Онлайн библиотека PLAM.RU


  • Краткая физико-географическая характеристика океана
  • Животный мир океана
  • Вынужденное приводнение
  • Автономное плавание на спасательных плавательных средствах
  • Сигнализация и ориентирование
  • Водообеспечение в океане
  • Выживание в холодной воде
  • Питание в условиях автономного плавания
  • Профилактика и лечение заболеваний
  • Укачивание
  • Ядовитые животные
  • Морские змеи
  • Ядовитые рыбы
  • Профилактика и лечение
  • Акулы – враг номер один
  • Оказание помощи при укусах акул
  • Высадка на берег
  • Глава V

    Выживание в океане

    Как долго может просуществовать человек, оказавшийся среди океана, на спасательной лодке или плоту, с ограниченными запасами воды и пищи? Какие опасности поджидают его в этом трудном испытании? Что ведет к его гибели: зной или холод, недостаток пресной воды или голод?

    Сухая статистика показывает, что только в результате штормов, аварий и столкновений с 1964 по 1968 г. мировой торговый флот потерял 750 судов общим водоизмещением 3 427 473 брутто-регистровых тонн (не считая судов водоизмещением менее 500 т). А в 1970 г. затонуло 352 торговых судна общим водоизмещением около одного миллиона тонн (Артамонов, 1972). При морских катастрофах ежегодно погибают десятки тысяч людей. Но, что самое трагическое, многие из них умирают уже находясь на спасательных шлюпках и плотах, даже не израсходовав полностью запасов пищи и воды. Что же стало причиной их смерти?

    Чтобы ответить на этот вопрос, французский врач Ален Бомбар 19 октября 1952 г. вывел из порта Лас-Пальмас (Канарские острова) свою маленькую шлюпку «Еретик». С этой минуты началось беспримерное одиночное плавание Бомбара по волнам Атлантического океана. Утоляя жажду рыбьим соком и дождевой водой, питаясь пойманной рыбой, пройдя все испытания, через 65 дней, 23 декабря 1952 г., он ступил на берег о-ва Барбадос.

    И хотя Бомбар похудел на 25 кг, перенес не мало лишений, своим плаваньем он доказал, что мужество, воля и знания помогают человеку выйти победителем из труднейших испытаний.

    Мужество и отвагу проявили советские солдаты А. Зиганшин, А. Крючковский, Ф. Поплавский и И. Федотов – экипаж самоходной баржи, унесенной тайфуном в Тихий океан. Весь их продуктовый запас состоял из двух банок консервов, банки жира, буханки хлеба, двух ведер картошки.

    Ни постоянная угроза гибели в штормующем океане, ни голод, ни жажда не сломили их воли.

    «Этот дрейф был чрезвычайно большим испытанием физических и духовных сил. Я не помню случая, чтобы кто-либо остался в живых после 49 дней, проведенных фактически без пищи и на мизерном рационе воды», – писал норвежский полярный исследователь А. К. Орвин.

    «Фантастическим подвигом, свидетельствующим о чрезвычайной выносливости», назвал этот дрейф известный английский альпинист и легкоатлет, чемпион XVI Олимпийских игр 1956 г. Кристофер Брэшер.

    «Четверо советских людей, – сказал Ален Бомбар, – сумевших столь длительное время и в таких трудных условиях бороться против сил природы, явили своим мужеством вдохновляющий пример всем, кому приходится вступать в единоборство с океанской стихией» (Подвиг в океане, 1960).

    В летописи мореплавания за последние годы зарегистрировано немало случаев, когда люди, по тем или иным причинам оказавшиеся среди океанских просторов на надувных лодках и плотах без запасов воды и пищи, мужественно перенесли все доставшиеся на их долю испытания и вышли победителями из единоборства со стихиями. Девять суток боролись с голодом и жаждой пассажиры яхты «Флетбусмэн», затонувшей во время тайфуна в Тихом океане, пока не пришла помощь (Кулиш, 1975). 38 дней между жизнью и смертью находилось семейство английского фермера Дугласа Робертсона, чью двенадцатиметровую яхту «Люсетта» затопил кит в 200 милях от Галапагосских островов (Робертсон, 1974).

    Еще более драматичной была судьба супругов Бейли. Оказавшись после гибели яхты «Орилин», столкнувшейся в океане с китом, в крохотной надувной лодчонке со скудным запасом продовольствия и воды, они не потеряли присутствия духа. 117 дней вели они жизнь, полную лишений. И все же выстояли до конца (Бейли,1973).

    Краткая физико-географическая характеристика океана

    Мировой океан занимает 361 млн. км2, т. е. почти 70,8% всей поверхности нашей планеты. В северном полушарии вода покрывает 61% территории, в южном – 81%.

    Мировой океан состоит из четырех океанов – Тихого, Атлантического, Индийского и Северного Ледовитого. Их основные морфологические показатели представлены в табл. 12.


    Таблица 12. Основные морфологические показатели океанов.



    В водах океанов растворено огромное количество солей. Общий вес в граммах всех солей, растворенных в 1 кг воды, называется соленостью. Что наиболее поразительно, это постоянство солевого состава, которое показывает одно и то же для всех участков значение хлорного коэффициента (отношение общего количества солей, растворимых в воде, к содержанию хлора) (Муромцев, 1956).

    Значение хлорного коэффициента меняется крайне слабо и лишь в значительно обособленных морях (например, в Черном, Азовском) при наличии большого материкового стока воды. В составе морской воды преобладают хлориды (88,7%), меньшую долю составляют сульфиты (10,8%) и карбонаты (0,3%). На все прочие соединения приходится лишь 0,2%.

    Средняя соленость океанов – 35‰. Наибольшие ее величины наблюдаются в зоне пассатных ветров вследствие усиленного испарения и скудости атмосферных осадков (Рессель, Ионг, 1934).

    По своим климато-географическим особенностям в Мировом океане можно выделить ряд самостоятельных зон (Алисов, 1950).

    Умеренная зона северного полушария, лежащая между 40 и 60° с. ш., – область прохладных вод и активной циклонической деятельности.

    В летнее время температура воздуха находится в пределах 8-22°, превышая температуру воды на 0,3-0,5°. Для лета характерны пасмурная погода, частые моросящие дожди. Нередко океан заволакивает густой, непроницаемый туман. Ветры западного, юго-западного направлений редко достигают большой силы.

    В зимнее время температуры воздуха в Атлантике часто опускаются до нуля, а на севере Тихого океана нередки и минусовые температуры -5-13°. Таким образом, сезонные колебания достигают иногда 27° (Богданов, 1961).

    Зимой циклоническая деятельность активизируется, сила ветра возрастает до 8-11 м/сек., а с ноября по январь повторяемость штормов составляет 25%.

    Субтропическая зона северного полушария расположена примерно между 30-45° и 40-50° с. ш. Летом здесь преобладает теплый и влажный тропический воздух с температурой, достигающей 24-28°.

    Для летнего периода характерны относительно низкие по сравнению с воздухом температуры поверхностных вод. В результате условия для развития конвекции оказываются неблагоприятными, и осадков выпадает немного, зато мгла и туманы – здесь нередкие гости.

    В зимнее время, когда поверхностные воды оказываются повсеместно теплее воздуха, на западе Тихого океана разница температур «вода-воздух» достигает 5°, создаются все условия для усиления конвекционных процессов, повышения влажности воздуха и учащения осадков, выпадающих в виде дождя и снега.

    Погода держится неустойчиво. Сильные штормы вдруг уступают место спокойным солнечным дням.

    Тропическая зона ограничена 8 и 25-30° с. ш. Круглый год здесь дуют устойчивые восточные ветры – пассаты. Летом средняя скорость ветра не превышает 3-6, зимой она возрастает до 8-10 м/сек.

    Высокие температуры воды и воздуха (25-27°) в зимнее время опускаются до 10-15°, а порой проносятся грозные ураганы и тайфуны, и тогда пенистые гребни огромных волн скрываются в густых тучах, опустившихся до самой поверхности океана.

    Тропическая зона бедна осадками, и это подчеркивают многие исследователи, оказавшиеся в тропиках в летнее время. Правда, зимой вероятность дождей увеличивается до 15-20%.

    Экваториальная зона. О вступлении в ее пределы можно узнать по резкому ослаблению ветра, возросшей облачности, участившимся осадкам.

    Экваториальная зона – самая жаркая в океане. Здесь, в течение всего года ртутный столбик термометра не опускается ниже 24°, нередко поднимаясь за 30°. Жаркий день сменяет душная ночь, когда влажность воздуха повышается до 85-95%. Годовой ход температуры всего 0,5-1,5°.

    В экваториальной области всех трех океанов температура поверхностных слоев воды примерно на градус выше температуры воздуха, что благоприятствует интенсивному испарению воды, образованию кучевых облаков, частым грозам и ливням. Не случайно вероятность дождливой погоды летом составляет 25-30%.

    Климатические условия тропической и субтропической зон южного полушария во многом сходны с аналогичными условиями северного. Но зато его умеренная зона получила выразительное название «ревущие сороковые». Мореплавателям всего мира известна она своими грозными штормами, вздымающими волны на высоту 15-20 м (Беф, 1960). Штормовые районы достигают 55-58° ю. ш., простираясь по меридиану на расстояние 1500-2000 км.

    Температура воздуха даже летом держится около нулевой отметки, опускаясь зимой до -10°. Только на северных окраинах зоны температура колеблется в течение года в пределах 6-10°.

    Из густых туч, пеленой обволакивающих небо, часто моросит дождь или падает снег.

    Подобно тому как в атмосфере происходит постоянная циркуляция воздушных масс, в Мировом океане порожденные ветрами, солнцем и вращением Земли течения непрерывно переносят гигантские массы теплой воды к полюсам планеты и холодные потоки в тропическую зону (Гэскелл, 1963). Они образуют сложную систему, охватывающую весь Мировой океан (рис. 132) (Оммани, 1963).


    Рис. 132. Важнейшие поверхностные течения Мирового океана. А – Антарктическое циркумполярное. Атлантический океан: 1 – Фолклендское; 2 – Южноатлантическое; 3 – Игольное; 4 – Бразильское; 5 – Бенгальское; 6 – Южное пассатное; 7 – Ангольское; 8 – Гвианское; 9 – Экваториальное противотечение; 10– Гвинейское; 11 – Зеленого мыса; 12 – Антильское; 13 – Северное пассатное; 14 – Канарское; 15 – Гольфстрим; 16 – Североатлантическое; 17 – Лабрадорское; 18 – Ирмингера; 19 – Баффиново; 20 – Западногренландское. Северный Ледовитый океан: 1 – Норвежское; 2 – Нордкапское; 3 – Восточногренландское; 4 – Западное арктическое; 5 – Тихоокеанское. Индийский океан: 1 – Южноиндоокеанское; 2 – Мадагаскарское; 3 – Западноавстралийское; 4 – Южное пассатное; 5 – Сомалийское; 6 – Экваториальное противотечение; 7 – Западноаравийское; 8 – Восточноаравийское; 9 – Западнобенгальское; 10 – Восточнобенгальское. Тихий океан: 1 – Западноновозеландское; 2 – Восточноновозеландское; 3 – Восточноавстралийское; 4 – Южнотихоокеанское; 5 – Перуанское; 6 – Южное пассатное; 7 – Перучилийское; 8 – Экваториальное противотечение; 9 – Минданао; 10 – Северное пассатное; 11 – Мексиканское; 12 – Калифорнийское; 13 – Куросио; 14 – Северотихоокеанское; 15 – Ойясио; 16 – Алеутское; 17 – Аляскинское; 18 – Восточноберинговоморское.


    Крупнейшие системы течений – антициклонические, субтропические системы низких широт. Необычайно мощные и устойчивые, они простираются в субтропиках от одного побережья океана до другого на расстояние от 6-7 тыс. км в Атлантическом океане до 14-15 тыс. км в Тихом океане (Степанов, 1974).

    Главная роль в образовании поверхностных океанских течений принадлежит ветрам. Это восточные пассаты – ветры, с завидным постоянством дующие в тропической зоне круглый год с востока на запад, образуют мощные экваториальные течения – северное и южное (Петтерсон, 1970).

    Ниже приводим скорость (в см/сек.) основных течений Атлантического океана (по Р. П. Булатову, 1971): Западногренландсксе – 25; Восточногренландское – 50; Лабрадорское – 75; Североатлантическое – 50; Гольфстрим – 75; Флоридское – 75; Антильское – 50; Северное пассатное – 25; Канарское – 50; Гвинейское – 75; Южное пассатное – 95; Бразильское – 25; Бенгельское – 50; Игольное – 70; Антарктическое циркумполярное – 25; Прибрежное антарктическое – 25.

    Скорость пассатных течений составляет от 15 до 50 см/сек., увеличиваясь по мере приближения к экватору до 100 и даже 200 см/сек. (Горский, 1962).

    В Тихом океане их теплые волны несли к берегам Полинезии бальсовые плоты Тура Хейердала, Уильяма Уиллиса и резиновую лодку Марио Валли.

    В Атлантике Северное пассатное течение, проникнув в Мексиканский залив, вытекает из него со скоростью 9,35 км/час. гигантской «рекой в океане» Гольфстримом (Богоров, 1965) (см. рис. 132, 1). При выходе из Чесепикского залива оно переносит в 1 сек. 74-93 млн. м3 воды (Кэррингтон, 1966).

    А Южное пассатное течение, достигнув берегов Бразилии, устремляется к югу, глубоко проникая в Антарктический бассейн.

    Наиболее устойчивыми и быстрыми потоками Мирового океана являются теплые сточные течения: упомянутый Гольфстрим, Гвианское и Антильское (в Атлантическом океане), Мадагаскар-кое и Сомалийское (в Индийском океане), Минданао, Куросио и Восточноавстралийское (в Тихом океане).

    Скорость их составляет 25-50 см/сек., достигая местами 75-100 м/сек. (Морской атлас, 1953).

    В Индийском океане, в его северной части, муссоны изменяют направление течений с северо-восточного на юго-западное; южное пассатное течение у преграждающего ему путь Африканского материка сворачивает на юг.

    Умеренную зону южных широт опоясывает медленное, но мощное Антарктическое циркумполярное течение, направленное к востоку (см. рис. 132, 13). Приводим скорости (в см/сек., летом (зимой)) основных течений Тихого океана (по В. А. Буркову, 1968): Камчатское 55° с.ш. – 5(5); Курильское 45° с.ш. – 25(15); Алеутское 180° з.д. – 15(10); Аляскинское 150° з.д. – 15(15); Северотихоокеанское по 180° долг. – 35(25); Минданао 20° с.ш. – 30(30); Куросио 30° с.ш. – 35(45); Калифорнийское 30° с.ш. – 12(8); Северное пассатное 150° в.д. – 95(85); Северное пассатное 170° в.д. – 65(65); Южное пассатное 150° в.д. – 35; Южное пассатное 170° з.д. – 35; Южное пассатное 110° з.д. – 85; Восточноавстралийское 33° ю.ш. – 20; Перуанское 30° ю.ш. – 10; Южнотихоокеанское 170° з.д. – 5; Антарктическое циркумполярное 170° з.д. – 75; Антарктическое циркумполярное 110° з.д. – 55;

    Знание направления океанских течений и их примерной скорости может оказаться весьма полезным экипажу во время автономного плавания, подсказав выбор правильного решения.

    Животный мир океана

    Животный мир океана необычайно богат и разнообразен. Его бескрайние просторы населяют рыбы, млекопитающие, моллюски, ракообразные – более 180 тыс. видов животных организмов от почти невесомых радиолярий и фораминифер до многотонных китов и кашалотов (Зенкевич, Богоров, 1968).

    Особенно богаты жизнью районы слияния холодных и теплых вод, районы неистощимых запасов питательных солей, нитритов и фосфатов.

    Здесь бурно цветет планктон[7] окрашивая волны в зеленоватые цвета. А там, где изобилие растительного планктона, там и его потребитель – зоопланктон и следующее звено биоценоза – рыбы, питающиеся зоопланктоном.

    Иногда окраска воды может сказать опытному глазу гораздо больше, чем справочники по рыболовству и труды по морской зоологии. Так, зеленоватый цвет воды часто свидетельствует о бурном развитии планктона, и, как образно выразился известный американский океанолог Р. Ревелл (1966), «зеленые океанские волны по своему плодородию могут сравниться с лучшими черноземными почвами».

    И в то же время кобальтово-синие волны красивы, но, увы, безжизненны. Недаром синий цвет называют цветом морской пустыни (Бауэр, 1959).

    Фауна побережий представлена разнообразными моллюсками, рыбами, разнообразными иглокожими, сбор которых оказывается особенно успешным во время отливов.

    Растительный мир океанов насчитывает около 15 тыс. видов водорослей (Богоров, 1969). Здесь и микроскопические диатомовые и 60-80-метровые гиганты макроцисты.

    У побережья Северной и Южной Америки, у берегов Африки и Командорских островов водоросли, порой, образуют настоящие подводные леса.

    А на западе Атлантического океана, между 23 и 35° с. ш., 30 и 68° з. д., гигантским овалом длиной в 5000 и шириной в 2000 км раскинулось море без берегов – Саргассово море. Окаймленное тремя течениями – Гольфстримом с запада и севера, Северным пассатным с юга и Канарским с востока, – оно славится идеально тихими погодами и бесчисленными желто-бурыми кустиками водорослей, напоминающими гроздья мелкого винограда. За это сходство они и получили название саргассовых (саргассо по-португальски – виноград). «Виноградинки» – это воздухоносные камеры-поплавки, поддерживающие водоросль на поверхности. На 1 км2 моря приходится до 2 т водорослей (Тарасов, 1949).

    Впервые волны этого странного моря рассекли каравеллы Колумба в 1492 г. Пораженные обилием водорослей, испанцы решили, что они служат предвестником земли или рифов. Но от тех и других мореходов отделяли многие сотни миль.

    Пологие тропические побережья, заливаемые приливами илистые участки вблизи эстуариев, там, где потоки мутной, насыщенной взвесями речной воды смешиваются с океанской, нередко покрыты густыми вечнозелеными деревьями, кустарниками травянистых растений. Это – мангровый лес, или мангрова (рис. 133). Его можно издали узнать по курчавым темно-зеленым куполам относительно невысоких деревьев и затхлому запаху болота.


    Рис. 133. Мангрова.


    Древесная растительность мангрового леса представлена в основном несколькими видами ризофор (Rhizophora) и авиценний (Avicennia) (Родин, 1954; Сухова, 1963). Особенным своеобразием отличается ризофора, которая располагается ближе всего к воде и затопляется больше других деревьев. Ствол и крупные ветви ее возвышаются словно на фундаменте из хаотического переплетения узловатых дугообразных воздушных корней-подпорок. Корни-подпорки появляются порой на самых верхних ветвях, достигая длины 10 м (Баранов, 1956).

    Ризофора – «живородящее» растение, сформировавшийся зародыш развивается и прорастает внутри плода. Через определенное время проросток, оторвавшись от плода, падает вертикально вниз, и, вонзившись корнем в илистую почву и закрепившись в ней, продолжает свой дальнейший рост.

    Авиценния по своему внешнему виду похожа на обычное дерево. Но корни ее, погрузившись глубоко в ил, выбрасывают на поверхность многочисленные твердые отростки, образующие в полном смысле слова непроходимый частокол.

    Фауна мангрового леса довольно богата и насчитывает немало видов земноводных и пресмыкающихся (крокодилов, змей, ящериц, лягушек), рыб, ракообразных и моллюсков, которые могут служить пищей.

    Вынужденное приводнение

    Успех вынужденной посадки сухопутного самолета на воду зависит от многих причин, но, в первую очередь, от состояния водной поверхности и летного искусства пилота. Важное значение имеет также тип самолета.

    Например, посадка тяжелого транспортного самолета значительно безопаснее, чем, например, истребителя или бомбардировщика, обладающих большой посадочной скоростью. Самолеты с низким расположением крыла дольше держатся на плаву, нежели с высоко расположенными плоскостями, которые быстро зарываются в воду (Кайсор, 1958).

    Совершенно очевидно, что чем больше волнение моря, тем значительнее перегрузки, возникающие в момент посадки, тем серьезнее повреждения, которые получит фюзеляж, а следовательно, короче время, которое он продержится на поверхности воды.

    Не касаясь техники посадки самолета на воду, которая изложена в соответствующих инструкциях, пособиях и наставлениях, следует отметить, что действия экипажа по выживанию начинаются с момента принятия решения о вынужденном приводнении. Все аварийно-спасательное снаряжение: лодки, плоты, НАЗы и БАЗы, запасы воды, продовольствия, парашюты и т. д. сосредоточивается у выходных люков и дверей и подготавливается для быстрой выгрузки из самолета. Спуск спасательных плавсредств на воду, загрузка их имуществом, эвакуация людей разрешаются лишь после полной остановки самолета. Все последующие действия экипажа должны быть очень четкими, быстрыми и последовательными, так как время, в течение которого самолет остается на плаву, весьма незначительно. Если, например, для самолета «Дуглас-ДС-8» оно составляет 25 мин., а для «Дугласа-ДС-7» – 24 мин., то для лайнера «Локхид-1049 Супер-констеллейшен – всего 10 мин. (Doyle, Roeple, 1965; Ferrugia, 1968). Для самолетов-истребителей это время ограничено 5-10 мин. (Пынеев, 1957).

    Лодки и плоты, спущенные на воду, чтобы их не относило, удерживаются фалом, который обрезается как только последний член экипажа или пассажир перешли на борт спасательного плавсредства. Отплыть от самолета необходимо прежде, чем он начал погружаться.

    Если лодок или плотов несколько, их связывают 8-10-метровыми фалами. Это предупредит их разнос, но помимо этого, облегчит поиск терпящих бедствие, так как компактную группу значительно легче обнаружить с воздуха, чем отдельные лодки или плоты, которые обнаруживаются на расстоянии не более 3,5 км (в бинокль – 5,5 км).

    Как только лодки собраны вместе и скреплены друг с другом, необходимо в первую очередь оказать помощь раненым, выяснить, есть ли отсутствующие, и организовать их поиск, обследовав район погружения самолета. Поиск должен проводиться особенно тщательно при волнении моря, так как пострадавший может быть без сознания, поддерживаемый на плаву спасательным жилетом или поясом.

    При покидании летательного аппарата с парашютом, после его раскрытия следует осмотреться и при обнаружении в пределах видимости земли, управляя куполом, постараться приблизиться насколько возможно к берегу.

    Перед приводнением спасательный жилет поддувают 5-6 дыхательными движениями в каждый сосок и примерно за 100-150 м до поверхности воды снимают предохранитель с разъемного замка подвесной системы или, расстегнув замок грудной перемычки и сев поглубже на круговую лямку, выводят правое плечо из-под плечевого обхвата. Ни в коем случае не разрешается отпускать лямки до момента касания воды. Расстояние до поверхности воды довольно трудно определить точно, особенно если она спокойна и ярко освещена солнцем, и в результате можно упасть в воду с высоты 10-15 м и получить тяжелые повреждения. Погрузившись в воду, круговым движением высвобождаются из подвесной системы и немедленно отплывают в сторону, чтобы не запутаться в стропах. Приводнение в спокойную погоду не представляет трудностей для парашютиста. Однако при ветре в момент приводнения купол, надувшись, может затруднить освобождение от подвесной системы и потащит парашютиста.

    Но даже при сильном ветре приводнение с парашютом более безопасно, чем приземление. Лишь в тех случаях, когда летчик не сумел освободиться от подвесной системы, он может попасть в опасное положение, вызванное протаскиванием. Если летчик оказался на животе, он должен перевернуться на спину и попытаться сесть на воду, одновременно стараясь расстегнуть подвесную систему (Webber, 1970).

    Для обучения летного состава действиям при протаскивании в ряде стран разработана специальная система подготовки (Man, 1968; Surv. training..., 1970).

    Буксировка летчика по воде с помощью катера, идущего со скоростью 18 км/час, создает полное впечатление о глиссировании за непогасшим парашютом (Emergency Escape from Aircraft, 1968). В процессе тренировки отрабатываются действия при глиссировании, изменение положения тела, отцепка подвесной системы и т. д. (Stoize, 1967).

    Если приводнение произошло в видимости берега и ветер дует в его сторону, освободившись от подвесной системы, но не отпуская ее, можно воспользоваться ею при ветре более 5 м/сек. в качестве буксира: купол парашюта, прежде чем он намокнет и погаснет, может протащить человека по воде на значительное расстояние (Пынеев, 1957).

    Определенную опасность представляет запутывание в стропах. Обладая положительной плавучестью, они, словно змеи, обвивают руки, ноги, тело, цепляются за снаряжение, сковывая движения. При ветре, даже небольшом, возможность запутывания не превышает 1:4 (Koenig, 1962). Однако в штилевую погоду она значительно возрастает.

    Освобождаются от строп неторопливыми плавными движениями, что всегда ведет к успеху. Резкие беспорядочные действия, как правило, ведут к еще большему запутыванию.

    Обычно спасательная лодка надувается автоматически еще в воздухе и после приводнения оказывается в нескольких метрах от парашютиста. Плывя к лодке, парашют удерживают за одну из строп, чтобы он не затонул вместе с НАЗом. Добравшись до лодки и расположившись так, чтобы ветер дул в спину, ее разворачивают к себе узкой стороной, там где нет газового баллончика. Затем, ухватившись за поручни и налегая грудью и животом на корму, подтягивают лодку под себя и забираются внутрь.

    При этом требуется крайняя осторожность, ибо оболочку лодки легко повредить обувью, пряжками или острыми деталями снаряжения. Разместившись в лодке, втягивают на борт НАЗ, и, если есть под руками нож, отрезают несколько строп.

    Автономное плавание на спасательных плавательных средствах

    Спасение экипажа летательного аппарата после вынужденного приводнения в открытом океане зависит в первую очередь от спасательных плавательных средств – надувных лодок и плотов. Они обеспечивают длительное пребывание человека на плаву, не требуя больших физических затрат, изолируют человека от воды и тем самым устраняют воздействие основного неблагоприятного фактора внешней среды, позволяют терпящему бедствие организовать водообеспечение и добывание пищи и, наконец, являются в известной степени защитой от нападения морских хищников.

    Отсутствие или наличие на борту спасательных плавательных средств значительно снижает или повышает шансы экипажа на спасение. Это обстоятельство хорошо иллюстрируют данные анализа боевых действий 13-й воздушной армии США во время второй мировой войны. Так, лишь за 1944 г. из 870 авиационных экипажей, приводнившихся в открытом море, было спасено 82% из числа имевших спасательные лодки. А из тех летчиков, которые не располагали плавсредствами, удалось спасти лишь 48%, (Medical Problems..., 1945).

    Все надувные спасательные плавательные средства вне зависимости от их конструкции и вместимости должны иметь хорошую остойчивость, обладать высокой живучестью и непотопляемостью, простотой в эксплуатации, быстро вводиться в действие при возникновении аварийной ситуации (рис. 134, 135).


    Рис. 134. Надувные спасательные лодки. А – МЛАС-1; Б – ЛАС-5.


    Рис. 135. Спасательный плот ПСН-6.


    С каждым годом спасательные средства постоянно улучшаются и совершенствуются. На смену надувным спасательным лодкам во всех родах авиации приходят спасательные плоты, на которых могут размещаться от одного до нескольких десятков человек (рис. 136). Хотя плоты по сравнению с лодками более громоздки, что особенно осложняет их размещение на борту маломестных самолетов, однако они имеют очевидные преимущества, так как надувной тент защищает летчика, потерпевшего аварию, от ветра и холода, водяных брызг и осадков, от прямой солнечной радиации. Тент позволяет сохранять одежду сухой, что особенно важно для холодных районов, ибо существенно влияет на сроки возникновения и развития охлаждения организма. В замкнутом подтентовом пространстве удается поддерживать значительно более высокую, чем окружающий воздух, температуру.


    Рис. 136. Подача дымового сигнала.


    Например, при испытании плота типа «Пайонир-Бофорт» оказалось, что без применения каких-либо средств обогрева в течение суток удается поддерживать в подтентовом пространстве температуру на 4-20° выше наружной. Еще более значительным оказался перепад наружной и внутренней температур на спасательном плоту типа «TUL», снабженном хорошо загерметизированными индивидуальными коконами на каждого летчика (Veghte, 1972).

    Аналогичные данные получили советские специалисты, испытывавшие в марте 1972 г. в Черном море плот ПСН-6. Во время пятисуточного пребывания на плаву температура воздуха внутри плота не опускалась ниже 16-18°, хотя температура воды не превышала 4° (Журавлев, 1972).

    Однако и в тропических районах океана значение тента трудно переоценить. Защищая человека от прямой солнечной радиации, уменьшая тем самым приток тепла извне, тент препятствует перегреву организма, снижает водопотери, а следовательно, отдаляет сроки наступления дегидратации.

    Преимущества автономного пребывания на плотах по сравнению с открытыми лодками отчетливо выступают при сравнении результатов пятисуточных экспериментов, проведенных нами в тропической зоне Индийского океана в 1967 г.

    В табл. 13 представлены данные ежесуточных метеорологических наблюдений на лодке и плоту ПСН-6. Как видно из таблицы, микроклиматические условия на плоту несколько более жесткие, чем на лодке: температура воздуха, особенно в жаркие дневные часы, в подтентовом пространстве выше наружной на 3-5,4°, относительная влажность больше на 20-30%. Помимо этого тент несколько затрудняет циркуляцию воздуха, что создает застой воздушных масс, а следовательно, ухудшает условия теплообмена организма. И несмотря на это, самочувствие испытуемых, находившихся на плоту, было значительно лучше, чем на лодке. У них отмечалась более высокая работоспособность, они в значительно меньшей степени испытывали жажду и, несмотря на высокую температуру, влажность, испытывали меньший тепловой дискомфорт.


    Таблица 13. Данные микроклимата на плоту ПСН-6 и лодке ЛАС-5М.



    Объективные ощущения испытуемых подтверждались данными медицинских наблюдений. Из табл. 14 видно, что у испытуемых, находившихся на плоту, была несколько ниже температура тела, реже пульс и, что особенно важно, меньшие (почти на 1500 г) водопотери.


    Таблица 14. Данные медицинского обследования испытуемых, находившихся на лодке и плоту в пятисуточном эксперименте.



    После того как размещение закончено на лодке (плоту), устанавливается круглосуточное дежурство, при этом длительность одной вахты не должна превышать 2 час. В задачу дежурного входит наблюдение за воздухом и океаном, своевременное оповещение о появлении самолетов, судов, плавающих предметов, косяков рыбы, приближении акул и т. п.

    В спасательных лодках и на плотах размещаются так, чтобы общий вес людей и аварийного снаряжения распределился равномерно.

    Совершенно очевидно, что жизнь экипажа будет во многом зависеть от исправности плавательного средства и своевременного исправления малейших повреждений. Чтобы избежать случайных разрывов или проколов оболочки, все находящиеся на лодке (плоту) должны снять обувь, колющиеся, режущие предметы (ножи, рыболовные крючки и т. д.) складываются в одном месте и обертываются парашютной тканью.

    В продолжение всего дрейфа вахтенные должны регулярно следить за клапанами, швами, чтобы при первых признаках утечки воздуха (ее можно определить на слух) принять необходимые меры. На проколы и небольшие повреждения накладываются заплаты из прорезиненной ткани. Для этой цели на плоту имеется набор ремонтных принадлежностей, резиновый клей, наждачная бумага, готовые заплаты разных размеров. Заплату наклеивают, предварительно зачистив поверхность, на которую она накладывается, наждаком.

    Отверстия более 1 см сперва затыкают специальными резиновыми пробками или металлическими заглушками, находящимися в мешочке, подвешенном к дуге внутри плота, а затем принимают меры по более надежной ликвидации аварии.

    Поскольку воздух из камер просачивается через ткань и швы, камеры необходимо периодически подкачивать насосом и мехом, имеющимся в комплекте лодки или плота. При их отсутствии отсек можно поддуть ртом. Давление, которое может создать человек, с силой выдыхая воздух, близко к рабочему давлению внутри камер плота (Меренов, Шмуклер, 1963).

    Воздушные камеры должны иметь хорошо округлую форму, но не быть тугими, как футбольный мяч.

    В жаркое время, когда воздух расширяется от нагревания, часть его выпускают, чтобы уменьшить давление в камерах. В холодную же погоду, наоборот, воздух время от времени подкачивают в камеры.

    При усилении волнения, чтобы придать лодке большую остойчивость и удерживать носом против волны, за борт бросают плавучий якорь. Это устройство в виде небольшого парашютика, имеющееся в комплекте лодки или изготовленное из куска ткани и строп, выполняет роль своеобразного тормоза, замедляя дрейф и удерживая лодку носом против волны.

    Якорный шнур должен быть достаточно длинным, чтобы в момент нахождения лодки на гребне волны якорь оставался между волнами, и наоборот. Поскольку натянутый шнур, прикасаясь к оболочке лодки, может ее протереть, его у места прикрепления обертывают куском парашютной ткани.

    При перевертывании многоместной лодки, чтобы восстановить ее нормальное положение, через дно перебрасывают веревку, ранее прикрепленную к борту, и тянут ее на себя. Если же веревка отсутствует, надо взобраться на дно лодки и, ухватившись за борт, соскользнуть в воду, опрокидывая лодку на себя. Восстановив положение лодки, один из выживающих должен удерживать ее до тех пор, пока остальные не заберутся в нее с противоположного борта.

    Сигнализация и ориентирование

    Средства сигнализации и связи приводятся в готовность, как только все терпящие бедствие разместятся на плотах и непосредственная угроза жизни минует.

    В первую очередь к действию подготавливается аварийная радиостанция. Во время плавания ее следует тщательно оберегать от воды, особенно при недостаточной герметичности упаковки. При попадании морской воды на места стыковки кабеля питания, на кнопки панели, на телескопические сочленения антенны там отлагается налет соли, и рация быстро выходит из строя.

    Ведение аварийной, радиосвязи со спасательных плавательных средств производится в соответствии с правилами, изложенными в первой главе.

    Пиротехнические сигнальные средства (мортирки, ракеты, патроны) применяют лишь в том случае, когда в пределах видимости покажутся самолет или судно. Подавая сигнал патроном ПСНД, его держат с подветренного борта на вытянутой руке, так чтобы частицы горящего вещества не попали на ткань лодки и не прожгли ее.

    В дневное время дым сигнального патрона даже в ясную погоду виден на расстоянии не более 4-6 км. Ночной сигнальный огонь хорошо различим в темноте на дистанции 15-18 км. Звездочка ракеты видна за 7-8 км.

    Для подачи сигнала поисковому самолету можно использовать имеющийся в НАЗе пакет с красящим порошком, образующим на поверхности воды стойкое ярко-зеленое флуоресцирующее пятно. Для этого пакет освобождают от верхней водонепроницаемой оболочки и, привязав шнурком к поручню или петле, опускают за борт. Пятно хорошо видно даже с высоты 3000 м и настолько контрастно, что его, порой, обнаруживает наблюдатель с поискового самолета раньше, чем плот или лодку (Gilbert W. W., 1968). В штилевую погоду оно сохраняется в течение 2-3 час., постепенно размываясь поверхностным течением. При усилении волнения пятно исчезает через 10-15 мин.

    В солнечную погоду с успехом применяют сигнальное зеркало, которое в морских условиях оказывается особенно эффективным.

    Во время автономного плавания в океане ориентируются обычно с помощью небесных светил. Однако о приближении земли или направлении ее месторасположения иногда узнают по некоторым природным признакам.

    Отдельное кучевое облако, застывшее на горизонте, – нередко верная примета раскинувшегося у горизонта острова. Стволы деревьев, ветви с еще зеленой листвой, свежая трава свидетельствуют о расположенной недалеко суше. Верным признаком близости суши служит появление морских змей, которые крайне редко уплывают далеко от берега (Брэм, 1895).

    Знание повадок и характера полета некоторых видов птиц может помочь экипажу, находящемуся на борту спасательного плота, определить примерное расстояние до суши и направление, в котором он находится.

    Например, олуши (Sula bassana) редко удаляются от суши на расстояние более 150-200 км и перед закатом солнца обязательно возвращаются в свои кучеобразные хворостяные гнезда. Заметив в эти часы летящих на небольшой высоте этих крупных ярко-белых птиц, можно с точностью сказать, что, плывя в этом направлении, можно добраться до берега.

    «Проводником» может оказаться тропическая птица фаэтон (Phaiton aeterus). Ее белое оперение, иногда с розоватым оттенком, покрыто черными, полулунной формы полосками, а длинные хвостовые перья необычайно красивы. Фаэтонов можно издали узнать по «голубиной» манере полета, частым быстрым взмахам крыльев, отличающей их от других морских птиц. Избегая посадки на воду, они предпочитают держаться поблизости (в 100-120 км) от суши и возвращаются назад перед вечерней зарей.

    Хищную морскую птицу фрегат (Atagen aquila), обитающую в тропиках, узнают по длинным, до 2 м в размахе, черным крыльям, длинному вилообразному хвосту, крючковатому клюву и характерному долгому парящему полету. Возвращаются на сушу фрегаты уже в сумерках на большой высоте.

    Однако и на большом расстоянии от земли можно встретить птиц, которые хотя и не представляют интереса в «навигационном» отношении, но могут оказаться неожиданной добычей терпящих бедствие. К ним, в первую очередь, относится самый крупный пернатый хищник – альбатрос. Его могучие, исключительно длинные и узкие, до 4 м в размахе, крылья позволяют пересекать огромные расстояния и часами парить над волнами. Брошенную приманку альбатрос видит издалека и бесстрашно хватает ее крючковатым клювом, легко становясь добычей человека (Брэм, 1903).

    Отмели, лагуны, отражая солнечные лучи, придают небу зеленоватый оттенок. По нему можно определить близость мелководья, а следовательно и земли.

    При передвижении ночью, в густом тумане признаком берега служат рокот прибоя, несмолкаемые крики птиц, затхлый запах мангровых болот.

    Водообеспечение в океане

    Человеку, оказавшемуся на борту спасательной лодки в тропиках, некуда укрыться от тепла, поступающего со всех сторон: с прямой солнечной радиацией (она составляет 0,9-1,5 кал/см2/сек.) (Стенько, 1965), с лучами, отраженными от зеркальной глади океана, от нагретой солнцем оболочки лодки. Таким образом, в течение суток организм получает сотни тысяч калорий тепла.

    В табл. 15 представлены результаты наблюдений, проводившихся на борту ЭС «Витязь» в 1967 г.


    Таблица 15. Суммарная солнечная радиация в тропической зоне Индийского океана (в кал/см2/сутки).



    В борьбе с перегревом организму приходится использовать все защитные механизмы и, в первую очередь, потовыделительную систему, которая работает с максимальным напряжением. По данным исследователей, водопотери на солнце в тропической зоне океана достигают 740-810 г/час. (Просецкий, 1960а, б, 1966). Однако с каждой каплей пота, теряемого организмом, возрастает угроза обезвоживания. Возникает парадоксальная ситуация. С одной стороны, организму необходимо обеспечить охлаждение с помощью пота, а с другой – потоотделение увеличивает обезвоживание, так как потери жидкости нечем восполнить. Выход из нее подсказала практика.

    Если верхнюю одежду смачивать водой, то она, испаряясь, будет выполнять охлаждающую функцию пота и, тем самым, поможет сберечь внутренние резервы жидкости. «При температуре 27-31° влажная одежда в дневное время уменьшает потоотделение на 83%. Таким простым способом при отсутствии тени можно более чем вдвое увеличить время выживания людей» (Браун, 1952).

    Для определения величины водопотерь организма в тропической зоне океана и оценки эффективности различных методов защиты от теплового воздействия нами было проведено несколько серий экспериментов во время экспедиций на научно-исследовательских судах «Михаил Ломоносов» и «Витязь» в 1964-1975 гг[8]. В каждой серии экспериментов пять испытуемых находились в течение 3 час. на открытом участке палубы, защищенном от ветра «экраном». Ежечасно проводилось взвешивание на медицинских весах. Величина водопотерь определялась по изменению веса тела. Радиационные температуры регистрировались по зачерненному шаровому термометру. Исследования показали, что обнаженный человек на солнцепеке теряет при температуре 44-54° (по шаровому термометру) примерно 0,5 л жидкости в 1 час (1,3-1,6 л за 3 часа).

    Во второй серии экспериментов испытуемые размещались под тентом из белого капрона. Эта небольшая теневая защита несколько снизила водопотери, составившие 230±15 мл/час.

    В третьей серии испытуемые, находившиеся на солнцепеке, были одеты в майки из белого трикотажа с длинными рукавами, смоченные водой. По мере высыхания майки периодически увлажнялись. Взвешивание показало, что использование влажного белья уменьшило водопотери потоотделением до 170±13 мл/час. При этом самочувствие испытуемых и их теплоощущения значительно улучшились (Волович, Усков, 1967). Однако при длительном воздействии высоких температур все применяемые меры снижения водопотерь, хотя и замедлят процесс дегидратации, но не могут его остановить. Многосуточные эксперименты, проведенные на палубе корабля и в спасательных лодках при метеоусловиях, характерных для тропической зоны океана (рис. 137), позволили проследить динамику этого процесса.


    Рис. 137. Метеорологические условия при проведении 5-суточного эксперимента на спасательной шлюпке в океане. 1 – радиационная температура; 2 – температура воздуха; 3 – относительная влажность воздуха.


    Как видно из табл. 16, уже за первые сутки эксперимента испытуемые теряли в среднем 2787±453 мл жидкости. Поскольку по условиям эксперимента водопотребление было ограничено до 0,8-1,0 л/сутки, потеря жидкости организмом не компенсировалась, дегидратация, постепенно нарастая, достигла на 5-е сутки 8-8,5% от первоначального веса тела (рис. 138).


    Таблица 16. Динамика водопотерь в пятисуточном эксперименте (в мл).



    Рис. 138. Водопотери испытуемых в 5-суточном эксперименте. Испытуемые: 1 – В-ч; 2 – У-в; 3 – Л-в; 4 – Б-в; 5 – усредненные значения дегидратации для пяти испытуемых.


    Этот процесс сопровождался тепловой олигурией. Уже в 1-е сутки плавания диурез уменьшился почти вдвое. Как видно из данных табл. 17, в течение всего времени эксперимента суточная величина диуреза не превышала 405±31,8-627±50 мл.


    Таблица 17. Изменение суточного диуреза в пятисуточных экспериментах в тропической зоне океана (в мл). Количество испытуемых – 52.



    Наряду с этим было зафиксировано снижение содержания в моче микроэлементов (табл. 18). Так, например, на 5-е сутки эксперимента суточное выведение натрия снизилось по сравнению с 121,32±15,73 (фон) до 15,3±3,4 мэкв, а содержание хлора уменьшилось почти в 12 раз (с 162,8±17,5 до 8,1±2,1 мэкв). Изменения калиуреза были менее выражены, однако концентрация калия в суточной моче все же снизилась с 32,17±3,9 (фон) до 21,8±2,0 мэкв.


    Таблица 18. Изменение содержания микроэлементов в суточной моче в пятисуточных экспериментах в тропической зоне океана (в мэкв). Количество испытуемых – 21.



    В разделе «Некоторые вопросы водно-солевого обмена при высоких температурах» мы уже касались механизма этих процессов. Следует лишь добавить, что фактором, способствовавшим указанным изменениям солевого обмена, был недостаток их в аварийном рационе.

    Биохимические исследования крови показали, что уровень содержания натрия в плазме в этом эксперименте был достаточно стабильным, свидетельствуя, что организм не испытывал натриевого «голодания» (табл. 19).


    Таблица 19. Содержание натрия и калия в плазме испытуемых в пятисуточных экспериментах в тропической зоне океана (в мэкв). Количество испытуемых – 21.



    Вместе с тем содержание калия в плазме периферической крови снизилось почти вдвое, что говорит о развивающемся калиевом дефиците. Причина этого явления лежит, по-видимому, в отсутствии физиологических компенсаторных механизмов, быстро устраняющих нарушения обмена калия в организме. Даже на 2-е сутки после окончания эксперимента содержание калия в плазме оставалось на низких цифрах.

    При самом строгом режиме экономии воды рано или поздно наступает минута, когда запасы ее приходят к концу. Тяжелы страдания от жажды путника, заблудившегося в пустыне, но тысячекратней муки его в океане. Человек видит сверкающую водную гладь, слышит шепот волн, ощущает освежающее прикосновение брызг – и не может утолить жажду.

    Правда, хроника морских катастроф знает случаи, когда жертвы кораблекрушений использовали морскую воду для сохранения жизни. 70 суток с лишним утолял жажду океанской водой Пун-Лим, моряк с торпедированного японцами во время второй мировой войны транспорта. Морская вода помогла выжить молодому флотскому врачу П. Ересько, 37 дней находившемуся в шлюпке в Черном море без пресной воды (Ересько, 1945; Ермолович, 1962).

    «Если считать со времени отплытия из Монако, – писал Ален Бомбар, – то в течение четырнадцати дней я утолял жажду морской водой».

    «Я выпивал не меньше двух кружек морской воды и не испытывал от этого ни малейшего вреда», – отмечал в своем дневнике бесстрашный мореплаватель-одиночка, капитан бальсового плота «Севен систерз» Вильям Виллис (1959).

    Казалось бы, что доводы Бомбара, Виллиса и случаи, когда морская вода использовалась людьми, бедствовавшими в океане, достаточно убедительны. Однако противники ее использования не складывали оружие, и первым был либерийский врач Ханнес Линдеман, который в одиночку дважды пересек Атлантический океан (Глязер, 1962). После опубликования рекомендаций Бомбара в печати Линдеман выступил с резким возражением: «С тех пор как существует человечество, всем известно, что пить морскую воду нельзя. Но вот в Европе появилось сообщение об исследовании, утверждающем обратное, при условии, что организм еще не обезвожен. В газетном лесу оно расцвело пышным цветом и получило горячий отклик у дилетантов. Конечно, морскую воду можно пить, можно и яд принимать в соответствующих дозах. Но рекомендовать пить морскую воду потерпевшим кораблекрушение – по меньшей мере преступление» (Lindemann, 1960).

    Экспериментальные исследования, выполненные французскими военно-морскими врачами G. Aury в 1954 г. и S. Longe в 1957 г., не внесли ясности в эту проблему. С одной стороны, изменения, обнаруженные у испытуемых-добровольцев, пивших морскую воду небольшими порциями в течение 3-5 дней, оказались незначительными: несколько возрастало содержание в крови натрия, хлора, мочевины, чуть снизился щелочной резерв крови, и количество выделенной мочи значительно превышало выпитую воду.

    Но, пожалуй, самым ярким доказательством токсического действия морской воды стал результат работы английских исследователей McCance R. A., Ungly С. С., Grosfill J. W. Z., Widdowson E. M.. (1956). Они тщательно изучили и проанализировали 448 случаев катастроф, постигших британские торговые суда во время второй мировой войны. Значительной части матросов и пассажиров из 27 000 человек, находившихся на борту этих судов, удалось спастись. Многим помощь была оказана сразу же после катастрофы. Но примерно 5 000 человек еще много дней после кораблекрушения носило по волнам в спасательных шлюпках и плотах. И вот оказалось, что из 997 человек, утолявших жажду морской водой, погибло 387 (38,8%). В то же время из 3994 моряков, не употреблявших для питья соленую воду, умерло лишь 133 (3,3%). Если даже принять во внимание, что часть людей погибла по другим причинам, что в первой группе часть людей не пила морской воды, а во второй находились моряки, соблазнившиеся морской водой, все же приведенные цифры были весьма убедительными.

    Загадка столь губительного действия морской воды заключена в растворенных в ней солях. В воде морей и океанов растворены соли натрия, кальция, калия, магния и многих других элементов. Иногда их совсем немного, всего 3-4 г/л воды, как, например, в Финском заливе. В Азовском и Черном морях солей несколько больше – 10-18 г/л. В океанах их количество возрастает до 32-35 г/л. Более 40 г соли содержится в каждом литре волы Красного моря.

    Одно из поразительных свойств человеческого организма – умение сохранять гомеостаз – постоянство своей внутренней среды. За этим бдительно следят бесчисленные живые датчики – хеморецепторы, барорецепторы, терморецепторы. За концентрацией различных веществ, растворенных в жидких средах организма, – плазме крови, лимфе, межклеточной жидкости – наблюдают свои дозорные – осморецепторы.

    Обычно с пищей человек получает примерно 15-25 г соли в день, главным образом хлористого натрия. Этого количества достаточно для удовлетворения его потребностей. Но едва организм получает излишек солей, как осморецепторы немедленно поднимут тревогу и не успокаиваются до тех пор, пока утраченное равновесие не будет восстановлено. Избыточные соли выводятся через почки, на которых лежит обязанность обеспечивать осмотический гомеостаз. По данным В. С. С. Леделла (Ladell, 1965), прием 500,0 мл 3-4%-ного раствора соли увеличивает мочеотделение с 0,36 до 1,56 мл/мин, т. е. почти в 5 раз. Известно, что концентрационная способность почек не превышает 2% (Данилов, 1956; Кравчинский, 1963; Гинецинский, 1964; и др.). Стало быть, на выведение из организма каждого лишнего грамма соли потребуется не менее 50 мл воды. Если выпить 100 мл океанской воды, содержащей хотя бы 3 г солей, то для их удаления потребуется 150 мл. Значит, организму придется истратить из своих внутренних резервов дополнительно 50 мл воды. И это при развивающемся обезвоживании, когда каждый грамм жидкости на вес золота. Некоторые физиологи высказывали мнение, что некоторая часть выпитой морской воды, примерно 15-20%, все же остается в организме (Gamble, 1944; Ladell, 1965; и др.). Но, даже согласившись с ними, нетрудно подсчитать, что для удовлетворения минимальных потребностей человека в жидкости придется выпивать ежедневно 8-10 л горько-соленой океанской влаги.

    Возможно ли это? Ведь порция всего в 300-500 мл вызывает раздражение слизистой желудка и кишечника (Schafer, 1950; и др.). Однако главная опасность не в этом.

    Максимальная теоретическая работоспособность почек соответствует 5760 кал/сутки. На выведение солей, растворенных в 1 л океанской воды, необходимо затратить 970 кал (Margaria, 1957). (К тому же концентрационная способность почек при длительной нагрузке постепенно снижается.) Рано или поздно почки перестанут справляться с непосильной нагрузкой, и концентрация солей в крови и тканях начнет стремительно нарастать. Поражаются почки, желудок, кишечник. Но особенно уязвима к действию солей центральная нервная система (Hervey, 1955). Поэтому среди жертв кораблекрушения, не выдержавших соблазна утолить жажду океанской водой, так часто наблюдались психические расстройства, сопровождавшиеся попытками к самоубийству.

    Вот как описывает картину гибели человека от интоксикации, вызванной океанской водой, известный английский специалист по выживанию М. Critchley (1943).

    «Жажда утоляется лишь очень ненадолго, и по истечении короткого промежутка времени человек испытывает еще большую потребность в воде. Затем он затихает, его охватывает апатия, глаза стекленеют, губы, рот и язык высыхают, появляется специфический неприятный запах изо рта. Часа через два у человека начинается бред, сначала спокойный, потом лихорадочный. Сознание затемняется, в уголках губ появляется пена, цвет лица меняется. Агония, как правило, протекает бурно, и человек умирает, не приходя в сознание».

    Несмотря на запреты и неприятный горько-соленый вкус, люди, мучимые жаждой, все же пьют океанскую воду, и это приносит им некоторое облегчение. Но то небольшое облегчение, которое они чувствуют вначале, лишь маскирует разрушительное действие солей на клетки и ткани организма (Hervey, 1945).

    В поисках возможностей использовать для спасения терпящих бедствие в океане морскую воду физиологи решили попытаться ввести ее в организм другим путем – через прямую кишку. Толстый кишечник – место в пищеварительном тракте, где главным образом происходит обратное всасывание жидкости из пищевой массы – химуса. Если вода всасывается быстрее, чем соли, то организм может использовать часть введенной морской воды для своих нужд, а оставшийся в прямой кишке концентрированный солевой раствор можно будет без труда удалить.

    Эксперимент, который провел на себе англичанин Грахам в 1916 г., казалось, подтвердил правильность этой идеи. Ежедневно, в течение целой недели, он вводил себе клизмой по 7,5 л морской воды и при этом не только не наблюдал каких-либо нарушений деятельности желудка, кишечника, почек, но даже не испытывал жажды. Однако английские морские врачи Кришли и Алисон, проделав аналогичные опыты на нескольких испытуемых, пришли к отрицательному выводу. К этой идее вернулись лишь в 40-х годах.

    Четверо испытателей, участвовавших в экспериментах, были посажены на жесткую питьевую норму, и, как только у них появились выраженные явления обезвоживания, каждому ввели в прямую кишку по 200 мл 3,3%-ного солевого раствора. Однако соленая вода не только не облегчила их состояния, наоборот, самочувствие испытуемых ухудшилось, явления обезвоживания прогрессивно нарастали: усилилась жажда, головная боль, слабость. Временами наступало затемнение сознания. А в пробах, взятых из прямой кишки, содержание солей резко уменьшилось: соли диффундировали через стенку кишечника значительно быстрее, чем вода (Bradich et al., 1942). Таким образом, и этот путь использования морской воды оказался неприемлемым.

    И все же спор между сторонниками и противниками морской воды продолжался. Более того, после широкого опубликования в печати рекомендаций Бомбара и данных экспериментов Ж. Ори, среди моряков стало распространяться убеждение, что опасность питья морской воды преувеличена.

    В связи с этим Комитет по безопасности мореплавания в 1959 г. обратился к Всемирной организации здравоохранения с просьбой высказать свое компетентное заключение по этой проблеме.

    В Женеву были приглашены крупнейшие специалисты по проблеме выживания в океане, биологи и физиологи, профессор Р. А. Маккенс и Ф. В. Баскервиль из Англии, швейцарец доктор Ж. Фабр, французский профессор Ш. Лабори и американец А. В. Вольф. Эксперты обстоятельно изучили материалы многочисленных экспериментов на людях и лабораторных животных, проанализировали случаи использования морской воды терпящими бедствие и пришли к единодушному мнению, что морская вода разрушительно действует на организм человека. Она вызывает глубокие расстройства многих органов и систем (The Danger of drinking Seawater, 1962).

    Поэтому в памятках и инструкциях, выпускаемых в нашей стране и за рубежом, питье морской воды в условиях выживания на спасательных лодках и плотах запрещено.

    Так чем же утолить жажду, если пресной воды нет, а помощь запаздывает?

    Рыбьим соком, – утверждает Ален Бомбар.

    Сколько же потребуется рыбы, чтобы влагой, содержащейся в ее мышцах, напоить человека, страдающего от жажды?

    Тело рыбы почти на 80% состоит из воды. Но извлечь ее не так-то просто. Необходимо специальное приспособление, нечто вроде портативного пресса. Однако и с его помощью отжать удается не так уж много. Например, из 1 кг морского окуня можно получить лишь 50 г сока, 1 кг мяса корифены дает около 300 г, зато из мяса тунца и трески можно нацедить до 400 г мутноватой, пахнущей рыбой жидкости (Hunter, 1957). Возможно, этот «напиток», не очень приятный на вкус, и помог бы решению проблемы, если бы не одно серьезное «но» – высокое содержание в нем различных веществ, небезразличных для человека (табл. 20).


    Таблица 20. Состав рыбьего сока.



    Как будет на них реагировать организм?

    Ответ на этот вопрос попытался получить английский ученый С. G. Hunter (1957). Восемь испытуемых поместили в тепловую камеру до появления отчетливых признаков обезвоживания. Затем четверым (контрольная группа) выдали по 250 мл воды, а остальные, помимо воды, получили дополнительно по 750 мл рыбьего сока. Хотя добавка жидкости была достаточно весомой, состояние испытуемых нисколько не улучшилось. Зато мочеотделение у них возросло почти вдвое. Организм поспешил избавиться от содержавшихся в соке веществ, которые грозили нарушить осмотический баланс, и истратил на это почти 400 г жидкости из своих внутренних резервов (рис. 139).


    Рис. 139. Водопотери организма при питье рыбьего сока.


    Так может ли рыбий сок заменить пресную воду?

    Эксперимент Хантера заставляет отнестись к этой рекомендации с осторожностью.

    Многочисленные памятки и инструкции для терпящих бедствие в океане рекомендуют: собирайте в ночное время росу, пополняйте запасы пресной воды за счет дождя. Дожди нередки в тропиках. В них наше спасение.

    Но могут ли капли росы напоить жаждущего? А надежды на дождь долгое время могут оставаться неосуществимыми. Ален Бомбар приветствовал первый дождь лишь на 23-е сутки плавания. Уильям Уиллис (Виллис, 1959) за 116 дней путешествия на плоту воспользовался небесной влагой только один раз, да и то лишь на 76-е сутки после выхода из порта Каляо, а по свидетельству Алена Брэна, соратника знаменитого путешественника Эрика фон Бишопа по экспедиции на плоту «Таити-Нуи», «против всех ожиданий, за два с половиной месяца плавания не выпало ни одного хорошего дождя» (Даниельссон, 1962а; Де Бишоп, 1966).

    Итак, дождь, роса, рыбий сок – все это источники, на которые трудно полагаться с уверенностью. Правда, опытные капитаны всегда заранее заботились, чтобы на спасательных шлюпках был запас пресной воды. Но в жарком климате вода не смогла сохраняться подолгу в деревянных бочонках, она быстро «зацветала», приобретала неприятный запах и отвратительный вкус. Ее часто приходилось заменять свежей. Это было хлопотно, да, к тому же, на кораблях, подолгу плавающих в тропиках, запас питьевой воды и без того был ограничен.

    В последние десятилетия на смену флягам и анкеркам пришли «водяные консервы» (рис. 140). Воду, после специальной обработки, заключали в запаянные жестяные банки по 300-500 мл. Там она могла сохраняться многие месяцы. Но много ли банок можно уложить в маленький спасательный плот?


    Рис. 140. «Водяные консервы».


    И снова взоры моряков и ученых обратились к морской воде. Если ее нельзя пить такой, какая она есть, то надо избавиться от того, что делает ее опасной, – от солей. Например, соорудить перегонный куб и гнать опресненную дистиллированную воду, используя солнечное тепло. Стоило родиться идее, и, как грибы после дождя, появилось целое семейство разнообразных «перегонных устройств для терпящих бедствие».

    Уже во время второй мировой войны стали выпускаться дистилляторы в виде цилиндров, выстланных изнутри слоем черной губки, которую пропитывали морской водой. Вода нагревалась солнцем, и охлажденный пар стекал в водосборник. Такие устройства давали до 700 мл воды в сутки (Fetcher, 1945).

    Один из наиболее распространенных дистилляторов был сконструирован в виде шара из прозрачного пластика, напоминавшего большой детский мяч. Внутри его находился второй «мяч», несколько меньших размеров, сделанный из черного материала. Дистиллятор надо было заполнить морской водой, надуть воздухом и, привязав к лодке, пустить гулять по волнам. Солнце нагревало воду, пар проходил по системе трубок и, оседая на стенках, каплями пресной воды сбегал в пластиковый резервуар (рис. 141). Однако прибор этот страдал одним весьма существенным недостатком: в пасмурный день и в ночное время он бездействовал.


    Рис. 141. Солнечный дистиллятор (схема американского дистиллятора). 1 – шипы, разъединяющие оболочки; 2 – петля; 3 – балластная трубка; 4 – тканевый дренаж для соленой воды; 5 – сифон для пресной воды; 6 – трубка для заполнения балласта; 7 – соединительный шнур; 8 – соединительный зажим; 9 – прозрачная пластиковая оболочка; 10 – внутренняя оболочка испарителя из черной ткани; 11 – резервуар для заливания морской воды; 12 – трубка для надувания опреснителя и соединения его с контейнером; 13 – контейнер для пресной воды.


    Остроумный выход из положения нашли конструкторы английской фирмы «Дэнлоп», специализирующейся на изготовлении спасательного снаряжения. Их дистиллятор, выполненный в виде сферы из прозрачного материала, имел в нижней части специальную чашу, обрамленную тепловым экраном из черной пленки. Когда дистиллятор опускали за борт, между верхней его частью, обдуваемой воздухом, и нижней, находящейся в воде, создавалась разность температур. Вода в чаше начинала испаряться и, конденсируясь на внутренней поверхности верхней полусферы, по гидрофобному (водоотталкивающему) пластику стекала в водосборник, из которого ее можно было отсасывать через специальную трубку. Новый дистиллятор мог действовать в любую погоду, днем и ночью и давать до 1,5 л воды в сутки.

    Оригинальная конструкция опреснителя была предложена американскими инженерами. Они вмонтировали в спасательный пробковый жилет рамки-окна, на которые были последовательно натянуты черная пластмассовая фольга, толстая гофрированная бумага, водонепроницаемый, но пропускающий пары воды материал, алюминизированная пленка и, наконец, слой ткани. Этот своеобразный конвертер надо периодически опускать в океан, а затем просушивать. В результате за 16 час. в пространстве между алюминизированной пленкой и паронепроницаемой тканью скапливается до полулитра пресной воды (Hackenberg, 1967).

    Химики предложили другой путь получения пресной воды из морской. Они использовали природные минеральные вещества – цеолиты, обладающие способностью связывать катионы натрия, калия, кальция, магния – положительно заряженные молекулы растворенных в воде солей, переводя их в нерастворимый осадок. А чтобы избавиться от молекул хлора, к цеолитам добавляли препараты серебра. Достаточно было заполнить морской водой специальный реактивный мешочек, добавить к ней размельченный препарат, чтобы через 10-15 мин. получить добрую порцию пресной воды. Еще большей способностью к ионному обмену обладают искусственные высокомолекулярные соединения – ионообменные смолы.

    Сегодня такими опресняющими брикетами снабжены аварийные укладки летчиков и моряков во всем мире. С помощью одного комплекта брикетов можно опреснить до 3,5 л морской или 1,5 л океанской воды (рис. 142).


    Рис. 142. Химический опреснитель.


    Простота использования и быстрота действия снискали химическим опреснителям всеобщую популярность.

    Как же должен себя вести экипаж, оказавшийся на спасательной лодке или плоту в тропической зоне океана?

    Не пить первые 24 часа. Экономить пресную воду, помня, что 500-600 мл воды в сутки – рацион, которого хватит на пять-шесть дней без особых последствий для организма. Не пить первые сутки после аварии, создать любую, самую примитивную теневую защиту от солнечных лучей (рис. 143). Смачивать в жаркое время суток одежду забортной водой, помогая организму сохранить внутренние резервы жидкости, но не забывая высушить ее до захода солнца. Ограничить до минимума физическую работу в жаркие дневные часы. Никогда, ни при каких обстоятельствах не пить морскую воду.


    Рис. 143. Импровизированный тент из парашюта.


    Выживание в холодной воде

    В апреле 1912 г. гигантский лайнер «Титаник», следовавший из Ливерпуля в Нью-Йорк, столкнулся в Атлантическом океане с айсбергом и затонул.

    Спасательные суда прибыли на место катастрофы через 1 час 50 мин., но ни одного из 1 489 пассажиров, оказавшихся в воде, уже не было в живых (Mersey, 1912).

    Из 720 погибших во время авиационных катастроф американских рейсовых самолетов за 10 лет, с 1954 по 1964 г., 71 стал жертвой холодной воды (Doyle, Roeple, 1965).

    Во время второй мировой войны 42% немецких летчиков, сбитых над арктическим водным бассейном, погибало от переохлаждения за 25-30 мин. (Matthes, 1950).

    Известно, что даже в тропических водах, где температура относительно высока, время пребывания человека ограничено: рано или поздно температура тела достигает нижнего критического предела, и развиваются нарушения многих физиологических функций (Клинцевич, 1970).

    Уже при температуре воды 24° время выживания измеряется лишь несколькими часами (8±1 час.) (Carlson et al., 1953). При температуре 5-15° оно уменьшается вдвое (Reevs, 1956). Температура 3° оказывается смертельной для человека в течение 10-15 мин. (Arends, 1972), а -2° – 8 мин. (Демпвулф, 1959; Weis, 1974).

    По данным различных авторов, сроки выживания могут варьировать в ту или иную сторону. Так, R. McCance и др. (1956), изучавшие аварийность английских судов во время второй мировой войны, пришли к заключению, что в случаях, когда катастрофа произошла в районах, где температура воды составляла -1,1-+9°, матросы и пассажиры гибли за 5-20 мин. F. Grosse-Brochoft (1950), P. Whittingham (1965), Е. Ferrugia (1968) и другие ограничивают время выживания в воде с температурой 0-10° 20-40 мин. Более того, почти 17% людей, добравшихся до спасательных лодок, умирало в течение 8-12 час. от переохлаждения (Pittman et al., 1969).

    Основной причиной гибели людей в воде является переохлаждение. При температуре воды ниже 30° вырабатываемого организмом тепла становится недостаточным, чтобы восполнить теплопотери, и температура тела (ректальная температура) постепенно начинает опускаться, и тем быстрее, чем ниже температура окружающей среды (Molnar, 1946). При ректальной температуре 32-34° у человека появляются общая слабость, нарушение походки, замедление речи. Снижение температуры до 23-24° сопровождается снижением болевой, тактильной чувствительности и рефлекторной возбудимости. Дальнейшее падение ее до 20-17° вызывает в организме необратимые изменения, зачастую ведущие к смерти (Глеккель, Кравчинский, 1935; Арьев, 1950; Избинский, 1965; Veghte, 1962). Помимо температуры воды скорость процесса охлаждения зависит от различных причин: физического состояния человека, одежды, толщины подкожно-жирового слоя (Carlson et al., 1958; Tiep, 1969). Последнему обстоятельству некоторые физиологи придают особенно большое значение (Speallmen, 1945; Beckman, Reeves, 1966). Cannon, Keating (1960) установили линейную зависимость между падением температуры тела и толщиной подкожно-жировой клетчатки.

    Для расчета времени выживания в холодной воде различной температуры американские физиологи G. В. Smith, Е. F. Hames (1962) составили номограмму, учитывающую характер одежды, теплообмен, вес человека и, наконец, площадь тела, погруженного в воду (рис. 144).


    Рис. 144. Номограмма для расчета выживания в холодной воде. t°B – температура воды в градусах Цельсия или Фаренгейта; Kt – величина теплоизоляции (КЛО); Kk/A – величины теплопотерь, выраженные в ккал/м2/ч; M/A – величины теплопродукции, выраженные в ккал/м2/ч; Д/А – дефицит тепла в ккал/м2/ч; A – площадь тела, погруженного в воду; Д – уменьшение теплосодержания организма в ккал/м2/ч; В – вес человека в килограммах; мин. – продолжительность пребывания в воде; dТ° – падение температуры тела в градусах за 1 час (C° час); Т° – температура тела.


    В примере, обозначенном на номограмме (рис. 144) пунктиром, обнаженный человек (Н=0,30 КЛО)[9] находящийся в воде с 4°, теряет 610 ккал/м2/час. Теплопродукция составляет 400 ккал/м2/час., дефицит тепла 210 ккал/м2/час. Площадь тела, погруженного в воду, 1,75 м2. Уменьшение теплосодержания организма в час должно составлять 365 ккал/час. При весе в 75 кг температура тела будет падать в час на 6°. Если за предельно низкую температуру тела принять 31°, то человек может находиться в воде при 4° в течение часа.

    Однако смерть человека, оказавшегося в холодной воде, иногда настигает гораздо раньше, чем наступило переохлаждение. Причиной ее может быть своеобразный «холодовой шок», развивающийся иногда в первые 5-15 мин. после погружения в воду (Beckman, Reeves, 1966), или нарушение функции дыхания, вызванного массивным раздражением холодовых рецепторов кожи (Crismon, Filliot, 1947; Keating et al., 1969). Крайне осложняет спасение человека в холодной воде быстрая потеря тактильной чувствительности. Находясь рядом со спасательной лодкой, терпящий бедствие не может самостоятельно забраться на нее, так как температура кожи пальцев падает до температуры окружающей воды (Greenfield et al., 1951; Hsien et al., 1964; Fox, 1967).

    И в то же время можно привести примеры поразительной устойчивости человека к холодной воде.

    14 марта 1895 г. Фритьоф Нансен и Фридрих Иогансен, покинув дрейфующий во льдах «Фрам», отправились на лыжах к Северному полюсу. Встреченные на 80° с. ш. непроходимыми льдами, они повернули обратно. Перезимовав на одном из островов Земли Франца-Иосифа, они двинулись на юг. После многодневного пути по дрейфующим льдам они добрались до края ледяного поля. Между ними и ближайшей сушей лежали десятки миль чистой воды. Они спустили на воду нарты-каяки и к вечеру пристали к льдине, чтобы поразмяться. Но не успели взобраться на торос, как вдруг Иогансен воскликнул: «Каяки уносит!»

    Путешественники бросились вниз. Но каяки отплыли уже довольно далеко и быстро удалялись.

    «Держи часы!» – крикнул Нансен и помчался, сбрасывая с себя на бегу одежду, чтобы легче было плыть.

    Вот как описывает Ф. Нансен дальнейшие события:

    «Снять с себя всё я, однако, не рискнул, боясь закоченеть. Я прыгнул в воду и поплыл. Ветер дул со льда и без труда уносил каяки с их высокими снастями. Они отошли уже далеко и с каждой минутой уплывали дальше. Вода была холодна, как лед, плыть в одежде было очень тяжело, а каяки все несло и несло ветром, куда быстрее, чем я мог плыть. Казалось более чем сомнительным, чтобы мне удалось их догнать. Но вместе с каяками уплывали все наши надежды: все наше достояние было сложено в каяках, мы не взяли с собою даже ножа. Так не все ли равно: пойду я, окоченев, ко дну или же вернусь назад без каяков?

    Я напрягал все силы, устав, перевернулся и поплыл на спине... С каждой минутой, однако, руки и ноги коченели, теряли чувствительность. Я понимал, что скоро уже не в силах буду двигать ими. Но теперь уже было не так далеко. Только бы выдержать еще немного, и мы будем спасены... И я держался. Вот наконец, я смог достать одну из лыж, лежавшую поперек кормы. Я ухватился за нее, подтянулся к краю каяка и подумал: «Мы спасены».

    Затем я попытался влезть в каяк, но закоченевшее тело не слушалось меня. Через несколько секунд удалось-таки закинуть одну ногу за край стоявших на палубе нарт и кое-как вскарабкаться наверх. И вот я в каяке. Тело закоченело до такой степени, что я почти не в силах был грести... Я дрожал и стучал зубами, готовый потерять сознание, но продолжал все же работать веслами, смутно понимая, что могу согреться к тому времени, когда пристану ко льду» (Нансен, 1956).

    Иогансен сделал все, что мог, чтобы согреть Фритьофа, и скоро горячий суп из кайры изгладили все следы происшествия, чуть было не ставшего роковым для героических норвежцев.

    В литературе описано немало случаев длительного пребывания человека в холодной воде при температуре, близкой к нулю, без каких-либо серьезных последствий от переохлаждения (Critchley, 1943; и др.).

    В ноябре 1962 г. летчик И. Т. Куницын, катапультировавшийся после аварии самолета над Баренцевым морем, в течение 12-14 час., добираясь до ближайшего островка на спасательной надувной лодке, греб руками. Не обнаружив на нем никаких средств для поддержания жизни, он снова отправился в путь, продолжавшийся около 40 час. Несмотря на мокрую одежду, низкую температуру воздуха и воды (4-6°), у него, после спасения, на 3-й сутки было установлено лишь умеренное общее охлаждение организма, ознобление и отморожение первой степени верхних и нижних конечностей (Попков, Смирнов, 1963).

    Как себя вести, оказавшись в холодной воде: стараться сохранить неподвижность или согреваться активными плавательными движениями?

    М. С. Глеккель, Б. Д. Кравчинский (1935), Е. Glaser (1950), Е. Beckman, Е. Reeves (1966) и др., основываясь на экспериментальных данных, считают, что активные движения могут в течение некоторого времени компенсировать теплопотери за счет усиления теплопродукции.

    Однако некоторые американские и английские физиологи стоят на иной точке зрения, полагая, что при этом тепловые резервы будут израсходованы быстрее, а теплопотери лишь увеличатся (Keating, 1969; Veghte, 1962, 1972).

    Оказание помощи людям, извлеченным из холодной воды, направлено на быстрейшее восстановление нормальной температуры тела, активное согревание любыми средствами (Гирголав, 1939; Арьев, 1940; и др.).

    Однако на борту спасательного плота сделать это не всегда просто.

    Пострадавших следует растереть спиртом до покраснения кожи и тщательно укутать в любое имеющееся под руками сухое обмундирование, парашютную ткань. Если имеется возможность согреть хоть немного воды, резиновые фляги, заполненные ею, кладут на грудную клетку и живот (Andgus, Lovelock, 1955).

    Как указывалось выше, прием алкоголя внутрь нецелесообразен, так как последний угнетает высшие отделы центральной нервной системы.

    Если помощь оказывается медицинским персоналом поисково-спасательной команды, имеющим в своем распоряжении резиновые ванночки (в качестве ванночек можно использовать надувные спасательные лодки) и запас горячей воды, самым эффективным способом является быстрое отогревание охлажденных в горячей ванне с температурой 36-40°. По наблюдениям А. В. Орлова (1949, 1951), таким методом было спасено 70 из 73 пострадавших.

    Во время автономного плавания на спасательной лодке или плоту нередко у людей в результате долгого пребывания в вынужденной позе, постоянного охлаждения появляются судороги мышц живота, нижних конечностей. Они болезненны, но безопасны и легко устраняются быстрым растиранием сведенных, мышц, активными движениями пальцев, стопами.

    Питание в условиях автономного плавания

    Аварийные пищевые рационы, предназначенные для экипажей, совершающих полеты над акваториями, так же как и рационы, используемые моряками, должны не только компенсировать часть энерготрат, но и способствовать экономии жидкости в организме. По мнению гигиенистов и физиологов, в наибольшей степени этому требованию соответствуют рационы, состоящие из одних углеводов – сахара, леденцов, мармелада и т. п.

    Например, американский физиолог М. F. Hawkins (1968) считает, что 100 г углеводов в сутки обеспечивают без каких-либо обменных нарушений экономию белков и воды в течение пяти суток.

    По данным Всемирной организации здравоохранения, рацион из 100 г углеводов и 0,5 л воды в сутки обеспечивает жизнедеятельность организма в условиях плавания на спасательной шлюпке в течение пяти суток (The Danger, 1963; Ewing,. Millington, 1965).

    Вероятно, из этих соображений исходили немецкие специалисты по авиационной медицине, комплектуя НАЗы для морской авиации углеводистыми продуктами – шоколадом, сухарями и таблетками декстрозы (Hanson, 1955).

    Голландский аварийный рацион в 5 600 ккал для морских летчиков состоит из 760 г концентрата кексовой муки в таблетках и 350 г таблетированной глюкозы (Drecoll, 1967).

    В состав пятисуточного английского морского рациона входят 500 г карамели, 50 г конфет с 30%-ной добавкой жира, 500 г сгущенного молока и 500 г галет. Калорийность его – 8050 ккал (Nicholl, 1960).

    Для определения фактической ценности углеводных морских аварийных рационов Л. Н. Комаревцев, С. Д. Куманичкин и Е. П. Поболь провели натурный эксперимент в открытом море с участием 16 моряков. В течение четырех суток испытуемые, разбитые на три группы, находились на плотах ПСН-6.

    Первые сутки участники эксперимента были лишены пищи, в последующие дни экипаж первого плота ежесуточно получал по 50 г сахару и 100 г леденцов с добавлением витамина C (225 мг), витаминов B, и B2 (по 5 мг), витамина B6 (2,5 мг), витамина PP (10 мг), фолиевой кислоты (25 мг) и парааминобензойной кислоты (10 мг). Общая калорийность пайка составляла 600 ккал.

    Рацион испытуемых, находившихся на плоту №2, состоял из 150 г леденцов из мальтозы, калорийностью 600 ккал.

    Экипаж третьего плота питался концентратами, хлебом, маслом. Калорийность пайка (1700 ккал) полностью компенсировала энерготраты испытуемых.

    Суточная норма воды для всех испытуемых была 0,5 л. Медицинское обследование, проведенное после окончания эксперимента, показало, что питание сахаром (50 г) и карамелью (100 г) привело к значительным (в среднем 4,5 кг) потерям веса.

    Средние потери веса у моряков второго плота составляли около 3,7 кг.

    Члены экипажа третьего плота похудели лишь на 0,5 кг.

    И вместе с тем, несмотря на значительную потерю в весе, у испытуемых первой группы отмечались лучшее самочувствие, более нормализованный белковый обмен, экономичнее расход белковых запасов организма и лучшая витаминная насыщенность, о чем свидетельствовало меньшее количество азота, аминокислот и общего азота в моче.

    Таким образом, полученные данные довольно убедительно показали выгоды углеводного рациона для стабилизации белкового обмена в условиях неполного голодания (Комаревцев и др., 1960).

    Однако, так же как и при автономном существовании в безлюдной местности на суше, аварийный рацион должен храниться в резерве, а основой питания должно стать все живое, что дает океан: рыбы, птицы, водоросли, планктон и т. п. Мясо большинства океанских рыб съедобно даже в сыром виде. Но поскольку при высоких температурах воздуха оно быстро портится, его рекомендуется сразу же после окончания рыбной ловли заготавливать впрок: нарезать на тонкие ломти и завяливать на солнце, чуть присолив. Добычей выживающих могут стать морские окуни, тунцы и многие другие рыбы. В тропических водах особенно часто встречается и поэтому представляет особый интерес для экипажа, терпящего бедствие, золотая макрель, или корифена (Coryphaena hippurus) (рис. 145). Это хищная до 1 м длиной и 15-20 кг рыба необычайно красивой расцветки. Ее крупное золотисто-желтой окраски тело с ярко-зелеными боковыми плавниками заканчивается заостренным, как концы ножниц, зеленовато-голубым хвостом. Голова с высоким крутым лбом придает ей сходство с бульдогом. Корифены постоянно сопровождают небольшие парусные шлюпки, спасательные лодки и плоты. Корифена клюет на самую разнообразную приманку, но особенно хорошо на блестящие кусочки фольги шоколадной обертки. Помимо несколько жестковатого, но приятного на вкус мяса, корифена может снабдить выживающего отличным рыболовным крючком-шипом, расположенным позади заостренной жаберной крышки.


    Рис. 145. Корифена.


    Другим распространенным в тропиках видом являются летающие рыбы (Exocoetus) (рис. 146). Эти небольшие 30-50 см длиной рыбки, напоминающие внешне селедку, с выпученными глазами, с длинными грудными плавниками стаями поднимаются над океанскими волнами, пролетая (планируя) 50-200 м. В ночное время, привлеченные светом фонаря, светлыми парусами или натянутой вертикально парашютной тканью, они, натыкаясь на них, падают прямо в лодку.


    Рис. 146. Летающая рыба.


    «Начиная с третьего дня после отплытия, – писал А. Бомбар, – и до самого конца плаванья, я каждое утро находил в лодке до пятнадцати летучих рыб».

    «Обычно их бывало не меньше полудюжины, – свидетельствует Т. Хейердал, – а однажды утром мы обнаружили на плоту двадцать шесть жирных летучих рыб».

    Поднимаясь иногда на высоту нескольких метров, они залетают даже на палубу высокобортных кораблей.

    При ограниченных возможностях восполнения пищевых запасов в условиях автономного плаванья на резиновой лодке или спасательном плоту несомненно представляют интерес рекомендации некоторых исследователей использовать в пищу планктон.

    Тур Хейердал, например, считает, что «с точки зрения питательности, планктон не уступает более крупным моллюскам; приправленный и как следует приготовленный, он, без сомнения, может служить первоклассным блюдом» (Хейердал, 1955).

    Кроме того, на планктон указывалось как на источник витамина C. Так, А. Бомбар (1956) высказал твердую уверенность, что отсутствие у него какого-либо заболевания, связанного с недостатком витаминов, было результатом постоянного употребления в пищу планктона. Однако химический анализ проб планктона, проведенный рядом ученых, показал, что аскорбиновая кислота содержится в нем лишь в небольших количествах (Матузов, 1961; Miquelis, 1961).

    С целью уточнения этого вопроса нами был исследован планктон в Атлантическом океане в 1964 г. Планктон отлавливался с борта корабля в тропической зоне океана специальной сетью из газа №23 (23 отверстия на 1 см2) с поверхностных слоев воды. Содержание аскорбиновой кислоты определялось общепринятой методикой, основанной на титровании навески планктона краской Тильманса (2-6-дихлорфенолиндофенол). Результаты анализов приведены в табл. 21.


    Таблица 21. Содержание витамина C в планктоне.



    Как видно из таблицы, содержание витамина C в планктоне довольно незначительно, не более 5,5-11,5 мг%.

    Следовательно, чтобы покрыть потребности организма в витамине, необходимо ежедневно получить не менее 400-500 г планктона. Практически отлов такого количества вполне возможен. Так, даже в дневное время нам удавалось собирать одной сеткой от 40 до 100 г планктона за 2-3 часа. Если принять во внимание вертикальную миграцию рачков и других представителей зоопланктона, всплывающих на поверхность в ночное время, отлов его в это время суток окажется особенно успешным (Богоров, 1969).

    Вместе с тем, используя в пищу планктон, необходимо учесть, что некоторые из представителей «парящих» крайне ядовиты. Это, в первую очередь, микроскопические морские жгутиконосцы, носящие название динофлягеллят, или перидиней (Peridinea). Процесс отравления развивается очень быстро, через 10-15 мин. после еды сопровождаясь сильной рвотой, поносом, онемением слизистой губ, языка, кончиков пальцев, слабостью, головокружениями, распространяющимся параличом. Спасти человека могут лишь экстренные меры: обильное питье с последующим вызыванием рвоты для полного очищения желудка от токсических веществ. Чтобы избежать тяжелого отравления, первая порция съедобного планктона не должна превышать нескольких граммов, и лишь при отсутствии каких-либо неприятных явлений его можно считать безопасным.

    Во время автономного плавания в океане и после высадки на берег источником пищи могут стать водоросли. Одни из них можно употреблять сырыми, другие следует предварительно сварить, прожарить или потушить. Водоросли оказываются пищей не только вкусной и достаточно питательной, но и высококалорийной. Например, по некоторым данным энергетическая ценность диатомовых водорослей превышает калорийность шоколада (Чэпмен, 1953).

    Широко распространены в восточных районах Тихого океана различные виды ламинарии, называемой морской капустой (Laminaria saccharina, L. cloresbuni). Это крупная водоросль темно-зеленого или желто-зеленого цвета с длинным листообразным зазубренным по краям мясистым слоевищем, достигающим в длину 5 м (рис. 147).


    Рис. 147. Ламинария.


    У берегов Китая, Японии, США ламинария образует настоящие подводные луга, являющиеся неисчерпаемым источником этого ценного морского продукта (Войтов, Пономарева, 1962).

    Жители Ирландии широко используют в пищу карраген, или ирландский мох (Chondrus crispus, Gigartina stellata), водоросль с разветвленными красно-бурыми слоевищами (рис. 148).


    Рис. 148. Ирландский мох.


    У шотландских рыбаков в качестве овощного гарнира нередко подаются плоские пурпурные слоевища красной водоросли родимении (Rhodymenia palmata) (рис. 149).


    Рис. 149. Родимения.


    В Англии и Уэльсе большой популярностью пользуются лепешки, изготовленные из красноватой пленочной водоросли порфиры (Porphyra laciniata) (рис. 150). Их пекут из студенистой массы, образовавшейся после варки водоросли в уксусе (Рессель, Ионг, 1934).


    Рис. 150. Порфира.


    Широко используется в пищу в различных странах тонкая пленчатая водоросль – морской салат (Ulva lactuca, U. latissima), широко распространенная в Тихом и Атлантическом океанах (рис. 151). Морской салат напоминает своего сухопутного «однофамильца», и его также едят в сыром виде, лишь хорошенько промыв в воде. Некоторые виды водорослей предварительно подсушивают на солнце, пока они не станут ломкими, а затем поджаривают на огне.


    Рис. 151. Морской салат.


    К съедобным относится и бурая водоросль алярия (Alaria esculenta), с коротким цилиндрическим стеблем и тонким волнистым коричневым или оливково-зеленым слоевищем длиной 40-70 см (рис. 152). Алярия покрывает каменистое дно прибрежной части, чуть ниже линии полного прилива. Ее предварительно вымачивают, чтобы сделать мягче, а затем варят вместе с мясом или овощами.


    Рис. 152. Алярия.


    Своеобразную пищу представляет крупный (30-50 см) многощетинковый кольчатый червь – палоло (Eunice viridis). Обычно в течение года он прячется в расщелинах скал, среди рифов, но в строго определенное время всплывает на поверхность океана для совершения брачного танца (рис. 153). В районе архипелага Самоа это происходит в октябре и ноябре, когда луна вступает в последнюю четверть.


    Рис. 153. Палоло. 1 – зрелый самец с готовой оторваться задней частью; 2 – незрелый самец; 3 – оторвавшаяся половая часть самки; 4 – опорожненная часть самки.


    В Атлантике, у берегов Флориды и Вест-Индии родственный палоло червь Eunice fucata размножается в течение трех дней в последнюю четверть луны между 29 июня и 28 июля. В Амбоине, на Малайском архипелаге, подобный червь, называемый «ваво», роится на вторую и третью ночь после полнолуния в марте и апреле. А японский палоло «бачи» (Ceratocephalus osawai) появляется в октябре и ноябре после новолуния и полнолуния (Рессель. Ионг, 1934). Эта связь половой цикличности с фазами луны весьма примечательна. Но, что особенно интересно, в роении участвует лишь его задняя часть. Разбухшая от яиц или молок, она отрывается от тела и всплывает. Передняя же еще глубже забивается в расщелину. Несметная масса палоло покрывает порой обширные пространства в десятки квадратных километров. Самки отличаются от светло-коричневых самцов своим серовато-индиговым или зеленоватым цветом. Вода становится опаловой. Ветер и течения образуют из икры длинные полосы, которые даже опытными моряками не раз принимались за буруны.

    Палоло ловят, вычерпывая сеткой, банкой или черпаком прямо из воды. Эту густую, извивающуюся клубками коричневато-зеленую массу можно есть сырой без всяких приправ, завертывать в листья хлебного дерева или отваривать (Гижицкий, 1974). Вкусом и запахом палоло напоминает свежую рыбью икру и считается у жителей Полинезии, Меланезии, Макронезии и Вест-Индии большим деликатесом.

    В приливо-отливной зоне можно разыскать немало моллюсков, ракообразных и других жителей океана, которые окажутся хорошим дополнением к аварийному пищевому рациону. Многие из них съедобны в сыром виде, однако в целях безопасности всю океанскую добычу следует хорошо проваривать (рис. 154).


    Рис. 154. Съедобные морские животные. 1 – блюдечко; 2 – морской огурец; 3 – морская звезда; 4 – улитка; 5 – хитон; 6 – морской еж.


    В расщелинах скал на небольшой глубине на американском и европейском побережьях Северной Атлантики живут омары, похожие на огромных весом до 10 кг речных раков (Homarus gammarus и Н. americanus). В тропических районах место омара занимают столь же крупные, но лишенные могучих клешней лангусты (Polinurus vulgaris). Этих ракообразных ловят с помощью остроги либо расставляя верши с приманкой из гниющего мяса или рыбы.

    Верши можно сплести из парашютных строп в виде закрытой сети с воронкой, обращенной внутрь.

    На мелководье можно отлавливать крабов, креветок различных видов. Из низших ракообразных съедобен морской желудь (Balanus pittaceus, Pollicipes cornucopia). Весьма многочисленны и разнообразны съедобные моллюски. Это и нарядные морские гребешки (Pecten) с плоскими раковинами, украшенными радиальными желобками, и небольшие с выпуклыми раковинами сердцевидки (Cardium edule), и крупные двустворчатые моллюски мии (Муа arenaria) с мягкой раковиной, и венусы (Venus mercenaria), и съедобные одностворчатые, принадлежащие классу улиток, литорины (Litorina). Нередко на дне лагун коралловых атоллов попадаются раковины одного из самых крупных моллюсков – тридакны (Tridacna gigas). Иногда они невелики, всего 10-15 см и заметить их удается по извилистой фиолетовой линии мантии, окаймляющей створки. Но порой их размеры огромны, а вес достигает нескольких сотен килограммов (рис. 155). Такие тридакны представляют реальную опасность для ныряльщика. Стоит случайно попасть ногой в открытые створки раковины, как они мгновенно захлопываются. Освободиться из этого живого капкана можно только с помощью ножа, просунув лезвие между створками и сильными пилящими движениями перерезав замыкающие мышцы. Надо сказать, что эта мышца белая, плотная, вполне съедобна в сыром виде, напоминая капустную кочерыжку. В пищу можно использовать и мантию моллюска, предварительно прожарив ее или сварив в соленой воде.


    Рис. 155. Тридакна.


    Но наибольшее распространение в тропических и холодных водах имеют устрицы (Ostrea). Этот мелководный моллюск населяет главным образом речные эстуарии с твердым дном. Природным устричным садком являются мангровые леса. Порой моллюски в несметных количествах облепляют воздушные корни и нижние ветви ризофор и авиценний, омываемые приливными водами (Анго, 1964).

    Второе место по распространению среди съедобных моллюсков принадлежит мидии (Mitilus edulis). Она тоже предпочитает селиться на защищенных от волн участках берега, прикрепляясь ко дну не самой раковиной, а пучком тонких клейких нитей-биссусов.

    Среди рифов и скал попадается животное, напоминающее крупный (до 100 см) огурец с шершавой пузырчатой поверхностью. Это морской огурец, или голотурия (Cucumaria froudasa) (рис. 154, 2). В пищу в сыром и отваренном виде можно использовать пять белых мышц, расположенных продольно вдоль тела голотурии.

    Распространенных в тропической зоне по всем океанам морских ежей можно есть, удалив панцирь, покрытый иглами (рис. 154, 6).

    На песчаных тропических побережьях встречаются морские черепахи, мясо которых вкусно и питательно. Помимо мяса в пищу используют черепашьи яйца. Там, где обрывается черепаший след, напоминающий две параллельные колеи, будто оставленные маленьким гусеничным трактором, у края растительности, у бревна или подножья дюны, можно обнаружить кувшинообразное гнездо. В одном гнезде в среднем содержится около ста крупных круглых белых яиц (Карр, 1971).

    Профилактика и лечение заболеваний

    Причины гибели экипажа летательного аппарата после приводнения бывают самые различные.

    Одни из них действуют немедленно после приводнения – утопление, нападение морских хищников. Время воздействия других исчисляется часами (гипотермия, перегрев). Сопротивляться дегидратации организм может в течение нескольких суток, а бороться с голодом – неделями (La survie en merv, 1967). Крайне неблагоприятное воздействие на организм оказывает укачивание, ослабляя его и способствуя дегидратации. Особую опасность представляют отравления, вызванные ядовитыми животными.

    Как уже указывалось выше, можно избежать тепловых поражений и дегидратации или, во всяком случае, замедлить развитие этих процессов с помощью правильного питьевого режима, ограничения физической деятельности, создания солнцезащитных тентов.

    К этому следует добавить, что отраженные солнечные лучи легко поражают чувствительные участки кожи вокруг губ, ноздрей, век. Для профилактики этих поражений наиболее уязвимые места на лице смазывают солнцезащитным кремом или закрывают кусочками липкого пластыря.

    Чтобы избежать раздражения глаз отраженным солнечным светом, необходимо в дневные часы носить очки и светофильтры.

    Укачивание

    Укачивание, или морская болезнь, является состоянием организма человека, возникающим в условиях воздействия комплекса раздражителей при качке корабля. Морская болезнь развивается обычно у значительной части людей, находящихся на борту спасательной лодки или плота.

    При проведении трехсуточного натурного эксперимента в тропической зоне Атлантического океана у всех независимо от специальности испытуемых наблюдались в той или иной форме явления укачивания, причем у трех из них были ярко выражены вегетативные явления (профузная рвота, головокружения с полной утратой работоспособности).

    В пятисуточных экспериментах на спасательной шлюпке и надувном плоту ПСН-6 в тропиках Индийского океана из 17 участников 14 страдали различными формами морской болезни, но полная утрата работоспособности отмечалась лишь у одного испытуемого.

    Согласно теории замечательного советского ученого В. И. Воячека, морская болезнь обусловлена в первую очередь «вертикальным прогрессивным ускорением, возникающим на корабле во время качки и являющимся адекватным раздражителем оттолитового аппарата» (Воячек, 1946).

    Помимо этого, при качаниях происходит раздражение интероцептивного, проприоцептивного, кожномеханического и других анализаторов, а возбуждения, возникающие в различных точках, суммируются, способствуя усилению неблагоприятных вестибуло-вегетативных рефлексов (Комендантов, Копанев, 1963; Хилов, 1969).

    Правда, ответные реакции могут протекать по-разному у различных людей как по силе, так и по своему проявлению (Юганов, Лапаев, 1968).

    По данным Р. А. Окунева (1958), у лиц, страдавших морской болезнью, в 95% случаев наблюдались адинамия и апатия, 83% заболевших жаловались на тошноту, 81% –на отсутствие аппетита, 78% – на головную боль, в 47% случаев отмечалась рвота.

    По характеру реакций организма различают две основные формы укачивания.

    Первая из них протекает с ярко выраженными вегетативными проявлениями – тошнотой, рвотой, профузным холодным потом, обильным слюноотделением, к которым присоединяются головные боли, головокружения, нарушения сердечного ритма (Брянов, Горбов, 1954).

    При второй, скрытой форме люди жалуются главным образом на вялость, апатию, сонливость, снижение работоспособности (Копанев, 1970). Способствовать развитию морской болезни, отягощая ее проявление, могут множество дополнительных факторов. Ими могут оказаться всевозможные запахи пищи, красок, керосина, раздражающие обонятельный анализатор, прием жирной или сладкой пищи, алкоголь, курение, пребывание в замкнутом плохо вентилируемом помещении и т. д.

    Весьма неблагоприятно влияет на устойчивость человека к укачиванию высокая температура воздуха (Трусевич, 1888; Юганов, Лапаев, 1972).

    Для профилактики и лечения морской болезни в настоящее время применяется множество препаратов. Так, широкое применение с тем или иным успехом нашли различные медикаментозные средства: аэрон, платифилин, димедрол, дифазин, пипольфен, фенерган, изотиазин, бенадрил и др. Их принимают в чистом виде или в различных сочетаниях (Окунев, 1958; Wood et al., 1965).

    Весьма эффективным средством для борьбы с морской болезнью оказывается лекарственный комплекс, состоящий из 0,25 г спазмолитина, 0,025 г супрастина, 0,015 г тиамина бромида, 0,005 г фенамина и 0,5 г анальгина. Так, при воздействии прямолинейного ускорения из 25 неустойчивых к укачиванию людей, принимавших препарат, 19 не испытали никаких признаков морской болезни. Успешным оказалось применение лекарственного комплекса из 0,005 г скополамина; 0,025 г пипольфена; 0,015 г тиамин бромида; 0,005 г фенамина и 0,5 г анальгина. У 15 испытуемых не наблюдалось признаков морской болезни, а у 6 время появления вестибуло-вегетативных рефлексов увеличилось в среднем в 5 раз (Есипов, 1973).

    Хорошие результаты получила А. И. Вожжова (1948), применяя против укачивания смесь из 10 г мединала и 0,2 г натриобензойной соли кофеина. В 84% у лиц, получивших препарат, повысилась устойчивость к укачиванию.

    Следует отметить, что несмотря на огромное количество рекомендуемых фармакологических средств, наибольший эффект достигается при приеме производных белладонны-скополамина, гиосциамина и др. (Лукомская, Никольская, 1971).

    Для предупреждения морской болезни препараты рекомендуется давать сразу же после посадки на спасательные лодки, плоты, если волнение моря выше 2-3 баллов.

    В условиях автономного плавания на спасательных шлюпках и плотах при появлении признаков морской болезни рекомендуется принять горизонтальное положение с слегка запрокинутой головой. При этом у большинства людей укачивание уменьшается, что объясняется отсутствием добавочных ускорений, вызываемых активными и пассивными движениями головы, уменьшением возможности смещения внутренних органов по отношению к диафрагме, и, наконец, горизонтальное положение ставит отолиты в условие минимального раздражения (Окунев, 1957; Вожжова, Окунев, 1964; Quix, 1932).

    Способствует уменьшению укачивания оптическая фиксация неподвижной точки горизонта, отдаленных волн, облаков (Bruner, 1955). При подташнивании облегчают состояние глубокие ритмичные (10-12 раз в 1 мин.) вдохи в момент подъема на гребень волны, кристаллы лимонной кислоты, кислая карамель, жевательная резинка и т. п. (Вожжова, 1948).

    Помимо неприятных субъективных ощущений, снижения работоспособности, морская болезнь чревата еще одной опасностью, которую следует принять во внимание при ограниченных запасах питьевой воды. Обильные рвоты и профузное потоотделение, сопровождаясь значительной потерей жидкости, могут ускорить процесс обезвоживания, особенно при плавании в тропиках (McClure, Fregley, 1972).

    Следует также принять во внимание, что рвотные массы, попадая за борт, нередко привлекают к спасательному плоту морских хищников, в связи с чем их желательно собирать в пластиковый мешочек.

    Ядовитые животные

    Среди океанских просторов в прибрежной зоне, среди скал, в тихих лагунах коралловых атоллов и болотистых зарослях мангров встречается немало ядовитых рыб, пресмыкающихся, медуз, моллюсков, представляющих в той или иной степени опасность для человека. Встреча с ними часто бывает неожиданной, а последствия весьма серьезными.

    Это произошло на пятый день эксперимента в океане. К 12 час. дня жизнь в шлюпке становилась нестерпимой. Единственным спасением от жгучих лучей солнца была вода. Правда, о купании нечего было и помышлять, так как рядом со шлюпкой кружили акулы, но, зачерпывая пригоршни воды, мы то и дело устраивали себе маленький освежающий душ. Герман, перегнувшись через борт, набрал в ладони воду, но вдруг отдернул руки и откинулся на банку. На его предплечье расплывалось багровое пятно, в центре которого высыпали мелкие пузырьки, словно от ожога крапивой.

    «Кажется, меня какая-то гадость укусила», – пробормотал он, испуганно потирая руку.

    Мы кинулись к борту. На сине-голубой поверхности воды тихо покачивались фиолетово-розовые шары, похожие на мыльные пузыри. Это были физалии – медузы сифонофоры[10].

    Физалия (Physalia aretusa) – удивительное создание, получившее название свое по имени доктора Мари Физаликс, которая открыла ее и описала. Это целая колония полипов «разных специальностей» (рис. 156). На плаву ее поддерживает овальный плавательный пузырь – пневматофор до 20-30 см длиной и 8-10 см шириной, заполненный газовой смесью из азота, кислорода (12-15%) и аргона (1,18%) (Брэм, 1948).


    Рис. 156. Физалия.


    Пузырь – сложный гидростатический аппарат, изменяющий в зависимости от условий свой удельный вес. Стоит усилиться волнению, как стенки-гребни немедленно сокращаются, излишек газа выдавливается, и физалия, словно подводная лодка, идет на погружение. Как только наступает затишье, особые железистые клетки заполняют опустевшие емкости газом, и сифонофора вновь всплывает, сверкая на солнце голубыми, фиолетовыми и пурпурными красками. Эта яркая расцветка и послужила причиной, по которой физалию назвали «португальским линейным кораблем», так как португальские моряки любили ярко раскрашивать свои каравеллы...

    Интересно, что форма пузыря у физалий, живущих в северном полушарии и в южном, различна, и они никогда не встречаются на «чужой территории».

    Эта особенность помогает сифонофоре противостоять силе вращения Земли, силе Кориолиса и обеспечивает «северным» сифонофорам движение влево, являя еще один яркий пример естественного отбора.

    Трубчатый нежно-голубой полип отвечает за пищеварение физалии, другой полип ведает размножением, а длинные, достигающие 30 м щупальца-арканчики, унизанные пузырьками стрекательных клеток – нематоцист, обеспечивают колонию питанием и защищают ее от врага. Каждый пузырек наполнен жидкостью, содержащей ядовитые вещества. Внутри нематоциста свернута спиралью зазубренная стрекательная нить, и стоит прикоснуться к щупальцам, как нить, распрямившись, вонзается в тело жертвы отравленной стрелой.

    Яд физалий напоминает по своему нервно-паралитическому действию яд кобры. Введение даже небольшой дозы яда под кожу лабораторным животным – морским свинкам, собакам, голубям – оказывалось для них смертельным. Он необычайно стоек к высушиванию и замораживанию, и щупальца сифонофоры, пролежавшие в течение шести лет в холодильнике, прекрасно сохранили свои токсические свойства (Эйбль-Эйбесфельд, 1971). Впрочем, морские животные далеко не все столь чувствительны к яду физалии. Например, рыбка номеус (Nomeus gronovi), которая без страха шныряет между грозными щупальцами, переносит без последствий инъекцию порции яда, одной десятой которой хватило бы, чтобы умертвить крупную рыбу. А хищный моллюск гляукус (Glaucus), похожий на синюю ветку причудливого растения, поедает физалию не боясь ее яда.

    Но для человека яд сифонофоры крайне опасен. Описаны случаи гибели людей после обширных «ожогов», нанесенных ее стрекательным аппаратом (Пигулевский, 1968).

    «Я почувствовал нестерпимую боль, – так описывает нападение физалии один из пострадавших, – как будто рука погрузилась в кипящее масло.

    Но это был не «жгучий поцелуй», это был страшный сокрушительный залп стрекательных батарей физалии. Через несколько минут кисти рук оказались парализованными. Щемящая боль распространилась на лимфатические узлы под мышками. Кожа на кистях посинела, вздулась и заблестела.

    Одновременно начали ощущаться сильные рези в желудке, приступы удушья, судороги. В течение часа они повторились дважды. Боль стала утихать через два часа, а затем все явления исчезли» (Просвиров, Иванов, 1962).

    Между тем Герману становилось все хуже. Краснота и опухоль поползли кверху, захватили предплечье. Боль охватила грудные мышцы. Стало трудно дышать. Пульс участился, стал прерывистым. Гера стонал, охал, судорожно глотая воздух. Тут уж мы забеспокоились не на шутку. В ход был пущен весь арсенал средств антигистаминных, болеутоляющих, сердечных. Руку обильно промыли, не жалея пресной воды, обработали спиртом. Боль начала стихать и через полтора часа совсем исчезла. Лишь яркая краснота еще напоминала о пережитом приключении (Волович, 1969а).

    В прибрежных водах Филиппин и Британской Колумбии, у берегов Японии и Сахалина встречается ядовитая гидроидная медуза гонионема (Gonionemus vertens Agassiz), известная среди жителей Приморья и Сахалина под названием «крестовичок». Сквозь прозрачную ткань ее маленького, всего 17-40 мм в поперечнике колокола, по краям которого свешивается 60-80 щупалец, видны четыре коричнево-красных радиальных канала, образующих крест (Иванов, Стрелков, 1949; Микулич, 1951). За этот своеобразный рисунок жители Приморья и Сахалина называют ее «крестовичок» (рис. 157).


    Рис. 157. Гонионема – «крестовичок».


    Гонионема избегает открытого моря, предпочитая густые заросли «морской травы» зостеры.

    Впервые картина отравления была подробно описана в 20-х годах доктором А. Э. Бари (1922).

    Эти данные были дополнены впоследствии Д. М. Жарковым (1941), наблюдавшим 20 случаев интоксикации, вызванной гонионемой.

    Прикосновение щупалец медузы вызывает резкую боль, напоминающую боль от ожога. Кожа краснеет после стрекания и покрывается мелкими белыми пузырьками.

    Явления общей интоксикации появляются сразу же после стрекания или через 15-20 мин. Появляются ощущение удушья, особенно затруднен выдох, боли в пояснице, в суставах конечностей. Немеют пальцы. Пострадавшие жалуются на одышку, стеснение в груди. Острый период длится 4-5 суток, а затем явления идут на убыль и исчезают без каких-либо последствий (Лазуренко и др., 1950; Гончарова и др., 1951).

    Но особенно опасна для человека совершенно прозрачная, а потому незаметная в воде крохотная медуза (диаметр ее колокола не более 45 мм) – морская оса (Hironex Fleckeri).

    Яд ее настолько токсичен, что, ослабленный в 10 000 раз, убивает морскую свинку через десяток секунд после инъекции (Внимание! Морская оса, 1968).

    Человек, ужаленный морской осой, нередко погибает через несколько минут от паралича дыхания (Хасс, 1959).

    В конце 60-х годов австралийский ученый Р. Джордж, изучавший опасных морских животных тропических морей, опубликовал любопытные данные о причинах гибели людей в австралийских водах. Оказалось, что морская оса имеет на своем счету гораздо больше жертв, чем самая хищная из акул. Только за 1944 г. у берегов Австралии было зарегистрировано сто смертельных случаев, виновником которых была морская оса (Горский, 1960).

    Не менее токсичен яд кубомедузы – хиропсалмус (Chiropsalmus quadrigatus Haeckel), встречающейся в водах южных морей (Halstead, 1965).

    Яд медуз весьма сложен по своей природе и разнонаправленному действию. В его состав входят: тетрамин, вызывающий паралич нервных окончаний; талассин, поражающий кровеносную систему; конгестин, обладающий анафилактическим действием, повышающий чувствительность организма к остальным компонентам яда и, кроме того, влияющий на дыхательный центр; и, наконец, гипнотоксин, воздействующий на центральную нервную систему, вызывающий оцепенение и сонливость (Талызин, 1970; Carter, 1943).

    Менее опасными, хотя достаточно болезненными, оказываются ожоги, вызванные актиниями и кораллами, яд которых содержит тетрамин (Пигулевский, 1968).

    «Однажды простое прикосновение одной из ветвей коралла к моему лицу причинило мгновенную боль, которая, как и обыкновенно, усилилась по истечении нескольких секунд, и, оставаясь на несколько минут очень резкою, чувствовалась еще полчаса спустя», – так описывает ожог кораллом великий английский натуралист Чарлз Дарвин (1908).

    Особенно болезненны ожоги, вызванные жгучим кораллом (Millepora alcicornis Linneus) – ложным кораллом, встречающимся среди коралловых зарослей Красного и Карибского морей, в Тихом и Индийском океанах. Нередко после «ожогов» на коже образуются долго незаживающие язвы (Колдуэлл, 1965).

    Морские змеи

    В тропических водах Индийского и Тихого океанов, у Панамского перешейка и в Персидском заливе, у берегов Индии и Новой Гвинеи часто встречаются змеи, ведущие морской образ жизни. Это подсемейство ядовитых змей – морские змеи (Hydrophinae) насчитывает около 54 видов, из которых многие весьма опасны для человека. На первый взгляд, морские змеи напоминают не столько своих земных сородичей, сколько угревидных рыб. Они не велики по размеру, лишь изредка попадаются экземпляры, достигающие 3 м. Тело их с небольшой головой, круглое в передней части и сильно сплющенное с боков в средней, заканчивается коротким плавательным хвостом, напоминающим лопасть весла, поставленную вертикально.

    Типичный представитель гидрофин – ластохвост синеполосый (Distira cianocincta). Его нетрудно узнать по оливково-зеленой шкуре, покрытой черными поперечными полосами и кольцами (рис. 158).


    Рис. 158. Ластохвост синеполосый.


    Известна и широко распространена в прибрежных водах теплых морей пеламида двуцветная Pelamis platurus – небольшая темно-бурая змея, с желтым брюхом и характерным лимонно-желтым хвостом, украшенным крупными черными пятнами (рис. 159).


    Рис. 159. Пеламида.


    При наблюдении за поведением пеламид в неволе, во время плавания на ЭС «Витязь», обращала на себя внимание одна из характерных особенностей морских змей. Быстрые и ловкие в воде, вытащенные на палубу, они становились вялыми, неподвижными.

    Морские змеи сами редко нападают на людей. Но, извлекая улов из сети, купаясь у берега в местах с густой морской растительностью или во время переходов по таким участкам, можно столкнуться со змеей и получить укус. Яд некоторых морских змей по силе нейропаралитичеекого действия сходен с ядом кобры и даже превосходит его в 8-10 раз (Крепе, 1963). По некоторым данным, токсичность яда гидрофин еще более значительна (Halstead, 1959; Nav. Medical res., 1967). Однако само отравление развивается довольно медленно, и иногда проходит несколько часов, прежде чем появляются первые симптомы, из которых наиболее характерные – спазм челюстных мышц и опущение век.

    Вот как описывает А. Брэм (1895) случай гибели человека от укуса морской змеи.

    «Когда в 1837 г. английское военное судно «Algerine» стояло на якоре на Мадрасском рейде, была поймана морская змея.

    Один из матросов до тех пор рассматривал и трогал ее, пока она не укусила его в указательный палец правой руки... Через два часа у него вдруг сделалась рвота, скоро после того пульс стал слабым и по временам прекращался; зрачки были расширены, но суживались под влиянием света; на коже выступил холодный пот, и выражение лица становилось более тревожным и все более и более обнаруживало общее и тяжелое болезненное состояние. Скоро наступил паралич гортани, который существенно затруднял дыхание; края раны и ближайшие части руки опухли. Опухоль распространилась потом по всей правой стороне, а шея и лицо приняли пятнистый пурпуровый и серый цвет... Дыхание становилось все труднее, изо рта вытекала темно-бурая волокнистая масса, затем наступило беспамятство, и еще до истечения четвертого часа после укуса больной умер».

    Известный французский мореплаватель Луи Бугенвиль описал картину отравления после укуса морской змеи матроса фрегата «Будез» у берегов Новой Британии. Действие яда сказалось через полчаса. «Матрос внезапно почувствовал страшную боль во всем теле, место укуса на левой стороне тела потемнело и стало распухать на глазах» (Бугенвиль, 1961).

    Больной выжил, но потребовалось несколько дней, чтобы к нему вернулась работоспособность.

    Ядовитые рыбы

    Среди рыб, населяющих тропические воды, попадается немало видов, которые природа наделила ядовитым оружием.

    Ядовитые шипы у рыб расположены в самых различных местах. Например, у звездочета (Uranoscopus scaber) они находятся на жаберных крышках, по одному с каждой стороны, у зигановых (Siganidae) в ядовитые шипы превратились первый и последний лучи брюшных плавников.

    Шипы бывают самой различной формы – длинные, тонкие, словно пики, изогнутые, как хирургические иглы, гладкие и зазубренные.

    У одних рыб – хирургов семейства Acanturidae всего одна такая колючка, расположенная у хвостового плавника, другие, как, например, рыбы-жабы, принадлежащие к семейству Batrachoidae, имеют по два спинных и два украшающих жаберные крышки острых шипа, а вот крылатка (Pterois Volitans) имеет целый арсенал из 18 ядовитых шипов.

    Кстати, красная крылатка из семейства морских ершей (Scorpaenidae), известная также под именем рыбы-зебры, рыбы-бабочки, является одной из самых ядовитых обитателей тропических вод (рис. 160).


    Рис. 160. Красная крылатка.


    Длинные, тонкие ядовитые шипы спрятаны от взора в нежных лентовидных, изящных, словно китайские веера, плавниках.

    Укол крылатки, словно удар тока, вызывает пронизывающую острую боль. Известный французский кинооператор Марсель Изи-Шварт (1973), однажды в Тихом океане испытавший на себе укол луча крылатки, писал: «Сунув руку под камень, я вдруг почувствовал сильный укол, похожий на тот, который случается при прикосновении к оголенному электрическому проводу. Боль была такой невыносимой, что пришлось сжимать зубы... С каждым часом мои надежды гасли все больше, взор затягивала пелена. Рука онемела полностью. Только на шестом часу наступило некоторое улучшение – боль стала постепенно утихать и, наконец, исчезла». Но такие истории не всегда имеют счастливый конец.

    Не менее опасен для человека яд бородавчатников (Synanceidae), особенно бугорчатки ужасной, или камень-рыбы (Synanceja horrida) (рис. 161).


    Рис. 161. Камень-рыба.


    Эта небольшая рыба с уродливой головой и причудливым, лишенным чешуи телом, покрытым множеством бородавок, была впервые описана французским естествоиспытателем Ф. Коммерсоном в конце XVIII столетия. Ее короткие, крепкие, как железо, шипы скрыты в толще бородавчатой кожи. Бородавчатник – донная рыба; она проводит многие часы, зарывшись в песок или прижавшись в расщелине скалы, в коралловых зарослях. Она так похожа ша бурый комок или обломок камня, что, бродя по мелководью, ее трудно заметить и еще легче, на нее наступить.

    Страшная стреляющая боль пронизывает человека с ног до головы. Нередко после укола пострадавший теряет сознание, кожа вокруг раны становится синюшной, окруженной воспалительным венчиком. К пораженной конечности нельзя прикоснуться. Больной кричит, мечется. Развивается паралич конечностей. Опухоль ползет вверх, захватывает голень, бедро. Нередко эти явления сопровождаются сердечной недостаточностью, бредом, рвотой, судорогами, кожа у места укола некротизируется (Сальников, 1956).

    Явления нарастают в течение 5-8 час., но затем могут пойти на убыль. Смертельные исходы не являются редкостью (Halstead, 1967).

    К числу ядовитых, хотя и менее опасных, чем описанные выше крылатки и бородавчатники, относятся средиземноморский талассофрин (Thalassophryne reticulata) (рис. 162), морские дракончики из семейства Trachinidae (рис. 163) и морские ерши (Scorpaenidae), встречающиеся в Атлантике, Средиземном и Черном морях (рис. 164).


    Рис. 162. Талассофрим.


    Рис. 163. Морской дракончик.


    Рис. 164. Морской ерш.


    Особое место занимают скаты хвостоколы Trigon pastimaca, Т. limma, Т. grabatus и др. (рис. 165), ядовитый аппарат которых состоит из длинного 10-50-сантиметрового зазубренного шипа с железами, вырабатывающими яд нейротропного действия. Укол хвостокола напоминает удар тупым ножом. Боль быстро усиливается, через 5-10 мин. становится совершенно нестерпимой. Местные явления (опухоль, покраснение) сопровождаются ознобом, головокружением, нарушением сердечной деятельности. В легких случаях выздоровление наступает быстро. Тяжелые могут привести к смерти от паралича сердца (Чеботарева-Сергеева, 1971).


    Рис. 165. Скат-хвостокол.


    В тропиках встречаются различные рыбы, в мясе и внутренних органах которых содержатся токсические вещества, опасные для здоровья человека. К таким рыбам относятся представители семейства двузубых (Diodontidae), в частности причудливая еж-рыба (Diodon hystrix), которая в минуту опасности набирает воздух и всплывает на поверхность, превратившись в шар, покрытый колючими иглами (рис. 166); семейства молид (Molidae), например луна-рыба (Mola mola) (рис. 167), чья печень, икра и молока весьма ядовиты; представители широко распространенного в Тихом, Индийском и Атлантическом океанах семейства спинорогов (Balistidae).


    Рис. 166. Еж-рыба.


    Рис. 167. Луна-рыба.


    Но особенно тяжелые отравления вызывают печень, икра, молоки рыбы, называемой японцами фугу (Tetrodon Vermicularis) (рис. 168).


    Рис. 168. Фугу.


    Ее округлое тело, лишенное чешуи, окрашено в серо-коричневые тона, брюшко рыб белое. На спине и боках видны червеобразные и круглые темно-коричневые пятна.

    Челюсти фугу с четырьмя долотовидными зубами образуют своеобразный клюв, разделенный посередине швом.

    Тетродотоксин – действующее начало яда фугу – был открыт японским ученым Тахара. Тетродотоксин поражает отростки нервной клетки – аксоны, блокируя передачу нервных импульсов. Он в 10 раз ядовитее знаменитого кураре, а по своей активности в 160 000 раз превосходит кокаин (Кнунянц, Костяновский, 1965).

    Первому описанию симптомов отравления тетродотоксином мы обязаны английскому мореплавателю Джеймсу Куку, на себе испытавшему его действие.

    В 1776 г. Д. Кук высадился на берегах неизвестного острова, названного им Новой Каледонией.

    «Один из моих спутников приобрел рыбу неизвестного вида. Она имела огромную длину и уродливую голову. К назначенному часу зажарили лишь одну печень. В три часа ночи мы оба почувствовали себя очень плохо. Симптомами отравления была почти полная потеря чувствительности и онемение конечностей. Я потерял способность ощущать вес вещей. Горшок емкостью в кварту, наполненный до края водой, и перо казались мне одинаковыми по весу. Своевременно принятое рвотное помогло нам[11]. Утром околела одна из свиней, которая съела внутренности рыбы» (Кук, 1948).

    Для отравления ядом фугу характерны такие симптомы, появляющиеся через 10-15 мин. после еды, как зуд губ и языка, расстройство координации движений, обильное слюнотечение, мышечная слабость, рвота, судороги.

    Смертность, вызванная параличом дыхания от яда фугу, достигает 60% (Linaweaver, 1967). Только за один 1947 г. в Японии было зарегистрировано 470 случаев смертельных отравлений ядом фугу, а с 1956 по 1958 г. – 715 случаев.

    Иногда у людей, поевших мидий, устриц или других двустворчатых моллюсков, которые встречаются в изобилии в песчаных отмелях после отлива, через некоторое время развивается отравление в виде тяжелого желудочно-кишечного расстройства, аллергических высыпаний.

    Самый тяжелый вид поражения, – протекающее по паралитическому типу, когда к явлениям зуда губ и десен присоединяется онемение, постепенно распространяющееся по всему телу. Эту форму заболевания связывают с присутствием в моллюске яда динофлагеллят.

    При сборе съедобных моллюсков и ракообразных на мелководье тропических побережий невольно привлекают внимание большие ярко окрашенные раковины, в которых скрываются их грозные обитатели – ядовитые моллюски конус (рис. 169, 1). Это представители многочисленного (более 1500 видов) семейства Conidae. Размеры их раковин варьируют от 6 до 230 мм, окраска их разнообразна и причудлива, но все они имеют характерную конусовидную форму (Hinton, 1972). К наиболее опасным относятся географический конус (С. geographus), чьи крупные раковины красивой кремово-белой окраски украшены коричневыми пятнами и полосами; С. magus – с небольшими беловатыми пятнистыми раковинами; С. stercusmuscarum – беловатая раковина усыпана черными точками; С. catus – черная с белыми пятнами раковина; коричнево-голубой С. monachus.


    Рис. 169. Ядовитые моллюск. 1 – конус; 2 – теребра.


    К числу крайне ядовитых относятся также С. tulipa. Его небольшая, закрученная на конус раковина, голубая, розоватая или красно-коричневая, покрыта белыми и коричневыми точками и спиралями. Мраморный конус (С. marmoreus) можно узнать по крупной белой раковине с многочисленными треугольными черными пятнами и придающими ей мраморность. Блестящие, словно полированные, раковины С. textil отличаются пестрым орнаментом из коричневых и белых точек и спиралей.

    Конусы очень активны, когда к ним прикасаются в их среде обитания. Их токсический аппарат состоит из ядовитой железы, связанной протоком с твердым хоботком радулой-теркой, расположенной у широкого конца раковины, с острыми шипами, заменяющими моллюску зубы. Если взять раковину в руку, моллюск мгновенно выдвигает радулу и вонзает в тело шипы. Укол сопровождается острейшей, доводящей до потери сознания болью, онемением пальцев, сильным сердцебиением, одышкой, иногда параличами (Изи Шварт, 1973).

    На островах Тихого океана зарегистрированы случаи смерти собирателей раковин от укола конусов (Зал, 1970).

    К ядовитым моллюскам также относят теребру (Т. maculata). Его раковина, похожая на длинный узкий конус, имеет своеобразный рисунок в виде многочисленных треугольных белых пятен, разбросанных по коричневому или черному фону (см. рис. 169, 2).

    В 1962 г. Пастеровский институт в Новой Каледонии провел исследования моллюсков, которые были причиной гибели нескольких лиц, и издал специальный документ, заканчивавшийся словами: «Собирая раковины, помните, Вы шагаете по минному полю».

    Определенную опасность для выживающего представляют морские ежи (Echinoidea), покрытые сплошным панцирем из множества игл. Они очень тонкие, острые, как стекло, и ядовитые, каждая иголка жалит на свой манер (Хасс, 1959).

    Иглы настолько остры и хрупки, что мгновенно впиваются глубоко в кожу и тут же обламываются, после чего извлечь их из ранки крайне трудно.

    Яд морских ежей вызывает жгучую боль в месте укола, а в тяжелых случаях паралич губ, онемение конечностей, продолжающееся несколько часов. Помимо игл ежи вооружены маленькими хватательными органами – педицилляриями, разбросанными у основания игл.

    Профилактика и лечение

    Лучший метод профилактики от ожогов медуз и уколов ядовитых рыб и моллюсков – осторожность. Осторожность при разборе улова в сетки, снятия рыб с крючка, осторожность и внимательность при сборе моллюсков и поисках пищи среди кораллов и на участках, заросших водорослями. Брать раковину моллюска можно только за узкий конец, т. е. там, где нет радулы, и ни в коем случае не класть на руку.

    Если же человек подвергся нападению ядовитого животного, помощь должна быть оказана без промедления.

    При ужаливании медузами пораженное место тщательно обмывают водой с мылом, обрабатывают раствором марганцовокислого калия (1:5000), смазывают растительным маслом или синтомициновой эмульсией.

    При поражениях, вызванных физалией, рекомендуются средства для предупреждения шока (1-2 мл 0,1%-ного морфина, или 1-2 таблетки промедола), сердечные и дыхательные средства, антигистаминные препараты (димедрол), а при остановке дыхания – искусственное дыхание (Miles, 1966; и др.).

    Интоксикацию, возникающую от «ожога» гонионемой, лечат введением подкожно 1,0 мг 0,1%-ного раствора адреналина или 1,0 мл 5%-ного эфедрина (Брехман, Минут-Сорохтина, 1951; Наумов, 1960). В качестве обезвреживающего и мочегонного внутривенно вливают 30-40 мл 40%-ного раствора глюкозы.

    А. Э.Бари (1922), А. В.Иванов, А. А.Стрелков (1949) рекомендуют в качестве наркотического средства небольшие дозы алкоголя, однако, по мнению И. И. Лазуренко и др. (1950), последний противопоказан, так же как морфий и атропин (Сорохтин,1951).

    При укусах ядовитых змей, уколах шипами ядовитых рыб или моллюсков лечебные мероприятия ведутся в трех направлениях: нейтрализация и удаление яда, облегчение боли – борьба с шоком и предотвращение вторичной инфекции.

    Немедленное отсасывание яда рекомендуется многими отечественными и зарубежными авторами (Талызин, 1970; Miles, 1966; и др.). Что касается жгута и крестообразных разрезов раны, то, по мнению В. Halstead (1954), С. В. Пигулевского (1964), они целесообразны лишь тогда, когда применяются не позднее 3-5 мин. после укола или укуса. Широко рекомендуются горячие ванночки, в которые надо поместить пораженную конечность на 30-60 мин. Облегчают боли введение в область раны 3-5мл 0,5-2%-ного раствора новокаина (Талызин, 1970), примочки спиртом, нашатырным спиртом, крепким раствором марганцовокислого калия (Пигулевский, 1964). Рекомендуется прием внутрь раствора марганцовокислого калия (1:5000) по столовой ложке 7-8 раз в день (Сальников, 1956).

    Для борьбы с болевым шоком применяют введение под кожу 1,0 мл 0,1%-ного раствора морфина или 2,0 мл 2%-ного раствора пантопона[12] сердечные препараты, дыхательные аналептики, обильное горячее питье и небольшие дозы алкоголя.

    В литературе имеются указания на эффективность использования внутрь слабого раствора нашатырного спирта при уколах крылатками (Кларк, 1968). Рана очищается от обломков шипов, игл, обрабатывается спиртом и на нее накладывается стерильная повязка. Пораженная конечность должна быть зафиксирована шиной и человеку создан полный покой.

    Наступив на морского ежа, следует, выбравшись на берег, немедленно извлечь из раны обломки игл и педициллярий, смазать ее спиртом и, если возможно, сделать горячую ванну (Райт, 1961).

    Ядовитую рыбу не всегда удается распознать по внешнему виду, особенно людям, впервые оказавшимся в тропических водах, однако некоторые внешние признаки могут вовремя насторожить человека и предотвратить отравление. Специалисты не рекомендуют употреблять в пищу рыб ярких расцветок (это в первую очередь рифовые рыбы), лишенных боковых плавников, чешуи, имеющих округлую форму, черепахообразную голову, клювовидные челюсти, а также рыб малоподвижных с кожными язвами и наростами, с кровоизлияниями и опухолями внутренних органов (Halstead, 1958; Волович, 1969а). Но даже в тех случаях, когда вид рыб хорошо известен, необходимо помнить, что икра, молоки, печень всегда потенциально опасны для человека.

    При отсутствии другой пищи и невозможности точно определить, насколько безопасно есть пойманную рыбу, мясо ее рекомендуют нарезать тонкими ломтиками, вымачивать в воде 30-40 мин., а затем, сменив воду, варить до готовности.

    Собранных моллюсков следует хорошо промыть перед варкой, а после приготовления бульон слить, ибо он содержит токсические вещества.

    Поскольку ядовитые вещества сконцентрированы главным образом в органах пищеварения, в сифоне, черном мясе и в жабрах, есть нужно только мышцы или белое мясо.

    Лечение пищевых отравлений направлено в первую очередь на удаление яда из организма. Поэтому при первых признаках отравления: тошноте, головокружении, зуде вокруг губ необходимо немедленно очистить желудок обильным питьем соленой воды и последующим вызыванием рвоты.

    Затем пострадавшего надо согреть, так как периферическое кровообращение ослаблено, дать горячий крепкий чай, кофе. При нарушениях сердечной деятельности подкожно вводятся кофеин, кардиамин, камфара и т. д., а при остановке дыхания – производится искусственное дыхание (Lineaweaver, 1967).

    Акулы – враг номер один

    С той поры как человек впервые дерзнул выйти в открытый океан, он считает акул своим злейшим врагом. Однако из всего многочисленного акульего племени, насчитывающего около 350 различных видов[13] опасны для человека лишь немногие. По мнению Б. Шёгрена (1962), P. Gilbert (1963а), J. A. Garrick, L. P. Schultz (1963), на людей нападают представительницы 27-29 видов. P. Nesbitt et al., (1959), В. W. Halstead (1959) считают, что особую опасность представляют лишь 8-9 видов акул (рис. 170). И первой в этом мрачном списке акул-канибалов стоит большая белая акула (Carcharodon Carcharias). Нет равных по силе и кровожадности этой «царице царей океана», прозванной белой смертью. Немало жертв на своей совести насчитывает тигровая (Galiocerdo cuvier) и акула-молот (Sphyrna zygaena) – уродливое чудовище с плоской головой, разделенной на две доли, словно рога, с крохотными злобными глазками, сверкающими на их концах. Не менее опасны для человека стремительная красавица мако (Jsurus oxyrinchus), неукротимая в атаке, упорная в защите; медлительная, но хищная бычья (Carcharinus leucas); серо-коричневая песчаная (Carcharias taurus Rafinesque) с длинными и тонкими, как кинжалы, зубами, загнутыми внутрь; голубая (Prionace glauca) с узкими плавниками, шиферно-голубой спиной и ослепительно белым брюхом. Под подозрением находятся и апатичная длиннокрылая (Pterolamiops longimanus), чьи плавники окантованы белыми полосами; коварная лимонная (Negaprion brevirortris) и даже морская лисица. Впрочем, весьма сомнительно, чтобы у пловца, завидевшего акулу, возникло особое желание выяснять, к какому семейству она принадлежит, кровожадна она или вполне безобидна.


    Рис. 170. Акулы, нападающие на человека. 1 – мако; 2 – тигровая; 3 – молот; 4 – серая нянька; 5 – песчаная акула; 6 – голубая акула; 7 – белая; 8 – лисица.


    Специалисты считают, что любая акула длиной более метра представляет опасность для человека. Так, в 1406 случаях, проанализированных Л. Шульцем, нападения совершали акулы величиной 1,2-4,6 м (Schultz, 1967).

    По официальной статистике ежегодно от нападения акул гибнет от сорока до трехсот человек (Кенией, 1968). А по неофициальной? Кто знает, сколько из тех несчастных, кто бесследно исчез после кораблекрушений, нашли свою смерть в зубах акулы. Однако совершенно точно известно, что во время войны и морских катастроф акульи жертвы резко возрастают. М. Г. Мак-Кормик, Г. Аллен и В. Янг (1968) так описывают один из трагических эпизодов, происшедших во время второй мировой войны: «Когда в Тихом океане затонул транспортный корабль «Кейп Сан-Хуан», торпедированный японской подводной лодкой, на его борту было 1429 человек. Торговому судну «Эдвин Мередит» удалось спасти 448. И даже во время спасательной операции несколько стай акул продолжали бесчинствовать среди надувных плотиков и уничтожать тех, кто на них находился. Вновь и вновь раздавались крики солдат, в то время как акулы стаскивали их с плотиков в воду».

    И где только не нападали акулы на людей: среди бескрайних океанских просторов и у самого берега на мелководье, в синеватой глубине у подножья рифов и на залитом солнцем песчаном дне. Они атаковали своих жертв в шторм и тихую безветренную погоду, днем и ночью. Лишь одно условие оставалось непременным – температура воды. Да, акулы предпочитали только теплую, не ниже 21° (Coplesson, 1963; Davies, 1964). Инциденты с акулами в наиболее холодных водах оказались редким исключением. Из 790 случаев нападений, изученных доктором Л. Шульцем, только три произошли в воде с температурой 18° (Шульц, 1962). Но почему они вдруг становились столь агрессивными? Биологи предположили, что наиболее вероятной причиной является голод. Если обычная пища: рыбы, омары, тюлени и другие обитатели вод, с которыми хищницы справлялись без особых усилий, почему-либо исчезали, акула в голодном ослеплении нападала на любого противника, будь то человек, кит или кашалот. И тем не менее издавна сложившееся мнение о неимоверном аппетите акул оказалось ошибочным. Американский биолог Эжени Кларк выяснила, что акула ест относительно немного. Так, количество пищи, съеденной акулой за неделю, не превышало 3-14% ее собственного веса (Clark, 1962, 1963). И в то же время неразборчивость акулы во вкусах просто удивительна. Чего только не находили в желудках акул: консервные банки и почтовые посылки, подковы и дамские шляпы, ручные гранаты, поплавки от сетей и даже примус. Однажды у берегов Сенегала в брюхе тигровой акулы обнаружили туземный барабан там-там. Размеры его были весьма внушительны: длина 27 см, ширина 25 см, вес добрые 7 кг (Budker, 1948).

    Пустой желудок заставлял акул нападать на людей. Это объяснение ни у кого не вызывало сомнений. Итак, голод – очевидная причина. Но единственная ли? Многие случаи столкновения человека с хищницами никак не укладываются в привычную схему (Gilbert et al., 1967). Повреждения, полученные людьми, не были похожи на укусы, а напоминали глубокие порезы, словно по телу прошлась гребенка из отточенных лезвий; пловцы, обеспокоенные неожиданным покалыванием или царапанием, выйдя из воды, с испугом обнаруживали на коже обширные ссадины и царапины, происхождение которых не вызывало сомнений. Весной 1968 г. компания студентов приехала на пляж вблизи Палм Бич. Плеск воды, шумные крики и смех огласили окрестности. Веселье было в полном разгаре, как вдруг один из юношей страшно вскрикнул и бросился к берегу, оставляя за собой кровавый след. Он упал без сил на песок и потерял сознание. На обеих ногах его от лодыжек до колен тянулись глубокие порезы. Однако обычные множественные колотые раны, непременно возникающие при укусе нижней челюстью, – отсутствовали. Страшные метки акульих зубов виднелись и на ластах, но только на нижней их стороне.

    Еще более характерный случай произошел с Джоном К. в Бодега-Бей (Калифорния). Джон был опытным подводным пловцом. Не одну сотню часов провел он, подстерегая добычу, среди колышущихся коричневато-зеленых зарослей, то гоняясь за эффектными кинокадрами, то разыскивая мифические сокровища затонувших кораблей. Вооруженный одной лишь кинокамерой, он не раз бесстрашно встречался лицом к лицу с акулами и барракудами, этими тиграми подводных джунглей. Но эту встречу он запомнил на всю жизнь. Ничто в этот день не предвещало несчастья. Внезапно, на глубине нескольких футов, он почувствовал, как что-то ухватило его за ногу и сжало гигантскими тисками. «Я понял, – рассказывал он впоследствии, – что это акула. Я потерял волю и чувствовал себя погибшим». Но хищница, протащив свою жертву метров сорок, вдруг разжала зубы и, оставив ее обессиленную от пережитого ужаса, уплыла прочь и не сделала больше ни одной попытки напасть на кого-либо.

    В общем, многое в поведении акул остается непонятным: то они равнодушно скользят мимо истекающего кровью беспомощного пловца, не проявляя к нему никакого интереса, то устремляются в атаку на вооруженного аквалангиста, не оставляя ему ни единого шанса на спасение. То они спокойно проплывают рядом с куском окровавленного мяса, то остервенело накидываются на тряпку, пропитанную мазутом (Lineaweaver, Backus, 1970).

    Порой акула впадает в какое-то необъяснимое бешенство – «пищевое безумие», как его назвал профессор Перри Жильберт. В слепой ярости набрасывается она на любой предмет, лежащий на ее пути, будь то лодка, ящик, плавающее бревно, пустой бидон или клочок бумаги. Эта всесокрушающая злоба чем-то напоминает состояние, называемое малайцами амок, – «припадок бессмысленной, кровожадной мономании, которую нельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отравления», – как описал его Стефан Цвейг. Но вот прошел этот странный припадок, и акула, как ни в чем не бывало, спокойно возвращается к своим товаркам.

    Обычно же акула весьма осмотрительна, и, встретив незнакомый предмет, она будет подолгу кружить неподалеку, выясняя, не опасен ли он. Но чем больше она проникается уверенностью в своей силе и превосходстве, тем быстрее суживаются круги ее движения.

    Акула готовится к атаке. Ее грудные плавники опускаются вниз под углом 60°, нос чуть приподнимается, горбится спина. Ее напряженное тело и голова двигаются взад и вперед одновременно с движением хвоста (Church, 1961; Davies, 1964). Лишь однажды смельчаку-оператору удалось заснять этот момент на пленке, и это едва не стоило ему жизни. Затем следует могучий рывок вперед, и акула хватает свою жертву. Но иногда акула с налету наносит своей жертве удар рылом. Может быть, этим она лишний раз проверяет, съедобен ли предмет, может быть, хочет оглушить добычу?

    У побережья Южной Африки напавшая акула нанесла пловцу страшный удар, выбросив его из воды на несколько метров. Не успел он упасть обратно, как акула повторила нападение. Подоспевшие рыбаки втянули несчастного на шлюпку, и через несколько минут он скончался. Повреждения, нанесенные акулой, были ужасны. От обеих ног остались лишь кровавые обрубки, а между грудью и животом от удара акульего рыла образовалась глубокая рана 2,5 см шириной и 17 см длиной (Baldridge, Williams, 1969).

    Природа наделила акул идеальным инструментом для убийства. Их челюсти, усаженные частоколом зазубренных по краям треугольных зубов, обладают огромной силой. Четырехметровая акула может начисто отхватить ногу, а шестиметровая – без труда перекусывает человека пополам. В зависимости от породы в пасти акулы насчитывается от двадцати до нескольких сотен зубов. Они расположены в пять-шесть, а иногда в добрых полтора десятка рядов и заменяются словно патроны в барабане револьвера. Стоит передним выпасть, как задние занимают их место. Недаром акулью челюсть называют «револьверной».

    Биологам Лернеровской морской лаборатории в океанариуме на Бимини (Багамские острова) удалось измерить мощь акульих челюстей. Десять суток они морили голодом тигровую акулу, и когда хищница буквально обезумела от голода, ей вместо мяса бросили специальный динамометр. Это был алюминиевый цилиндр, в котором между внешней оболочкой и стальными обоймами поместили шарики из, нержавеющей стали. Приманкой служило специальное пластмассовое покрытие. Акула набросилась на добычу. Челюсти ее стиснули динамометр с силой, превышающей две тысячи атмосфер. P. Gilbert (1962) приводит в своей работе цифру 18 метрических тонн.

    Нападая, акула сначала вонзает в тело жертвы зубы нижней челюсти, словно насаживая ее на вилку. Зубы верхней, выдающейся вперед челюсти, благодаря движениям головы и вращательным движениям тела, как нож, кромсают ткани, нанося ужасные раны. Вот почему так высок процент смертельных исходов акульих атак (Гликман, 1964; Gilbert, 1966b).

    По сообщению доктора Л. Шульца, из 790 случаев нападений 408 окончились гибелью людей – 51% (Шульц, 1962).

    Но порой небольшие, казалось бы, совсем безопасные для жизни укусы, неожиданно приводили к печальному концу. У раненого, если медицинская помощь запаздывала, вскоре повышалась температура, начинался озноб. Состояние его быстро ухудшалось, и он погибал на этот раз от заражения крови (Halstead, 1963). Оказалось, что акулью пасть населяют вирулентные гемолитические бактерии. В пробах, взятых с зубов и слизистой оболочки, выстилающей челюсти, Д. Дэвис и Г. Кемпбэлл обнаружили целые полчища этих невидимых простым глазом убийц (Davies, Campbell, 1962).

    Чем же руководствуется акула в поисках пищи? Обонянием, зрением, а может быть, слухом? Какое значение имеет каждое из этих чувств на различных этапах атаки? Многие специалисты считают, что ведущую роль, определяющую поведение хищницы, играет обоняние (Парин, 1964; Baldridge, Reber, 1966; и др.). Ее огромные обонятельные доли в мозге обеспечивают поразительную способность распознавать запахи на большом расстоянии. Акула может определить присутствие посторонних веществ в воде в концентрации один на несколько миллионов. Ее плоская книзу морда с широко открытыми ноздрями, выдвинутыми далеко вперед, воспринимает бесчисленные запахи моря, помогая найти дорогу к пище, даже если она находится «за тридевять земель».

    Чтобы оценить роль обоняния, сотрудники Лернеровской морской лаборатории поместили в бассейн трехметровую лимонную акулу, а затем, когда гостья несколько освоилась с новым жилищем, опустили в воду холщовый мешок, набитый кусками мяса. Акула охотно съела гостинец. Второй мешок, опущенный в противоположном углу бассейна, постигла та же участь. Тогда акуле предложили третий, такого же цвета и величины, но на этот раз с камнями. Акула примчалась на всплеск, но, мигом распознав обман, сделала пируэт и не торопясь удалилась. На следующий день акулу поймали сетью и осторожно вытянули из воды. Один из участников эксперимента вооружился специальным «пистолетом», заряженным сильным анестезирующим веществом М-222. Препарат ввели прямо в жабры.

    Как только акула заснула, ноздри ей закупорили ватными тампонами и отпустили на все четыре стороны. Вскоре подопытная пришла в себя, но поведение ее странно изменилось. Акула явно была не в своей тарелке. Она двигалась как-то растерянно, беспорядочно меняя направление. Даже сочный кусок мяса не привлек ее внимания. Лишившись обоняния, она стала совершенно беспомощной. Но стоило удалить тампоны, как все вернулось на свои места. Мясо было немедленно проглочено, а мешок с камнями снова презрительно отвергнут.

    Впрочем, тампонирование даже одной ноздри тоже осложняло акулью жизнь. Стоило «выключить» ей левую ноздрю, как акула упорно начинала кружить по часовой стрелке. Но как только тампоном закрывали правую, она устремлялась против часовой стрелки, несмотря на все усилия исследователей заставить ее переменить направление. На основании этих экспериментов доктор Джон Паркер из Гарвардского университета предположил, что для точной локации цели акулам требуются обе ноздри. Если это так, то наблюдавшееся не раз виляние акулы из стороны в сторону при подходе к добыче вполне объяснимо: чуя запах с одной стороны, акула уклоняется в эту сторону до тех пор, пока другая ноздря не начинает его хорошо улавливать.

    Зрению тоже принадлежит немаловажная роль в поведении акулы (Клинджел, 1963). Правда, акулы довольно близоруки, совершенно не разбираются в красках и на большой дистанции мало полагаются на свои глаза. Однако, чем меньше расстояние до цели, тем быстрее нарастает значение этого органа чувств. Конечно, сила и направление течений, прозрачность воды и освещенность окажут свое влияние, но в момент непосредственной атаки, т. е. за три-пять метров, зрение становится главным чувством, руководящим действиями акулы (Жильберт, 1962). Такое своеобразное изменение его роли объясняется анатомическими особенностями органа зрения акулы.

    Как известно, глаз животных имеет световоспринимающие клетки двух типов: колбочки и палочки. Первые – обеспечивают дневное зрение во всех его проявлениях, от них зависят острота зрения и способность глаза различать цвета. Вторые – отвечают за ночное зрение. Так как вся жизнь акул проходит преимущественно в среде с пониженной освещенностью, то в процессе многовековой адаптации (приспособления) к этим условиям глаза приобрели определенные особенности. Профессор Перри Жильберт, исследовав орган зрения акул 16 видов из отрядов Galeoidea и Squaleoidea, установил, что у большинства из них в сетчатке глаза колбочки имеются либо в мизерном количестве, либо вовсе отсутствуют (Gilbert, 1962). После этого не приходится удивляться, что акулы не блещут остротой зрения и совсем не разбираются в красках. Зато палочек в сетчатке изобилие, и это обеспечивает глазу очень высокую чувствительность. Эта чувствительность усиливается с помощью особого зеркалоподобного слоя из кристаллов гуанина, выстилающего сетчатую оболочку глаза. Свет, входящий в глаз, отражаясь от него, словно от зеркала, обратно в сетчатку, повторно раздражает зрительные клетки (McFadden, 1971). Поэтому, даже при самом тусклом освещении, акула великолепно различает не только объект, но и малейшее его движение, особенно если фон контрастный (Rochon-Duvigneaud, 1943). Акула легко приспосабливается к резким изменениям света, и чувствительность глаза к свету после восьмичасового пребывания в темноте, по данным доктора С. Грабера, возрастает почти в миллион раз (Gruber, Hammasaki, Bridges, 1963; Gruber, 1967). Хотя акула не разбирается в цветах предметов, но тем не менее она отлично реагирует на яркость и контрастность их окраски (Gruber, 1967). На эту особенность акульего зрения еще полсотни лет назад обратил внимание знаменитый охотник на акул Р. Янг. Отлавливая хищниц у берегов Австралии, он заметил, что сети белого цвета всегда были полны добычи, в то время как голубые и зеленые, как правило, оставались пустыми.

    Не случайно негры-ныряльщики на Антильских островах перед спуском под воду тщательно чернят ступни и ладони, которые у них значительно светлее, чем остальная кожа (Уэбстер, 1966). Греки-водолазы с западного берега Флориды всем расцветкам гидрокостюмов предпочитают черные.

    Конрад Лимбо, большой знаток акул, отмечал, что тигровые и белые акулы значительно чаще нападали на людей, обутых в зеленые ласты, и проявляли полное равнодушие к черным и темно-коричневым (Limbaugh, 1963). Эта черта характера акул хорошо известна австралийским купальщикам. Поэтому, прежде чем войти в воду, они оставляют на берегу все, что может привлечь внимание хищниц, – кольца, браслеты, бусы и серьги.

    Чтобы определить, насколько хорошо разбирается лимонная акула в форме и яркости предметов, в бассейн однажды опустили большой светлый квадрат. Акула ткнулась в него мордой и была тотчас же вознаграждена сочным куском мяса. Опыт повторили, но квадрат на этот раз заменили ромбом. Подопытная акула приблизилась к нему, однако вместо мяса она получила сильный удар палкой по рылу. К удивлению исследователей, условный рефлекс у акулы выработался довольно быстро: через несколько сеансов она твердо усвоила суть дела и, охотно подплывая к белому квадрату, совершенно перестала обращать внимание на ромб, суливший ей одни неприятности. Так же быстро акула научилась отличать красный квадрат от белого и черного, определяя их по яркости (Кларк, 1962). И все же, несмотря на столь убедительные доказательства, японки – собирательницы жемчуга-амы – облачаются в курточку, юбку и шапочку ярко-белого цвета, в твердой уверенности, что именно белое отпугивает акул и морских змей.

    Где же истина? Этот вопрос весьма волновал конструкторов, морского спасательного снаряжения. Ведь спасательные лодки, плоты и жилеты изготавливаются из материалов самой броской краски – красной, желтой, оранжевой. На голубом фоне океанских просторов яркоокрашенное снаряжение заметнее для поисковых самолетов. Но коль скоро яркие предметы привлекают хищниц, значит никто не может гарантировать, что акулы оставят в покое спасательную лодку, а прорвать зубами тонкую прорезиненную ткань для них сущий пустяк!

    Это требовало немедленной проверки. Ранним летним утром от флоридского берега отчалила странная флотилия. Впереди, урча мотором, двигался небольшой катер, а следом за ним на буксире тянулся целый караван спасательных лодок, плотов, манекенов, одетых в разноцветные надувные жилеты. Наконец, катер застопорил ход и остановился, покачиваясь на волнах. Неподалеку от него на глубине 2 м завис серый металлический шар подводной лаборатории «море-море». Сквозь ее широкие иллюминаторы хорошо было видно поле предстоящего «сражения». Наблюдатели приготовили кинокамеры. Чтобы привлечь акул, в воду бросили кашицу, приготовленную из мяса бонито. Ждать пришлось недолго. Привлеченные ароматом угощения, хищницы примчались со всех сторон. С каждой минутой компания подопытных увеличивалась. Правда, вели они себя по-разному. Голубые то собирались стаями по тридцать-сорок штук вблизи катера, то кружили хоровод у капсулы подводной лаборатории. Время от времени одна-две из них отделялись от общей компании, наскакивали на лодку или жилет и, куснув, улепетывали прочь. Мако вели себя иначе. Они вылетали из глубины, словно торпеды, и на полном ходу набрасывались на сверкавшее под лучами солнца цветное снаряжение. Уже с десяток жилетов, разодранных в клочья, колыхалось на поверхности воды. Манекен лишился руки, а хищницы все так же неумолимо атаковали все, что было окрашено в желтое и красное. Но черные лодки и жилеты акулы просто не замечали. Эти эксперименты заставили серьезно задуматься специалистов: не пора ли подводную часть лодок и плотов окрашивать в черный цвет (Gilbert, Martini, Irvin, 1970; McFadden, 1971). Но не только зрением и обонянием пользуется акула в своих непрестанных поисках пищи. Природа наделила хищницу органом, позволяющим улавливать малейшие колебания воды на большом расстоянии, вызванные бьющейся рыбой, падением тяжелых предметов, взрывами и т. п. (Dijkqraaf, 1934, 1964; Backus, 1963; Cahn, 1967). Не случайно во время морских катастроф акулы появляются невесть откуда у места происшествия, чтобы устроить свой кровавый пир. Этот чувствительный орган – своеобразная комбинация сонара и радара – латеральная линия. Он состоит из тончайших каналов, лежащих почти под кожей по обеим сторонам тела акулы. Вдоль них тянутся пучки нервных узлов-ганлиев, из которых в полость каналов, заполненную жидкостью, входят структуры, напоминающие волоски (Grasse, 1957).

    А есть ли у акул слух? Многие ученые были убеждены, что акулы лишены способности воспринимать подводные звуки, считая, что латеральная линия заменяет и вполне компенсирует упущение природы. Ошибочность этого мнения доказал биолог Д. Нельсон. Записав на магнитофонную ленту звуки бьющейся рыбы частотой в 100 Гц, он подсоединил к магнитофону репродуктор в герметической оболочке и опустил его под воду у атолла Рангориа, где акулы давно уже не появлялись. Вскоре у подножья рифа мелькнула расплывчатая тень, и прямо к репродуктору подплыла крупная тигровая акула. Она приблизилась к незнакомому предмету, издававшему звуки раненой рыбы, и стала кружить, словно прислушиваясь.

    Эксперимент был многократно повторен, и каждый раз на «рыбьи крики» приплывали все новые акулы. Правда, через некоторое время акулы «раскусили» обман и потеряли к репродуктору всякий интерес (Nelson, 1969; Nelson, Johnson, 1970).

    Австралийский профессор Тео Браун не так давно сообщил, что, по его наблюдениям, акулы не только хорошо разбираются в подводных звуках, но даже в музыке, которая «действует на них умиротворяюще». У акул имеется еще один орган чувств, назначение которого долгое время оставалось неясным для ученых. В 1663 г. знаменитый итальянский анатом Мальпиги обнаружил на передней части головы акулы, особенно в области рыла, множество крохотных отверстий, напоминающих поры. Они вели в тонкие с расширением на конце трубки – ампулы, выстланные изнутри клетками двух видов – слизистыми и чувствительными. Эти странные образования были детально исследованы и описаны в 1678 г. Стефано Лорензини и были названы его именем (Чеботарева-Сергеева, 1971). Одни исследователи предполагали, что с их помощью акула определяет изменения солености воды (Barets, Szabo, 1962), другие утверждали, что ампулы Лорензини – своеобразный глубиномер, реагирующий на колебания гидростатического давления (Dotterweich, 1932; Parker, 1912), третьи считали, что функция ампул ограничена восприятием температуры (Sand, 1938). Но в 1962 г. Р. В. Мюррей высказал мысль, что ампулы – это необычайно чувствительный орган электрорецепции, улавливающий изменения электрического поля в окружающей воде величиной в одну миллионную вольта на сантиметр (Murray, 1962, 1967). С. Дичграф решил проверить правильность идеи Мюррея с помощью простого, но оригинального опыта (Dijkgraaf, 1964). Если в воду опустить металлическую пластину, рассуждал он, то напряженность электрического поля изменится. Коль скоро акулы могут улавливать эти изменения, значит это скажется на их поведении. Так он и поступил. В аквариум с акулами ввели длинную металлическую пластину, и акулы явно «занервничали». К появлению стеклянной пластины они остались безразличны. Снова опустили металлическую пластину, и опять акулы стали проявлять беспокойство. Да, Мюррей был прав!

    Дальнейшие всесторонние исследования привели ученых к заключению, что ампулы Лорензини – орган чувств, реагирующий на самые различные раздражители: температуру, соленость, гидростатическое давление и, наконец, изменение электрического поля. Весьма вероятно, что с помощью ампул акула на последнем этапе атаки, т. е. за несколько сантиметров от цели, по электрическим импульсам, испускаемым биологическим источником, определяет характер добычи.

    С каждым годом все ширились знания об акулах, и все же во многом характер их оставался загадкой. «Никогда не известно, что акула намерена предпринять», – гласит золотое правило подводных пловцов, и с ним согласно большинство специалистов (Budker, 1971).

    «В результате моих встреч с акулами, – свидетельствует Жак Кусто (Кусто, Дюма, 1957; Кусто Ж., Кусто Ф., 1974), – а их было более ста, и встречался я с самыми разными видами, я вывел два заключения: первое – чем ближе мы знакомимся с акулами, тем меньше о них знаем, и второе – никогда нельзя предугадать, что сделает акула». «Об акулах ничего нельзя знать заранее. Никогда не доверяйте акулам», – предупреждает Натаниель Кенией (1968). Но если акула, повстречавшаяся вам на пути, настроена агрессивно, можно ли заставить ее отказаться от своих первоначальных намерений? Биологи отвечают: да! Давно замечено, что акулы обычно осторожны и довольно трусливы. Они нередко подолгу ходят вокруг облюбованного предмета и не станут атаковать, прежде чем не убедятся, что объект нападения – существо, уступающее им в силе. Значит, надо «убедить» акулу в своем превосходстве. Дать ей понять, что она имеет дело с активным, сильным противником, готовым к решительной борьбе, и она отступит (Gold, 1965). Если же человек выглядит беспомощным, беспорядочно барахтается, словно раненая рыба, хищница обязательно перейдет в наступление. Эти акульи повадки во многом напоминают поведение собаки. Она угрожающе рычит, столкнувшись с незнакомым человеком, и если он испугался и пытается спастись бегством, собака наверняка набросится на него. Но, прояви он выдержку, собака либо успокоится, отказавшись от первоначальных намерений, либо убежит прочь.

    «Встретившись с акулой лицом к лицу, – гласят правила, – не колотите беспорядочно по воде, не пытайтесь удрать от акулы, – это бесполезно и лишь ускорит роковую развязку. Какие бы чувства вас ни обуревали в этот момент, пересильте страх и постарайтесь «убедить» акулу в том, что закон природы на вашей стороне» (Gold, 1965).

    А если акула не отказалась от своих планов? Как быть тогда?

    Памятки, руководства для моряков и летчиков, инструкции для подводных пловцов и охотников пестрят многочисленными советами: отпугните акул обманным движением, соедините ладони рук и сильно хлопайте ими по воде, пускайте пузыри. Ганс Хасс – известный подводный охотник в своей книге «Мы выходим из моря» (1959) писал: «Мы сделали открытие, что подплывающих акул можно отпугнуть с близкого расстояния криком под водой».

    Если акула напала на вас – не теряйтесь. Ударьте ее ногой в жабры – они весьма уязвимы, или хлопните кулаком ей по носу – он очень чувствительный. А еще лучше – поднырните под акулу и распорите ей брюхо ударом ножа. Живот заполнится водой, и акула немедленно отправится на тот свет. Можно ухватить акулу за грудной плавник в тот момент, когда она пройдет вблизи от вас и, выбрав удобный момент, всадить ей нож по самую рукоятку в жабры. Какие блестящие советы. Как великолепно они выглядят на бумаге. Раз-два – и акула готова. Но попробуй применить их на практике, когда на тебя со скоростью экспресса надвигается этакая громадина. Надо думать, что Ганс Хасс все же прав, утверждая, что «схватка с акулой – дело безнадежное».

    Поскольку выиграть единоборство с акулой – вещь мало реальная, гораздо проще не вступать в близкое знакомство с ней. Не фамильярничайте с акулами – наставляют знатоки. Помните, что даже самая крохотная из них может нанести серьезное увечье. Удержитесь от соблазна ухватить акулу за хвост, всадить ей в бок гарпун или прокатиться на ней верхом. Убив рыбу, не таскайте ее с собой на кукане или в мешке. Заметив акулу, не ждите, чтобы она сама проявила к вам интерес. Не устраивайте ночных купаний в местах, где появляются акулы. Не входите в воду, имея царапины или кровоточащие ранки (Budker, 1971). Тем, кто оказался в водах, населенных акулами, помимо своего желания, рекомендуется, не теряя времени, взобраться в шлюпку. Конечно, прежде всего надо позаботиться о раненых. Это не только веление гуманности, но и требование здравого смысла. Пока раненый находится в воде, его кровь будет постоянно привлекать акул. Если нет никаких спасательных средств или их отнесло на значительное расстояние, потерпевшим рекомендуется не снимать одежду и особенно обувь, как бы они не стесняли движений. Уберечь от акульих зубов они, конечно, не уберегут, но от ссадин при столкновении с шершавой шкурой акулы – несомненно.

    Кроме того, уже давно замечено, что акулы гораздо реже нападают на одетого человека, чем на обнаженного (Llano, 1956; Schark sense, 1970). Впрочем, оказавшись в лодке, тоже надо соблюдать правила предосторожности, так как порой хищницы нападают не только на маленькие шлюпки и катамараны, но атакуют большие яхты и рыболовные боты. По данным крупнейшего специалиста по акулам австралийского хирурга В. Коплессона, эти случаи не так уже редки (Copplesson, 1962).

    Один такой эпизод описал в своей книге «Отчаянное путешествие» Джон Колдуэлл (1965). «Яхта лежала в дрейфе недалеко от Забоги, и я мирно спал в своей каюте. Меня разбудил страшный удар, от которого содрогнулось все судно. Это была акула». И тем не менее человек, находящийся в лодке, может чувствовать себя в безопасности. Только не надо искушать судьбу, привлекая акул легкомысленным поведением: рыбачить, если поблизости шныряют акулы, опускать за борт ноги или руки, да еще бултыхать ими в воде. Совершенно очевидно, что, выбрасывая за борт пищевые остатки, мусор и особенно смоченные кровью вату и бинты, рассылаешь окрестным акулам приглашение пожаловать на обед.

    И все же жертвам авиационных катастроф и кораблекрушений одних советов, как бы они ни были мудры, было недостаточно. Требовалось что-то посущественней и понадежней, чем параграфы инструкций и памяток.

    Однако человечество было занято множеством более важных проблем и заняться акульей ему было недосуг.

    Ее черед пришел, когда пламя войны уже второй год полыхало над Тихим океаном.

    Погружались в пучину вод развороченные торпедами корабли, падали, оставляя в небе дымный след, самолеты, исчезали в волнах, срезанные пулеметными очередями, морские пехотинцы.

    И вдруг, в разгаре военных операций, у американцев неожиданно появился новый враг – враг, не предусмотренный никакими уставами. Это был страх перед акулами. Он, словно эпидемия, мгновенно распространился среди солдат и матросов экспедиционных войск, «разлагая, – по свидетельству Бюллетеня ВВС США, – моральный дух армии». Положение стало настолько серьезным, что президент Соединенных Штатов Рузвельт распорядился немедленно приступить к разработке средств против акул. Исследования возглавил руководитель Морской лаборатории во Флориде В. Дуглас Бурден (Springer, 1954). Группа ученых из Вудс-Холмского океанографического института приступила к работе. Одно за другим были испробованы 78 различных веществ: красителей, химических раздражителей, отравляющих газов (Springer, Gilbert, 1963). Иногда акулы погибали, не выдержав действия ядовитых снадобий, однако отпугиваться – отпугиваться они никак не желали.

    В бесплодных поисках проходила неделя за неделей. Но однажды поутру один из сотрудников, взволнованный, влетел в лабораторию: «Эврика! Мы бьемся в поисках этого препарата, ищем его за тридевять земель, а он находится у нас под самым носом. Акулы, обыкновенные дохлые акулы и есть то средство, из-за которого мы все потеряли сон и покой». И как же это действительно раньше никому не пришло в голову! Ведь многим биологам и морякам было давно известно, что акулы не только воротят нос от мяса своих дохлых товарок, но и вообще стараются держаться от него подальше. Стало быть, в гниющем мясе и содержится то самое вещество, которое может и должно отпугивать хищниц. Теперь дело оставалось за химиками. Они без труда выяснили, что этот загадочный препарат всего-навсего уксусно-кислый аммоний. Именно он отпугивал акул, раздражая их обоняние.

    Может быть, одновременно воздействовать на глаза акулы, поскольку вблизи от цели она руководствуется в первую очередь зрением? Ведь не случайно акулы обходят стороной спрутов, каракатиц и других моллюсков, вооруженных «бомбой» с чернильной жидкостью.

    Решено было создать порошок из двух компонентов – уксусно-кислой меди и сильного красителя нигрозина. Первая, разлагаясь в воде, образовывала уксусную кислоту, отбивавшую акулам аппетит, второй создавал черное облако, скрывавшее человека от акульих взоров (Tuve, 1963; Шёгрен, 1962).

    Препарат заключили в двуслойную оболочку, и противоакулий пакет был готов.

    В условиях океанариума он действовал отлично – отпугивал акул. Но эксперименты в открытом море дали отрицательные результаты (Волович, 1969а, 1974а; Эйбль-Эйбесфельдт, 1971, 1973; Хасс, 1959; и др.). Сложность использования порошков-репеллентов заключается также в том, что пловец обнаруживает акулу не далее 30-40 м, на расстоянии, которое она может преодолеть за десяток секунд. Чаще же всего акула подплывает незаметно. Кроме того, порошки имеют одноразовое действие, а защитная зона быстро размывается ветром и течением.

    Были предприняты попытки создать порошки из препаратов, высокотоксичных для акул. Для этого американский ученый X. Балдридж провел серию экспериментов для определения средней скорости движения акул, данные которых затем легли в основу расчетов токсичности препарата и величины его концентрации в зависимости от времени прохождения акулой защитной зоны.

    В океанариуме на расстоянии 12 м друг от друга установили две вешки, и наблюдатели, вооружившись секундомерами, определяли время, за которое каждая из акул проходила дистанцию.

    После многократных замеров ученые с удивлением обнаружили, что все акулы, и 2,5-3,5-метровые тигровые, и 0,8-2-метровые лимонные, т. е. независимо от вида и размера, плавают с одинаковой скоростью 0,8-0,9 м в 1 сек. (Baldridge, 1969).

    Нетрудно было высчитать, что в защитной зоне с радиусом 10 м акула пробудет какой-то десяток секунд. Но ведь атакующая акула может развивать скорость 15-20 м в 1 сек. Успеет ли препарат подействовать в этом случае?

    Построив математическую модель защитного поля, X. Балдридж заставил некую «гипотетическую акулу» приближаться к «гипотетической жертве» через зону, в которой концентрация вещества увеличивалась от периферии к центру. Уравнение учитывало время воздействия, концентрацию препарата и общее его количество в воде. Чтобы определить количество вещества, необходимого для создания защитной зоны, полученный интеграл сопоставили с расчетной дозой.

    Результат решения системы уравнений показал со всей очевидностью, что, будь препарат на несколько порядков токсичней цианистого калия, даже в этом случае ни парализовать, ни убить акулу он не успеет. Если все же найти какое-то сверхядовитое вещество, то пловец станет его жертвой прежде акулы.

    В 1960-1962 гг. австралийские специалисты предложили бороться с акулами с помощью фармакологических препаратов, но не растворять их в окружающей среде, а вводить прямо акуле в тело. Для этой цели было изготовлено специальное копье, имевшее вместо наконечника оригинальное устройство, напоминавшее своеобразный шприц. В момент укола акула получала «заряд» сильнодействующего вещества. С. Уотсон испытал различные препараты – цианистый калий, стрихнин, никотин – акула поражалась быстро, бескровно и бесшумно (Watson, 1961). Метод показался весьма перспективным. Правда, оставалось неясным, как дозировать фармакологические препараты; ведь одно и то же количество, поражавшее насмерть метровую лимонную, шестиметровой тигровой могло оказаться не страшнее комариного укуса.

    Подсчитать примерное количество «заряда» взялись специалисты Моутской морской лаборатории Е. Кларк и Л. Шульц (Clark, von Schultz, 1965). Чтобы определить средние размеры акул, с которыми наиболее вероятна встреча, они в течение нескольких месяцев выловили около тысячи акул 24 различных видов. Каждая из них тщательно взвешивалась и обмеривалась. Оказалось, что почти 90% акул, обитающих в водах Флориды, весят менее 200 кг и имеют длину не более 3 м. Лишь в 10% случаев вес хищниц превышал 200 кг, а длина достигала 4 м и более. Тщательно обсудив результаты акульей «антропометрии», Кларк и Шульц предложили в качестве оптимального заряд в 10 г. При этом на 1 кг веса тела акулы придется 50 мг вещества. Этой дозы вполне достаточно, чтобы ее убить (Baldridge, 1968).

    Во многих странах популярностью пользуются всякого рода огнестрельные устройства, так называемые «Пауэрхед» и «Бэнг-стик» – длинные стальные трубки с патронником для пули крупного калибра на конце и стреляющим механизмом. Чтобы поразить акулу насмерть, выстрел надо производить как можно ближе к ее голове. Однако оружие это – палка о двух концах: грохот взрыва и акулья кровь могут привлечь к месту происшествия приятельниц потерпевшей. В еще более щекотливое положение попадет пловец, если произойдет осечка или не сработает ударное устройство (Springer, Gilbert, 1963).

    По сообщению А. Тестер (1962), сделанному в 1961 г. на X Тихоокеанском конгрессе, акулы различных видов – белые, тигровые, молот, даже лишенные зрения, чутко реагируют на брошенные в бассейн куски рыбы и кальмара, на ничтожные количества бесцветного экстракта из них и даже на воду из другого бассейна с рыбами.

    Сотрудники Гавайского университета также обратили внимание на любопытный факт: тихоокеанские серые акулы приходили в сильное возбуждение и начинали рыскать по сторонам в поисках добычи, стоило к ним перекачать немного воды из бассейна, где находились испуганные чем-либо рыбы (Силкин, 1965).

    Значит, рыбы в состоянии испуга выделяют какие-то вещества, улавливаемые обонянием акул. Впрочем, некоторые из них уже были найдены канадским ихтиологом X. Клеркопер (1962).

    Изучая поведение миноги Petromyson marinos, она установила, что хищница в поисках пищи руководствуется запахами веществ, выделяемых рыбой-жертвой. Эти вещества относятся к группе этилендиаминов и этил- или диметиламинов.

    Так, может быть, и человек привлекает внимание акул какими-то таинственными флюидами. Они могут содержаться в поте или других выделениях человеческого тела. А что, если веществам этим преградить дорогу в окружающую среду и, тем самым, лишить акул информации о присутствии в воде человека. Идея показалась стоящей. Но как ее осуществить?

    Завернуть человека в водонепроницаемую ткань? Облачить в специальный непромокаемый костюм? Может быть, натянуть на него чехол? Действительно, а не посадить ли человека в мешок-чехол, предложил К. Джонсон, точно так, как поступают с одеждой, чтобы уберечь ее от моли. Во-первых, он не даст «флюидам» распространиться вокруг, во-вторых, он скроет от взора акулы очертания человека, и, наконец, вода в чехле, подогретая человеческим телом, будет намного теплее окружающей (Johnson, 1968). Доводы были достаточно убедительны.

    Но, прежде чем посадить человека в мешок, необходимо было выяснить, как акулы будут реагировать на появление незнакомого предмета. Из разноцветного пластика сшили несколько мешков в рост человека. Чтобы придать им плавучесть, у верхнего края прикрепили надувные круги и, подвесив приманку, бросили в океанариум. Результат был несколько неожиданным. Акулы не раздумывая бросились на мешки, изорвав их в клочья: белые, красные, желтые, синие. Только черные остались невредимыми. Акулы их старательно избегали (Gilbert, 1966). Итак, цвет защитного мешка был определен.

    Затем, в океанариум, натянув мешки, спустились испытатели. Акулы были явно миролюбиво настроены. Они медленно скользили рядом с испытателями, и те, уверовав в магическую силу мешков, освоились настолько, что прикармливали хищниц кусками мяса. Итак, испытание прошло успешно, и защитный мешок «Джонсона» получил права гражданства (Black plast. bag..., 1966; Shark cheaser, 1967). Но у него имелся существенный недостаток: он сковывал движения человека. Поэтому ряд американских фирм в настоящее время усиленно разрабатывают «электронное оружие против акул». Одним из первых, кому пришла в голову идея создать прибор, воздействующий на акулу электромагнитными волнами, был ныряльщик-изобретатель Джон Хикс. Шесть лет он трудился, конструируя свой «акулий пугач» – излучатель электромагнитных волн, и, наконец, добился успеха. В Майами в присутствии специальной комиссии он продемонстрировал действие своего прибора на внушительной стае акул. Стоило включить его, и перед акулами словно возникала невидимая, непреодолимая преграда. По словам Хикса, «акулы в панике бежали из зоны действия прибора, и чем крупнее была акула, тем восприимчивее она оказывалась к влиянию электромагнитных волн». В печати время от времени появляются сообщения о подобных излучателях, изготовленных на транзисторах (Tuve, 1968). Некоторые из них настолько миниатюрны, что могут крепиться прямо на снаряжении аквалангиста или комбинезоне летчика. Такой излучатель можно использовать многократно, в течение длительного времени, так как сухие батареи обеспечивают его энергией на 8-10 час. непрерывной работы (Electronic gegen Haifische, 1968). Фирма Dacor-Evenston (штат Флорида) запатентовала и испытывает прибор такого типа, работающий на дистанции 1,5-4,5 м (Tuve, 1968).

    Порошки-репелленты, «боевые головки» и ружья, стреляющие синильной кислотой и стрихнином, гарпуны и усаженные шипами дубинки – чего только не изобретали борцы с акулами. Д. Браун предложил, например, использовать для защиты от акул записанные на пленку крики бедствия, издаваемые дельфинами. Стоит лишь воспроизвести их с помощью миниатюрного магнитофона, и дельфины – извечные враги акул – немедленно примчатся на помощь и разгонят хищниц (Мартека, 1967).

    А недавно журнал «Сайенс Дайджест» сообщил, что американские биологи занялись обучением дельфинов, легко поддающихся дрессировке, находить и отпугивать акул в открытом океане (Wood, 1969).

    С каждым годом акулья проблема привлекала внимание все большего числа зоологов, ихтиологов, биологов. Необходимо было детально изучить физиологические и анатомические особенности различных видов акул, проанализировать условия, в которых акулы обычно совершают нападения, оценить эффективность существующих средств обороны и отпугивания и наметить наиболее правильные пути их дальнейшей разработки. Изучать акул в условиях бассейнов и океанариумов крайне сложно.

    Хищницы тяжело переносят неволю, становятся вялыми, апатичными. И, что особенно поразительно, если принять во внимание их живучесть, о которой сложены легенды, они быстро погибают от самых незначительных повреждений.

    Впервые ученые многих стран мира решили объединить свои усилия в решении акульей проблемы в конце 50-х годов. В апреле 1958 г. делегаты 34 стран собрались в Ново-Орлеанском университете, чтобы обсудить меры борьбы с акулами, познакомиться с достижениями своих коллег в области физиологии и анатомии акул, наметить направления исследований.

    В результате всестороннего обсуждения различных аспектов проблемы конгресс принял решение создать специальную Комиссию по изучению акул (КИА) при Американском институте биологических наук. Во главе Комиссии стал крупнейший специалист по акулам профессор-нейробиолог Перри Жильберт. На Комиссию возлагался учет всех случаев нападения акул на людей, где бы они не произошли, подробный анализ условий нападения: время и погода, окраска одежды и цвет кожи пострадавшего, опрос свидетелей, оценка характера повреждений, вид акул и их поведение до и после нападения и многое другое. Комиссии было поручено координировать исследования ученых разных стран по систематизации, общей биологии акул, по анатомии и физиологии, изучению миграции акул с помощью маркировки специальными метками и, конечно, разработке химических, физических и биологических средств защиты. В том же году был создан Международный фонд по изучению случаев нападений акул на человека.

    В настоящее время в картотеке лаборатории ВМФ США в Сиеста-Ки (штат Флорида) насчитывается более 1700 досье с подробным описанием таких случаев (Уильяме, 1974).

    К числу весьма грозных морских хищников также относится «океанская щука» барракуда из семейства барракудовых. Это крупная, до 2 м, рыба с вытянутым зеленоватых тонов телом. Огромная пасть усажена крупными ножевидными зубами. Барракуды ходят стаями. Атака их яростна и стремительна. Хотя случаи нападения барракуды на человека нечасты, обычно они заканчиваются тяжелым исходом.

    Определенную опасность для людей, высадившихся на берегах тропических островов, представляет мурена. Обычно она скрывается в расщелинах скал, в гротах, под камнями, в зарослях кораллов. Это крупная, до 3 м и более рыба со сплющенным с боков угревидным телом, покрытым слизью. Ее узкие мощные челюсти снабжены крупными ножевидными зубами. Однако, вопреки сложившемуся мнению, укус мурены не ядовит, и раны, нанесенные ею, довольно быстро заживают после небольшой обработки и наложения стерильной повязки. Мясо мурены пригодно в пищу. Однако поймать мурену нелегко. Кожа ее настолько прочна, что с трудом пробивается ножом. Добиться успеха можно с помощью хорошей остроги. Чтобы избежать неожиданной встречи с хищницей, все подозрительные расщелины и пещерки предварительно обследуют с помощью палки или ножа-мачете.

    Оказание помощи при укусах акул

    Нападая на человека, акула может нанести ему челюстями обширные, глубокие раны с разрывом мягких тканей, повреждениями костей и обильным кровотечением. Тяжелая физическая и психическая травма нередко сопровождается шоком. Все эти обстоятельства ведут к тому, что в значительном проценте случаев нападение акулы заканчивается гибелью жертвы. Так, из 798 случаев нападения акул на людей у берегов Америки, описанных L. Shultz, 408 было со смертельным исходом (Davies, Campbell, 1962).

    Пострадавшему, как только он поднят на лодку или доставлен на берег, немедленно накладывают жгут, чтобы остановить кровотечение. Если условия не позволяют обработать рану, удалить размозженные ткани, ограничиваются наложением стерильной повязки. При повреждении костей на конечность накладывается шина из подручных материалов. Для борьбы с шоком пострадавшего необходимо успокоить, ввести под кожу 1-2 см3 0,1%-ного морфина или дать две таблетки промедола, напоить горячим сладким чаем или кофе. Для предупреждения возможного заражения крови следует использовать имеющиеся антибиотики – ввести внутримышечно или дать таблетированный препарат (Davies, Campbell, 1962; Halstead, 1967; Ehrhardt et al., 1972).

    Высадка на берег

    Высадка на берег является завершающим этапом выживания в океане, и нередко, поскольку в штормовую погоду высадка на спасательной лодке связана с большим риском, добираться до берега лучше вплавь.

    Если имеются спасательные жилеты, все члены экипажа должны надеть их поверх одежды. При небольшом волнении выходить на берег рекомендуется вместе с волной, держась ее обратного склона. Если волны велики, приблизившись к берегу, находиться следует между волнами, во впадине.

    При подходе отраженной волны ныряют под ее гребень, оставаясь лицом к берегу, а затем стараются удержаться во впадине.

    Наиболее трудны и опасны для высадки скалистые, крутые побережья, коралловые рифы. Высадка на них требует крайней осторожности и соблюдения определенных правил. Подплывают к берегу или гряде рифов, стараясь держаться заднего склона высокой волны. При этом, удерживаясь на плаву с помощью одних рук, принимают сидячее положение, так чтобы ноги, согнутые в коленях, находились чуть впереди, примерно на полметра ниже головы.

    Удар о рифы или камни придется на ноги и будет менее опасен. Если первая попытка оказалась неудачной, ее повторяют, дождавшись следующего высокого вала. Иногда мелководные участки вблизи берега покрыты густыми зарослями водорослей. Их преодолевают, стараясь придать телу строго горизонтальное положение, как бы скользя по их поверхности.

    В том случае, когда высадка производится в лодке, предварительно следует выбросить на всю длину шнура плавучий якорь и подгребать веслами, чтобы шнур был все время натянут, иначе лодка станет бортом, И набежавшая волна может легко ее перевернуть.

    При сильном прибое, но отсутствии ветра, гребень волны необходимо проходить как можно медленнее, чтобы лодка, перевалив через него, не перевернулась.

    Поскольку самое безопасное место на плоту – поперечная надувная банка, на ней следует разместить больных и наиболее ослабевших членов экипажа.

    Покидать лодку (плот) нельзя до тех пор, пока она не коснется дна. После этого два человека должны быстро спуститься в воду и, держась за леер, подтянуть лодку (плот) к берегу. Затем весь экипаж покидает лодку и вытаскивает ее за линию прибоя.

    Если спасательная лодка оказалась у побережья, заросшего мангровым лесом, не следует спешить с высадкой. Время, затраченное на поиск сухого участка берега, лишенного густой растительности и более подходящего для лагеря, чем влажная илистая почва мангровы, в дальнейшем окупится с лихвой.

    Разбив лагерь на удобном для этой цели прибрежном участке, можно организовать в близлежащей мангрове сбор моллюсков и ракообразных. Правда, передвигаться в мангровом лесу нелегко. Густые переплетения воздушных корней ризофор, частоколы корневых отростков авиценний, вязкий болотистый грунт создают местами непроходимые препятствия. Ориентироваться в мангровом лесу без компаса практически невозможно и при неосторожности легко потерять дорогу и заблудиться.

    Вот почему, уходя в мангрову в поисках пищи, не следует углубляться в заросли. Помимо этого, необходимо помнить, что мангровые леса Южной Америки, Африки и других тропических стран населены крокодилами, змеями, нападение которых весьма реально и, зачастую, может быть совершенно неожиданным.


    Примечания:



    1

    Механик дирижабля «Италия», потерпевшего катастрофу в Центральной Арктике весной 1928 года.



    7

    Планктон – по-гречески «путешествующий» (Plangktos) – мощное сообщество одноклеточных водорослей (диатомий, динофлагеллят) – фитопланктон и мельчайших морских животных (рачков, медуз) – зоопланктон. Большинство планктонных организмов не может активно передвигаться, а как бы парят в толще воды и пассивно переносятся приливами и течениями.



    8

    В исследовании принимали участие В. Н. Усков, С. А. Бугров, О. К. Бычков, Г. С. Лебедев, Н. А. Крученок, Ю. А. Голов.



    9

    КЛО – единица теплоизоляции, равная 0,18 град/ккал/м/час., обеспечивающая состояние комфорта у человека, теплообразование которого составляет 50 ккал/м2/ час. при температуре окружающей среды 21°, относительной влажности менее 50% и движении воздуха 10 см/сек. (Бартон, Эдхолм, 1957).



    10

    Сифонофоры – особая группа кишечнополостных животных, ведущая плавающий образ жизни и состоящая из сросшихся в одну колонию полипов.



    11

    Д. Кук отравился рыбой Pleuranacanthus seleratus из семейства Tetrodontidae (Whitley, 1940).



    12

    Б. Холстед (1970) считает, что морфий и его производные противопоказаны, так как угнетают дыхательный центр.



    13

    Определитель акул, составленный советским ихтиологом В. И. Пинчуком (1972), включает 327 видов.









    Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

    Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.