• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

При лечении онанизма мы имеем перед собою три задачи: во-первых, мы должны повлиять на онаниста в том смысле, чтобы он отказался от онанизма; во-вторых, необходимо привести в равновесие душевное состояние пациента, в большинстве случаев значительно расстроенное мыслями о «непоправимом вреде, нанесенном собственному здоровью»; наконец, в-третьих, мы должны устранить вызванные онанизмом местные изменения в отдельных органах или системах органов, если такие изменения имеются.

Прежде чем перейти к детальному изложению отдельных лечебных методов, необходимо коснуться лечения онанизма у маленьких детей. Здесь приходится обыкновенно наблюдать следующую картину, ярко описанную Лазегом:

«Родители, испуганные онанизмом у своих крошек, который представляется им чудовищным, грозящим развитию детей и т. д., совершенно теряют голову. Они пробуют применять по очереди всё, что им подсказывает их заботливость, педагогика, всё, что они слышали от окружающих. Сначала они пытаются воздействовать мягкостью, затем угрозами, наконец, силою — и всё это разбивается об инстинктивный акт. Тогда обращаются к врачу, но и он, вместо того, чтобы успокоить родителей, рекомендует свою серию принудительных средств. Ребёнок, осаждаемый со всех сторон, перестаёт есть, худеет, наконец, заболевает. Лекарства оказались хуже самой болезни».

Как же следует поступать в этих случаях? Лазег и Комби советуют оставить маленьких детей в покое, так как онанизм не вызывает у них тех ужасных последствий, которые ему приписывают. Во всяком случае, если желают применить здесь рациональное лечение, то надо бороться с причиною онанизма, т. е. с нервным состоянием детей.

Выше мы указали, что нередким последствием онанизма бывает неврастения. Но она является также иногда одною из причин онанизма. В этих случаях следует начинать лечение онанизма с лечения неврастенического состояния у пациента. Обычно здесь помогают препараты брома, камфары, валерианы. Препараты брома полезны тем, что несколько угнетают половое влечение, понижают общее нервное возбуждение, вызывают сон и таким образом помогают пациенту в его борьбе со стремлением к онанизму. Однако, бромиды надо давать с осторожностью. Если их давать в слишком большом количестве и слишком долго, то они могут временно совершенно уничтожить половое влечение и ослабить способность к эрекции. Подобный эффект может сильно огорчить пациента и оказать вредное влияние на его доверие к врачу.

Я обыкновенно прописываю бром в следующем виде:

Rp. Infus. herb. adonid. vernal. e 4,0:180,0

Natr. bromat. 6,0

Syr. rubi idaei 20,0

M.D.S. четыре раза в день по столовой ложке (детям по чайной-десертной ложке)

Или:

Rp. Infus. rhiz. valerianae e 10,0:200,0

Natr. bromat. 8,0

M.D.S. три раза в день по столовой ложке (детям по чайной или десертной ложке).

Или даю сочетание нескольких бромистых солей, например:

Rp. Natr. bromat.

Kalii bromat. Ana 0,5

Ammon. bromat. 0,25

M.f.p.t. dos. № X in tablett

S. 2–3 таблетки в день.

Можно также давать сабромин, четыре таблетки по 0,5 в день; бромурал, три таблетки по 0,3 в день; бромальбин, три капсулы по 0,3 в день; седоброл, 1–2 таблетки в стакане горячей воды; адамон, 2–3 таблетки в день, и т. д.

Детям дают бромистые соли в соответственно меньших дозах. Так, например, мальчику 10 лет можно дать:

Rp. Camphor. monobromat. 0,1

Kalii bromat. 0,3

M.f.p.d.t. dos. № X in capsul amyl.

S. Утром и вечером по одной облатке.

Робинзон рекомендует давать бромиды с адреналином, ввиду того, что последний обладает тончайшим действием и таким образом нейтрализует угнетающее действие бромидов.

Крафт-Эбинг назначал однобромистую камфару в суппозиториях, иногда в сочетании с extr. belladon. aquos.

В некоторых случаях бывают, полезны глицерофосфаты, мышьяк, железо.

При онанизме у женщин следует иметь в виду возможность нимфомании. Это состояние, характеризующееся усилением полового влечения, легко ведёт к онанизму. Здесь необходимо тщательно устранить все местные явления, которые могут вызвать зуд в половых частях, как вульвит, вагинит, экзему и т. п. Надо помнить об общих причинах зуда у женщин, особенно о диабете. Нервным и возбуждённым девочкам можно прописывать препараты брома и опия, например:

Rp. Strontii bromati 10,0

Extr. opii 0,05

T-rae hyoscyami 2,0

Sirup. cort. aurantii 90,0

M.D.S. Десертную ложку вечером.

Или дают ложку следующей микстуры:

Rp. Kalii bromati 4,0

Vitell. ovi unius

Camphorae 0,25

Aq. dest. c. sacchar. 190,0

M.D.S.

При бессоннице прибавляют хлоралгидрат:

Rp. Chlorali hydrati

Strontii bromati aa 5,0

Extracti hyoscyami

Extracti opii

Extracti cannabis indicae aa 0,15

Sirup. cortic. aurantii 100,0

M.D.S.

По Штейнеру, может быть, следовало бы для улучшения условий внутренней секреции у онанистов пользоваться органотерапией в большем масштабе, чем это делалось до сих пор.

По Робинзону, у людей, предающихся эксцессам в онанизме, имеется уклонение от нормы в деятельности щитовидной железы, отражающееся на их умственных способностей и силе воли. В этих случаях препараты щитовидной железы при внутреннем употреблении их оказывают хорошее действие на общий метаболизм и на умственные способности пациентов. При прописывании этих препаратов необходима осторожность. Надо тщательно следить за их действием. Вообще их можно прописывать только в том случае, если врач может видеть пациента не реже одного раза в неделю. Робинзон даёт также extr. glanbul. pituitariae и питуитрин. Результаты, по его словам, хороши, но опыт с этим средством ещё мал.

Мне не приходилось прибегать у онанистов к органотерапии.

Очень помогают, далее, тёплые ванны — 28°P., продолжительностью в 15 минут. Я рекомендую принимать их в течение некоторого времени ежедневно, затем через 1–2 дня. Такие ванны превосходно успокаивают нервную систему.

Напротив, нежелательно местное обмывание половых органов, так как оно чрезмерно привлекают внимание к этим органам. Робинзон усматривает дурную сторону обмываний также в том, что последующее высыхание половых органов может послужить стимулом к онанизму. Это соображение представляется мне неубедительным, так как после обмывания можно осторожно обсушить половые органы. Впрочем, это обсушивание так же вредно, как и всякое манипулирование на половых органах.

При нимфомании Люто рекомендует обмывать наружные половые части каждый вечер следующей жидкостью:

Rp. chlorali hydrati 2,0

Ap. laurocerasi 4,0

Aq. destill. 100,0

M.D.S.

Или смазывать половые части следующей мазью:

Rp. Cocain. muriat. 2,0

Vaselini albi 20,0

Ol. rosar. gtt. I

M.f. ungt.

Очень рекомендуется при нимфомании холодные души.

Само собою разумеется, что следует избегать у лиц мужского пола всего того, что способствует появлению эрекции, как обильное питьё на ночь, плотный ужин перед отходом ко сну и т. д.

Назначение лекарственного лечения не представляет особого труда для врача. Но, к сожалению, им одним почти никогда не удаётся ограничиться. Значительно труднее, но зато и благодарнее в смысле эффекта, влияние врача на психику больного. Медицина располагает для этой цели несколькими методами: внушением наяву, гипнотизмом, психотерапией, психоанализом.

Молль, Форель, Левенфельд, Шренк-Нотцинг получили в некоторых случаях хорошие результаты от лечения гипнозом.

Бехтерев (1899) советует применять внушение в гипнозе во всех вообще случаях онанизма, в которых остаются бесплодными обыкновенные советы воздерживаться от пагубной привычки. Надо, однако, иметь в виду, что, по признанию Бернгейма, одного из творцов учения о гипнотизме, что не все больные поддаются гипнозу. Некоторых удаётся усыпить, но большинство не удаётся. При том известно, что наиболее чувствительные гипнотики способны противостоять внушениям, которые находятся в противоречии с каким-нибудь глубоким чувством. Приходится поэтому довольствоваться внушением наяву, которое также не всегда оказывается действенным.

Внушение имеет ту отрицательную сторону, что оно представляет собою внедрение идеи без критики со стороны лица, которому она внушается. В этом заключается отличие внушения от убеждения, при котором играет роль личная переработка идеи субъектом, которого убеждают. У очень нервных детей были успешные попытки убеждение внушением (А. Вуазин).

Когда мы имеем перед собою онаниста, на которого мы хотим повлиять в том отношении, чтобы он перестал онанировать, но нам надо убедить его в необходимости этого, повлиять на его разум в желательном для нас направлении, т. е., другими словами, прибегнуть к психотерапии. Врачу приходится здесь прибегнуть, по выражению Дюбуа, к интенсивной диалектике в духе стоицизма, но того, что врач считает правильным. Наоборот, это лечение требует от врача тёплой симпатии к больному, которого ему нужно спасти, абсолютной честности в выборе доказательств, неистощимого терпения и большого умения сделать понятным для больного всё то, в чём он должен убедиться.

Наименее уместны здесь запугивание и застращивание. Робинзон находит, что в тех случаях, где пациент ничего не знает о возможных тяжёлых последствиях онанизма или слышал о них, но относится к этому скептически, мы должны воздействовать на его разум и указать на возможность тяжёлых последствий. Обычно устрашает указание на возможность бессилия.

Фурнье также считает полезным запугивать детей, например, говорить им, что их половые части омертвеют, если они будут прикасаться к ним. По его словам, эта угроза в некоторых случаях заставляет детей отказаться от их печальной привычки.

Я считаю подобный приём крайне опасным, притом к нему едва ли когда-нибудь и придётся прибегнуть, так как трудно встретить среди пациентов юношу или даже мальчика, не запуганного последствиями онанизма. Марциновскому приходилось иметь дело с такими больными, которые в течение целого ряда лет страдали от воображаемой негодности или нечистоты их существа до полного уничтожения их душевных сил и которые потом метались во все стороны и каждым своим словом и выражение лица как будто просили извинить их в том, что они ещё осмеливаются существовать. Это — кандидаты на самоубийство на основании недоразумения в понятии о грехе и ложной ответственности, люди, которые влачат своё существование под игом чудовищной идеи о наказании за такие действия, устранение которых было вне их власти.

«Нужно самому видеть ликование, которое прорывается в душе такого человека, когда ему можно доказать, что это вовсе не было грехом, когда ему оказывают доверие и уважение и таким образом поддерживают его на первых трудных шагах, которые он пытается сделать в жизни и тем сравниться с другими людьми».

Всякий знает, говорит Бехтерев, какое магическое, оздоровительное действие может приобрести одно утешительное слово со стороны врача и, наоборот, как иногда убийственно в буквальном смысле слова действует на больного суровый, холодный приговор врача, не знающего или не желающего знать силы внушения.

И Робинзон рекомендует держаться такой же тактики в тех случаях, когда пациент сильно потрясён и угнетён, когда он начитался шарлатанской литературы, которая изображает даже умеренный онанизм как злейший из пороков, как смертный грех и самую вредную привычку, неизбежно приводящую к параличу и сумасшествию, когда пациент смотрит на себя, как на самого низкого негодяя и грешника, недостойного быть в обществе приличных людей. Тогда, говорит Робинзон, мы должны объяснить пациенту, что тут нет ничего порочного, что онанизм есть только дурная привычка, ослабляющая организм, подобно алкоголизму — не больше и не меньше. Мы должны также указать такому пациенту на распространённость онанизма. Мы укажем ему, что вред онанизма заключается не в самом акте, а в его частоте. Далее, что онанизм вредит не каждому: десятки тысяч людей, онанировавших в раннем детстве и затем оставивших эту привычку, совершенно здоровы. Всё зависит от конституции человека, от возраста, в котором он начал онанировать, от частоты онанизма и проч. У этой группы людей подобный разговор производит прекрасный эффект: у них усиливается воля, вера в себя и они перестают онанировать. Улучшение в этих случаях может быть достигнуто в 2–3 месяца.

Попутно укажем, что ещё Тиссо считал необходимым предупредить больного о том, что «подобное заболевание, существующее годами, не может пройти в несколько дней. Необходимо продолжительное, неприятное лечение, необходимо тщательно придерживаться определённого образа жизни, назначенного врачом. Не следует унывать по поводу продолжительности лечения» (Тиссо). Знаменитый врач Аретей, живший во II веке нашей эры, сказал:

«Больной не должен терять мужества, но должен вступить в союз с врачом против болезни».

Впрочем, далеко не во всех случаях лечение бывает продолжительным. Нередко встречаются случаи, где удаётся довольно скоро добиться прекращения онанизма.

Возвращаясь к вопросу о психотерапии онанизма, считаем необходимым коснуться здесь возникшего в последние годы учения о персеверации, поскольку может быть использовано при лечении онанизма.

Мюллер и Пилцеккер установили, что всякое представление обладает после своего возникновения в сознании тенденция к персеверации, т. е. тенденцией всплывать в сознании. Эта тенденция тем сильнее, чем интенсивнее внимание было направлено на данное представление, и усиливается, когда данное представление или ряд представлений повторяется через небольшой промежуток времени. При частом повторении эти представления могут появляться в сознании исключительно вследствие их тенденции к персеверации, именно, в такие моменты, когда другие факторы, осаждающие сознание, не отличаются особенной силой и устойчивостью.

Для обоснования этих положений вышеупомянутые авторы приводят следующие психологические наблюдения. Некоторые учёные, например, Фехнер и Хенле, не раз наблюдали, что, когда им приходилось в течение нескольких часов кряду напряжённо работать с микроскопом, в последующие часы отдыха или перед засыпанием в тёмном поле зрения появлялся часто с чрезвычайной отчётливостью зрительный образ наблюдавшегося препарата.

Аналогичное наблюдение сделал над собою Гёте, в бытность студентом. Во время пребывания в Дрездене, после осмотра знаменитой картинной галереи:

«Вернувшись к своему сапожнику для обеда, я остолбенел от изумления. Мне казалось, что я вижу перед собою в действительности картину Остаде (знаменитый художник XVII века), до такой степени совершенную, что настоящее место её было на стенах галереи. Расстановка предметов, свет, тени, коричневый общий тон, словом всё, чему я удивлялся в картинах этого художника, — было перед моими глазами». (Гёте. Собрание сочинений в переводе русских писателей. Второе издание под редакцией Петра Вейнберга. «Из моей жизни. Правда и поэзия». Том 8. СПб, 1895).

Далее, из повседневного опыта известно, с какой отчётливостью припоминаются иногда, помимо нашей воли, некоторые мелодии или отрывки музыкальных пьес непосредственно вслед за концертом или после случайной встречи с шарманкой.

Существование персеверации, как совершенно самостоятельного факта психической жизни, было подтверждено дальнейшими экспериментальными работами, причём было выяснено, что персеверация действует рядом с ассоциациями и более или менее зависима от них. Тенденция к персеверации или тенденция к самостоятельному возникновению в сознании представлений имеет настолько важное значение, что ей обязана непрерывность и последовательность мышления и деятельности, потому что прерванный поток ассоциаций снова продолжается лишь благодаря персеверации. Ход мысли, таким образом, может быть всегда доведен до конца (Эфрусси).

Каким образом явление персеверации может быть использовано в терапевтическом отношении? Срезневский следующим образом суммирует вкратце всё, что нам дало учение о персеверации:

1. каждое представление, после своего возникновения, обладает тенденцией свободно всплывать в сознании;

2. эта тенденция тем сильнее, чем интенсивнее внимание было направлено на данное представление;

3. тенденция эта усиливается, когда данное представление или ряд представлений повторяется через небольшой промежуток времени.

По моему мнению, знакомство с явлением персеверации чрезвычайно важно при лечении онанизма. Оно показывает, как именно необходимо вести беседу с лицом, которое мы желаем отучить от онанизма. Оно показывает, далее, в какой мере врачу необходимо целиком овладеть вниманием пациента во время беседы с ним. Наконец, из учения о персеверации вытекает и то, на первый взгляд как будто несущественное, но в действительности чрезвычайно важное обстоятельство, что во время беседы с пациентом мы должны по несколько раз возвращаться к своим аргументам для того, чтобы они поглубже запали в душу больного.

Чрезвычайно важное значение имеет при психотерапии у онанистов отвлечение их внимания от половой сферы в иную область. На этой точке зрения стоит и Бехтерев. Нередко, говорит он, болезненное влечение, укоренившись, поддерживается и вызывается невольным сосредоточением или направлением внимания на предмет влечения, что усиливает это последнее и делает его непреодолимым. Сколько раз онанист или желающий отвыкнуть от табака курильщик, сознавая ясно вред этой привычки, решает бросить, наконец, пагубную привычку, как бы сильна она ни была. Он даёт себе зарок никогда не обращаться к ней, а между тем наступает время, когда потребность нарастает с каждым часом всё сильнее и сильнее. Больной ей противодействует по мере сил и возможности, но его внимание всё более и более направляется в сторону сложившегося влечения, усиливая его до высшей степени, и вместо того, чтобы отвлечься от влечения, больной вновь поддаётся ему вопреки своему желанию. Если бы влечение не усиливалось невольным сосредоточением, соответственно направлением внимания на предмет влечения, то больной, конечно, удержался бы от влечения. В том же случае, если оно, постоянно возбуждаемое сосредоточением внимания, достигает наивысшей степени, очевидно, воля больного не выдерживает, и он, в бессилии совладать со своим влечением, вновь отдаётся ему, после чего терзается бесконечным раскаянием.

Очевидно, что при таком болезненном влечении необходимо, прежде всего, озаботиться о том, чтобы всемерно ослабить болезненное влечение, причём в этом отношении одним из наиболее действенных средств является устранение сосредоточения или отвлечение внимания больного от предмета его болезненных влечений.

В таких случаях необходимо путём убеждения уверить больного, что он не находится во власти болезненного влечения, но что до сих пор он шёл по наклонной плоскости, не оглядываясь и не отдавая себе в том достаточно ясного отчёта, и что с применением психотерапии он получит возможность противодействовать влечению.

В этом заключается подготовка больного к лечению, которая вытекает из того, что больные, обращаясь к врачу, нередко сами не сознают в достаточной мере как вред ненормального болезненного влечения, так и возможность от него освободиться. Неуверенность в последнем особенно тяжела для больных, и, пока она не устранена, она существенно мешает лечению. Поэтому первым делом врача должно быть не только укрепление иных взглядов, исключающих какое либо оправдание для болезненного влечения, но и вселение в больного полной уверенности в том, что данное болезненное влечение устранимо и будет излечено.

Эта уверенность сразу облегчает состояние больных и поддерживает их бодрость в течение всего лечения, устраняя безнадёжность, которая действует не только угнетающим образом на общее состояние, но и часто служит препятствием к тому, чтобы своевременно обратиться к врачу и заняться лечением.

После такой предварительной подготовки следует приступить к самому лечению, которое Бехтерев называет отвлекающей психотерапией. Для этого, с целью устранения посторонних впечатлений, он предлагает больному закрыть глаза и вместе с тем сосредоточиться на счёте или, ещё лучше, на мысли о сне, причём больной тут же предупреждается, что вовсе не нужно, чтобы он спал, что, напротив, он будет всё слышать и помнить самый предмет беседы, что он будет всё соображать; что думать о сне необходимо лишь для того, чтобы отвлечься от всех посторонних мыслей и от всего окружающего, для чего больному предлагается оставаться спокойным на своём месте и не производить никаких вообще движений, хотя бы даже пальцами рук.

В это время врач должен вести с больным беседу, говоря ему, что его болезнь вполне излечима, что теперь он будет избавлен от неё, что он отныне не должен вовсе сосредотачиваться на болезненном влечении, а, напротив того, всегда должен отвлекаться не только от мыслей, сопровождающих болезненное влечение, но и от всех воспоминаний и впечатлений, которые с ним связаны, что он будет в то же время избегать всего того, что может возбуждать болезненное влечение, что он будет чувствовать большое удовлетворение при воздержании от бывшего до сих пор влечения, и что вместе с отвлечение от своего болезненного влечения он будет чувствовать всегда прекрасно, спокойно, уверенно, жизнерадостно, и что у него всё в отношении здоровья пойдёт к лучшему.

Такие беседы должны вестись сеансами по несколько раз в различные сроки, причём, в зависимости от случая, беседа повторяется с некоторыми видоизменениями, но общее направление бесед всегда должно преследовать главным образом отвлечение внимания больного от предмета болезненного влечения или от болезненного состояния и направления внимания в сторону здоровых влечений.

Количество сеансов отвлекающей психотерапии колеблется, смотря по случаю. В более лёгких случаях достаточно бывает 2–3-х бесед, тогда как в более упорных случаях их приходится повторять многократно, распределяя их во времени так, чтобы эффект их не ослабевал в промежутках между беседами.

Сами по себе такие беседы, как действующие всегда и без всякого исключения благотворно на больных, никогда не могут оказаться излишними. Они могут и должны быть продолжаемы до окончательного излечения больного (Бехтерев).

Я при лечении онанистов, никогда не прибегаю к запугиванию в какой бы то ни было форме, а спокойно описываю возможный вред от неумеренного онанизма, а также подчёркиваю противоестественность и не эстетичность этой привычки. Далее, я разъясняю пациенту, что его страхи имеют чисто психогенный характер, и указываю ему, что отныне его здоровье будет уже зависеть исключительно от него. Я часто и с большим успехом достигаю отказа от онанизма тем, что заставляю больного обязаться передо мною честным словом, не онанировать в течение совместно устанавливаемого с ним срока, для начала — небольшого. По истечении этого срока пациент должен явиться ко мне, и тут я его обязываю не онанировать в течение несколько большего срока. Если пациенту не удаётся сдержать своё слово, я его слегка журю и опять беру с него слово, что он в течение определённого срока не будет онанировать. Обыкновенно помогает призыв к чувству чести у пациента. Если пациент не решается связать себя честным словом, то я вывожу отсюда заключение, что он относится к моему предложению серьёзно, но недостаточно себе доверяет, может быть и справедливо. В подобных случаях я никогда не настаиваю на честном слове, а просто рекомендую пациенту в течение определяемого нами совместно срока приложить все усилия к тому, чтобы не поддаться влечению к онанизму. И эта система в большинстве случаев оказывается вполне действенной.

Людям, которым очень трудно отказаться от онанизма, я разрешаю изредка — раза два в месяц — поддаваться их влечению, если они лишены возможности иметь нормальные половые сношения. Но и таким людям я настоятельно рекомендую совершенно отказаться от онанизма, и нередко они, сначала разредив онанистические акты, постепенно отказываются от них совершенно.

Во время беседы с пациентом я стараюсь выяснить себе его образ жизни, круг интересов и т. д., для того, чтобы по возможности видоизменить их в желательном для нас смысле. Так, лицам, избегающим общества, я настоятельно рекомендую бывать почаще в обществе, не держаться в стороне от людей, а сближаться с ними, принимать посильное участие в их жизни, развлекаться и т. д. Пациентам, которые склонны копаться в своей душе и которые читают по преимуществу произведения, посвященные детальному анализу человеческой души,[36] я убедительно советую читать исторические и научные сочинения, а также описания путешествий. Трудно оценить тот подъём настроения, который получается у читателя, например, от сочинения знаменитого путешественника Фритьофа Нансена «Во мраке ночи и во льдах»! Бодрый, здоровый дух, которым проникнута эта и подобные книги, не может не оказывать благотворного влияния на юных читателей.

Во время беседы с больным я постоянно помню о склонности наших пациентов преувеличивать значение их болезни или страдания. Ещё знаменитый римский философ Сенека в 68-м письме к Луцилию отмечает вред от преувеличения своего страдания:

«Берегитесь сами отягощать свои страдания, ухудшать свое положение своими сетованиями. Скорбь легка, когда мы мысленно её не увеличиваем; если мы ободряем себя, говоря: „Это — пустяки“, или хотя бы: „Это неважно, научимся переносить её, ей придёт конец“ — мы делаем её легче, считая её таковой».

Попутно считаю необходимым отметить, что подростки в годы полового созревания с жадностью набрасываются на беллетристику. Чтение беллетристических произведений, бесспорно, содействует умственному и нравственному развитию читателей и, разумеется, заслуживает поощрения. К сожалению, романисты нередко чрезмерно прочёркивают половую сторону жизни, на которую особенно сильно реагируют именно юные читатели. В противовес таким произведениям следовало бы приучить, по крайней мере, студенческую молодежь к чтению произведений древних философов. Среди последних одно из первых мест я отвожу Марку Аврелию.

Необходимо развивать в наших пациентах стремление к самоусовершенствованию, к идеализму. Я всецело присоединяюсь к утверждению А. И. Яроцкого, что человек живёт столько, сколько у него имеется в запасе идеализма и сколько ему хватит сил в борьбе его с окружающим.

Необходимо развивать и культивировать оптимизм, притом не только в обычном смысле этого слова, но оптимизм идейный, интеллектуальный, о котором Д. Н. Овсянников-Куликовский[37] высказывался следующим образом:

«Способность видеть разнообразие вещей, улавливать их отличие в пространстве и времени, слышать не один, а множество мотивов, созерцать всё человеческое, всё историческое в развитии, в движении, быть убеждённым в том, что „всё ново“, что жизнь и история никогда не повторяются, — вот именно эта способность является симптомом и продуктом психологического оптимизма и служит, в свою очередь, основой оптимизма интеллектуального, идейного».

Могучее средство борьбы с онанизмом мы имеем, далее, в воспитании в детях и подростках воли и твёрдого характера. Затем надо развивать любовь к активности, к правде и состраданию.

«Порок не проникает в мозг, чем-нибудь занятый. Напротив, праздность способствует понижению нравственности. Привычка оставлять молодым людям много досуга и свободы делает их неспособными к контролю над самими собою» (Фере).

Надо, однако, помнить, что, как справедливо указывает Кершенштейнер, сила воли в большой степени зависит от физических элементов и физического общего состояния. Подобно тому, как равномерно весёлое настроение ребёнка, как и взрослого, даёт большую возможность для проявления силы воли, чем настроение печальное и угнетённое, а оптимизм больше таковых же возможностей, чем пессимизм, — точно также нормальное, здоровое, хорошо питающееся и пользующееся отдыхом тело способно к большему волевому напряжению, чем тело ненормальное, болезненное, истощённое и усталое. Каждое повышение растительного чувства жизни повышает произвольную и непроизвольную активность.

Имея среди онанистов значительный процент неврастеников и невротиков, мы должны помнить авторитетное указание Дюбуа, что в значительном числе случаев при неврозах в основе всей картины болезни лежит бедность и узость душевной жизни больного. В таких случаях можно надеяться на выздоровление больного, только перевоспитав его. Задача врача, далее, заключается в том, чтобы внушить больным чувство мужества, развить в них веру в себя, уничтожить слабодушие, словом, довести их до возможности владеть собою.

Иногда больной говорит: «Это сильнее меня. Я делаю много бесплодных попыток исправиться, хотя вполне признаю значение моральных причин, на которые вы указываете». «На это мы ему укажем, — говорит Дюбуа, — что о будущем нельзя судить по прошедшему».

«Каждый имеет право говорить: это было сильнее меня; но нельзя говорить: это будет сильнее меня. Конечно, прошлое может вселить опасение за будущее; но не забывайте, что оно нам не принадлежит. Не сегодня, так завтра, со временем могут произойти события, которые обусловят для вас совсем иное поведение. Предположим, вы не раз, не два, а многократно будете падать. Каждый раз, когда вы будете приходить ко мне с сознанием своей вины, вы встретите всё то же снисходительное отношение к прошлому, которого никто не в силах изменить».

«Всякий возврат относится к исчерпанному периоду жизни; о будущем ни вы, ни я ещё ничего не знаем. Заблуждения вашей жизни напоминают собою железнодорожное несчастье: поезд сошёл с рельсов, это — прошлое, но из него не вытекает, что то же самое случится со следующим поездом. Вероятнее предположить, что стрелочник, уличённый в небрежности, в будущем будет осмотрительнее» (Дюбуа).

Считаю полезным привести здесь также выдержку из превосходного сочинения Дежерина и Гауклера:

«Жизнь ежедневно показывает, что заботам, печалям, различным превратностям судьбы лучше всего могут противостоять те, кто сумел объективировать вне себя какой бы то ни было идеал, постепенная реализация которого наполняет их существование. Наоборот, люди, жизнь которых, так сказать, злободневна и без линии направления, очень плохо вооружены. Они — люди без определённых убеждений; у них нет ясных поводов идти куда бы то ни было, и малейшее препятствие на их пути останавливает их. Если верно, как мы думаем, что нравственное здоровье есть результат свободного развития личности, то, как же не понять, насколько важно опознать её на пути, который по самой своей природе представляет больше всего прочности и полную гарантию против травматических влияний жизни?»

Среди средств, отвлекающих от онанизма, видное место принадлежит всякого рода спорту. С точки зрения половой гигиены я считаю целесообразными видами спорта плавание, греблю, ходьбу, бегание на коньках и на лыжах.

Увлечение спортом, как и наукой, искусством и т. д., действует отвлекающим образом на половое влечение и тем уменьшает стремление к самоудовлетворению.

По своеобразному выражению Фрейда, «современное культурное воспитание пользуется в широких размерах спортом, именно, чтобы отвлечь молодёжь от половых увлечений. Правильнее было бы сказать, что спорт заменяет половое наслаждение наслаждением, испытываемым при движениях, возвращая половую деятельность к одному из прежних аутоэротических компонентов полового влечения».

Подобно спорту, полезны также игры вроде лаун-тенниса, футбола, крокета и т. д.

Нам остаётся ещё рассмотреть значение психоанализа в лечении онанизма. По мнению школы Фрейда, мы имеем в психоанализе надежный путь для лечения онанизма. Задгер считает даже, что во всех тяжёлых случаях онанизма невозможно обойтись без психоанализа. Он мотивирует это следующим образом:

«Привычный онанизм есть психоневроз, наиболее частая форма действительно навязчивого действия. Привычное самоудовлетворение, безусловно, имеет характер, сходный с навязчивостью, и, как всякий навязчивый невроз, может быть искоренено только при помощи психоанализа. Само по себе оно никогда не излечивается. Его не удаётся устранить ни доводами разума, ни просто регулярным коитусом, к которому всё-таки следует также прибегнуть для излечения. В лучшем случае люди с очень сильной волей могут отказаться от физического онанизма, но никогда (?) от умственного. При нормальном совокуплении у них, может быть бывает незначительное наслаждение при эякуляции, но никогда у них не бывает полного удовлетворения; ведь все люди с половой анестезией, мужского и особенно женского пола — по меньшей мере, бывшие онанисты. В большинстве же случаев они продолжают онанировать. И здесь психоанализ должен дать возможность испытать наслаждение при нормальном половом акте».

«При психоаналитическом лечении не следует пациентам решительно запрещать онанировать. Помимо того, что такое запрещение не приносит никакой пользы до тех пор, пока не устранены представления, оно непосредственно вредит, так как часто значительно усиливает сознание виновности у больного. Поэтому лучше врачу держаться совершенно пассивно, и даже на прямой вопрос пациента следует ему посоветовать, чтобы он старался избегать онанизма, но если это ему не удастся, то это тоже не страшно. Надо объяснить больному, что когда анализ подойдет к концу, то он сам по себе попадёт на нормальные рельсы. В менее тяжёлых случаях, где наряду с онанизмом, который не удаётся подавить, практикуется также, притом с удовольствием, нормальный коитус, в течение психоанализа отпадают тягостные сопутствующие явления. Больные, которые вследствие онанизма потеряли чувство собственного достоинства или, по крайней мере, в присутствии других людей чувствуют себя стесненными, робкими, благодаря разговору с врачом делаются опять непринуждёнными, решаются высказывать своё мнение и выступать публично. Часто они также замечают, что онанизм им уже не доставляет прежнего чувственного удовлетворения, что у них уже нет прежнего чувство наслаждения при эякуляции».

В виде иллюстрации Задгер приводит два случая из своей практики.

Один из его больных, который при онанистическом акте ощущал туман в голове, избавился от этого ощущения тотчас же, как только ему было доказано, что его сопутствующие фантазии при онанизме были направлены на рано умершую сестру.

Другой пациент, который продолжал онанировать почти до самого конца психоаналитического лечения, несмотря на то, что имел полный наслаждения коитус со своей женой, наконец, заявил, что ему кажется, что он может побороть появляющееся у него желание онанировать. По окончании лечения он, по собственному почину, отказался от онанизма и объяснил это тем, что онанизм показался ему «слишком глупым».

В очень тяжёлых случаях, где онанизм делает невозможною нормальную половую деятельность или, если акт с трудом удаётся, но лишён всякого наслаждения, поворот к улучшению происходит в большинстве случаев таким образом, что сначала онанистические фантазии делаются опять нормальными, направляются на нормальный половой акт, пока он, наконец, удаётся при постоянном «подстёгивании» со стороны врача.

Может быть, труднее всего бороться с умственным онанизмом психоневротиков, которые уже отказались от физического онанизма. У них следует считать, по Задгеру, известным успехом лечения, если они опять начинают онанировать. Это наступает не раньше, чем когда удаётся установить ядро их фантазии. Тогда переход от онанизма с нормальными представлениями к регулярному коитусу обыкновенно происходит очень быстро.

«При борьбе с онанизмом надо стремиться к тому, чтобы не только начались нормальные половые сношения, но и чтобы они происходили с обычными интервалами. Этого нельзя сказать о женщинах, ввиду чего лечение онанизма у них гораздо труднее, а нередко и совершенно невозможно. Ведь совет вступить в брак для многих женщин неисполним в силу социальных условий».

В только что приведенных пространных выдержках из работы Задгера бросается в глаза обычная у сторонников Фрейда ошибка — постройка целого здания на данных, полученных от пациентов исключительно на основании их самонаблюдений, в особенности в области сексуальности.

Сторонники Фрейда упускают из вида, что события, не имевшие в детстве никакой сексуальной окраски и связанные с нею лишь впоследствии, очень легко могут окраситься ею при воспоминании. Возьмём, например, гомосексуалиста. Он вспоминает, что любил в детстве садиться к своему дяде на колени, и видит в основе этого желания гомосексуальный мотив. В действительности же не было ничего подобного: дядя сажал его к себе на колени и рассказывал ему интересную сказку. Может быть при этом дядя ещё качал мальчика и доставлял ему этим удовольствие, в котором не было ничего сексуального. Впоследствии же всё это в сознании человек, сделавшегося гомосексуалистом, смешалось, и он уверен, что его влекло в детстве на колени к дяде именно гомосексуальное стремление (Молль).

Далее, нередко встречаются состояния, в которых совершенно не приходится прибегать к психоанализу для того, чтобы отрыть истинный повод развитию онанизма, ибо сам больной отлично определяет начало и действительный повод своего болезненного влечения и при всём том не может освободиться от него.

В одном пункте я всецело разделяю точку зрения Задгера, а именно в том, что нет необходимости решительно запрещать пациентам онанировать. Как уже было указано выше, я обставляю дело так, что рекомендую пациенту стараться не онанировать в течение известного срока. Я руководствуюсь в данном случае, как своими наблюдениями, так и имеющимися в литературе сообщениями о том, что внезапное прекращение онанизма может вредно отразиться на нервной системе. Внезапно прекращённый онанизм может вызвать невроз в форме состояния страха, если субъект, отказавшийся от онанизма, не может почему либо иметь нормальные половые сношения. Появление страха объясняется здесь тем, что вследствие воздержания не происходит полового удовлетворения, между тем как половое возбуждение появляется каждый раз вновь и вновь. Приведу здесь случай, который я наблюдал весной 1922 года.

Земледелец, 28 лет, с хорошей наследственностью, неврастеник, много онанировал во время пребывания на военной службе и, особенно в возрасте от 25 до 27 лет. В прошлом году случайно узнал о вреде онанизма и с тех пор старается воздерживаться от него, причём, вследствие робости и условий жизни в деревне, лишён возможности жить нормальной половой жизнью. После прекращения онанизма у него развился невроз в форме состояния страха, преимущественно с сердечными явлениями. По временам, вечером или среди ночи, пациент начинает испытывать чувство страха, боль и стеснение в груди, вследствие чего не может усидеть на месте, а вскакивает и начинает бегать по избе к крайнему неудовольствию домашних. Когда он, измученный этим состоянием, совершает онанистический акт, все явления исчезают. При исследовании пациента я не обнаружил со стороны сердца никаких изменений. Имеются типичные явления неврастении. Предстательная железа умеренно увеличена и разрыхлена.

Интересен также следующий случай Эрба. Он наблюдал 35-летнего холостяка с сильным половым влечением, который предавался онанизму в течение ряда лет. В последние три года он совершенно прекратил онанизм и не искал естественного полового удовлетворения. С тех пор он испытывал тягостные местные расстройства в мочеиспускательном канале, промежности, крестце и т. д. Он сделался неврастеником, и его работоспособность понизилась.

Случаи, вроде только что описанного, приходилось наблюдать и мне. При постепенном отвыкании от онанизма организм обыкновенно приспосабливается к этой перемене, и всё благополучно обходится.

По Фрейду, при изучении детства истеричных субъектов оказывается, что истерический припадок является заменою прежде практиковавшегося и затем оставленного аутоэротического удовлетворения. В большинстве случаев это удовлетворение (онанизм путём прикосновения или прижатия бёдер, движения языком и т. д.) возвращается во время припадка даже при отвлечении сознания. Появление припадка вследствие усиления полового влечения точно повторяет те условия, при которых больной в своё время умышленно стремился к этому аутоэротическому удовлетворению. Анализ больного устанавливает следующие стадии:

А) аутоэротическое удовлетворение без представлений;

Б) то же самое, присоединяющееся к фантазии, которая заканчивается актом удовлетворения;

В) отказ от действия при сохранении фантазии;

Г) вытеснение этой фантазии, которая тогда, не изменяясь или видоизменившись и присоединившись к новым жизненным впечатлениям, переходит в истерический припадок;

Д) иногда она сама влечёт за собою присущее ей, будто бы оставленное удовлетворяющее действие.

Таков типичный цикл: инфантильная половая деятельность — вытеснение — неудача при вытеснении и возвращение вытесненного.

Я оставляю, разумеется, этот анализ всецело на ответственности Фрейда.

Есть люди, которым очень трудно, может быть и невозможно отвыкнуть от онанизма. Других удаётся очень легко отучить от него. Эти люди онанировали, по Штекелю, уже с фантазиями о нормальной половой жизни. Для них онанизм был лишь суррогатом достижимого, но тогда ещё не достигнутого. У них обыкновенно бывает мало сознание виновности, которое вообще играет большую роль в жизни онанистов.

Приходится, говорит Штекель, наблюдать поразительные вещи. Так, является больной, который самым жестоким образом упрекает себя по поводу онанизма. Ему объясняют, что умеренный онанизм не вреден. Больной не верит и продолжает себя упрекать. Этот процесс делается для нас понятным, когда мы узнаём, что надо отнести упрёки на счёт сопутствующих фантазий. При психоанализе мы открываем эти фантазии и видим, что упрёки всё не исчезают. Наконец, мы замечаем, что произошло вытеснение аффекта. Онанизм здесь принял на себя ряд упрёков, которые чужды сознанию, но гораздо более тягостны, чем упрёки в онанизме.

«Онанизм — питательная среда для всех упрёков. Он — резервуар виновности для всякой вины. Он — некоторым образом символ вины». Когда люди ищут в своём прошлом, на чём бы фиксировать сознание вины, то онанизм особенно удобен для того, чтобы фиксировать это сознание именно на нём, ибо ни при каком другом процессе не бросается так резко в глаза борьба между влечением и задержкой. Он делается запретным и греховным (Штекель).

Как вполне справедливо указывает Ранк, изучение влечений и процессов вытеснения показывает, что часто тяжёлая и в своих психических последствиях ещё недостаточно оцененная борьба с онанизмом вовсе не вызывается непременно внешними влияниями воспитания или запугивания, а при известных условиях может появиться в качестве самопроизвольной психической реакции. Конечно, невозможно доказать, что онанирующий субъект никогда и ни в какой форме не подвергался предостерегающему влиянию извне, хотя бывают и такие случаи. Так или иначе, в большинстве случаев подхваченное случайно замечание, сделанное без всякой задней мысли, влечёт за собою те же тяжёлые психические последствия, которые мы видим после серьёзных угроз онанисту (угроза кастрации, «смертный грех», «тяжёлый вред для здоровья»), притом высказываемые авторитетными лицами (отец, священник, врач). С другой стороны, и тяжкие угрозы действуют лишь при том условии, если индивидуум уже сам находится в соответственном психическом состоянии (стадия вытеснения) и, следовательно, идёт навстречу травме, которая таким образом происходит не вследствие внешнего воздействия, столь различного в своём эффекте, а вследствие соответственной психической констелляции, иногда без воздействия извне. Первые признаки этого чисто внутреннего конфликта — часто уже рано появляющееся чувство виновности и угрызения совести, которые сначала туманно, в общих чертах, заставляют считать онанистические действия дурными и предосудительными, но уже вскоре стремятся рационализировать эту оборонительную тенденцию при помощи опасений ослепнуть, тяжело заболеть, потерять способность к воспроизведению потомства и т. д. В этом процессе сознательного оправдания непонятного чувства отрицания внешние отталкивающие влияния, вызванные воспитанием, общением с людьми и чтением и считавшиеся единственною причиною всего состояния, играют роль желательных поводов для рационализирования инстинктивных оборонительных тенденций. Их сильное действие лишь кажущееся автономным, объясняется тем, что они попадают на подготовленную почву. По Ранку, онанизм, даже затянувшийся далеко за обычную возрастную границу, обыкновенно протекает без особого чувства виновности до тех пор, пока даёт полное половое удовлетворение, а не ощущается как неудовлетворяющий и недостаточный акт. Напротив, сознание виновности особенно тяжело ощущается в тех случаях, где мастурбаторное удовлетворение делается неадекватным вследствие стремления к нормальному коитусу. В подобных случаях удается уже легче бороться со стремлением к онанизму.

Борьба с онанизмом едва ли может рассчитывать на успех у людей с гомосексуальным стремлением и у тех субъектов, у которых онанизм является единственной адекватной формой полового удовлетворения.

Тауск различает в борьбе за прекращение онанизма две стадии развития. Первая стадия представляет переход к скрытому периоду, а вторая — период половой зрелости. Биологический момент скрытого периода с точки зрения истории развития — необходимость частичного выключения сексуальности для цели социализирования индивидуума. Действительно, мы видим, что дети, которые в латентном периоде не желают отказаться от полового наслаждения, принадлежат к детям, трудным в воспитательном отношении, упрямым и капризным. Возможно, что скрытый период должен подготовить не только социальное определение своего «я», но и использование сексуальности для определённой ступени культуры.

Биологический момент в требовании прекращения онанизма в периоде полового созревания заключается в необходимости выбора объекта в целях сохранения вида. Однако, условия культуры не дают подростку возможности избрать половой объект, поэтому нужно сделать последний искусственно доступным. Это происходит при помощи переоценки полового объекта (Фрейд). Эта искусственная переоценка имеет свой наиболее сильный двигатель в качестве объектов любви, которые сначала избираются подростком сознательно или бессознательно. Именно они находится под запретом, как кровосмесительные. Если бы родители, братья и сёстры не считались «священными особами», то они не были бы гарантированы от половой агрессивности подростка. С них переоценка и недоступность переносятся на другие половые объекты. Агрессивность подростка парализуется во всех направлениях. Тут рождается лирика. Её содержание — тоска, неудовлетворенность, что вполне соответствует действительному состоянию полового влечения подростков (Тауск).

До сих пор мы говорили о лечении от онанизма субъектов нормальных. Для них оказываются достаточными те лечебные методы, о которых была речь выше. Но встречаются случаи, где онанизм вследствие болезненного предрасположения переходит в патологическую страсть, и часто сопровождается ещё какою либо формою полового извращения. У таких детей или юношей половое чувство усилено, воля ослаблена, борьба сознания с инстинктивным стремлением непривычна, утомительна, быстро истощает их энергию и ведёт к победе болезненно повышенного влечения под разумом, что ещё более усиливает наступающее затем отчаяние и разочарование в своих силах. Для таких детей или юношей необходимы специальные учреждения, где педагогическое воздействие шло бы наряду с чисто медицинским. В этих случаях педагог должен обладать знанием больного, ненормального организма. Он должен быть врачом-педагогом.

В подобных случаях необходимо стремиться к тому, чтобы ослабить повышенное влечение и усилить ослабленные побуждения, укрепить волю и развить разум для успешной борьбы с болезненно развитою фантазиею, нравственной немощью и распущенностью.

Такие дети не должны оставаться среди других, здоровых сверстников уже в силу того, что они требуют крайней индивидуализации отношения к ним, а также и потому, что лишь в очень редких случаях нравственная отсталость или извращённость в половом отношении не сопровождается нравственной отсталостью или извращённостью в других отношениях. Даже в таких специальных учреждениях, где вся обстановка приноровлена к наивозможно широкой индивидуализации, дети, у которых онанизм развивается на почве полового извращения, очень трудно поддаются реформе (Маляревский). Часто приходится здесь, несмотря на особенно сильный надзор, выделять из их среды других детей. Не имея возможности вредить физически, они склонны вредить морально. Выше была подробно описана роль совращения в происхождении онанизма. Легко понять, какое растлевающее в этом смысле влияние может оказать подобный ребёнок на других здоровых детей.

После продолжительного пребывания в особых условиях воспитания некоторые из упомянутых выше субъектов с патологической страстью к онанизму изменяются к лучшему (Маляревский).

Для борьбы с онанизмом предложен целый ряд механических приёмов и аппаратов, и даже оперативные приёмы. Прежде, чем перейти к описанию их, считаю нужным заранее указать, что от применения большинства этих средств получаются более чем сомнительные результаты.

Из механических приёмов упомянем следующие: надевают детям кальсоны с отверстием, находящимся сзади и там же застёгивающимся, или длинные рубашки, закрывающиеся ниже ног клапаном; связывают руки, чтобы помешать трогать ими половые органы; надевают кофточку, застёгивающуюся сзади, с рукавами, расположенными близко один около другого, чтобы руки должны были оставаться на груди. Заставляют ребёнка, лежащего на кровати, расставить ноги и привязывают их к краям кровати так, чтобы одно бедро не могло тереться о другое. Привязывают к внутренней поверхности каждого бедра по большому куску пробкового дерева. Вставляют между бёдрами большой кусок дерева, концы которого, расщепленные в виде костылей, прилаживаются к бёдрам и прикрепляются к ним ремнями или тесёмками. Связывают детям руки так, чтобы они не могли касаться половых органов.

Уже издавна были предложены различные аппараты для борьбы с онанизмом. Так, ещё в начале XIX века Лаяд-Лафон предложил особый бандаж или корсет, который он назвал поясом против онанизма. Он состоит из широкого парусинового пояса со шнуровкой на спине, помочами через плечи и короткими кальсонами для ног, чтобы пояс не мог ни спускаться, ни подниматься. К поясу прикреплена металлическая коробка, в которой помещают половые органы. Для девочек её делают треугольником, для мальчиков ей придают форму, вмещающую член и мошонку и слегка напоминающую их вид. Ёмкость её должна быть вдвое больше тех частей, которые она должна вмещать. Канал, в который входит член, должен быть больше него, с небольшим уклоном в сторону для того, чтобы он не выпячивался из брюк; он должен быть приспособлен для различных состояний члена. В конце его имеется отверстие для выхода мочи. Аппарат можно изготовить по мерке. Он не должен ни стеснять органы, ни затруднять движения и другие функции. Имеются также специальные бандажи против онанизма.

Следует, однако, иметь в виду, что механические средства кроют в себе большую опасность, так как, помимо их весьма сомнительной полезности, они пробуждают в детях инстинкт сопротивления и протеста, который заложен в нашей природе, не говоря уже о нравственном унижении, в которое повергает детей чисто физическое принуждение.

По категорическому утверждению Комби, все аппараты, предложенные для борьбы с онанизмом, недейственны и подчас вредны. Их следовало бы сдать в специальные музеи.

Что касается ухищрений, к которым прибегают дети в своей страсти к онанизму, то ещё Ревеийе-Париз сообщил о семилетней девочке, которая, несмотря на пояс, умудрялась онанировать при помощи длинного пера. Она вводила его через пояс до половых частей.

Единственный целесообразный способ механического воздействия на онанистов предложен Фере для борьбы с онанизмом, практикуемым детьми ночью в постели, причём часто не удаётся установить, происходит ли во сне или в состоянии бодрствования. Этот способ заключается в том, что лицо, приставленное к ребёнку, не спускает глаз с него. Ребёнок должен держать руки на одеяле. В тот самый момент, в который он суёт руку под одеяло, его будят. Если проводить эту меру в течение нескольких недель, то иногда удаётся надолго или совершенно устранить ночной онанизм. Очень трудно, однако, найти подходящую няню для этого дела, так как это требует большого напряжения внимания; поэтому полезно иметь к одному ребёнку двух нянь. Разумеется, эту обязанность ещё лучше могут выполнить родители ребёнка.

Описанные ниже хирургические способы лечения онанизма едва ли применяются в настоящее время кем-либо из врачей и имеют, следовательно, лишь исторический интерес. К таким примерам относится инфибуляция. У мальчиков она заключается в том, что проводят нитку через крайнюю плоть изнутри кнаружи с каждой стороны так, чтобы отверстия приходились одно против другого. Нитку оставляют до зарубцовывания краёв. Затем её заменяют золотой или серебряной проволокой и запаивают концы проволоки так, чтобы их можно было бы разъединить только пилой. По Феслингу, в Египте и Аравии люди, дававшие обет целомудрия, просверливают у себя крайнюю плоть и вдевают в отверстие большое кольцо. То же самое делают будто бы персидские священники, отрекающиеся от брака. По Бернеру, в древности монархи Перу обязывали молодых людей подвергаться инфибуляции для предохранения от онанизма. Зальцман сообщает о молодом человеке, который произвёл инфибуляцию на самом себе.

Инфибуляция у женщин состоит в проведении кольца через большие губы для того, чтобы помешать раздвиганию их и, следовательно, половому сближению. В Индии и в некоторых местностях Африки это средство применяется для насильственного сохранения девственности. В Дарфуре и Нубии вместо продевания кольца сшивают у маленьких девочек срамные губы. Все эти варварские приёмы не приносят никакой пользы при онанизме.

У женщин иногда применяли для борьбы с онанизмом клиторидектомию, т. е. иссечение или ампутацию клитора при помощи бистури или ножниц. Хорошие (?) результаты получили от клиторидектомии Ришеран, Грефе, Бьетт и др. Из англичан её особенно рекомендовал Бекер-Броун, в Вене — Г. Браун.

Несмотря на авторитет этих врачей, Мориак (1887) настаивал на том, чтобы смотреть на удаление клитора как на крайнее средство и то лишь после того, как исчерпаны все другие ресурсы.

Из новейших авторов о клиторидектомии упоминает Комби. По его словам, у девочек иногда онанизм может достигнуть такой степени, что для прекращения его было даже предложено и применено иссечение клитора. Один раз эту операцию с успехом произвёл Леусон Тейт. Но в огромном большинстве случаев кровавый метод лечения противопоказан.

Люто видел будто бы хорошие результаты от иссечения клитора и увеличенных малых половых губ в тяжёлых случаях нимфомании.

К хирургическим приёмам лечения онанизма надо отнести и произведенное Робинзоном в двух случаях прижигание раскалённой проволокой крайней плоти у одного мальчика и больших срамных губ у одной маленькой девочки. Хотя, по словам названного автора, после этого, по его собственному признанию, зверского способа дети перестали онанировать, я считаю необходимым категорически протестовать против подобного варварского приёма, который идёт ещё дальше простого застращивания детей и не может не оказывать самого вредного влияния на чувствительную детскую душу.

Комби также считает бесслезным запугивать онанистов прижиганием мошонки калёным железом, а также смазывание головки и крайней плоти кретоновым маслом. Боль может помешать онанизму в определённый момент, но затем ребёнок вновь предаётся своей привычке.

До сих пор нельзя считать решённым вопрос, способствует ли ритуальное обрезание мальчиков распространению онанизма или, напротив, уменьшению его. По Шмуклеру, онанизм распространён среди христиан гораздо больше, чем среди мусульман, а среди последних больше, чем среди евреев. Он объясняет это тем, что у евреев крайняя плоть обрезывается на восьмой день от роду, а у мусульман на 13-м году. Напротив, по Рею, онанизм более распространён среди обрезанных мальчиков по той причине, что головка члена подвергается у них постоянному трению и раздражению неровностями одежды. Если это указание и справедливо, то не менее справедливо и то обстоятельство, что у обрезанных детей головка менее чувствительно, чем у необрезанных, и потому у первых прикосновения к ней реже вызывает сладострастное чувство. Я лично не заметил никакой разницы в распространении онанизма у обрезанных и необрезанных.

В большинстве случаев онанизм прекращается с появлением возможности приступить к половым сношениям. Поэтому естественно, что в эпоху, когда в онанизме видели очень опасное явление, половые сношения считались лучшим средством борьбы с ним. Таков был взгляд в XVIII веке даже у Ж. Ж. Руссо:

«Было бы очень опасно, если бы инстинкт научил вашего воспитанника дать замену его чувствам и использовать случаи их удовлетворить: если он раз узнает эту опасную замену, он погиб. Отныне тело и сердце будут у него всегда взвинченными. До могилы он будет нести печальные последствия этой привычки, самой пагубной из всех, в какие может впасть молодой человек. Если неистовства страстного темперамента делаются непобедимыми, мой бедный Эмиль, мне тебя жаль; но я не буду колебаться ни минуты, я не потерплю обхода природы. Если нужно, чтобы ты подчинился какому-нибудь тирану, я тебя охотнее отдам тому, от которого я могу тебя избавить: что бы ни случилось, я тебя легче вырву у женщины, чем у тебя самого».

При рассмотрении причин онанизма было упомянуто половое воздержание. Там было отмечено влияние его на появление в иных случаях вынужденного онанизма. Тем не менее, обыкновенно удаётся заставить и таких субъектов отказаться от онанизма и вернуться к полному половому воздержанию, причём у них могут временно участиться поллюции с тем, чтобы потом придти к средней норме.

Воздержание даётся легче людям, не испробовавшим ещё половых сношений. Уже по этой причине — оставляя в стороне все соображения нравственного и санитарно-профилактического характера — постоянно необходимо рекомендовать молодёжи воздерживаться от добрачных половых сношений.

Распространение онанизма среди католического духовенства, обречённого церковью на безбрачие, даёт повод Вольтеру с присущим ему сарказмом обрушиться на это церковное установление:

«Тиссо на основании своего опыта нашёл, что хинная корка является лучшим лекарством при всех болезнях, вызванных онанизмом, при условии абсолютного отказа от этой постыдной и пагубной привычки, столь распространённой среди школьников, пажей и молодых монахов. Но Тиссо заметил, что приятнее принимать хину, чем победить то, что сделалось второй природой. Чтобы утешить человеческий род, он приводит столько же примеров больных от накопления, сколько и больных от расходования. Эти примеры он находит как среди мужчин, так и среди женщин. Нет более сильного аргумента против безрассудного обета безбрачия. В самом деле, что должно сделаться с ценной жидкостью, которая создана природою для распространения человеческого рода? Если её не деликатно расходуют, она может вас убить; если её удерживают у себя, она тоже может вас убить. Замечено, что ночные поллюции часто бывают у неженатых людей обоего пола, но гораздо больше у молодых монахов, чем у затворниц, так как у мужчин больше преобладает темперамент. Отсюда сделали вывод, что безумие — обрекать себя на эти гнусности и что это — род святотатства для здоровых людней так проституировать Божий дар и отказываться от брака, точно предписываемого самим Господом».

На основании своего обширного опыта Эленбург осуждает распространённый среди врачей взгляд о пользе брака, особенно раннего брака, для неврастеников, в частности для половых неврастеников. По его наблюдениям, брак отнюдь не прекращает привычного онанизма у половых неврастеников обоего пола и, во всяком случае, не уничтожает склонности к психическому онанизму, а если и уничтожает, то лишь на короткое время. Нельзя также упускать из виду и того важного обстоятельства, что многие субъекты с неврастеническим предрасположением не умеют душевно приспособляться к другому человеку, вследствие чего страдает и семейная жизнь.

В виде иллюстрации к только что сказанному я приведу здесь автобиографию 27-летнего чиновника, который продолжал онанировать в течение семилетней брачной жизни, причём онанировал и в одиночку, и с женою.

«Я родился в военной семье. Отец мой, полковник, был вполне здоровым человеком. В то время ему было 38 лет. Мать, вполне здоровая, несколько нервная женщина, была моложе отца на 10 лет. Будучи беременной мною, она очень нервничала и волновалась из-за тяжёлой болезни сестры. В детстве я перенёс аппендицит, впоследствии оперированный, лёгкую скарлатину, корь, краснуху, ветряную оспу. Рос в условиях нормальных, был сравнительно с моими сверстниками ребёнком хилым и нервным. Будучи ребёнком 5–6 лет, я любил играть в „в кормилицу“ с любимой тогда девочкой, которая была на три года старше. Игра эта состояла в том, что я сосал её платье на груди, испытывая при этом сладострастное, необъяснимое чувство. Девяти лет я поступил в гимназию. Учился хорошо, переходя из класса в класс с наградами, и кончил гимназию 18-и лет с золотой медалью. Читал много, половым вопросом не интересовался. В 13-летнем возрасте меня стали тревожить какие-то необъяснимые желания, стали наблюдаться эрекции, причём они сопровождались довольно приятным чувством возбуждения, но эякуляций не было. Я стал прижиматься к тёплым и мягким предметам, преимущественно к подушке, усиливая этим возбуждения пениса. Май кузен, бывший моим учителем в области разъяснений половой проблемы, как-то в разговоре открыл мне „секрет онанизма“ и объяснил мне, как именно надо манипулировать над пенисом, чтобы получить максимум удовольствия. Совет был использован и не замедлил принести результаты. Началась длинная эпоха онанизма, заканчивающаяся только теперь. Я написал „заканчивающаяся“, так как влечение к онанизму с каждым разом всё уменьшается и параллельно с этим увеличивается стремление к нормальному коитусу. В первое время каждый онанистический акт вызывал во мне чувство глубокого раскаяния и апатии. В дальнейшем он не оставлял за собой, по крайней мере в большинстве случаев, никаких неприятных нравственных следов. Онанировал я в среднем 2–3 раза в неделю. С девочками и барышнями встречался часто. Половое влечение ощущал, но умеренно. Сношений с женщинами не имел. Я имел много романов, но все они были по необходимости платоническими. Коитус не происходил в большинстве случаев из-за социального положения моих партнёрш-барышень из общества, дороживших своей девственностью. На первом курсе университета, куда я поступил на филологический факультет, я полюбил барышню, которая была моложе меня на год. По характеру она представляла полную противоположность мне, неуравновешенному и пылкому человеку. Женихом я был один год. За этот год жениховские ласки доводили и меня, и невесту до состояния полного оргазма, сопровождавшегося у меня эякуляцией. Онанировать я продолжал в среднем 1–2 раза в неделю, чаще всего лёжа в постели, с вечера или по утру, причём техника онанистического акта несколько изменилась. Обыкновенное рукоблудие меня не удовлетворяло и, имитируя телодвижениями половой акт, я прижимался к подушке и вызывал эякуляцию при полной эрекции, не касаясь члена руками. Учился я в то время умеренно, но сдавал экзамены очень успешно. При переходе со второго на третий курс, в 20-летнем возрасте, я обвенчался с невестой, причём, как и следовало ожидать, первый коитус оказался не вполне удачным. По всей вероятности, мне удалось дефлорировать жену, но, быть может, она уже не имела девственной плевы, так как лет пять занималась, по её признанию, онанизмом, нередко каждый день. Неудача коитуса заключалась в сравнительно малой дозе удовольствия, а также в том, что при попытке к вторичному совокуплению эрекции не последовало. После целого ряда крайне неумелых попыток с моей стороны я коитусы прекратил и перешёл на систему „брачного онанизма“. Он состоял в том, что я раздражал влагалище у входа пальцем или языком и вызывал у жены полный оргазм. Сам же я прижимал к её бедру или же вкладывал член между ягодицами (но не в задний проход) и путём телодвижений вызывал эякуляцию при полной эрекции, которая продолжалась с момента начала онанирования жены и до момента эякуляции на ягодицах. Так продолжалось в течение семи лет. В последний год я пытался прейти к нормальному коитусу и имел его 5–6 раз, но, во избежание беременности, производил прерванные совокупления, причём момент вынимания пениса из влагалища потрясал мою нервную систему и вызывал отвращение. Главным препятствием в большинстве моих неудачных попыток к коитусу было прекращение эрекции ante portas, но без эякуляции. Эрекция возобновлялась при вкладывании члена между ягодицами или даже при спокойном минутном лежании около обнаженного тела жены. В тех случаях, когда удавалось ввести член, он никак не попадал в отведённое ему природою место. Приходилось поворачиваться и так, и сяк, и эрекция пропадала снова. В некоторых случаях удачного коитуса обыкновенно эякуляция у меня опережала оргазм у жены, но раза два они совпадали. Онанировать в одиночку не переставал, но понизил „норму“ до двух раз в месяц, редко до трёх, причём „сношения“ с женою в эту норму не входили и происходили в среднем один раз в 5–6 дней, причём после первого квази-коитуса член принимал спокойную форму и больше не эрегировал. Вторичного акта я совершить не мог. Техника одиночного онанизма в последние три года у меня опять изменилась: я престал онанировать „в пустую“ и ощущал необходимость дополнения зрительными ощущениями, иногда слуховыми. Здесь я должен сделать маленькое отступление. Будучи уже женатым, я стал ощущать определённое половое влечение к жившей в одной квартире с нами тётке жены, хорошо сохранившейся женщине лет 50–52. Испытывая к ней определённое половое влечение и ощущая встречную волну влечения, я, сидя и разговаривая с ней и смотря ей прямо в лицо, незаметно для неё онанировал, испытывая при этом громадное наслаждение и переживая воображаемый коитус с ней. Точно также при онанизме я всегда старался наблюдать её из-за двери или, по крайней мере, вести с ней беседу через дверь во время онанистического акта. Когда мы с женой переехали на отдельную квартиру, я при онанизме уже пользовался фотографиями тётки или же, лёжа в постели, имитируя голос и манеры тётки, онанировал в подушку, подражая половому акту. К жене половое влечение было гораздо слабее, но в последний год значительно возросло. Поллюции бывают у меня раза 2–3 в месяц, сопровождающиеся эротическими сновидениями, преимущественно тётки жены, редко жены. В эротическом сновидении представляется не коитус, а квази-коитус онанистического характера или приготовления к совокуплению. Эрекций по утрам раньше не замечал. В последние два года они регулярно появляются, продолжаются по полчаса и больше, не болезненны, но и не приятны. Стараюсь не спать на животе и тем уменьшаю эрекцию. Умственные способности у меня по-прежнему хороши, память превосходная. Настроение преимущественно жизнерадостное, но изредка бывают моменты психического угнетения, которые быстро проходят. Наблюдается только в последе время забывчивость имён и отчеств, а также потеря нити мысли в разговоре. Продолжаю изучать древних классиков, интересуюсь философией, психологией, музыкой».

При исследовании пациента я обнаружил у него неврастению и незначительное увеличение предстательной железы. Лечение заключалось в массаже её через день, в смазывании позвоночника йодом с последующим согреванием его горячевоздушным душем, но главным образом в психотерапии. Я указал пациенту на недопустимость онанизма с женою ввиду разрушающего влияния его на физическое и психическое здоровее обоих супругов, и рекомендовал пациенту возможно скорее перейти к нормальным сношениям. Уже через два дня пациент с радостью сообщил мне о вполне нормальном коитусе, который произошел у него накануне и доставил обоим супругам полное наслаждение. При последующих посещениях мне удалось убедить пациента отказаться от эротических мыслей и действий, не имеющих объектом его жену. Затем я потерял его из виду. При случайной встрече с пациентом через несколько месяцев я узнал от него, что его половая жизнь с женою вполне наладилась, в связи с чем улучшились и отношения между супругами. Пациент почти совершенно отказался и от онанизма в одиночку.

Случаи, вроде только что приведенного, являются, бесспорно, исключениями. Как я уже сказал выше, в большинстве случаев онанизм прекращается тогда, когда приступают к половым сношениям. Поэтому, когда мы имеем перед собою взрослого человека, который прибегает к онанизму по необходимости вследствие невозможности иметь нормальные половые сношения в силу чисто внешних условий, то мы имеем полное основание надеяться, что с переходом к нормальному коитусу у него исчезнет повод для онанизма. Мы можем, повторяю, на это надеяться и потому можем в подходящем случае, если нет противопоказаний, рекомендовать данному субъекту вступление в брак. Но можем ли мы рекомендовать внебрачные сношения?

Паже заявляет, что он так же не способен назначить кому-либо внебрачные сношения, как и рекомендовать кражу или обман. Так же относится к этому вопросу и Риббинг. Нельзя не согласиться с этим мнением, ибо с нравственной точки зрения трудно придумать что-либо более отвратительное, чем совет, притом даваемый представителем науки, обратиться к проститутке, т. е. купить чужое тело для удовлетворения своего полового влечения. Между тем вне проституции бывает нелегко приобрести партнёршу для внебрачных половых сношений.

Если даже оставить в стороне эстетическую сторону дела, то никак нельзя игнорировать огромный риск заражения венерическими болезнями при внебрачных сношениях. Этот риск был всегда большим, но он ещё безгранично вырос за время мировой войны, которая, как все войны вообще, значительно способствовала распространению венерических болезней.

Мы говорили до сих пор о взрослых людях. Но кто решиться рекомендовать лечение половыми сношениями мальчику или подростку? Ведь, помимо бесспорного вреда преждевременных половых сношений для юного организма, необходимо опять-таки считаться с возможностью заражения такого юного субъекта венерическими болезнями, которые в этом возрасте могут принять более тяжёлое течение, чем в среднем возрасте. Далее, необходимо считаться с тем обстоятельством, что в юном возрасте редко встречается трезвое, серьёзное отношение к венерическим болезням и к необходимости основательного лечения их и, наконец, редко бывает материальная возможность для этого.

В силу только что высказанных соображений не может быть и речи, мне думается, о том, чтобы советовать детям и подросткам бороться с онанизмом половыми сношениями.

Как уже было сказано выше, при лечении онанизма нашей задачей является также устранение вызванных онанизмом местных изменений в отдельных органах, если такие изменения имеются. Мы уже знаем, что изменения, вызванные онанизмом, носят чисто функциональный характер. Уже одно это обстоятельство даёт основание рассчитывать, что с прекращением онанизма исчезнут и вызванные им изменения. Так оно в действительности в большинстве случаев и бывает, по крайней мере, по отношению к явлениям со стороны глаз, сердца, желудка и кишечника.

Впрочем, в иных случаях расстройств со стороны пищеварительных органов, стоящих в связи с онанизмом, одного прекращения его оказывается недостаточно. Боли и гиперсекреция могут оставаться и дальше. В подобных случаях А. Зигмунд советует заняться лечением носа, с именно переднего конца левой средней раковины. Это место Флис, открывший взаимную связь между половыми органами и носом, назвал местом желудочных болей в носу. В разбираемых случаях оно представляет, по Зигмунду, настолько большую чувствительность, что больные уже при лёгком прикосновении к нему бледнеют и даже впадают в полуобморочное состояние. Даже крепкие растворы кокаина не всегда уничтожают эту чувствительность. «Место желудочных болей в носу» при этом оказывается покрасневшим, припухшим, с наклонностью к кровотечению. Исследовать это место лучше всего во время приступа болей в желудке у онаниста. Если причинная связь между половым излишеством и носом у больного действительно имеется, то достаточно одного или нескольких смазываний или вдуваний 20 %-ного раствора кокаина (к которому можно прибавить немного адреналина) для того, чтобы через 5–15 минут судорога желудка исчезла или значительно уменьшилась. Для более прочного эффекта лечения полезно прижигание поражённого места трихлоруксусной кислотой или удаление конца левой средней раковины конхотомом. Описанное здесь лечение носа полезно, по Зигмунду, и у онанистов, которые жалуются на подавленность, тяжесть в голове, забывчивость, неспособность к умственной работе. Я лично опыта в этом направлении не имею.

Со стороны мужских половых органов онанизм может быть причиною уретрита, простатита и колликулита. Уретрит лечат, как всякий не гонококковый уретрит, спринцеванием вяжущими средствами. В лечении простатита и колликулита главную роль играет массаж предстательной железы, далее прижигание семенного бугорка, применение металлических бужей, водолечебные процедуры и электризация предстательной железы. Вызванные онанизмом простатит и колликулит могут вести к половому бессилию. Последнее может вызываться и неврастенией, развившейся вследствие онанизма.

Я не имею возможности излагать здесь лечение полового бессилия, вызванного онанизмом, и отсылаю читателей к моей книге «Половое бессилие». Там же описано и лечение учащённых поллюций, являющихся нередким последствием онанизма

Лечение последствий онанизма у женщин должно быть по преимуществу общим. Местное же, а особенно хирургическое лечение опасно во многих отношениях. Успеха от него не получается, зато бросается в глаза, что онанистки очень охотно подвергаются местному лечению ввиду значительного отсутствия стыдливости, которым отличаются, по Лойману, многие онанистки. Они пользуются всяким случаем, чтобы подвергнуться исследованию или какой-нибудь манипуляции, и находят в своём половом аппарате неисчерпаемый источник самых различных «страданий», которыми они стараются привлечь к себе интерес врача.

В тех случаях онанизма у женщин, где со стороны полового аппарата нет настоятельных показаний для местного лечения, надо, поэтому отказаться от всяких лечебных манипуляций, так как ими можно принести больше вреда, чем пользы. Больше рекомендуются гигиенические и диетические меры, при которых следует принимать во внимание общее состояние пациентки. Иногда может понадобиться пребывание в специальном лечебном заведении или на курорте, поскольку там можно устранить моменты, способствующие онанизму, или благоприятно влиять на общую нервную систему. Однако и здесь успех будет зависеть от возможности тщательного надзора за пациенткой.

В случае онанизма у замужних женщин, вызванного неполучением желанного удовлетворения при коитусе, нередко лучшим средством для излечения жены от онанизма является усиление половой способности мужа.

Примечания:

3

Эротические сновидения у женщин были известны ещё в древности; превосходное описание такого сновидения, сопровождающегося оргазмом, мы находим у Овидия в послании лесбосской поэтессы Сафо молодому Фаону, которого она полюбила на склоне своей молодости и который бежал в Сицилию:

Ты мне зазноба, Фаон. Тебя сон возвращает подруге,
Сон, что прекрасного дня стал мне милее стократ.
В нём я тебя нахожу, хоть живёшь ты в чужбине далёкой;
Жаль лишь, что радость ночей так скоротечна моих.

Часто я шею свою раменами твоими ласкаю,
Часто я в руки свои голову друга беру,
Часто лобзанья твои узнаю… так как нежно умел их
Милым устам возвращать, с милых сорвавши их уст.

Страсть разгорается; как наяву, вырывается неги
Лепет из сонной груди; как наяву, я в огне…
Стыд не даёт продолжать, но полна упоения мера;
Сладко мне; так без тебя жизни не знает Сафо.

((Овидий. «Баллады — послания». Перевод Ф. Ф. Зелинского. Москва, 1913).)

36

Многие онанисты и импотенты особенно охотно читают Достоевского, сочинения которого производят особенно сильное впечатление на таких людей. Всецело признавая, вместе со всем цивилизованным миром, огромный талант Достоевского, я прилагаю, однако, все усилия к тому, чтобы побудить моих пациентов отказаться от этого, на мой взгляд, безусловно, вредного для них чтения.

37

Д. Н. Овсянников-Куликовский. «Ценность жизни» («Вестник Европы», 1915, май).