• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Я не перестаю восхищаться философской деятельностью Арнольда Шварценеггера и не собираюсь скрывать этого. Он непревзойденный актер—мыслитель и, подобно великому немецкому философу Иммануилу Канту, породил целый ряд подражателей. Но в 1990 году произошло событие, сыгравшее важную роль в развитии жанра НФ—философии. В результате сотрудничества Арни с одним из самых значительных режиссеров—философов нашего времени, голландцем Полом Верхувеном, появился выдающийся фильм, который войдет в десятку лучших картин всех времен и народов в жанре НФ—философии. Конечно, было бы несправедливо отдать все почести Шварценеггеру и Верхувену, забыв о гениальном Филиппе К. Дике, написавшем роман, который лег в основу фильма. Позже, в следующих главах, мы уделим больше внимания этому плодовитому писателю, занимающему видное место в движении Нф—философии. Картина Верхувена «Вспомнить все» вызвала нарекания некоторых критиков, возмущенных чрезмерным натурализмом и якобы беспричинной жестокостью. Отмечали сцену, в которой Арни, взбегая по эскалатору, использует в качестве щита от града пуль одного из приспешников главного злодея, и смерть Рихтера в очень убедительном исполнении Майкла Айронсайда. Я уверен, что эти критики не увидели бы философскую проблему, даже если бы она находилась у них перед самым носом. Эти сцены слишком ярки и живописны? Может быть, но в них нет беспричинной жестокости. Несмотря на то что в фильме есть насилие, основное назначение этой картины — защита одной из философских идей — теории памяти. Я скажу даже, что во всей западной философии не появлялось более убедительного аргумента в пользу этой теории. Такие гиганты, как Джон Локк или современный мыслитель Сидни Шумахер, предпринимали попытки доказать правоту этой идеи, но их усилия не идут ни в какое сравнение с аргументацией Верхувена—Шварценеггера.

Идет 2084 год. Земля поделена между враждующими Северной и Южной группировками. Марс колонизирован, его основная функция — обеспечение Земли необходимым для ведения войны сырьем под названием трибиний. Колонией правит жестокий диктатор Вилас Кохаген, у которого, как он считает, самая выгодная должность во всей Солнечной системе. Почему? Да потому что, пока он поставляет трибиний на Землю, он может творить все, что ему угодно. Единственное, что омрачает его безоблачное существование, — требующие независимости Марса мятежники, большинство которых представляют собой подвергшихся радиационному облучению и обладающих телепатическими способностями мутантов.

В это время Дуглас Куэйд (Арни) просыпается от марсианского кошмара, который тревожит его уже не в первый раз. Несмотря на то что он женат на Шарон Стоун (она еще не снялась в «Основном инстинкте»), Арни не очень доволен своей жизнью на Земле и хочет поехать на Марс. Любопытно, что технический прогресс будущего не распространился на каменоломню, в которой работает Арни. Почему—то люди вынуждены стучать отбойными молотками, когда уже заселен Марс, водителями такси работают роботы и изобретены имплантаты, создающие новую память, которую невозможно отличить от настоящей.

Это последнее достижение науки и техники сыграло ключевую роль в фильме. Шарон, разумеется, отчаянно сопротивляется решению Арни уехать на Марс — маленькую красную планету, на которой очень холодно. Вопреки советам жены и друзей он отправляется в компанию, специализирующуюся на искусственных воспоминаниях, где заказывает воображаемое путешествие на Марс и выбирает себе роль шпиона, выполняющего там особое задание. Но во время загрузки искусственной памяти с Арни случается приступ так называемой шизоидной эмболии. Служащие компании понимают: неприятность эта произошла потому, что раньше кто—то (вероятнее всего, зловещее Агентство) стер его настоящие воспоминания. Они запихивают Арни в такси.

После этого все для Арни идет кувырком. Один за другим его пытаются убить друзья из каменоломни (Барни Раббл и другие), потом жена и, наконец, Рихтер, сотрудник Агентства, которое стерло у Арни память. Оказывается, что Шарон вовсе не его жена, а вся нынешняя жизнь честного шахтера — фальшивка. Его супруга на самом деле подружка Рихтера, а жизнь с Арни была для нее всего лишь заданием. Нетрудно догадаться, как недоволен этим Рихтер.

Потом Арни находит видеопослание от самого себя — того парня, которым он был раньше. Человек с экрана компьютера говорит, что его имя Хаузер и он был шпионом Кохагена. Диктатор уничтожил его память за то, что Хаузер перешел на сторону повстанцев. Он предлагает Куэйду вынуть из носовой полости следящий за ним «жучок», а затем отправиться на Марс.

На Марсе Арни связывается со своими старыми друзьями—повстанцами, которых он, разумеется, не помнит, и со своей девушкой Мелиной (Рэйчел Тикотин). Но и эта встреча может оказаться уловкой. Хаузер на самом деле никогда не переходил на сторону мятежников. Его память была стерта и заменена новой с одной целью: получить совершенного секретного агента, который бы об этом даже не знал. Дело в том, что повстанцы—мутанты, обладая телепатическими способностями, умели определять сказанную кем—то ложь. Такое радикальное средство могло одурачить их: восставшие не смогли бы обнаружить ложь, поскольку Хаузер считал бы, что говорит правду.

Дальше события развиваются следующим образом: глава восставших Куато убит, Мелина и Арни схвачены. Но наш герой, конечно, спасает себя и Мелину, убивает Рихтера и Кохагена и запускает оставленную инопланетянами систему для создания атмосферы на Марсе. В общем, обычное занятие для Австрийского Спасителя.

О чем же этот фильм? О том, что в философии называется проблемой самотождественности. Что делает нас такими, какие мы есть, что отличает нас от других и позволяет изо дня в день сохранять целостность своей личности? Пол Верхувен и Арнольд Шварценеггер отвечают: память.

Почему возникает вопрос о самотождественности? Спросите себя: тот ли вы человек, каким были десять лет назад? В каком—то смысле — да, а в другом — нет. Физически вы, конечно, можете сильно отличаться от человека, которым были десять лет назад, особенно если, как я, вступили в долгий период заката. Почти все клетки, из которых состояло ваше тело тогда, погибли, их заменили новые. Только клетки головного мозга не подлежат замене: они просто умирают.

Вы также изменились духовно и интеллектуально. Вероятно, сегодня вы верите в то, во что не верили десять лет назад. У вас появились другие чувства, эмоции, воспоминания, желания, цели, планы, страхи, опасения, мнения. Мы все постоянно меняемся физически, психологически, эмоционально. Проходит время, и мы отказываемся от одних намерений и заменяем их другими; прежние воспоминания уступают место новым; эмоции, которые раньше были сильными, тускнеют, и другие занимают их место. Происходят постоянные изменения на всех уровнях. Как же нам удается быть одним и тем же человеком, сохраняя свою личность?

Некоторые считают, что не удается. Первым высказал эту идею древнегреческий философ Гераклит,[12] которому принадлежит много афоризмов. Его самое знаменитое утверждение звучит так: «Невозможно войти в одну реку дважды». Возьмем любую реку, например, Темзу. Молекулы, из которых она состоит, постоянно меняются. Сегодня река, конечно, не та, которой была месяц назад: в ней не осталось ни одной прежней молекулы, они все утекли в океан. Как утверждал Гераклит, река стала другой, она полностью изменилась. Прав он или нет?

Другой древнегреческий философ, Аристотель, считал иначе. Да, все меняется, но одни перемены более важны, чем другие: они способны прекратить существование объекта, претерпевающего изменения. Аристотель назвал их эссенциальными (т. е. сущностными). Если с каким—нибудь объектом происходят эссенциальные изменения, он перестает существовать как таковой. Но некоторые перемены не так значимы и сильны, из—за них объект не прекращает своего существования. Такие изменения Аристотель назвал акцидентальными. Это не означает, что они происходят в результате несчастного случая, как можно было бы подумать, буквально переведя это слово с английского (accident — «катастрофа, авария»). У Аристотеля «акцидентальный» означало «не настолько важный, чтобы прекратить существование объекта».

Понять разницу между эссенциальными и акциденталь—ными изменениями поможет пример из моей далекой юности. Когда—то, находясь в затруднительном материальном положении, я был вынужден постоянно носить единственные джинсы, поскольку другой одежды у меня просто не было. Сначала дыра появилась на колене. Безусловно, это было определенное изменение, но прекратило ли оно существование джинсов? Очевидно, нет, потому что я носил их еще около года. Таким образом, появление дырки на колене джинсов было, по Аристотелю, акцидентальным изменением. Затем такая же акцидентальная перемена произошла на другом колене. Постепенно свершилось неминуемое: джинсы протерлись в промежности. Наконец, швы разошлись по всей длине, и мои джинсы прекратили свое существование. Последняя перемена прикончила их: она оказалась эссенциальной переменой. Какая—то часть материи осталась, но джинсам пришел конец вследствие эссенциальной перемены.

Такое лее объяснение можно применить и к гераклитовой реке. Если принять точку зрения Аристотеля, получается, что даже полная замена одних молекул воды другими не является существенной для самой реки: это будут акцидентальные изменения. Да, река меняется, но не прекращает своего существования, она продолжает быть рекой.

Представим теперь, что она полностью высохла, берега сровнялись с дном, и от реки не осталось и следа. Совершенно ясно, что эти перемены будут эссенциальными, поскольку река исчезла.

Чью точку зрения следует принять в вопросе о самоидентификации: Гераклита или Аристотеля? Думаю, что Шварценеггер, судя по последним киноработам, склоняется к правоте Гераклита — но на ошибочных основаниях. Арни, как и Аристотель, считает, что нельзя отрицать постоянно происходящие изменения, но приходит при этом к заключению, что целостного, устойчивого «я», сохраняющегося во времени, не существует. Здесь очень легко совершить ошибку. Думаю, Арни допускал, что Аристотель прав: непрерывные изменения, происходящие с человеком, не отрицают существования устойчивого ядра личности — «я». Тем не менее он решил оспорить это утверждение и доказать, что неизменного, постоянного «я» не существует. К этому убеждению Арни пришел далеко не сразу. Раньше, особенно во время важного и плодотворного сотрудничества с Полом Верхувеном, Шварценеггера можно было бы назвать «аристотелианцем»: он верил в существование «я» как неизменной, устойчивой части личности, неподвластной времени. В более поздних работах он отказался от этих взглядов. Чтобы понять, почему это произошло, нужно проследить за развитием философской мысли Арни.

Если вы испытываете соблазн от мысли, что «я» постоянно меняется, то переход к отрицанию целостного устойчивого «я» связан с неопределенностью понятия «тождественность». Мы употребляем слова «тот же самый», «тождественный» по меньшей мере в двух значениях. Когда речь идет о каком—то человеке, о нем иногда говорят, что он был «такой», а потом стал «другим». Обычно под этими словами мы имеем в виду, что этот человек основательно изменился: вместо консервативных взглядов, которых раньше придерживался, стал высказывать резко радикальные; или из милого и обаятельного превратился в грубого и раздражительного. Если же с человеком таких изменений не происходит, говорят, что он не изменился и остался таким же, как прежде. В этом случае мы употребляем понятия «тот же самый» и «другой» в качественном смысле. В этом смысле одна банка кока—колы будет той же самой, что и другая банка кока—колы, но обе они будут отличаться от банки пепси, потому что внешний вид и содержимое у них будет качественно разное. Если кто—нибудь покрасит банку кока—колы в голубой цвет, то в этом случае она изменится качественно: о ней и соседней банке кока—колы уже нельзя будет сказать, что они «то же самое». Про любую пару идентичных предметов мы можем сказать «то же самое», подразумевая под этим «очень похожее». Значит, в качественном смысле «то же самое», «тождественное» значит «очень похожее».

Но у этих понятий есть и другое, как говорят, количественное значение. В этом смысле одна банка кока—колы не будет «тем же самым», что и другая. Почему? Да потому что они представляют собой разные объекты. Одна из них стоит у меня на столе, а другая находится у вас в руках. Одну банку я могу открыть, а другую нет, поэтому не могу сказать, что две банки кока—колы — одно и то же. В качественном смысле они являются одним и тем же, а в количественном — нет.

Когда мы говорим о ком—то, что он стал совсем «другим», то не имеем в виду, что этот человек умер и прекратил свое существование. Мы не употребляем слово «другой» в количественном смысле, не считаем, что место одного объекта занял другой. Представьте, например, что поклоннику «Баффи» исполняется 30 лет и он вдруг решает, что это уже не лучший сериал в мире, и отдает свой голос какой—нибудь мыльной опере или, на худой конец, лотерее «Джет Сет». Что можно на это сказать? (В голове возникает слово «эвтаназия», но я лучше отгоню его подальше.) Без сомнения, такое ослабление умственных способностей будет настоящей трагедией. Но все же мы вряд ли сможем сказать, что это изменение равносильно смерти личности. Перемена ужасная, трагическая, способная разбить сердце, но все—таки это акцидентальное изменение. Человек изменился в качественном, а не в количественном смысле.

При обсуждении вопроса о самотождественности речь идет не о качественной, а о количественной идентификации. Нет сомнений, что со всеми нами постоянно происходят качественные изменения. Но по—настоящему нас интересует то неизменное ядро, которое сохраняет изо дня в день нашу личность и делает нас отличными от других. Именно количественная идентификация является предметом исследования. А различие эссенциальных и акцидентальных изменений позволяет приблизиться к решению вопроса о самоидентификации. Нужно определить, какие из перемен, которым подвержен человек, являются эссенциальными, а какие — акцидентальными. Эссенциальные изменения прекращают наше существование, мы перестаем быть в количественном смысле. В процессе этих перемен мы теряем нечто сущностно важное — то, без чего нас уже нет. Чтобы обнаружить это важное, составляющее основу личности, нужно выяснить, после каких изменений человек сохраняет свою личность, а после каких — нет.

Хотите — верьте, хотите — нет, но в фильме «Вспомнить все» проводится такое исследование. Арни подвергается определенному воздействию: у него уничтожают старые воспоминания и заменяют их новыми. Согласно Верхувену — Шварценеггеру, эта операция приводит к эссенциальным изменениям: одна личность исчезает, а ее место занимает другая. Вот почему Арни, как обычно, открывает счет убитым. Он в буквальном смысле борется за себя, за свою личность. Возвращение памяти означает, что он опять станет Хаузером, что уничтожит Куэйда — человека, которым он стал после стирания его собственных воспоминаний. Верхувен и Шварценеггер защищают так называемую теорию памяти, согласно которой память является основой индивидуума, главным критерием самотождественности. Если они правы, тогда именно воспоминания сохраняют человека как личность и создают его уникальность.

Чтобы решить, насколько верна эта теория, давайте сначала обратимся к другим точкам зрения на проблему самотождественности.

Пожалуй, самая известная точка зрения, противостоящая теории памяти, — это теория души. В соответствии с ней человек — это прежде всего душа, которая получает воплощение в физическом теле. Она есть основа, изо дня в день, на протяжении многих лет сохраняющая наше неизменное «я» и создающая нашу индивидуальность, уникальность, отличающую нас от других людей.

Просто, не так ли? Но что же представляет наша душа? Некую нематериальную сущность. Тогда, если апеллировать к душе как критерию самотождественности, искать в ней ответ на вопрос о том, что составляет основу личности, неизбежно придется обратиться к учению дуализма, рассмотренному нами в предыдущей главе. В этом случае теория души наследует длинный ряд противоречий дуализма, идеи которого, как мы уже выяснили, очень уязвимы для критики.

Если бы нам даже удалось совершить невозможное и обойти проблемы, связанные с дуализмом, мы столкнулись бы с трудностями, возникающими при утверждении, что душа — это основа самотождественности, стержень человеческой личности. Основная проблема заключается в том, что признание теории души делает невозможным объективное суждение даже о собственной тождественности, не говоря о чьей—либо еще.

Суждение о тождественности — это суждение о том, кто перед вами находится. Предположим, вы видите меня на улице и ведете себя определенным образом (например, бормоча про себя проклятия, переходите на другую сторону). Вы поступаете так, исходя из своего мнения обо мне. Допустим теперь, что теория души верна. Как у вас могло сложиться представление о моей сущности, ведь душу невозможно увидеть, услышать, понюхать, попробовать или потрогать? Как вы смогли понять, какая душа находится внутри меня, если, конечно, предположить, что она есть на самом деле?

«Да очень просто», — можете вы подумать. О человеке можно судить по его физической оболочке, исходя из того, что в определенном теле находится определенная душа. Видя мое движущееся по улице тело, вы делаете вывод, что в нем та же душа, что и раньше, поэтому спешите перейти на другую сторону. Но это не решение проблемы. Откуда появилось убеждение, что в этом теле находится та же душа? Каким образом была установлена взаимосвязь между телом и душой?

Чтобы яснее увидеть возникшую трудность, представьте, что сейчас перед вами находится упаковка вашего любимого пива. Как вы узнали, что в бутылках пиво, которое больше всего вам нравится? Разумеется, при покупке вы смотрели на этикетку. Но как вы могли установить взаимосвязь между названием на бутылке и ее содержимым? Единственный способ установить соответствие — открыть бутылку и отпить из нее хотя бы глоток. Этот пример ведет нас к обобщению: чтобы установить связь между двумя вещами — неважно, что они собой представляют, — вы должны сделать это опытным путем. С пивом это выполнить очень легко: вы смотрите на этикетку, открываете бутылку и глоток за глотком (опытным путем) убеждаетесь, что в ней находится то самое пиво, которое вам нравится больше всего.

Но у нас нет возможности проделать этот простой опыт, когда речь идет о душе. Как это сделать? Открыть чью—то голову, чтобы посмотреть, какая там душа? Безнадежными станут попытки услышать, понюхать, попробовать или потрогать чью—то душу; ее невозможно ощутить на физическом уровне. Каким же образом мы можем установить взаимосвязь между телом и душой? Да никаким. Это будет похоже на попытки определить, соответствует ли наклеенной на бутылке этикетке невидимое, не имеющее вкуса и плотности, а потому не представляющее для нас интереса пиво, которое должно там находиться.

Будучи нематериальной, душа не может быть обнаружена, ее невозможно ощутить, потрогать, попробовать на вкус. Мы не в состоянии определить соотношение между душой и любым другим предметом, явлением или живым существом. Это невозможно. Совершенно невозможно. Будет ошибкой думать, что это утверждение относится только к другим людям. Но в существовании своей души мы уверены и вполне можем определить взаимосвязь между собственными душой и телом. Поскольку нет причин предполагать, что другие люди в этом отношении отличаются от нас, значит, у них душа и тело связаны точно так же.

Увы, этот вывод уязвим. Во—первых, перенос заключения о взаимосвязи души и тела с себя на других людей нельзя признать правомерным. Ведь, выпив бутылку любимого пива и ощутив его неповторимый вкус, невозможно сделать вывод, что любое пиво будет точно таким же. В скором времени вас ожидает жестокое разочарование. Но эта проблема не самая серьезная, нас ожидают большие трудности. Действительно ли мы можем быть уверены, что обладаем душой? Вспомним возражения Ницше и Юма против положений Декарта, о которых шла речь во второй главе. Когда мы внимательно заглядываем вглубь себя, то находим там мысли, эмоции, чувства, но не объект, которому они принадлежат. А теория души предполагает, что душа не равна психическим и ментальным состояниям и представляет собой нечто отдельное от них. Почему? Потому что наши мысли, чувства, желания и намерения — все, что составляет содержимое нашего внутреннего мира, изменчиво. Душа постоянна и устойчива, она лежит в основе психики и разума, объединяет меняющиеся ментальные состояния, делая нас целостной индивидуальностью, отличной от всех других людей. Согласно теории души она не равна нашей психике и разуму, а представляет некий объект, вмещающий в себя различные психические и ментальные особенности. Но даже при очень внимательном рассмотрении мы сможем обнаружить только сами мысли, чувства, эмоции и другие внутренние состояния, но не объект, которому они принадлежат: мы не в состоянии обнаружить душу.

Итак, мы не имеем никакого представления о взаимосвязи между телом и душой ни у себя, ни у других людей. Следовательно, теория души не в состоянии объяснить, почему мы достаточно легко и точно определяем тождественность личности, независимо от того, идет речь о нас самих или ком—то еще.

Несостоятельность теории души заставляет нас обратиться к противоположной точке зрения, которая известна под названием теории тела. Согласно этой концепции сущностная основа личности — это физическое тело, делающее нас отличными от других людей и одновременно сохраняющее индивидуальность.

Если вы придерживаетесь точки зрения Гераклита, то можете воскликнуть: «Как же так?! Ведь тело постоянно меняется, оно никогда не бывает одним и тем же. Новые клетки постоянно занимают место старых, а некоторые умирают, не получив замены». Один мой друг использовал эту идею в качестве аргумента для заявления о разводе: мол, я теперь совсем не тот человек, который несколько лет назад женился на этой женщине. Да, философия — опасная штука. Его стратегический план не увенчался успехом. Наверное, судья был поклонником Аристотеля. Пожалуй, мы тоже будем придерживаться учения этого великого грека и посчитаем постоянное обновление клеток нашего организма акцидентальным изменением. Даже полная замена клеток тела не более прекращает его существование, чем замена всех молекул воды в реке — существование реки.

Однако против теории тела есть и более серьезные возражения. Прежде всего маловероятно, что все тело участвует в создании тождественной личности. Чтобы убедиться в этом, позвольте рассказать об одном малоизвестном факте: оказывается, один ученый с успехом проводит следующий эксперимент — он отделяет головы обезьян от тел, меняет их местами, и при этом получившиеся гибриды остаются живы. Не совсем понятно, зачем он это делает; вероятно, есть важная причина. Тело одной обезьяны, пришитое к голове другой, конечно, обездвижено, полностью парализовано от шеи и ниже, но в течение нескольких недель в нем можно поддерживать жизнь. Таковы результаты этого эксперимента. И если они были удачными с человекообразными обезьянами, то почему не могут быть столь же удачными опыты, проведенные с человеком? А теперь на минуту представьте, что такой эксперимент был проведен с вами. Голова была отделена от вашего тела и пришита к чужому, а тело соединили с чужой головой. Где бы в итоге оказались вы сами: там, где голова, или там, где тело? Хотя со мной такого не случалось, но я абсолютно уверен, что, проснувшись, вы подумали бы: «Что за ерунда? Что со мной произошло, почему я не могу двигаться?» Увидев вместо своего чужое неподвижное тело, которое вам не подчиняется, вы были бы изумлены, потрясены и в немалой степени разозлены. Это значило бы только одно: ваша личность там, где голова. Уверен, что с другими людьми произошло бы то же самое; их посетили бы такие же мысли. Таким образом, тождество индивидуальности связано с головой, а не с телом.

Если я еще не убедил вас, тогда представьте, что ваше бывшее тело, присоединенное к чьей—то голове, погибло. Если бы вы видели это, то вдоволь погоревали бы, оплакивая его. Но печалиться о гибели своего тела можно, только оставшись живым. Выясняется, что мы не тождественны своему телу. Сущностная часть личности, ее основа, не равна физической оболочке в целом, потому что потенциально может пережить потерю большей ее части. Уже сейчас уровень науки и техники позволяет осуществить подобную операцию. По всей видимости, единственная часть тела, которая нужна для сохранения человеческой индивидуальности, — это голова, независимо от того, к какому телу она присоединена.

Давайте продолжим рассуждать в том же духе. Прежде всего голова может не особенно нуждаться в теле. Зачем оно, если полностью парализовано? Только для того, чтобы поставлять мозгу кровь и другие необходимые химические вещества. Это можно обеспечить с помощью различных технических средств, которые делают участие тела необязательным. Таким образом, голову достаточно присоединить к контейнеру, содержащему все необходимые для работы мозга вещества.

А собственно, вся ли голова нужна для того, чтобы самотождественная личность не прекратила свое существование? Что, если человек, который проделывает эксперимент по пересадке голов, решит, что некоторые элементы на ней лишние, и удалит их? Уши, например; зачем они действительно нужны? После операции вы проснетесь и подумаете: «Что за дьявольщина (не уверен, правда, что слова будут именно такими), где же мои уши?» Рискую скатиться в формат фильмов ужасов, но предположу, что и с носом может произойти та же история. Проснувшись после операции, вы подумаете: «Что за …? Где же …? Никогда не был таким уродом!..» И так далее.

Если ученый, который проводит эксперимент, достигнет нужного уровня мастерства, чтобы поддерживать кровяное давление, найдет средства, которые позволят противодействовать шоку и кровотечениям, тогда он может вообще ничего больше не оставить, кроме черепа. Конечно, у вас не будет возможности полюбоваться на результаты его деятельности, но про себя вы будете думать о том, что же случилось. Оставив в стороне технические ограничения, мы вспомним, что череп выполняет защитные функции: он нужен лишь для того, чтобы хранить мозг и оберегать его от внешних воздействий. Если допустить, что череп можно заменить пластиковым футляром, тогда можно обойтись без этого костяного контейнера. Возможно, ученый поместит ваш мозг в питательную жидкость, поддерживающую его жизнедеятельность? Кажется, во второй главе о чем—то подобном уже шла речь. Значит, сущностная основа нашей самотождественности заключена не в теле. Можно почти полностью лишиться физического тела, но остаться самим собой, правда, в сильно урезанном виде. Таким образом, мы подошли к следующей точке зрения на проблему тождественности: теории мозга.

Согласно этой теории мозг — основа самотождественности. Кроме мозга у человека есть еще другие органы и части тела, но они, в аристотелевском смысле, имеют акцидентальные черты: можно лишиться любого органа или части тела, сохранив при этом тождественность личности. Но потеря мозга будет фатальна. Мы только что представили ситуацию, в которой человек, лишившись практически всего тела, сохраняет свою сущностную основу благодаря мозгу.

В соответствии с этой концепцией, человек из года в год сохраняет свою тождественность благодаря мозгу, причем неизбежную и безвозвратную потерю значительного количества клеток можно считать не особенно стоящим внимания акцидентальным изменением. Мозг придает каждому человеку уникальность, делает отличным от других, поскольку у разных людей он не может быть одинаковым.

Действительно ли это так, и мозг является эссенциальной основой человека? Давайте сначала разберемся, что представляет собой мозг. Это сложная органическая система, в которой протекает множество электрических и химических процессов. А теперь предположим, что вследствие какого—то дисбаланса у вас снизилось количество серотонина, в результате чего наступила депрессия. Вы вынуждены принимать таблетки, которые поднимают уровень серотонина. Нет ничего особенного в том, чтобы восполнить недостаток определенных веществ искусственными препаратами. В количественном смысле таблетки не делают вас другим человеком, они только улучшают настроение.

А теперь давайте предположим, что в мозге произошли более серьезные изменения, нарушившие работу. Деятельность нейронов, которые должны обеспечивать нормальное функционирование мозга, заключается в приеме и дальнейшей передаче электрохимического импульса. Вполне вероятно, что можно изобрести эквивалент нейрона, способный с успехом выполнять его работу. Представим, что ваш мозг начал разрушаться (у автора этот процесс уже какое—то время происходит). Нейроны погибают, не получая замены. Развитие техники позволит определить, какие нейроны умирают, чтобы поместить на их место новые искусственные клетки. Чтобы сделать наше предположение более правдоподобным, давайте сосредоточимся на разрабатываемых методах лечения. Некоторые мозговые нарушения, вроде болезней Альцгеймера и Паркинсона, могут быть устранены путем имплантации стволовых клеток. Эти клетки очень пластичны и податливы, обладают необычайно гибкими, разнообразными реакциями, поэтому их удобно использовать в такого рода операциях. Если их имплантировать в разрушающийся мозг, они должны взять на себя роль нейронов и заменить умирающие клетки, сохранив связь между разными отделами головного мозга, которая иначе была бы прервана.

Что, если бы это случилось с вами? Предположение, что после замены природных нейронов искусственными ваша самотождественная личность прекратила бы свое существование и ее место заняла бы другая (это равносильно смерти), выглядит неправдоподобно. Наоборот, имплантация сохранила бы вашу жизнь и тождественность личности, даже если бы каждый нейрон был заменен стволовой клеткой. Это похоже на полную замену клеток нашего тела, которая, как известно, происходит каждые семь лет. Есть, конечно, разница, поскольку тело само вырабатывает необходимые ему клетки, а нейроны вживляются в мозг извне.

Можно представить ситуацию, когда постепенно, в результате ряда операций все клетки мозга будут заменены имплантатами. Если они справятся со своей задачей, как «родные» клетки, сохраняя ваши мысли, воспоминания, чувства, самоощущение, ваша личность останется такой же, какой была при замене части нейронов. Но можно ли сказать, что мозг сохранится таким же, каким был до замены естественных клеток искусственными? В отличие от нормального процесса, когда организм вырабатывает новые клетки, которые со временем занимают место старых и полностью его обновляют, квази—нейроны попадают в мозг извне, являясь продуктом чужого производства. Поэтому нельзя утверждать, что новый мозг тождествен прежнему естественному мозгу; впрочем, нельзя утверждать и обратное.

Позволим себе пойти еще дальше в своих предположениях. Допустим, что новые клетки, имея органическое происхождение, специально созданы в лаборатории в герметичных колбах, а затем помещены в ваш мозг. Возможно, технически этот опыт неосуществим, но он не противоречит принципу, которому мы следуем. До того времени, пока введенные в мозг клетки успешно выполняют функции прежних, можно с уверенностью утверждать, что имплантация не влияет на самотождественность. Посмотрим на эту ситуацию с точки зрения человека, подвергшегося процедуре. После нее все будет казаться таким же, как и до: мысли, чувства, воспоминания не изменятся, потому что новый мозг сохранит их в целости и будет функционировать так же, как и прежний. С вашей точки зрения, все останется по—прежнему, хотя может появиться мысль: «Надо же, я перенес операцию». Но прежний психический склад, особенности мышления и воспоминания будут невредимы.

Таким образом, мы приходим к заключению, что для сохранения тождественности важно не содержимое мозга (не то, из чего он сделан), а то, что он делает, как выполняет свои функции. Если бы удалось найти достойную замену нейронам — органические или неорганические клетки, которые бы сохраняли деятельность мозга данного человека и его мысли, ощущения, воспоминания, то можно было бы говорить и о сохранении индивидуальности. То есть основа тождественности состоит не в том, что мозг есть, а в том, что он делает. А что он делает, в чем состоит его основная функция? Он является вместилищем различных состояний: мыслей, чувств, намерений, желаний, эмоций, надежд, страхов, ожиданий, а самое главное — памяти. Вот мы наконец и подошли к идее, которую защищают Пол Верхувен и Арнольд Шварценеггер, — теории памяти.

Название не совсем точно отражает суть этой теории, поскольку в понятие «память» здесь включаются различные психические и умственные проявления. Например, Арни, будучи Куэйдом, был уверен, что женат уже восемь лет на Шарон Стоун, испытывал к ней определенные чувства, может быть, даже любил ее. Память, конечно, является основой; если бы у Арни не изменили ее, неизвестно, появились бы у него новые ощущения, чувства и эмоции. Поэтому теорию памяти часто называют теорией психической целостности.

Согласно теории памяти, личностную основу человека составляют память и связанные с ней различные психические состояния: убеждения, мысли, эмоции, надежды, страхи и так далее. Именно они делают каждого из нас уникальной индивидуальностью. Следовательно, Куэйд и Хаузер — две совершенно разные личности, которые в разное время находились в одном теле. Верхувен и Шварценеггер гениально передают это в сцене, когда Куэйда привязывают к устройству, которое должно стереть его память и вернуть память Хаузера. Когда Арни напрягает свои мощные бицепсы, силясь разорвать путы, сковывающие его запястья, он в буквальном смысле борется за свою жизнь. Замена памяти равносильна смерти, потому что тогда личность прекращает существование.

Хаузер, злая тень Арни, подчеркивает это в видеозаписи, адресованной Куэйду. Он говорит: «Я хотел бы пожелать тебе долгой и счастливой жизни, но, увы, мне нужно забрать свое тело обратно». И когда Куэйду удается освободиться, он втыкает в лоб кому—то из обслуживающего персонала стальной стержень, выломав это оружие из кресла, к которому его приковали. Это нельзя считать немотивированной жестокостью. Верхувен и Шварценеггер с присущей им убедительностью защищают философскую точку зрения о взаимосвязи между памятью и самотождественностью. Я думаю, что за всю историю философии не было приведено более убедительного доказательства истинности этой концепции. Даже очень хорошие философы, как Джон Локк, могут лишь приводить примеры о памяти принцессы, которая была перенесена к сапожнику. Но, только увидев, как Арни с сокрушительной силой защищает свою новую индивидуальность ценой старой, вы сможете в полной мере оценить теорию памяти.

Помню, впервые увидев в кинотеатре «Вспомнить все», я сказал своей девушке: «Как жаль, что они не обратились к проблеме расщепления личности!» Не знаю почему, но девушка бросила меня вскоре после этого разговора. На самом деле расщепление личности или, как иногда говорят, раздвоение, представляет серьезную проблему для теории памяти, тем более что только эта концепция объясняет, что является основой тождественности. Я даже слегка разочаровался в Арни, потому что он эту проблему не рассматривал. Но я не должен был сомневаться в этом великом человеке! Десять лет спустя в фильме Роджера Споттисвуда «Шестой день» («The 6th Day», 2000) Арни предложил интригующий подход к этой проблеме. Следует также отметить, что в философской позиции Шварценеггера обнаружился важный сдвиг. От идеи Аристотеля о существовании неизменного «я» он перешел к точке зрения Гераклита, который утверждал, что постоянного, устойчивого «я» не может быть.

Действие фильма происходит в недалеком будущем (раньше, чем вы думаете!). Главный герой, Адам Гибсон, — до отвращения счастливый семьянин, у которого есть милая, красивая жена и слишком трогательная маленькая дочурка. Зачем Арни понадобилось изображать семейную идиллию? Он гораздо лучше смотрелся в роли терминатора, бойца диверсионно—десантного отряда или наемника, который убивал на тропе войны разных сухопутных «крыс». Тем не менее на горизонте счастливого мужа и отца Адама Гибсона не было ни облачка, пока однажды он не вернулся домой и не обнаружил там самого себя. Или человека, с которым они были похожи как две капли воды. Агенты, прибывшие уничтожить шокированного Арни как раз в тот момент, когда он намеревался войти в дом и выяснить отношения со своим двойником, объяснили: «Система „Шестой день“ дала сбой, и был клонирован не тот человек. Это ты, Адам». Потом они попытались убить жертву ошибки, но, разумеется, не смогли. Арни, прикончив в порядке самообороны нескольких агентов, убегает с места происшествия, чтобы разобраться что к чему, оставив двойника курить его сигары и целоваться с его женой на заднем сиденье машины. Вот так!

Технология клонирования, которую разработали в компании «Шестой день», возглавляемой Робертом Дюваллем, с трудом поддается объяснению. С уверенностью можно сказать лишь то, что она состояла из двух основных этапов. Сначала образец ДНК, взятый у человека, которого собирались клонировать, имплантировался в выращенную специально для этих целей «болванку» — обычное человеческое тело. Потом у человека брали так называемый сип—корд мозга, считывая его содержание и записывая на диск все мысли, воспоминания, чувства — всю жизнь человека.

Клонирование Арни было ошибкой. Предположим, что он был убит во время нападения религиозных фанатиков, выступающих против клонирования, на Тони Голдвина, который был не последним лицом в компании «Шестой день». Арни должен был пилотировать самолет, на котором Голдвин собирался лететь, чтобы покататься на горных лыжах. Но Гибсон послал вместо себя другого пилота — Майкла Рапапорта, а сам отправился посмотреть, можно ли клонировать любимого песика дочки, чтобы она не горевала о его смерти в свой день рождения. Чтобы скрыть атаку, был клонирован не только Голдвин, но и все члены экипажа, в том числе и Арни. Так появилась проблема, поскольку клонирование людей было запрещено и производилось нелегально, а все действия, связанные с ним, тщательно скрывались.

Как вы уже, наверное, догадались, все закончилось неплохо. Несколько хитрых сюжетных ходов я не хочу сейчас раскрывать. Настоящий Арни остался в семье и продолжал любить своих жену и дочь, а клонированный Шварценеггер ушел со сцены навстречу огромному морю возможностей, которые предоставляет жизнь; и это пришлось ему по душе.

Рассказанная история не проясняет одну проблему. Как бы мы ответили на вопрос: кто же из двоих настоящий Адам Гибсон? Наверное, тот, который появился первым? Если первый Гибсон — настоящий, то другой — подделка. Давайте внесем в эту историю небольшие поправки. Предположим, что настоящий Адам Гибсон действительно погиб во время атаки, а его память была имплантирована в клона. Остался ли он жив? Если теория памяти верна, значит ли это, что существование Адама Гибсона не прекратилось? Что говорит по этому поводу концепция психической целостности?

Из нее совершенно определенно следует, что клон, обладающий памятью Адама Гибсона, и есть Адам Гибсон, потому что человеческая личность представляет собой набор воспоминаний, а также намерений, верований, мыслей, эмоций и тому подобных состояний. Если они сохраняются, то сохраняется и самотождественность личности. Все просто. Но на самом деле все только кажется ясным. Мы уже знаем, что некоторые воспоминания могут оказаться фальшивыми, «говоря» о событиях, которых на самом деле не было или в которых мы не принимали участия. Если, например, меня преследуют воспоминания о победе при Аустерлице и поражении у Ватерлоо из—за несчастного маршала Нея; если я мучаюсь из—за высылки на остров Святой Елены, совершенно ясно, что это заблуждение. Эти воспоминания не имеют под собой реальной почвы. Даже самый гибкий подход к теории памяти не позволит предположить, что я на самом деле Наполеон. Чтобы избежать этой ловушки, нужно отделить настоящие воспоминания от ложных. Теория памяти занимается только истинными, соответствующими действительности воспоминаниями; индивидуальность определяют именно они, а не псевдовоспоминания.

Интересно, настоящая или нет память у клонированного Гибсона? Что отличает истинные воспоминания от ложных? Очевидно, реальные воспоминания — те, которые вызваны случившимися с человеком событиями. В случае с псевдовоспоминаниями такой причинной связи нет. Память Наполеона о победе при Аустерлице истинна, потому что он на самом деле выиграл это сражение; мои же воспоминания об этой победе, как бы правдоподобно они ни выглядели, будут ложными, так как я просто не мог присутствовать при этом событии. Картины, возникающие в моем сознании, будут плодом воображения.

Если различие между истинными и ложными воспоминаниями сводится к такой причинно—следственной связи, тогда память клонированного Адама Гибсона будет такой же настоящей, как и у оригинала. Например, когда клон Гибсона вспоминает о том, что когда—то спрятал в машине контрабандные сигары, это будет истинным воспоминанием, поскольку между ним и реальным событием есть причинная связь. Конечно, немного необычная, потому что об этих сигарах помнят два человека, а не один, как это бывает в обычной жизни. Но память клона идентична памяти настоящего Адама Гибсона, а та имеет причинно—следственную связь с реальным событием: припрятыванием сигар в бардачке машины. Между воспоминанием клона и действительностью существует очевидная связь, которая позволяет судить о том, что память клонированного Гибсона истинная, а не ложная.

В соответствии с теорией памяти клон Гибсона идентичен настоящему Адаму Гибсону. Если вообразить, что фундаменталисты, выступающие против клонирования, уничтожили нашего героя, а не его незадачливого сменщика Майкла Рапапорта, тогда Адам Гибсон выжил бы в виде своего клона. Согласно концепции памяти клонированный и настоящий Гибсоны — одна и та же личность.

Представим теперь, что кто—то, занимающийся производством клонов, ошибся, и вместо одного Адама Гибсона получились два, обладающие идентичной памятью. Который из них настоящий? Здесь мы лицом к лицу сталкиваемся с проблемой расщепления личности. Дело в том, что каждый из клонов, как вытекает из теории памяти, в равной степени претендует на то, чтобы быть настоящим Адамом Гибсоном. У каждого из них настоящие воспоминания, связанные с реальными событиями, которые послужили причиной их появления. Ни один из клонов не обладает большим правом называться настоящим Адамом Гибсоном. Здесь лежит камень преткновения: оба они не могут одновременно быть Адамом Гибсоном. Почему нет? Да потому что они представляют собой не один объект, как первоначальный герой, а двух человек.

Почему клоны будут разными личностями? Потому что они будут обладать свободой совершать разные поступки. Один из них может, например, остаться со своей семьей, целоваться с женой, покупать дочери подарки и прочее, а другой пойдет служить в морскую пехоту и будет убит во время какого—то военного инцидента. Один из них может остаться в живых, а другой умереть — они будут разными людьми с разной судьбой.

Два человека не могут быть одной и той же личностью в соответствии с одним из основополагающих принципов: один предмет не может быть одновременно двумя. Как одна бутылка пива не может быть двумя бутылками, так один человек не может быть сразу двумя. До клонирования Адам Гибсон был в единственном числе, поэтому не может быть тождествен двум человекам.

Ничего себе задача! Два клона не могут называться Адамом Гибсоном, потому что один человек не может быть сразу двумя. Но ни один из клонов не имеет преимущества перед другим в борьбе за право называться Адамом Гибсоном. Нет оснований утверждать, что Адам Гибсон тождествен первому, а не второму клону, или наоборот. Он не может быть двумя личностями одновременно, и нельзя сказать, что он является одним из клонов. Выходит, что Адам Гибсон перестал существовать?

Но это очевидная глупость. Поставьте себя на его место. Однажды утром (скажем, 23 июля 2004 года) вы просыпаетесь, зная, что вчера прошли процедуру клонирования, и ваше прежнее тело было уничтожено. При этом вы прекрасно себя чувствуете, потому что, зная теорию памяти, понимаете: причин для волнения нет, все воспоминания сохранены, вы остались той же личностью, какой были до клонирования. Следующие, допустим, двадцать лет вы живете полноценной, насыщенной жизнью, а утром 23 июля 2024 года узнаете, что, оказывается, в результате сбоя в программе был сделан не один клон, а два. Вы осознаете, что вы и еще один клон имеете равные права называться Адамом Гибсоном. Но Адам — это один человек, а не два; он не может одновременно стать двумя личностями! Неужели вы сделаете вывод, что ваше существование прекратилось во время процедуры клонирования двадцать лет назад, хотя правду вы узнали только сейчас? Не думаю, что ответ на этот вопрос будет положительным.

В этом и заключается суть проблемы. Согласно теории памяти сохранение воспоминаний и психологической целостности гарантирует сохранение личности. Мы живы, мы существуем, пока не погибла память. Таким образом, если клон обладает нашими воспоминаниями и психическими состояниями, которые составляют наше целостное «я», то можно утверждать, что наша самотождественная личность жива. Значит, процедура клонирования сохраняет индивидуальность человека, и с этой точки зрения она успешна. Если же наши воспоминания будут «вмонтированы» сразу в двух клонов, почему мы должны считать, что в этом случае наша личность умрет? Как двойной успех может обернуться поражением?

На этот вопрос можно ответить коротко: никакие может. Но здесь мы увидели лишь верхушку айсберга, который грозит теории памяти. Если был создан один клон, то теория памяти утверждает, что он тождествен оригинальной личности. При появлении сразу двух клонов уже нельзя говорить, что они представляют собой одного и того же человека. Должно быть и не может быть — фирменные знаки одной из самых противных философских проблем. Как может — в этом состоит суть вопроса — статус одного клона зависеть от наличия другого? Как можно изменить мнение о том, что один клон тождествен или не тождествен оригиналу, узнав о создании второго? Решение о тождественности должно вытекать только из природы самого клона: сохранил ли он память настоящего Адама Гибсона. Иначе оно зависит от случайного движения человека, который нажал кнопку, запускающую процесс клонирования, не один раз, а дважды. Конечно, от этого никакое решение зависеть не может. Мы открыли поразительный факт, который не может не привести в замешательство: никакого устойчивого «я» не существует, нашей «личности» нет!

По всей видимости, каждый из нас является отдельной личностью. Мы предприняли попытку понять, что это значит, и разложили проблему на две части: что, в сущности, отличает нас от других и что сохраняет во времени нашу индивидуальность, позволяя нам быть самотождественными? Попытки ответить на эти вопросы привели к парадоксу. Единственная похожая на истину теория памяти привела нас к взаимоисключающим выводам, что Адам Гибсон, как и любой человек, должен быть тождествен своему клону и одновременно не может быть.

Полагаю, что проблема связана с понятиями идентичность и различие, без учета которых мы сбиваемся с истинного пути. Чтобы спросить, что изо дня в день сохраняет меня как индивидуальность, нужно быть уверенным в существовании неизменного ядра личности — в этом случае наша тождественность неподвластна воздействию времени. А вопрос о том, что отличает меня от других, предполагает, что мою индивидуальность можно отделить от другой. То есть мы исходили из того, что к человеку применимо понятие абсолютной тождественности. Но подобное убеждение приводит в дальнейших рассуждениях к парадоксу.

Но если такая исходная точка зрения неверна и идея самотождественности неприменима к человеку? Что, если концепция личности и понятие самоидентификации несовместимы друг с другом? Думаю, именно эту идею Арни пытался донести до нас в своей последней на сегодняшний день работе. Идея тождественности не связана с понятием личности, мы должны забыть о ней, если хотим понять, что представляем собой. Мы не можем быть идентичны сами себе, поскольку все время меняемся. Нельзя сказать, что я та лее личность, какой был год назад, неделю и даже вчера. Не существует неизменного «я», которое не было бы подвержено влиянию времени и абсолютно отличалось бы от другого «я».

Вместо того чтобы рассматривать «я» с точки зрения тождественности — что составляет его неизменную сущность, попробуем подумать о личности с позиции выживания. Нет ничего, что сохраняло бы ваше «я», как нет ничего, что делало бы его отличным от множества других «я». Мы сегодняшние очень похожи на себя вчерашних, но все же сегодня в нас сохранилась только часть нас вчерашних, мы «переживаем» сами себя. Дистанция между нашими «я» увеличивается с течением времени: если разница между нами сегодняшними и вчерашними незначительна, то гораздо больше мы отличаемся от себя, какими были на прошлой неделе, а еще больше от тех личностей, какими были год назад. В одном теле находится целый ряд «я», бесконечный поток «личностей», каждая из которых «переживает» предыдущую. Личность человека имеет характер реки — непрерывно изменяющегося процесса, а не устоявшейся сущности.

Если мы примем эту точку зрения, то сразу найдем простое и ясное объяснение парадоксу, с которым столкнулись ранее. Ни первый, ни второй клон не идентичны Адаму Гибсону, а оба являются личностями, очень близкими нашему герою, «пережившими» его «я». Но Арни не стоит горевать: у каждого из нас в результате непрерывных изменений каждую секунду «выживает» лишь часть прежнего «я». Нет цельной, неизменной индивидуальности; существует последовательный ряд «я», каждое из которых является «потомком» предыдущего, очень на него похожим.

Что означает для нас идея «выживания»? Рассмотрим ее с точки зрения психической целостности. Зафиксируйте в сознании те чувства, мысли, эмоции и желания, которые вы испытываете сейчас. Минуту назад эти психические и ментальные состояния были почти такими же, как и теперь. Незначительные отличия, конечно, можно заметить, но все—таки мысли, эмоции, желания и намерения, которые мы испытываем сейчас, практически полностью совпадут с теми, которые были у нас минуту назад. Поэтому можно сказать, что ваша личность лишь чуть изменилась по сравнению с той, которой была мгновением раньше. А сейчас вспомните, каким вы были, например, на прошлой неделе. Совпадение прежнего состояния с нынешним по—прежнему велико, но все—таки не такое полное, как между вашей личностью сейчас и минуту тому назад. Хотя большинство мыслей, чувств и желаний остались прежними, но за истекшую неделю вы испытали новые эмоции, у вас появились новые идеи, намерения и планы. Немалая часть вашей личности сохранилась, но все—таки за целую неделю она изменилась гораздо сильнее, чем за одну минуту. Чем дальше вы уйдете, сравнивая свою нынешнюю индивидуальность с прошлыми, тем значительнее будет различие; тем меньше оснований говорить о психической целостности нашего «я».

Думаю, это все, что можно сказать о человеческой личности. Целостного и неизменного «я» не существует. Оно представляет собой постоянно меняющийся поток — последовательность индивидуальностей, каждая из которых тесно связана с предшествующей и теряет схожесть с теми, которые удалены от нее во времени. Заглянув в очень далекое прошлое, мы, возможно, встретим там человека, не имеющего ничего общего с нашим теперешним «я». В конце концов, «речная» метафора Гераклита не так плоха; правда, мы использовали ее немного иначе. Дело не только в том, что мы постоянно меняемся; это происходит со всем, что существует в мире. Не стоит труда применить эту концепцию тождественности к подавляющему большинству объектов. Но человеческое «я» — совсем другое дело. Попытки применить к нему концепцию тождественности приводят к парадоксу. Его лучшим объяснением является мысль о том, что это понятие нельзя применить к личности, поскольку она не самотождественна в рамках времени.

В проблеме самотождественности существует уже известный нам конфликт двух точек зрения: «изнутри» и «извне». Изнутри каждый из нас кажется себе уникальной личностью, находящейся в центре происходящих событий, устойчивой и неизменной, не поддающейся воздействию времени. Мое «я» уже на протяжении сорока лет отличается от любого другого «я». Конечно, в чем—то я могу измениться, но моя суть, основа личности сохранится. Но стоит посмотреть на ситуацию извне, картина будет другой, нисколько не соответствующей виду, который открывался нам изнутри. Оказывается, «я» вообще нет: мы выявили ряд отличающихся друг от друга индивидуальностей, поток разнообразных «я», быстро и бесшумно сменяющих друг друга. Изнутри мы устойчивы и неповторимы; кажется, что существует основа личности, неуязвимая для всех воздействий. Извне мы не видим ничего устойчивого, что сохраняло бы наше «я». Поэтому можно сделать вывод, что устойчивого и целостного «я» не существует, в чем и заключается основная проблема самотождественности.

Примечания:

1

The Body in Mind: Understanding Cognitive Processes, Cambrige University Press, 1999.

12

Гераклит был родом из Милета, который сейчас находится на территории Турции. Когда—то эта местность была заселена греками и являлась частью эллинистической культуры.