• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Когда втрескаешься, то со временем происходят странные дела.

Нет, ты не въехал. Правильно. Некоторые странные дела происходят и сразу. Но я не о том. Странные дела происходят не вообще, там, с кем-нибудь или с тобой самим, хотя и с другими и с самим тобой тоже происходят странные дела, но другие, не те, о которых я говорю, а говорю я о том, что с самим течением этого ебаного времени происходят странные дела. Так яснее? Вот и славно.

Подтвердить это могут и многие люди, и многие факты, но сейчас только один факт. Самый странный. Страннее не бывает.

Значит, так:

Было это с Клочкедом.

Сломал как-то Клочкед ногу. Отлежал в больнице в лежку ровно месяц. Нехороший у него перелом оказался. Пришлось врачам кости скреплять всякими штырями и пластинами на шурупах.

Выписали медики-мудики Клочкеда едва тот на костыли встал. Нога вся раскроячена, шрамы туда-сюда так и ползают. И выписали ведь! Вот суки!

А ходить на костылях человеку непривычному ой как тяжко! Да и медленен такой способ перемещения. Да и неудобнячен вельми. Режут эти костыли подмышки. Впиваются, хотя и закругленные.

И вот, лежит Клочкед дома. В idiot-box пялится. А рядом телефон. И как-то незаметно рука Клочкеда сваливается на этот телефон и как-то уж совсем автоматом номер набирает.

– Але. – Говорят из трубы.

Только тут Клочкед понял. Он по телефону говорит!

– Але, – отвечает. – Чевеид Снатайко?

– Я – Отвечает Чевеид Снатайко.

– Есть чего?

– Есть. – Отвечает Чевеид Снатайко.

– Слышь… А это… Ты не заглянешь? – Просит Клочкед. – А то я вчера выписался. На костылях весь. И в гипсе.

– Не. – Отвечает Чевеид Снатайко. – Не могу. На кого я хату оставлю? Тут у меня народу куча.

– Эх, бля…

– А ты сам подгребай. – предлагает Чевеид Снатайко.

– Да я ж, того… Хожу плохо…

– Полторашка тебя уж ждет. – Сообщает Чевеид Снатайко. – Что я – добра не помню?

– Хорошо. – Вздыхает Клочкед. – Получится – приду. А ты полторашку эту подальше заныкай.

– Оки-доки. – Говорит Чевеид Снатайко и трубу со своей стороны вешает.

И тут начинаются чудеса.

Ну, не умел Клочкед на костылях ходить. А встал на них. Не умел Клочкед на костылях по лестнице спускаться. А спустился! И не грохнулся к тому же!! Не умел Клочкед на костылях по улицам разгуливать. А пошел! И как пошел!

Медленно. Очень медленно. Три шага сделает. Передохнёт. Пять шагов сделает. Перекурит. Дошел он до дороги, за которой дом Чевеида Снатайко. А светофора нет. А машины так и ездят. И останавливаться не желают. Смотрел, смотрел на них Клочкед, плюнул.

И поперся прямо через дорогу. На костылях. Медленно-медленно. Шаг сделает. Передохнет. Два сделает. Перекурит. А машины вдруг затормозили и стали пропускать Клочкеда на костылях. Токмо самые наглые его принялись медленно и осторожненько объезжать. Чтоб не задеть, ненароком.

Подобрался, наконец, Клочкед к дому Чевеида Снатайко. В подъезд вошел. По лестнице поднялся, в дверь позвонил и на часы глянул. Тут-то и охуел Клочкед.

Был он здоровый – до чевеидснатайковской квартиры он за три минуты добегал. А тут: Тут он полтора часа шел!

Отворил Чевеид Снатайко Клочкеду, в комнату провел, заныканную полторашку извлек из курка и втрескал он Клочкеда. И пояхшило тому за всю хуйню. За весь тот месяц, что без винта пришлось провести.

Позависал децел Клочкед у Чевеида Снатайко, поглиптели они на разные темы, а тут и время расставаться подоспело. Ибо если полтора часа сюда, да полтора часа обратно, то придут предки Клочкеда домой – а его и нету! Возбудятся тут они, примутся сына шукать. А сынок-то ширяется. Нехорошо.

И пошел Клочкед на костылях домой. По лестнице спустился. Не ебанулся ни разу и не оступился. Через дорогу снова перешел. До дома своего добрался. Шашов пять сделает – передохнет. Еще шагов десять – перекурит. Так и дошел. А как добрался – на часы глянул: И охуел тут Клочкед за сегодня в третий раз. (Второй после вмазки был, ну, понятно, да?) Если до Чевеида Снатайко чапал Клочкед битых сто минут, то обратная дорога заняла у него в четыре раза меньше! А шел он тем же темпом.

Такая вот параша со временем.

Потом Клочкед несколько недель эту временную аномалию на своей шкуре изучал. Пока костыли не бросил. А бросил он костыли – и пропал этот временнОй эффект.

Чудо, бля.