к нему, и надо сказать, что его анализировали как бы с двух позиций.

    {стр. 67}

    В XIX веке, когда у нас в истории чрезвычайно сильной стала юридическая школа, его анализировали именно как юридический памятник, т. е. как определенный этап в развитии нашей юриспруденции. Тогда же, при публикации 1873 года, он был разделен на 68 статей. Это разделение было в известной степени формальным, и можно считать, что далеко не всегда оно удачно, но это теперь стало традицией, и когда воспроизводят «Судебник», это всегда делают по тексту издания 1873 года, т. е. с этим делением. Вторым направлением изучения «Судебника» было изучение его с позиций, если хотите, социально-политической истории или, лучше сказать, социально-экономической: какие существовали слои населения, какие сословия, какие между ними были отношения, каковы права этих сословий, какие они имели льготы, какие обязанности. Здесь «Судебник» дает чрезвычайно ценную информацию.

    Сводить «Судебник» только к документу, который освещает социально-экономическую проблему, конечно, наивно. Так же, как не вполне, вероятно, правильным будет и рассматривать его как чисто юридический памятник. Он, бесспорно, отражал изменения, которые произошли в жизни общества. Он их как бы фиксировал, отвечая на те запросы времени, которые имели место. А изменения были весьма существенными. Что это за изменения?

    Вы, вероятно, уже представляете себе, что начиная с XIV века, т. е. с того времени, когда усиливается сначала Москва, потом Московское княжество, когда формируется объединенное централизованное русское государство, общество не может оставаться таким, каким оно было. Происходит процесс очередного расслоения общества, причем довольно любопытный. Происходит бесспорное обеднение части удельных князей и их потомков, иногда мы имеем дело просто с обнищанием. Имеет место приезд на службу выходцев из Литвы, из Большой Орды. Наконец, существует процесс обнищания какой-то части бояр. Процесс этот естественен: напоминаю вам, что у нас в России не было майората, т. е. все дети князя становились князьями и каждый претендовал на ту или иную часть имущества, часть земель. То же самое было и в боярских семьях. Следовательно, имело место бесконечное дробление и уделов, и части вотчин.

    Уже в третьем-четвертом поколении подобный процесс должен был привести к обнищанию определенной части бояр. Не все были многодетными, имели место бездетность, смертность, т. е. не все сплошь нищали. Но таким образом сформировался определенный и довольно значительный слой, который, кроме благородного происхождения, не имел за душой больше ничего. И вот тогда начинает на Руси формироваться новое сословие, которого до этого не было, а именно российское дворянство. Складываться оно будет долго, процесс этот довольно продолжительный — он будет идти и в XVI, и в XVII, и в XVIII веках.

    Что было характерно для первого его этапа? Эти люди благородного происхождения, не имеющие средств к существованию, шли на службу к великому князю. Служба подразумевалась военная, придворная и гражданская, т. е. в государственных учреждениях. Но там были определенные требования, и шли туда меньше всего. Платить жалованье им никто не собирался, потому что это было и невозможно, и непривычно Поэтому за службу жаловали землю или, как тогда говорили, двор. Земля эта жаловалась на то время, в течение которого человек находился на службе у великого князя. Если он ее покидал или умирал, то двор возвращался в государственную казну.

    Естественно, что дворянин желал сохранить за собой этот двор и после смерти передать его детям. Но наследовать двор было невозможно. Уже тогда дворяне предпринимали попытки передавать двор по наследству при помощи уловки. Если из-за старости, болезни или ранения дворянин освобождал место у великого князя, то старался устроить на это место своего сына. Это было наследование не двора, а службы. Сам по себе двор прокормить дворянина не мог, потому что он сам на земле не работал, обрабатывать ее не мог, служил в совершенно другом месте. Но земля, которая ему давалась, была, как правило, заселена крестьянами. И вот для того, чтобы дворянин получал средства к существованию, крестьяне начинают прикрепляться к земле — к земле, а не к личности дворянина, и это существенно важно.

    До известной степени они как бы уравновешиваются с дворянином, потому что если они не свободны, поскольку прикрепляются к земле, то и он, в общем-то, не свободен — он прикрепляется к Государственной службе. Если он перестанет служить, у него отнимут двор.

    Другое дело, что дворянин не платит подати, т. е. не относится к податному сословию, а таковым является только крестьянство. Чтобы можно было представить размеры дворов, скажу, что чаще всего в качестве двора давалась одна деревня, а в этой деревне обычно было 4–5 домов. Деревня в 20 домов считалась очень большой.

    Крестьяне вряд ли были довольны переменой своей участи, потому что они теряли свободу передвижения. Правда, полностью лишить свободы их было невозможно, потому что в то время существовала традиция, по которой в определенный день года они могли покидать землю, к которой были прикреплены. Причем, если почитать грамоты того времени, то можно увидеть, что они устраивали свои переходы и на Рождество, и на Петров день, и на осенний Юрьев день — жесткой регламентации здесь не было. Они могли уходить к новому хозяину, это было их право, на новые земли, где еще не распространились новые порядки. Если они уходили от хозяина, они наносили ему определенный экономический ущерб, а если они уходили на землю, где не было никакого дворянства, то таким образом они как бы могли уходить и от обложения — от тягла, как тогда говорили. В «Судебнике» этому вопросу посвящена знаменитая 57-я статья, о которой у нас тоже пойдет речь. Но все-таки нужно сказать несколько слов и о том, с чего начинается «Судебник».

    «В лето 1497 месяца Септембрия уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде, како судити боярам и околничим».

    Из этого следует (так же, как и из первой статьи), {стр. 68} что суд был прерогативой бояр и окольничих. Если боярин — это, так сказать, высшая должность в государстве, то окольничий — следующий за ним чин.

    Статья 1:

    «Судити суд боярам и околничим, а на суде быти у бояр и у околничих дьякам».

    Об этих дьяках нужно сказать особо. Практика того времени была следующей: в дьяки, т. е. чиновники приказа (в это время складывается приказная система), не брали дворян, не брали детей боярских, тем более выходцев из княжеских фамилий, а брали туда исключительно детей священников. Это очень любопытный факт: на протяжении XV, XVI, XVII столетий, как правило, дьяки, т. е. чиновники приказов — это поповичи. Почему? Во-первых, они грамотны — отец священник, естественно, учил их грамоте. В священники нельзя было поставлять неграмотных людей. Учитывая, что не все могли или хотели продолжить путь своих родителей, они, оставаясь грамотными людьми, представляли собой чрезвычайно ценный слой людей для чиновничьей государственной работы. И дьяки русские — это совершенно особый контингент, потому что фактически именно они были работниками, как сказали бы сейчас, государственного аппарата. Боярин, который управлял приказом, фактически был только его главой, он возглавлял приказ, а сидел в боярской думе. А непосредственную работу, все винтики государственного аппарата, системы управления знал дьяк. Он-то и был реальным хозяином ситуации. Помимо приказных дьяков и подьячих, были дьяки думные, т. е. те, которые непосредственно работали в боярской думе, на глазах у великого князя, а впоследствии и царя, т. е. в высшем эшелоне, на высшем этаже государственной власти. Дьяк не имел права суда, но коль скоро судил боярин и окольничий, а при суде полагалось быть дьяку, то фактически он и вел все оформление дел, он выдавал необходимые справки, он в определенных ситуациях истолковывал закон, тогда как боярин скорее исполнял чисто формальные функции.

    Вторая статья говорит о том, что всех жалобщиков, которые приходят к боярам, не отсылать, а давать всем жалобникам управу. Таким образом можно сказать, что все слои населения имели право требовать суда. Другое дело, что не все этот суд получали. Но это вполне естественно.

    Статья третья:

    «А имати боярину и дьяку в суде от рублевого дела на виноватом, кто будет виноват. А боярину на виноватом два алтына, а дьяку осемь денег».

    Здесь оплату издержек возлагают всегда на виноватого. Это интересный момент.

    Затем будут говорить о посулах. Посул — не всегда взятка, иногда посул воспринимался именно как уплата издержек на судебный процесс. Но впоследствии посул — это мзда, с которой пытаются бороться, здесь мы приходим к тому вечно существующему явлению, которое называется коррупцией. И прошу вас не думать, что в средние века на Руси этого явления не было. Оно было всегда, потому что там, где есть государственный аппарат, там будет и коррупция. Где есть чиновники, там есть и взяточники. Это не значит, что все чиновники негодяи, но явление это неизбежное. Поэтому когда сейчас говорят о том, что в нашей стране очень много воровства, скажу, что это не только у нас. Если почитать газеты, то воровство в высших эшелонах власти чрезвычайно распространено в Японии (там проворовываются целые кабинеты министров в полном составе), а в Италии недавно мафиози оказался кандидатом в президенты.

    Это, конечно, не очень утешительно, но тем не менее здесь нужно посмотреть на суть явления. Чиновник всегда зависит от двух моментов: от того содержания, которое ему определено от казны, а оно редко бывает большим, и от возможности обогатиться, которую представляет данное дело. На Западе существуют специальные учебные заведения для подготовки государственных чиновников. Туда очень строго отбирают людей, проверяют их по специальным тестам (в том числе и на честность), вкладывают в их обучение колоссальные деньги. Наконец, когда они становятся чиновниками, перед ними открываются замечательные перспективы продвижения по службе. Они застрахованы всем могуществом государства: не дай Бог, с таким чиновником что-то случится — его семья не пострадает никоим образом, все будет оплачено, все, что можно сделать, будет сделано. И ничто не помогает, всегда кто-то ворует.

    Объяснить это очень просто: сколько бы сотен долларов чиновник ни получал, но когда ему предлагают еще два миллиона, не всякий от этого может отказаться. Эта схема работала всегда, поэтому здесь нужно говорить не о гнусности общества, а об определенной проблеме.

    Иногда она разрешалась довольно любопытно. Чем меньше аппарат, тем меньше коррупция, чем больше разрастается бюрократическая структура, тем больше, естественно, и коррупция.

    Существует замечательный рассказ о взятках времен Николая I. Надо сказать, что Николай I ненавидел казнокрадов всеми силами своей души и сражался с ними до конца своей жизни. Их отдавали под суд, запарывали до смерти, ссылали в Сибирь, сажали в тюрьму — делали все, что только можно было сделать, и ничто не помогало. Чрезвычайно централизованное государство Николая I требовало колоссального аппарата, щедро оплатить всех чиновников было невозможно, и в то время казнокрадство страшно распространилось. И был зафиксирован следующий диалог. Один купец собирался получить, видимо, чрезвычайно выгодный контракт, который надо было соответствующим образом оформить в каком-то департаменте у его главы — статского генерала. И вот в присутствии посторонних наивный купец шепотом сказал его высокопревосходительству: «Я дам вашему высокопревосходительству четыре тысячи, и никто об этом знать не будет». В то время средний чиновник получал в год 130 рублей. Высокопревосходительство ответил во все горло, не стесняясь присутствующих: «Дайте мне десять тысяч и рассказывайте, кому угодно».

    Дальше ряд статей говорит о полевых пошлинах. Здесь надо иметь в виду не сельскохозяйственные работы, а поле, т. е. судебный поединок. Это не значит, что два боярина садились на коней и сшибались в лихом единоборстве. Это значило, что в определенных случаях разрешалось испытать судьбу в поединке, {стр. 69} причем были профессионалы, которые предлагали свои услуги отстоять чью-то честь в случае необходимости. Иногда, конечно, люди вступали в поединок сами — обвинитель и обвиняемый. Церковь категорически выступала против поля. Убитых на поле велено было не отпевать, а тех, кто убил противника, причисляли к убийцам. Здесь мы видим определенную дань древней традиции. Она в этом отношении не была специфически русской, она была распространена вообще в Европе. И вот здесь определяется не то, что является содержанием поединка, а то, сколько надо платить за его организацию. И за соответствующий ущерб, который понесли дьяки, подьячие, бояре и т. д.

    Дальше — много статей о татьбе и татях, т. е. о грабителях. Татьба делится на две основные группы: просто воровство и квалифицированное воровство. Причем квалифицированное — это не значит, что оно произведено обязательно с большой ловкостью. Это значит — ночью, со взломом, угрозой оружия, учинением насилия, в одиночку или нет и т. д., то есть речь идет о грабеже. Такие нормы знает и «Русская Правда», и просто карманник, просто вор мог отделаться штрафом, тогда как те, кто учиняли квалифицированное преступление, обычно отправлялись в мир иной по приговору суда.

    Потом идут статьи о разных грамотах, о неправом суде, о бессудном списке. Для вас, может быть, будет любопытной 30-я статья — указ о езде. Когда в тот или иной город посылался чиновник из Москвы для исправления той или иной службы, ему надо было платить командировочные. И вот здесь дается расчет командировочных в зависимости от километража. Поскольку это довольно забавно, я прочту:

    «А езду от Москвы до Коломны полтина, до Каширы — полтина, до Катуни — 10 алтын, до Серпухова — полтина, до Тарусы 20 алтын, до Алексина — пол-тридцать алтын, до Калуги — рубль, до Ярославца — полтина, до Вереи — полтина, до Боровска — полтина, а до Медыни — пол-тридцать алтын, до Вязьмы — пол-два рубля, а до Звенигорода — две гривны, до Адуева — сорок алтын, до Козельска — рубль с четвертью, до Белева то ж. До Дмитрова — десять алтын, до Радонежа — четверть, до Переславля — двадцать алтын, до Ростова — рубль. До Ярославля — рубль с четвертью, до Вологды — пол-три рубля, до Белоозера — пол-три рубля, до Устюга — пять рублев. До Вычегды — семь Рублев, до Двины и до Холмогор — восемь рублев московских, а до Владимира — рубль с четвертью».

    Этот список городов дает представление о географии Московского государства. И вы сразу видите, что это государство было невероятно обширным. Кроме того, можно сделать следующую вещь: промерить соотношение цен и расстояний. Сильно ли ошибались наши предки, выдавая командировочные?

    Потом идет указ о так называемых недельщиках, т. е. о своеобразных судебных приставах, которые организовывали явку в суд и обвиняемых, и свидетелей, и тех, кто был заинтересован в суде. Потом — указ наместникам о городском суде (если бояре и окольничий — это высший суд, высшая инстанция, то наместники в городах — это, если хотите, суд первой инстанции).

    И вот глава 57-я — о крестьянском отказе:

    «А крестьянам отказываться из волости и из села в село один срок в году: за неделю до Юрьева дня осеннего и неделю после Юрьева дня осеннего, т. е. 26 ноября. Дворы пожилые платят в поле за двор рубль, а в лесе — полтина».

    То есть, в лесах плата была дешевле, чем в поле: поставить двор в лесу ничего не стоит, леса много. А двор поставить в степи чрезвычайно сложно, надо этот лес привезти для постройки, отсюда и разница. «А который крестьянин поживет год да поедет прочь, то он платит четверть двора; два года поживет и пойдет прочь — пол-двора платит, три года поживет и пойдет прочь — платит три четверти двора, а четыре года поживет — весь двор платит. Это было, очевидно, сделано для того, чтобы ограничить возможность перехода. Стоимость двора все-таки была достаточно большой, и если даже с того, кто только поселился, требовали четверть двора, то, следовательно, не хотели, чтобы он уходил.

    Почему для перехода давался именно осенний Юрьев день? Очевидно, потому, что 26 ноября — это уже фактически зима. Все полевые работы к этому времени были завершены, поэтому никакого ущерба именно сельским работам здесь быть не могло. Юрьев день сохранялся довольно долго и был отменен только после Ивана Грозного. И тогда поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» стала неотъемлемой частью нашего языка.

    Если обобщить все, что изложено в «Судебнике», то мы увидим, что здесь есть определенное деление на разные отрасли права — административное право, уголовное, хозяйственное право. И, конечно, здесь мы видим нормы процессуального права, т. е. нормы ведения процессов. Кто должен быть свидетелем, как вести дознание, какие должны быть пошлины и т. п. Это еще не кодекс, но уже попытка кодифицирования тех традиций, обычаев и законов, которые имели место.

    Повторяю еще раз, что источниками «Судебника» явились уставные грамоты, и в первую очередь Двинская и Белозерская, затем Псковская и Новгородская судные грамоты, а также отдельные статьи «Русской Правды».


    Подведем итоги. Иван III практически завершает процесс создания единого государства присоединением Новгорода, потому что Псков и Рязань — это уже формальности. Его второй брак несомненно повышает международный престиж Русского государства. Он ставит точку в отношениях с Ордой и, наконец, при нем созидается новое законодательство. Сам этот перечень говорит о том, что Иван III был выдающимся государственным деятелем, чрезвычайно широко смотревшим на проблемы, стоявшие перед страной, и успешно решавшим эти проблемы. Не буду останавливаться на строительстве Кремля, хотя это потрясающе интересная тема. На следующих занятиях мы перейдем к событиям XVI столетия.

    {стр. 70}









    Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

    Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.