Онлайн библиотека PLAM.RU


  • Говорите, люди не летают?
  • Вниз, к небу
  • Все выше, и выше, и выше
  • Сомневающемуся на заметку
  • Как еще бывает. Театральные акции
  • Сожалеющему на заметку
  • Как еще бывает. Взять языка
  • Как еще бывает. На крылышках прокладки и мечты
  • Это важно!
  • Кому подходит этот сценарий жизни
  • Вместо вывода Обо всем богатстве выбора и о бедности как некоторых его последствиях
  • Глава 5

    Как стать дауншифтером, не выезжая за МКАД,

    или

    Неожиданные менеджерские решения

    Твоя офисная униформа вовсе не показывает, что ты освобожден от унизительного труда по окраске заборов. Наоборот. Она сообщает окружающим, что в десять утра ты должен прибыть в контору, представить себе ведро краски и до семи вечера красить воображаемый забор внутри своей головы с коротким перерывом на обед. И твой старший менеджер должен быть доволен ходом работы, о котором он будет судить по выражению оптимизма на твоем лице и румянцу на щеках…

    (Виктор Пелевин. «EMPIRE V» («Ампир В»))
    Для чего читать эту главу?

    Чтобы:

    • выяснить, как люди ищут и находят себя, никуда при этом не уезжая;

    • узнать, что они при этом теряют;

    • разобраться в том, зачем они это делают;

    • понять, сможете ли вы так же или это для вас слишком.


    Герои этой главы – в своем роде уникумы. Они сделали почти невозможное: остались в Москве (а некоторые даже переехали сюда!) и обрели в мегаполисе гармонию. В один прекрасный день они перестали видеть в офисном Дне сурка новые возможности, после чего отказались от менеджерских кресел и резко сменили сферу деятельности. Это можно назвать дауншифтингом (им пришлось начинать с нуля, причем далеко не в самых денежных отраслях) или банальной сменой профессии. Безусловно, точно такой же финт можно совершить и в Санкт-Петербурге или другом крупном городе.

    Говорите, люди не летают?

    Ошибаетесь. Еще как летают. Как птицы. Правда, не все. В мальчишеском возрасте Александр Егоров грезил большими самолетами и был уверен, что, когда вырастет, станет «небожителем».

    Путь в небо он решил прокладывать через питерский аэроклуб. Но медкомиссия подошла к девятиклассникам со всей строгостью и потребовала предъявить стопроцентное зрение – как при поступлении в летное училище. «А у меня слева – 0,8–0,9… Это было дикой трагедией, но тогда я почему-то решил не бороться, хотя сейчас знаю прецеденты, когда будущие летчики правдами и неправдами проходили такие медосмотры». С решением вершащей судьбы медкомиссии Александр смирился (правда, как оказалось впоследствии, только на время) и поступил на авиаинженера в институт авиационного приборостроения, ориентируясь при выборе больше на слово «авиационный», чем на что-либо еще.

    Впрочем, авиадиплом не помешал ему сделать отличную карьеру в менеджменте: «Когда я закончил, был 1993 год, самый разгар развала всего, поэтому по своей специальности не работал. Поскольку к тому моменту я хорошо говорил по-английски, начал работать в разных иностранных компаниях на менеджерских должностях». Сначала Егоров устроился в питерское представительство телекоммуникационной компании AT&T (сейчас Alcatel-Lucent), и за десять лет из простого инженера вырос в директора по продажам: «Рос так, как обычно растут менеджеры, прошел все возможные ипостаси бизнеса: производство – логистика – контракт-менеджмент – управление проектами (сначала мелкими, потом большими) – продажи. В определенный момент меня переманила компания Nokia, и в 2004-м начал там работать директором по работе с ключевыми клиентами».

    При этом Александр продолжал грезить самолетами, а однажды понял, что может летать наяву: в аэроклубе за свои деньги. С этого момента полеты заняли все свободное время: вечером из офиса он убегал на аэродром, выходные и отпуск проводил в небе.

    Все было «как надо»: высокий оклад, хороший соцпакет, свободный рабочий график, служебная машина и даже престижное хобби, которое Александр настойчиво путает с диагнозом («Небо – это своего рода болезнь. И эта болезнь не покидала меня все это время»).

    «Вообще, многие люди с хорошими зарплатами так делают: сидят в офисах, что-то продают или чем-то управляют, хорошо зарабатывают, а в выходные дни приходят в аэроклуб, летают, общаются… Мне хотелось большего, большего, большего…» – вспоминает о своем жадном стремлении ввысь экс-директор. И однажды Александр осознал (а может, вспомнил), что все-таки хочет стать именно профессиональным пилотом. У него уже имелся большой опыт полетов, необходимые пилотские лицензии, плюс он дополнительно проучился месяц в американской летной школе – чтобы проверить, действительно ли это его дело. Затем вернулся в Россию – перевести дух и – когда и если окончательное решение будет принято – собрать деньги, чтобы продолжить обучение.

    «Тут неожиданно подвернулась возможность: одна из ведущих российских авиакомпаний набирала на работу летчиков, которых планировала переучить на большой лайнер. Я честно прошел все необходимые отборы и начал учиться управлять самолетом ТУ-154, – рассказывает Александр о своем пути в небо. – Медкомиссия на этот раз была преодолена без проблем: требования к зрению пилотов-любителей и действующих коммерческих пилотов не так строги, как к абитуриентам летных училищ».

    Вниз, к небу

    «Для меня это был серьезный дауншфтинг, – вспоминает бывший менеджер. – Отказавшись от должности директора, я попал в ученики: со мной учились молодые ребята, только-только закончившие летные училища. Второй пилот – стажер ТУ-154 – самое низшее звено в летной иерархии, отношение – соответствующее. Зарплата не то что в разы, на несколько порядков ниже той, что была. Раньше мог купить массу всякой ерунды, теперь приходилось экономить. Запас денег, который был, позволил двум моим детям не чувствовать особой разницы, но себя во многом ограничил».

    Плюс тогда Александр жил между двумя городами – Москвой и любимым Санкт-Петербургом (сейчас перебрался в Москву), что добавляло трудностей. Впрочем, сложности забывались, как только он садился за штурвал тренажера или самолета:

    «Мне повезло с учителями, я как-то сразу вписался в коллектив, учеба меня по-настоящему затягивала. А что касается временной неустроенности и денежных затруднений… Деньги имеют следующую тенденцию: сколько ты зарабатываешь, столько и тратишь, и чем больше зарабатываешь, тем больше тратишь».

    Хотя карьеру в западных корпорациях Александр называет своей предыдущей жизнью, особых претензий к ней не имеет. И вспоминает о ней то ли с дружелюбной иронией, то ли с легким удивлением:

    «Офисный мир – достаточно своеобразный, особенно если люди работают в западных компаниях и переходят из одной в другую. Формируется такое замкнутое пространство, которое не очень даже связано с тем, что происходит за окном. Люди имеют возможность ходить в дорогие клубы, часто летать за границу, покупать дорогую одежду. Они этим и живут, много-много вокруг этого крутится – и интересов, и разговоров… Этот мир достаточно закрыт: люди сидят в своих кабинетах, компьютер и телефон – то, с чем они в основном общаются. Не могу сказать, правильно все это или нет, это особенности офисного мира».

    Александр рассказывает о явлениях, знакомых всем. Впрочем, говорить о них не очень принято. О том, что офисная жизнь иногда – даже нет, во многом – заставляет исполнять определенные роли (босса, подчиненного, менеджера) и играть в какие-то игры. Говорить не то, что думаешь, а то, что понравится клиенту, то, что понравится начальнику, то, что положено говорить на совещаниях. Или о том, что иногда люди пытаются вырваться из этого мира, но, по сути, принадлежат ему. О том, что взгляд из офиса немного суженный… И, конечно, о том, что и в офисах встречаются и разные ситуации, и разные люди, которые настойчиво ищут чего-то нового…

    «Не могу сказать, что мне было плохо в офисе, хотя некоторые правила игры было принимать тяжеловато. И не всегда по утрам хотелось идти на работу, и не всегда вечером удавалось с нее переключиться: нужно поужинать с одним, написать письмо другому, составить отчет, додумать тысячи офисных мыслей».

    К теме преодоления инерции мышления, минимализации издержек переключения и дрессировке ума мы с ним в нашей беседе возвращались не раз.

    Через год после поступления в учебный летный отряд Александр совершил свой первый полет за зарплату в качестве второго пилота. Попав из кабинета в кабину, Александр обнаружил себя в другом мире, тоже закрытом и особом, но не таком, что ли, стерильном:

    «Летная профессия – в отличие от менеджерской – не допускает компромиссов. Если в менеджменте еще можно умело перевести ответственность на кого-то – заказчиков, конкурентов, команду, экономику, в конце концов, то за полет несешь ответственность только ты – независимо от погоды, остальных членов экипажа, техники и так далее. От того, насколько ты знаешь самолет и владеешь им, насколько ты умеешь налаживать отношения с коллегами (а это могут быть самые разные люди!), насколько ты профессионал, зависит уважение коллег, твое самоуважение и, в итоге, твоя карьера».

    Другое принципиальное отличие этой среды: в нее попадают люди с самым разным жизненным опытом. Например, летчики, которые работали в военных гарнизонах, затем пережили перестройку, развал армии, тяжелые времена, торговали картошкой, возили контрабанду… Или гражданские пилоты, работавшие и в российской глубинке, и в Африке и видевшие столько всего… «Мы постоянно летали с разными людьми: фиксированные экипажи существуют только в начале полетов, через некоторое время происходит раскрепление: каждый раз в кабине новые люди, с которыми нужно провести день в замкнутом пространстве».

    Работа летчика предполагает одновременно наличие четких границ (летают по схемам, протоколам) и свободу – причем по трем измерениям, рутину (как правило, в полете не происходит ничего неожиданного) и готовность к риску и творческим решениям (раз в полгода пилоты пересдают квалификационные экзамены и постоянно учатся – на случай нестандартной ситуации). Особое, по словам Александра, ощущение: ехать на работу вечером, когда все возвращаются с работы, и взлетать, когда в городе уже спят или смотрят телевизор. Побочный эффект ночных полетов вполне понятен: хочется спать, сбивается режим дня. Иногда, приезжая с ночного рейса «совсем никакой» (не в привычном для менеджера вечерне-пятничном значении этих слов), Александр начинает сомневаться, правильно ли выбрал новую профессию. Но три-четыре часа отдыха восстанавливают энтузиазм.

    «Землю мы видим, как правило, с очень большой высоты. Когда самолет взлетает или садится и можно разглядывать из иллюминатора домики, леса и озера, у нас самая трудная часть работы, мы должны следить за всеми стрелочками и экранами, особо по сторонам головой вертеть не можем… – Александр чуть останавливается на том, как пилот видит мир. И возвращается к сравнениям с прошлой, офисной жизнью. – Еще одно интересное наблюдение: я практически перестал болеть, в офисе была возможность похандрить, но тут, как только захожу в кабину самолета, организм мобилизуется, недомогания отступают. Необычные ощущения».

    Все выше, и выше, и выше

    В авиакомпании Егоров также быстро делает карьеру: после обучения на ТУ-154 он переучивался на «Аэробус А320» (сначала летал вторым пилотом, теперь командиром), а в момент нашей беседы проходил обучение во Франции на курсах инструкторов.

    Зарплата командира большого лайнера сегодня сопоставима с директорской. Нагрузка – выше: стресс, постоянная концентрация и напряжение, особенно поначалу, перепады давления, ночные смены, сидячий образ жизни и при всем при этом – требование почти идеального здоровья. Раз в полгода летчики проходят медосмотр, и тех, кто не соответствуют, списывают. Иногда – на время, иногда – навсегда. Никакие черные буквы на белом фоне не передадут человеческих трагедий: многие летчики ничего другого не умеют, а главное – ничего другого не хотят, только летать.

    «Приходится следить за здоровьем, заниматься спортом. Я очень дорожу своей работой: недавно мне предлагали хорошую должность в компании за границей, по-видимому, работодателям до сих пор интересен и мой разнообразный опыт, и лидерские качества. Долго думал над вакансией: в России творится непонятно что, а это возможность пожить и поработать в другой стране. Но как представил, что бросаю самолет и возвращаюсь к сидению в офисе, понял: нет, я еще не налетался! Пока позволяет здоровье, буду летать. Многого надо достичь, многому научиться. Возможно, в будущем стану авиационным менеджером, смогу сочетать менеджерскую работу и полеты».

    Кроме реализации «патологического» влечения к небу, работа дает Александру множество открытий, в том числе и в себе самом. Например, он научился полностью фокусироваться на том, что делает, отключаясь от внешних факторов, и даже проблемы в «земной» жизни сейчас воспринимает иначе: «Поначалу было трудно в полетах не потому, что недоставало знаний, а потому, что не хватало внутренней мобилизации. Пришлось развивать этот навык – умение несмотря ни на что (погодные условия, давление окружающих, давление времени, усталость, стресс) делать то, что нужно».

    Летчик по-новому учился взаимодействовать с людьми:

    «Раньше отношение к ошибкам пилотов было карательное: если человек ошибся, он профнепригоден. Сейчас специалисты признали, что человеку свойственно ошибаться, будь он супермен или пилот. Так что очень важно построить работу с коллегой так, чтобы он распознавал вовремя твои ошибки и не постеснялся сразу же об этом сказать. Это залог безопасности полета и интересное взаимодействие, получаю удовольствие от него».

    Кстати, записи всех полетов расшифровываются, и, если есть какие-то отклонения от стандартов, они подробно анализируются и могут иметь последствия для экипажа. «Когда мы со вторым пилотом работаем как единая команда и активно помогаем друг другу, то, как правило, ошибки нивелируются и, несмотря на то, что работа у нас операторская, механизированная, полет получается творческим».

    Параллельно с тренингом осознанности, сфокусированности, а также командных и коммуникативных навыков Александр выявил свой секрет счастья: если раньше он думал, что счастье в труде, то сейчас, занимаясь делом своей мечты, переформулировал. Приравнял счастье к тому, как человек воспринимает мир, к умению сохранять особое состояние и настрой независимо от того, что происходит:

    «Для того чтобы постоянно воспринимать мир хорошо, правильно, справляться с теми трудностями, которые сваливаются, требуется некая тренировка. Летная работа дала мне такую тренировку. Вообще, авторитетные летчики-испытатели и авиационные психологи говорят, что авиация – постоянная работа над собой. Для каждого – своя».

    К примеру, недавно сорокалетний знакомый Александра, бывший финансовый аналитик, получил допуск в качестве второго пилота на Boeing 737. Его небо научило другому: быстро принимать решения (а не долго обдумывать и глубоко анализировать ситуацию, как он привык делать раньше).

    Клуб пилотов – экс-менеджеров постоянно пополняется: к Егорову регулярно обращаются люди, которые занимаются офисной работой (юристы, бухгалтера, продавцы) и мечтают летать, он рассказывает о своем опыте, помогает подобрать варианты обучения. «Сейчас нас целая команда!» – рассказывает – кто знает, может быть, о новой тенденции – Александр.

    СОВЕТЫ АЛЕКСАНДРА

    Главное – хотеть. И не бояться. Вас ждет безденежье (как правило, в первые год – два года работы по новой специальности заработки падают), попадание в другую культуру, возможно, разочарования и – совершенно точно – перемены и необходимость делать непривычные вещи и общаться с непонятными людьми. А также очень много учебы. Но если есть мотивация, остальное – дело техники.

    Выучите английский язык. Это обязательно.

    Возможны разные варианты реализации желания «Мне бы в небо», но почти все они требуют времени и денег. Например, можно получить лицензию пилота-любителя, а затем коммерческого пилота (это обойдется в несколько десятков тысяч долларов), после чего переучиться на тяжелые самолеты в авиакомпании. Иногда компании переучивают за свой счет, иногда в кредит, но в любом случае вам все это время придется на что-то жить. Другой вариант – пойти на программу переподготовки в летное училище или академию гражданской авиации.

    Впрочем, людей на пути к небу не смущает ни наличие денег, ни их отсутствие. Человек, к примеру, может, работать в авиаклубе техником и летать бесплатно или за бензин. Остальное преодолимо. Если есть желание. Да, это все-таки главное.

    Сомневающемуся на заметку

    Если хочется чего-то добиться, нужно брать и добиваться. Никаких других секретов нет. Вероятно, после этого вы станете чуть более счастливым человеком. Но бывает и по-другому: вы делаете возможное и невозможное, бросаете карьеру в офисе и начинаете ее в небе (или в иной области), а затем понимаете, что это не ваше. Даже теперь (когда все вокруг поздравляют и завидуют) нужно найти в себе смелость, чтобы продолжить поиски.

    Случается и так: вы меняете занятие, и снова меняете, и опять… Но вам все равно ничего не нравится. В таком случае дело, скорее всего, не в занятии.

    Имейте в виду: меняя профессию или место работы, вы всего лишь меняете профессию или место работы. Счастье, гармония и покой автоматически не прилагаются.

    Как еще бывает. Театральные акции

    Проблема с крысиными гонками в том, что, даже если вы выигрываете, вы все еще крыса.

    (Приписывается актрисе Лили Томлин)

    Эдуард Бояков, журналист по первому образованию, в начале девяностых переехал в Москву. Здесь он получил диплом маркетолога и степень MBA. После чего начал делать то, что положено в подобной ситуации, – работать в крупных компаниях на серьезных директорских должностях. Но к концу десятилетия он вложил свои деньги в акции, а все свое время – в театр. В настоящем Эдуард – директор театрального фестиваля «Золотая маска», руководитель театра «Практика» и массы театральных проектов. «Я смог устроить свою жизнь так, чтобы не зависеть от денег, – говорит Эдуард в одном из своих немногочисленных интервью на тему дауншифтинга. – Это удивительная свобода. Сотни, тысячи людей вокруг, которые гораздо богаче меня, продолжают и продолжают эту гонку, но не могут ответить на вопрос: зачем?» Вопрос, не жалеет ли он о переменах, Боякова искренне удивляет: «Смысл и ценность жизни в том, что человек может прожить несколько разных жизней».

    Сожалеющему на заметку

    Прожить несколько жизней – прекрасная профилактика болезни «упущенных возможностей». Вы наверняка знаете ее симптомы: человек периодически жалеет, что получил не то образование, родился не у тех родителей, вышел на неправильную работу и упустил какие-то шансы… Идя на риск и что-то меняя, вы живете своей жизнью, а не фантазиями о том, как это могло бы быть.

    Как еще бывает. Взять языка

    Инна Веревкина, окончив курс PR в английском вузе по стипендии Chevening, очень быстро устроилась в московское представительство крупной фармацевтической компании. Она изо дня в день ездила на работу, писала пресс-релизы и изо всех сил подавала надежды. Но однажды, устав от метро и бессмысленного времяпрепровождения в офисе, уволилась и стала преподавать английский по скайпу, а на досуге – переводить книги. Поначалу доходы упали в несколько раз, зато настроение – сразу улучшилось.

    «Я очень долго сомневалась, принимая решение уволиться, – несколько месяцев спать не могла! Ведь уходила фактически в никуда. До этого мне казалось, что работа в офисе на компанию не просто само собой разумеющийся, а единственно возможный сценарий жизни. Мне не хотелось ездить по утрам в офис, но хотелось получать деньги в банкомате, – рассказывает Инна о простых и понятных тайных желаниях менеджера. – Мне не нравилось то, чем я занималась (журналистикой и пиаром), но больше ничего не умела. Спать нормально начала тогда, когда твердо решила: в офис не вернусь, мне не нравится эта работа, сколько можно себя обманывать и уговаривать».

    К этому моменту она завела блог в ЖЖ, посвященный изучению английского языка, и нашла свою первую ученицу. «Я знала, что мне нравится английский язык и что я знаю его достаточно хорошо, но не представляла, смогу ли я преподавать постоянно и, более того, жить на это…» – поясняет новоиспеченный педагог. И добавляет, что у нее была небольшая финансовая подушка, но долго валяться на ней в Москве возможности не имелось.

    После увольнения в никуда с Инной случилось то, что не происходило уже давно: она вдруг почувствовала себя счастливой. «Мне не надо было никуда спешить, ни перед кем отчитываться и никого контролировать… Я читала, учила немецкий и училась преподавать английский». Ощущение счастья обострилось, когда Инне ответил лингвист Илья Франк (он когда-то преподавал ей немецкий язык и делал это с таким мастерством, что она его почти боготворила) и предложил работать в языковой школе, где занятия ведутся по Skype.

    «В том, что моя мечта вдруг стала явью, имелись и элементы везения, и заслуги моего психотерапевта. Она мне очень долго объясняла отличия реактивного и проактивного подхода [12] , а также доказывала преимущества второго. Реактивному человеку на моем месте надо было искать другие офисные вакансии – преподавателя или переводчика – и идти туда, куда позовут. А проактивному – идти и делать то, что хочется. А хотелось мне к Илье Франку – заниматься тем, чем нравится, тогда, когда хочется, там, где хочется».

    О преимуществах работы один-два часа в день в любой точке мира, где есть Интернет, Инна может рассказать многое. Но главный выигрыш, по ее мнению, – ощущение комфорта, свободы и возвращение почти потерянного интереса к полезной трудовой деятельности.

    Конечно, были дни и даже недели, когда экс-менеджер пересчитывала учеников, как цыплят по осени, и с тоской по деньгам вспоминала теплое офисное место. По этому поводу она развернула активную деятельность: устроилась ненадолго работать на языковые курсы (несколько низкооплачиваемых уроков в неделю ради преподавательской практики и поиска новых учеников), дала рекламу в ЖЖ-сообществах и начала «раскручивать» мотивирующий на изучение английского блог http//englishforme.ru. Через год заработки стали стабильными, а она сама поступила в магистратуру, где изучает модели тестирования. Перерешав уйму тестов по английскому языку, Инна осваивает их создание – пока просто так, ради интереса. Сейчас думает о том, как совместить свое новое увлечение с не менее перспективным и привлекательным преподаванием по Интернету. Надумает – расскажет.

    Как еще бывает. На крылышках прокладки и мечты

    Екатерина Прокина – обаятельная девушка с отличным резюме. Диплом Высшей школы экономики, четыре года работы маркетологом (из которых два – в Procter & Gamble), знание английского и французского… И… на этом все!

    Теперь она работает в школе в будние дни и читает учебники по психологии в выходные. Зарплата отличается раз в пять: школьная учительница зарабатывает около 20 000 рублей и не может позволить себе ездить по миру, покупать вещи в дорогих бутиках или даже арендовать квартиру. Так, как делала это, будучи маркетологом. Где, спрашивается, смысл? Не поверите, но именно его она и ищет.

    «Честно говоря, я не замечала, сколько зарабатываю, когда зарабатывала много. Тратить не успевала. Сейчас приходится себя во многом ограничивать. Но оно того стоит. Плюс это учит креативному подходу к тратам и позволяет избавиться от хлама. Раньше оставалась на работе до десяти-одиннадцати часов вечера, но максимум, что я могла сделать на этом месте за все это время, – повысить продажи прокладок на десять процентов… Я задумалась, на что трачу свою жизнь и здоровье… И поняла, что если проживу так до конца лет, буду несчастлива».

    Когда к экзистенциальным поискам смысла и отчуждению от процесса и результата труда, добавились проблемы со здоровьем (наше тело, которое, как умеет, говорит нам о том, что с нами происходит!), Катя решила что-то менять. Поменяла работу. Новую нашла почти случайно:

    «Основной вопрос был: куда уходить? Я выросла в такой среде и в такое время, когда все вокруг занимались бизнесом, а если ты не в бизнесе, то ты почти гарантируешь себе нищету. Поэтому в свое время я даже не сомневалась, когда выбирала экономфак: это было очевидное решение. Теперь же мне захотелось посмотреть жизнь вне бизнеса. Знакомая учительница посоветовала попробовать себя в преподавании, я провела за нее один урок, и мне… понравилось!»

    Почти случайно Катя познакомилась с директором одной из московских школ. На собеседовании она немного сумбурно рассказывала о себе, о поисках чего-то иного, о наболевшем – выпускниках школ, которые массово идут получать финансовое образование, руководствуясь тезисом «бабло побеждает зло», а потом не получают удовольствия от работы. Директор подал идею – стать вожатой и вести занятия по профориентации. Со временем к этому добавилось преподавание экономики.

    «В качестве тренировки перед выходом на работу отправилась на лето в лагерь, – вспоминает Катя. – Это стало настоящим испытанием: я попала в лагерь детей группы риска (это ребята, которые реально растут на улице), я их сначала вообще не понимала, не представляла, как так можно жить… Искала общий язык, читала литературу, советовалась с коллегами…»

    Благодаря летней шоковой терапии первые уроки в школе прошли без жертв, хотя проблем хватает и сейчас.

    Возникают непростые ситуации: например, ребята из старших классов – а 26-летняя Катя работает в основном с подростками – иногда строят ей глазки вместо того, чтобы учиться; и, конечно, встречаются непростые дети, требующие особого внимания. В процессе адаптации к школе экс-маркетологу пришлось пожертвовать мягкостью характера и стремлением к диалогу с каждым: в работе с большими коллективами, по мнению Кати, это скорее мешает.

    «Помогает искать нужный стиль общения и себя в этой работе то, что я понимаю: у меня есть чему научить детей, а им есть чему у меня научиться. Когда пришла работать в школу, начала видеть смысл в том, что делаю, – рассказывает Катерина о своем пока еще не окончательном варианте ответа на Главный вопрос жизни, вселенной и всего такого. – Эти занятия – преподавание, помощь в профориентации – стали как будто продолжением меня. У меня не было разделения: делаю одно, хочу другое, говорю третье, я вся была как будто бы в едином порыве…»

    Сейчас Екатерина думает, чем заниматься дальше: к неприятным моментам работы в школе преподавательница относит бюрократическую деятельность (бесконечные планы, отчеты и бессмысленная необходимость «присутствовать», чего хватает и в школе). «Конечно, в бизнес не вернусь. Работая в школе, я оценила особую прелесть хороших международных компаний: хотя тот мирок маленький и узкий, но – по сравнению с жизнью в России вообще – безопасный и уютный. Думаю, чем заниматься, как исправлять дальше ошибки своей профориентации».

    В целях оптимизации жизни Катя планирует перейти на полставки, сократить трату времени на ту часть школьной работы, в которой не видит смысла, и освободить несколько дней в неделю для очередного нового. Школьная учительница экономики не считает, что деньги – это мелочь. Сейчас, после двух лет работы в школе, планирует дополнить свою любимую работу другой – не менее любимой, но более доходной. Например, коучингом, чему учится прямо сейчас.

    Это важно!

    Учитесь еще раз! Если вы бакалавр, а то и дипломированный специалист, получивший документ об образовании тогда, когда о бакалаврах и магистрах никто не слышал, вы можете смело поступить в магистратуру по непрофильной специальности на бюджетной основе. Ваша смелость будет ограничена только вашими познаниями в выбранной области (придется сдавать все то, что люди учили в бакалавриате четыре года, и наверняка кое-что еще). Вы можете освоить новую профессию, фактически не инвестируя в нее денег. Удивительный подарок судьбы на старости лет (или чуть раньше)!

    Не стесняйтесь учиться бесплатно. В том числе и за границей. Существует множество программ для особо одаренных: стипендия Chevening, программа студенческого обмена Erasmus, стажировки для преподавателей Fulbright. Информацию о программах, по которым вы можете получить магистерскую степень, PhD или пройти стажировку, можно получить:

    • на сайтах ассоциаций по выбранной вами специальности,

    • в вузовских брошюрах (к слову, студенческая мобильность в России не слишком развита, нынче ее интенсивно прививают в вузах – по этому поводу регулярно проводят разъяснительные встречи; никто не помешает вам прийти и получить информацию, даже если вы не студент),

    • по ссылкам в конце книги в разделе «Стипендии».

    Или немедленно перестаньте учиться или мечтать об этом. Все, что вам нужно, вы наверняка знаете уже сейчас. Надо провести ревизию знаний и научиться активно пользоваться багажом, а не таскать его по жизни. Например, Инна и Катерина, безусловно, учились преподавать, но сами при этом учили других тому, что уже знали, – английскому языку и экономике.

    Иногда учеба – точно так же, как и работа – заполняет вакуум бессмысленной деятельностью, отвлекает от тревоги и боли. Тогда полезнее остановиться, чем продолжать.

    Кому подходит этот сценарий жизни

    Самим героям.

    И только.

    Вам, если вы захотите повторить их подвиги, придется искать что-то свое. И никак иначе.

    Вместо вывода

    Обо всем богатстве выбора и о бедности как некоторых его последствиях

    Карьера в России – это чуть меньше, чем карьера. Не надо долго думать, чтобы понять: у нас нет возможности сделать карьеру учительницы, комбайнера или библиотекаря… Ни денег, ни славы в этом случае мы не получим, разве что легкое мазохистское удовольствие – и то на любителя.

    Поэтому прекратите тешить себя иллюзиями, будто у вас богатый выбор и вы могли (или до сих пор можете) стать тем, кем захотите, и что все профессии хороши, и что вы (или ваши знакомые) выбрали свою должность менеджера среднего звена от чистой души…

    «У вас задатки и склонности педагога, дитя мое. – констатировал я. – И вы это знаете».

    «Ну мало ли у кого какие задатки, – предсказуемо обиделась пациентка. – Я же свободная личность. У меня есть выбор, как жить. А я выбрала жить нормально. Так банковское или е-менеджмент?»

    (Истинный учитель истины Авраам Болеслав Покой)

    К чему это я? К тому, что, по сути, назвать героев этой главы дауншифтерами можно только с большой натяжкой. Скорее они прекратили покраску забора внутри своей головы под заботливым присмотром старшего менеджера (см. эпиграф к этой главе) и занялись тем, что им на самом деле нравится делать. То, что некоторые из них при этом потеряли в доходах, далеко не всегда становится особенностью периода смены профессии. Иногда это особенность страны, да и времени, в котором живем.

    Не все так очевидно и однозначно, как мы привыкли считать. Как пишет Питер Баффет (да-да, сын того самого Уоррена Баффета, успешного американского инвестора) в своей книге «Послать деньги на…»: «В далеком 1969 году, например, молодому человеку понадобилось бы немало воображения и смелости, чтобы сказать: “Знаете что? Я, пожалуй, стану биржевым брокером”». Наверное, почти всегда и везде есть давление моды, ожиданий родителей и друзей, страха нищеты и неустроенности и списка (в некоторые времена и в некоторых странах очень короткого!) хорошо оплачиваемых профессий и доходных отраслей. А на другой чаше весов – желания и занятия, которые по-настоящему нравятся.

    Напоследок еще одна цитата из той же книги (понимаю, что к сыну миллионера, отказавшемуся от карьеры финансиста и ставшему музыкантом, можно относиться с иронией, но в его истории при желании можно увидеть и выход из зоны комфорта, и преодоление среды): «Люди, ставящие вознаграждение за труд выше процесса труда, рискуют. Поскольку вознаграждение у человека можно отобрать, а процесс – нет». Вот такой незатейливый расчет для более осознанных инвестиций своего времени и сил.


    Заинтересовались такой жизнью?

    Читайте на эту тему приложение «Справочник дауншифтера», раздел «Стипендии».

    Если вам кажется, что переменам мешают денежные вопросы, ответить на них поможет тренинг «Ревизия денег».


    Примечания:



    1

    В наркотическом смысле этого слова.



    12

    Понятия проактивности и реактивности часто используются психологами. Проактивность подразумевает свободу воли, действия в согласии со своими ценностями, независимость от внешних условий, а также ответственность за себя и свою жизнь, а не поиск причин и виноватых. А реактивность, соответственно, наоборот: когда выбор и действия человека полностью определяются внешними обстоятельствами.









    Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

    Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.