Онлайн библиотека PLAM.RU


  • Победа Народного единства
  • План «Камелот» и подготовка хунты
  • Стратегический план «Кентавр»
  • Роль монополий США
  • План переворота в действии
  • Во власти фашизма
  • Пиночет — желанный союзник Белого дома
  • Глава 7

    ЗАГОВОР ПРОТИВ ЧИЛИЙСКОГО НАРОДА

    Победа Народного единства

    После победы кубинской революции, приведшей народ к власти, новым свидетельством начавшихся в странах Латинской Америки революционных преобразований явилось создание Народного единства в Чили.

    Чилийская революция, писал Генеральный секретарь Компартии Чили Луис Корвалан, по своему характеру является антиимпериалистической и антиолигархической, нацеленной на социалистическую перспективу, ее главные движущие силы — пролетариат, крестьянство, студенчество и широкие слои мелкой буржуазии и интеллигенции.

    Североамериканский империализм, действовавший в тесном союзе с наиболее алчными и жестокими группами финансовой олигархии Чили, всячески пытался затормозить развитие и углубление революционного процесса в этой стране, не допустить изменения соотношения сил в пользу народных масс. Серьезно обеспокоенные тем, что Соединенные Штаты могут лишиться сырьевых ресурсов, стратегических позиций и выгодных сфер приложения капитала, и желая отвратить угрозу своим империалистическим интересам, американские правящие круги превратили Чили в полном смысле слова в полигон для испытания Центральным разведывательным управлением своих подрывных методов и средств.

    Чили является одной из наиболее промышленно развитых стран континента. В конце 60 — начале 70-х годов она занимала в Латинской Америке первое место по производству, на душу населения чугуна, стали, цемента, электроэнергии и четвертое место по объему продукции обрабатывающей промышленности. По запасам высококачественной медной руды Чили принадлежало первое место в капиталистическом мире, и по объему добычи меди она ненамного отставала от Соединенных Штатов. Горнодобывающая промышленность, прежде всего медная, угольная п селитряная, была одной из ведущих в экономике страны. Медь составляла более 70% чилийского экспорта. Ярко выраженный односторонний характер экспорта — преимущественно медь и селитра — привел к тому, что на экономическом положении Чили весьма отрицательно сказывались колебания конъюнктуры мирового капиталистического рынка. Иностранные монополии всячески тормозили развитие обрабатывающей промышленности в Чили, чтобы удержать ее в роли поставщика важных видов сырья и рынка сбыта промышленных изделий, а доходы от добывающей промышленности шли прежде всего в карман иностранных компаний, главным образом североамериканских — их капитал контролировал основные месторождения полезных ископаемых.

    Американские компании по добыче меди «Кеннекотт» и «Анаконда» за 50 лет своей хищнической деятельности в Чили (до 1963 г.) выкачали из страны в виде прибыли 4106 млн. долл. Компании, занятые добычей селитры, вывезли за 80 лет 3937 млн. долл. «Бетлехем стил корпорейшн» за полстолетия «заработала» на чилийской железной руде 970 млн. долл.

    Значительная часть населения Чили жила впроголодь, хотя при правильном использовании земли можно было прокормить минимум 30 млн. человек, т. е. втрое больше, чем в то время жило в стране. В связи с отставанием сельскохозяйственного производства от роста населения Чили постоянно была вынуждена наряду с промышленными изделиями импортировать и продовольствие. Это, естественно, увеличивало зависимость Чили от Соединенных Штатов Америки, как крупнейшего поставщика сельскохозяйственной продукции.

    К началу 70-х годов монополии США контролировали добывающую промышленность страны, металлургию и металлообработку, химическую и фармацевтическую, электротехническую и пищевую промышленность, строительство, транспорт, банки, страховое дело и внешнюю торговлю. Каждый доллар, вложенный в чилийскую экономику, успел принести североамериканским монополиям 5 долл.

    Между тем в стране ширился протест против засилья иностранного капитала, прежде всего американского, набирало силу демократическое движение, главным требованием которого было ограничить власть монополий, провести необходимые реформы для улучшения жизни народа, в частности и завершить аграрную реформу. Во главе этого движения встали чилийские коммунисты, которые, выступая в союзе с социалистами и другими революционерами, подняли рабочий класс, трудящиеся массы страны на самоотверженную борьбу за подлинную свободу и национальную независимость. Огромным их достижением было образование в декабре 1969 г. блока Народное единство, который объединил все левые силы страны в лице Коммунистической, Социалистической, Социал-демократической, Радикальной партий, Движения единого народного действия (МАПУ) и Независимого народного действия.

    Накануне президентских выборов 1970 г. этот блок выдвинул программу коренных социально-экономических и политических преобразований в интересах широких масс трудящихся. Не случайно поэтому победу на выборах одержал кандидат Народного единства Сальвадор Альенде, сформировавший в ноябре 1970 г. народное правительство с участием представителей всех партий, входивших в блок.

    Начав свою деятельность в сложных условиях, когда законодательная власть продолжала оставаться в руках реакции, правительство Народного единства принимало меры, направленные на экономическое возрождение страны. Прежде всего был нанесен чувствительный удар по позициям иностранного капитала и буржуазно-помещичьей олигархии. За три года в государственный сектор перешло более 400 предприятий, на которых производилась почти половина валового продукта горнодобывающей и обрабатывающей промышленности. Государство контролировало 70% национальной экономики и 80% банковских кредитов, 85% железнодорожной сети, воздушного и морского транспорта, треть оптовой торговли, 90% производства меди. Под его контроль была взята внешняя торговля. Крестьяне получили 2,4 млн. га обрабатываемой земли, конфискованной у крупных землевладельцев — главной опоры прежнего режима. Даже буржуазная печать вынуждена была признать, что аграрная реформа, проводившаяся ускоренными темпами при правительстве Сальвадора Альенде и связанная с национализацией земельной собственности и частных предприятий, пользовалась большой популярностью.

    В результате повышения минимальной заработной платы удалось поднять уровень реальных доходов трудящихся. В среднем покупательная способность рабочих и служащих увеличилась на 20%. Пенсии по старости возросли на 35— 66%, а пособия нуждающимся семьям — на 50—100%. Сократилась детская смертность. Стала снижаться безработица: с 8,3% от всего работоспособного населения в 1970 .г. до 3,8% в 1972 г. Одновременно были взяты под контроль цены на хлеб и другие основные продукты питания; в два раза увеличена программа жилищного строительства; расширена система просвещения. Английская газета «Таймс», внимательно следившая за развитием событий в Чили, откровенно сокрушалась, что политика правительства Народного единства свидетельствует о «классовой направленности в пользу рабочих и крестьян и против имущих классов». Несмотря на все экономические трудности, искусственно чинившиеся иностранными монополиями и национальной буржуазией, было создано 200 тыс. новых рабочих мест, росло производство.

    Приведем характерные объективные высказывания ряда западных политических наблюдателей. Например, корреспондент английской газеты «Файнэншл таймс» Хью О'Шонесси подчеркивал, что «чилийская экономика, судя по самым до- достоверным из имеющихся статистических данных, не была на грани краха при правительстве Сальвадора Альенде». Еще определеннее высказывался французский журнал «Монд дипломатию): «Напрашивается вопрос: не потому ли сочли нужным пресечь социалистический эксперимент в Чили, что Народное единство было уже близко к урегулированию своих дел в экономическом плане?»

    Правительство Народного единства в своей программе предусматривало важные шаги, направленные и на развитие внешнеполитического курса в сторону расширения связей с социалистическими странами, в особенности с Советским Союзом, восстановление отношений с Республикой Куба, проведение независимой внешней политики, преследующей национальные интересы и отбрасывающей прочь империалистический диктат.

    «Революция в Чили,— говорилось в Отчетном докладе ЦК КПСС на XXV съезде партии,— явилась ярким выражением страстного стремления народа этой страны освободиться от гнета и эксплуатации собственной буржуазии и иностранных монополий. Ее возглавили люди безукоризненной честности и большого гуманизма. Она подняла на строительство новой жизни широкие массы трудящихся. Но заговор чилийской реакции, спланированный и оплаченный — как это теперь всем известно — иностранным империализмом, захватил революцию врасплох»

    Общее соотношение сил социализма и капитализма па мировой арене, с одной стороны, убедительная победа Народного единства на выборах, с другой, делали практически невозможным открытое вооруженное вмешательство во внутренние дела Чили. Пытаясь приспособиться к новой политической ситуации в мире, американский империализм использовал для осуществления своих целей более скрытые средства и методы. Деятельность реакционных сил, участвовавших в подготовке и осуществлении государственного переворота, развивалась сразу во многих направлениях, в рамках единой стратегии и под централизованным руководством.

    В основе этой стратегии лежали экономическая блокада, финансовое давление, углубление инфляции, стимулирование черного рынка, погромы, саботаж, диверсии, террористические акции, «психологическая война». Этот обширный арсенал был пущен в ход для того, чтобы вызвать дестабилизацию во всех областях жизни чилийского народа, побудить его свернуть с неугодного империалистам пути, сохранить господство в экономике страны американского капитала. Политика дестабилизации опиралась на точное знание узких мест в структуре чилийской экономики, возникших в результате ее сильной зависимости от Соединенных Штатов.

    План «Камелот» и подготовка хунты

    Подрывная деятельность Соединенных Штатов против чилийского народного движения велась планомерно начиная с 60-х годов. Тайная подготовка заговоров шла полным ходом еще задолго до прихода к власти левых сил.

    Расширение фронта демократического движения в стране и рост недовольства засильем иностранного капитала, антиамериканских настроений вызывали большую тревогу в правящих кругах США. Кроме того, вынужденное считаться с настроениями общественности, правительство президента Чили Фрея обнаружило «непослушание», осудив агрессивные действия Соединенных Штатов, развязавших в 1965 г. вооруженную интервенцию против Доминиканской Республики и выступив против создания жандармских «межамериканских сил». Тогда Вашингтон решил ввести в действие план «Камелот».

    Этот план был разработан еще во время президентства Линдопа Джонсона, в 1964 г., экспертами ЦРУ и РУМО. Он предусматривал проведение ряда мероприятий, необходимых для того, чтобы «оценить внутренний потенциал чилийского общества» и быть в готовности своевременно пресечь всякую угрозу интересам монополий США, возможность революционных выступлений и социальных потрясений, если вдруг возникнет опасность «сползания этой страны влево». В частности, речь шла о широком сборе разведывательных сведений по всевозможным каналам. Особое место в плане «Камелот» занимало внедрение в вооруженные силы Чили. Известно, например, что в июле 1969 г. резидентура ЦРУ в Сантьяго получила разрешение штаб-квартиры на выполнение секретной программы создания разведывательной сети в вооруженных силах. Программа осуществлялась в течение трех лет и включала в себя насаждение агентуры во всех трех родах войск Чили.

    Чилийской армией, как и армиями других латиноамериканских стран, Соединенные Штаты овладевали десятилетиями. Имеющийся опыт убедил правящие круги США, что именно армия, безусловно подчиненная проамерикански настроенному офицерству, и есть тот гарант, который в нужный момент будет противопоставлен народовластию. Поэтому они сосредоточили усилия на все большей американизации офицерства армии континента, в частности чилийской, на более интенсивной идеологической обработке всех его звеньев — на низшем и высшем уровне. Этому способствовали условия, в которых формировались вооруженные силы Чили, и особенно то обстоятельство, что в последние десятилетия профессиональная подготовка чилийских офицеров разного ранга велась под непосредственным влиянием Пентагона. Она основывалась на договоре о межамериканской безопасности от 1947 г. и на договоре о взаимной обороне, заключенном в 1952 г. между Чили и США, а также на ряде других соглашений военно-экономического характера. Все эти соглашения включали Чили в программу американской военной помощи, ставили ее вооруженные силы в зависимое положение от Соединенных Штатов. Со времени окончания второй мировой войны в районе Панамского канала и на других базах США прошли профессиональную подготовку генералы и около 4 тыс. старших и младших офицеров чилийской армии, многие из них неоднократно. По некоторым данным, на учебные сборы в американские военные училища и на базы в зоне Панамы ежегодно отправлялось 200 чилийских офицеров и унтер-офицеров. Так, в начале 1968 г. 89 младших лейтенантов, окончивших военное училище им. Бернардо О'Хиггинса в Чили, были посланы изучать специальный курс в школе «Америкас», которую Пентагон создал в Форт-Гулик — военно-учебном центре в зоне Панамского канала. (Через этот военно-учебный центр, готовящий карателей высшей квалификации для «антипартизанских действий», прошли 1800 чилийских офицеров.) Они же под руководством американских инструкторов отрабатывали затем в сельве (латиноамериканские джунгли) методы «нерегулярной войны». Однако основной целью этих стажировок и учений была идеологическая обработка чилийского офицерства, направленная на американизацию его образа мышления, на воспитание в духе антикоммунизма.

    Социальная почва способствовала общности командного состава чилийской национальной армии с офицерством армии США. По данным на 1965 г., 42% офицеров чилийской армии были выходцами из семей крупной буржуазии, 39% — из зажиточных средних слоев, 19% — из небогатых мелкобуржуазных семей. Многие из них были связаны родственными узами с земельной олигархией, т. е. офицерство вообще, а военно-морского флота в особенности принадлежало к имущим семьям. Такой социальный состав офицерского корпуса как нельзя лучше отвечал антикоммунистическим задачам Пентагона и ЦРУ. Кроме того, разведкой США была разработана целая система оперативного регулирования «невмешательства» и «вмешательства» чилийских военных в политику. Так, пока у власти находились правительства Алессандри и Фрея, чилийскому офицерству внушалось, что следует придерживаться позиции «невмешательства» во внутренние дела. Но как только возникла опасность поворота влево, появилась угроза классовому господству буржуазии и привилегиям офицерской касты, с «невмешательством» было покончено. Наоборот, была объявлена война «конституционалистским» тенденциям генерала Рене Шнейдера и его приверженцев, ставших помехой именно для вмешательства военных в политику [Как потом выяснится, первоначально ЦРУ преследовало цель изучить потенциальные возможности совершения государственного переворота чилийской военщиной. Оно установило, что в военных кругах и среди карабинеров действительно имеются «антиальендовские настроения», но они не проявляются открыто ввиду «традиционного уважения конституции» со стороны военных и в связи с официальными и частными высказываниями главнокомандующего чилийскими -сухопутными силами генерала Р. Шнейдера, который твердо стоял на позициях строгого соблюдения конституции. В этих условиях ЦРУ видело свою задачу в том, чтобы преодолеть «аполитичную и ориентированную на конституцию инертность чилийских военных» 2].

    После прихода к власти правительства Народного единства существовавшие между Чили и США соглашения в военной области не были ни аннулированы, ни изменены. Так называемая стажировка офицеров чилийской армии в Соединенных Штатах Америки продолжалась. Она была использована для легальной антиправительственной пропаганды. В 1972—1973 гг. американская администрация ассигновала на эти цели около 2 млн. долл. В одном лишь военно-учебном центре США в зоне Панамского канала в 1973 г., т. е. в канун трагических событий, проходили подготовку 313 военнослужащих Чили. Американские инструкторы обучали также карабинеров и полицейских.

    Соединенные Штаты прилагали теперь особые усилия к расширению связей с чилийскими военными и внутри страны. Этим занималась значительная часть из 2600 американских граждан, проживавших в те годы в Чили, главным образом военные атташе, советники, инструкторы и персонал посольства.

    Согласно предписанию Вашингтона военный атташе должен был в тесном сотрудничестве с резидентом ЦРУ повысить активность в развитии контактов с высшими военными руководителями Чили и склонить их к участию в акциях, имевших целью не допустить, чтобы Сальвадор Альенде занял пост президента.

    В конце 1971 и начале 1972 г. Центральное разведывательное управление усилило свою работу по линии военного проникновения. В соответствии с его рекомендациями о необходимости «приручения» военных Пентагон расширил оказание помощи вооруженным силам Чили. С 1970 по 1973 г. на эти цели было ассигновано 45,5 млн. долл., т. е. вдвое больше по сравнению с 1964—1970 гг. В 1972 г. чилийские вооруженные силы получили от Пентагона военную технику на 12,4 млн. долл. На следующий год сумма «проданного в кредит» оружия составила 15 млн. долл.

    В каких целях использовалась эта военная «помощь» Чили, раскрывает хотя бы такой факт. Чилийские ВВС уже после победы Народного единства ожидали поставки 20 реактивных истребителей А-4В «Скайхок», но президент Никсон с разрешения конгресса предложил им вдруг в июне 1973 г. самолеты более нового образца — F-5E. Весьма значительная «любезность» за несколько месяцев до военно-фашистского переворота! Адмирал Р. Пит, обосновывая необходимость предоставления Чили этих самолетов, заявил в конгрессе, что такая замена выгодна для Соединенных Штатов, поскольку дает возможность оказывать влияние на чилийских летчиков при подготовке их к полетам на новейших американских машинах. Еще в 1966 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Политика Вашингтона ясна. Продавая оружие, он преследует основную цель — завоевать друзей и приобрести влияние среди офицерства в латиноамериканских странах, ибо военные почти всегда в состоянии поставить любое правительство у власти или свергнуть его».

    ЦРУ и Пентагон, овладевая вооруженными силами Чили как инструментом окончательной реализации своего стратегического плана переворота, важное значение придавали заблаговременному выбору подходящей фигуры для роли диктатора. Им оказался генерал Аугусто Пиночет. В течение десяти лет он был военным атташе при посольстве Чили в Вашингтоне, его сообщниками в той же хунте стали военно- воздушный атташе в США генерал Густаво Ли и военно-морской атташе в Лондоне адмирал Хосе Торибио Мерино. Все трое были офицерами связи с армиями НАТО, а сам Пиночет трижды проходил стажировку на американских базах в зоне Панамского канала — в 1965, 1968 и 1972 гг., где, как открыто признавал другой чилийский генерал — Карраско, высших офицеров «обучали методам войны против партизан», т. е. полицейским карательным операциям.

    Еще в канун прихода к власти Альенде, в конце 1969 г., атташе военной миссии Чили в США полковник ВВС Ангуло по просьбе своих североамериканских друзей дал обед в предместье Вашингтона. Внешний повод — приезд в Сантьяго начальника военно-воздушного училища генерала Масоте, пожелавшего ознакомиться с опытом американских ВВС. На обеде вместе с тремя генералами Пентагона оказались кроме Масоте еще три чилийских офицера, к которым разведка США проявляла тогда повышенный интерес. Это — генерал Баэса, бригадный генерал ВВС Гутьеррес и адмирал Тронко- со, военный губернатор порта Вальпараисо, сыгравшие позже зловещую роль в судьбе чилийской революции. Разговор во время обеда касался одной темы — предстоящих в сентябре 1970 г. выборов президента Чили. Один из генералов Пентагона спросил, как поступила бы армия, если бы на этих выборах верх одержал кандидат левых сил Сальвадор Альенде. Генерал Масоте ответил: «За полчаса мы овладеем дворцом Ла Монеда, даже если нам придется его сжечь».

    Так был установлен первый контакт на конспиративной основе между Пентагоном и высшими чинами трех родов войск Чили. С каждым месяцем эти связи крепли, и наконец было достигнуто тайное соглашение: если коалиция Народного единства одержит победу на выборах, верная монополистическому капиталу США чилийская реакционная военщина захватит власть.

    Следовательно, действия на случай победы левых сил были спланированы еще за год до выборов. Высшее политическое руководство всеми операциями осуществлял Совет национальной безопасности. Своими целенаправленными действиями правящие круги США в основном добились полного подчинения себе офицерской касты чилийских вооруженных сил, на поддержке со стороны которых и строился скрытно осуществлявшийся стратегический план «Кентавр». На претворение этого плана в жизнь ЦРУ только в 1968—1970 гг. израсходовало более 1 млн. долл.

    Стратегический план «Кентавр»

    4 сентября 1970 г. Сальвадор Альенде был избран на пост президента республики. Но план военного путча, разработанный в Вашингтоне, тем не менее не был реализован. Его пришлось полностью пересмотреть: ход событий показал, что, будучи рассчитан лишь на силы военных, он не соответствовал реальным условиям, сложившимся в Чили. Победа, одержанная коалицией Народного единства, вопреки прогнозам Пентагона, не создала тех предпосылок, при которых военные могли бы преуспеть. Народные массы горячо поддержали декларированные новым правительством решимость укрепить экономику страны, намерение обеспечить необратимость антиимпериалистических и демократических преобразований, независимость Чили в области внешней политики.

    Добиться поражения созданного в Чили правительства Народного единства стало для империализма США важной задачей. И речь шла не только о защите его экономических интересов в Чили, желании не допустить, чтобы она выпала из сферы экономического господства североамериканских монополий. Империализм США стремился прежде всего помешать распространению опыта Чили, особенно его влияния на будущее других стран Латинской Америки, в частности Аргентины, Перу и Боливии. Об этой озабоченности администрации и разведывательных служб США красноречиво свидетельствует меморандум, подготовленный ЦРУ через несколько дней после победы Сальвадора Альенде на президентских выборах.

    «Что касается угрозы интересам США,— говорится в этом документе,— мы пришли к заключению: 1. У Соединенных Штатов Америки нет жизненно важных национальных интересов в Чили. Тем не менее были бы ощутимые экономические потери. 2. Мировое равновесие военных сил не было бы существенно нарушено из-за появления правительства Альенде. 3. Однако победа Альенде означала бы значительные политические и психологические потери: а) сплоченность Западного полушария оказалась бы под угрозой в результате вызова, брошенного в адрес Организации американских государств появлением правительства Альенде, и реакции, вызванной в других странах...; б) победа Альенде представляла бы собой определенное психологическое поражение для Соединенных Штатов Америки и решительный психологический успех для марксистской идеологии».

    Международный резонанс такого революционного процесса, как чилийский, «подстегивал» подрывные действия правящих кругов США, ибо этот процесс отражал реальную возможность прихода народа к власти мирным путем.

    Североамериканский империализм и внутренняя реакция решили во что бы то ни стало помешать Сальвадору Альенде занять пост главы государства, подкупить членов конгресса, которым предстояло ратифицировать избрание президента. На это было ассигновано 350 тыс. долл. Когда подкуп не удался, подталкиваемая Центральным разведывательным управлением реакционная верхушка чилийского генералитета решила форсировать подготовку военного переворота. Президент Никсон дал указание директору ЦРУ Хелмсу «поощрять чилийских военных к сотрудничеству и к тому, чтобы они взяли на себя инициативу в действиях, имеющих целью не допустить прихода Альенде к власти». 21 сентября из штаб-квартиры Центрального разведывательного управления была направлена телеграмма резиденту ЦРУ в Сантьяго: «Цель операции — воспрепятствовать приходу Альенде к власти. Парламентские фокусы отброшены. Задача — военное решение» 3.

    Чтобы удержать в своих руках армию, заговорщики, действовавшие в тесном контакте с ЦРУ, пошли на устранение со сцены тех, кто стал на сторону нового правительства. Первой жертвой явился главнокомандующий сухопутными силами генерал Рене Шнейдер, всегда отстаивавший строгий нейтралитет армии, ее невмешательство в политику в соответствии с конституцией и таким образом сковывавший действия правых. Поскольку заговорщики не смогли добиться отставки генерала Шнейдера или перемещения его на другую должность, было решено похитить его. Первые две попытки (19 и 20 октября) оказались безуспешными. 22 октября при новой попытке похищения на улице средь бела дня заговорщики выстрелами в упор смертельно ранили генерала в момент, когда он направлялся на работу. Организатором убийства был генерал в отставке Р. Вио, за спиной которого стояло Центральное разведывательное управление.

    13 октября 1970 г. резидентура ЦРУ в Сантьяго направила в штаб-квартиру телеграмму: «Вио намерен в течение ближайших 48 часов организовать похищение генералов Шнейдера и Пратса с целью ускорения переворота». Убийство Шнейдера взбудоражило мировое общественное мнение. В день покушения Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили Луис Корвалан заявил: «Нападение на генерала Шнейдера мы, коммунисты, рассматриваем как часть плана, подготовленного чилийской реакцией при непосредственном участии Центрального разведывательного управления США с целью не допустить прихода к власти Сальвадора Альенде».

    Террористическая акция, по существу, не достигла цели. Вооруженные силы так и не выступили против нового правительства, не помешали Сальвадору Альенде занять пост президента, хотя и не могли считаться опорой правительства Народного единства. Преемником Рене Шнейдера стал его заместитель и верный соратник генерал Карлос Цратс, до этого возглавлявший генеральный штаб. Устранение генерала Шнейдера лишь укрепило, вопреки расчетам ЦРУ, позиции Альенде и вызвало ярость народных масс против сил реакции. Все это побудило организаторов заговора перейти к более тонким и тщательно продуманным действиям, к методичному подрыву авторитета новой власти во всех аспектах общественно-политической и экономической жизни. Объединенные силы внутренних и внешних врагов чилийской революции решили прежде всего лишить правительство Народного единства устойчивости. Вот тогда и возник новый, более глубокий и всесторонний вариант плана «Кентавр». Для его разработки в Вашингтоне образовали при Совете национальной безопасности «рабочую группу». В Центральном разведывательном управлении — в рамках отдела стран Западного полушария — появилась особая оперативная группа «Чили», контролировавшаяся непосредственно заместителем директора ЦРУ Т. Карамессинесом.

    Теперь план «Кентавр» строился на поэтапном экономическом удушении правительства Народного единства, на подготовке почвы для военного переворота. Олигархия и империализм, сохранившие господствующие позиции в Чили, предприняли свое наступление прежде всего в той сфере, в которой они были наиболее могущественны и где сделать это им было легче всего,— в сфере экономики. Тот факт, что именно экономика стала главным полем битвы реакционных сил против Чили, и тайной, и открытой, не случаен. Как уже говорилось, левый блок унаследовал от прежнего режима тяжелое экономическое положение. Долги иностранным монополиям достигли колоссальных размеров (в 1970 г.— 4 млрд. долл.), увеличился внешнеторговый дефицит, страна находилась в полной зависимости от иностранного капитала, росла инфляция, появились трудности со снабжением населения. Все это привело к возникновению черного рынка. Экспорт ограничивался в основном лишь одним видом сырья — медью. Командные высоты в экономике принадлежали иностранным монополиям, преимущественно североамериканским.

    Крупная чилийская буржуазия, помещичье-финансовая олигархия и иностранные монополии возлагали надежды на то, что удастся парализовать экономическую жизнь страны, вызвать хаос и развал и тем самым подорвать авторитет правительства Сальвадора Альенде в глазах народа. Представитель ЦРУ доносил в Вашингтон: «Чтобы остановить Альенде, заинтересованные лица связывают самые реальные надежды с быстрым разрушением экономики (паника в банках, банкротство промышленных предприятий и т. д.), что вызовет волну насилия. Это, в свою очередь, должно привести к военному перевороту». На претворение этого плана в жизнь американская администрация предоставила ЦРУ в 1970— 1973 гг. 8 млн. долл.4

    Администрация США недвусмысленно высказывала тревогу о «далеко идущих последствиях» победы Альенде. В Вашингтоне считали: пока левый блок не овладел еще всеми политическими и административными рычагами в стране, необходимо мобилизовать все возможности для свержения правительства Народного единства и установления угодного североамериканским монополиям режима с помощью реакционной верхушки армии. 15 сентября 1970 г. президент Никсон созвал совещание, в котором приняли участие его помощник по вопросам национальной безопасности Киссинджер, директор ЦРУ Хелмс и министр юстиции Митчелл. Обсуждалось положение в Чили. Президент заявил тогда, что режим Альенде «неприемлем» для США, и дал указание Центральному разведывательному управлению способствовать организации военного переворота. Во время этого совещания Хелмс составил для своего ведомства конспект директив президента:

    «Быть может, один шанс из десяти, но спасти Чили!

    Расходы окупятся.

    Риск не имеет значения.

    Не вмешивать посольство.

    Можно ассигновать 10 млн. долл. и еще, если будет нужно.

    Выделить лучших людей и предложить заниматься только этим.

    План игры.

    Пусть экономика взвоет.

    48 часов на составление плана действий».

    В ходе совещания был определен и характер мер, которые предполагалось принять для подготовки военно-фашистского переворота: финансовая помощь противникам Альенде, прекращение кредитов для Чили, осуществление вспомогательных программ, направленных на то, чтобы дезорганизовать ее экономику. Одновременно предпринимались попытки заручиться поддержкой различных парламентских фракций, а также среди военных. Только с 5 по 20 октября 1970 г. ЦРУ 21 раз устанавливало контакты с отдельными руководителями армии и полиции Чили. Тем, кто желал переворота, были даны заверения, что они получат сильную поддержку самых высших правительственных инстанций США как до, так и после переворота 5.

    Итак, перед угрозой утраты своих позиций крупный капитал США в соответствии с выработанным разведкой и принятым Советом национальной безопасности стратегическим планом приступил к проведению планомерного экономического бойкота Чили и прямого финансирования подрывной деятельности реакции в стране. Руководство заранее спланированным государственным переворотом осуществлялось Центральным разведывательным управлением, Пентагоном и госдепартаментом.

    Роль монополий США

    Правительство США и транснациональные корпорации были едины в своей оппозиции Сальвадору Альенде — сначала как к кандидату на пост президента, а затем и как к президенту. Особую активность в этом направлении проявляла «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ИТТ). Конфиденциальные документы этой корпорации позволяют проследить историю того, как ее представители в тесном союзе с Центральным разведывательным управлением и госдепартаментом США стремились создать в стране обстановку экономического хаоса, чтобы заставить конгресс проголосовать против утверждения Альенде в должности президента.

    ИТТ — одна из крупнейших американских транснациональных корпораций, своего рода «империя бизнеса», производящая все, что угодно: от корма для домашних животных до транзисторов, от крема для лица до телефонов. Годовой оборот ИТТ достигает 7,5 млрд. долл. Она располагает 331 филиалом и 708 филиалами филиалов с численностью служащих, превышающей 400 тыс., и уже в 1969 г. она действовала в 40 штатах США и 70 странах 6. Как и другие крупнейшие монополии, ИТТ финансирует избирательные кампании американских президентов, протаскивает в правительство США угодных ей министров и советников, делает систематические денежные подачки ряду сенаторов, конгрессменов, дипломатов и военных. Ее экономическая мощь (ИТТ входит в первую десятку крупнейших американских корпораций) позволяет ей оказывать все большее давление на правительство, играть заметную роль в определении внешнеполитического курса Вашингтона. ИТТ имеет собственную международную телефонную сеть, коммерческий воздушный флот, разветвленную систему коитршпионажа, призванную в ходе непрестанной конкурентной борьбы исключить возможность утечки информации не только о тайной, но и обо всей деятельности компании. В Латинской Америке PITT создала свою службу разведки, которая в необходимых случаях проводит самостоятельные операции с целью обеспечить компании выгодные позиции на мировом рынке.

    В Чили ИТТ владела с 1930 г. монопольной концессией сроком на 50 лет. За годы своего хозяйничанья она, вложив 28 млн. долл., выкачала из Чили 360 млн. долл. прибыли. Дочерние компании корпорации ИТТ — «Стандард электрик», «Телефонос де Чили», «Ойл американ кэйблз» и «ИТТ уорлд коммьюникэйшнз» — занимали второе место по выпуску радио- и телеоборудования в Чили, контролировали 95% всех телефонных установок и фактически полностью управляли телеграфной и телефонной связью. Естественно, имея такие крупные интересы в Чили и стремясь удержать свое господствующее положение, ИТТ в течение многих лет развивала лихорадочную активность в различных направлениях, чтобы не допустить «нежелательных изменений» в экономической и политической структуре страны.

    14 сентября 1970 г., спустя 10 дней после выборов в Чили, директор отдела международных связей ИТТ Дж. Нил, этот «ветеран антикоммунизма», как называли его руководители компании, специально встречался с Р. Вейки, советником по делам латиноамериканских стран государственного секретаря США, а также имел телефонный разговор с помощником последнего — Ч. Мейером. По строго секретному поручению президента ИТТ Г. Дженина, Нил проинформировал госдепартамент о готовности корпорации «предоставить сумму, выражавшуюся семизначной цифрой, для финансирования либо политических маневров, либо военного переворота, чтобы помешать Альенде занять пост президента» 1.

    17 сентября политический советник ИТТ X. Хендрикс и вице-президент латиноамериканского отделения ИТТ Р. Берреллиз, связь которых с ЦРУ была несомненна, сообщили из Сантьяго старшему вице-президенту компании Э. Джеррити, что посол США в Чили получил 15 сентября директиву госдепартамента, которая наделяла его полномочиями предпринимать от имени президента Никсона любые шаги, за исключением прямой вооруженной интервенции, чтобы не допустить прихода Альенде к власти. «Более чем очевидно,— писали они,— что противники Альенде будут нуждаться в финансовой поддержке извне. Конкретные размеры этой поддержки окончательно определятся к 1 октября. Мы обещали такую поддержку».

    Одним из инструментов, использовавшихся в антиальендовской кампании, являлась чилийская пресса. Подачки газете «Меркурио» осуществлялись по каналам ЦРУ и ИТТ, передача ей денег продолжалась и после того, как Сальвадор Альенде стал президентом 8.

    29 сентября начальник латиноамериканского отдела Центрального разведывательного управления У. Броу вылетел в Нью-Йорк для встречи с Джеррити, чтобы по поручению руководства ЦРУ изложить план создания в Чили экономической нестабильности. Основные положения этого плана гласили: «1. Банки не должны возобновлять кредиты или должны затянуть их предоставление. 2. Компаниям следует тормозить выполнение оплаченных заказов и отгрузку запасных частей. 3. Сберегательные кассы и коммерческие банки находятся в затруднительном положении. Если оказать на них нажим, они вынуждены будут «захлопнуть свои двери», и это обострит напряженность. 4. Нам надо прекратить оказание всякой технической помощи и не обещать ее в будущем. Компаниям, имеющим отношение к предоставлению такой помощи, необходимо свернуть свою деятельность».

    В тот же день Берреллиз сообщил в Нью-Йорк, что определенные круги промышленников способствуют созданию в стране кризиса. Экономическое положение Чили быстро ухудшается, стоимость эскудо по отношению к доллару после выборов упала на одну треть. Активно функционирует черный рынок. Делается все, писал в другом своем сообщении Берреллиз, чтобы вызвать закрытие банков, предприятий и рост безработицы. Массовая безработица, всеобщее волнение, паника должны стать источником значительных беспорядков, которые дадут военным повод действовать. В заключение Берреллиз обращал внимание руководства ИТТ на необходимость соблюдения строжайшей конспирации, чтобы участие компании в подрывных акциях против Чили «не вышло наружу».

    30 сентября Нил направил вице-президенту ИТТ У. Мерриаму памятную записку, в которой привел данные о предоставлении Соединенными Штатами «помощи и кредитов Чили для борьбы с коммунизмом». С 1961 по 1970г. на эти цели было выделено 1336,4 млн. долл. Сетуя на то, что затраченные миллионы не смогли «спасти» Чили от победы Альенде, Нил подчеркивал: госдепартамент обязан занять более активную и твердую позицию в отношении левых сил. Нил был уверен, что в случае избрания Альенде администрация Никсона будет готова достаточно быстро оказать соответствующий нажим на Чили. «Считаю,— писал он,— что это должен быть тихий, безмолвный нажим, означающий прекращение помощи. Представителям США в международных банках будут даны инструкции голосовать против выделения кредитов Чили». Очевидно, директор отдела международных связей ИТТ был прекрасно осведомлен о том, что обсуждали и решали президент и его министры на сверхсекретных совещаниях в Совете национальной безопасности.

    9 октября Мерриам изложил в докладе одному из директоров ИТТ — Маккоуну суть своей беседы с Броу в штаб-квартире ЦРУ: «Сегодня я завтракал с нашим связным в управлении Маклина в ЦРУ. По его словам, продолжаются попытки обращения к отдельным представителям вооруженных сил с целью побудить их возглавить военный переворот» 9.

    15 октября Нил сообщил Мерриаму о разговоре с послом Корри, вызванным «для консультаций» в Вашингтон. Консультации, очевидно, были параллельными — и с госдепартаментом, и с ИТТ. Речь шла об экойомических санкциях против правительства Альенде.

    Из памятной записки Хендрикса от 16 октября, адресованной Джеррити, явствует, что руководители ИТТ делали тогда ставку на переворот, замышлявшийся бригадным генералом Робертом Вио. «Шансы на военный переворот,— говорилось в записке,— слабы, однако продолжают существовать». Видимо, именно из-за «слабости шансов» Вио получил из Вашингтона указание воздержаться от выступления. Генералу Вио было указано, что, если он выступит преждевременно и проиграет, такое поражение превратится в «чилийский залив Кочинос». Устно его заверили, что США гарантируют материальную помощь п поддержку для осуществления операции в более поздний срок.

    Согласно меморандуму Центрального разведывательного управления от 15 октября, приняв решение задержать переворот, планируемый Вио, Киссинджер поручил заместителю директора ЦРУ Карамессинесу сохранить все группы, работающие в Чили, но заставить их действовать скрытно и с соблюдением мер безопасности, чтобы поддерживать возможности ЦРУ для развертывания операций против Альенде в будущем. В телеграмме штаб-квартиры ЦРУ от 16 октября сообщалось: «Наша твердая и неизменная политика преследует цель свержения Альенде путем переворота... Мы должны продолжать оказывать максимальное давление... используя любую предоставляющуюся возможность» 10.

    23 октября руководство ИТТ направило на имя государственного секретаря США меморандум, в котором настаивало на применении к правительству Народного единства различных экономических и политических санкций с таким расчетом, чтобы Сальвадор Альенде «пе мог продержаться в течение решающих шести месяцев после его избрания». Выдвинутая руководством ИТТ программа действий предусматривала экономическую войну и дипломатический саботаж против Чили. Этот меморандум в тот же день был представлен правительству США. Киссинджер горячо поблагодарил Мерриама за его рекомендации.

    Таким образом, именно ИТТ наряду с ЦРУ принадлежала инициатива разработки плана экономической войны, которая создала серьезные трудности для экономики Чили. Разумеется, ИТТ была далеко не единственной компанией, которая совместно с ЦРУ вначале предприняла попытки не допустить прихода к власти правительства Народного единства, а затем развернула активную подрывную работу с целью его свержения. В том же духе, как стало известно позже, действовали и ряд других монополий. В декабре 1976 г. в американской печати со ссылкой на документы госдепартамента сообщалось, что руководители «Анаконды» выделили 500 тыс. долл. на вмешательство во внутренние дела Чили в ходе избирательной кампании 1970 г.

    Несмотря на объединенные усилия видных деятелей ЦРУ и крупных финансовых воротил из ИТТ и других компаний, имевших поддержку в высоких сферах государственного аппарата США, попытка нанести поражение Сальвадору Альенде в 1970 г. не удалась. Победа коалиции Народного единства в Чили и приход к власти правительства, возглавляемого социалистом Альенде, явились самым крупным на континенте — после образования Республики Куба — поражением империализма США. Североамериканский монополистический капитал не отказался от своих целей и не сложил оружия. Политика ИТТ и в ее лице американского монополистического капитала в целом стала частью политики американской администрации, и ее осуществление рассматривалось как основное средство достижения экономических целей Соединенных Штатов в Чили. Между представителями администрации, ЦРУ и ИТТ было достигнуто полное согласие во всем, что касалось оказания на Чили экономического давления извне, направленного на подрыв функционирования наиболее уязвимых секторов ее хозяйства и на создание благоприятных политических условий для осуществления государственного переворота.

    План переворота в действии

    В ответ на планируемые правительством Народного единства социальные преобразования Соединенные Штаты сразу же после национализации североамериканских компаний, эксплуатировавших главные медные рудники, подвергли Чили «невидимой блокаде». Было оказано давление на Международный банк реконструкции и развития, Межамериканский банк развития, Международный валютный фонд, чтобы лишить Чили долгосрочных кредитов (на общую сумму 130 млн. долл.), которые ссужались ей до 1970 г.

    11 августа 1971 г. госдепартамент исключил Чили из перечня стран континента, получающих от Соединенных Штатов займы на нужды развития. В рамках уже упоминавшейся специально созданной при Совете национальной безопасности «рабочей группы» по Чили еженедельно устраивались межведомственные совещания, на которых вырабатывалась политика экономических санкций против Чили (так называемая программа возмездия). «Цель всех этих заседаний, проводившихся в течение первых двух месяцев после избрания Сальвадора Альенде, состояла в том,— писала «Нью- Йорк таймс»,— чтобы ни одно правительственное ведомство по оказанию помощи и ни одно ведомство, предоставляющее займы, не дало Альенде ни цента»11. Одновременно, словно сговорившись, и все частные североамериканские банки приостановили кредиты (на общую сумму 220 млн. долл.) для финансирования внешней торговли. Размеры кредитования закупок зерна, в котором чилийцы остро нуждались, были резко ограничены.

    Предпринятая Соединенными Штатами блокада в области кредитов, как и было рассчитано, сразу же сказалась на платежном балансе Чили, парализовала ее промышленную и коммерческую деятельность. Новому правительству пришлось осуществлять свои проекты за счет мобилизации внутренних ресурсов. В довершение ко всему был предъявлен ультиматум — немедленно погасить долги, скопившиеся за все годы существования буржуазных правительств в Чили. Положение усугубилось еще тем, что США отозвали своих технических специалистов, отказались предоставлять Чили запасные части для машин и оборудования. Все происходило так, как об этом писал в своем меморандуме посол США в Сантьяго Э. Корри: «При режиме Альенде не будет разрешено послать в Чили ни один болт, ни одну гайку... Мы сделаем все возможное, чтобы обречь чилийцев на предельные лишения и нищету» 12. Американский посол угрожал тогда, что Соединенные Штаты в случае победы Народного единства будут проводить такую политику, которая с течением времени «обострит все трудности» существования нового режима. Чтобы представить себе последствия приведения в исполнение этой угрозы, необходимо иметь в виду степень экономической зависимости Чили от США: оборудование предприятий меднорудной промышленности более чем на 90% импортировалось из США, 87% импорта запасных частей для нефтяной промышленности также приходилось на них, аналогичное положение сложилось и в других горнодобывающих отраслях.

    Еще одним рычагом экономической войны стал фактический бойкот чилийской меди, организованный на европейских рынках крупнейшей медной компанией «Кеннекотт коппер». Чилийские авуары этой компании были национализированы на законном основании в соответствии с конституцией в результате общепринятой судебной процедуры, в ходе которой была отклонена апелляция «Кеннекотт коппер корпорейшн». Но компания добилась, чтобы суды Франции, Голландии и Швеции наложили эмбарго на платежи за экспорт чилийской меди. Эта акция нанесла наибольший экономический ущерб. Сложилась атмосфера недоверия со стороны покупателей главного предмета экспорта Чили. Уже в процессе национализации медных рудников североамериканская администрация компании «Кеннекотт коппер» в Чили приступила к планомерному проведению саботажа. В итоге снизились темпы производства: в 1972 г. выплавка меди увеличилась всего на 0,6%, а в 1973 г. она сократилась. Доходы государства от крупных рудников упали с 374 млн. долл. в 1970 г. до 108 млн. долл. в 1971 г. и до 68 млн. долл. в 1972 г. Это, естественно, сказалось на снижении доходов от экспорта. Валютные резервы в стране к середине 1972 г. практически были исчерпаны. Не были возобновлены кредиты на сумму 20 млн. долл. Их отсутствие привело к сокращению покупательной способности и нехватке товаров — только в 1972 г. импортные товары подорожали на 60%.

    Результатом давления Соединенных Штатов явился экономический спад в чилийской экономике в первой половине 1973 г. Президент Сальвадор Альенде на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в декабре 1972 г. заявил, что на Чили оказывается усиленное давление извне, чтобы «отрезать нас от остального мира, удушить нашу экономику, парализовать торговлю и лишить доступа к источникам международного финансирования». При этом он обвинил Соединенные Штаты в организации «тайной, непрямой агрессии» против Чили. Эта агрессия находила свое проявление и в санкционированном руководителями исполнительной власти США расширении связей ЦРУ с представителями важнейших звеньев государственного аппарата Чили, с военными и полицией, а также с частными организациями (ассоциациями собственников) и оппозиционными партиями.

    При активной поддержке США на руководящие посты в вооруженных силах Чили были поставлены сторонники военного переворота. В начале 1972 г. на должность начальника штаба армии был назначен генерал Пиночет. Он, как потом выяснится, сразу же начал форсировать подготовку путча. В конце года Пиночет становится командующим армией и еще более расширяет масштабы заговорщической деятельности. Он сосредоточивает в своих руках координацию действий различных родов войск по подготовке переворота. Военные заговорщики устанавливают контакты с верхушкой ассоциации владельцев грузовиков, а также с теми представителями большого бизнеса, которые стремились к насильственному свержению правительства. В то же время значительные финансовые ресурсы монополий США были направлены на организацию подрывной деятельности в Чили, чтобы вызвать массовые беспорядки и спровоцировать социальные столкновения внутри страны и, таким образом, сделать «чилийский путь» менее привлекательным в глазах соседей по континенту.

    Организованные и оплаченные Центральным разведывательным управлением крупные забастовки владельцев транспорта и торговцев, происходившие перманентно на протяжении 1972—1973 гг., сыграли немалую роль в дестабилизации экономики. Так, в октябре 1972 г. вспыхнула общенациональная забастовка владельцев грузовых машин, преследовавшая политические цели и способствовавшая возникновению хаоса. Поскольку ландшафт Чили гористый, ее эконопика полностью зависит от автомобильных перевозок. Парализовать их — значило остановить жизнь страны. В результате забастовки снабжение населения было дезорганизовано; рабочие не могли даже ездить на работу из-за того, что перестал функционировать транспорт, не принадлежащий государству.

    Забастовка владельцев грузовиков, дезорганизовавшая снабжение населения, явилась своего рода детонатором: за ней последовал саботаж со стороны других групп предпринимателей, торговцев, которые лихорадочно создавали черный рынок, поскольку правые в конгрессе отказались голосовать за принятие законопроекта об уголовной ответственности за спекуляцию.

    Все забастовки щедро финансировались извне, и поэтому их участники не испытывали недостатка в денежных средствах. Это подтвердил после ухода в отставку с поста директора бюро разведки и исследований госдепартамента Рей Клайн. «Деятельность ЦРУ в Чили,— заявил он,— включала финансовую поддержку забастовок владельцев грузовиков и владельцев магазинов». Центральное разведывательное управление тайно финансировало бастующие профсоюзы и профсоюзные группы более чем за 18 месяцев до того момента, когда было свергнуто правительство Народного единства. Около половины из 8 млн. долл., выделенных ЦРУ на подрывные акции в Чили, было израсходовано на субсидирование выступлений представителей средних слоев и другие связанные с этим цели.

    Диверсионные группы все чаще совершали террористические акции в отношении руководителей и сторонников Народного единства; подвергались нападениям помещение демократических организаций, взрывались нефтепроводы, электростанции, мосты, высоковольтные линии электропередачи и другие жизненно важные объекты страны. Как и забастовка владельцев транспорта, все эти заранее спланированные, направляемые из одного центра действия реакции служили единой цели: создать в стране хаос, сорвать подвоз сырья и топлива, вызвать перебои в снабжении населения продовольствием.

    Для сохранения контроля над положением в стране Сальвадор Альенде 9 августа 1973 г. реорганизовал кабинет включив в него командующих четырьмя родами войск. Главнокомандующий сухопутными силами генерал Пратс был назначен министром национальной обороны, командующий ВМС адмирал Монтеро — министром финансов, командующий ВВС генерал Руис —министром общественных работ и транспорта, генеральный директор корпуса карабинеров (военизированной полиции) генерал Сепульведа — министром освоения земель. 17 августа 1973 г. стало известно о намерении заговорщиков в армии использовать в своих преступных целях генерала Руиса. Два дня спустя его заменили на посту министра общественных работ и транспорта генералом Маглиокетти, а командующим ВВС был назначен генерал Ли, тайный сообщник Пиночета; это укрепило контроль заговорщиков над военной авиацией.

    Опираясь на реакционную верхушку армии, правые силы, подталкиваемые и руководимые Пентагоном и Центральным разведывательным управлением, активизировали деятельность по обработке чилийского офицерства и солдат, привлечению их на свою сторону и к участию в антиправительственном заговоре. 21 августа реакция организовала провокацию против генерала Пратса, который, сохраняя верность правительству Народного единства, принимал активное участие в преобразованиях в стране и поэтому мешал заговорщикам. Перед его резиденцией устроили демонстрацию — так называемый «сковородочный бунт» нескольких сот женщин, в том числе жен военнослужащих. Они грубо оскорбляли Пратса и требовали его ухода из армии. Генералы угрожали Пратсу, что дальнейшее его пребывание на посту главнокомандующего сухопутными силами и министра обороны вызовет раскол в рядах вооруженных сил, приведет к гражданской войне. 23 августа Пратс подал в отставку со всех своих постов [Интересно отметить, что 27 августа 1973 г., т. е. за две недели до государственного переворота, Нратс писал в дневнике: «Я думаю, что мы недооценили серьезность и возможность заговора, осуществляемого Соединенными Штатами против Чили. Мы не приняли во внимание всю его тяжесть, хотя и знали о секретном совещании Киссинджера в Чикаго, двумя неделями позже победы Народного единства на выборах в Чили. Киссинджер без обиняков сказал, что, если Альенде утвердят в качестве президента, в Чили будет создано коммунистическое правительство и тогда Аргентина, Боливия и Перу смогут следовать этому примеру. Он очень ясно дал понять, что Соединенные Штаты не допустят этого» 13]. Заговорщикам удалось добиться также отставки командующего ВМС адмирала Монтеро, затем последовало убийство военно-морского адъютанта президента Арайи. Во всех звеньях вооруженных сил проводились чистки, устранялись прогрессивно настроенные офицеры. Ссылаясь формально на закон о контроле над оружием (принятый против правых террористических организаций), командующие гарнизонами производили изъятие оружия на предприятиях, в профсоюзных центрах. Все это практически обеспечивало успех заговору: дорога для заговорщиков фактически оказалась открытой.

    И вот на 11 сентября 1973 г. переносятся учения «Унидас» («Единство»), которые должны были состояться через неделю. Маневры решили использовать как первый шаг в осуществлении плана военного переворота. Главенствующая роль в нем принадлежала участникам упоминавшегося выше обеда у атташе военной миссии Чили в США, состоявшегося в предместье Вашингтона еще в 1969 г. Адмирал Тронкосо утром 11 сентября 1973 г. дал сигнал к военному мятежу, еще ранее он учинил чистку во флоте, в результате которой были устранены демократически настроенные офицеры. Генерал Баэса руководил штурмом президентского дворца; он распорядился поджечь его. После переворота Пиночет предоставил ему пост директора Национальной службы расследований. Генерал Гутьеррес являлся ближайшим сообщником генерала Ли, командующего ВВС, отдавшего приказ обстрелять президентский дворец ракетами а превратившего его в руины. После переворота Гутьеррес был назначен министром общественных работ.

    Позже стало известно, что непосредственное участие в путче принимали летчики военно-воздушных сил США. Американский самолет-разведчик с новейшим электронным оборудованием на борту руководил действиями чилийских самолетов, атаковавших президентский дворец Ла Мопеда. Бомбардировка президентского дворца, точность которой поразила даже специалистов, была делом группы мастеров воздушного пилотажа. Они прибыли в Чили из США под предлогом участия в уже упоминавшихся маневрах «Унидас».

    Итак, 11 сентября 1973 г. чилийская военщина, поощряемая из-за рубежа империалистическими кругами, совершила злодейское преступление — убила законного президента страны, свергла правительство Народного единства и, захватив власть, установила режим фашистского типа. Во главе государства и правительства встала хунта, состоящая из представителей трех родов войск и корпуса карабинеров. Председатель хунты генерал Аугусто Пиночет Угарте указом хунты был объявлен президентом республики. В правительстве ключевые посты заняли военные. Национальный конгресс и палата депутатов были распущены. Таким образом, военный переворот, при совершении которого интересы чилийской буржуазии совпали с интересами крупных североамериканских монополий, не только уничтожил конституционное правительство страны, по и покончил с самой конституцией, на которой основывалась буржуазная демократия в Чили. «На ее развалинах,— пишет чилийский журналист Хосе Мигель Варас,— возник неофашистский режим, имеющий свои специфические особенности и вместе с тем ужасающе схожий с известными европейскими образцами».

    Во власти фашизма

    «История Чили,— заявил Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили Луис Корвалан,— не знает диктатуры столь жестокой, как нынешняя, которая приносит столько страданий нашему народу».

    Трагедия Чили острой болью отозвалась в сердцах миллионов людей, потрясла всю демократическую общественность мира. Только за первые четыре месяца господства фашистской диктатуры военной хунты около 20 тыс. человек было убито, 30 тыс. политических заключенных, подверглись жестоким пыткам, 25 тыс. студентов исключены из университетов и более 200 тыс. рабочих, придерживающихся прогрессивных взглядов, уволены.

    Однако время, когда машина политического террора, возведенного хунтой в ранг государственной политики, заработает на полную мощность, было еще впереди. К началу 1975 г. число прошедших через тюрьмы и концентрационные лагеря достигло, по признанию министра внутренних дел хунты, 41 759 человек. Но и эти официальные данные были явно занижены. По свидетельству английской газеты «Файнэншл таймс», всего за время с 11 сентября 1973 г. по 30 июня 1975 г. было арестовано по политическим мотивам или бесследно пропало 95 тыс. противников хунты.

    Как заявил в интервью швейцарской газете видный голландский политический деятель Мансхолт, побывавший в Чили, террор в стране такой, что напоминает методы (налеты, пытки, запугивания), применявшиеся нацистами во время второй мировой войны. Репрессии используются все шире и решительнее. Черной сетью концентрационных лагерей, создаваемых на нацистский лад, опутана вся страна.

    Сразу же после переворота хунта создала по образу и подобию гитлеровского гестапо свою тайную полицию — Национальное разведывательное управление (ДИНА). Этот репрессивный орган был наделен безраздельной властью — правом арестовывать людей, бросать их в тюрьмы, пытать, а если нужно, и уничтожать. Он действовал только по личным приказам Пиночета и был подотчетен лишь одному ему. ДИНА пользовалась неограниченными правительственными ассигнованиями и поэтому располагала совершенными техническими средствами.

    Диапазон функций ДИНА, представлявшей собой чилийский вариант Центрального разведывательного управления и Федерального бюро расследований США, вместе взятых, был весьма широк: она объединяла контрразведку, разведку и слуя«бу расследования — гражданскую полицию. Служба контрразведки ДИНА осуществляла тотальную слежку внутри страны, держа под своим контролем все слои населения.

    С некоторых пор репрессии приняли новую форму. Чтобы не увеличивать списка политических заключенных, освобождения которых требует мировая общественность, фашистская хунта ввела в систему похищения и последующее «исчезновение» людей, подозреваемых в нелояльности к пиночетовскому режиму. Эти похищения агентами чилийского гестапо стали в стране повседневной практикой. Так, 12 мая 1976 г. сотрудники ДИНА схватили боровшегося с фашизмом в подполье заместителя Генерального секретаря Компартии Чили, лидера рабочего движения Виктора Диаса. Вопреки неопровержимым доказательствам ДИНА упорно отказывалась признать факт своей причастности к этому аресту.

    Таким же образом исчезли в июне 1976 г. руководители чилийской социалистической партии: Эксекьель Понсе, Карлос Лорка, Рикардо Лагос. «Пропавшими без вести» значатся видные деятели Компартии Чили Марио Саморано, Хорхе Муньос, Бернардо Арайя и другие. Среди «пропавших без вести» — активисты профсоюзного, женского и молодежного движения.

    Все чаще на пляжах за городом обнаруживали трупы со следами пыток на теле. Это трупы политических деятелей, «пропавших без вести», арест которых власти отрицали. 12 сентября 1976 г. на пляже Ла-Бальена был обнаружен труп школьной учительницы Марты Угарте Роман со следами истязаний. Позвоночник у нее был сломан, пальцы отрублены, а шею охватывала железная петля. Марта Угарте была членом ЦК Коммунистической партии Чили. Почти три года ей удавалось скрываться от преследований охранки Пиночета, но 9 августа 1976 г. ее схватили агенты ДИНА. Однако она не значилась в списке задержанных, и факт ее ареста всячески скрывался.

    Что касается службы разведки ДИНА, то она была призвана создать — не без содействия ЦРУ — опорные пункты прежде всего в странах Латинской Америки и Западной Европы, предоставивших убежище беженцам из Чили,— за три первых года их было 60 тыс. Опорные пункты понадобились Пиночету для того, чтобы держать под своим контролем деятельность зарубежных центров чилийской политической эмиграции, учинять террористическую расправу над эмигрантами, опасными для правящей хунты.

    Первой жертвой стал генерал Пратс, занимавший в правительстве Сальвадора Альенде пост главнокомандующего сухопутными силами, министра национальной обороны и внутренних дел. Хунта вынудила Пратса покинуть страну вскоре после переворота; он направился в Аргентину. Решительный противник режима военной диктатуры, генерал Пратс, имя которого оставалось для военнослужащих и всего народа Чили образцом верности воинским традициям и символом надежды, представлял большую опасность для Пиночета и его сообщников. Пратс мог снова вернуться в страну, где, несомненно, нашел бы поддержку, невзирая на политические разногласия, и имел бы сильное влияние на вооруженные силы. Больше всего боясь этого, хунта не остановилась перед физическим уничтожением Пратса. 30 сентября 1974 г. он был убит в Буэнос-Айресе агентами ДИНА. В автомобиль Пратса «неизвестные лица» подложили бомбу.

    Затем в Риме было совершено покушение на Бернардо Лейтона, известного лидера христианско-демократической партии и министра внутренних дел в правительстве Фрея. Из-за преследований хунты Лейтон переехал в Италию и стал там признанным руководителем чилийской оппозиции. В ночь на 6 октября 1975 г. агенты ДИНА напали на Лейтона и его жену, когда они возвращались домой. Выстрелив в упор, «неизвестные» скрылись.

    За этим последовала новая террористическая акция ДИНА: 21 сентября 1976 г. был зверски убит видный чилийский политический деятель Орландо Летельер. Бывший посол Чили в США, бывший министр иностранных дел, внутренних дел и национальной обороны в правительстве Альенде, Летельер был арестован заговорщиками утром 11 сентября 1973 г., еще до штурма президентского дворца, когда по поручению Сальвадора Альенде явился в министерство обороны для разговора с главарями мятежников. Пиночет, знавший, как велика популярность этого человека, не решился расправиться с ним тогда же. В числе 35 видных деятелей народного правительства хунта бросила Летельера в концлагерь на острове Досон. Мировая общественность решительно требовала его освобождения. Это возымело действие: хунта освободила Летельера и выслала его из Чили. Он уехал в США, где продолжил разоблачения злодеяний хунты: готовил петиции, давал интервью, писал статьи, памфлеты, выступал на митингах, неся американцам слова правды о преступлениях пиночетовской клики. Летельер неустанно добивался углубления изоляции хунты, прекращения военной и экономической помощи преступному режиму, попирающему элементарные человеческие права. И сентября 1976 г. хунта специальным декретом лишила его чилийского гражданства. В эти дни он получил письмо от своего старого знакомого, близкого к военной верхушке Чили. «Вы должны знать,— предупреждал его автор письма,— что высшее руководство хунты обсуждает сейчас вопрос о том, должны ли вы быть убиты». Прошло несколько дней, и Летельера не стало: он погиб среди бела дня в центре Вашингтона в результате взрыва бомбы, подложенной в его автомобиль.

    По свидетельству газеты «Нью-Йорк таймс», убийство Летельера было делом рук проживающих в США кубинских эмигрантов-контрреволюционеров. Организовал эту «операцию» один из главарей пиночетовской тайной полиции, прилетевший незадолго перед этим в Майами. К террористической акции имели отношение и другие сотрудники ДИНА из чилийского посольства, расположенного неподалеку от места преступления на той же Массачусетс-авеню. Нанятые ДИНА кубинские контрреволюционеры-террористы прибыли в Вашингтон из Майами за три дня до убийства Летельера; один из них — эксперт по взрывчатке, прошедший в 60-е годы обучение в ЦРУ. Как утверждала американская печать, не обошлось и без поддержки «крестного отца» чилийской охранки — Центрального разведывательного управления США. Невозможно допустить, справедливо отмечали американские обозреватели, чтобы руководители ДИНА могли затевать столь вероломное и опасное преступление в столице США, не согласовав своих действий или, во всяком случае, не проинформировав ЦРУ.

    Взрывное устройство, которым был убит Летельер, поместили, как установили эксперты, точно под его сиденьем, и было оно по своей конструкции весьма хитроумным и потому, всего вероятнее, не чилийского производства. Сигнал взрыва был дан по радио в тот самый момент, когда автомобиль Летельера проезжал по площади Шеридан, неподалеку от официальной резиденции посла хунты Пиночета. Кто-то в этом доме специально следил за автомобилем из окон верхнего этажа; когда он отъехал на сто метров, нажал кнопку и привел в действие взрывное устройство.

    И наконец, получили подтверждение данные о том, что непосредственные исполнители террористической акции прибыли в Нью-Йорк 25 августа рейсом «Люфтганзы» из Сантьяго.

    Такова цепь обстоятельств, сопутствовавших осуществлению санкционированной в Сантьяго террористической акции и вызвавших впоследствии серьезные подозрения в причастности к ней ЦРУ. Некоторые американские обозреватели открыто заявляли, что Центральное разведывательное управление, с головой ушедшее в античилийскую политику и в течение двух десятилетий верховодившее в военном ведомстве и разведке Чили, не могло не знать заранее о вынашивавшихся ДИНА планах убить Летельера. «Мы подготовили террористов в наших контрразведывательных школах, вооружили их и набили деньгами их карманы,— писал журнал «Нейшн» 2 октября 1976 г.— Теперь они убивают уже в нашей столице, а мы объявляем миру о своем возмущении».

    Расследование обстоятельств убийства Орландо Летельера вызвало замешательство следственных органов США. Последовало секретное совещание тогдашнего директора ЦРУ Дж. Буша с руководителями министерства юстиции. Хотя никаких подробностей об этом совещании, естественно, сообщено не было, газета «Вашингтон пост», ссылающаяся на лиц, близких к расследованию, писала 9 октября 1976 г., что «следствие, возможно, раскрыло содержание информации весьма деликатного свойства», которую ЦРУ хотело бы сохранить в тайне под предлогом интересов национальной безопасности.

    Таким образом, в руках правящей военной хунты ДИНА все эти годы была основным орудием, с помощью которого фашисты расправлялись с лучшими сынами и дочерьми чилийского народа. «Крестным отцом» ДИНА не без оснований называют Центральное разведывательное управление США. Во-первых, потому, что ЦРУ в течение многих лет фактически хозяйничало в военном и разведывательном аппарате Чили. К концу 60-х годов, используя прочно установившиеся к тому времени связи с чилийской службой внутренней безопасности и разведкой — военной и гражданской, Центральное разведывательное управление приспособило их для сбора информации о коммунистах, социалистах и других прогрессивно настроенных элементах в Чили, представляющих опасность для позиций США в этой стране. Во-вторых, ЦРУ совместно с Пентагоном еще задолго до переворота натаскивало на методах борьбы с революционным движением будущих лидеров и деятелей хунты, а также некоторых эмигрантов, ставших затем платными агентами ДИНА. В-третьих, Соединенные Штаты не без содействия Центрального разведывательного управления имеют самое прямое отношение к поставкам военно-фашистской хунте специальной техники, применяемой для допросов. Официальная «чикагская комиссия расследований» на основании показаний свидетелей установила, что в чилийских тюрьмах и концентрационных лагерях широко используется специальное оборудование для пыток, изготовленное в США. Помощь палачам в освоении этой техники оказывают «иностранные эксперты». Анализ данных о поставках американского оружия в Чили, писала в августе 1977 г. газета «Нью-Йорк таймс», говорит о том, что «ведомства и корпорации США обеспечивают оружием, технической поддержкой, инструктажем полицию и военизированные силы, непосредственно занимающиеся пытками, убийствами и лишением свободы инакомыслящих граждан».

    На тесные связи между чилийской тайной полицией и Центральным разведывательным управлением пролил свет и неофициальный визит в августе 1975 г. в Соединенные Штаты шефа ДИНА Контрераса. Генерал Вернон Уолтерс, в то время заместитель директора ЦРУ, был уполномочен организовать этот визит и множество встреч с влиятельными лицами. Значение ДИНА для Вашингтона ясно просматривается сквозь попытки Белого дома сохранить в тайне этот визит и через его отказ разрешить конгрессу провести расследование по этому вопросу.

    И наконец, не без подсказки своего «крестного отца» пи- ночетовская хунта разыграла в августе 1977 г. очередной пропагандистский спектакль. ДИНА, наводившая на протяжении четырех лет ужас на население страны и подвергавшая жестоким репрессиям и варварским пыткам не только коммунистов и представителей других левых сил, но и деятелей буржуазной оппозиции, включая католических священников, была объявлена вдруг распущенной как «исчерпавшая свои деликатные функции». Фальшивый спектакль состоялся в тот день, когда в Сантьяго для переговоров с главарями фашистского режима прибыл помощник государственного секретаря США по межамериканским делам Т. Тодмен, первый высокопоставленный посланец администрации Дж. Картера. Как пояснила газета «Вашингтон пост», кое-кому в Вашингтоне очень хочется «улучшить облик чилийского правительства», создать видимость, что хунта «начинает уважать права человека». А за этим, подчеркивает газета, может последовать расширение официальных отношений между Вашингтоном и Сантьяго, наталкивающееся на гневное осуждение пиночетовского режима мировой общественностью.

    Ну а что же стало с ДИНА? По указу Пиночета место ДИНА, «выполнявшей сложные функции по обеспечению национальной безопасности», занял теперь так называемый национальный информационный центр. Если не считать разницы в названиях, то никаких изменений, собственно, не произошло. Все осталось по-старому. Сегодняшний национальный центр информации — копия вчерашней ДИНА: те же люди, та же техника и «инструментарий» для допросов, те же камеры пыток и концлагеря, те же источники финансирования и, наконец, та же прямая подчиненность самому диктатору. В сентябре 1977 г. лондонская газета «Таймс» писала: «После четырех лет диктатуры фашистского типа режим Пиночета не проявляет склонности изменить курс. Он держится лишь благодаря террору».

    В июле 1980 г. режим Пиночета расширил полномочия своей охранки. За этим последовала очередная волна террора. Была предпринята серия новых облав и арестов как в городских районах, так и в сельской местности.

    Итак, все указывает на то, что, сменив вывеску своей тайной охранки, хунта оставила без изменения ее основную репрессивную сущность. Ее задачей по-прежнему является осуществление жесточайшего террора и массовых преследований чилийских патриотов, не согласных с политикой диктаторского режима.

    11 сентября 1980 г., в седьмую годовщину кровавого переворота, был проведен «плебисцит» с целью навязать Чили фашистскую конституцию и продлить в стране диктаторский режим по меньшей мере на 16 с половиной лет. Новая конституция, которая вступила в силу 11 марта 1981 г. и будет действовать в течение девяти последующих лет, узаконивает сложившуюся в стране ситуацию, которая вызывает все больший протест даже у тех, кто вначале поддерживал действия хунты.

    Военная хунта, захватив власть, пыталась оправдать свои действия стремлением «восстановить порядок» в стране и прежде всего «оздоровить» экономику. Как это выглядит на самом деле?

    «Тирания,— говорится в Манифесте Коммунистической партии Чили,— существует для того, чтобы загнать страну в рамки, выгодные местным и иностранным монополиям. Фашизм — это антидемократия, террористическая диктатура, направленная в первую очередь против рабочего класса, нетерпимо относящаяся ко всем прогрессивным идеям, преследующая их» 14.

    Нынешняя экономика Чили больна, как никогда прежде, она переживает кризис. Между тем Пиночет и органы пропаганды фашистского режима упорно твердят о некоем чилийском «экономическом чуде», о том, что страна получила «самый солидный за это столетие экономический фундамент».

    На самом деле фашистская диктатура навязала стране экономическую структуру, которая призвана обеспечить высокие прибыли иностранному капиталу и ограниченному числу крупных национальных групп промышленников путем беспощадной эксплуатации, опирающейся на террор и подавление любых выступлений рабочего класса. После путча была резко снижена заработная плата.

    Если к моменту совершения переворота (в августе — сентябре 1973 г.) уровень безработицы в Чили составлял 3,1% и был одним из самых низких на континенте, то в последующие годы он катастрофически вырос. Согласно данным, опубликованным в апреле 1982 г. в итальянском журнале «Эспрессо», в стране более полумиллиона безработных, и к ним следует добавить по крайней мере еще 200 тыс., которые получают от государства мизерную заработную плату.

    Признаки спада обнаруживаются во всем. Объем промышленного производства не превышает уровень 1972 г. Все чаще и чаще в газетах появляются сообщения о банкротствах.

    Банкротство терпят не только ремесленники, но и мелкие и средние предприниматели, а также сравнительно крупные собственники. Как отмечала еще в декабре 1976 г. французская «Котидьен де Пари», новый факт (и весьма важный в политическом отношении) — это то, что теперь кризис затрагивает и чилийскую буржуазию, ту самую, которая так способствовала падению Альенде.

    В 1981 г. разорилась 431 чилийская компания, включая «Сафко» — крупнейшую компанию, экспортирующую фрукты, и сахарную компанию «Крав» — один из крупнейших пищевых конгломератов Чили.

    Со времени военного переворота и начала жесткого претворения в жизнь монетаристского курса «либерализация» экономики и наплыв импорта привели к банкротству более 1800 компаний.

    Отмена аграрной реформы, разорение мелких и средних собственников и концентрация земли в руках немногих наносят ущерб сельскому хозяйству. Более половины участков земли, переданных на основе закона об аграрной реформе крестьянам, возвращены их прежним владельцам, восстанавливается латифундизм. Ликвидация системы государственной помощи крестьянам ведет к их разорению. В результате в 1976 г. сельскохозяйственное производство упало на 28% по сравнению с 1972 г. Экономический кризис продолжает углубляться, и конца ему не видно, указывалось в Заявлении Политической комиссии ЦК Компартии Чили от 11 июня 1982 г.

    Все экономические меры военно-фашистской хунты направлены на то, чтобы служить интересам местной олигархии и крупного иностранного капитала. Такова суть экономической стратегии Пиночета, обернувшейся для широких народных масс ростом цен, безработицы, резким снижением уровня жизни.

    Авторство в разработке экономической политики хунты в Чили принадлежит известному американскому буржуазному ученому Милтону Фридмену — «интеллектуальному наставнику и неофициальному советнику» той группы чилийских экономистов, которая ныне заправляет организацией хозяйственной жизни. В Чили их называют «чикагскими ребятами», так как некоторые из них учились в Чикагском университете. Они взяли на себя задачу создания «модели» реорганизации хозяйственного механизма страны в интересах крупного бизнеса.

    Важен, однако, не столько сам факт привлечения Фрид- мена к выполнению такого необычного поручения, сколько то обстоятельство, что Фридмен и его сподвижники из числа американских и чилийских экономистов начали свою работу задолго до свержения законного правительства суверенной страны. Параллельно с блокадой и экономической диверсией, проявившей себя с особенной силой в забастовке владельцев грузовиков, осуществлялась разработка проекта перестройки экономического механизма страны в случае удачи насильственного переворота. Такого еще не знала ни история международных отношений, ни все известные до сих пор случаи иностранного вмешательства во внутреннюю жизнь самостоятельного демократического государства.

    Все указывает на то, что, вынашивая планы военного переворота в Чили, Соединенные Штаты большое внимание уделяли вопросу не только о форме будущего режима, по и его экономической политике. Еще в годы правления Народного единства Центральное разведывательное управление с ведома администрации США финансировало деятельность чилийского института общих исследований, находившегося на службе у оппозиции. Размеры финансирования неуклонно росли, и к 1973 г. более 75% объема его работ оплачивалось из средств американской разведки. Институт общих исследований регулярно снабжал экономическими и техническими материалами оппозиционные партии и частные группы. Большинство законопроектов, подготовленных в то время депутатами конгресса от оппозиции, были составлены персоналом этого института [К их числу относится, в частности, закон о передаче контроля над оружием вооруженным силам страны, который был использован военщиной для занятия заводов, запугивания трудящихся и усиления военного контроля над обществом в расчете на государственный переворот]. Ему была поручена и разработка экономических планов военной хунты.

    «Архивы показывают,— констатируется в докладе специальной сенатской комиссии,— что сотрудники ЦРУ участвовали в подготовке первоначального общего экономического плана, который послужил основой для важнейших решений хунты в области экономики». Таким образом, те же силы, которые активно содействовали подрыву народного хозяйства Чили в годы правления правительства Народного единства, после прихода хунты к власти решили взять на себя миссию «упорядочения» экономической жизни страны. План «оздоровления» чилийской экономики, или по-другому «модель развития», был предложен заговорщикам еще до того, как монополистический капитал США привел к власти хунту. После установления фашистской диктатуры авторы «модели» буквально не могли дождаться, когда им дадут возможность приступить к перестройке чилийской экономики на новой основе. Не однажды побывал в Сантьяго Милтон Фридмен, придававший важное значение чилийскому «эксперименту».

    Тот факт, что лауреат Нобелевской премии, признанный руководитель одной из влиятельных школ буржуазной политэкономии взялся со своими ближайшими сотрудниками за создание «модели развития» для военно-фашистской хунты, вызвал возмущение прогрессивных кругов. Во время его поездки в Стокгольм в 1976 г. на заседание комитета по Нобелевским премиям полиция вынуждена была ограждать Фридмена от гнева протестующей общественности.

    Каковы же были первоочередные мероприятия по реализации экономических рекомендаций «чикагской школы»? Отказ от системы государственного регулирования заработной платы в связи с ростом стоимости жизни. Свертывание государственного сектора в промышленности. Ограничение косвенного вмешательства государства в экономику (сокращение государственных расходов, отмена контроля над ставкой банковского процента и т. п.). Возврат прежним владельцам значительной части экспроприированных земель. Реинтеграция Чили в международное финансовое сообщество, означавшая возврат большей части иностранных предприятий прежним их владельцам.

    В роли покупателей неизменно выступает небольшое число могущественных национальных экономических групп. Значительная часть промышленных предприятий продана транснациональным корпорациям.

    Отмена государственного регулирования ставки банковского процента и предоставление частным финансовым группам права осуществлять кредитование через собственные организации — «финансьерос» — переместили интересы местных промышленных магнатов из производственной сферы в область денежных спекуляций, которые приняли невиданно широкие масштабы. Злоупотребления «финансьерос» столь вопиющи, что вызвали возмущение даже бывшего президента Общества содействия промышленному развитию — организации чилийских промышленников — Орландо Сайеса. Чилийцы называют «финансьерос» «пираньями» и «крокодилами», имея в виду их ненасытность в погоне за наживой.

    Общий итог «стабилизации» экономической обстановки в Чили таков: разруха, хаос, перераспределение национального продукта в пользу избранной группы монополистов в ущерб жизненным интересам народных масс.

    Как подчеркивается в Манифесте Коммунистической партии Чили, экономическая политика хунты направлена на усиление зависимости от транснациональных компаний, на передачу решений важнейших проблем страны в чужие руки, в первую очередь монополий США. Результаты ее — разбазаривание национального достояния, разрушение значительной части производственного потенциала Чили, установление полуколониального статуса. При этом экономика вследствие растущей зависимости от внешних рынков приобретает все более однобокий характер, углубляется структурный кризис.

    Администрация США не скрывала своего удовлетворения свержением народного правительства: «Вполне естественно, что, с нашей точки зрения... любое немарксистское правительство в Чили отвечало непосредственным, конкретным интересам США».

    Захватив власть, хунта немедленно отказалась от политики восстановления национальной независимости страны, проводившейся правительством президента Сальвадора Альенде, и встала на путь безоговорочной поддержки стратегических планов США и интересов предпринимателей. Как уже показано, громадное количество предприятий, национализированных в течение предыдущих трех лет, было возвращено их прежним иностранным и чилийским владельцам. Хунта согласилась выплатить компенсацию североамериканским медным компаниям в сумме 500 млн. долл.

    В свете этого администрация США и международные финансовые организации немедленно проявили готовность оказать Чили «помощь» в восстановлении ее экономики, сильно подорванной американской блокадой. Таким образом была «восстановлена» кредитоспособность Чили.

    Спустя несколько дней после переворота, 25 сентября 1973 г., Вашингтон принял решение об усилении политических и экономических связей с фашистской хунтой. Этому решению предшествовали конфиденциальные совещания между тогдашним американским послом в Сантьяго Дэвисом и государственным секретарем Киссинджером, во время которых «обсуждались способы быстрого оказания помощи хунте».

    Правительство США было первым, кто предложил финансовую помощь хунте Пиночета. Американская печать назвала эти меры «экстраординарными» с точки зрения предшествующей политики США в области кредитов для Чили, в основе которой лежал тезис о ее неплатежеспособности [До переворота чилийская торговая делегация безуспешно пыталась произвести в США крайне необходимые Чили закупки пшеницы. Педро Бош, член делегации, подчеркивал в то время, что снабжение Чили пшеницей с сентября по декабрь 1973 г. целиком зависело от «политического решения Белого дома»]. Еще до урегулирования вопроса о компенсациях медным компаниям администрация США согласилась отодвинуть сроки выплаты части чилийского внешнего долга американским правительственным учреждениям, тогда как раньше, при Сальвадоре Альенде, такое урегулирование выдвигалось в качестве обязательного предварительного условия для переговоров о долге.

    Международные финансовые организации, где сильно влияние США, после переворота также заняли благоприятную для хунты позицию по вопросу о предоставлении средств на осуществление долгосрочных проектов. В Сантьяго сразу же прибыли делегации Международного банка реконструкции и развития (МБРР), Международного валютного фонда (МВФ), Межамериканского банка развития (МБР) и Межамериканского комитета организации «Союз ради прогресса». Комментируя возможность предоставления хунте кредитов международными финансовыми организациями, тогдашний помощник государственного секретаря США Д. Кубиш заявил: «В том случае, если новое правительство примет разумные программы, которые смогут получить одобрение за границей, я полагаю, что при наличии соответствующих гарантий Международный банк реконструкции и развития, Межамериканский банк развития, а также другие правительственные международные организации будут готовы оказать ему помощь».

    Прогнозы Кубиша оказались верными. Хунта широко воспользовалась «щедростью» международных финансовых организаций, что послужило важной подпоркой антинародному режиму.

    Наибольшую активность, естественно, развили частные банки США. Поступления краткосрочных коммерческих кредитов во времена президентства Алессандри и Фрея составляли примерно 350 млн. долл. в год. Однако к концу 1971 г., когда у власти находилось правительство Народного единства, они сократились до 25—30 млн. долл. В течение первого же месяца правления фашистской хунтой было получено примерно 200 млн. долл. краткосрочных займов и кредитов, причем около половины из американских частных банков.

    Правительство США и частные кредиторы оказали поддержку хунте и иными способами. Так, Соединенные Штаты предоставили ей в 1974 г. в виде прямой военной помощи 15,9 млн. долл. По данным доклада специальной сенатской комиссии, общая экономическая и военная помощь (в виде займов и безвозмездных поставок) США Чили достигла в 1974 г. 123,8 млн. долл.

    Будучи членом Парижского клуба, США активно способствовали принятию международными кредиторами Чили решения об отсрочке выплаты основной части ее старых долгов. Журнал «Лэтин Америка экономик репорт» 10 мая 1974 г. писал, что это решение представляет собой «важный с психологической точки зрения шаг, открывающий Чили дорогу для получения новых кредитов». Международные заимодавцы организовали своеобразное соревнование в готовности обеспечить хунту наличными деньгами. Особенно торопилась установить «новые отношения» с Чили в области кредитов дирекция Межамериканского банка развития (МБР), контролируемого Соединенными Штатами. Она руководствовалась при этом не столько экономическими, сколько политическими соображениями. На Генеральной ассамблее МБР, заседание которой состоялось в апреле 1974 г. в Сантьяго, речь шла, в частности, о займе в 22 млн. долл. для осуществления сельскохозяйственных программ. На оформление его потребовался лишь один месяц, тогда как обычно подобные процедуры занимают не менее полугода. В мае того же года МБР одобрил предоставление Чили еще одного займа в 75,3 млн. долл. для развития электроэнергетики.

    Вопреки решению конгресса Соединенные Штаты продолжали и продолжают оказывать режиму Пиночета широкую военную и экономическую поддержку. Как подчеркнул сенатор Э. Кеннеди, несмотря на введение конгрессом в 1976 г. эмбарго на военные поставки Чили, хунта, например, только в 1977 г. получила из США вооружений на сумму 57 млн. долл., в том числе 36 истребителей F-5.

    Администрация США обосновывает необходимость оказания крупномасштабной экономической помощи хунте не только политическими соображениями, но и возможностью создания в Чили инфраструктуры, которая в будущем способствовала бы укреплению позиций частного американского капитала. Иными словами, поддерживая Пиночета, Соединенные Штаты не скрывают своих намерений еще глубже запустить руку в природные кладовые этой богатой стратегическими ресурсами страны.

    Касаясь перспектив развития чилийской экономики и политики в отношении этой страны на современном этапе, должностные лица США прямо заявляют, что они не могут позволить, чтобы Чили вернулась к «марксистскому», «антиамериканскому» режиму. Сейчас, заявляют они, у них нет проблем с Чили, но они непременно возникнут, как только режим хунты станет ослабевать. «Если ситуация окажется нестабильной... хунте будет оказана дальнейшая энергичная невоенная поддержка».

    Итак, экономика страны отдана хунтой на откуп иностранным, и в первую очередь американским, монополиям. Как сообщала в начале 1980 г. газета «Юманите», иностранные инвестиции в Чили превысили 5 млрд. долл. 80% этой суммы приходится на США. В частности, американские корпорации «Анаконда» и «Экссон» вложили огромные капиталы в разработку залежей меди. Намерены поживиться в Чили и другие ведущие капиталистические страны. Так, по данным газеты «Эко», Япония захватила ключевые позиции на чилийских рынках электронного оборудования. ФРГ выдвинулась в первые ряды среди импортеров сырья из Чили. На вооружении чилийской армии находятся танки, вертолеты и ракеты французского производства.

    Процветание западных монополий на чилийской земле под покровительством фашистской хунты ведет к еще большему закабалению чилийского народа и ухудшению его положения.

    Между тем появляется все больше признаков того, что в самой правящей верхушке Чили начинают осознавать полный провал пиночетовской экономической системы. Так, 18 июня 1982 г., спустя всего несколько дней после своих заверений о том, что курс чилийской валюты не изменится, Пиночет распорядился о девальвации этой валюты еще на 18%. Власти всячески способствовали импорту предметов роскоши, а также изделий, конкурирующих с продукцией и без того уже подорванной отечественной промышленности. Объем чилийского экспорта сократился за это время с 4600 млн. до 3951 млн. долл., что привело к дальнейшему увеличению внешнего долга. В обстановке банкротств, закрытия промышленных и торговых предприятий и большой безработицы обострился экономический спад, а параллельно с этим активизировался и процесс концентрации экономических ресурсов в пользу многонациональных компаний. Они настаивают на изменении трудового законодательства и на официальном снижении заработной платы в качестве одного из способов устранить «факторы экономического спада». «Чили переживает жестокие экономические трудности»,— констатирует английская «Файнэншл таймс» в статье от 18 февраля 1982 г. Поток импорта в сочетании с высокими внутренними учетными ставками, сообщает далее газета, нанес серьезный удар по чилийской промышленности, в которой занято около трети рабочей силы. В последнем квартале 1981 г. промышленное производство сократилось на 8,1%. По оценкам должностных лиц чилийского общества промышленного развития, эта тенденция сохранится и все новые предприятия будут объявлять о своем банкротстве.

    Политических хозяев Пиночета не интересуют проблемы экономики Чили, которые непосредственно затрагивают судьбы простых чилийцев, работающих за гроши или не имеющих работы, страдающих от хронического недоедания. Декларирование защиты прав человека не мешает буржуазным политикам закрывать глаза на страдания чилийского народа.

    Пиночет — желанный союзник Белого дома

    9 марта 1977 г. на страницах «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и других крупных американских газет появились сообщения из Женевы, сопровождаемые такими броскими заголовками: «Один из сотрудников администрации Картера сделал вчера заявление, в котором выразил глубочайшее сожаление по поводу участия США в свержении правительства Сальвадора Альенде. Заявление было тотчас дезавуировано госдепартаментом».

    В течение нескольких дней после этого с газетных полос не сходило имя автора этого заявления Брэди Тайсона, имеющего сан священника методистской церкви, в прошлом миссионера, профессора Американского университета, специалиста по Латинской Америке, заместителя главы делегации США на 33-й сессии в Женеве Комиссии ООН по правам человека. Печатались высказывания по этому поводу высших государственных чинов, заявления сенаторов и конгрессменов, называвших Тайсона то предателем, то марксистским агентом, объяснения представителя США при ООН Эндрю Янга, рекомендовавшего Тайсона в состав упомянутой делегации, а также интервью с самим виновником скандала. Тай- сон заявил в этом интервью, что никто не уполномочил его говорить то, что он сказал, но он от своих слов не отказывается, а по-прежнему твердо стоит на том, что «выражение раскаяния, каким бы искренним оно ни было, не может искупить страданий и ужасов, пережитых чилийским народом за последние два года».

    Чем же была вызвана такая буря в Вашингтоне? Почему, собственно говоря, такой небольшого ранга представитель госдепартамента навлек на себя гнев и проклятия на самых высших ступенях американской администрации?

    Впервые в практике американской дипломатии ее официальный представитель поддерживал не позицию партнеров США по военно-политическим блокам, предлагавших развивать «диалог» с Пиночетом и его хунтой и таким образом «нормализовать» положение в Чили, а резолюцию неприсоединившихся стран и точку зрения стран социалистических, требовавших немедленного прекращения кровавых репрессий.

    По сообщению «Нью-Йорк таймс», Тайсон «выразил глубочайшее сожаление по поводу той роли, которую государственные служащие и частные организации США якобы играли в свержении правительства покойного президента Альенде в Чили».

    Как подчеркивала «Вашингтон пост», он «сделал это заявление в ходе дебатов по резолюции, осуждающей нынешнее правительство Чили за «постоянные и вопиющие нарушения прав человека», в том числе «за ставшее обычным применение пыток», что вызвало немедленно не только отмежевание госдепартамента от его слов, не только открещивание от него главы делегации США, но и протесты дипломатов, представляющих самые реакционные режимы латиноамериканского континента, включая, разумеется, чилийскую хунту».

    И наконец, Тайсон усугубил свою «вину» тем, что не только не отказался от своих слов, но в дальнейшем даже усилил их заявлением, которое поставило в довольно трудное положение новую администрацию США. «Полагаю,— сказал Тайсон представителям прессы, как сообщала «Нью-Йорк таймс»,— то, что я произнес, звучит достаточно ясно. Думаю, что это отражает общий характер внешней политики Картера, подчеркивающего свое беспокойство по поводу соблюдения» прав человека. Надеюсь, что это так».

    На другой же день пресс-секретарь Белого дома заявил, что «с президентом предварительно не консультировались», «он не был в курсе дела», а сам Картер на пресс-конференции назвал заявление Тайсона «неуместным». Повторив, что с ним «предварительно не консультировались», президент, касаясь сути дела, уклончиво сослался на специальную сенатскую комиссию Фрэнка Черча, которая, мол, в 1975 г. «пришла к выводу об отсутствии доказательств непосредственной причастности Соединенных Штатов к военному перевороту в Чили, приведшему в 1973 г. к свержению правительства Альенде».

    Администрация США, прекрасно знающая, кто является подлинным вдохновителем и организатором чилийской трагедии, вопреки фактам, продолжала упорно отрицать свою причастность к перевороту.

    «За все четыре года моего пребывания в должности посла Соединенные Штаты ни разу не пытались оказать давление на кого-нибудь из членов конгресса Чили или подкупить кого-либо из них»,— утверждал Эдвард Корри, занимавший пост посла США в Сантьяго с 1967 по 1971 г.

    «Правительство Соединенных Штатов Америки придерживалось политики невмешательства во внутренние дела Чили во времена правления Сальвадора Альенде»,— заявил заместитель помощника государственного секретаря Гарри Шлаудеман.

    «Мы не занимались подкупом избирателей, не финансировали никаких кандидатов и не способствовали перевороту»,— не моргнув глазом, клялся публично помощник государственного секретаря Чарльз Мейер.

    «Насколько мне известно, ЦРУ не имело никакого отношения к государственному перевороту в Чили»,— высказывался перед сенаторами и конгрессменами государственный секретарь Генри Киссинджер.

    Но полгода спустя Уильям Колби, в то время директор Центрального разведывательного управления, выступая перед комиссией палаты представителей по делам вооруженных сил, скажет прямо противоположное тому, что утверждали Г. Киссинджер и его помощники: «Правительство Никсона уполномочило ЦРУ тайно выделить за период с 1970 по 1973 г. 8 млн. долл. для расшатывания позиций правительства Альенде»; а еще через полгода президент США Форд добавит: «В Чили были тайно использованы средства, переданные ЦРУ для поддержки оппозиционных партий и средств массовой информации».

    И не только эти частные признания экс-директора ЦРУ и экс-президента США были известны к моменту «скандала в Женеве». Мировая общественность уже давно знала столько закулисных подробностей чилийских событий, что отрицать факт глубокого соучастия спецслужб и правительственных органов США в установлении военно-фашистской диктатуры Пиночета и в преступлениях хунты было немыслимо. Тем более что это пусть с оговорками, с беспомощными комментариями, но признавалось и прессой США, и в докладах тех самых комиссий конгресса и правительства, на которые так неуклюже сослался Картер, дезавуируя выступление Тайсона.

    21 и 22 марта 1972 г. в газете «Вашингтон пост» были опубликованы две статьи американского журналиста Дж. Андерсона. В них говорилось, что согласно секретным документам корпорации «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ИТТ), которые каким-то чудом уцелели во время чистки досье в ее конторах, эта корпорация в 1970 г. неоднократно оказывала помощь Центральному разведывательному управлению в том, чтобы не допустить прихода к власти в Чили левых сил. Все это подкреплялось вескими доказательствами. Секретные документы ИТТ — телеграммы, памятные записки общим объемом 80 страниц, которые американский журналист вскоре предал огласке,— раскрывали тайное из тайн корпорации.

    Документы выглядели тем более убедительно, что в них шла речь об активной роли в этом сговоре Джона Маккоуна, бывшего главы ЦРУ, затем одного из директоров ИТТ.

    В связи с публикацией Андерсоном разоблачительных документов американский конгресс вынужден был принять решение провести специальное расследование фактов, свидетельствующих о попытках транснациональных корпораций оказать воздействие на представителей высшей администрации США при выработке внешней политики, начав с деятельности ИТТ в Чили. Как выяснилось из показаний свидетелей, корпорация буквально осаждала Белый дом, госдепартамент и ЦРУ письмами, телеграммами, телефонными звонками и личными визитами своих представителей, стараясь заставить правительство вмешаться в чилийские события и «защитить ее интересы». «Если бы Альенде столкнулся с экономическим кризисом, он мог быть более сговорчивым в отношении выплаты им наших денег»,— заявил сенаторам вице-президент ИТТ Мерриам, разъясняя позицию корпорации. Так или иначе, но «неистовый лоббизм ИТТ, стремившейся заручиться поддержкой Белого дома в противодействии Альенде», был документально подтвержден обширным докладом сенатской комиссии, опубликованным в июне 1973 г.

    В конце августа 1973 г., в канун переворота в Чили, появилась рукопись книги «ЦРУ и культ разведки», написанная бывшими сотрудниками американской разведки Виктором Маркетти и Джоном Марксом, в которой также содержались доказательства участия Центрального разведывательного управления США в подготовке заговора против правительства Народного единства. Год спустя некоторые данные об участии ЦРУ в перевороте в Чили просочились в американскую печать в результате того, что редакции газет «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» получили из неназванных источников текст адресованного конгрессу конфиденциального письма члена палаты представителей М. Харрингтона, демократа от штата Массачусетс. В этом письме сообщалось о подрывной деятельности Центрального разведывательного управления в Чили, на осуществление которой было истрачено 11 млн. долл., а также указывалось на многочисленные действия США, представлявшие собой не что иное, как вмешательство в дела другой страны, и предпринятые без предварительной консультации даже с комиссией конгресса, призванной контролировать подобные действия. Далее в изложении Харрингтона следовал схематичный перечень тайных операций, направленных против правительства Сальвадора Альенде, о которых стало известно из показаний директора ЦРУ Уильяма Колби на совершенно секретных слушаниях в комиссии палаты представителей по делам вооруженных сил США.

    Получившие таким образом огласку факты участия Соединенных Штатов в акциях, направленных на экономический п политический подрыв законного правительства Чили, вызвали острые дебаты. Между тем администрация Никсона, несмотря на повторные запросы сенаторов, все начисто отметала. «Вся администрация, сверху донизу, твердила, что мы непричастны к этим событиям,— писал М. Харрингтон.— Но вот 40 страниц черным по белому... со всеми подробностями, показывающие, что мы были вовлечены в эти события по самые уши»

    Такова логика фактов. Отрицать их стало невозможно. Выступая в разгар предвыборной политической борьбы за президентское кресло в 1975 г., сам Картер на этот раз не только подтвердил подобные факты, но и обобщил их. «В прошлом,— заявил он, подчеркивая именно это «в прошлом»,— мы были свидетелями уничтожения избранных правительств, как, например, в Чили, и решительной поддержки военной диктатуры там... Такие вещи наносят нам очень большой ущерб!» — уверял кандидат в президенты, «бичуя» стратегию лжи и обмана, проводившуюся его предшественниками, «возмущаясь» потерей морального авторитета власти в США, ратуя за восстановление «нравственной» основы американской внешней политики.

    Впрочем, сменивший Картера Рейган действует гораздо откровеннее и циничнее. 22 февраля 1981 г. газета «Нью- Йорк таймс» сообщила, что администрация Рейгана, проявив жест «доброй воли» по отношению к чилийской военной хунте, отменила установленный при Картере запрет на финансирование Вашингтоном экспорта в Чили. Этот запрет был введен в ноябре 1979 г. после того, как Верховный суд Чили отклонил просьбу США о выдаче трех сотрудников пиночетовской охранки, которых федеральное большое жюри в Вашингтоне признало виновными в убийстве видного чилийского политического деятеля Орландо Летельера и Ронпи Моффит, американки, работавшей у Летельера секретарем.

    Объявляя об отмене запрета, Уильям Дайес, исполнявший обязанности пресс-секретаря госдепартамента, сказал, что США «все еще надеются» на то, что чилийские власти накажут замешанных в этом деле сотрудников, но что Соединенные Штаты «не будут больше активной стороной в этом расследовании в Чили». Дайес объявил также, что военно-морской флот США предложит военно-морскому флоту Чили принять участие в совместных маневрах в южной части Тихого океана. Решение администрации Рейгана сделать публичный жест к улучшению отношений с Чили было принято после конфиденциального визита в Вашингтон генерала Фернандо Маттеи Аубеля, командующего чилийскими военно-воздушными силами и члена хунты. Американская дипломатия также не сочла для себя зазорным поддержать тирана, проголосовав против продления полномочий комиссии по гражданским правам ООН по расследованию преступлений хунты. Словом, прощение по всем статьям. «Политика Пиночета, направленная на полное искоренение «марксистской угрозы» убийствами, пытками, похищениями людей,— писала «Нью-Йорк таймс»,— сделала его желанным союзником Белого дома в защите Западного полушария от коммунистической опасности. Увы, это решение администрации Р. Рейгана принять в свои объятия чилийскую диктатуру свело (в который уже раз! — Ф. С.) так называемую войну против международного терроризма к циничному упражнению в лицемерии».

    Таким образом, все прощено пиночетовской клике во имя «спасения» Чили от «красной угрозы», а иначе говоря, от покушений на свободу хозяйничанья в стране транснациональных корпораций, от попыток чилийских патриотов защитить свою независимость. Да и о каком прощении или непрощении, собственно, может идти речь, когда от начала до конца все в Чили делалось в соответствии со «сценарием», разработанным вашингтонскими стратегами. По существу, все основные правительственные ведомства США при решающей роли Центрального разведывательного управления были вовлечены в дестабилизацию положения в Чили и создание условий для путча. Само вмешательство было санкционировано высшей властью — администрацией США и лично президентом, направлявшими все действия, связанные с осуществлением античилийской политики.

    Чилийская трагедия стала наглядным свидетельством зловещих последствий империалистического вмешательства во внутренние дела других стран, борющихся за свою независимость. Переворот в Чили являет собой наиболее вопиющий пример готовности империализма насильственным образом помешать поступательному движению стран, вставших на путь самостоятельного развития. Он способен ради этого па самые безумные и безответственные действия, несущие в себе серьезную угрозу делу мира и безопасности народов.









    Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

    Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.