• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Фильм «Особое мнение» поставлен в 2002 году Стивеном Спилбергом по роману великого Филиппа К. Дика. Во многих отношениях это странная картина. В отличие от многих фильмов, поднимающих комплекс философских проблем, в ней нет живописного изображения жестокости и насилия. Кроме того, главную роль в «Особом мнении» играет Том Круз, не замеченный ранее в пристрастии к философии. Если, конечно, не считать сайентологию. Одна из основных идей этой книги заключается в том, что философское значение фильма тесно связано с тем, насколько талантливо воплощены в нем философские проблемы. А в сайентологическом «Поле битвы — Земля» даже очень талантливый Джон Траволта выглядит как Дон Жуан «местного разлива».

У Тома Круза, несмотря на его сомнительную в смысле философии фильмографию, наблюдаются некоторые признаки пробуждения. Возможно, в этом есть заслуга Пенелопы Крус, которая вывела его из спячки. Вышедшее не так давно «Ванильное небо» («Vanilla Skies», 2002) представляет собой интересное исследование некоторых картезианских эпистемологических проблем, которых мы касались во второй главе. Наконец, Том сыграл главную роль в фильме, который кроме оригинальности обладает выдающимися философскими достоинствами. Среди целого ряда философских тем, затронутых в «Особом мнении», выделяется вопрос о свободе или, в формулировке многих философов, свободе воли.

И опять в основе этой проблемы лежит противоречие между взглядом изнутри и взглядом извне. Изнутри кажется очевидным, что мы обладаем свободой воли. Как можно отрицать, что каждый из нас может выбирать, что он хочет; поступать, как ему заблагорассудится? Когда возникает необычная ситуация, мы решаем, как на нее реагировать, делаем выбор и начинаем действовать. При этом считаем, что делаем все совершенно свободно. По крайней мере, обычно никто не держит дуло пистолета у нашего виска. При взгляде изнутри наличие у человека свободы воли не может подвергаться сомнению. Почти невозможно представить, что свободы воли не существует, она просто должна у нас быть.

Но если мы посмотрим на свободу воли извне, то убедимся, что возникают большие сложности даже с тем, чтобы понять, что это такое. А поставленный изнутри, такой вопрос выглядит очевидным. Снаружи нам трудно найти понятие, которое бы соотносилось с ощущением свободы воли, которое органично существует у нас внутри. С точки зрения извне человек не может обладать свободой воли, поскольку ее не существует.

Мы чувствуем, что должны быть свободны в своем выборе и поступках, но не можем понять, как эта свобода должна осуществляться. Изнутри и извне. Должно быть и не может быть. Опять мы спотыкаемся о философский камень преткновения.

2054 год. За предшествующее время невероятно возросло количество убийств, преступность практически вышла из—под контроля. Но неожиданно был найден способ борьбы с убийствами. После приема галлюциногенных препаратов беременными женщинами у них рождались дети с нейрогенетическими отклонениями. В частности, они могли видеть будущее, вернее, будущие убийства. Кроме шуток, это вполне могло бы случиться. Большинство этих детей—провидцев, как их называют в фильме, погибло из—за того, что они были не в состоянии отличить настоящее от кошмарного будущего и поэтому испытывали постоянный сильнейший стресс, который не могли перенести. Выжили всего трое. Их назвали в честь знаменитых авторов детективного жанра: Артур — вслед за Артуром Конан—Дойлем, Дэшил — как Дэшила Хаммета, а девочку, самую талантливую из них, — Агата, в честь Агаты Кристи. Затем их накачали химическими препаратами, поместили в контейнер, наполненный питательной жидкостью, и привлекли для предсказаний будущих убийств.

Для работы с провидцами в полиции образовали Отдел Предотвращения Преступлений, которым стал руководить Джон Андертон (Том Круз в своем обычном амплуа самоуверенного наглеца, который по ходу фильма приходит к пониманию ценности каждого человека). Его начальник и основатель Отдела — Ламар Бёрджес (Макс фон Сюдов, появление которого на экране позволяет сделать безошибочный вывод о том, что он и окажется главным злодеем).

Короче говоря, в один прекрасный день провидцы предсказывают убийство, которое должно состояться через 72 часа, а преступником, к несчастью для Тома, будет он сам. Его жертвой должен стать какой—то Лео Кроу, человек, о котором Том даже не слышал. Надо сказать, что у Андертона около шести лет назад похитили и, вероятнее всего, убили единственного сына. Он играл с мальчиком в бассейне, и, пока на спор задерживал под водой дыхание, тот исчез. Больше Джон Андертон не видел своего сына. По всем признакам Кроу был убийцей. По крайней мере, нас заставляют так думать. Но в сценарии есть хитрый ход: оказывается, что Кроу в действительности был невиновен. Какой—то человек заплатил Лео, чтобы он позволил Тому убить себя, пообещав при этом полностью обеспечить семью мнимого похитителя. Том, как борец за свободу и ценность человеческой личности, не убивает Лео Кроу. Он человек, следовательно, у него есть выбор. Правда, это не очень помогает Тому: его арестовывают собственные сослуживцы и на неопределенный срок помещают в виртуальную тюрьму.

Разумеется, заканчивается все благополучно (все—таки это Спилберг). Андертон мирится с женой и даже делает ей ребенка. Со злодея сорвана маска, им оказался, как мы и предполагали, Макс фон Сюдов. После разоблачения он стреляется. Всех осужденных амнистируют, провидцев освобождают от тяжелых обязанностей и увозят в тихое, уединенное местечко, где их не мучают кошмары о будущем. Но что же из всего этого следует?

«Особое мнение» — тонкое и проницательное исследование старинного философского вопроса о свободе воли. Большая часть главы будет посвящена тому, чтобы убедить вас, что эта проблема действительно существует. Потом вы поймете ее глубину и… как бы это сказать помягче?.. В общем, сами все поймете.

Представьте такую картину: вы лежите, опутанный проводами, и электроэнцефалограмма записывает все изменения активности вашего головного мозга. Человек, проводящий опыт, просит вас несколько раз согнуть указательный палец, при этом нужно зафиксировать время, когда вы это сделаете. Если с вами проделывали нечто подобное, возможно, вы были участником серии экспериментов, проводимых знаменитым Бенджаменом Либе. Или если вы старше, то могли испытать на себе похожие опыты Корнхубера. Во всяком случае, вас удивили бы результаты любых подобных экспериментов. Оказывается, решение появлялось у вас всего на долю секунды раньше, чем вы сгибали палец, а электроэнцефалограмма фиксировала активность головного мозга, показывающую, что будет произведено физическое действие, за секунду или даже за полторы. Мысль о том, чтобы согнуть палец, приходила в голову после того, как мозг давал сигнал о действии.

Эксперименты Корнхубера—Либе заставляют предположить, что наш палец сгибался не благодаря осознанному решению и свободному волевому акту; уверенность в этом была иллюзорной. Движение пальца вызывала активность мозга, который давал сигнал нервным окончаниям до принятия волевого решения, причем этот сигнал вы даже не осознавали. Конечно, это далеко не единственный вывод, который позволяет сделать эта серия опытов. Можно сделать и множество других неожиданных заключений, но об этом вы подумайте сами. Для начала нам хватит и этого.

Мы все уверены, что свободны. Я не имею в виду политическую свободу, которая показывает, насколько правительство и общество позволяют нам делать то, что мы хотим, и как эта возможность отличается от свободы, какую (по нашему мнению) они должны нам давать. Понятие свободы, о котором мы будем сейчас говорить, гораздо значительнее. Предположим, правительство и социум дали зеленый свет: «Идите, ребята, делайте все, что хотите, абсолютно все, что вам придет в голову!» Вот тогда во всей красе встанет вопрос о свободе в философском смысле, о чем мы и собираемся говорить в этой главе. Действительно ли человек обладает свободой выбора, даже если никто и ничто не препятствует ему? То понятие свободы, которое мы собираемся рассматривать, гораздо глубже, чем понятие политической свободы. Мы будем говорить о метафизической свободе.

В экспериментах, которые проводил Либе, отчетливо заметен контраст между взглядом изнутри и взглядом извне. Изнутри нам кажется, что решение согнуть палец было свободным, оно возникло в результате желания или, как говорят в философии, волевого акта, следствием которого явилось движение указательного пальца. Поскольку решение о сгибании пальца было принято свободно и формирование волевого акта было также свободным, поэтому движение пальца тоже можно назвать свободным. Изнутри процесс сгибания пальца выглядит таким образом:

Свободно принятое решение, результатом которого является свободный волевой акт, переходящий в свободно совершаемое действие.

Вы сами принимаете решение, формируете волевой акт и совершаете действие, которое можно назвать свободным, потому что оно производится в результате свободного выбора и свободного волевого посыла.

Но при взгляде извне сразу возникают два противоречия с тем, как процесс совершения действия представляется изнутри. Во—первых, извне не кажется, что действия человека являются результатом его намерений и желаний.

Факт, что активность мозга, побуждающая палец двигаться, появляется на миг раньше принятия решения и осознанного волевого акта, — самый обескураживающий момент в экспериментах Либе. Решение согнуть палец и волевое усилие, по всей видимости, происходят в результате активизации мозга, которая на самом деле побуждает нас совершить действие. Опыты, проведенные Либе, позволяют предположить, что в действительности ни наше решение, ни осознанный волевой акт не заставляют палец двигаться. Причиной действий служит активность мозга, а не желания, намерения и решения, как это прежде считалось.

Но есть еще более серьезное и глубокое противоречие между взглядом изнутри и взглядом извне. С точки зрения извне оказывается, что человек — всего лишь крошечная точка на картине мира, он подвержен воздействию тех же неподвластных ему и неконтролируемых сил, что и любой другой живой или неживой объект. Вследствие этого, даже если предположить, что производимые им действия появляются в результате решений и волевых актов, этого недостаточно, чтобы назвать их свободными по той простой причине, что человек не является хозяином своих решений, желаний и намерений.

Например, сейчас вы читаете эту книгу, то есть производите определенное действие. Можно ли назвать его свободным? Не думаю, что вы делаете это под дулом пистолета; надеюсь, что продажи книги не будут настолько плохими, что придется прибегнуть к такому радикальному маркетинговому ходу. Но предположим, что менеджеры издательства «Эбери», чтобы поднять вялую покупаемость моего бессмертного творения, с помощью гипноза внушат вам желание прочесть книгу, причем настолько сильное, что вы не в силах будете с ним бороться. Удовлетворить духовную жажду можно будет единственным способом — прочитать эту книгу. В этом случае вы не будете управлять своими действиями, потому что решение прочитать книгу и последовавшие за ним действия возникнут в результате внушенного вам извне непреодолимого желания, над которым вы будете не властны. Если вы не в состоянии контролировать свое стремление, то, следовательно, не можете отвечать за совершаемые под его влиянием поступки. В данном случае — за желание прочесть книгу и за сам процесс чтения. В более общем виде это положение можно сформулировать так: если человек не властен над возникновением причин своих действий, которые являются неизбежным результатом этих причин, то он не властен и над самими действиями.

Есть ли основания полагать, что причины поступков не подчиняются воле человека? Да, есть; и они поддержаны аргументацией в поддержку детерминизма — учения, которое является философской подоплекой фильма «Особое мнение».

Концепция детерминизма умещается в двух положениях. Первое из них говорит о причинности, а второе, вытекающее из первого, о свободе человека:

1. У всего происходящего в мире, включая поступки, выбор и решения человека, есть причина.

2. Следовательно, выбор человека, его решения и действия не свободны.

Сначала мы должны уяснить — почему, по мнению детерминистов, из первого утверждения следует второе.

Основная идея, связывающая положения № 1 и № 2, такова: причины делают события неизбежными. Здесь нам необходимо разграничить частичные и достаточные причины. Искра, например, может послужить причиной взрыва, но одной ее недостаточно. Чтобы случился взрыв, необходимо еще наличие горючего газа и кислорода, иначе ничего не получится. Я, конечно, не собираюсь составлять полный список необходимых для взрыва условий; вы можете представить его себе. Весь этот список — искра, горючий газ, кислород и прочее — будет достаточной совокупной причиной для производства взрыва. Если все эти условия совпадут, тогда взрыв должен случиться. Наличие достаточной причины делает взрыв неизбежным.

Идея, лежащая в основе детерминизма, гласит, что лишь достаточные причины влекут за собой неизбежные следствия. Говоря, что все явления и события имеют причину, детерминист подразумевает причину, достаточную для того, чтобы произошло определенное явление или событие. Чтобы все время не писать «достаточная причина», я буду говорить о ней просто «причина». Если речь вдруг зайдет о частичных причинах, то я подчеркну это.

Итак, если идеи детерминизма верны, все наши действия, намерения и решения появляются благодаря определенным причинам. Возьмем какое—нибудь действие, которое вы совершаете. К примеру, чтение этой книги. Контролируется ли оно вами? Согласно концепции детерминизма существует определенная причина, которая делает чтение этой книги неизбежным. Поэтому ваше действие является следствием некой причины. Какого рода причина может заставить вас прочитать этот труд? Обычно она выглядит как решение. Но не стоит полагать, что для совершения действия достаточно одной причины. В случае со взрывом мы разбирали, сколько различных факторов должно совпасть, чтобы произошло воспламенение. А наши поступки зачастую возникают в результате более сложного комплекса причин.

Но мы упростим задачу, предположив, что единственным толчком вашего действия было решение. Суть проблемы от этого упрощения не пострадает.

Предположим, что вы принялись за чтение в результате решения, которое сделало процесс чтения неизбежным. Если вы не управляли возникновением этого решения, значит, и действие, ставшее его результатом, тоже вам неподвластно. Если решение, сделавшее чтение книги неизбежным, появилось независимо от вашей воли, то и действие вам неподконтрольно. Например, если вы стали читать эту книгу в результате гипнотического воздействия, то ваше решение и последовавшее за ним действие нельзя считать свободными, потому что желание, сделавшее действие неизбежным, не было проявлением свободной воли.

Может ли вообще какое—то решение или действие человека быть свободным? Одно из основных положений детерминизма гласит, что все происходящее в мире имеет причину. Следовательно, у вашего решения тоже есть причина (напомню: достаточная причина), которая сделала его принятие неизбежным. Это значит, что если причина находится вне вашего контроля, то вне его окажется и само решение. Например, если причиной решения прочитать книгу было внушенное с помощью гипноза непреодолимое желание, то появившееся решение не было актом свободной воли. Следовательно, ваше действие также не является свободным.

Здесь я вынужден напомнить, что детерминизм предполагает наличие причины у всего, что происходит в мире. Из этого следует, что и у желания прочитать книгу тоже есть причина. Желание прочесть книгу было внушено гипнотическим способом, поэтому оно неподвластно вашей воле и все вытекающие из него решения и действия нельзя считать проявлениями свободной воли. Ряд причин можно продолжать до бесконечности. Его можно представить следующим образом:

…С1 — С2 — СЗ — С4 — С5 …

Это всего лишь маленький отрезок линии причинно—следственной связи, которая бесконечна или (если предположить, что время имеет начало и конец) простирается от начала времени до его конца.

Вопрос состоит в том, подвластно ли, например, нашей воле, событие № 5 (С5)? Да, если ей подвластно событие № 4 (С4), что делает неизбежным С5. Можем ли мы контролировать возникновение С4? Только если нашей воле подчиняется СЗ, потому что оно является причиной С4 и делает его неизбежным. И так далее. С5 может быть чтением книги, С4 — решением ее прочитать, СЗ — желанием, С2 — причиной возникновения этого желания, С1 — причиной причины желания.

Для любого совершаемого нами действия мы можем нарисовать подобную цепочку, которая будет длиться до сотворения мира — или бесконечно, если наша Вселенная не имеет начала и ее бытие вечно. Конечно, на раннем отрезке этой цепочки мы столкнемся с причиной, которая появилась не как проявление нашей свободной воли. Например, полазив по «родословному древу» причинно—следственных связей, мы встретимся с периодом своего детства или младенчества, когда, скорее всего, не были властны над своими действиями. Даже если мы станем утверждать, что в детстве и в пеленках контролировали свои действия и желания, то вряд ли осмелимся заявить, что нашей воле были подвластны причины появления на свет. Рано или поздно мы увидим причину, которую не могли контролировать, потому что она возникла до нашего рождения и сделала наше существование в этом мире неизбежным. Над причинами такого рода мы никак не можем иметь власти.

А когда в длинном ряду обусловленных явлений мы найдем причину, не подчиняющуюся нашей свободной воле, то придется сделать вывод, что все остальные события и поступки также не зависят от нее, являясь неизбежным следствием предыдущих. Если мы не имеем власти над С1, то не можем контролировать возникновение С2, потому что его делает неизбежным С1; тот же самый вывод можно сделать о СЗ, потому что оно появилось в результате С2 и так далее. Если хоть одна причина возникла не как следствие нашего свободного волевого акта, то весь последующий ряд событий нельзя назвать проявлением нашей свободной воли.

Как утверждают детерминисты, все в мире обусловлено, а это значит, что каждое наше действие, каждое принятое решение, каждый выбор будут иметь причины, которые, в свою очередь, появятся в результате каких—либо причин. Причины причин тоже имеют свои причины; наконец, мы увидим перед собой такую причину, которая не будет актом нашей свободной воли. Это означает, что появившийся в результате длинный ряд решений, желаний и событий также не подчинялся нашей воле, все они не были свободными. В этом и заключается основная аргументация детерминизма.

Можно подумать, что я слишком упростил проблему. Вероятно, вам покажется, что картина причинно—следственной связи, когда существует один протяженный во времени ряд обусловленных друг другом событий, слишком примитивна, и она огрубляет истинную связь между явлениями. Действительно, доля правды в этом есть. На самом деле мириады очень важных причинных цепочек, пересекая друг друга, составляют невероятно сложный узор мироздания. Одна последовательность причин неизбежно будет перекрещиваться и взаимодействовать со множеством других. То же самое будет происходить и с другими цепочками причин. Жизнь каждого из нас включена в бесконечное количество потенциальных причинно—следственных рядов. Каждое из наших действий потенциально включает нас в бесконечное число последовательностей. Почему здесь нам не допустить возможность свободного выбора? При этом допущении, собираясь что—то сделать, вы можете выбрать любую из имеющихся причинных цепочек.

К сожалению, в отношении свободы воли человека эта возможность не может быть реализована. Представим, что в каждый момент времени существуют разные причинно—следственные связи, представляющие собой бесконечный лабиринт. Такую сложную картину человеческий разум вряд ли в состоянии охватить. Но все же предположим, что мы выбрали линию икс и тот ее отрезок, где должно произойти событие игрек. Вы сделали этот выбор, чтобы в дальнейшем ваши желания, решения и поступки шли в соответствии со сценарием этой цепочки причин. Но что мы называем выбором? В соответствии с первым положением детерминизма, он должен иметь причину, которая делает его неизбежным. Выбор, который вы делаете, решая, по какой дороге направить будущие события, сам является составной частью какой—то цепочки причин: он не свободнее любого другого звена этой цепочки. И мы не в состоянии отвоевать кусочек свободы в зоне выбора между двумя цепочками причин, потому что сам выбор является составной частью причинного ряда и обусловлен предшествующими событиями.

Я приведу пример, который сделает эти абстрактные рассуждения более ясными. Представьте, что вы Том Круз в главной сцене фильма и стоите напротив Лео Кроу в комнате отеля. Вам нужно сделать выбор и решить, какую из цепочек причин активизировать. Можно убить Лео Кроу, (тому хочется этого больше всего), арестовать предполагаемого преступника, отпустить его и самому вернуться в Отдел Предотвращения Преступлений или даже убить самого себя. Перед вами открыто несколько возможностей. Согласно детерминизму, каждый из вариантов является результатом предыдущих событий, которые, в свою очередь, обусловлены более ранними причинами. А человеческая свобода выражается в возможности выбора между несколькими цепочками причин. Но если Том отпустит Лео Кроу, вместо того чтобы вышибить ему мозги, будет ли это проявлением его свободной воли? Можно мгновенно сообразить, что это не так: выбор Тома обусловлен предыдущими событиями, которые сделали его неизбежным. Поддастся Том порыву и выстрелит в Кроу или отпустит того восвояси, его выбор уже предопределен длинным рядом предшествующих причин. Мы не найдем свободу воли на маленьком пятачке выбора между разными причинно—следственными цепочками, потому что любой выбор — звено какого—то ряда причин. Следовательно, мы опять столкнулись с той же проблемой.

Мы часто путаем понятия «детерминизм» и «предопределенность», поэтому, прежде чем отправиться дальше, давайте выясним, в чем же заключается разница между ними. Эти понятия очень похожи друг на друга, и спутать их очень легко. Начнем с детерминизма. Он утверждает, что все наши поступки, желания и решения обусловлены. Мы вынуждены поступать, желать, решать именно таким, а не другим образом.

У нас нет выбора: все наши действия неизбежны вследствие событий, произошедших раньше и ставших фатальными причинами будущих желаний и поступков. То есть наше будущее неизбежно будет вытекать из этих причин.

Предопределенность — это убеждение в том, что любой выбор, поступок или желание, все, что бы мы ни делали, приведет к одному и тому же результату. Неважно, вернулись бы мы на месте Тома Круза в Отдел Предотвращения Преступлений или пустились бы в бега, но если в определенный час вам суждено убить Лео Кроу, это все равно произойдет. Наши действия в настоящем практически не связаны с будущим, потому что последнее представляет собой некую фиксированную, кем—то или чем—то предопределенную реальность.

Надеюсь, разница теперь стала понятна. Детерминизм предполагает, что человек не имеет выбора в своих желаниях и поступках, не может их избежать или изменить. Согласно детерминизму будущее предопределено настоящим и прошедшим, тесно связано с суммой предшествующих поступков и событий. Предопределенность, напротив, дает свободу действий, позволяя делать любой выбор в настоящем, которое (как и прошлое) не влияет на будущее, не зависящее от предшествующих желаний и поступков. С точки зрения детерминизма реальность выглядит иначе: будущее определяется прошлым и настоящим (которое по отношению к будущему тоже является прошлым).

Великий ученый XVII века Пьер Лаплас был детерминистом. Мироздание представлялось ему гигантским, замысловато устроенным механизмом, состоящим из множества деталей, взаимодействующих друг с другом сложным, но вполне предсказуемым образом. Однажды Наполеон во время беседы спросил у Лапласа, какую роль в этой системе играет Бог. На что ученый ответил, что она не нуждается в этом гипотетическом существе. Гигантский детерминистский механизм, каким Лапласу представлялся мир, не был совместим с идеей Бога, потому что действия Высшего существа свободны, а свободные волевые акты системой Лапласа не были предусмотрены.

Однако Лаплас предполагал, что есть некая сверхсущность, подобная Богу, которая может предсказывать предстоящие изменения в мироздании. Поскольку ей было известно начальное состояние Вселенной, она ведала обо всем, что случится и когда это произойдет. Эта умозрительная сверхсущность получила название демона Лапласа.

Провидцы в «Особом мнении» — это и есть демоны Лапласа, правда, в несколько усеченном виде. Они не видят все события, им дано предсказывать лишь убийства. Обратите внимание, что им недоступно знание мотивов или намерений преступника. Том Круз ясно показывает это в самом начале фильма, когда объясняет принцип работы Отдела и рассказывает о роли, которую играют в нем провидцы. Сверхчувствительность провидцев не распространяется на мотивы поступков, они не могут предсказать, что человек собирается сделать, а узнают лишь то, что он совершит в действительности. Они не просчитывают возможности, не пытаются выдать за реальное событие то, которое может случиться с большей долей вероятности. Предполагается, что они видят преступление, которое произойдет на самом деле, иначе основа деятельности Отдела Предотвращения Преступлений была бы слишком шаткой. Ведь нельзя же отправить человека в бессрочное виртуальное заключение только потому, что он, скорее всего, убил бы свою жену и ее любовника. Убийство — это событие, которое происходит точно, а не с долей вероятности. Уверенность в будущем событии проистекает из его обязательного свершения. Как это может быть? Это возможно только в случае, если его появление предопределено прошлым и настоящим, — точнее, если настоящее детерминировано прошлым, а будущее — настоящим. Мы пришли к основному положению детерминизма. Система правосудия может быть основана на предсказаниях провидцев только в детерминированной реальности, где будущее предопределено прошлым и настоящим. Конечно, при условии, что идеи детерминизма верны. Здесь содержится один парадокс, который в фильме показан слишком кратко и не совсем точно. Провидцы видят будущее, Том и ребята из Отдела вмешиваются в него и в большинстве случаев предотвращают преступление, готовое свершиться. Но это означает, что убийству на самом деле не суждено было произойти. Как же провидцы, способные видеть только те события, которые произойдут в действительности (а не те, которые лишь могут произойти), — как они могут предсказывать то, что на самом деле не случится? Значит, они видят событие, которое не зафиксировано в будущем и не предопределено прошедшим. Это полностью разрушает принцип работы Отдела Предотвращения Преступлений, а также лишает юридических оснований решение о бессрочном заключении в виртуальную тюрьму людей, которым не суждено было совершить убийство. Поистине, нет совершенства в этом мире!

Если признать правоту детерминизма, сразу становится ясно, откуда взялась проблема свободной воли. Ведь все, что случается на свете, неизбежно и должно происходить именно таким, а не иным образом. Для идеи свободы выбора не остается пространства. Однако не стоит особенно расстраиваться. Когда вы поймете, что аргументы детерминизма базируются на предположении, которое вы не разделяете, появится повод для надежды. Если поставить под сомнение основное положение детерминизма, которое гласит, что все на свете имеет причину, то все здание этого учения рассыплется в прах. Чтобы расстроить ряды детерминизма, нужно всего—навсего опровергнуть утверждение, что все события и явления обусловлены какими—либо причинами. Такая концепция существует и известна под различными названиями; мы выберем название «индетерминизм».

Аргументация индетерминизма широко известна, она основывается на разграничении понятий «причина» и «влияние». Меня снова могут обвинить в излишнем упрощении, выдвигая различные возражения. Но суть заключается в следующем: если предшествующие события оказывают влияние на последующие, они не могут быть причиной, делающей эти события неизбежными. Наши поступки, желания и намерения могут быть подвержены влиянию сотен различных факторов, но это не означает, что каждый из этих факторов делает их неизбежными. Словом, опять можно кричать ура человеческой свободе и достоинству!

В чем состоит суть влияния! Предположим, например, что взрыв произошел под влиянием искры. Что может означать это утверждение? Во—первых, что искра не была достаточной причиной для взрыва; необходимо еще наличие кислорода. По аналогии с этим примером можно отметить, что для совершения действия мало одного желания. Хотя это совершенно ясно, но не устраняет проблему детерминизма, который утверждает, что у каждого события и явления в прошлом есть достаточная причина, делающая его неотвратимым. Желание может не быть достаточной причиной действия, но если такая причина найдется, действие станет неизбежным, а следовательно, несвободным. Поэтому общий разговор об идее влияния не поможет обойти проблему детерминизма, если под влиянием иметь в виду частную причину.

Идея о том, что существуют действия, возникшие в результате влияния, а не причины, будет работать только в том случае, если мы четко отделим влияние от любого рода причин. Когда мы говорим о влиянии, то указываем на определенный пробел — род лазейки в лабиринте причинно—следственных цепочек, которые составляют пеструю картину мироздания. Действие может быть свободным, если оно не имеет причины. Именно это утверждает индетерминизм. Апеллируя к понятию влияния, можно сказать, что наши действия свободны, потому что они не имеют причины. Но радоваться пока рано. Индетерминизм должен привести достаточные основания, доказывающие, что человек обладает свободой выбора.

Концепция индетерминизма базируется на двух основных принципах, зеркально отражающих идеи противоположного ему учения — детерминизма:

1. Хотя бы некоторые человеческие желания и поступки не имеют причины.

2. Желания и поступки, не имеющие причины, являются свободными.

Индетерминисты не берут на себя ответственность утверждать, что все желания и поступки человека свободны. Они допускают, что некоторые желания и поступки имеют причину, делающую их неизбежными, и в этом случае действия человека нельзя назвать свободными. Но существуют желания и поступки человека, не обусловленные причинно—следственной связью; их можно назвать свободными именно потому, что у них нет причины.

Если вы думаете, что индетерминизм вытаскивает свободу человеческого выбора из клещей детерминизма, то сильно ошибаетесь. Индетерминизм не в состоянии предложить убедительные аргументы в защиту свободы воли.

Предположим, что у человека в результате психофизиологических изменений нарушилась координация. Это нарушение выразилось в движениях правой руки, которую человек то и дело непроизвольно выбрасывает в сторону. Он не в состоянии справиться с этой проблемой, потому что ее причиной служит не зависящий от воли человека неврологический недуг. Человек, к примеру, спокойно идет по улице, думая о своих делах, как вдруг его рука резко «выстреливает» в сторону, больно задевая ближайшего прохожего. Или он приглашает девушку на свидание, все идет отлично… и вдруг непроизвольным, но точным движением руки он отправляет девушку в нокаут, и та теряет сознание. Разумеется, подобные действия не подчиняются воле человека, их ни в коем случае нельзя назвать свободными1.

1 На самом деле эти непроизвольные действия большинство философов не посчитают поступками, а отнесут к физическим движениями.

В рассмотренном случае движения руки обусловлены неврологическим заболеванием. Поскольку человек не властен над причиной этих движений, он не может контролировать и неожиданные «выбросы» своей руки. Давайте немного изменим условия. Предположим, что рука дергается по—прежнему, но на этот раз без всякой причины. Нет ничего, что заставляло бы ее делать это движение. Понимаю, что представить себе такую ситуацию очень трудно; я затратил много времени, пытаясь вообразить, что у действия может не быть причины. Однако индетерминисты предлагают сделать именно это: согласно их учению, действие, совершаемое человеком, является свободным как раз в том случае, если оно не обусловлено какой—то причиной Позвольте мне поделиться своими сомнениями и предположить, что выше была приведена воображаемая, но вполне вероятная ситуация. Вопрос заключается в том, можно ли эти действия назвать свободными?

Думаю, что нет. Непроизвольное движение руки, не имеющее причины, не более свободно, чем движение, обусловленное неврологическим заболеванием. В обоих случаи человек не имеет над ним власти. Только в одном случае рука дергается вследствие недуга, делающего ее движение неизбежным, а в другом случае рука «выстреливает» в сторону без причины, но также не подчиняясь воле человек) Чтобы действие стало результатом свободного волевого акта, нужна связь между ним и человеком, который управляет этим действием. Нужно, чтобы действие было подконтрольно человеку и подчинялось его воле.

Если же действие не имеет причины, совершается независимо от воли человека, мы не можем сказать, что он является хозяином своего поступка. Действие не может быть свободным, потому что не является результатом свободного волевого акта. В чем же состоит ошибка индетерминизма? В смешении двух различных понятий: «свобода» и «непроизвольность». Если наша рука вдруг начнет без причины дергаться, это будет означать, что она совершает спонтанны беспорядочные движения, не имеющие отношения к проявлению свободы воли. Чтобы действия свидетельствовали свободе выбора, они должны совершаться по воле человека, чтобы именно его решения были причиной поступков.

Эти утверждения справедливы не только для действия, но и для желаний. Если бы они появлялись без всякой причины, это было бы поистине чем—то ужасным. Представьте, что мы не играем никакой роли в появлении намерений и желаний, что они возникают спонтанно и хаотично. Можно проснуться однажды утром в прекрасном расположении духа, радоваться наступившей весне, предвкушать новые приключения, а потом решить покончить жизнь самоубийством. Почему? Да просто так. Это решение будет лишено всяких предпосылок и причинно—следственных связей. Подлинно свободные желания и решения не таковы: они имеют отношение к другим мыслям и чувствам и не приходят без каких—то оснований. Решения и желания должны подчиняться человеку, а не властвовать над ним.

Одно время было модно искать решение проблемы о свободе воли в квантовой теории — направлении физики, занимающейся изучением мельчайших частиц — квантов. И сейчас можно встретить людей, рассуждающих таким образом: поскольку на квантовом уровне некоторые явления происходят без причин, это можно допустить и в отношении свободы воли. Подобные рассуждения в первую очередь свидетельствуют о непонимании квантовой теории. Но даже если предположить, что на квантовом уровне некоторые события не подчиняются причинно—следственным связям, это свидетельствует лишь о том, что они хаотичны, а не о том, что они свободны. Даже если было бы возможно приложить квантовую теорию к проблеме свободы воли (для квантовых эффектов характерен высокий уровень неопределенности), это дало бы представление о человеческих поступках как о беспорядочном нагромождении непредсказуемых действий, а не о проявлении свободы воли.

Тех, кто верит в свободу воли, эта проблема может повергнуть в уныние. Ее источник называется дилеммой. Думаю, вам знакомо выражение, которое можно назвать образцом дилеммы: куда ни кинь — везде клин (you are damned if you do, damned if you don't). Дилемму свободы воли можно представить следующим образом:

Пункт 1: Если действия и желания человека обусловлены причинно—следственной связью, их нельзя считать свободными.

Пункт 2: Если действия и желания человека не обусловлены причинно—следственной связью, они все равно несвободны.

Пункт 3: Действия и желания человека либо обусловлены причинно—следственной связью, либо нет.

Вывод: В любом случае человек не обладает свободой воли.

Пункт 1 (П1) отражает детерминистскую идею об обусловленности поступков и намерений человека, равно как и всего происходящего в мире. Если прибавить сюда утверждение, что причины влекут за собой неизбежные следствия, мы придем к заключению, что все желания и намерения, действия и поступки человека несвободны: чему суждено, то неизбежно произойдет. Пункт 2 (П2) вытекает из неудачной попытки индетерминизма обосновать существование свободы воли. Если желания и поступки человека не обусловлены причинно—следственной связью, они непредсказуемы и хаотичны, но несвободны, потому что человек не в состоянии управлять ими. Наши намерения, желания и действия несвободны независимо от того, обусловлены они причиной или нет. Причинно—следственная связь крадет у нас свободу, невзирая на то, подчиняются ей наши поступки или нет. В этом и заключается дилемма детерминизма. Можно ли обойти эту дилемму и тем спасти нашу свободу?

Индетерминизм и детерминизм сходятся в том, что причинная обусловленность несовместима со свободой выбора. Оба учения полагают: если желание, намерение или действие появляется вследствие определенной причины, которая делает его неизбежным, оно не может считаться свободным. Причинно—следственные связи несовместимы со свободой воли. По этой причине индетерминизм и детерминизм зачастую относят к учению о несовместимости.

Многие думают, что человеческую свободу выбора можно защитить, поставив под вопрос общее для индетерминизма и детерминизма положение. Свобода желаний, намерений, действий совместима с причинной обусловленностью, утверждают они, только если эта причинно—следственная связь правильная. Эта точка зрения известна под названием учения о совместимости.

Самым известным приверженцем этой идеи был шотландский философ Дэвид Юм (1711–1776), о котором уже шла речь во второй главе. Он считал, что проблема со свободой воли возникла вследствие неразличения двух понятий: «причина» и «принуждение». Смешивать эти понятия очень опасно, поскольку они обозначают разные явления. Одно дело, если человек совершает какой—то поступок, потому что таково его желание; совсем иное, если он делает это под дулом пистолета. В первом случае действие происходит вследствие причины, а во втором — вследствие принуждения. Согласно взглядам Юма и других ученых, придерживающихся этой точки зрения, свободу воли отменяет не причинно—следственная связь, а принуждение. Тогда действия человека несвободны, если совершаются по принуждению; в случае же наличия правильной причинно—следственной связи их можно считать свободными.

Чтобы теория совместимости имела успех, нужно дать жизнеспособное объяснение тому, что значит правильная причинно—следственная связь. Дуло пистолета у виска, видимо, относится к неправильным причинам, а желание совершить какой—то поступок — к правильным. На подобного рода основаниях приверженцы идеи совместимости утверждают, что различие между свободными и несвободными поступками равно различию между внутренними и внешними причинами. Например, дуло пистолета у виска, побуждающее человека совершить какой—либо поступок, является внешним фактором. Желание сделать что—то будет правильной внутренней причиной, потому что к действию человека будет побуждать внутреннее состояние. Теория совместимости базируется на следующих идеях:

• Действия, намерения и поступки человека, возникающие в результате внутренних причин, свободны.

• Действия, намерения и поступки, возникающие под воздействием внешних причин, нельзя назвать свободными.

В обоих случаях желания и поступки появляются в результате причинно—следственной связи. Но во втором случае действия и события обусловлены внешней причиной, следовательно, они носят вынужденный характер. А в первом случае действия и события можно считать свободными, потому что они появляются под воздействием внутренних побуждений. Итак, поступки человека свободны, если являются результатом внутренних причин, и несвободны, если происходят под воздействием внешних. Посмотрим, насколько справедливо это утверждение.

На мой взгляд, самым слабым местом у идеи совместимости является попытка объяснить существование свободы воли различием между внутренними и внешними причинами. Дело в том, что все подходящее под определение действия должно иметь внутреннюю причину, включая излюбленные сторонниками этой концепции примеры несвободных действий. Давайте убедимся в этом, взяв за образец три варианта развития событий в «Особом мнении»:

1. Лео Кроу покидает номер в отеле, желая сделать признание в том, какую роль он играл в операции, задуманной в Отделе Предотвращения Преступлений.

2. Лео покидает номер в отеле, потому что его вынуждает к этому Том Круз, приставив пистолет к его виску.

3. Лео получает пулю, выпущенную из «Магнума–44», принадлежащего Тому, и вылетает из разбитого окна.

Вариант № 1 является типичным с точки зрения теории совместимости, примером свободного действия, поскольку его источником послужило внутреннее побуждение — желание Лео Кроу. Вариант № 2 —не менее типичный, по мнению сторонников идеи совместимости, образец несвободного действия, так как оно возникло под влиянием внешнего воздействия — оружия, которое угрожало жизни. Но верно ли это утверждение? Жизнь не имела для Лео Кроу никакого значения: он продал ее Отделу за приличное вознаграждение, которое обеспечит будущее его семьи (во что он, конечно, верит). Угроза выстрела сработала бы только в том случае, если бы Лео хотел жить. В таком случае непосредственной причиной его действия во втором варианте будет не пистолет у виска, а желание, то есть внутреннее побуждение. Это значит, что, согласно концепции совместимости, поступок Лео можно назвать свободным.

Хорошо, скажете вы, но ведь во втором варианте развития событий присутствует не только внутренняя причина (желание Лео Кроу выжить), но и внешняя — приставленный к виску пистолет. В первом варианте внешней причины не было, Лео руководствовался только своим внутренним побуждением сознаться. Поэтому (согласно той же теории) действие, совершаемое Кроу в первом варианте, будет считаться свободным, а во втором — нет. Но это утверждение все—таки не совсем верно: Лео покинул бы отель не только в результате внутренней причины — желания раскаяться, но и под влиянием внешних обстоятельств — в номере не было сотрудников Отдела Предотвращения Преступлений, чтобы сделать признание. Получается, что в обоих случаях Лео руководил сложный комплекс побуждений, включающий как внутренние, так и внешние факторы.

Обратимся теперь к версии № 3. Совершенно очевидно, что в этом случае Лео покидает отель под влиянием сугубо внешних факторов. Но можно ли назвать такой уход поступком, совершаемым самим Лео Кроу? Еще более очевидно, что нет. Лео не производит никакого действия; наоборот, действие производится над ним. В фильме он с таким треском вываливается из окна, что ни у кого не повернется язык назвать этот полет свободным поступком Лео Кроу.

В этом состоит один из самых слабых пунктов теории совместимости: действие, вызванное исключительно внешними причинами, нельзя назвать действием в строгом смысле этого слова. Значит, оно не имеет отношения к вопросу о свободе воли. А действие является результатом сложного комплекса внешних и внутренних причин. Подавляющее большинство причин, побуждающих человека совершить действие, — причины внутренние (желание завтракать, жить и так далее). Следовательно, теория совместимости не в состоянии провести грань между свободными и несвободными поступками, опираясь на различие между внешними и внутренними причинами. Но даже если удастся уладить эту проблему, остаются другие, не менее серьезные. Понимание свободы выбора у сторонников теории совместимости можно свести к следующему положению: свобода — это возможность поступать согласно желанию. Когда человек делает то, что хочет, он проявляет свободу воли. Но ранее мы уже убедились, что это не так: понятие свободы включает в себя нечто большее, чем поступки, соответствующие желанию. Например, если ваше желание прочитать эту книгу возникло в результате гипнотического воздействия, совершенного беспринципными менеджерами издательства, тогда оно неподвластно вашей воле, вы не контролируете его появление. А если желание как причина действия сделало его неизбежным, следовательно, вы не контролируете и само действие. Чтобы поступки подчинялись воле человека, нужно обладать контролем над желаниями, которые их порождают. Другими словами, настоящая свобода предполагает нечто большее, чем возможность делать то, что хочется, — нужно действительно желать этого. Свобода воли выражается не только в поступке, соответствующем желанию, но и в контроле человека над этим желанием. Выходит, что теория совместимости не имеет достаточных оснований, чтобы считаться жизнеспособной.

Идея совместимости свободы и причинно—следственных связей, увы, не оправдала надежд. С ней трудно найти обоснование свободе желаний и поступков: ведь они обусловлены какими—то причинами, которые делают свободу выбора невозможной. Если же предположить, что у них нет причины, тогда действия человека будут спонтанными и неуправляемыми, то есть по—прежнему несвободными.

Последнюю опору для тех, кто все—таки надеется, что свобода воли существует, может дать теория деятеля как причины, которая исходит из логичного и правдоподобного предположения, что поступки, желания и намерения можно назвать свободными в случае, если они подчиняются воле человека, управляются им. Что это значит? Что мы подразумеваем под управлением действиями и желаниями? Человек производит определенные действия, он заставляет их совершаться. Что мы подразумеваем под утверждением, что человек сам совершает поступок? В основе теории деятеля как причины лежит идея, согласно которой любой поступок может считаться свободным только в том случае, если его причиной и действующей силой является его «я».

Эта идея в корне отличается от концепции совместимости свободы и причинно—следственной связи, которая говорит, что поступок человека можно назвать свободным, если он мотивирован внутренней причиной, например желанием. Согласно идее деятеля как причины свободным можно назвать поступок, причиной которого является сам человек, а не его желание или намерение. Может показаться, что разница невелика, но это не так. Нам всем понятно, что представляет собой действие, причиной которого служит желание, но что подразумевается под действием, причиной которого выступает «я», если сам человек, а не его желание является движущей силой поступка? В частности, что такое это «я», которое порождает поступки, намерения и желания?

В этом и заключается главная проблема теории, которую мы рассматриваем в этой главе. Ранее мы убедились в том, что не так просто дать определение «я» как субстанциальной сущности, цельность которой неподвластна воздействию времени. Но если мы не можем дать внятное определение «я», то что представляет собой поступок, причиной которого является это «я»? Проблему теории деятеля как причины можно сформулировать следующим образом: «я», производящее действия, — это материальная или нематериальная сущность? По всей видимости, на этот вопрос можно дать три ответа:

1. «Я», служащее причиной действий и желаний, материально.

2. «Я», служащее причиной действий и желаний, нематериально.

3. «Я», служащее причиной действий и желаний, ни материально, ни нематериально.

Первое положение не может служить подтверждением теории деятеля как причины, потому что любой материальный объект включен в причинно—следственный ряд. Мы объясняем активность физических объектов активностью их частей. Следовательно, если «я» представляет собой физическое тело, мы можем задать вопрос, какие части «я» несут ответственность за производимые действия. Таким образом, мы снова сталкиваемся с дилеммой детерминизма: если существует причинно—следственная связь между частью «я» и вызванным ею действием, то это действие нельзя считать свободным. Если же их не связывают причина и следствие, то действие можно назвать непроизвольным, неуправляемым, но несвободным. Следовательно, признание «я» физическим объектом не спасает нас от дилеммы детерминизма.

А если считать «я» нематериальным объектом? Тогда нам придется встретиться с одной из разновидностей дуализма, а эта теория, как я уже говорил, — одна из самых уязвимых в истории философии, и мы будем вынуждены взять на себя груз ее проблем. Не советую вам двигаться в этом направлении, потому что вы непременно столкнетесь с проблемой, которую мы уже обсуждали в третьей главе: как нематериальный объект может воздействовать на физическое тело? Если же «я» неспособно влиять на материальный объект, то как оно заставляет человеческое тело действовать? «Я» в качестве нематериального объекта не может служить причиной действия вообще, стоит ли говорить о свободном действии?

Остается последнее положение, по которому предлагается считать «я» ни материальным, ни нематериальным объектом. Но как это себе представить? Как «я» может быть ни материальным, ни нематериальным и при этом взаимодействовать с физическим телом? Обсуждая проблему дуализма, мы выяснили, что причинно—следственная взаимосвязь предполагает обмен определенными качествами. Физические тела взаимодействуют друг с другом, обмениваясь скоростью, кинетической энергией, массой, количеством движения. «Я», пусть оно не является ни материальным, ни нематериальным объектом, чтобы воздействовать на физическое тело, должно совершать с ним обмен соответствующими качествами. Но что может передать физическому объекту «я», природа которого ни материальна, ни нематериальна? Если же оно обладает качествами, достаточными для того, чтобы влиять на физическое тело, то это позволяет нам причислить «я» к объектам, имеющим материальную природу. Утверждение, что «я» ни материально, ни нематериально, совершенно неясно; только неопределенность склоняет нас к предположению, что в нем есть какой—то смысл. Забудьте о нем!

Предполагается, что в центральной сцене фильма Том должен застрелить Лео Кроу. Убийство было предсказано провидцами, причем они были единодушны, ни у одного провидца не возникло «особого мнения», не совпадающего с предсказаниями двух других. Совершение убийства было неизбежным. Или могло быть. Агата, похищенная Томом, задыхаясь, крикнула, что он человек, а значит, у него есть выбор. И — о чудо! — Том сделал свой выбор: он решил оставить Лео в живых, выступив в защиту свободы воли и человеческого достоинства. Его решение не убивать Лео Кроу якобы свидетельствует о свободе выбора. Разумеется, так казалось Тому, поскольку внутри мы все считаем, что обладаем свободой выбора и всегда можем сделать вместо одного шага другой.

Но что означает выбор Тома при взгляде извне? Неужели в причинно—следственной цепочке есть лазейка, которая позволила ему ускользнуть от жесткой обусловленности его поступков предыдущими действиями и желаниями? Но тогда его поступки были бы спонтанными и неуправляемыми, но несвободными. Если предположить, что его решение (волевой акт) не убивать Лео Кроу не было детерминировано предыдущими внутренними и внешними событиями, то раньше оно не подчинялось его контролю и не было проявлением свободы выбора. Предположим, что это действие (точнее, его отсутствие) свободно, потому что обусловлено «правильными» внутренними причинами: например, желанием оставить Лео Кроу в живых. В таком случае поступок Тома можно назвать свободным, поскольку Том контролирует появление этого желания и так далее… Но мы обязательно найдем наконец причину, над которой Том не будет властен. В итоге Том сможет делать то, что захочет, но желание не будет подчиняться ему, то есть поступки Тома нельзя будет считать свободными. Предположим, поступок Тома можно считать свободным, потому что он обусловлен его «я», а не внутренним состоянием. Но что представляет собой природа «я»? Если допустить, что оно имеет физическую природу, мы оказываемся лицом к лицу со всеми проблемами детерминизма; предположение, что «я» нематериально, вызывает многочисленные трудности дуализма; мысль о том, что «я» ни материально, ни нематериально, уводит в тьму неопределенности. Извне оказывается, что перспективы свободы воли, мягко говоря, довольно туманны.

Часто можно слышать мнение, что свобода воли является основным условием человеческого достоинства. Не уверен, что смог бы дать четкое определение этого понятия. Но кажется, что в этой идее заключено представление о человечестве как некой привилегированной части мироздания. Если понятие человеческого достоинства предполагает именно это, то я совершенно уверен, что это не так. Я думаю, что в случае со свободой воли и человеческим достоинством все происходит как обычно: изнутри мы считаем, что обладаем тем, чем с точки зрения снаружи обладать не можем. Мы не можем иметь то, чего вообще не существует.

Как я уже говорил в начале главы, именно эта философская проблема доставляет самую сильную головную боль.