• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Кром? матеріальной силы, грубаго и безсов?стнаго произвола, проявляющагося въ лишеніи работы, арестахъ и разстр?лахъ, въ распоряженіи правящихъ классовъ им?ется, быть можетъ, и еще бол?е могущественная моральная сила, сила религіознаго внушенія. И безъ сомн?нія нельзя отрицать значенія этой силы, съ которой нужно серьезно считаться при изученіи современнаго общества.

Энциклопедисты XVIII в?ка съ слишкомъ юношескимъ увлеченіемъ праздновали торжество разума надъ христіанскимъ суев?ріемъ, и мы должны констатировать грубое заблужденіе изв?стнаго философа Кузена, который, въ эпоху реставраціи, въ интимномъ кругу друзей воскликнулъ однажды: «католицизмъ проживетъ еще л?тъ 50, не бол?е».

Полв?ка давно уже прошло, а масса католиковъ съ полною ув?ренностью и гордостью говоритъ еще о своей церкви, называя ее «В?чной». Монтескье говорилъ, что «при современномъ положеніи нельзя предполагать, чтобы католицизмъ просуществовалъ еще бол?е пятисотъ л?тъ».

Но если католической церкви какъ будто и удалось расширить свое вліяніе; если Франція энциклопедистовъ и революціонеровъ отдаетъ себя подъ покровительство «Св. Сердца», если духовныя власти ловко воспользовались страхомъ, охватившимъ вс?хъ консерваторовъ, чтобы выставить религію, какъ единственное соціальное средство противъ революціи, если европейская буржуазія, состоявшая раньше изъ фрондирующихъ скептиковъ и вольтеріанцевъ и не знавшая другой религіи, кром? неопред?леннаго деизма, теперь благоразумно слушаетъ мессу и ходитъ даже къ испов?ди; если Квириналъ и Ватиканъ, церковь и государство, такъ усердно стараются теперь сгладить старыя недоразум?нія, то это, конечно, не потому, что в?ра въ чудесное овлад?ла сильн?е живой и д?ятельной частью общества.

Она овлад?ла только умами трусовъ или разочаровавшихся въ жизни, а также лицем?рно присоединившихся къ ней заинтересованныхъ сообщниковъ. Однако нужно признать, что буржуазное христіанство не простое лицем?ріе: когда какой-нибудь классъ проникается предчувствіемъ своей неизб?жной гибели и видитъ раскрывшуюся передъ нимъ пасть смерти, то онъ сп?шитъ обратиться къ спасительному божеству, какому нибудь фетишу, спасительному слову в?ры, или къ первому встр?чному обманщику, пропов?дующему спасеніе и воскресеніе. Какъ римляне приняли христіанство, такъ и бывшіе вольтеріанцы вернулись въ лоно католицизма.

И д?йствительно, кто хочетъ во чтобы то ни стало сохранить привиллегированное меньшинство, тотъ долженъ принять догму, являющуюся краеугольнымъ камнемъ всего зданія; если полевые, л?сные стражники, надсмотрщики, солдаты и полицейскіе агенты, чиновники и государи не внушаютъ народу достаточнаго страха, то остается еще внушить ему страхъ Божій, страхъ передъ в?чными муками въ аду и мытарствами въ чистилищ?. Приходится напоминать о запов?дяхъ Божіихъ и религіозныхъ обрядахъ, свид?тельствующихъ о всемогуществ? Бога.

Приходится лицем?рно повиноваться непогр?шимому пап?, викарію самаго Бога и преемнику апостола, влад?ющаго ключами Рая. Вс? реакціонеры объединяются въ этомъ религіозномъ союз?, который является для нихъ посл?днимъ шансомъ на спасеніе, посл?днимъ pecсурсомъ поб?ды, и въ этомъ союз? протестанты и евреи, не мен?е католиковъ, столь же любезныя папскому сердцу д?ти.

Но «за все нужно заплатить». И церковь открываетъ широко свои двери, чтобы принять еретиковъ и схизматиковъ: всл?дствіе этого она въ силу необходимости д?лается снисходительной и индифферентной. Она можетъ приспособиться къ этой разнородной и изм?нчивой сред? современнаго общества лишь при непрем?нномъ условіи отказаться отъ своей прежней нетерпимости. Догматъ признаютъ неизм?ннымъ, но стараются объ этомъ не говорить, предпочитая держать новопосвященнаго въ нев?деніи даже относительно Никейскаго символа в?ры. Отъ васъ даже не потребуютъ, чтобы вы притворялись в?рующимъ: можете не в?рить, исполняйте лишь обряды! Кол?нопреклоненія, ос?ненія крестнымъ знаменiемъ въ надлежащіе моменты и приношеніе на какой нибудь алтарь «святаго сердца» Іисуса или Маріи — этого достаточно. Словомъ, какъ выражается Флоберъ въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Жоржъ Зандъ: «нужно принадлежать къ католицизму, не в?ря ни одному слову его».

Всякій можетъ быть ув?ренъ въ радушномъ пріем?, хотя бы и не обнаруживалъ искренней в?ры, лишь бы онъ своей подписью или личнымъ присутствіемъ увеличилъ число «в?рующихъ»: а т?хъ же, кто принадлежитъ къ вліятельной семь? или им?етъ личныя заслуги, большое состояніе принимаютъ съ распростертыми объятіями. Церковь отнимаетъ даже у родныхъ и друзей трупы людей, жившихъ всю жизнь вн? ея лона и враждебныхъ ея ученію. Трибуналъ инквизиціи проклялъ и сжегъ бы прахъ такихъ еретиковъ, наши же священники и пропов?дники не откажутся напутствовать ихъ, но за изв?стную плату. Невозможно сл?довательно оц?нить д?йствительное значеніе современной эволюціи церкви, если судить только по вн?шнимъ признакамъ ея развитія, т. е. на сколько увеличилось число ея храмовъ и число членовъ ея паствы.

Католицизмъ былъ бы въ полн?йшемъ разцв?т? своихъ силъ, если бы вс? принимающіе его ученіе и ливрею были бы искренни, и если бы лицем?рно не присоединялись только изъ-за личныхъ выгодъ къ в?р? своихъ отцовъ. Но въ настоящее время можно насчитать милліоны лицъ, которымъ выгодно считаться христіанами и которые только изъ лицем?рія называются ими, чтобы ни говорили духовные мистики, о пресл?дованіяхъ, которымъ подвергаются в?рующіе люди, эти пресл?дованія таковы, что о нихъ нельзя говорить серіозно, и «Ватиканскій узникъ» заставляетъ проливать слезы состраданія къ нему лишь заинтересованныхъ въ этомъ лицъ. Насколько бол?е ужасно положеніе рабочихъ — стачечниковъ, которыхъ изгоняютъ изъ ихъ жалкихъ жилищъ и разстр?ливаютъ массами, или т?хъ анархистовъ, которыхъ пытаютъ въ тюрьмахъ! — уб?жденія заслуживают уваженія лишь постольку, поскольку они искренно воодушевляютъ т?хъ, кто ихъ высказываетъ. А вс? эти жуиры и люди большого св?та, которые съ показной набожностью входятъ въ лоно церкви, сд?лались ли они бол?е милосердными и снисходительными къ несчастнымъ, сочувствуютъ-ли они тому, кто страдаетъ? Это очень сомнительно. Напротивъ им?ются признаки, доказывающіе намъ, что по м?р? развитія вн?шняго значенія церкви, д?йствительная в?ра ослаб?ваеть. Католицизмъ не есть прежняя религія покорности и униженія, которая учитъ б?дняковъ набожно мириться съ нищетой, несправедливостью и соціальнымъ неравенствомъ. Рабочіе, даже т?, которые организуютъ такъ называемые «христіанскіе союзы» и которые, сл?довательно, должны были бы постоянно славословить Господа за его безконечную благодать и благогов?йно ждать, чтобы воронъ пророка Иліи приносилъ имъ хл?бъ и мясо утромъ и вечеромъ, даже эти рабочіе превращаются въ соціалистовъ, издаютъ постановленія, требующія увеличенія заработной платы и соединяются въ союзы съ нехристіанами для поддержанія своихъ требованій. В?ра въ бога, въ его святыхъ не удовлетворяетъ уже ихъ: имъ нужно также и матеріальныя гарантіи, и они ихъ ищутъ не въ абсолютной зависимости и послушаніи, которыя такъ часто пропов?дуются в?рующимъ, а въ союз? съ товарищами, въ основаніи обществъ взаимной помощи и, быть можетъ въ активномъ сопротивленіи. Христіанская религія не могла противопоставить новыя средства сопротивленія новымъ условіямъ жизни: не ум?я приноровиться къ условіямъ, которыхъ не предвид?ли ея основатели, она все еще придерживается старыхъ формулъ благод?янія, смиренія и б?дности, и конечно, неизб?жно должна потерять вс? молодыя, и интеллигентныя силы, сохраняя только нищихъ сердцемъ — въ худшемъ значеніи этого слова, «блаженныхъ», которымъ въ нагорной пропов?ди об?щается царство небесное. И въ то время, какъ лицем?ры наполняютъ церкви, люди искренніе покидаютъ ее: ц?лыми сотнями выходятъ изъ рядовъ торгующихъ спасеніемъ души бол?е добросов?стные священники и толпа, которая раньше всегда относилась враждебно къ такимъ покинувшимъ священническую рясу лицамъ, теперь относится къ нимъ съ уваженіемъ.

Католицизмъ былъ въ сущности осужденъ на гибель уже въ то время, когда, потерявъ всякую творческую способность въ области искусства, онъ оказался способнымъ только на подражаніе искусству неогреческому, неоготическому или эпохи возрожденія. Теперь это уже религія мертвыхъ, а не живыхъ. Неопровержимымъ доказательствомъ безсилія церкви является фактъ, что она уже не въ состояніи остановить ни научнаго движенія, ни все распространяющагося образованія; она можетъ теперь только задержать, но не остановить ходъ развитія науки; н?которыя церкви даже д?лаютъ видъ, что служатъ ей и помогаютъ, стараясь держаться подальше отъ т?хъ непріятныхъ учителей, которые ум?ютъ говорить на своихъ лекціяхъ противъ «банкротства науки». Не будучи въ состояніи пом?шать открытію школъ, они хотятъ по крайней м?р? руководить ими, т. е. захватить въ свои руки народное просв?щеніе, и въ н?которыхъ странахъ это имъ вполн? удается. Милліонами, десятками милліоновъ считаютъ теперь д?тей, дов?ренныхъ моральному и умственному воспитанію священниковъ, монаховъ и монахинь всевозможныхъ орденовъ: воспитаніе европейской молодежи предоставлено въ своей большей части безконтрольному вліянію духовныхъ лицъ; и даже тамъ, гд? они устранены гражданскими властями, имъ даютъ право надзора или же гарантіи нейтральности, а то даже и сообщничества. Эволюція челов?ческой мысли, которая совершается бол?е быстро, въ зависимости отъ индивида, класса или націи, привела къ тому противор?чивому и ложному положенію д?ла, при которомъ функціи воспитанія и образованія поручаются именно т?мъ лицамъ, которыя принципіально должны презирать и отвергать всякое знаніе, сл?дуя первой запов?ди своего бога: «ты не вкусишь отъ дерева познанія». И великая иронія обстоятельствъ привела къ тому, что именно эти лица являются оффиціальными распред?лителями этого ядовитаго плода.

И, конечно, мы можемъ имъ пов?рить, когда они хвалятся, что распред?ляютъ этотъ «плодъ» со всей осторожностью и скупостью, изобр?тая въ то же время и противоядіе ему.

Для нихъ есть знаніе и знаніе, одному они обучаютъ со вс?ми предписанными предосторожностями, о другомъ тщательно замалчиваютъ. Фактъ, который они считаютъ нравственнымъ, можетъ быть запечатл?нъ въ памяти д?тей, другой — обходится молчаніемъ, какъ способный пробудить у учащихся духъ неповиновенія и протеста. Понимаемая такимъ образомъ исторія обращается въ ложный разсказъ; естественныя науки сводятся на совокупность фактовъ безъ связи, безъ причины, безъ ц?ли; въ каждой серіи учебныхъ предметовъ вещи прикрываются словами, а въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, гд? признается необходимымъ касаться бол?е важныхъ проблемъ, это д?лаютъ всегда окольнымъ путемъ, загромождая ихъ анекдотами, хронологическими датами и собственными именами, гипотезами, запутанными аргументами противор?чивыхъ системъ, что такъ умъ, сбитый съ толку, охваченный недоум?ніемъ, возвращается отъ утомленія къ младенческому и безсознательному состоянію.

И все-таки какъ бы ни было лживо и не умно такое образованіе, можно, пожалуй, признать, что взятое въ ц?ломъ, оно скор?е полезно, ч?мъ вредно. Все зависитъ отъ т?хъ пропорцій, изъ которыхъ составляется микстура и отъ умственнаго сосуда, отъ индивидуальности ребенка, который ее принимаетъ. Единственныя школы съ д?йствительно реакціонной программой — это монастырскія, директрисы которыхъ «святыя сестры» не ум?ютъ даже читать и гд? д?ти учатся только крестному знамени и молитвамъ. Но вн?шнее вліяніе проникло во вс? школы, даже и въ т?, гд? воспитаніе католическое, протестантское, буддійское или мусульманское по общему признанію ограничивается простыми изр?ченіями, формулами, мистическими фразами и извлеченіи изъ непонятныхъ книгъ. Иногда внезапный, случайный проблескъ прорывался сквозь весь этотъ вздоръ, раскрывшемуся уму ребенка представляется логическій выводъ, отдаленный намекъ принимаетъ характеръ откровенія, какой-нибудь безсознательный жестъ, случайный эпизодъ, могутъ совершить то зло, котораго старались изб?жать, живое слово прорвалось сквозь пустой наборъ словъ и вотъ вдругъ логическій умъ ребенка д?лаетъ скачекъ къ опаснымъ заключеніямъ. В?роятность умственнаго пробужденія еще усиливается в? т?хъ конгрегатскихъ или другихъ школахъ, гд? преподаватели, совершенно придерживаясь обязательной рутины уроковъ и недоговоренныхъ объясненій, т?мъ не мен?е вынуждены излагать факты, раскрывать связь между ними и выводить законы. Каковы бы ни были комментаріи, которыми учитель сопровождаетъ свои уроки, цифры, изображаемыя имъ на доск?, останутся неизгладимы.

Какая истина возьметъ верхъ?

Та, которая доказываетъ, что дважды два четыре, что ничто не можетъ произойти изъ ничего, или же старая истина, которая насъ учитъ, что все въ мір? создано изъ небытія и утверждаетъ, что Богъ одинъ, но въ трехъ лицахъ?

Въ томъ случа?, если обученіе ограничивается только школой, правительство и церковь могли бы еще над?яться держать умы въ рабств?, но д?ло въ томъ, что главн?йшія знанія, получаются вн? школы — на улицахъ, въ мастерскихъ, передъ ярмарочными балаганами, въ театрахъ, въ вагонахъ жел?зныхъ дорогъ, на пароходахъ, въ новыхъ странахъ, въ чужихъ городахъ. Теперь путешествуютъ вс?, или ради удовольствія, или ради наживы. Во всякомъ собраніи встр?чаются люди, вид?вшіе Россію, Австрію, Америку, и если еще р?дки кругосв?тные путешественники, то почти н?тъ такихъ людей, которые не путешествовали, хотя бы столько, чтобы, по крайней м?р?, могли наблюдать разницу между городомъ и деревней, культурной страной и пустыней, горой и равниной, или сушью и морями. Среди всей передвигающейся съ м?ста на м?сто массы людей есть, конечно, немало такихъ, которые путешествуютъ безъ плана и ц?ли. М?няя одну страну на другую, они не м?няютъ среды и остаются, такъ сказать, у себя дома; роскошь, удовольствія, предоставляемыя имъ отелями, не позволяютъ имъ оц?нить вс? отличительныя свойства той или другой страны, того или другого народа; б?днякъ же, сталкивающійся со вс?ми трудностями жизни, совершенно самостоятельно безъ проводника сможетъ лучше наблюдать и лучше узнавать.

Великая школа вн?шняго міра одинаково раскроетъ чудеса міровой промышленности и б?дному и богатому, и т?мъ, кто создалъ эти чудеса своимъ трудомъ, и т?мъ, кто ими пользуется. Жел?зныя дороги, телеграфъ, гидравлическія подъемныя машины, сверлильные бурава, прожекторы, пронизывающіе лучами св?та громадныя пространства, вс? эти вещи можетъ вид?ть всякій б?днякъ, дающій себ? отчетъ, какъ и почему все происходитъ, не хуже какого-нибудь властелина, и его умъ поражается вс?мъ этимъ не въ меньшей степени. Въ пользованіи н?которыми изъ этихъ завоеваній привилегіи уже не существуетъ. Механикъ, управляющій локомотивомъ, и, то удваивающій его скорость, то останавливающій его ходъ, по своему произволу, считаетъ ли себя ниже государя, который ?детъ сзади его въ раззолоченномъ вагон?, содрогается однако при мысли, что его жизнь зависитъ отъ д?йствія рычага или поршня, или динамитной петарды.

Наблюденіе природы и твореній челов?ка, жизненная практика — вотъ т? школы, въ которыхъ получаетъ настоящее воспитаніе современное общество. Какъ бы школа въ собственномъ смысл? этого слова не приблизилась къ задач? истиннаго образованія, она все же будетъ им?ть лишь относительное значеніе, сильно отставая отъ школы окружающей соціальной жизни. Разум?ется, идеалъ анархистовъ заключается не въ уничтоженіи школы, но напротивъ въ ея расширеніи, въ преобразованіи самаго общества въ огромную организацію взаимнаго самообразованія, въ которой вс? были бы одновременно учениками и профессорами, и каждый ребенокъ, получивъ первичное понятіе обо всемъ на первыхъ урокахъ, развивался бы гармонически, соотв?тственно его умственнымъ способностямъ въ свободно избранной обстановк?. Но посредством ли школы или помимо нея, всякое великое завоеваніе науки въ конц?-концовъ становится достояніемъ всего общества. Профессіональные ученые въ теченіе ц?лыхъ в?ковъ работаютъ надъ изысканіями и гипотезами, сражаясь среди заблужденій и лжи; но когда истина, наконецъ, познается, что часто бываетъ наперекоръ имъ и благодаря какимъ-нибудь см?льчакамъ, которыхъ сначала оплевываютъ, она открывается во всемъ своемъ блеск?, простая и ясная. Вс? легко ее воспринимаютъ, кажется, что она была изв?стна всегда.

Н?когда ученые воображали, что небо представляетъ собою круглый куполъ, металлическій сводъ, — даже не одинъ, а н?сколько сводовъ: три, семь, девять даже тринадцать, я каждый ус?янъ своими зв?здами, двигающимися по различнымъ законамъ, со своимъ особеннымъ устройствомъ и своими сонмами ангеловъ и архангеловъ для охраненія ихъ. Но съ т?хъ поръ, какъ разрушены вс? эти сложныя небеса, о которыхъ говорятъ Библія и Талмудъ, не найдется ни одного ребенка, который не зналъ бы, что земля окружена свободнымъ, безконечнымъ пространствомъ, хотя его не учатъ спеціально этому. Это одна изъ т?хъ истинъ, которыя нын? становятся всеобщимъ насл?дствомъ. Такъ было со вс?ми великими научными пріобр?теніями. Они, такъ сказать, входятъ въ ту атмосферу, которой мы дышемъ.

Каковы бы ни были источники просв?щенія, оно доступно вс?мъ, и на долю рабочихъ приходится не меньшая часть. Пусть какое-нибудь открытіе сд?лано буржуа, дворяниномъ или разночинцемъ, будетъ ли ученый горшечникомъ Полисси, или канцлеромъ Бэкономъ, ихъ изобр?теніями будетъ пользоваться весь міръ. Конечно, привиллегированные очень желали бы сохранить для себя выгоды знаній, предоставивъ народу оставаться въ нев?жеств?. Чуть не ежедневно предприниматели прим?няютъ тотъ или другой химическій способъ, и привиллегіями и патентами присваиваютъ себ? исключительное право на фабрикацію т?хъ или иныхъ полезныхъ для челов?чества предметовъ; какъ изв?стно императоръ Вильгельмъ требовалъ отъ врача Коха признанія государственной монополіей изобр?теннаго имъ средства изл?ченія; многіе изобр?татели работаютъ надъ т?мъ только, чтобы удовлетворить эгоистическіе вкусы богатыхъ.

Такіе эксплуататоры знаній попадаютъ въ положеніе волшебника изъ «тысячи и одной ночи», распечатавшаго сосудъ, въ которомъ въ продолженіи десяти тысячъ л?тъ запертъ былъ усыпленный геній. Они хот?ли бы снова запереть его, и запечатать тремя замками, но забыли слова заклинанія и геній остался свободнымъ навсегда.

И по какому то странному противор?чію, оказывается, что относительно вс?хъ соціальныхъ вопросовъ, въ которыхъ рабочіе им?ютъ прямой и естественный интересъ требовать всеобщаго равенства и всеобщей справедливости, имъ легче, ч?мъ профессіональнымъ ученымъ, удается познаніе истины, которая и есть д?йствительное знаніе.

Было время, когда огромное большинство рождалось, жили рабами и не им?ли другого идеала, какъ перем?нить господина.

Никогда имъ не приходила въ голову мысль, что вс? «люди равны». Теперь же они знаютъ и понимаютъ, что это скрытое равенство, въ сущности уже осуществленное эволюціей, въ будущемъ должно превратиться въ равенство реальное, посредствомъ революціи, или в?рн?е непрерывнаго ряда революцій. Рабочіе, наученные жизнью, иначе понимаютъ законы политической экономіи, чемъ профессіональные экономисты. Они не заботятся о ненужныхъ подробностяхъ и подходятъ прямо къ сущности вопроса, спрашивая себя относительно каждой реформы, обезпечитъ ли она имъ хл?бъ или н?тъ. Къ различнымъ видамъ налоговъ, прогрессивнымъ или пропорціональнымъ они остаются равнодушны, зная, что вс? налоги въ посл?днемъ счет? оплачиваются б?дн?йшими. Они знаютъ, что для громаднаго большинства ихъ д?йствуетъ «жел?зный законъ»; который не им?я того фатальнаго неизб?жнаго характера, который ему прежде приписывали, т?мъ не мен?е является для милліоновъ людей страшной д?йствительностью. Въ силу этого голодный, самымъ фактомъ своего голода, обреченъ на полученіе за свой трудъ только скуднаго пропитанія. Суровый опытъ постоянно подтверждаетъ эту необходимость, вытекающую изъ права силы. Не стало-ли общимъ правиломъ обрекать на гибель челов?ка, когда онъ становится не нуженъ и безполезенъ своему хозяину?

И такъ, безъ всякаго парадокса можно сказать, что народъ или по крайней м?р? та часть народа, которая им?етъ досугъ мыслить, не проходя даже университетскаго курса, обыкновенно знаетъ гораздо бол?е, ч?мъ большинство ученыхъ; онъ не хочетъ знать безконечныхъ подробностей, онъ не посвященъ въ тысячи головоломныхъ формулъ; его голова не загромождена названіями на вс?хъ языкахъ, какъ библіотечный каталогъ, но горизонтъ его шире, онъ видитъ дальше, съ одной стороны въ глубь прошлаго, съ его варварскимъ состояніемъ челов?чества, съ другой, въ преобразованное будущее; онъ лучше понимаетъ посл?довательность событій; сознательно относится къ великимъ историческимъ движеніямъ; лучше знакомъ съ богатствомъ земного шара; въ конц? концовъ онъ больше челов?къ. Въ этомъ смысл? можно сказать, что иной товарищъ, анархистъ, изъ нашихъ знакомыхъ, котораго общество признало достойнымъ лишь тюрьмы, въ сущности мудр?е ц?лой академіи или ц?лой банды студентовъ, только что выпущенныхъ изъ университетовъ, нагруженныхъ научными фактами. Ученый чрезвычайно полезенъ какъ каменщикъ: онъ извлекаетъ матеріалъ, но не онъ имъ пользуется, и д?ло, уже всего народа, всего общества, воздвигнуть зданіе.

Пусть каждый возвратится къ своимъ воспоминаніямъ и онъ можетъ тогда констатировать перем?ны, происшедшія съ половины девятнадцатаго в?ка въ образ? мыслить и чувствовать и вытекающихъ, сл?довательно, изъ этого соотв?тственныхъ изм?неній въ манер? д?йствовать. Казалось несомн?ннымъ, что въ каждой организаціи должна быть голова, начальникъ, командиръ. На небесахъ Богъ, хотя бы это былъ Богъ Вольтера; властитель на трон?, или на кресл?, будь то конституціонный король или президентъ республики, «откормленный боровъ», по удачному выраженію одного изъ нихъ самихъ; хозяинъ при каждой фабрик?, старшина въ каждой корпораціи, мужъ или отецъ съ грубыми окриками въ каждомъ хозяйств?. Но со дня на день предразсудокъ разс?ивается и престижъ власти падаетъ; ореолъ бл?дн?етъ по м?р? того, какъ наступаетъ день. Вопреки приказаніямъ, чтобы и нев?рующія д?лали видъ что они в?рять, вопреки академикамъ и профессорамъ, которые должны притворяться, чтобы сохранить свой престижъ, — в?ра исчезаетъ и не смотря на вс? кол?нопреклоненія, крестныя знаменія и мистическія комедіи, в?ра въ В?чнаго Господа, отъ котораго происходитъ власть вс?хъ смертныхъ господъ разс?ивается, какъ сновид?ніе ночи.

Кто бывалъ въ Англіи и Соединенныхъ Штатахъ,черезъ двадцатил?тній промежутокъ, того поражаетъ чудесное преобразованіе, совершившееся въ умахъ въ этомъ направленіи.

Оставивъ людей нетерпимыми фанатиками, косн?вшими въ своихъ религіозныхъ и политическихъ в?рованіяхъ, ихъ находили интеллигентными, свободомыслящими, чуткими ко всякой лжи и несправедливости. Ихъ уже не устрашаетъ призракъ мстительнаго Бога.

Упадокъ уваженія есть важн?йшій практическій результатъ этой идейной эволюціи.

Ч?мъ въ самомъ д?л? недовольны попы, бонзы или муллы? Т?мъ что люди ум?ютъ думать не по ихъ указамъ. На что также жалуются сильные міра сего? На то, что ихъ третируютъ, какъ простыхъ смертныхъ, имъ не уступаютъ дороги, имъ небрежно кланяются.

Да и повинуясь представителямъ власти ради куска хл?ба, и отдавая имъ вн?шніе знаки почтенія, люди знаютъ ц?ну этимъ господамъ, ихъ собственные подчиненные первые стараются обратить ихъ въ посм?шище. Не проходитъ и нед?ли, чтобы по адресу судей, од?тыхъ въ красныя мантіи, съ форменными шапочками на головахъ не раздавались со скамей подсудимыхъ ругань и насм?шки ихъ жертвъ. Даже иногда заточенные бросаютъ своими деревянными башмаками въ головы предс?дателей суда. А генералы! Мы ихъ вид?ли на д?л?. Мы вид?ли, какъ они съ важнымъ, напыщеннымъ величественнымъ видомъ осматривали аванпосты, не давая даже себ? труда подняться на воздушномъ шар? или послать офицера наблюдать позиціи непріятеля. Мы слышали, какъ они отдавали приказы разбирать мосты, хотя въ виду не было ни одной непріятельской батареи, и какъ они обвиняли своихъ инженеровъ, за то, что они строили слишкомъ узкіе мосты, ст?снительные для аттакующихъ колоннъ. Мы съ болью слышали ужасную канонаду при Бурже, гд? н?сколько сотъ несчастныхъ растр?ляли вс? свои посл?дніе патроны, напрасно ожидая, чтобы «генералиссимусъ» прислалъ имъ на помощь хотя бы небольшой отрядъ изъ полумилліонной арміи, находившейся подъ его командой! За т?мъ мы съ изумленіемъ сл?дили за пресловутымъ «д?ломъ Дрейфуса», въ которомъ сами офицеры доказали намъ, что судебный приговоръ по приказу, интриги въ домахъ терпимости и лжепатріотическія компаніи, нисколько не противор?чатъ правамъ и понятіямъ о чести въ арміи. Удивительно-ли посл? этого, что уваженіе къ власти падаетъ или даже обращается въ презр?ніе.

Правда, уваженіе падаетъ, но не то истинное уваженіе, которое челов?къ заслужилъ по праву своей самоотверженностью или своими трудами, а то низкое и позорное уваженіе раба, которое привлекаетъ толпу з?вакъ къ м?сту прі?зда короля и которое лакеевъ и лошадей важныхъ особъ д?лаютъ предметами восхищенія. Не только исчезаетъ авторитетъ, но и т?, кто всего бол?е претендуетъ на всеобщее уваженіе, сами первые компрометируютъ свою роль сверхъ-челов?ческихъ существъ. Въ старину повелители Азіи знали искусство заставлять обожать себя. Ихъ дворцы видны были издалека; всюду воздвигались имъ статуи, читались эдикты, но сами они никогда не показывались.

Наибол?е приближенные изъ ихъ подданныхъ могли предстать передъ ними только на кол?няхъ: и лишь иногда зав?са на половину поднималась, чтобы явить ихъ въ полномъ блеск?, зат?мъ мгновенно падала, оставляя пораженными величіемъ души т?хъ, кто лицезр?лъ ихъ хоть одно мгновенье. Въ т? времена, преклоненіе было такъ сильно, что повергало подданныхъ въ состояніе самоуниженія: н?мой приносилъ осужденному шелковый шнурокъ, и этого было достаточно, чтобы в?рноподанный обожатель немедленно удавился. Къ одному эмиру въ центральной Азіи подданные должны были являться съ головой, склоненной на правое плечо и веревкой на ше?, къ концу которой пов?шенъ былъ мечъ, чтобы ихъ повелитель по своему капризу могъ выбрать оружіе и расправиться съ своими рабами.

Тамерланъ, прогуливаясь на верху башни, д?лаетъ знакъ пятидесяти окружающимъ его придворнымъ и вс? мгновенно разб?гаются во вс? стороны. Что такое въ сравненіи съ ними тамерланы нашихъ дней, какъ не призраки хотя еще и страшные. Ставши при конституціи чистой фикціей, институтъ королевской власти утратилъ ту санкцію всеобщаго признанія, отъ которой завис?ло все его значеніе. «Король, в?ра, законъ — такова старая формула. Но «в?ры» уже н?тъ, а безъ нея и король и законы превращаются въ пустые призраки. И къ сожал?нію, если они не уходятъ сами, то необходимо ихъ устранить!!..