• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Если просеять все имеющиеся у меня сообщения, связанные так или иначе с мистикой, то в твердом осадке окажется едва ли десять процентов от общего их количества. Это рассказы о событиях, которые известными законами природы или официальными научными теориями не объяснить. Естественно, никакой гарантии, что они соответствуют субъективному восприятию их очевидцев, я дать не могу. Но постараюсь отобрать только те, за которыми стоит искренность рассказчиков и схожесть с другими сообщениями не связанных между собой людей.

А пока хочу начать с письма М. Уляшова из г. Каргополя, которое использую в качестве «учебного пособия»:

«Кузнец Данила из нашего села по пьяному делу зашиб себе ногу о железную болванку. Совсем обезножел мужик, а обратиться не к кому — тогда в сельских больницах больше от дизентерии лечили. Деревенские считали Данилу непьющим, а вот поди-ка угораздило. А детей у него с бабой — мал мала меньше — семеро.

Посоветовались управленцы меж собой и определили Данилу хлеб развозить из пекарни по магазинам — дело серьезное?

Лошадка сельповская, старая кобыла Машка, всю войну хлеб развозила и до того привыкла, что и управлять не надо, сама знает, когда и куда ехать. Ежели, допустим, утро — то в сельмаг, около обеда — в Новую деревню, к вечеру — на Горку, где жил Данила и где жила в старой конюшне сама Машка. Работа шла, все было тихо и спокойно.

Со временем ранее почти непьющий Данила пристрастился к вину. Трудно устоять мужику, когда белоголовые ежедневно перед глазами и продавщицы в долг дают. Бывало, он после обеда так накушается, что с трудом заползает в телегу и засыпает. Но Машка дело туго знала и ни разу сбою не было, всегда вовремя куда надо везла.

И вот как-то на Ильин день — ни Данилы, ни Машки, ни хлеба. Очередь ждала, ждала и решила пацанов навстречу отправить, узнать, не случилось ли чего по дороге, — может, колесо у телеги отлетело, может, ось лопнула.

До пекарни версты три всего было. Дорога мимо кладбища, обнесенного изгородью, шла. Добежали пацаны до кладбища и видят: телега поперек дороги стоит, в изгородь уперлась, Данила в телеге к ящику с хлебом привалился и храпит. А Машка, в телегу впряженная, по ту сторону изгороди стоит и сено хрумкает. Пацаны, как увидели такое, со смеху на дорогу попадали. Тут и Данила проснулся. Протер глаза и орет: «С нами крестная сила! Как ты, Машка, через изгородь пролезла? Это баба моя намолила! Илья-пророк меня и наказал!»

С Ильина дня Данила пить бросил. И еще долго хлеб трезвенником развозил. А деревенские по сей день вопросом задаются: «Как лошадь за изгородь попала?»

Но Машка молчит. Ни Даниле, ни пацанам, ни всей деревне ничего так и не удалось понять…»

Разгадка «чудес» подобного рода, как правило, лежит на поверхности. Прочитав это сообщение о «чуде», представив себе лица жителей деревни и лицо главного героя в момент пробуждения, я от души посмеялась. А еще восхитилась остроумной находкой какого-то шутника, который, застав спящего в телеге пьяного мужика, выпряг лошадь, обвел вокруг кладбищенской ограды и снова впряг в телегу. Впрочем, это могли сделать и засланные «на разведку» пацаны, умудрившиеся продержать очумевшую от «чуда» деревню в неведении долгие годы. Так рождаются легенды о «чудесах».

Главная задача исследователя разного рода загадок — не объяснять непонятное еще более непонятным. К «чудесам» люди относят вообще все, чему не находят объяснения. Ореол мистической таинственности возникает над явлением прежде всего в тех случаях, когда человек находится в тревожном состоянии. Чаще всего это ночь, не соответствующее обыденной жизни место события, непривычные световые или звуковые эффекты и конечно же эмоциональная окраска обстановки.

Хорошо, если находятся объяснения потревожившему спокойствие человека событию, навязавшему ему мистические настроения, как это случилось с Ивановым В. Я. из Новгорода. Вот его рассказ.

Проснувшись задолго до рассвета, я умылся, подогрел чайник и, попив чаю, пошел в лес искать глухариный ток. Места для меня были незнакомые, но маршрут я приблизительно знал по рассказам местного охотника. До рассвета надо было пройти километра три по железной дороге, а потом свернуть вправо по просеке, где в старом сосновом бору на берегу ручья и должен был быть глухариный ток.

Перед рассветом темнота сгустилась. Очертания предметов казались размытыми, но я уверенно шел вперед, зная, что рельсы выведут. В апрельском воздухе пахло талым снегом, ароматом хвои, смешанным с горьковатым запахом мазута, шлака, сгоревшего топлива. Где-то пропели петухи, вслед за ними взбрехнула собака, и снова повисла тишина, нарушаемая лишь звуком моих шагов.

Несмотря на темноту и безмолвие уходящей ночи, на душе было спокойно. В воображении рисовалась тихая лесная поляна, журчание весеннего ручья, а вокруг дремучий лес, где среди вековых сосен и елей, расцвеченных осинником и березняком, я надеялся услышать призывное квохтанье глухарок и торжественную весеннюю песню глухаря.

Объятый радостным ожиданием встречи с лесными обитателями, я с увлечением шел вперед, слегка поеживаясь от ночной прохлады, и невольно предавался дорожным размышлениям. Казалось, ничто не могло смутить светлого состояния души, но вдруг где-то в стороне, среди темноты и безмолвия ночи, раздался странный крик. Голос был женский. Я вздрогнул и остановился, не понимая, что бы это могло быть. Вскоре крик повторился, но уже по другую сторону дороги. На душе стало тревожно. Чувства и мысли обострились. Я пытался понять, откуда здесь в лесу, на исходе ночи, могла оказаться женщина? И почему она кричит? А может быть, мне все это показалось? Однако вскоре крики раздались снова и совсем близко. Мне стало жутко. Я с напряжением всматривался в темноту, надеясь увидеть что-нибудь необычное, но ничего не увидел, кроме деревьев и кустов, которые призраками чернели на снегу.

Таинственные крики повторялись через разные промежутки времени и каждый раз все ближе и громче. Я невольно оглядывался по сторонам и ждал чего-то страшного. Где-то поблизости послышался неуверенный голос проснувшейся птицы. По верхушкам деревьев пробежал легкий ветерок. Потом все смолкло и наступила тишина, которая бывает в лесу только на исходе ночи.

Но вскоре тишину нарушил шум приближающегося поезда. Забрезжил рассвет. А я все продолжал стоять на том же месте, зорко всматриваясь в сумрак уходящей ночи и прислушиваясь. Но понять что-либо в нарастающем хаосе звуков было невозможно. Крики тоже прекратились, но продолжающий волновать мое воображение неотвязный вопрос: «Что же это было?» не покидал меня. Глухариного тока в это утро я не нашел и домой вернулся в тревожном состоянии.

Лишь потом от старого охотника узнал, что так по-женски кричат влюбленные лисицы, сбегаясь на брачные игры.

А в некоторых случаях, вероятно, и не нужно искать объяснения «чуду», пусть оно остается состоянием души. В нем нет наносящего психике человека ущерба, оно будит фантазию, заставляет задуматься над вопросами, которые ранее были вне сферы его интересов, вносят в прагматичное мышление людей романтичность и радость от причастности к таинственному.

Из всего, что создано природой, ближе всего нам животный мир. Именно ощущение этой близости при отсутствии понимания братьев наших меньших и заложило мощный фундамент, на котором построены все легенды о загадочных животных, призраках, пришельцах из иных миров и измерений, ангелах-хранителях и демонах, домовых в облике животных, вестниках, направленных к людям высшими силами, и т. д. Впрочем, это не означает, что чудес на свете не бывает. Ведь само наше существование на некогда пустынной планете — чудо. И сколько бы научных или околонаучных гипотез на эту тему нам ни предлагали, оно все равно останется чудом.

Мы часто произносим: «Это не реально!» А что такое «реальность»? Хотелось бы, чтобы к этому понятию не относили только то, чему так слабо разбирающееся в окружающем его мире человечество нашло хоть какое-то объяснение. Каждый новый день вполне может подарить нам открытия, которые сегодняшние «чудеса» превратят в закономерные явления.

Можно только позавидовать братьям нашим меньшим, живущим в мире, который скрыт от нас. Это мир недоступных нашему восприятию звуков, запахов, полей. Он не фиксируется нашими органами чувств, но его наличие не вызывает сомнений. И только редкое стечение обстоятельств, приоткрывающее дверь в него для человека, или наличие паранормальных возможностей наблюдателя позволяют обнаружить его существование.

Не имея в виду конкретно призраков, гремящих цепями, стонущих в подземельях или являющихся людям по ночам, я назову его миром привидений. И в этот таинственный мир наши меньшие братья, похоже, имеют пропуск.

Вот несколько рассказов, подтверждающих эту версию.

У нас живет кот Никодим. Кот как кот, как все коты. Но есть в нем необъяснимая особенность. Он видит что-то, чего не видим мы. Мы заметили это давно и даже экспериментировали. Но по порядку.

Все началось со смерти дедушки. Он умер ночью во сне, на своей кровати в своей комнате. Никодим очень любил дедушку и постоянно проводил время, лежа на его постели. А когда дедушка лежал — на его груди или ногах. Даже имя свое он получил не случайно. Деда звали Никодим Федорович, и он сам назвал кота своим именем. Но вот старшего Никодима не стало. И младший тяжело перенес эту утрату. Он плакал, ходил по дому, искал.

Время шло. Всю свою любовь кот перенес на меня. Может быть, это произошло потому, что я спал на диване, который купили вместо кровати деда и поставили на ее место. Так же, как и на деда, Никодим ложился на меня, сладко напевая «баюльные» песни.

Но однажды ночью я проснулся от истошного вопля Никодима. Кот, выгнувшись дугой, со вставшей дыбом шерстью, орал, шипел и плевался, глядя в угол комнаты. Я зажег свет. Но ничего не изменилось. Кот как будто и не заметил, что освещенная комната абсолютно пуста. Я попытался взять его на руки, но, вырываясь, он оцарапал меня и как ошпаренный вылетел из комнаты.

С тех пор, как говорится, ноги Никодима в моей комнате не было. Он ждет меня, прыгает на руки, когда я прихожу из института, сидит на коленях, когда я ужинаю. Но стоит мне открыть дверь в мою комнату, его как ветром сдувает.

Что я только не перепробовал: заносил к себе его еду, играл с ним, направлял его любимую игрушку — механическую мышку — в свои двери, надеясь, что в охотничьем пылу он проскочит следом, и т. п. Но ничего из этого не вышло.

Все это наводит на мысль, что кот видит то, чего не вижу я. И мне от этого делается не по себе. Неужели со мной в комнате находится Нечто и знает об этом только Никодим?

Записано со слов Щерыгина А., г. Харьков

Очень странно ведет себя наш попугай Кеша. Он у нас не говорящий, а так, болтающий на тарабарском языке.

С первого же дня его поселили в комнате, где жила моя старенькая парализованная мать — чтоб не так одиноко ей было. Кеша привык к своей молчаливой соседке и часами говорил речи на одному ему понятном языке. Ему вроде такая жизнь нравилась. А когда заходили мы, чтобы покормить или помыть больную, шумно хлопал крылышками, верещал и проявлял откровенное неудовольствие нашим присутствием.

Мать умерла. Кеша загрустил. С тех пор он и стал странным. Сначала просто сидел нахохлившись и молчал, потом вдруг невзлюбил левый дальний угол комнаты. Смотрит туда и кричит, даже глаза, как припадочный, закатывает. Пробовали мы переселить его к нам в комнату, но ему это явно не нравится: мечется, шумит, на мамину дверь смотрит. Заносим туда — успокаивается, пока голову в левый угол не повернет.

Придумала жена натянуть веревку и на нее повесить простыню, отделяющую от Кеши «страшное место». И что бы вы думали? Он тут же успокоился! Не раз мы проделывали этот опыт — всегда одно и то же.

Потом мы решили, что его пугает какой-то предмет. И заставила меня жена всю мебель и все вещи из левого угла (для эксперимента) убрать. Не помогло.

Была еще идея: рисунок на обоях в этом углу был смещен — может, он в нем что-то страшное увидел? Обои переклеили (для эксперимента и вообще давно это надо было сделать). Не помогло. И решили мы последнее средство применить — купили ему подругу. Но то ли он ей ужасов понарассказывал, то ли и она на следующий день что-то увидела, но выводить из истерики нам пришлось уже двоих.

Так и живем. Мы в своей комнате, попугаи — в соседней. Клетка у них большая. Стоит она на столе, и две стенки ее оклеены бумагой — чтобы угла левого им видно не было. И спокойны наши птахи.

Они-то спокойны. А вот мы — нет. Нет нам покоя, пока не поймем, что, невидимое нам, прячется в левом углу в маминой комнате.

Записано со слов Семенихина Л. П., г. Днепропетровск

Общение с духами — игра, в которую мало кто не играл. Кто-то увлекся ею, кто-то поиграл и забыл. Я могла бы отнести себя ко второй категории, поскольку участвовала в ней только раз в жизни, если бы не одно «но»: я не могу забыть это событие, потому что мне не дает это сделать моя собака.

В один из вечеров трое молодых девушек, в том числе и я, решили «покрутить тарелочку». Двое уже имели в этом некоторый опыт, для меня это было в новинку и вызывало любопытство.

Мы расчертили круг, зажгли свечу — в общем, выполнили все, что полагалось. Блюдце начало двигаться, и первые слова, которые сложились из букв, были: «Уберите из комнаты собаку». Я увела Джину в другую комнату и вернулась к подругам. Не буду обсуждать, было ли происходящее обманом, или явление такое существует, — не знаю, но блюдечко бегало по кругу, и текст складывался достаточно любопытный. Мы задавали вопросы, «дух» на них отвечал. Кто-то спросил: «Где ты сейчас?» Последовал ответ: «Здесь. Я сижу у окна в кресле». Мы покосились на кресло. Естественно, там никого не было.

Когда «сеанс связи» закончился, мы убрали все со стола, сели пить чай и обсуждать происходящее. Джину впустили в комнату. И тут у нас, до этого весело возбужденных, не испытывающих ни малейшего страха и напряжения от происходящего, буквально волосы встали дыбом.

Радостно ворвавшаяся в комнату собака вдруг резко затормозила, почти как конь — «о четыре копыта», и зарычала, глядя на кресло у окна. Шерсть на ней встала дыбом, она хрипела, успокоить ее было невозможно. Всегда ласковая и терпеливая, она чуть было не укусила меня за руку, когда я попыталась, успокаивая ее, подтянуть поближе к креслу, чтобы показать, что там никого нет.

В последующие дни Джина старалась в комнату, где мы занимались спиритизмом, не входить. А если и входила, то все ее внимание занимало злополучное кресло у окна. Не подходя к нему ближе полутора метров, уперевшись передними лапами в ковер, она вытягивала в направлении кресла шею, как будто приглядывалась или прислушивалась, и водила ноздрями. Потом вздрагивала, отпрыгивала назад, и начинался концерт. Она захлебывалась от лая, рычала, визжала, пока ее не запирали в другой комнате.

Так продолжалось очень долго. Прошло уже два года. За это время мы неоднократно чистили обивку кресла, а несколько месяцев назад даже сменили ее. Но все равно кресло, которое стоит уже не у окна, а давно переставлено в противоположный конец комнаты, вызывает у Джины патологическую ненависть. Она даже к нам не подходит, когда мы сидим в нем. Зато совершенно равнодушна ко второму креслу — близнецу того, на котором «сидел дух» и которое мы намеренно поменяли с первым местами.

Что это? Кто ответит на мой вопрос? Неужели собака видит то, что не дано увидеть человеку? Неужели она понимает этот мир лучше, чем мы, люди?

Записано со слов Скопп В., г. Санкт-Петербург

То, что люди склонны замечать такое поведение животных именно в связи со смертями или с «духами», вполне понятно. Ведь сами по себе события, связанные с «загробной жизнью», волнуют человека и делают его наиболее восприимчивым ко всему, что происходит вокруг. Но животные демонстрируют подобное поведение и в других случаях, не связанных явно с «потусторонним». Жаль только, что это часто остается за пределами нашего внимания.

Вспомните, едва ли не каждый из вас, у кого есть домашние питомцы, скорее всего, не единожды был свидетелем странного их поведения: облаиванья, шипения и т. п., направленного в пустоту, или ничем не обоснованного отказа находиться в каком-нибудь определенном месте или двигаться в определенном направлении. И чаще всего вы воспринимали это как упрямство или дурь животного — не правда ли? Но если посмотреть на это другими глазами, можно заметить, что нелюбовь к определенным местам носит не случайный, а постоянный характер и что даже наказания не способны утихомирить и заставить замолчать возбужденное животное. Даже уволакиваемое вами с места истерики животное продолжает оглядываться, возбужденно подрагивать и долго не может успокоиться.

Что же оно там видит? Я спрашивала об этом людей, претендующих на наличие паранормальных способностей. Они, как правило, тоже что-то «видят» там, но данные ими описания значительно разнятся между собой. То ли люди осознанно лгали или неосознанно заблуждались, то ли видения призрачного мира носят субъективный характер. В общем, свидетельства моих собратьев меня не удовлетворили. Остается только пожалеть, что не могут наши меньшие братья словами, а не поведением рассказать нам о том, что обнаруживают они там, где мы ничего не замечаем. Их свидетельству я бы поверила. Кто же живет рядом с нами?

Итальянский исследователь Л. Бокконе в течение трех лет фотографировал небо над своей лабораторией. На некоторых снимках проявились скопления полупрозрачных монстров с клыкастыми пастями и когтистыми лапами. Бокконе назвал их криттерами, что в переводе означает «твари». По мнению ученого, это «эфирные формы жизни», обитающие в нашем пространстве.

Существует мнение, что это могут быть материализовавшиеся в небе наши кошмары — слишком узнаваемы и иллюстративны образы этих тварей.

То, что галлюцинация может быть зафиксирована фотопленкой, подтвердили опыты врача-психиатра Геннадия Крохалева, проведенные еще в начале 70-х годов. Ученый, заменив в маске для подводного плавания стекло на фотоаппарат, надевал это устройство на человека, направив объектив прямо в один из его зрачков. В качестве испытуемых он использовал больных с алкогольным психозом, так как у них наиболее устойчивые зрительные галлюцинации. И примерно у половины из них пленка отчетливо фиксировала определенные образы.

Примерно такие же опыты проводил американский психолог Юлий Эйкзенбуд. Только его испытуемым был экстрасенс Тед Сернос. Теду предлагалось думать о каком-либо предмете, после чего на пленке появлялось отчетливое изображение этого предмета. Причем совсем не обязательно было делать снимок с зрачка испытуемого. Ему достаточно было просто посмотреть на фотоаппарат или прикоснуться к нему рукой. Во время экспериментов выяснилось, что у экстрасенса «твари» на снимках были много ярче и отчетливее, когда он находился в состоянии алкогольного опьянения.

Разумеется, когда во время белой горячки больной «воюет» со своими галлюцинациями, врач и окружающие не видят образов, сотворенных им и воспринимаемых как материальные объекты.

А видят ли их животные? Предлагаю несколько свидетельств очевидцев.

«Мой муж — алкоголик. Но разговор не о нем — это беда моей семьи, и мы стараемся с ней справиться. Речь пойдет о нашей собаке. Обычная дворняга, Джек преданно любит мужа. В «хорошие» периоды не отходит от него ни на шаг: ведь по сути своей до болезни трудно было найти человека добрее и теплее моего Виктора, и пес это чует. В «плохие» — бегает, ищет его, домой приводит и честно сторожит, когда он «в бессознанке». А сторожит он его от чего-то, лишь им двоим известного.

Не раз я была свидетелем каких-то мистических боев Джека с невидимым для меня противником. Джек вдруг настораживался, рычал, вскакивал и бросался на, как казалось, кого-то невидимого. От диких прыжков, щелканья зубов, рычания, визга у меня волосы дыбом становились.

Как правило, это были моменты, когда Виктор «чертей гонял» в горячке. Я бы поняла, если бы пес на него бросался, когда он руками размахивал, отгоняя свои видения, но ведь Джек дрался с тем, что было рядом. Неужели он тоже видел чертей мужа?…»

«…У меня болела дочь. Очень высокая температура и бред. Рядом спал кот Сима. Дочь бормотала, стонала, разметавшись по подушке, я сидела рядом, тихо плача и меняя ей холодные компрессы на голове.

В какой-то момент она заметалась с особенной силой, закричала и стала махать руками, как будто отгоняя кого-то. Именно тогда и прыгнул кот. Я сначала испугалась, что он в нее сейчас вцепиться! И он действительно вцепился, но не в нее, а во что-то мне невидимое рядом с дочерью.

Это было очень страшно. Беззвучно кот в смертельной схватке катался по постели, и шерсть его летела клочьями. Потом он погнал это «что-то» с кровати, и борьба продолжилась на полу. Судя по поведению кота, «оно» стремилось подняться вверх, потому что Сима высоко подпрыгивал, что-то ловил, снова прижимал к полу и рвал…

Похоже, что «оно» все-таки вырвалось и «улетело», потому что после последнего прыжка кот еще долго, задрав голову, смотрел на потолок, а потом, успокоившись, стал вылизывать, приводя в порядок, всклокоченную шерсть.

Одновременно успокоилась и заснула дочь. Это была ночь кризиса — началось выздоровление.

Неужели кот в ночной битве прогнал болезнь?…»

«…Это неправда, что я алкоголик. Я не пью каждый день. Но от случая к случаю бывает — выпиваю. «Чертиков» не ловлю и постоянной потребности не имею.

Но когда есть повод и хорошая компания — люблю это дело.

Есть у меня кот Жора. Дочка его подобрала и в дом принесла. Изголодался он, наверное, здорово, потому что два дня только и делал, что ел. Мы его Обжорой и назвали, а Жоркой он уже потом стал, чтоб приличней было.

Вот какая у нас с ним история приключилась.

23 февраля — это, как известно, праздник. Вот и пришел я домой «хорошим». Жена у меня добрая, все понимает — пилить не стала, но с семейной постели в кухню на раскладушку выселила. Там я и заснул. Жорка обычно у меня в ногах спит, но, когда я под хмельком, не подходит. И в этот раз не пришел, побрезговал.

Просыпаюсь среди ночи оттого, что чувствую, кто-то рядом. И действительно, у кровати вижу жуткую тварь: вроде чем-то на крысу похожа, но не крыса, потому что размером с овчарку и глаза красные светятся. Я заорал, но как-то беззвучно получилось — голос от страха пропал. А она на меня смотрит, скалится, глазищами сверкает…

Я сам себе говорю: «Нет никого! Перепил ты, брат, мерещится тебе…»

Но тут вдруг влетает в кухню Жора и одним прыжком вскакивает на спину крысе, и покатились они клубком по комнате. Крыса рычит, а кот диким ором орет. Тут и я заорал — голос прорезался.

Прибежали жена и дочь. Дочь кричит: «Жорик! Жорик!» Жена кричит: «Кот взбесился!» Я кричу: «Бей ее, Жора! Держись!» Вскочил с кровати, швабру схватил, размахиваю, но помочь не могу — кота боюсь зашибить. В общем, та еще история! Прогнал Жорка тварь мерзкую. Она вроде как на антресоль прыгнула, а потом куда-то исчезла. «Вроде как» — это потому, что не поместиться ей там было, но так мне показалось.

Жора успокоился, пить пошел. А мы все спать не могли. Я своим говорю: «Не взбесился он — видите, воду пьет, — на крысу он напал». А они мне: «Никакой крысы не было, мы же не слепые!» Они-то думают, что об обычной крысе говорю, а я про чудище и не заикнулся — тот же час в алкоголики записали бы.

Что ж выходит, только мы с Жоркой эту тварь и видели? Не было б кота, я бы точно все это на глюк списал, но у меня живой свидетель, он-то трезвый был!..»

Авторы этих свидетельств по вполне понятным причинам просили свои имена не обнародовать, а вот Д. Валентинов из Санкт-Петербурга такой просьбы не высказывал. Вот его письмо.

«Целую неделю меня доставал навязчивый глюк — маленькая черная старуха с красными горящими глазами. То она выглядывала из темного угла, то появлялась прямо из стены… Кроме меня, ее никто не замечал, и я решил, что это какой-то заворот в мозгах. Но к врачу не пошел, а то еще упекут в психушку.

Решил бороться своими методами. Мысленно «сотворил» Братана — был у меня такой пес, погиб несколько лет назад под колесами автомобиля. Братан появился передо мной как наяву. «Фас!» — сказал я ему и показал на черную бестию. Ох, что тут началось! От старухи только клочья полетели. Братану, правда, тоже доставалось. Переплелись они в один клубок и, прокатившись по полу, сгинули.

Я ждал еще несколько дней: кто победит? Но никто больше не вернулся. Так Братан еще раз сослужил мне верную службу!..»

Здесь уже речь идет о взаимодействии не мыслеформы с живым существом, а двух мыслеформ, одна из которых повела себя так, как предписано было ей в материальной жизни.

Конечно, комментировать события, свидетелем которых я не была и знаю только со слов очевидцев, дело сложное. Но повторяемость и похожесть событий, о которых сообщают люди, живущие в разных концах страны и никак не связанные между собой, заставляют отнестись к этим свидетельствам с интересом.

И еще одно письмо из моего архива я бы хотела предложить вашему вниманию.

…Моя кошка Муська в своеобразных отношениях с окружающим ее «эфиром». Что она видит там, где я, человек со стопроцентным зрением, разглядеть не могу, — не знаю. Многое я бы дал, чтоб посмотреть на мир ее глазами.

Наблюдая за ней, мне порой кажется, что я нахожусь в театре мимики и жеста, где один актер гениально разыгрывает различные сценарии.

Приведу пару примеров.

Сценарий № 1: «В комнате бабочка».

На самом деле никого нет — комната пуста. Муська спит, ровно дыша. Звук дыхания замирает. Напрягаются уши. Затем, как локаторы, поворачиваются в определенную сторону. Чуть приоткрываются веки, глаза поворачиваются туда же, куда и уши. Тело напрягается, готовясь к прыжку. Муська прыгает. Промахивается. Начинаются дикие скачки за невидимой бабочкой. Наконец она сбивает ее лапой. Придерживает у пола второй. Пытается ухватить зубами. Поза — изогнутое тело на выпрямленных задних лапах, опущенная к передним мордочка, бьющий по бокам от азарта хвост.

Несуществующая бабочка борется за жизнь. Она выползает из-под лап кошки и, покалеченная, не имея сил взлететь, пытается уползти. Но от Муськи не уйти. Ударом лапы она снова и снова прижимает ее к полу. Бабочка умирает. Но Муська насекомых не ест. Поэтому, понюхав чистый пол на том месте, где она только что «раздавила» несчастное существо, кошка, брезгливо отряхивая лапы, отходит…

Я готов рукоплескать. Ей поверил бы даже Станиславский!

Сценарий № 2: «В комнате ужасный Бармалей».

Муська спит. Неожиданно с утробным мяуканьем взвивается. Поза — изогнутое хомутом тело со вставшей дыбом шерстью, вытянутые струной лапы, стоящие «на цыпочках», втянутая в плечи и низко опущенная голова, глаза сверкают, зубы оскалены. Все это сопровождается рычанием, шипением, подвыванием. Поза не меняется в течение почти всей сцены, меняется только дислокация. На пружинистых ногах Муська перемещается вперед, назад, вправо, влево. Эти перемещения носят разный характер: вот она отскакивает от Бармалея, вот нападает, а вот отплясывает, как боксер на ринге перед атакой. А для окончательной достоверности все это озвучивается кошмарными звуками, абсолютно соответствующими и без того убедительным мимике и жестам.

Заканчивается сценарий № 2 всегда одинаково: Муська побеждает. Побежденный Бармалей покидает комнату через окно, стену, потолок — каждый раз по-разному. Кошка еще долго смотрит на то место, куда убежал враг, как бы убеждаясь, что новых попыток вторжения он не предпринимает…

Наблюдая за нашей любимицей, я всегда восхищался ее артистическими способностями и безудержной фантазией, которым могли бы позавидовать многие и многие актеры.

Но однажды я был свидетелем странного сценария. Изгоняя очередного Бармалея, наша изнеженная кошка, которая бережет свои лапки-подушечки пуще зеницы ока, так вошла в роль, что, не замечая ожогов, била ими по только что вскипевшему чайнику.

Тогда я впервые задумался: игра ли это? Не воюет ли Муська с настоящим, видимым ею одной, противником?

С обожженными лапами, изгнав неприятеля, кошка долго и жалобно «плакала» на моих руках. Я спрашивал: «Мусенька, с кем ты билась? Расскажи, я помогу тебе, будем вместе гнать его из дома».

Но кошки, увы, не умеют говорить…

Так я до сих пор и не знаю, что собой представляет Муськин Бармалей: игра, галлюцинация (а бывают ли они у животных?) или… пришелец из параллельного пространства, нечисть, инопланетянин, наконец, — вот уж во что не верю!

Из письма Роговцева В. П., Белоруссия

Ответ на эту загадку могла бы дать, наверное, только сама Муська, но обсудить эту тему можем и мы.

То, во что не верит автор письма, затрагивать не будем: бессмысленно пытаться объяснить непонятное еще более непонятным. Остаются игра и галлюцинация. И то и другое, на мой взгляд, вполне возможно. У меня в доме свои питомцы, и я не раз наблюдала сцены, вполне подтверждающие реальность этих двух предположений.

Мой кот обманывал мою собаку, гениально разыгрывая сцены, говорящие как о его таланте актера, так и о великолепной фантазии.

У нас в доме для животных всегда «зеленый свет». А это значит, что в дверях и перегородках между комнатами сделаны кошачье-собачьи лазы, которые позволяют им гулять по квартире при закрытых дверях. Тимоша (кот) и Бася (пекинес) обожают друг друга, в обнимку спят, играют одними игрушками, рядышком сидят на подоконнике, ожидая нашего прихода, друг друга «умывают», сладострастно закатив глаза, но при этом, как и все шалуны-дети, постоянно поддразнивают друг друга и творят мелкие пакости.

К примеру, Бася замечает, что Тимофей намеревается отправиться в туалет. Для этого не надо быть очень проницательной — кот извещает о своих намерениях весь дом своеобразным, только для этого случая предназначенным мяуканьем. Пекинес срывается с места и «шутит»: затыкает своим телом лаз из прихожей в туалет — голова и передние лапы там, задние и хвост, веером раскачивающийся от веселья, здесь.

Тимофей общается с хвостом, ловит длинные шелковые пряди когтями и тянет к себе. Но собака знает, что никогда когти не коснутся ее кожи, и поэтому спокойна. Порыкивая больше для сохранения имиджа, она не сдвигается с места. Кот задумывается, принимает решение и бежит на кухню. Там он лапой открывает и закрывает дверцы шкафчиков, мяукает «кормежным» мяуканьем, толкает носом миску, так чтобы она обо что-нибудь стучала, — в общем, имитирует процесс питания.

И Бася не выдерживает. Как? Без нее? Она бросает свой пост и несется на кухню, где уже готовый к прыжку Тимофей перелетает через нее и проскакивает в туалет…

Так что при всем моем уважении к Муське, о которой с любовью рассказал Валерий Петрович Роговцев из Белоруссии, она не единственная талантливая актриса.

Итак, согласимся, игра вполне вероятна.

А как насчет галлюцинаций? Бесспорно, все владельцы кошек и собак подтвердят, что их питомцы видят сны, то есть способны находиться в состоянии измененного сознания. Об, этом говорят «бегущие» во сне лапы, утробное мяуканье или чревовещательный лай, невозможность во время явно проявляющихся признаков сновидения разбудить животное, его вид, когда все-таки это удается сделать, непонимающие глаза, с удивлением оглядывающие хозяина и родной дом — где я? что со мной? — и другие явные признаки.

Почему же тогда у них не может быть галлюцинаций — ведь это то же видение, но только наяву?

Можно сделать еще одно любопытное предположение. Если вернуться к предыдущему материалу о «тварях» и гипотетически согласиться с тем, что они существуют в действительности и животные способны их видеть, и не только видеть, но и создавать в своих галлюцинациях, то неизвестно еще, за кем гоняется Муська: за случайно попавшей в дом «тварью», хозяйской или своей собственной?

Можно пойти и дальше. А если «глюки» людей и животных в информационном поле способны накладываться друг на друга, то, страшно себе представить, какие могут рождаться демонические образы! И неудивительно, что маленькая героическая Муська от ужаса не замечала ожогов!

Раз уж мы затронули тему призраков, продолжим ее, так как явно не следует отбрасывать огромный пласт писем и устных свидетельств, связанных с мистическим восприятием многого, что связано с миром животных.

У охотника была собака. И он ее любил. Во время охоты она бросилась на раненого соболя и вцепилась в ценную шкурку. Обученной охотничьей собаке так поступать не полагается, да и не делала этого она раньше. А тут, как говорится, «черт попутал». В азарте был охотник и, чтобы отбросить собаку от своего трофея, ударил ее. И убил. Не сразу, еще нес на себе домой, еще уходила она из жизни пару дней, глядя на хозяина глазами, полными боли и укора. И похоронил он ее в своем дворе.

«…С тех пор нет мне покоя, — пишет охотник, — по ночам слышу собачий вой, а выхожу — и вижу во дворе знакомый темный силуэт.

Если бы все это происходило только со мной, я бы думал, что это мой психоз — муки совести и чудится мне все это. Но собаку видели и слышали и семья моя, и соседи.

Я даже в церкви свечку ставил, прощения просил — не помогло. Уехал я из нашего поселка в город. Дом бросил, охотиться перестал. И все прекратилось. Только в снах еще является мне моя загубленная мной верная собака…»

Писем, в которых фигурируют призраки животных, много. Да и легенды, мифы разных народов дают немало аналогичных примеров.

Наука не признает существование привидений. Ученые считают, что легенды рождаются из-за неправильного истолкования увиденного. Очень многие случаи, которые никак не подпадают под разряд галлюцинаций, списывают на оптические миражи — ведь воздух может порой сработать как линза и сфокусировать изображение существа, которое на самом деле находится в этот момент за много километров.

Но далеко не все случаи укладываются в эти объяснения. Впрочем, судите сами.

Надо сказать, что большая часть имеющихся у меня сообщений посвящена собакам. И это понятно. Они — самые верные наши друзья — занимают в жизни человека значительное место. Но это не значит, что в нем не нашлось уголка для других представителей фауны.

Я никогда не верил в россказни о привидениях, гремящих цепями и стонущих в старинных замках. Призраков, являющихся людям по ночам в собственных домах, вообще считал игрой больного воображения. Так было до тех пор, пока я сам не стал участником и жертвой подобной истории.

Человек я азартный. Люблю рыбную ловлю, а уж об охоте и говорить нечего. Открытие сезона охоты на уток для меня — праздник. И праздную я его не первый год. Охотник я удачливый. Пустым никогда не возвращаюсь. Но то изобилие дичи, которое обрушилось на меня лет двенадцать назад, просто невероятно.

Ощущение было такое, что мы с моим приятелем — таким же охотником, как я, — попали в тучу, которая крякает, бьет крыльями, мельтешит над головой, как бы напрашиваясь на дуплет. Вот тут-то мы и озверели и в прямом и в переносном смысле этого слова. Едва успевая заряжать и перезаряжать ружья, палили мы в живую тучу, которая не рассеивалась даже от наших выстрелов. Над головой снегопадом кружился пух, шлепались о воду раненые и убитые птицы…

Когда закончилась эта бесовская пляска смерти, мы стали подбирать трофеи. Тех, которые лежали поблизости, вполне хватало, чтобы трижды удовлетворить наше охотничье честолюбие. Лезть в воду за упавшими подальше птицами уже не было времени, так как поджимали взятые туда-обратно билеты на поезд, до которого добираться надо было на «кукушке», проходящей раз в сутки, а до нее еще пехом часа два. Стиснув зубы от обиды, что приходится бросать добычу, мы, оттащив и взяв на поводок рвущуюся собаку, так и оставили в воде часть пострелянных птиц.

С этого все и началось. Регулярно, как только начинается сезон охоты, начинается моя мука. По ночам я просыпаюсь от хлопанья крыльев и птичьего крика. Это продолжается еженощно, пока не закончится перелет уток. Я сажусь на постели и вижу мечущиеся тени, а иногда мне даже кажется, что призрачные крылья касаются моего лица. А однажды… Однажды я нашел на своей подушке перышко утиного пуха! Подушка у меня не пуховая, да и перышко было свежим — чертовщина какая-то, да и только!

Охотиться я перестал. Мой приятель тоже. Говорит, что надоело, да и без меня ему вроде не хочется. А недавно мы с ним крепко выпили, и он вдруг рассказал, что по ночам донимают его призрачные утки. Тогда и я признался.

«Это те, которых мы на озере оставили, которых без толку постреляли. Душам их, напрасно загубленным, неймется…» — сказал он. И я понял, что даже если слова эти и неправильные, то понимает мой приятель все правильно.

Из письма Емельянова Е. С., г. Вологда

Я училась в третьем классе в заводском поселке Майкар. Это от нашей деревни в девяти километрах. И у нас в деревне был третий класс, но моя мать — сама учительница — хотела видеть свою дочь образованной, а в майкарской школе уже с третьего класса изучали немецкий язык. Да и отец в Майкаре работал бухгалтером на заводе. Поэтому отдали меня туда.

Жили мы на квартире у татарской семьи — тогда там много татар работало на заводе. Уходили в Майкар на целую неделю. Иногда дед подвозил (зимой он работал в извозе), но чаще всего добирались пешком. А на субботу возвращались домой. Я дожидалась отца после уроков, и мы шли вместе. Но в тот злополучный день я решила не ждать и после уроков пошла домой одна. Погода была хорошая, чуть-чуть сыпал снежок. Не холодно. Иду и песенки напеваю. С отцом тоже всегда пели — он такой певун был, песен знал штук триста.

Прошла километра четыре. Вот и Бусыгинская гора показалась, а на ней татарское кладбище. Их не хоронили вместе с христианами в общем могильнике, который был за Майкаром. Нехристей и бусурманов хоронили отдельно. Крестов не ставили. Если кто не знает, то и не заметит, что это могильник. Но я знала — отец как-то сказал.

Дошла я до этого могильника, и стало мне страшно. Вспомнила легенду о том, как приказчик заводской погубил одного парня-татарина из-за его невесты. И еще вспомнила, как люди рассказывают, что ночами на Бусыгинской горе лошади танцуют и гармошка татарская играет. Говорили, что души умерших татар превращаются в лошадей.

Испугалась я, но назад не побежала. Перекрестилась и пошла под гору мимо татарского погоста. Иду и шепчу: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Спустилась с горы и облегченно вздохнула. Пошла по дороге дальше. И надо же мне было оглянуться! Глянула назад — а за мной бегут шесть или семь жеребят. Я с перепугу с тропинки — в снег, достала из сумки пенал и вокруг себя пеналом круг очертила. Жеребята добежали до меня и начали по кругу бегать. Обежали несколько раз и поскакали назад за Бусыгинскую гору. Ни один жеребенок меня не лягнул, не укусил. А я стояла ни жива ни мертва.

Когда жеребята скрылись за горой, я перекрестилась, вышла на дорогу, вытряхнула из валенок снег и пошла потихоньку домой. Скоро меня нагнала подвода. Мужик с пареньком подвезли меня до самого дома.

Мать не поверила моему рассказу. Да и никто не верил. Никаких жеребят там быть не могло. Говорили, что я все это во сне увидела. Но я же хорошо помню, что не спала. Да и как тут вблизи могильника уляжешься спать в сугроб? И пенал потерялся…

Из письма Гордеевой Т. И., пос. Купрос-Вольск Пермской области

Когда цыпленок вылупился из яйца, первым движущимся объектом, попавшимся ему на глаза, была хозяйка. Он признал ее матерью. Остальные цыплята как цыплята, за наседкой бегают, а этот вроде с ними, но стоит показаться хозяйке — все бросает, к ней бежит. Оказался он единственным петушком в выводке, остальные — курочки, дочки мамочкины. Может, и этот фактор роль свою сыграл, но рос петушок со странностями. Необходимость быть среди кур воспринимал как тяжкую обязанность, как нелюбимую работу, на которую вынужден ходить каждый день. При первой же возможности проныривал в дом, где, присев у ног хозяйки, вместе с ней смотрел мыльные оперы, до которых она была большая охотница, — на это время жизнь в доме замирала.

Петушок подрастал. Превратился в красавца петуха. Соседи специально поглядеть на него приходили. И поведением своим отличался от других кур. Его папаша, суетливый и вечно озабоченный, рядом с ним выглядел мелким торговцем на оптовом рынке. А наш молодой герой вышагивал по двору, гордо поворачивая голову, с легким, казалось бы, презрением оглядывая куриный базар и всем своим видом демонстрируя непричастность к нему. Из-за корма не дрался — знал, что хозяйка ему лично поднесет. Назвали его Атосом. Он действительно чем-то напоминал благородного мушкетера. Иногда нельзя было отвязаться от ощущения, что под крылом его, как под мушкетерским плащом, висит шпага.

Но вот Атос вырос. Курочки вертели перед ним хвостами, заигрывали. Папаша задирался, нарывался на ссоры, но Атос, бросая уничтожающий взгляд на суетливых родичей, игнорировал все их потуги привлечь его внимание. «Бесполезный у тебя петух! — говорили все хозяйке. — На суп только и годится».

«А он у меня за сынка. Ему королева, а не ваши задрипанные куры нужна», — парировала хозяйка. И как накликала. То ли в слова эти поверив, то ли опер мыльных насмотревшись, начал Атос на женщин поглядывать. И не куриных, а человеческих. Смеху было! Как появится во дворе какая-нибудь женщина помоложе, он тут же все бросает и за ней! Бабы в хохот, убегают, визжат, а он норовит на спину им запрыгнуть и натурально «потоптать». Неприятностей от этого больших не было, сгоняли его соседки хворостиной, да и он не слишком агрессивен был, не клевался, не царапался.

Но увидел однажды Атос за забором соседскую внучку, на лето приехавшую к бабушке. Девуля лет шести, всегда нарядная, с большими яркими бантами. Целыми днями ходил он у забора, пушил хвост, выгибал шею, ворковал, как голубь Взаимностью ему не ответили. И решился влюбленный петух на черное дело: перелетел через забор и набросился на предмет своей любви. Хорошо бабушка была рядом и, прибежав на крик ребенка, хворостиной усмирила пыл страстного мушкетера. А потом закатила хозяйке справедливый, но дикий скандал. Вечером муж хозяйки и дед девочки по-мужски за поллитрой переговорили, и был вынесен вердикт: «Если петух еще раз окажется в соседском дворе — зарубить».

Весь следующий день Атос сидел в заключении в сарае, а хозяйка с хозяином достраивали в высоту изгородь между участками, подвязывая и прибивая к забору длинные жерди. Выпущенный на волю Атос пулей бросился к изгороди, попрыгал, повзлетал на нее, но взять препятствие не смог. Все успокоились.

Дни шли. Грустный Атос как завороженный шатался вдоль непреодолимой преграды, и, казалось, инцидент был исчерпан.

Но любовь не знает преград. Никто не видел, каким образом он оказался в соседском дворе. Может быть, окольным путем через другие дворы пробрался, а может, соколом взлетел — но своего он добился. Девочка была во дворе одна. Взрослые трудились на огороде, поэтому на испуганный крик ее прибежали не сразу. Атос к этому времени был уже в экстазе и на хворостину не реагировал. А когда, не подумав, бабушка рванула петуха со спины девочки, его когти распороли плечо ребенка. Теперь уже речь шла не об испуге, а о травме. Атосу подписали приговор. И его надо было выполнять: в поселке, где все друг друга знают, такими вещами не шутят. Рыдающая хозяйка упросила мужа сделать это ночью, «когда Атос сонным будет и понять не успеет». С вечера ушла ночевать к подруге, а когда вернулась — все было кончено. Обезглавленного Атоса ей муж не показал, на суп его не пустили — кому бы он в горло пошел? Похоронили отдавшего жизнь за минуту счастья влюбленного в цветнике.

Казалось бы, на этом и истории конец. Но не узнали бы мы о ней, если б не одно обстоятельство. Рассказала ее хозяйка Атоса — Маргарита Николаевна Ф. из г. Данкова Липецкой области, — потому что дальше последовали невероятные события. Каждую ночь в одно и то же время в ее дворе раздается петушиный крик, а потом и она, и ее муж, и другие люди, гостящие у них, слышат стук в дверь. Так стучал Атос, когда просился в дом. Дверь открывают — и никого.

С точки зрения парапсихологов, призраки — это «информационные матрицы» существовавших или рожденных нашей фантазией объектов. Впрочем, при этом не перечеркивается и понятие «душа», так как она, с точки зрения тех же парапсихологов, тоже «информационная матрица». Введение понятия «информационная матрица» дает возможность шире взглянуть на неразгаданную тайну призраков.

Это сообщение пришло в наш архив из г. Уссурийска. Пишет школьная учительница.

«…Дети — великие фантазеры. И если бы я сама не была свидетелем того, о чем хочу рассказать, я бы никогда им не поверила.

Несколько лет назад у нас был культпоход в кино. Смотрели «Белого Бима». Слез было море. Решила я отвлечь детей от Тягостных переживаний и на выходные дни организовала турпоход. И вот сидим мы у костра, ночь темная, ребята песни поют. И вдруг откуда ни возьмись собака. Причем точная копия Бима из так потрясшего ребят фильма. Все вскочили, закричали: «Бим! Бим! Иди сюда!» Кто-то за угощением псу побежал. Разумеется, ничего другого, кроме сходства нашего гостя с героем из кино, в голову никому не приходило.

Собака подошла и села невдалеке. Собака как собака — ничего необычного.

Один из учеников вернулся с миской и с фонариком в руках, который взял, чтобы собрать угощение нашему гостю. Свет фонарика упал на собаку. Был ясно виден круг ярко высеченных кустов, в центре которого она находилась. Что-то в этой картине было не то. И вдруг до меня дошло — в кругу не было тени собаки!

Сердце оборвалось и тихо стало опускаться вниз. Ребята продолжали уговаривать гостя подойти поближе, одновременно наполняя ему миску. Отсутствие тени ими замечено не было.

И вдруг наступила тишина. Бим стал «таять» на глазах. Он становился все прозрачней и наконец совсем исчез. И только тогда раздался визг девчонок. Испуганы дети были всерьез. У меня тут же прошел паралич, и с двумя самыми стойкими бойцами мы бросились отпаивать и успокаивать остальных.

О сне не могло быть и речи. В эту ночь я совершила два профессиональных преступления.

Во-первых, я «поддалась на уговоры» никому не рассказывать обо всем этом («иначе узнают родители и никогда нас не пустят в походы с ночевкой»). Впрочем, если быть до конца честной, то я сама подтолкнула ребят к таким уговорам, так как с ужасом думала о том, что, вынужденная опровергать ребят, потеряю у них весь свой авторитет, а подтверждая их рассказы, наживу кучу неприятностей в педагогическом окружении.

Во-вторых, я (учитель биологии!) «объясняла» им явление как «массовый гипноз», во что сама абсолютно не верила. Я врала своим ученикам — и это мой позор. Что-то, наверное глупость, помешало мне сразу признаться, что я не знаю, что это было. Но я и сейчас не могу дать ответ на давно мучающий меня вопрос…»

Что же за явление так потрясло учителя биологии? Массовая галлюцинация? Призрак? Но в этом случае в качестве привидения выступила не традиционная для таких историй душа умершего, а выдуманный герой кинокартины, да еще к тому же животное.

И здесь уместно вспомнить историю о встрече голландских туристов на знаменитой Бейкер-стрит с… Шерлоком Холмсом, тоже литературным героем. Их веселое восприятие от события, которое они расценили как увеселительное мероприятие с загримированным под знаменитого сыщика актером, было разрушено в тот момент, когда гений дедукции шагнул в глухую кирпичную стену и исчез…

Профессор психологии А. Сандерсон объяснил случившееся как «следствие коллективной галлюцинации экзальтированных туристов».

Уместно задать вопрос: «Почему туристы встретили Холмса, а не Сандерсона?» И ответить на него: «Да потому, что информационная матрица, именуемая «Шерлок Холмс», оказала на материальный мир безмерно большее влияние, чем реально существующий человек А. Сандерсон».

Я не сомневаюсь, что появление перед школьниками и их учительницей Белого Бима с черным ухом куда более правомерно, чем возникновение веред людьми призрака очередного всезнающего ученого.

Место как физическое пространство, занимаемое собакой в реальной жизни, много меньше, чем то, которое отведено человеку. Но это не значит, что в информационном поле такое соотношение сохраняется. И скорее всего, в нем Каштанкам, Бимам, Муму и Мухтарам, благодаря влиянию, которое они оказывают на окружающий мир, отведено значительно больше места, чем информационным матрицам иных людей.

Никто пока не объяснил самого принципа явления людям информационных матриц. По каким причинам, в какой момент, при каких условиях они фиксируются нашими органами чувств? Ответа нет. Впрочем, о каком ответе может идти речь, если само существование этого явления не признано до сих пор? Но оно и не ждет официального разрешения на свое существование.

На полях давно стихших сражений призрачные армии вновь и вновь сходятся в нескончаемой жестокой схватке. Льется кровь, звенит оружие, слышен звон подков и ржание лошадей, душераздирающие крики раненых и умирающих.

Достаточно широко известны следующие события.

Загадочное происшествие имело место на острове Крит во время Второй мировой войны. Немецкие солдаты были разбужены приближающимися криками и звоном оружия. Часовые открыли шквальный огонь, но пули не причиняли никакого вреда призракам, маршировавшим над морем…

Жители городка Вервье в Бельгии стали свидетелями битвы под Ватерлоо через неделю после ее окончания.

На поле битвы близ Марафона на протяжении нескольких лет каждую ночь повторялось от начала до конца сражение, происходившее в 492 году до нашей эры между греками и персами.

23 октября 1643 года недалеко от Эджхилла произошел первый бой английской гражданской войны. После сражения, которое не принесло победы ни роялистам, ни отрядам Оливера Кромвеля, на поле битвы осталось лежать более 5 тысяч бездыханных тел. А через месяц на глазах у потрясенных свидетелей призрачные войска короля и парламента вновь сошлись в том же месте в смертельной схватке.

6 апреля 1862 года во время Гражданской войны в США, унесшей полмиллиона человеческих жизней, армия конфедератов под командованием генерала Джонсона внезапно напала на расположившуюся лагерем неподалеку от Шайло в штате Теннесси армию генерала Гранта. 24 тысячи жизней унес этот длившийся двое суток бой, принесший победу унионистам. Река стала красной от крови.

И по сей день местные жители утверждают, что время от времени здесь вновь и вновь продолжается схватка, в которой насмерть бьются призраки. А вода реки окрашивается в красный цвет.

А вот еще любопытные свидетельства из нашего архива:

«В детстве перед Отечественной войной я видела «бой на небесах». Вечером, в 10 часов, мы шли с тетей из бани. Я взглянула на небо и вскрикнула от испуга. Там рубили друг друга, кололи саблями всадники на гигантских лошадях. Страшная схватка проходила в полной тишине и как бы при замедленной съемке.

Тетя, глянув вверх, лишь покрепче сжала мне руку и ускорила шаг. Ночью мне не спалось, я еще раз вышла на улицу, но небо было чистое. Никогда больше я не видела ничего подобного. Много читала, искала ответ на увиденную загадку. Но тщетно. Может, кто-то еще наблюдал тот небесный бой?…» — пишет жительница города Прокопьевска Кемеровской области Александра Васильевна Ушакова.

«Я, бывший командир Красной Армии, участник обороны города Петрограда, инвалид Отечественной войны II группы.

То, о чем я расскажу, случилось в начале лета голодного 1933 года. Ватага пацанов (человек 30–40) собралась в Протопоповской роще, расположенной в слиянии рек Урала и Сакмары, за мостом, который ежегодно временно строился после разлива. Там мы купались, набирали на лужайках в роще щавель, дикий лук и чеснок, поспевающие ягоды. В те времена их было предостаточно. Ближе к вечеру купались вновь и гурьбой возвращались по проселочной дороге, пересекающей огороды, расположенные в низине у горы Маяк. Гора была частью возвышенности, поднимавшейся на 15–20 метров и тянувшейся до искусственных ледников у железнодорожной станции Оренбург, где загружали вагоны льдом для перевозки скоропортящихся продуктов.

Мы прошли почти половину огородов, когда начало садиться солнце. Диск его скрылся за верхушками лесных деревьев, когда за спиной послышались сопение и цоканье копыт. Обернувшись, мы увидели высоко над опушкой леса, на другой стороне Урала, галопом мчащегося коня раза в три превосходящего по размерам обычного. На нем сидел закованный в латы всадник-великан. На поясе его висел меч в ножнах, левой рукой он держался за повод, в правой было длинное копье, а лицо его прикрывало забрало.

Все ребята побросали набранные за день ягоды и зелень и, крича от страха, побежали что есть сил по дороге. А всадник, казалось, направлял коня так, чтобы перекрыть нам выход из низины. Он скакал над землей, как бы парил в воздухе, но стук копыт громко сопящего и фыркающего коня звучал так, словно подковы били по каменной мостовой.

Я, держа за руку братишку, бежал впереди всех. До подъема оставалось метров триста, не больше. Мы пробежали их на одном дыхании, по тропинке взлетели на гору, где располагались несколько скирд со льдом, заваленных толстым слоем соломы и камышовыми тюками.

Как только мы оказались наверху, всадник исчез, не стало слышно стука копыт, сопения и фырканья коня. Сверху нам было видно, как остальные еще недобежавшие ребята, оглядывались на небо и ускоряли бег. Тех, кто еще был внизу, всадник продолжал преследовать. Но для каждого поднявшегося на гору он исчезал.

Когда все оказались на возвышенности, возбужденные и перепуганные, солнце зашло, все звуки затихли, ничто не напоминало о страшном видении. Больше никогда оно не повторилось. Но мы часто вспоминали о небесном всаднике и его огромном коне.

С годами увиденное мало-помалу стиралось в памяти. Потом мы повзрослели. И были войны… Много войн, и самая страшная — Отечественная, на которой погибли на полях брани многие из тех пацанов, что однажды на закате бежали от небесного воина. Из оставшихся в живых в Оренбург практически никто не вернулся, определившись по дальнейшей службе в других регионах страны. Из них, думается, тоже уже мало кто остался.

И вот я, уже будучи больным, израненным осколками и пулями стариком, узнал, что есть еще два свидетеля необычного небесного явления из моего детства. Ушакова Александра Васильевна со своей тетей видели схватку двух воинов, закованных в латы. Сидя на громадных лошадях, они рубили друг друга мечами. Но эта схватка происходила в полной тишине… А наша была озвучена. И было это в другом месте.

Я решил написать вам потому, что не хочу, чтобы увиденное в детстве чудо ушло вместе со мной. У меня нет свидетелей. Мой брат Виктор, которого в тот вечер я тащил за собой в гору, 1925 года рождения (на два года моложе меня), совсем мальчишкой погиб при форсировании Днепра. Кто жив из остальных — не знаю. Но верю, что если кто-нибудь из оставшихся прочтет эту историю, обязательно отзовется и подтвердит», — пишет Александр Михайлович Колпаков из Оренбурга.

Исследователи подобных явлений, получивших название «хрономиражи», утверждают, что мы имеем дело со своего рода «психофильмами», хранящимися в информационном поле земли и время от времени «прокручивающимися» вновь. Они сталкиваются с двумя типами оппонентов. Первые считают, что в большей степени это фантазии очевидцев, построенные на необычных оптических миражах. А вторые не сомневаются, что бойцы этих давно минувших баталий — души умерших.

У последней гипотезы максимальное число поклонников. Но тогда остается признать, что и у животных есть душа.

Тема призраков столь обширна, что ей можно было бы посвятить не один толстый книжный том. И вопросом наличия или отсутствия души у животных она не ограничивается. Ведь и само появление призраков нельзя объяснять только галлюцинациями, оптическими миражами, информационными матрицами, хрономиражами, как это пока делается.

Но наша задача — не решение этой многовековой загадки. Затрагивая эту тему, я ставила перед собой другую цель: показать, что тайна призраков распространяется и на братьев наших меньших. Впрочем, как и все другое, лежащее за пределами интереса академической науки, но будоражащее воображение людей.

Тема эта характерна тем, что все известные свидетельства подобного рода практически ничем не отличаются от предлагаемых мной. Разнятся только места событий, их участники, число свидетелей и степень их эмоциональности. Но не затронуть этот вопрос нельзя, так как он занимает достаточно большое место среди всей массы истинных и надуманных людьми загадок братьев наших меньших.

Понятие «ангел-хранитель» в восприятии людей далеко не всегда связано с религией. Прежде всего — это символ добра, которое несет с собой некое существо, будь то человек или животное. И достаточно обнаружить связь между ним и маловероятным событием, происшедшим в нашей жизни, как само это событие возводится в ранг «чуда». То же самое происходит и с «демоническими» — несущими зло — людьми и животными. Естественно, что эмоциональное, субъективное восприятие человеком «чуда» придает ему чаше всего именно мистический характер.

Впрочем, веяния времени берут свое. И рядом с «ангелами», «демонами», «нечистой силой» появляются «инопланетяне» и «пришельцы из других измерений».

Такая преамбула ни в коей мере не означает моего абсолютного скептицизма по этому поводу. Разумеется, полученные мной сообщения достаточно часто вызывают улыбку как описанием самого события, так и выводами по поводу увиденного. Но это не значит, что саму проблему следует относить только к разряду «фантазий». Я глубоко убеждена в существовании сил, способных оказывать как положительное, так и отрицательное (разумеется, с субъективной точки зрения!) воздействие на окружающий мир. И ничего сверхъестественного в том, что силы эти могут принимать в восприятии людей зримые образы, нет.

Вот как увидели свое чудо авторы писем, которые я хочу предложить читателям.

Говорят, что кошка символ «нечисти». Это не так. Моя Мурочка — мой ангел-хранитель. Белая, без единого пятнышка, с голубыми глазами, она даже внешне напоминает ангелочка. Мы живем с ней вдвоем. И я не сомневаюсь, что она дана мне свыше, чтобы спасать и защищать меня.

Мурочка появилась у меня непонятным образом. Однажды я открыла дверь и увидела ее сидящей на коврике. Как она там оказалась — непонятно. У меня и моих соседей общий маленький тамбур на две квартиры, и он закрыт от лестничной клетки дверью. Соседи говорят, что не впускали никакой кошки. Я тоже этого не делала. Так что появление ее — для всех тайна.

Кошечка стала жить у меня. И с того дня все начало меняться в лучшую сторону. Мой сын, живущий в другом городе, наконец женился, и невестка моя — замечательная женщина — стала регулярно писать, звонить, сообщать об их жизни. Сын это делал редко, и у меня всегда болело сердце о его судьбе. Еще одно событие порадовало меня после появления Мурочки: обменялись квартирой мои соседи с верхнего этажа, закончились вечный грохот, крики, топот, которые не давали мне жить спокойно многие годы. Вместо них въехали милые спокойные люди.

Вы можете сказать, что все это совпадение. Не думайте, что и я так сразу с Мурочкой все связала. Просто слишком много совпадений. Все не перечислить. И сережки давно потерянные нашла, и тараканы сами собой вывелись, и код нам РЭУ на входную дверь поставило — теперь не гадят бомжи и хулиганы в лифте, и т. д. и т. п.

Каждое из событий может быть совпадением. Но сразу столько! Я бывшая учительница математики и понимаю, что вероятность случайного возникновения стольких положительных событий одновременно очень и очень мала. Разве не так?

Но и это не все. Все мои болезни уходят тоже благодаря моему ангелу Мурочке. Она лечит меня, безошибочно выбирая больную точку и ложась на нее.

Она отвадила от моего дома одну женщину, от которой я не могла годами избавиться. Мало того что она отнимала у меня время своей глупой болтовней, после ее ухода я всегда чувствовала себя плохо из-за той злобы, которая исходила от нее, когда она сплетничала о людях. Дважды моя миролюбивая кошечка разодрала ей ногу и регулярно (простите!) мочилась на ее туфли и сумку, чего никогда не позволяла себе по отношению к другим людям.

И самое главное, Мурочка спасла меня от смерти, разбудив и заставив выйти на кухню, где я забыла включенной газовую плиту.

У меня и раньше были животные. Они были и ласковыми, и смышлеными. Но это — совсем другое. Я делюсь с Мурочкой всеми своими мыслями, бедами и радостями, а она всегда внимательно выслушивает меня. А потом… мне вдруг неожиданно приходит в голову единственно правильное решение, которое я порой годами найти не могла. И всегда в этот момент перед моими глазами возникает голубоглазое личико моего ангела…

Записано со слов Мирошниченко С. П., г. Химки Московской области

Черный ротвейлер, который время от времени попадается на моем пути, стал для меня символом беды. Впервые я увидела эту собаку, когда сломала ногу. Лежа рядом с подъездом, со ступенек которого и был совершен мой «полет», я увидела молча сидящего рядом пса, который в упор смотрел на меня. С появлением людей он исчез. Он встретил меня у подъезда и в день трагической смерти мужа, и в день смерти брата. Он сидел в палисаднике и смотрел в мое окно в тот день, когда сына «сократили» на работе. Мне не хочется перечислять все мои беды, скажу только, что каждое такое событие не обходилось без появления черного пса.

Я пыталась узнать, чей он, кто его хозяин, но никто ничего не знает.

Можно было бы бросить ему кусок отравленного мяса или пригласить живодеров, но этого я сделать не могу. Я всегда любила животных, в особенности собак. А вдруг это несчастное животное ни в чем не виновато и все это какая-то дикая ошибка?

Но сердце мне подсказывает, что эти гуманные рассуждения всего лишь самоутешение, потому что на самом деле я ни на секунду не сомневаюсь, что собака эта демоническая. И если она ко мне пришла, значит, я это заслужила…

Из письма Фаины Т., г. Елец

Это был старый деревенский дом из двух комнат и сеней в глубине Самарской губернии, купленный за сущие копейки после того, как с десяток лет простоял пустым. В деревушке их было всего 12–15, и все бесхозные.

Заброшенная деревня по нашим московским понятиям была почти рядом с городком (километров сорок по трассе и семь по лесной дороге). Но были там и озеро, и настоящий лес. В лесу — кабаны и волки. И даже, как рассказал лесник, охотники брали там рысь.

Глухое, в общем, место. Впрочем, теперь уже назвать его глухим нельзя — цивилизация процветает: дома скупили и превратили в коттеджи.

Но в 1986 году по ночам еще был слышен волчий вой, а утром на крыльце и вокруг дома можно было увидеть следы кабанов. Летом все преображалось. Приезжали наследники заброшенных изб, несколько новых хозяев, жили, сажали огороды, собирали ягоды, купались в озере, не боялись ходить в лес — живность с наступлением тепла уходила подальше от людей. Тем не менее ходили рассказы о случаях нападения волков, охотники приносили трофеи, поэтому на всех дверях были мощные запоры, а на всех окнах решетки.

Нас было четверо: Алеша и Лика — хозяева «дачи», Саша за рулем своего «жигуленка» и я, пока без мужа (он должен был присоединиться к нам на следующий день). Выехали мы засветло. Первые сорок километров пролетели птицей по трассе, а на повороте на лесную дорогу сели в первый же снежный перемет. Все было предусмотрено: цепи на колесах, лопаты в багажнике, топор — если настил придется делать Пригодилось все. Только когда уже стало совсем темно, мы наконец преодолели эти семь лесных километров.

На подъезде к дому лесника мы услышали выстрел, затем еще один. Разворачиваться и уезжать не позволяло самолюбие, кроме того, до цели оставалась сущая безделица.

Дом лесника был освещен, свет из окон отражался на снегу, делая хорошо просматриваемым пространство вокруг. И в этом пространстве металась белая фигура и, что-то невнятно выкрикивая, палила из охотничьего ружья.

Мы остановили машину и в свете фар узнали лесника Серегу. Был он в исподней рубахе и подштанниках, домашних тапочках, пьян, по-черному матерился и стрелял в трубу собственного дома. «Белая горячка!» — другой диагноз не ставился. Ребята отобрали у него ружье, он пообмяк, но продолжал с кем-то ругаться: «Я тебе покажу, как у кур корм воровать! Я тебя будешь знать как мне на подушку!» — грозя кулаком крыше дома. И действительно, едва заметное движение за трубой привлекло наше внимание. Там кто-то был.

Не буду описывать получасовую эпопею поимки предмета ненависти Сереги — это отдельная история. Скажу только, что поймала его я. Даже не поймала, а уговорила сдаться. Лежа на нижнем скате крыши и уже зная, что это котенок, я клялась ему, вкладывая в свой охрипший голос все возможные нежные ноты: «Котинька, маленький, не бойся меня! Если ты сейчас поверишь мне, клянусь тебе, ты никогда об этом не пожалеешь!» И когда надежды у меня уже почти не оставалось, он, тяжело вздохнув (я до сих пор помню этот вздох, очень человеческий, что-то типа о-хо-хо), пополз ко мне.

Сейчас, когда я описываю эту историю, огромный, белый, пушистый, старый и мудрый кот лежит на моем столе на листах бумаги, мелко вздрагивая во сне, — наверное, вспоминает вместе со мной А тогда это был невесомый пушистый комочек, под роскошной шерстью которого едва прощупывалось хрупкое тельце.

Огонь пылал в русской печи, мы с Ликой лепили из привезенных заготовок пельмени, мужчины стучали топорами, котенок по-хозяйски обживал дом, блаженно щурясь от сытости и тепла, только временами ослабевшие от голода лапы его разъезжались, и он так и замирал, набираясь сил, чтобы снова подняться.

До сих пор остается для нас загадкой, как он попал к леснику. Он пришел за три дня до нашего приезда. Откуда? Вокруг на километры нет жилья. С трассы? Кто-то «добрый», наигравшись, выбросил из машины? Вероятно. Но как он по глубокому снегу через волчий гон добрался до единственного жилья — дома лесника? Мы так и не нашли ответа на эти вопросы.

Закончились дела моего мужа, приведшие нас с ним в этот городок, мы съездили за ним и привезли его на «дачу». И вот уже снова пылает огонь в печи, и все бегают вокруг замерзшего, усталого и голодного Вадима с чувством вины за то, что жили припеваючи, пока он нес свою тяжелую вахту. И каждый своим долгом почитает налить ему рюмочку: «Погрейся!», «Расслабься!» и т. п.

С этого все и началось. Мы не пьяницы. Я, например, вообще спиртное не пью, и не из принципа или медицинских соображений, а просто потому, что противно. Иногда приходилось, но только как лекарство в экстремальных условиях. Муж мой тоже не любитель, но в тот вечер так сложились обстоятельства, что его нечаянно, без задней мысли, просто напоили Когда мы вставали из-за стола, ноги его уже не слушались, язык заплетался, он спал на ходу.

Чтобы не мучить Вадима ожиданием, пока соберут и передвинут стол, раздвинут диван, быстренько установили раскладушку и уложили его в одетом виде, сняв только обувь и очки (не дай бог разбить, без них дальше носа не видит!).

Наступила ночь. Муж сладко спал, будить его не стали, поэтому раздвинули только один диван (второму мешала неудачно поставленная раскладушка) и вчетвером пристроились на нем: под стенкой Саша, потом Леша, Лика и я — поближе к Вадиму.

Перед этим Леша тщательно запер двери, и обстоятельная Лика все проверила. А проверять было что. Дверь единственно отапливаемой комнаты закрывалась на большой тяжелый крюк. Следующая холодная пустая комната запиралась ломом, пропущенным через дверную ручку и упирающимся в пол. За ней были сени, дверь из которых на крыльцо запиралась на ключ, при этом замок барахлил, и только хозяева справлялись с ребусом, «как вставить и в какую сторону нажать, чтоб повернулось».

Итак, две абсолютно (подчеркиваю!) трезвые женщины и двое немного выпивших мужчин наконец заснули рядом с давно уже спящим совсем нетрезвым своим другом.

Я проснулась оттого, что Лика потрясла меня за плечо и шепотом сообщила: «Вадим пошел искать туалет!» Я пощупала рукой подоконник — очки лежали на нем. «Надо вставать», — с тоской сказала я. В это время в соседнем помещении хлопнула дверь холодильника Я забыла сказать, что единственной «мебелью» в пустой холодной комнате был огромный промышленный холодильник, представляющий собой остов без внутренностей, напоминающий скорее небольшую комнатку-кладовку с металлическими потолком, полом и стенами.

Услышав стук дверцы, Лика, тихо хихикнув, утешила меня: «Поздно. Так даже лучше. Завтра вымоем, он и не вспомнит!» И, давясь смехом, понимая, что без нашей помощи, без ключей и без очков ему из дома не выйти, а значит, волноваться не о чем, мы стали ждать его возвращения.

Дверца еще несколько раз хлопнула, и наступила тишина. «Ну слава богу!» — откомментировала Лика. В последний раз раздалось хлопанье дверцы, потом возня, стук нашей двери и скрип раскладушки. В комнате — полная темнота и только светлые от снега клетки зарешеченного окна Грохот упавшего на пол в соседней комнате лома заставил нас подскочить. Лика начала подниматься. «Не ходи, я проверю сама, мне ближе». Я сбросила одеяло и села.

На фоне темной двери примерно в метре от пола ярко светились зеленые глаза. Первая мысль:

«Волк!» — заставила меня ухнуть по-совиному и вжаться спиной в стену. Лика тоже села, и я почувствовала, как ее рука вцепилась в мою. Другой она трясла за плечо своего мужа.

«Что? Кто?!» В полусне он ничего не соображал. «Посмотри на дверь и буди Сашку!» — услышала я шепот. «Что это?» Лешка окончательно проснулся. Увидев глаза, пытался разбудить Сашу, но тот, лежа лицом к стене, громко и раздраженно, не просыпаясь, потребовал, чтобы от него отстали. Будить его настойчивее было просто опасно: он мог рявкнуть что-то в ответ, вскочить и тем самым спровоцировать зверя на прыжок. Мы сидели как зачарованные, без движения, и смотрели на зеленые огоньки глаз у дверей, которые тоже смотрели на нас, время от времени хлопая веками. Привыкнув к темноте, мы постепенно стали различать очертания головы зверя. Они были весьма странными. Нечто похожее на две трапеции, меньшая из которых стояла на основании большей, а глаза светились на самом верху этой странной формы, чем-то напоминающей очертания человеческого тела — тела карлика! Когда мы это поняли, нам стало почему-то легче. «Я больше не могу!..» — сказал Леша и решился на подвиг. Чтобы зажечь свет, надо было совершить головокружительный трюк: пролезть по русской печи под потолком — выключатель был рядом с дверью, — и дотянуться до него, не наткнувшись на «карлика», можно было только с печи. И Алексей это сделал. Комната осветилась — никого не было. Более того, дверь была закрыта на крюк, лом запирал вторую дверь (но мы ведь слышали, как он упал!), третья дверь, разумеется, тоже была закрыта. И простите за не слишком приличную подробность, следов ночной вылазки моего мужа ни в «холодильнике», ни во всем доме не было.

Мы разбудили его. Он отоспался и чувствовал себя прекрасно.

— Ты помнишь, что делал ночью?

Он помнил. «Это анекдот, — весело начал рассказывать он. — Оставили меня без очков, и я полночи туалет искал. Нашел наконец дверь, вхожу, руками стену ощупываю — холодная, как из металла! — прошел так по кругу — по размерам вроде туалет, снова к двери вышел. Думаю, туалет с предбанником! Снова зашел Так раза два Потом понял, что в кладовку или шкаф попал Если бы меня после этого до туалета не проводили, так бы и помер.

— Кто? Кто проводил? — заорали мы хором.

Вадим задумался. Чувствовалось, что этим вопросом он не задавался — не до того было.

Он так и не смог вспомнить, кто же был его спасителем в эту ночь. Помнил, что кто-то взял его за руку, сказал: «Пойдем покажу». Помнил, что выходил на улицу и что был в деревянном домике деревенского туалета.

Но мы-то знали, что никто из нас не был с ним!.. А от крыльца точно по указанному маршруту и обратно шли следы — отпечатки ног мужчины и кошачьих лап, чуть припорошенные утренней поземкой.

Мы живем в одном доме в Москве с нашим домовым уже 13 лет. У него вполне человеческое имя — Тихон Вадимович. И, несмотря на то что спасала его я, кормлю и балую тоже я, папа Вадим — главное существо в этом мире, которому он призван служить. Видимо, выбор свой он сделал еще в ту зимнюю ночь…

Записано со слов Верещагиной Е., г. Москва

В начале 80-х годов в Москве, да и во всей стране, огромной популярностью пользовались КСП (клубы самодеятельной песни). Мы уходили на слеты в леса подальше от всевидящих «наставников молодежи». Наши встречи были отмечены высокой моралью и возвышенными мыслями. С тех пор в КСП многое изменилось, но «старые каэспэшники» помнят еще те светлые и романтические годы.

На одном из слетов, который проводился в районе станции Конаково Октябрьской железной дороги, наша группа по жеребьевке осуществляла «обеспечение слета»: подготовку места, строительство сцены, а главное — охрану леса. В понятие «охраны» входили планировка расположения групп, их костров и, разумеется, ответственность за то, чтобы лес после нас не был усеян мусором, как после тривиальных пикничков. С этим у нас было строго.

Пролетели два дня слета. Бесконечной вереницей потянулись уходящие с него люди с рюкзаками. Наша дежурная группа осталась выполнить свой долг — еще раз (на всякий случай) залить костровища, засыпать заранее заготовленные мусорные ямы, избавить лес от полиэтиленовых кульков, а их содержимым распорядиться в соответствии с правилами: остатки хлеба наколоть на ветки деревьев, соль высыпать на пеньки, крупу рассыпать под деревьями…

Разделившись на несколько команд по шесть человек, мы двинулись по разным направлениям, обеспечивая проверку заранее распределенных секторов. Мне и еще пятерым друзьям достался участок, дальней границей которого служило болото. Мы знали эти места как свои пять пальцев — не один день ушел на дослетную оценку места. Болото было примерно один километр в диаметре, за ним было поле, за полем — полупустая деревенька.

С мешками, наполненными остатками съестных припасов, собранных у потухших костровищ, мы двигались к болоту, распределяя между обитателями леса «дары слета». Рядом со мной была моя верная подруга и ярая походница — собака.

Я как раз накалывала на сучок кусок хлеба, когда раздался лай, переходящий в визг, и моя пуделиха, вылетев из кустов, в один прыжок оказалась у меня на груди. Прижавшись ко мне, она рычала, глядя на кусты. Из кустов не было слышно ни звука, и мне стало не по себе. Первая мысль была: «Змея!»

Нас разделяло расстояние не более 3–4 метров, и визг собаки привлек общее внимание. Мы не успели обменяться ни словом, потому что в метре от меня совершенно бесшумно раздвинулись ветки и появилась рыжая морда оленя. Он спокойно вышел из кустов и, не удостоив ни нас, ни впавшую в истерику собаку, ни лакомство (хлеб) даже взглядом, прошествовал к болоту и скрылся в зарослях. Что-то в его облике было нереальное. Все произошло так быстро, что я даже не успела осмыслить, почему он показался мне пугающе странным.

Кусты зашевелились снова, и из них вышел второй олень. Все повторилось один к одному, как будто еще раз прокрутили ту же пленку. Только олень на этот раз был черным. И в третий раз раздвинулись кусты. Почти задевая меня, прошествовала еще одна копия — теперь уже белая. Желтые глаза оленя были на уровне моих глаз…

И вдруг до меня дошло: у всех троих были бородки, а рога были не ветвистые, а обычные — как у козы. И только их размеры, место встречи и неожиданность появления стали причиной того, что я приняла их за грациозных лесных красавцев. Но и эту мысль я не успела додумать, потому что кусты раздвинулись в четвертый раз и, в точности повторяя поведение и маршрут трех коз-оленей, к болоту, не удостоив нас даже взглядом, прошествовал старик в надвинутом на глаза капелюхе, плаще до земли, с посохом в руках и белой бородой до пояса.

Не могу сказать, сколько времени прошло. Наверное, немного. Может быть, десять секунд, а может, и несколько минут. Потом кто-то первым издал какой-то звук, то ли охнул, то ли что-то сказал, но все, не сговариваясь, бросились к кустам вслед за стариком. За кустами была мягкая предболотная земля, а на ней следы. И уходили они в болото…

Уже потом, обсуждая и пытаясь анализировать все, что произошло, мы так и не смогли объяснить себе, зачем нам понадобилось догонять «лесное видение». Но тем не менее мы это сделали.

Первый из нас, кто след в след за козами двинулся к болоту, уже через несколько шагов провалился в холодную воду. Тогда появилась версия, что они вошли в воду и двинулись не напрямую, а по периметру озера. Мы разделились и побежали вправо и влево вдоль берега. Через несколько минут ландшафт изменился, прибрежные кусты остались позади, и весь наш левый участок берега стал просматриваться. Там никого не было. Не было и следов, которые вели бы обратно в лес…

Перед нами открылся новый вид — то, что было на противоположной стороне болота. А там было поле, а за ним лес. Посреди поля островком росли кусты вокруг старого дуба. И оттуда поднимался дымок от костра. Обследовать «Остров» в поле решили без обсуждений…

У костра сидел мужчина лет пятидесяти, в руках у него была початая бутылка с мутной жидкостью (видимо, самогон), он был лыс и безбород. А рядом с ним мирно щипали травку три козы: белая, черная и рыжая. Три маленькие заурядные деревенские козочки. Впрочем, может быть, это были не козочки, а козлы — в дальнейшем наши мнения сугубо городских жителей на этот счет разделились.

Вернулись мы в обход болота. Нас уже искали, волновались. Мы рассказывали скупо, стараясь что есть силы строить предложения и представлять события так, чтобы не выглядеть потенциальными клиентами дурдома. Между нами, участниками этого события, возникла какая-то неловкость. Всю дорогу в электричке мы молчали или обсуждали все что угодно, только не это…

А когда дней через пять мне позвонил один из участников нашего приключения и сказал: «Я предлагаю в выходные продолжить поиски Пана…» — я поняла, что ключевое слово произнесено и не я одна сошла с ума.

Не буду описывать две следующие поездки и все, что происходило во время наших поисков. Это уже не имеет значения, так как ничего мы не обнаружили. Скажу только, что за полем в полузаброшенной деревушке слыхом не слыхивали ни о каких козопасах с тремя козами — ни большими, ни маленькими…

Прошло много лет. Но до сих пор меня гнетет мысль, что я прошла мимо чуда, которое выпадает не каждому, прошла мимо сказки, не сделав из-за своей косности и страха быть осмеянной единственно верного шага. Ведь по древним преданиям, Хозяин леса показывается людям только в особых случаях и выполняет, если к нему обратиться, любое желание…

Мы, прагматики нашего времени, забывшие свои корни, заблудшие в скепсисе и научных теориях, не умеющие жить в гармонии с природой, разучились верить в сказки. Тем хуже для нас…

Записано со слов Галины Л., г. Химки Московской области

Моя приятельница страдала сердечным недугом.

В то время уже печатались в газетах и журналах загадочные истории о египетских пирамидах. Поверив в одну из них, я решила сделать макет пирамиды Хеопса, чтобы в верхнюю треть можно было поместить больную. Сделать это надо было по всем правилам, детально изложенным авторами. Согласно опубликованной версии, возникающие в пирамиде магнитные силовые линии излечивают порок сердца без операции…

Одержимая идеей, я стала искать место, где можно соорудить макет пирамиды. Дачи у меня нет, строить что-либо под окнами панельной девятиэтажки — смешно. Решила ограничиться собственной квартирой и на себе же опробовать. Человек я, как уже говорила, занятой, домой прихожу в 7–8 вечера. В общем, времени для деятельности остается мало — только ночные часы. А надо было спешить. Да и со строительным материалом сложности. Вот я и решила: сделаю из бумаги. Газет у меня видимо-невидимо. Приняла решение и тут же взялась за дело. В инструкции, мной прочитанной, высказывалось предостережение: нельзя ошибиться даже на миллиметр. Высчитала «ребра» пирамиды, расстелила газеты, вычертила, склеила, оформила «ребро». И так, по одному, каждый вечер. Когда я собрала все грани воедино, было два часа ночи. Стала думать, как укрепить «ребра», чтобы пирамида не развалилась, — ведь газета под тяжестью деформируется. Но что придумаешь, когда глаза слипаются от усталости и страшно хочется спать… Решила на нитках привязать к люстре и оставить до следующего дня. Так и поступила. Потом пошла спать, выключила свет и… в дверях комнаты увидела огромную величественную кошку, похожую на сиамскую, гладкошерстную. Она смотрела на меня явно недоброжелательно, хотя и не агрессивно. Я обмерла, но затем, собрав всю силу легких, завопила и бросилась включать свет. В голове мелькнула мысль: богиня Изида! Муж, который спал тут же, подскочил как ошпаренный: «Что? Где?!» Я без сил села на кровать… Естественно, при свете кошка исчезла. Муж обежал всю комнату, но нигде никого не было.

Существует поверье, что есть такая кошка, проходящая сквозь стены, и тот, кто ее увидит, должен собираться к праотцам… Надо сказать, страх смерти меня не одолел, но появилась шальная мысль: что, если это «параллельные миры» заволновались? Но зачем было такую «пантеру» присылать меня останавливать? Я ведь могла умереть от страха! Неужели нельзя было послать что-нибудь маленькое и безобидное…

Но одно я поняла точно: рано нам открывать тайну пирамид. Пусть спокойно живет Изида!

Из письма Галкиной Г. В., г. Москва

Цезарь — он и есть Цезарь. Огромный, пушистый, гордый кот. Смысл своего имени он уловил, что называется, «с пеленок». Других котов считал низким сословием и давал им это почувствовать.

Наблюдая за ним, я временами чувствовал, как мурашки пробегают по спине от мысли: «Да кот ли это вообще?» Приходили мысли и о перевоплощениях в новой жизни, и об инопланетянах, и о жителях параллельных пространств, а чаще всего о всякой нечисти — да простит меня Цезарь!

Поведение его ничем не отличалось от человеческого.

К примеру, я неоднократно пытался, играя на его гастрономических слабостях, вынудить его поднять лакомство с пола. Заметил я за ним этот снобизм случайно. Уронил как-то, протягивая ему, кусочек мяса на пол, а Цезарь даже не глянул на него, стал ждать следующий. Я подвинул кота к мясу и, надавив на шею, попытался показать ему, где лежит любимая еда. Однако уже на уровне двух сантиметров от носа Цезаря до кусочка почувствовал значительное сопротивление. Кот вывернулся из-под руки, укоризненно посмотрел на меня, брезгливо отряхнул лапы и отошел. И как я его ни заманивал, гордо отказался подойти.

Ел он исключительно из тарелки. Никакие «кошачьи миски» не признавал. Причем тарелка должна была быть идеально чистой. Никогда ничего не клянчил. Наоборот, к своей тарелке подходил только после устного приглашения. Спал только на своей подушке и требовал, чтобы ее регулярно чистили. Орал сначала вежливо, потом сердито, если подушка была даже в его собственном пуху.

Казалось, он никого, кроме себя, не любил. Не раз я заставал его перед зеркалом откровенно любующимся на себя. Других животных игнорировал, но никогда не поворачивался спиной к опасности.

Все его четвероногие собратья откровенно побаивались Цезаря. Злобного соседского пса Рэма, грозу всех дворовых кошек, хозяин вынужден был тащить что есть сил за поводок, а тот упирался четырьмя лапами, боясь выйти на прогулку, если у нас была открыта дверь, а в проеме ее сидел наш кот. Заканчивалась эта сцена тем, что Цезарь брезгливо отряхивал лапы и лениво уходил в глубь квартиры. Только тогда Рэм пулей, волоча за собой хозяина, пролетал мимо нашей квартиры. Причем никогда никаких эксцессов у них не было, поэтому понять причину страха собаки я до сих пор не могу. Такие же чувства Цезарь внушал и другим обитателям нашего подъезда.

Но как-то раз я увидел, что задумчиво сидящий на окне Цезарь вдруг заволновался. Его царственное спокойствие куда-то испарилось, он забегал по подоконнику, потом ко мне, к окну, снова ко мне, как бы приглашая следовать за собой. Я подошел. Под окном сидел кот. Цвет его определить было трудно. Про таких говорят «серо-буро-малиновый». Грязный, драный, с рваными ушами, он в упор смотрел на наше окно.

Я отошел к холодильнику, отрезал кусок колбасы, налил в пустую консервную банку молока и пошел выносить милостыню бездомному бродяге. Открыв дверь, я потерял дар речи: нищий кот уже сидел на пороге моей квартиры и так же в упор, не мигая, смотрел на меня. Я хотел поставить еду перед дверью, но он преспокойно, как само собой разумеющееся, переступил через порог и, как хозяин, вошел в мой дом.

Если говорить честно, мне стало не по себе. Спорить с бомжом о его и своих правах мне почему-то не захотелось. А поведение Цезаря как нельзя лучше иллюстрировало крамольные мысли, мелькнувшие в моем мозгу. Нет, Цезарь не унижался. Но он подчеркивал вторичность своей роли на фоне пришельца. Он позволил ему поесть из своей тарелки, лечь на свою подушку, он ходил за ним следом, ловя каждое движение гостя и как бы стараясь ему угодить…

Ночью я вышел в гостиную, где обычно спал Цезарь, и застал котов, сидящих в креслах друг напротив друга. На мой приход они просто не обратили внимания. Я смущенно закрыл дверь, ловя себя на том, что почти готов был извиниться за беспокойство.

Утром пришельца в квартире уже не было. Ушел ли он банально через форточку, улетел ли на НЛО или просто растворился в воздухе, не знаю…

Жизнь продолжается. Цезарь ведет себя, как и раньше, как будто и не было у нас в доме серо-буро-малинового бомжа.

Пытаясь утвердиться на вершине реализма, я перешерстил своего кота в поиске блох, которых он просто обязан был подцепить у бродяги, и не нашел ни одной. А подушка, которую так нахально занял чужой, была чиста, несмотря на то что кот был грязен беспредельно.

Наверное, я фантазер. Где-то внутри меня уже родилась невероятная гипотеза встречи двух представителей чего-то запредельного, и на Цезаря я смотрю с мучительным любопытством: какие инструкции он получил от посетившего его посланника?

Записано со слов Егорова А. Ф., г. Сочи

Государство щедро отблагодарило меня за мой сорокалетний труд. Грамотами и благодарностями можно оклеить всю мою комнату в коммунальной квартире, в которой я родилась, из которой я уезжала «поднимать целину», в которой умерли мои мать и отец и где, наверное, умру и я. Возможно, даже от голода, если уйдет из моей жизни неожиданно полученный дар, так как на пенсию мою прожить уже практически невозможно.

Я осталась совсем одна, отказав себе даже в праве иметь близкую душу — кошку или собаку. Животных люблю и жалею. Считаю их лучше людей. И жизнь не раз подтверждала это.

В церковь не хожу. Была воспитана атеисткой, ею, казалось, и умру, если бы не один совершенно фантастический случай.

Стоя у прилавка и зажав в кулаке заранее просчитанные до копейки деньги, я наконец решилась: купила сверх запланированных хлеба, подсолнечного масла и пяти яиц еще две сардельки — не удержалась.

Когда я вышла из магазина, дорогу мне преградила большая и очень грустная собака. Она подошла ко мне, ткнулась носом в пакет, который я держала в руках, и заскулила, глядя на меня страдальчески слезящимися, как у меня, глазами. Шерсть у нее была свалявшаяся, с проплешинами, над ввалившимся животом торчали ребра…

«Бедная моя, — сказала я, — у кого ты просишь? У такой же несчастной, никому не нужной старухи, как и ты. Посмотри, сколько вокруг людей, которые могут тебя накормить. Иди к ним». Но собака, как будто не слыша моих слов, плелась за мной до самого дома. И у подъезда сердце мое не выдержало. Я не смогла закрыть перед ней дверь, не накормив.

Отломив кусок хлеба и попрощавшись с мечтой о двух мясных днях, я протянула ей одну из двух только что купленных сарделек. Собака съела и то и другое. Взяла из рук вежливо, без голодной жадности, но проглотила мгновенно. Я вошла в дом. Выглянула в окно. Ее уже не было.

На следующий день я вышла из дома и увидела вчерашнюю несчастную собаку. Она сидела недалеко от подъезда, без интереса пропуская всех входящих и выходящих, но сразу поднялась и подошла, как только увидела меня.

Я снова заговорила с ней. Но она, не обращая внимания на мои слова, стала настойчиво подталкивать меня к углу дома, за которым находилась дверь в мусоросборник. Когда я попыталась оказать сопротивление, она, заворчав, аккуратно взяла зубами край моего плаща и не сильно, но настойчиво потянула за него. Я испугалась, что старенький плащ разорвется, и уступила.

Затащив меня в угол, собака отпустила мой плащ и подбежала к пустой упаковке из-под молока, валявшейся вместе с другим плохо убранным мусором перед дверью мусоросборника. Ничего не понимая, я проследила взглядом за ее манипуляциями. Собака толкнула носом пустую молочную тару. Под ней лежала 50-рублевая купюра. Глядя мне в глаза в упор, собака впервые подала голос, слабо и хрипло тявкнув. Я наклонилась и подняла деньги. Для меня это был целый клад.

Растерянно сказав ей, как человеку, «спасибо», я погладила подставленную мне для ласки голову. «Ну, пойдем, я куплю нам с тобой еды», — сказала я. Радостно виляя хвостом, она пошла за мной к магазину. «Подожди, я сейчас приду», — пообещала я и открыла дверь. И снова, второй раз, я услышала слабый звук ее голоса.

Когда я вышла из магазина, собаки не было. Я звала, ходила вокруг, потом подумала, что она ждет меня у подъезда, и поспешила домой. Но и там меня никто не ждал.

Три дня я хранила в холодильнике купленные в тот день косточки, а потом поняла, что ждать бесполезно. И почти две недели варила на них себе супы.

Больше я никогда не видела свою собаку. Иногда мне кажется, что ее и не было. То есть была, но НЕ СОБАКА, а НЕКТО, приходящий к людям в тяжелую минуту, чтобы помочь тем, кто готов поделиться с еще более страждущим последним куском.

А через некоторое время ко мне попросилась на постой одна немолодая и одинокая женщина — беженка. Наша русская женщина, потерявшая семью во время чеченских событий. Она ухаживает за мной, как за родной, а я жду ее по вечерам и готовлю ей ужин, когда она усталая возвращается с рынка, на котором торгует чужим товаром. А ведь была учительницей!

Она балует меня едой, о которой я уже не мечтала, и добрыми словами, которые я уже не надеялась когда-нибудь услышать.

Иногда мне кажется, что моя постоялица и собака, подарившая мне 50 рублей, как-то связаны между собой. Но как? Мое атеистическое воспитание, склероз и уже отупевшие от жизни, которой я жила последние годы, мозги мешают ответить на этот вопрос.

Записано со слов Прянишниковой А. И., г. Москва

Прежде всего мистическое восприятие человеком животных связано с реинкарнацией — переселением душ.

Что происходит с человеком после смерти, волновало людей во все времена. И большей частью древние мыслители сходились на том, что кроме физического тела в человеке есть еще нечто более тонкое, более неуловимое — душа.

Ее путь после расставания с телом разные религии представляли по-разному. Древние египтяне считали, что по прошествии многих лет душа непременно возвратится в тело хозяина. Именно поэтому жрецы бальзамировали усопших, чтобы их тела, не уничтоженные временем, могли дождаться новой встречи со своей душой. Древние инки сжигали своих умерших. Согласно их верованиям, душе предстояло переселиться на солнце и больше никогда не возвращаться на землю. А индусы утверждают, что душа проходит путь последовательной реинкарнации и после смерти человека может вселиться в другого человека или даже животное.

Упаси меня бог спорить, соглашаться или высказывать свое мнение по этому поводу. Есть вопросы настолько глубоко личные, что устраивать диспуты или навязывать свое мнение как минимум неэтично. Однако задаться чисто исследовательским вопросом, насколько это реально, наше с вами право.

Известно, что животные, живущие рядом с хозяином достаточно долго, начинают приобретать его черты, привычки, повадки. Такой домашний питомец после смерти хозяина невольно напоминает нам о нем, и это может навести на мысль, что в него вселилась душа умершего. Но есть и другое мнение. Один из ведущих специалистов в нашей стране, директор Института мозга академик Наталья Бехтерева, когда-то стоявшая на твердых позициях материализма, в последние годы стала говорить о том, что и она пришла к выводу: душа — это не просто абстрактное понятие, а возможно, реально существующая структура.

Но способна ли душа, как реально существующая структура, вселяться в наших меньших братьев? У науки нет ответа на этот вопрос. И люди, сталкивающиеся со странным поведением животных, пытаются найти объяснение этой загадке каждый по-своему.

Я поверил в переселение душ. Два года назад у меня умерла теща. Сложная была женщина, земля ей пухом. Много было слез женой моей пролито в подушку, когда она жива была, не раз я «паковал чемоданы», не выдержав совместного с ней проживания. Но мать есть мать, и, не забывая об этом, мы прожили в одном доме без малого 20 лет.

Но пришла болезнь, и нет тещи. Мы искренне горевали, простив ей все, и просили простить нас. Вспоминали только хорошее.

В тот вечер, когда мы отмечали 40 дней со дня ее смерти, к дому прибилась собака. Пришла неизвестно откуда и села у порога. У нас в семье животных жалеют, и мы вынесли ей остатки с поминального стола. Утром мы снова увидели ее. Она все так же сидела у порога. Есть не стала, но уходить явно не собиралась.

И раньше, бывало, приходили бродячие псы. Мы давали им еду, они время от времени возвращались подкормиться, но снова убегали по своим собачьим делам. А эта будто приклеилась к порогу. И в глазах ее было что-то такое, чего у других собак мы никогда не видели.

Так и осталась она у нас. Построил я ей во дворе конуру, и стала она в ней жить. Имя ей дали Пальма, но отзываться она на него не захотела. Решив, что была она когда-то хозяйской и было у нее свое имя, мы стали перебирать разные имена в надежде, что она отзовется на какое-нибудь. Так и случилось. На Нюрку она отреагировала мгновенно — затанцевала, завиляла хвостом, в общем, проявила все признаки собачьего восторга.

Первое невероятное событие случилось примерно через месяц после появления Нюры в доме. Вечером мы сидели с женой на кухне и обсуждали вечную проблему, где взять деньги на пальто для старшей дочери, на велосипед для младшего, на сапоги жене Собака лежала у меня в ногах и, казалось, спала. Но вдруг поднялась, подошла к двери и заскулила. Я открыл дверь, но она продолжала стоять на пороге и не выходила. Ее упрямство стало меня раздражать. Я стал подталкивать ее к выходу, но она упиралась, лбом и лапами выталкивая меня из дома. Мне совершенно не хотелось, потакая ее собачьим причудам, идти во двор. Я взял ее за ошейник, вытащил на крыльцо и закрыл дверь с другой стороны. Нюрка полаяла, поскулила еще несколько минут и утихла. Наверное, спать к себе пошла.

А утром, когда жена вышла из дома, она уже ждала ее у порога. Схватив зубами подол жениной юбки, собака потащила ее в угол двора, где у нас был уродливый сарай, которым мы не пользовались. Построил его еще умерший 25 лет назад тесть, и ссорились мы с тещей из-за него не раз. Портил он вид нашего двора и не нужен был, потому что хранилось в нем всякое барахло, по которому помойка плачет. Но теща встала за него насмерть и, как всегда, победила. Он даже не закрывался: кому нужно старое тряпье, которым его забивали годами.

Собака лапами толкнула дверь и, уверенно лавируя между вещами, двинулась в угол. Заинтригованная жена последовала за ней. Около ящика со старыми тряпками Нюра остановилась и стала лаять. «А я стою, — рассказывает жена, — смотрю на нее как баран на новые ворота и понять не могу, чего ей надо? А потом вдруг по голове — бац! — она хочет мне что-то показать! Я — к ящику, тряпье подняла, а под ним коробка от печенья. Открываю, а там куча денег. Вот тогда я и закричала!..»

Когда я услышал, как истошно завопила, призывая меня, моя жена, я без штанов выскочил во двор и увидел, как бежит она ко мне, а рядом с ней скачет Нюра, все время подпрыгивая и пытаясь схватить зубами то, что в руках у жены. Первой мыслью было, что надо спасать благоверную от собаки. Я заорал: «Нюра, фу! Нюра, ко мне!» Но она не обратила на мои крики никакого внимания. В глазах ее было безудержное веселье, торчащий вверх хвост радостно раскачивался из стороны в сторону, она повизгивала и порыкивала с явным восторгом, отметая напрочь все мои подозрения об опасности, исходящей от нее.

Жена добежала до меня и, белыми губами прошептав: «Вот!» — сунула мне в руку коробку. Я открыл ее.

Мы сидели в комнате и пересчитывали деньги. Нюра сидела рядом и беззвучно смеялась. Денег было 4 миллиона рублей. И оставалось еще полгода до прекращения их хождения, то есть по-теперешнему — 4 тысячи.

Сколько раз я брал Нюрку за подбородок, подтаскивая ее морду поближе к своему лицу, и, глядя ей в глаза и надеясь в них что-то прочесть, спрашивал: «Откуда ты узнала про тещину заначку?» Но в глазах ее бегали бесенята, она крутила головой, отпрыгивала и весело скакала вокруг меня, а потом вдруг срывалась с места и начинала «писать круги» по двору. Это было показателем ее расчудесного настроения. С безумной скоростью, как мотоциклист на крутом повороте, наклонившись почти к земле, загребая ногами и чуть ли не вспахивая мордой землю, она носилась по двору, пока не падала в изнеможении. И только колотящийся о траву хвост да бурное дыхание говорили о том, что она жива и здорова.

Ответа на свой вопрос я, разумеется, не получил. Чего мы только не передумали на эту тему! Остановились на том, что она уже когда-то приходила к нам во двор и подсмотрела, как теща прячет деньги.

Была одна странность в поведении собаки. Она как будто приклеилась к нашей старшей дочери. Ходила за ней везде следом, встречала ее из техникума, вечерами ждала, нервничала, если та запаздывала с гулянья, гоняла ее кавалеров, признавая только одного (кстати, выбор сделала верный!), а однажды, когда я пообещал «снять ремень» после слишком затянувшегося «похода в кино», даже встала между мной и дочкой и грозно на меня зарычала.

И было это странно потому, что дочь меньше всех интересовалась Нюркой. Мы с женой уделяли ей куда больше внимания. А о сыне и говорить не приходится — он чуть ли не на пузе ползал перед ней и горько обижался, что собака предпочитает ему сестру.

Но и это еще не направило наши мысли в соответствующее русло, пока мы не стали замечать, что из дома пропадают тещины вещи. Были это в основном мелочи, типа щетки для волос, тапочек, фартука Но когда пропал небольшой альбом для фотографий, мы начали расследование. Виновник был схвачен на месте преступления. Им оказалась Нюра. Ее застали, когда она затаскивала в будку «думочку» — маленькую подушку, которую теща обычно подкладывала себе под спину.

Проведя обыск в Нюркином жилище, мы нашли в нем пропавшие вещи. При этом нас больше всего поразило, что все было целым и невредимым. И это было удивительно, потому что обычно собаки имеют привычку грызть все, что раздобудут.

Все сходилось один к одному. Мы подвели итоги:

— собака появилась у нас на сороковины;

— до этого ее никто не видел, и откуда она взялась — неизвестно;

— откликнулась она только на имя Нюра, а тещу мою звали Анна Григорьевна;

— она знала, где лежат спрятанные деньги, и, услышав о наших трудностях, повела жену к ним;

— при жизни теща не ладила со старшей дочерью и всячески демонстрировала свое равнодушие к ней и любовь к внуку, а собака как бы замаливала ее грех;

— Нюра проявила привязанность именно к тем вещам, которые лично принадлежали теще;

— и последнее, наверное, самое смешное: Нюра обожает огурцы, а теща к ним тоже была весьма неравнодушна.

Мы с женой, конечно, не академики, но и не самые глупые люди. У меня высшее образование (я — учитель математики в школе), у жены — текстильный техникум, и закончила она его с отличием. Жизнь у нас не слишком легкая, и нам не до фантазий, хотя и мы не остались в стороне от современных веяний. И вот оказались задействованы в мистическом событии — переселении душ. Уверенность в истинности нашего вывода у нас непоколебимая: слишком много «совпадений» не могут быть случайностью.

И напоследок, вероятно вызвав ваши улыбки, скажу, что Нюру мы переселили в комнату тещи. Она живет там вместе с внучкой, спит на своей кровати, ест из любимой тарелки и обожает порыться в старых вещах. Мы относимся к ней с уважением и заботой, а она отвечает нам любовью — тем, что мы недодали друг другу при жизни Анны Григорьевны.

Записано со слов Петухова Э. П., г. Ярославль

Когда-то моя мать спасла грача. Несмотря на то что она приложила все силы, чтобы вылечить его, он остался калекой и доживал свой век в нашем доме.

Мама была немолодой и больной женщиной. Частые и мучительные боли (особенно перед смертью) она старалась скрывать от семьи, но я была старшей, чаще других на мою долю выпадало ухаживать за ней, и потому я лучше остальных знала, как она страдала. Грач постоянно находился около нее. Он ковылял к постели, вскакивал, неуклюже взмахивая крыльями, на спинку кровати в ногах у мамы и сидел там часами. Иногда он засыпал и падал ей на ноги.

Мы все работали, и они, больные и очень привязанные друг к другу женщина и птица, проводили вместе много часов, складывающихся в дни, недели, месяцы. Грач клевал оставленную матери еду, пил из одного с ней стакана, был свидетелем стонов, которые в наше отсутствие она могла не сдерживать, слушал, наверное, ее жалобы на жизнь и на нас. Обиды матери были понятны: мы должны были быть рядом с ней. Но это было невозможно, потому что тогда пришлось бы бросить работу, а на что жить?

Я прибегала домой и сразу — к маме. Грач встречал меня сердито, топтался, подпрыгивал, тряс головой и крыльями и невнятно бормотал, как будто хотел о чем-то рассказать. «Гришка, — говорила я ему, — ну ты хоть душу не рви!» А мама начинала тихо плакать и только говорила: «Ох, Нина, Нина!» За долгие месяцы я столько раз слышала это «Ох, Нина, Нина!» и видела бегущие из уголков ее глаз к ушам тонкие ручейки слез, что, мне кажется, я уже другой маму и не помню.

Она умерла ночью. Я прибежала на крик Гришки. Мать уже отходила. В последний раз я услышала «Ох, Нина» — и мамы не стало.

Грач несколько дней кричал по ночам. Отказывался от еды, только воду пил. Перья у него стали тусклыми, взъерошенными. Думали, не выживет — умрет от тоски. Но он выжил.

Прошло уже полгода. Птица поселилась в комнате матери — там пока никто не живет. Туда же мы приносим ему воду и пищу. Он сторонится нас, хотя раньше был всегда доброжелателен.

Четыре месяца мы не слышали его голоса. Но вот уже два месяца, как каждую ночь из комнаты, где умерла мать, раздается голос, очень похожий на мамин: «Ох, Нина, Нина!» Сначала я очень пугалась, но теперь знаю — это не спит тоскующий по моей, матери грач. Сходство голосов в первое время сводило нас с ума. Но потом я поняла, что это душа моей матери поселилась в птице, которая в самую тяжелую для нее пору жизни сумела быть ближе и добрее, чем родные дети.

Записано со слов Линьковой Н. А., г. Ангарск Иркутской области

Семь лет назад погибла моя младшая сестра. Нашему горю не было предела. Прошло уже много времени, но 17 ноября каждого года мы посвящаем только ей.

У нас с мамой нет близких родственников, а папа умер раньше Аленки, поэтому мы всегда вдвоем. Отпрашиваемся с работы, тщательно убираем сестренкину комнату, ставим свечу и накрываем стол на троих: мама, я и Лена.

Когда мы отмечали первую годовщину ее смерти, к нам в окно кто-то постучал. Мы живем на восьмом этаже, и нам, естественно, стало не по себе. Стук был явным, ни на что другое не похожим. Я подошла к окну. По подоконнику прыгала птичка. За окном было уже темно, но свет из комнаты дал возможность разглядеть, что у нее желтая грудка. Это была синичка.

Мама сказала: «Покорми птичку, пусть и она, чистое создание, помянет мою девочку». Я открыла окно. Гостья перепорхнула в дальний конец оконного проема, но не улетела. Аккуратно разложив на подоконнике мелкие кусочки хлеба, печенья, сала, мы с мамой вернулись к столу, но штору задергивать не стали. Птичка аккуратно подобрала наше угощение, но не улетела. Расхаживая взад-вперед, заглядывая в окно, она оставалась с нами до самой ночи.

Птицы ложатся спать рано. А в конце осени, когда световой день короток, уже к четырем часам дня их не видно и не слышно. И потому так удивительно было присутствие синицы у нас за окном.

Утром ее не было. Не появилась она и на следующий день и еще очень, очень много дней. Мама говорила: «Это Аленушка приходила проститься с нами, ведь она не смогла этого сделать перед смертью».

Прошел год. Мы не говорили о синичке, но думали о ней. Убирая комнату и готовя поминальный стол, мы с мамой то и дело поглядывали на окно. «Мама, не жди, она больше не прилетит, она сейчас в раю», — успокаивала я мать. «Прилетит, прилетит!» — даже не мне, а самой себе шептала мать, нарезая на тарелочку мелкие кусочки мяса, сала и кроша туда хлебные крошки.

И синичка прилетела. Стук ее клювика в стекло прозвучал в нас, как звук разорвавшегося снаряда. Мы обе бросились к окну. Все повторилось, как в первый раз. Но только теперь мы больше не садились за стол, а весь вечер стояли у окна, плакали и разговаривали с Аленкой.

Около 12 ночи она улетела.

Шесть раз прилетала к нам синичка в один и тот же день. Скоро будет седьмая годовщина, и мы знаем, что она снова появится, чтобы в условленный день и час заглянуть в родные окна.

Из письма Карабановой З. К., г. Вологда

Затронув тему «того света», нельзя обойти стороной и вопросы связи между ним и нами, смертными. Наличие неких посланников, направляемых к нам оттуда, огромным числом людей не подвергается сомнению. И в цепочке между информирующей стороной и получателем информации чаще всего фигурируют звери или птицы.

Так уж сложилась жизнь, что последние два года превратились для меня в череду болезней, несчастных случаев и смертей близких мне людей.

Мучаюсь я сомнениями: то ли Рок обратил на меня свое пристальное внимание, то ли время такое подошло. Семья у нас большая. Стариков среди них много, да и жизнь сейчас трудная — не время, а помрешь. Мрази человеческой развелось много — за рубль жизни лишат. А кому и самому жить не хочется, помирает. Так что похороны за похоронами. Засыпаешь с мыслью: «Неужели еще кто-то?» — а просыпаешься — уж и ответ готов.

Странные со мной вещи происходят. Я про то, что новый покойник будет, заранее знаю. Близкие поначалу не верили. А теперь, если говорю: «Новые похороны ждут», — деньги собирать начинают, готовятся. И точно, трех дней не проходит, как отходит кто-нибудь в мир иной.

Думают родственники, что ясновидящая я, а те, кто не любит меня, за глаза «ведьмой» зовут, «черного глаза» моего боятся. И никак в толк не возьмут, что была бы я колдуньей — знала бы не только когда, но и кто помрет. А я-то этого не знаю. Иногда даже думаю: «Быть покойнику. Не мне ли черед пришел?»

А началось все с мелочи. Утром выхожу из дому на работу, вижу — на траве голубь лежит, лапы у него в проволоке запутаны, бьется. Рядом птицы кричат. А неподалеку кот, к земле прижавшийся, выжидает. Мне бы лапы голубю распутать, да опаздывала я. В кота камнем бросила, чтоб отогнать, и дальше пошла. Потом оглянулась, увидела, что вернулся он на свое место. А что было дальше — не знаю. И забыла я благополучно об этой истории.

Не прошло и двух недель, как рано поутру слышу стук в окно. Глянула, а там голубь по подоконнику гуляет, носом в окно стучит. А на лапе у него проволока оборванная накручена. Я тут же и вспомнила, как на траве он бился. «Ну, — думаю, — освободился». А через день тетка моя родная удавилась. Записку оставила: «жить так больше не хочу, простите».

Я поначалу с голубем это не связала. Но беда не приходит одна. Через восемь дней дядька, муж ее, от сердца умер. А за день до этого голубь с проволокой опять мне в окно постучал.

А потом недели через три снова появился и опять клювом в окно задолбил. Тут-то у меня сердце и оборвалось. И точно, племянник мой по мужу в армии погиб.

И пошло-поехало. Голубь в стекло бьет, проволокой по жестянке подоконника скребет — умирает кто-нибудь. И трех дней не проходит, как человек был — и нет. И летом и зимой. И случая не было, чтоб просто так прилетел. Мать моя умерла, свекор и свекровь, другие родственники. А месяц назад мужа похоронила. И всегда птица моя меня оповещала.

По ночам не сплю, утреннего стука в окно боюсь. Мне еще свекор при жизни советовал отраву подсыпать, смолой подоконник смазать, и я уж было собралась, да сон мне страшный приснился. Будто набила я на оконные рамы железные шипы, а на них, как в страшном фильме, наколотый сын мой висит. Я к нему руки протягиваю, снять хочу, а не дотягиваюсь — ноги в смолу кипящую влипли Не стала я совет свекра выполнять. А вскорости и его самого не стало — помучился (рак у него оказался) и умер в день, когда голубь утром прилетал.

Были у меня мысли, что придумала я этого голубя и что чудится мне все это, а знания о смертях от меня самой идут. Но и сын его видел, и родственники, которые из Костромы приезжали на первую смерть, когда тетка удавилась, и у меня жили до поминок ее на «девятый день», видели, как он за день до смерти мужа теткиного прилетал. И свекру я следы на подоконнике показывала — снег тогда лежал, даже от проволоки отпечатки оставались. Так что не выдуманная это птица.

Страшная у меня жизнь. А виню больше себя: надо было тогда не о том, что поругают меня за опоздание, думать, а о твари Божьей. Помочь птице надо было, тогда бы и смертей всех этих не было. За грех меня Бог карает, а голубь с проволокой на лапе — мученичества знак — предвестник кары Господней.

Записано со слов Грищенко О. П., г. Бологое Тверской области

Как видно из следующих сообщений, в своем сознании люди воспринимают животных не только в роли посланников. Достаточно часто в них видят существа, связанные с загробным миром недоступной для людей постоянной связью.

У нас в семье не было лада, поэтому мы жили отдельно от стариков — родителей мужа. Он только изредка и в исключительных случаях навещал их.

В 1976 году умер свекор. На следующий год одновременно подошли две даты: день Красной Армии и годовщина его смерти. Я спросила мужа, что бы он хотел получить в подарок к «мужскому дню», а он попросил: «Давай лучше истратим эти деньги на то, чтобы по-людски отметить годовщину смерти отца». Я согласилась.

В тот день, когда мы сидели за поминальным обедом, у нашего забора появилась собака. Опираясь о калитку и встав во весь рост, она скулила и просилась во двор. Женщины, помогавшие на кухне, отгоняли ее, но она не уходила, настойчиво требовала, чтобы ее впустили. Пришлось позвать мужа на помощь. Он вышел во двор и тут же узнал собаку: «Да это же Полет — отцов пес!» Он впустил собаку, и та подошла сначала к нему и как бы «обняла» его, встав на задние лапы и положив передние на плечи. Потом то же самое сделала, подойдя ко мне. И хотя там еще были люди, ни к кому больше не подошла… Это очень странно, потому что я, как и другие, была ей незнакома.

Потом мы узнали, что, когда умер свекор, Полета отдали соседям, у которых он сидел на цепи. А в день помина он оборвал ее и прибежал к нам, хотя никогда раньше здесь не бывал…

В 1994 году умерла моя мама. И у нее была собака — Туман, которую после маминой смерти тоже отдали другим людям.

20 мая 1995 года мы отмечали годовщину смерти мамы. И вдруг услышали, как в дверь скребется собака. Открыли. Это был Туман. Он пробежал мимо нас в комнату, где горела лампада, сел рядом с ней, посидел, потом обошел все комнаты и убежал. Выяснилось, что в тот день он рвался с цепи, потом перегрыз ошейник и убежал со своего двора.

Мы убеждены, что все это совершенно не случайно. И муж, и я, и все наши знакомые уверены, что собаки приходили, чтобы тоже помянуть близких им людей.

Из письма Краворучко Н. Н., Краснодарский край

Уверенность автора и членов его семьи основывается на, возможно, неосознанном убеждении, что связь животных и их хозяев продолжается и после смерти. Иначе откуда бы им знать про «годовщину» — это ведь чисто человеческая временная символика. И в других письмах, подобных этому, фигурируют «9 дней», «40 дней», «годовщины». Этому часто способствует действительно необъяснимое поведение животных: собачий вой в преддверии смерти человека, умение найти могилу любимого хозяина, хотя, естественно, идет животное не по следам, неадекватная реакция на предметы, обстановку и события. Поэтому ответить на вопрос, проникли ли животные в какие-то тайны загробного мира, можно, лишь разгадав другие загадки, которые они задают нам.

Письма, приходящие ко мне, свидетельствуют о том, что люди так или иначе связывают существование некоторых животных на нашей планете с некой особой миссией, возложенной на них свыше. Но, следуя своим субъективным симпатиям или антипатиям или руководствуясь навязанными суевериями, человек кое-каких представителей фауны априори воспринимает со страхом, отвращением или подозрением. О некоторых незаслуженно обиженных таким отношением существах я И хочу рассказать. Может быть, это поможет моим читателям посмотреть на них другими глазами.

Еще в древности считалось, что жизнь людей и животных соединена между собой неразрывными узами. Не желая себе отказывать в мясном меню, человек тем не менее всегда подсознательно ощущал, что животные в том мире, где он взялся править, существуют не только как гастрономический объект. В поисках компромисса наш пращур интуитивно начал «заигрывать» с животными, видя в них часть природы. К примеру, тотемом рода объявлялся медведь, и определенная группа людей, спокойно поедая других представителей фауны, не только объявляла табу на его убийство, но и пыталась «договориться» через него с природой. В это время другая группа людей, с аппетитом поедая медвежатину, «вела переговоры» через, скажем, оленя… Таким путем решались и проблемы беспомощности человека перед грозным миром, окружавшим его, и подсознанием, подсказывающим, что у животных в этом мире есть некая тайная миссия.

Шло время. Возникали и рушились земные цивилизации. Но каждая из них продолжала находить в окружавшем ее животном мире если не божества, то символы. Так рождались стереотипы: заяц — трусливый, лиса — хитрая, собака — верная и т. п. А некоторые братья наши меньшие, теперь уже трудно сказать, с чьей «легкой руки», превратились в объекты суеверий, антипатии и гонений.

Многие суеверия вполне объяснимы. Например, почему считается, что просыпать соль или разбить зеркало — к ссоре и большому несчастью? Все дело в том, объясняют исследователи суеверий, что когда-то соль и зеркала стоили безумно дорого, вот и внушали взрослые детям страх перед их порчей, чтобы были аккуратнее. Другое дело феномен «черной кошки». Почему именно черному коту, а, скажем, не рыжему суждено приносить людям несчастье? Дошло до того, что в одном из американских университетов не так давно проводились исследования с целью установить, насколько сам кот и его цвет могут влиять на результаты определенных процессов с участием человека. Каждый из пятидесяти студентов должен был по команде привести в действие экзаменующий его компьютер. Но прежде чем он успевал это сделать, дорогу ему перебегал один из двух задействованных в эксперименте котов: черный или белый. Опыт повторили много десятков раз. В итоге ученые изыскания показали: цвет шерсти никак не влиял на результаты экзаменов. Так что наступила пора реабилитировать черных кошек.

Впрочем, дискриминация животных именно черного цвета вполне объяснима. В восприятии человека этот цвет всегда ассоциировался с тьмой, злом, дьяволом, в то время как белый нес в себе свет и ангельскую благодать. Черные коты, как и их хозяйки, в средневековье сжигались на кострах. Причина этого понятна. Издавна женская суть воспринималась людьми как некий аналог кошачьего характера, непредсказуемости, грации, нежности, тайны… Плюс к этому черный цвет — и женоненавистники-инквизиторы с лучшими представительницами прекрасного пола уничтожили практически всех несчастных черных котов и кошек.

Но при этом всегда существовала путаница в цветах: «смерть» почему-то оставили в белом балахоне, а сами инквизиторы не гнушались черных ряс.

Однако животные черного цвета — «черная кошка», «черный ворон», «черный козел», «черный бык» и т. п. — продолжают волновать воображение мистически настроенных людей. В этот список уже стали включать и собак. Черные пудели и черные ротвейлеры — обязательные персонажи мистических триллеров — стали вытеснять черных кошек. И я не раз наблюдала, как вполне приличные с виду люди трижды плевали через левое плечо, повстречавшись на пути с черным псом. Белый же цвет вызывает доверие, потому что в восприятии людей несет добро, свет, спасение. Любопытный рассказ о своем спасении получен мной от кандидата философских наук Веры Константиновны Чирковой из Новосибирска.

В мою жизнь вошло чудо. Иначе происшедшие со мной события я не воспринимаю, да и не хочу воспринимать, потому что поняла: это огромное счастье — столкнуться с чудом. И пытаться его препарировать, чтобы доказать самой себе или кому-то, что все в жизни можно объяснить глупейшими, но общепринятыми категориями, противно. Поэтому, ни в коем случае не предлагая на ваш суд и не пытаясь приводить доказательств, что это не выдумка, решила похвастаться. Позавидуйте мне все — я соприкоснулась с чудом.

Мои рождественские праздники в прошлом году прошли у друзей в Ангарске (это небольшой город недалеко от Иркутска). Крещенские морозы еще не наступили, но минус 28 градусов по Цельсию уже за десять минут выбеливали пятна на щеках и кончике носа.

Старые университетские друзья из кожи вон лезли, чтобы сделать интересным каждый день в их доме, удивить и порадовать меня. Я понимала это и с огромным энтузиазмом воспринимала поездки, встречи, новые знакомства, вечеринки, вылазки на природу — словом, весь калейдоскоп впечатлений, которыми меня баловали.

В тот вечер у нас был «передых». Мы сидели, перебирали фотографии и воспоминания. Старый потертый снимок, где мы всей группой стоим во время картофельной страды у старой деревенской баньки, стал началом отсчета моей волшебной истории.

Уже через несколько минут пришла идея попариться в русской бане с веничками, кваском и прочими атрибутами российской старинки.

Ольга и Олег («Олешки», как мы звали их еще студентами) тут же вдохновились, вспомнив, что у знакомого лесника есть «настоящая рубленая» баня, что он и его жена — мастера попарить народ и, что самое главное, банный сруб стоит на теплом источнике (плюс 15–18), куда окунуться после парилки — одно удовольствие.

Дальше — больше. «Здесь километров двадцать — не больше. Сейчас к нему на машине смотаюсь, договорюсь на завтра, чтоб ждал. Всех дел на час, — объявил Олег, — к девяти дома буду!» Но и мы с Ольгой были охвачены авантюрным безумием и поэтому твердо вознамерились сопровождать его. А чтобы он не передумал, собрались побыстрее: шубки на плечи, прикрытые тонкими блузками, шапки на головы, сапожки на чулочки — и в машину. А в ней печка работает — тепло.

В лес въехали в темноте. Накатанные лесные дороги, переулки, перекрестки — как в городе. Только домов нет. А красотища! Свет фар вырывает такие величественные картины, каких при дневном свете не увидишь. Деревья — как живые. Сердце замирает, когда из темноты вырывается стройная красавица ель в подвенечном платье, а потом так же неожиданно отступает в темноту, помахав на прощание рукой в белом с блестками рукаве. Снег сверкает на деревьях бриллиантовым сияньем. Наст между ними переливается всеми цветами радуги от алого оттенка вблизи фар до черно-фиолетового в глубине леса…

«Четвертый поворот направо. Следующий уже не накатан. Нам бы не промахнуться, иначе придется километра полтора пятиться — развернуться будет негде», — предупреждает Олег.

«Так ведь мы только что четвертый и проехали, — взвивается Ольга. — Тормози!»

Олег тормознул. Судя по всему, на всякий случай. Олешки сцепились в споре. Муж был уверен в своей правоте, жена в своей. Меня их перепалки всегда развлекали. В них было много шума и ни капли злости, потом Ольга надувалась и говорила: «Делай что хочешь!» И Олег делал то, что хотела она. Нисколько не сомневаясь, что на сей раз будет то же, я внесла предложение: «Ребята, проще всего подать двадцать метров назад, это все же не полтора-два километра, и проверить. Если Оля ошибается — выедем снова на лесную дорогу и поедем до следующего поворота».

Предложение было разумным. Спорить с ним было глупо, поэтому оно было принято Олешками без обсуждений. Одного я не учла (а еще «отлично» по психологии имела!) — это то, что не дала главе семьи выпустить пар до того, как сдаться. «Сделаем еще проще, — бросил он. — Я знаю, как выглядит поворот к лесничеству, там через метров пятьдесят слева старая поваленная ель у дороги. Ждите меня, сейчас гляну!»

Не дожидаясь ответной реакции, он выскочил из машины и… автоматически выдернул ключ из замка зажигания.

Мы даже не успели сообразить, что вляпались. Желтый луч фонарика поплясал у машины и исчез за поворотом. Олег отсутствовал чуть дольше, чем можно было ожидать, но вернулся с победой: «Ну, что я говорил! Поехали дальше!» — и повернул ключ зажигания. Никакой реакции. Еще одна попытка, потом еще много других. Потом мы с ним толкали машину, а Ольга, сидя за рулем, пыталась ее завести. Бесполезно. Разгоряченные, мы еще не чувствовали мороза. Но постепенно он вместе со страхом начал проникать во все наши поры…

Чувствуя, что надвигается паника, а вместе с ней реальная опасность замерзнуть, Олег тоном, не допускающим обсуждений, приказал: «Вперед до первого поворота, направо, и до лесничества — бегом!» И мы побежали.

Я никогда не бегала на длинные дистанции, Ольга вообще человек не спортивный, но мы бежали не останавливаясь. Падали и поднимались. И снова бежали. Нам стало жарко, я даже распахнула шубу. И вот он — долгожданный поворот. Мы оторвались от Олега и остановились, только услышав сзади его крик: «Стойте!» Несмотря на темноту, на белой дороге он был хорошо виден. Он шел к нам. Не бежал, а именно шел. И этот его ровный спокойный шаг показался нам самым страшным предзнаменованием. Так же спокойно, как шел, он сказал: «Это не тот поворот». Мы дышали, словно загнанные лошади. Пар от дыхания ледком ложился на мех воротников и растрепанные волосы. Губы не слушались. Мы молча стояли и смотрели на него. «Все еще хуже, чем кажется. Мы не поворотом ошиблись, а дорогой. Я хотел укоротить путь и проехал через гаражи. Теперь понимаю, что свернул не на ту дорогу — в темноте все выглядит иначе…»

Упрекать, обвинять, ругаться было бессмысленно. К тому же никто не знал, что делать дальше. Мы даже не знали, в каком направлении идти и где находится лесничество. Оставалось одно: идти назад. А до первого жилья — километров семь-восемь.

И вот тогда появилась спасительница. Тихое повизгивание привлекло наше внимание. Шагах в пяти от нас на снегу сидела маленькая, совершенно белая, пушистая собачонка, похожая на болонку. Она практически сливалась со снегом, и только темные глазки, в свете фонаря переливающиеся всеми цветами радуги, выдавали ее присутствие.

Появление собаки было столь нереальным, что в нас затеплилась надежда. Тихо взвизгивая, она отбегала на несколько шагов, возвращалась и снова отбегала. А когда поняла, что мы поверили ей и пошли следом, побежала вперед. Когда мы останавливались, чтобы отдышаться, она садилась на снег в нескольких шагах от нас. Если мы слишком долго передыхали, начинала сердито лаять, всем своим видом показывая, что нельзя стоять на месте, надо снова бежать. И мы бежали снова. Это длилось минут двадцать — тридцать. И вот впереди мы увидели светящиеся окна. И уже через пару минут нас встречала свора злобно лающих огромных псов, не подпускавших нас к дому. Видимо услышав эту какофонию, хозяин вышел на крыльцо и громко окликнул собак. Мы начали кричать, привлекая к себе внимание. Нас впустили.

Мы оказались в доме лесника, которого искали. Нас растирали, вливали в нас спирт, попарили в бане, правда, без всех ухищрений: квасных, пивных, березовых Лесник с сыном на какой-то дикой помеси «газика» и трактора съездили, отыскали и приволокли машину Олешков.

Казалось бы, вполне ожидаемые для такой бездумной компании, как мы, события, слава богу, благополучно завершились. Если бы не одно «но». Когда мы попросили привести нашу спасительницу, то оказалось, что ни лесник, ни его семья слыхом не слыхивали ни о какой болонке. «Да вы сами подумайте, — удивлялся нашим настойчивым расспросам хозяин, — моя банда на дух не подпустила бы ее сюда, порвали бы в клочья! И откуда ей здесь оказаться? Вблизи нет жилья, да и не выжила бы она здесь. Мои в сарае кучей малой спят — только так от мороза спасаются. А тут в лесу, на снегу, одна?! Нет, ребята, это вам со страху померещилось».

Каждый день до моего отъезда по нескольку часов мы искали нашу спасительницу. Ездили в лес, обошли все окраинные дома. Каких только собак мы не видели! Но ничего похожего на белую пушистую собачонку, появившуюся в ночном лесу, чтобы привести нас к теплу и людям, не нашли. Да и все, с кем мы говорили, в один голос утверждали, что поблизости подобной собаки нет и быть не может. «Таких собачек искать надо у городских хозяев, которые в такую холодрыгу их в «комбинезонах» выгуливают или вовсе не выводят. А здесь только бойцы — дома охранять…»

У нас больше нет сомнений — мы уверены, что побывали в сказке. Страшной сказке со счастливым концом.

Спасибо тебе, маленькая белая фея из сибирского леса!..

Я спросила Веру Константиновну: «А если бы собачка была черной, вы бы так же доверчиво пошли за ней?» «Конечно, — удивленная моим вопросом, ответила она. — Собака должна была привести нас к людям, ведь у нее где-то дом и хозяин. В тот момент у нас мистических мыслей не возникало!» И только в конце разговора сама вернулась к этой теме: «Я все думаю над вашим вопросом. Вы правы, доверия было бы меньше, если бы собака была черной. В такие минуты даже самый заядлый материалист забывает о своих убеждениях. Я аппроксимировала ситуацию и честно вынуждена признать, что мысли о том, что нас водит по лесу нечистая сила, вполне могли родиться в наших головах, если бы собака была черной…»

Подобно гранитной скале непоколебимо в сознании людей восприятие цветов: черный — зло, белый — добро. Это как с «черной» и «белой» магией. А ведь магия — это всего лишь магия. И не может она быть злой или доброй. Как не может быть злым или добрым дождь, ветер, снег… Одному он несет добро, другому — зло. Разница лишь в том, что ветром управляет беспристрастная природа, а магия может быть использована пристрастным человеком. И если его знания дают возможность управлять какими-то процессами, то только от его моральных качеств зависит, какие «силы» он привлекает в качестве «помощников».

Но тем не менее путаница «белого» и «черного» просматривается и в отношении к животным.

Я заблудилась в лесу. Все мои познания о том, что мох на стволах деревьев — на северной стороне, а крона пышнее — на южной, и прочие премудрости разбивались об элементарное незнание того, где находится поселок, в который мне надо было вернуться: на юге, востоке, севере или западе.

Была я человеком сугубо городским, в поселок этот приехала впервые, на свадьбу к племяннице, осталась на неделю и с самонадеянностью горожанки, привыкшей ориентироваться по табличкам в метро, пошла прогуляться «на природу».

И получила по заслугам. Не буду описывать всех своих мытарств, страха, нараставшего с каждым очередным кругом по ставшему из приветливого пугающим лесу. Чего стоили одни только мысли о возможной ночевке под деревьями! В общем, вспоминать жутко.

Но вот, напугав меня до полусмерти, прямо передо мной опустилась на ветку белая птица. Если бы я была на Севере, то решила бы, что это полярная сова. Но откуда ей было взяться в Поволжье? Да и светло еще совсем было. А совы, насколько я знаю, птицы ночные.

В общем, было в ней что-то, что заставляло меня смотреть на нее не просто как на птичку, а как на некое знамение. Птица взлетела и через несколько метров опустилась на ветку. Она снова смотрела на меня. И тогда я решилась.

Белая сова короткими перелетами вела меня по лесу, а я послушно шла за ней. Примерно через час я услышала звуки, свидетельствующие о том, что выхожу к людям. Еще минут десять, пока я продиралась напрямую к человеческому жилью, сова летела следом за мной.

В последний раз я увидела ее описывающей у меня над головой круг, когда я вышла на опушку.

Уверовав наконец, что спасена, я бессильно опустилась на мягкую траву.

Перед последним броском я оглянулась, чтобы проститься со своей спасительницей. Ее не было.

Историй о призрачных птицах в моем архиве много. Я выбрала рассказ о белой сове потому, что в апреле 1998 года в рубрике «За рубежом» газеты «НЛО» увидела небольшую статью «Смерть приходила в облике белой совы». Вышла публикация значительно позже, чем пришло ко мне письмо о белой спасительнице, поэтому оно не могло быть фантазией, навеянной чтением газеты.

«Удивительный случай произошел с 12-летней американской девочкой Мисти Харгер. Она вместе со своей маленькой собачкой заблудилась в районе реки Буффало в штате Арканзас. Пока проворонившие ребенка родители поднимали на ноги службу спасения и спасатели в туман и дождь разыскивали девочку, прошло 24 часа. Температура в это время держалась на отметке минус 10 градусов.

По всем прогнозам девочка должна была замерзнуть. Однако удивлению спасателей не было предела, когда они обнаружили ребенка живым и невредимым с собачкой на руках. Маленькое животное грело девочку, не дав ей умереть от переохлаждения. Когда они вернулись домой, собаку ждала награда — обильный ужин из мяса и молока.

Придя в себя после пережитого, девочка рассказала, что все время рядом с ней была ее мохнатая подружка. «Когда наступила ночь, — рассказывала Мисти, — рядом с нами появилась огромная белая сова. Тогда Скотти (имя собаки) начал лаять на нее. Но она не улетала. Сова пропала только тогда, когда появились спасатели». Взрослые скептически отнеслись к рассказу Мисти. Ведь белые совы в Северном Арканзасе практически никогда не встречались. Вот только индейские легенды гласят, что иногда смерть, приходя за душой человека, принимает облик белой совы».

Что ж, мнение москвички Нины Сергеевны Калистратовой, рассказавшей историю о белой сове-спасительнице, и отношение древних индейских легенд к этой птице явно расходятся. Впрочем, сама история Мисти Харгер не опровергает ни тот ни другой вариант. Ее белая сова могла быть как «смертью», которая за ней приходила, так и «ангелом», который ее берег.

В этих двух историях важно не то, как понимают люди событие, а его необычность и сходство: случилась беда, появилась птица, которая не может появиться в этих местах, расположенных в разных концах земли, и хеппи-энд — счастливый конец, как говорят американцы. Любопытное совпадение.

А вот отношение людей к тому, что они видят, — это предмет отдельного разговора. Следует только помнить, что эмоциональные оценки событий очевидцами всегда субъективны.

Я не задаюсь целью глобальной борьбы с суевериями, а только хочу показать, что многие из них, связанные с животными, не имеют под собой основы. Впрочем, существуют и такие, где эта основа есть, и просматривается она еще в древних мифах.

Мой рассказ, наверное, покажется сущей глупостью. Я и сам ко всяким приметам, кроме, разумеется, таких, как «стрижи низко летают» или «небо на закате красное» и т. д., относился не просто со скепсисом, а даже с раздражением. Кошки, перебегающие дорогу, разбитые зеркала, просыпанная соль — все это казалось мне беспросветной чушью.

Но некие события заставили меня не просто рассуждать на эту тему, но и заняться проверкой действия одной приметы. Речь идет о пауках.

Моя доверчивая жена искренне относится ко всякой чуши, плюет через левое плечо, обходит черных кошек, болеет, если снятся гнилые зубы, радуется, если приснились тараканы, и т. п. Все это мне порядком надоело.

Однажды она зазвала меня вынимать из ванны крупного черного паука, делающего героические усилия взобраться по скользким эмалированным стенкам и в очередной раз срывающегося вниз. Естественно, первым моим желанием было смыть его струей из душа и на этом покончить, но жена подняла визг, обозвала меня «живодером», забыв о том, как сладострастно расправляется сама с потревожившими ее тараканами и комарами. В ответ на мою отповедь на эту тему она прочитала мне лекцию о том, что паук — живое олицетворение богов, приносящих удачу, счастье, здоровье и богатство, что убивать его — грех великий, что надо поймать его, не повредив при этом, и вынести во двор.

Пришлось это сделать (под жестким контролем), чтобы избежать дальнейших истерик.

На следующий день действительно произошли некоторые события: пришло письмо от сына из армии, жена получила премию, да еще и объявила, что ее «отпустил радикулит». «Видишь, — победно резюмировала она, — паучок принес нам деньги, счастье (письмо) и здоровье!»

Но я был другого мнения: письмо было написано неделю назад и могло прийти как раньше, так и позже — случайность, премию жене выписали тоже раньше, и то, что выдали именно в этот день, — совпадение, ну а насчет здоровья — так у моей благоверной все что угодно пройдет, если ей надо что-то мне доказать. Да и вообще здоровье и счастье — понятия субъективные. Любой, увидев паука, может закричать: «Я здоров и счастлив!», а вот деньги — это куда убедительней.

Вот я и объявил о своем намерении провести исследование влияния пауков на нашу жизнь именно по этому признаку. «Деньги, — сказал я жене, — это одновременно и счастье и здоровье. Будут деньги — сможешь к сыну часто ездить, подарки ему покупать — разве это не счастье? И здоровье будет лучше, если не картошку, а свежие фрукты и овощи кушать, если не к нашим бесплатным врачам-истуканам ходить, а платной медициной пользоваться. Вот пусть твой паук в этом нам и поможет».

С этого и началось. Не буду описывать каждый случай в отдельности. Скажу только, что прошло с тех пор полтора года. И всегда, со стопроцентным результатом, появление паука в ванне (именно там!) приносило в дом деньги. Сначала это была только зарплата. Паук являлся, как будто изучил график выплаты денег на наших предприятиях. Потом я попал под сокращение, и начались случайные заработки. Он чувствовал и их. Появился свой маленький бизнес, а значит, кредиторы и должники. Паук стал сообщать и о возврате долгов. Дошло до того, что я в такой степени уверовал в его ясновидение, что, когда ко мне заходил кто-нибудь из старых должников, мог позволить себе ошарашить его репликой: «Знаю, знаю, деньги принес!»

У меня с пауком установились какие-то личные отношения. Я дал ему имя — Соломон, хотя жена утверждает, что это паучиха. Как она это определила — одной ей известно. Но мне нравилось звать его так, и иногда мне кажется, что ему тоже. Он даже перестал меня бояться — бежит к протянутой к нему газете и терпеливо сидит, пока я несу его к кустику у окошка в подвал. А когда я уезжаю в отпуск, то строю из шерстяных ниток «лестницу», которую креплю в ванне, чтобы пауку было удобно выбираться из нее.

С появлением Соломона в нашей жизни многое изменилось к лучшему. Изменился и я. Стал замечать, что боюсь рассыпать соль или разбить зеркало.

Из письма Кушнира Р. Г., г. Тольятти

Интересное сообщение. Но не менее интересна и женская интуиция, подсказавшая жене нашего исследователя мысль о том, что паук Соломон должен быть дамой.

В пантеоне древнерусских языческих богов есть богиня Мокошь. Ее каменное изваяние даже стояло на вершине холма в древнем Киеве. По данным этнографии, богиня Мокошь представлялась древним как женщина с большой головой и длинными руками, прядущая кудель. Ей приносили жертвы, бросая в колодец мотки пряжи… Славянская богиня Мокошь сродни римским богиням Паркам, древнегреческим Мойрам или германским Норнам…

Все эти древние персонажи «пряли нити судьбы». А римские Парки даже изображались в виде паучих.

Интересные совпадения.

Древние легенды гласят, что эти несимпатичные на вид создания спасли жизнь пророку Магомету, и с тех пор задавить паука считается грехом. Подобные легенды сохранились и у других народов. Так, по преданию, в Японии пауки спасли героя Йоритомо, в Италии они сохранили жизнь святому Феликсу…

Кроме того, согласно легендам, пауки приносят удачу.

Игроки и вообще все люди, которым часто приходится испытывать судьбу, просто благоговеют перед этими созданиями, питая к ним чувство мистического страха и уважения. Они носят пауков «на счастье» в разных коробочках или медальонах либо заменяют эти талисманы татуировкой с его изображением.

Из уст в уста передается рассказ о везучем игроке, который «взял» в игорных залах Монте-Карло не один миллион долларов. У него в стеклянной коробочке сидел паук. Дно было окрашено в два цвета — черный и красный. И в зависимости от того, на какой цвет переползал «вестник удачи», игрок ставил деньги. И практически всегда выигрывал…

Известный биолог профессор У. Бристоу, много лет посвятивший изучению пауков, тоже свято верил в то, что пауки приносят удачу, и даже неоднократно использовал эти свои знания на практике.

Однажды профессор крупно проигрывался в покер. Он все повышал и повышал ставки, но карта не шла… Тогда Бристоу ошарашил присутствующих тем, что смахнул со стены тегенарию (распространенный паук, обитающий в квартирах) и проглотил ее. «Ну теперь держитесь!» — сказал профессор.

И точно. Вскоре он выиграл все деньги, что были на руках у партнеров.

Рассказом о биологе Бристоу я не призываю глотать несчастное создание. Видимо, безумный азарт спровоцировал уважаемого профессора на столь жестокий поступок. Да и мучительная жизнь в коробочке в качестве амулета — не лучший вариант. Позволю себе предположить, что подобные действия могут привести только к временным успехам, а потом Мокошь рассердится!..

Как мы видим, живые существа, даже став для людей символами удачи, в отдельных случаях становятся их жертвами.

Так не лучше ли просто жить в мире и дружбе с языческими богами, принимая с благодарностью их участие в нашей судьбе? Главное — верить в удачу. А кто верит, тому и дано будет.

Психоаналитики, изучавшие роль суеверий в нашей жизни, ссылаются на извечную человеческую потребность верить во «что-нибудь». Они даже склонны видеть в предрассудках определенные положительные стороны. Врачи считают суеверия самым дешевым из доступных на лекарственном рынке успокаивающих средств.

Французский психиатр доктор Франсуа Лаборд, например, утверждает: предрассудки предоставляют индивиду ощущение власти над событиями и видимость возможности контролировать их, что позволяет ослабить внутреннее напряжение. Таким образом, суеверия обладают реальным лекарственным эффектом.

В психоанализе такой образ действий называется магическим мышлением. И правда, иной раз, чтобы почувствовать себя лучше, достаточно постучать по некрашеному дереву или сплюнуть через левое плечо. Не зря Бальзак в свое время написал, что суеверный человек не может быть всецело несчастен, ибо суеверие стоит надежды.

Именно поэтому давайте верить, что есть приметы, согласно которым Фортуна готова улыбнуться нам. Но братья наши меньшие не могут быть символами зла, если только мы сами не дали себе такую «установку», а символы добра не надо мучить и убивать, относясь к ним потребительски.

Определенную роль в нашем отношении к животным играют и гороскопы. По-разному, но очень похоже звучат у многих народов легенды о том, как животные делили между собой года. Двенадцатилетний цикл возглавляет шустрая крыса, а завершает медлительная свинья. Двенадцать лет — двенадцать животных, со своими характерами, отношением друг к другу, судьбами, а главное, влиянием на людей, связанных с ними звездами.

Что это? Милая сказка или в этом есть свой, пока еще скрытый от человека смысл? Так же, как и деревья у друидов, камни, цветы, металлы и стихии, связанные с нами, животные выбраны не случайно. Да и вообще в этих вопросах правит не господин Случай. Неотступно век за веком прослеживается эта связь в древних легендах, верованиях, учениях самых разных народов. Многие и многие годы, отождествляя свои судьбы и характеры с животными — символами годов, мы могли бы убедиться, что нет среди них «плохих» или «хороших», просто они разные. В жизни все обстоит так же. Тигр не может быть плохим оттого, что он хищник, Овца хорошей оттого, что она вегетарианка! Но тем не менее, когда мы говорим: «Этот человек — Тигр!» — это звучит гордо. А когда говорим: «Овца», — проглядывает скрытое превосходство, хотя из гороскопа следует, что люди, родившиеся в год Овцы, талантливы, добры и умны. И тем не менее стереотип действует.

А что касается Змеи, тут уж хуже не придумаешь: «змея подколодная», «змею на груди пригрел», «змеиная усмешка» (хотя никто не видел, как улыбаются змеи!), «гады», «гаденыш» и т. д. и т. п. А чем, собственно, змея так насолила человеку? Кусается? Бывает, что и до смерти? А тигр? Тоже не ласковая кошечка! Логических объяснений такому отношению к змеям нет. Все дело в сложившемся стереотипе. А верен ли он? Но то, что со змеей связано максимальное число тайн, это точно.

Неповторимая украинская ночь. Небо словно опустилось к земле, черное, усеянное звездами, похожими на россыпь сверкающих бриллиантов. Мои друзья, уставшие после многокилометровой «пахоты» байдарочного похода, давно спят в палатках. А я лежу на брошенной на траву штормовке, рядом мерцает еще не погасший костер, шепчутся с тихо шелестящим камышом набегающие на берег волны, и еле слышный звон наполняет воздух. Я смотрю на небо и думаю, что в эту волшебную ночь, вытянув вверх руку, я смогу прикоснуться к звезде. Я даже делаю это: поднимаю руку и замираю.

Почти неуловимое глазом движение и легкий отблеск в траве в полутора-двух метрах от костра отвлекают меня от звезд. Фонарик всегда под рукой, и я направляю его луч на то, что привлекло мое внимание.

Это была змея. Нет, это были две змеи. А если говорить честно, то это была змея с ДВУМЯ ГОЛОВАМИ!

Я не был пьян и не был в полусне, у меня не бывает галлюцинаций, и главное, состояние души у меня было такое, что скорее я мог бы придумать эльфа или маленькую фею, а никак не отвратительное двухголовое чудовище!

В ярком свете фонаря монстр замер, приподняв часть туловища над землей и уставившись в мою сторону четырьмя глазами. Две головы, сидящие на одном теле, вели себя абсолютно самостоятельно, как будто принадлежали двум разным существам. Форма и размеры их соответствовали ужиным или гадючьим (поскольку, на мой взгляд, они ничем, кроме ядовитости, не отличаются). «Если бы это был плод моей фантазии, то я бы обязательно увидел раздувшийся воротник», — подумал я, поскольку с детства понятие «змея» всегда ассоциировалось у меня с коброй.

Все это я описываю для того, чтобы убедить вас, что то, что я видел, — реальное существо. Мне даже хочется поклясться в этом, хотя понимаю, что из всех моих малоубедительных аргументов этот — самый неубедительный.

И мне ничего не остается, как резюмировать: «Хотите верьте, хотите нет!» — и гордо подписаться!

Из письма Некрасова И., г. Киев

А мне ничего не остается, как сообщить уважаемому автору письма, что замеченное им существо действительно не плод его фантазии — он увидел то, что редко кому удавалось увидеть в природных условиях.

Двухголовые змеи существуют. Скорее всего, это действительно был уж. Они нередко рождаются о двух головах. В террариумах их удавалось выкармливать, и жили они годами. Их головы, как заметил наш наблюдательный автор письма, по свидетельствам сотрудников террариума, и в самом деле «не чувствуют» себя единым существом: когда одна получает пищу, вторая пытается вырвать ее, не ведая, что попадает она в общий желудок.

Но в природе двухголовые не выживают, и поэтому то, что инженер из Киева все-таки умудрился встретить ужа-монстра, само по себе чудо. Как выжил несчастный урод, что способствовало этому, как умудрились «договориться» две его головы о согласованных действиях — загадка.

Вот еще одно письмо от Смалева Г. Ф. из г. Губкина Белгородской области.

«Это было в селе Полудни Куйбышевской области, в конце июня — начале июля 1932 года. Стоял необычайно жаркий день. Родители мои были в поле, время близилось к обеду. Мы с сестрой, наскоро перекусив, решили пойти искупаться на Малый Кинель, в пойме которого был наш огород. Мне шел восьмой год, я убирал со стола, а моя 6-летняя сестра гуляла во дворе.

Вдруг она вбегает в хату и говорит, что вдоль плетня деда Прони ползет гадюка. Я быстренько на крыльцо, миновал мазанку и действительно увидел гадюку, вползшую на торчащий вдоль плетня сук. Устроившись там, она легла набок, вытянулась и успокоилась.

Змея показалась мне несколько толстоватой, как будто она что-то проглотила и не успела еще переварить. На нас она не обращала внимания, хотя мы были от нее не более чем в десяти шагах. Утолщенная часть брюшка ее вдруг начала вибрировать, внутри явно что-то шевелилось.

Неожиданно там появилось маленькое отверстие.

Оно то открывалось, то затягивалось, так же как у кошки перед родами, только кошка в отличие от вытянувшейся змеи в таких случаях лежит свернувшись.

Отец часто бывал в извозе, и мне приходилось помогать матери при окоте коз и овец. Обычно я держал фонарь, а при отеле коровы тянул вместе с матерью теленка, если надо было помочь. И конечно, я сразу сообразил, что у змеи вот-вот начнутся роды. Мне было любопытно, и я уговорил сестру остаться и посмотреть.

Гадюка приподняла голову, дырочка на брюшке стала больше, и из нее посыпались на землю маленькие блестящие зеленоватые юркие змееныши. Они быстро расползались в разные стороны от родившей их матери.

А мамаша не спеша хватала ртом своего замешкавшегося детеныша, поднимала голову и, движением, каким пьет воду курица, заглатывала его. Так ей удалось троих из них проглотить. Во время ее «пира» отверстие на брюшке закрылось. Я ждал последа (детского места), но его не было. Убедившись, что оставшиеся дети разбежались, гадюка не спеша поползла в бурьян.

Конечно, о таких явлениях в природе известно. Например, некоторые свиньи пожирают своих чад, при этом поросята даже не пытаются убежать от мамаши. Змеи в этом оказываются более жизнелюбивы и не мешкая покидают свою мать.

До 16 лет я проживал в степной полосе. Не все еще было распахано, и змеи встречались довольно часто. Но ни разу ни я, ни мои товарищи не встречали змею, рядом с которой был бы хоть один змееныш».

Что ж, и здесь вроде бы ничего особенного нет. Не все змеи — яйцекладущие. Есть среди них и живородящие. Но, как правило, они очень привязаны к своим угодьям, от которых самки практически не уползают, тем более в такой ответственный момент, как появление потомства. Весной или осенью, когда происходят миграции змей к местам брачных встреч и зимовок, самку еще можно встретить вне ее охотничьих угодий, но летом (а описанное в письме событие происходило именно в это время года) — это весьма необычно. Самцы меньше привержены «дому» и уползают от него на расстояния до пяти километров. Гадюки отличаются поразительной преданностью своим брачным партнерам, год за годом сохраняя верность им. И матери они заботливые. Поэтому то, чему стали свидетелями детишки из села Полудни, удивительно.

Остается только гадать, что заставило змею оказаться в таком неудачном месте в такой ответственный момент ее жизни и безжалостно уничтожать свое потомство. Какая трагедия разыгралась в ее змеиной жизни?…

Следующие свидетельства загадочного поведения змей уже другого рода — в них человеческое видение и человеческая оценка событий.

Видимо, кошку сбил проезжавший автомобиль. Судя по тому, что она была отброшена на обочину, скорость, на которой ехала машина, была велика. У нас здесь движение не слишком большое, поэтому гоняют на скоростях.

В этот день я косил траву на обочине дороги — запасался на зиму для своей буренки, — тогда и увидел лежащую кошку. Голова ее была разбита, вся в крови, но она была жива. Я наклонился, чтобы посмотреть, может, чем помочь могу, а может, мучения ее прекратить надо, да так и застыл в полусогнутом состоянии. Из травы поднялась змеиная голова и грозно зашипела. Косу я оставил в стороне, поэтому предпочел послушаться предупреждения. Места у нас змеиные, и повадки гадов мне хорошо известны. Я даже косить хожу в кирзачах. Обойдя гадюку, принялся за работу.

Возвращаясь обратно, снова подошел к тому месту. Найти его было нетрудно: оно нескошенным островком выделялось на полосе вдоль дороги. Кошка, видимо, уже умерла, так как лежала без движения. И снова из травы с угрозой поднялась змеиная голова. Рубить я ее не стал — она не нападала, а только гнала меня, да и тело кошки задеть косой боялся — хоть и мертвая, а рубить неприятно.

Два дня я не был на этом месте. А когда снова проходил мимо, из любопытства не удержался и глянул. Кошка все еще лежала, но поза ее изменилась. Теперь она больше походила на спящую, чем на мертвую, а рядом с ней, свернувшись, но пристально следя за моими движениями, лежала змея. «Что ей надо от кошки? Неужели дохлятиной питается? А может, кровь лакает?» Вопросы возникали самые дурацкие, а ответа на них я не находил.

Наверное, змея привыкла к моим появлениям, потому что в следующий раз позволила подойти поближе и рассмотреть все получше. Кошка была жива. Она тяжело дышала то ли во сне, то ли без сознания. Рядом с ней лежала задушенная мышка. Я так и не понял, кому она предназначалась: змея себе на ужин отложила или для своей подопечной приготовила.

В следующий раз я увидел тяжело и медленно ползущую кошку, а рядом с ней бок о бок гадюку. Потом я встретил их в полсотне метров от того места, где увидел впервые. Кошка выискивала и ела траву, неустойчиво держась на подергивающихся лапах. Рядом на солнышке грелась змея.

И в последний раз я застал эту странную парочку там же. Они спали. Гадюка обвила кошку, а та лапой обнимала змеиное тело. Кошка дышала ровно, и было ясно, что она выздоравливает. Они обе шевельнулись и глянули на меня, и тут же, успокоившись, гадюка снова уронила голову на плечо своей подруги.

Больше я их не видел. Как продолжается эта странная дружба, рожденная бедой, мне неведомо. Я и раньше на змей зла не держал, а тут еще смог убедиться лично, что умеют они быть благородными и слабого защищать, жизнью своей рискуя.

Записано со слов Лумаренко Н. П., Белоруссия

Недавно, собирая ягоды, я заблудилась в лесу и только поздним вечером вышла на станцию с милым названием Грибова Рудня. Там собрались еще несколько таких же, как я, ягодников-неудачников, опоздавших на последнюю электричку. Как обычно принято в таких случаях, поудобней усевшись на скамейке и поужинав, завели разговор на житейские темы, чтобы скоротать время до утра. Женщины рассказывали о своих семьях, делились рецептами. И лишь одна худощавая с виду немолодая женщина сидела молча.

Неожиданно разговор зашел о змеях, так как в этих местах они встречаются довольно часто. Бывалые ягодники стали делиться советами, как поступать в таких случаях. Долго сидевшая молча женщина неожиданно заговорила. Она поведала нам историю, которая останется в моей памяти на всю жизнь. Рассказ перенес нас в годы афганской войны.

Жили солдаты в пустынном районе в брезентовых палатках. Змей, как известно, там немало. Ее сын был поваром. И вот однажды недалеко от полевой кухни он заметил змеиных детенышей. Убивать не стал, а, наоборот, ежедневно подкармливал змеиное потомство отходами с солдатской кухни. Время от времени ему приходилось издали видеть и саму мамашу-кобру. Змея держалась уважительно, на расстоянии, и солдат смирился с таким соседством.

Однажды под вечер, как обычно, парень выносил остатки пищи, и вдруг перед ним возникла та самая кобра. Она стояла в угрожающей позе. Зная, что в таких случаях нельзя делать резких движений, парень стал медленно уклоняться в сторону, но змея тут же фиксировала его перемещение — и снова дистанция становилась прежней. Солдату приходилось отходить. После каждого очередного отступления змея снова придвигалась к нему и замирала в угрожающей позе. Если он не двигался, начинала шипеть, вынуждая его делать очередной шаг назад. Так длилось несколько часов. Она вынудила его отойти на значительное расстояние от лагеря. Кобра не отпускала его, но и не нападала. Отогнав его достаточно далеко, змея как бы успокоилась. Но стоило ему сделать хоть один шаг в сторону — принимала боевую стойку.

В таком ужасном напряжении он простоял всю ночь. Когда начало светать, змея неожиданно потеряла к нему интерес и уползла прочь. На ватных ногах подошел он к палатке, чтобы рассказать друзьям о случившемся. Его глазам предстала страшная картина: изрезанные на куски тела солдат свидетельствовали о том, что в лагере побывали душманы. Они не стреляли. Они орудовали ножами. С тех пор голова 20-летнего юноши стала седой…

Взволнованная услышанным, я долго думала о том, что все-таки произошло в ту ночь. Судьба ли подарила солдату жизнь, или кобра в знак благодарности за доброе отношение к ее потомству уберегла его от явной гибели?

Эта невыдуманная история опять-таки поставила вечные каверзные вопросы. Кто вершит судьбы людские? Как нам понять братьев наших меньших?… Много тайн у природы.

Из письма Казакевич Л. В., г. Чернигов

Это было в Афгане. Наш БТР двигался по накатанной за время войны дороге, когда мы увидели, что через нее переползают змеи. Их было много, 20–30 или даже больше. Механик сказал: «Дави гадов!» — но я остановил машину и пропустил их, хотя мы очень спешили.

Прошло несколько дней. Мы снова были в пути и снова увидели змей. Только они не переползали дорогу, а лежали на ней, и к ним сползались еще другие. Мне показалось, что это наши старые знакомые. Я снова остановился, но змеи не уступали нам дорогу. Наоборот, они вели себя, казалось, угрожающе. Качались, шипели, делали выпады в нашу сторону.

И снова я не послушался механика. Придя к выводу, что они не уйдут, я объехал их шевелящийся кордон.

В тот момент меня поразило, что, как только мы повернули в сторону, змеи тут же стали расползаться и освободили дорогу.

Через несколько минут мы услышали за спиной грохот взрыва. Это подорвалась на мине машина, следовавшая за нами. И произошло это на месте, которое нас заставили объехать, рискуя своей жизнью, змеи.

С тех пор я мучаюсь вопросом: почему же после того, как проехали мы, они ушли с дороги, почему не помогли другим нашим ребятам? Может быть, они умеют читать мысли и точно знали, что мы не будем их давить, а следующие проедут по ним? Или же помнили, что однажды мы уже проявили к ним великодушие, пропустив перед собой, и это — акт благодарности?

Кто бы ответил мне на этот вопрос.

Но пока все, кому я рассказываю этот маленький, но сохранивший мне жизнь эпизод, утверждают, что все происшедшее — чистая случайность. А я не верю.

Записано со слов Иванова С., г. Москва

Из рассказов о змеях мы никогда не знаем точно, о какой конкретно змее идет речь. Только ядовитых змей (причем потенциально опасные уже видные в расчет не принимаются) на Земле более четырехсот видов. Поэтому неспециалисту различить их трудно. В основном в рассказах людей фигурируют «гадюки» и «кобры», в зависимости от наличия или отсутствия «воротника». Но все они весьма разнятся по видам, характеру, поведению и «разумности».

Чешский зоолог доктор В. Станек, например, полагает, что гамадриаду (или королевскую кобру) «можно назвать довольно умной». И действительно, в зоопарках они достаточно легко смиряются с пленом и, главное, уже через несколько дней узнают служителей и не только не проявляют к ним агрессии, но и позволяют брать себя в руки.

Кобру называют рыцарственной змеей. Вздыбившись, она шипением предупреждает о присутствии и, если видит, что в отношении нее агрессии нет, успокаивается и уползает. В качестве последнего предупреждения делает выпады и бьет головой, не кусая. В Южной Азии этой змее воздают немалые почести, там о ее благородстве, уме и преданности людям ходит немало легенд. Считается, что она оберегает людей от других змей.

Индийские кобры, или очковые змеи, широко распространенные в Афганистане, тоже своеобразны в своем общении с людьми — относятся к их присутствию без агрессии и могут появиться перед ними, как писал исследователь Ганс-Гюнтер Петцольд, «в открытом рисовом поле, в сарае и на базаре, на улице деревни и перед дверью дома». А если в доме прохладно, а на дворе жара, то и в самом доме.

Если оперировать человеческими категориями, то очковой змее присуще, как утверждают зоологи, «благородство». Она тоже не кусает без предупреждения — зубы пускает в дело лишь в крайних случаях. Ложные укусы у нее в обычае: ударяет мордой, но рот не открывает.

Знанием особенностей «благородных» змей умело пользуются укротители.

Беспечно и безбоязненно играют дети со змеей бунгар, обитающей от Ирана до Индонезии. Его и в руки берут, и на шею кладут. И, несмотря на всю бесцеремонность обращения, он не кусается. Азбучная истина, известная каждому ребенку в тех странах, где живут бунгары: днем эта змея людей не кусает. И это при том, что яд ее очень токсичен и может убить человека за полчаса. Считается, что днем свет ослепляет ее. Тем не менее жизнь показывает, что и при ярком солнце она далеко не беспомощна, как принято считать. Видимо, дело не в свете.

Известный зоолог Зденек Фогель, сам ставший при свете дня жертвой смертоносных зубов желтого бунгара, к счастью лишь поцарапавшего его одним зубом, утверждает, что «нрав бунгара не совсем такой миролюбивый, как обычно пишут». Оскорбленная тем, что ее бесцеремонно подняли за хвост, змея, обычно добродушная с людьми, в бешенстве прогнулась (никакой сонливости и пугливости при свете дня!) и, прежде чем зоолог отбросил ее, успела зацепить зубами его палец.

По-видимому, понятия «агрессивная» или «миролюбивая» змея, как и многие другие категории, весьма и весьма условны и зависят от поведения противной стороны. В их мире, видимо, все так же непросто, как и у людей.

Когда-то человек, бессильный реально оценить окружающий мир, отступал перед его тайнами. И это рождало приятие или неприятие определенных его представителей. К змеям всегда было отношение особое — антипатия и мистическое благоговение: преклонение перед гремучими змеями у индейцев, вековое табу на их убийство, священные кобры Индии и Бирмы, кобры в головном уборе фараона в Египте, змея — символ могущества у ацтеков, змеи — исцелители Эскулапа и дочери его Гигиены, «коронованная змея» у европейцев и, разумеется, Библейский змей. И как конечный итог само слово «змея» становится у всех народов нарицательным — это символ зла, хитрости, житейской мудрости, лести.

Но стоит ли следовать стереотипам, не задумываясь над тем, что наши меньшие братья и их миссия на нашей планете пока еще тайна за семью печатями.

Тут есть над чем призадуматься…