Онлайн библиотека PLAM.RU


Мария Каллас

Мария Каллас

Знаменитая оперная певица (лирико-драматическое сопрано) Мария Каллас (настоящее имя Мария Калогеропулос), входящая в число выдающихся представителей современного вокального искусства, родилась 3 декабря 1923 года в Нью-Йорке в семье аптекаря. Незадолго до ее рождения родители переехали из Греции в США, где глава семейства открыл собственную аптеку под фамилией Каллас.

Мария была второй дочерью Джорджеса и Евангелии Калогеропулос, хотя ожидалось появление на свет сына. Наверное, поэтому будущая певица чувствовала себя нежеланной и лишней в семье, позже она вспоминала: «Родители любили меня, только когда я начинала петь».

Девочка обладала великолепной памятью и хорошим голосом, она быстро запоминала слова и мотивы песен и арий, звучавших по радио, но страдала от чрезмерной застенчивости и пела только в присутствии родных. Мария была очень одинокой, ситуация усугублялась еще и непривлекательными внешними данными: в детские годы девочка была толстой, неуклюжей, носила очки в некрасивой роговой оправе.

Начало тяжелого экономического кризиса, охватившего в 1929 году США, привело к тому, что аптекарь Каллас оказался на грани разорения. Благополучие семьи было под угрозой. Постоянные ссоры родителей, упреки Евангелии, винившей во всех бедах мужа, увезшего ее из родных Афин в незнакомый город под названием Нью-Йорк, – вот та атмосфера, в которой росли будущая знаменитая певица и ее старшая сестра.

Как ни пытался Джорджес Каллас наладить свой аптекарский бизнес, все его попытки оканчивались неудачей. Казалось, отпрыскам греческого эмигранта так и придется прозябать в нищете, но, не желая столь печальной участи своим детям и поклявшись сделать девочек знаменитыми, Евангелия отдала их в ученицы к одному музыканту, дававшему уроки музыки и вокала за умеренную плату. Эти занятия стали единственным прибежищем Марии, в котором она находила спасение от одиночества и избавление от материнской любви, имевшей весьма агрессивный характер. Кроме того, уроки вокала доставляли девочке большое удовольствие.

В 1937 году Мария пережила настоящую трагедию: ее родители развелись, и мать после долгих раздумий возвратилась в Афины, взяв с собой дочерей. Евангелия не отказалась от мысли сделать из Марии звезду (старшая дочь была менее одаренной) и, заручившись поддержкой влиятельных людей, устроила дочери прослушивание у знаменитой преподавательницы Национальной афинской консерватории Марии Тривеллы. Пение 14-летней девочки, отличавшееся яркой индивидуальностью, понравилось педагогу, и она согласилась заниматься с одаренной тезкой. Вскоре Мария стала студенткой консерватории, Тривелла выхлопотала для нее стипендию, и девочке даже не пришлось платить за учение.

Старательность и прилежность были верными спутниками Марии на протяжении всех лет учебы в консерватории. Однако счастье, заполнявшее юную душу во время занятий, сменялось тоской и печалью, как только Мария переступала порог родного дома.

Будущая знаменитость, терпеливо сносившая все выходки матери, очень скучала по отцу – единственному человеку, который, как казалось девушке, любил ее. Заметим, что Мария, свято верившая в то, что браки совершаются на небесах, а разводы и измены – великий грех, так и не смогла простить родителям разрыва отношений. Столь наивное суждение, отличающееся непримиримостью ко всему плохому, объяснялось тем, что певица практически не знала реальной жизни и за пределами репетиционного класса и сцены чувствовала себя беспомощной.

Особое значение для становления таланта Марии Каллас имело знакомство со знаменитой оперной певицей Эльвирой де Идальго, работавшей некоторое время в консерватории Афин. Уже через год после начала занятий в данном учебном заведении Мария дебютировала в Афинском оперном театре в партии Сантуццы в «Сельской чести» Масканьи. Успешное выступление не заразило молодую актрису «звездной» болезнью, она по-прежнему работала над собой, повышая мастерство и артистизм.

Период ученичества закончился в середине 1940-х годов; вскоре, заключив свой первый оперный контракт, Мария отправилась в Италию. Ее первыми слушателями стали галантные офицеры итальянской армии. Выступления молодой певицы (чаще всего она исполняла вагнеровские партии – такие, как Изольда, Брунгильда в «Валькирии» и др.) всегда сопровождались восторженными аплодисментами. Но, несмотря на все старания, Мария оставалась неизвестной.

Настоящий успех пришел к певице 3 августа 1947 года, когда, приняв участие в фестивале «Арена ди Верона», она исполнила партию Джоконды в одноименной опере. Мария Калогеропулос запомнилась зрителям как очень полная девушка (ее вес в то время превышал 90 килограммов) с гладко зачесанными волосами, облаченная в бесформенную блузу, напоминающую монашескую рясу; она стояла на сцене и приятным, полным необыкновенного обаяния голосом вдохновенно пела арию.

Казалось бы, певице с такой внешностью, да еще имеющей привычку от волнения грызть ногти, никогда не завоевать мир. Но, напротив, критики предрекли Марии Калогеропулос великое будущее. И действительно, в начале 1950-х годов она получила приглашение выступить на сцене одного из крупнейших театров мира – миланского «Ла Скала». Мария исполнила партию в «Аиде». Затем последовала работа в лондонском «Ковент-Гардене» (1952), Чикагском оперном театре (1954–1955) и нью-йоркском «Метрополитен-Опера» (1956–1958). В 1960 году певица возвратилась в Милан и стала солисткой «Ла Скала».

Среди лучших партий, исполненных этой талантливой женщиной, можно отметить Лючию и Анну Болейн в «Лючии ди Ламмермур» и «Анне Болейн» Доницетти, Норму, Амину и Имогену в «Норме», «Сомнамбуле» и «Пирате» Беллини, Виолетту в «Травиате» Верди, Тоску в «Тоске» Пуччини и др. Стиль исполнения Каллас во многом напоминал итальянскую оперную школу бельканто с ее романтичностью, стремлением к единству воплощения вокального и драматического образов.

Особый вклад Мария Каллас внесла в воспитание целого поколения талантливых вокалистов, начиная с 1971 года на протяжении нескольких лет она работала преподавателем в Джульярдской музыкальной школе Нью-Йорка. Однако это был, скорее, шаг к спасению собственной жизни, нежели что-то иное. Создавая видимость бурной деятельности, участвуя в культурной жизни страны, Мария Каллас пыталась забыть любимого мужчину… Но обо всем по порядку.

Всемирная известность, пришедшая к талантливой оперной певице в возрасте 24 лет, была далеко не главным событием в ее судьбе. Гораздо важнее для Марии была личная жизнь, в которой значительное место занимали двое мужчин – Джованни Баттиста Менегини и Аристотель Онассис.

Знакомство Каллас с Менегини, итальянским промышленником, к тому же и большим ценителем оперного искусства, произошло в 1947 году. В свои 50 с небольшим лет Джованни Баттиста был холостяком, стремление к созданию семьи ему не было чуждо, просто он не встретил достойную женщину. Будучи довольно расчетливым в силу своего характера и особенностей работы, Менегини рассудил, причем довольно верно, что Мария – это тот потенциальный капитал, который со временем может дать большую прибыль.

Однако главным критерием выбора оказался все же не трезвый расчет: милая, улыбчивая девушка очаровала 50-летнего промышленника. Вскоре он начал носить за кулисы изысканные букеты, дарить подарки, а после спектаклей водить Марию в рестораны. Сердце певицы было покорено.

Позже Каллас вспоминала: «Я поняла, что это тот человек, которого я ищу, уже через 5 минут после нашего знакомства… Если бы Баттиста захотел, я тут же безо всякого сожаления оставила бы музыку. Ведь в жизни каждой женщины любовь гораздо важнее, чем карьера».

Вечером 21 апреля 1949 года в маленькой церквушке Святого Филиппа в Вероне Мария Калогеропулос и Джованни Баттиста Менегини обвенчались в присутствии всего двух гостей, явившихся одновременно и их свидетелями. Родственники жениха и невесты получили сообщение о предстоящей свадьбе всего за несколько часов до нее, в Италии так (тайно) венчаются 17-летние юноши и девушки, но не взрослые люди. Но, может быть, в этом и был секрет 10-летнего семейного счастья талантливой оперной певицы и состоятельного промышленника.

Необыкновенная брачная церемония нисколько не удивила Марию Калогеропулос, приставившую к своей девичьей фамилии фамилию Менегини. Однако насладиться счастьем молодоженам не удалось: Мария уехала на трехмесячные гастроли в Буэнос-Айрес.

Новоявленная супруга несильно тосковала по мужу, поскольку еще не успела привыкнуть к нему, однако возвратиться домой очень хотела. Мария знала, что ее ждут, и это делало ее жизнь прекраснее. Напоминанием о любящем супруге было и небольшое полотно с изображением Святого семейства, подаренное Джованни за несколько месяцев до свадьбы. Для певицы картина стала своеобразным талисманом, Каллас даже отказывалась выступать, если «Святое семейство» не находилось в ее гримерной.

Джованни Баттиста довольно быстро понял, что представления его жены о семейной жизни весьма старомодны, это удивило и в то же время обрадовало его, ведь лучшей доли для себя он не мог и пожелать. Мария же, будучи по натуре довольно педантичной женщиной, стремилась сделать окружающий мир (хотя бы в собственной семье) стопроцентно предсказуемым.

Показателен в этом отношении следующий факт: когда супруги Менегини обосновались в Милане, Мария с особым рвением взялась за обустройство собственного жилища. Она во всем требовала порядка, особенно доставалось от нее прислуге. Певица неоднократно повторяла, что туфли, расставленные в гардеробной, должны сочетаться по цвету, а чашки и стаканы следует ставить в буфете «по росту». Слугам грозил строгий выговор даже в том случае, если молочные продукты оказывались в холодильнике не на верхней полке, а на нижней или средней.

Расчет Менегини на получение высокой прибыли благодаря таланту супруги оказался точным: в результате содействия мужа и собственного дарования Мария Калогеропулос вскоре превратилась в «великую, неподражаемую и непревзойденную» Марию Каллас. Во многом это объяснялось переменами, произошедшими во внешнем облике талантливой певицы: всего за несколько месяцев ей удалось похудеть до 60 килограммов и научиться одеваться соответственно моде. Результатом затраченных усилий явилось покорение главных оперных сцен мира – «Ла Скала» (Милан), «Ковент-Гарден» (Лондон), «Метрополитен-Опера» (Нью-Йорк), «Гранд-опера» (Париж).

Днем Мария обычно пропадала в театре на репетициях, вечером играла в спектакле, после которого возвращалась домой усталая и молчаливая. Этот подъем на вершину музыкального Олимпа требовал неимоверного напряжения сил, на личную жизнь оставалось совсем немного времени, но Джованни Баттиста во всем поддерживал супругу. Боясь повредить ее карьере, он даже не разрешал Марии иметь детей.

Однако супруги Менегини все же были счастливы в семейной жизни. Дело в том, что их отношения с самого начала отличались неким практицизмом, в них отсутствовала романтическая увлеченность, но имелось нечто более важное, а именно надежность и стабильность. Муж выступил для Марии сразу в нескольких ролях: он был одновременно и отцом, и нянькой, и поверенным во всех ее делах, и импресарио. Певица свято верила в непогрешимость своего супруга, ей даже в голову не могла прийти мысль о том, что Менегини ей изменяет, в свою очередь Мария также хранила верность мужу, не давая ему ни малейшего повода усомниться в своей порядочности. Так было до злополучного круиза на борту яхты «Кристина», вышедшей 22 июля 1959 года из Монте-Карло.

Владельцем шикарной яхты, напоминавшей скорее плавучий дворец с роскошной обстановкой, был грек-миллионер Аристотель Онассис. Свое состояние он нажил в годы Второй мировой войны, будучи поставщиком нефти в воюющие европейские страны. Чтобы упрочить положение в обществе, Онассис женился на дочери состоятельного судовладельца Ставроса Ливаноса, Тине. От этого брака на свет появилось двое детей. Миллионное состояние, семья – у Аристотеля Онассиса было все, что нужно для счастья, не хватало лишь славы. Мария Каллас, оказавшаяся вместе с мужем в числе прочих избранных гостей на яхте «Кристина», явилась истинным воплощением недостающей славы. И Онассис решил завоевать 35-летнюю оперную диву, вступившую в пору расцвета своей красоты и славы.

Супруги Менегини решились на круиз только после настойчивых уговоров доктора, советовавшего певице хорошенько отдохнуть на морском побережье. Таким образом, путешествие на «Кристине» стало для Марии чуть ли не единственной праздной поездкой за последние 20 лет, и атмосфера, царящая на яхте, оказалась для нее непривычной.

Каждый день круиза начинался с того, что все гости выходили на верхнюю палубу: одни устраивались в удобных шезлонгах и принимали солнечные ванны, другие купались в бассейне, третьи вели неторопливые беседы о погоде и делились последними светскими новостями. Наступление вечера сулило веселые развлечения: в городах, где останавливалась яхта, устраивались пышные приемы в честь прибывших, но чаще всего прямо на яхте организовывались зажигательные вечеринки.

Отдых в веселой компании неузнаваемо преобразил Марию: ее глаза впитали в себя безоблачную синеву неба, а жаркое солнце и легкий ветерок, несущий запах морских водорослей, стерли с лица ставшее привычным усталое выражение. Произошедшая перемена удивила не только Менегини, но и кое-кого еще…

Аристотель Онассис, поставивший цель покорить знаменитую Марию Каллас, с энтузиазмом взялся за дело. Оказывая певице всевозможные знаки внимания, ухаживая за ней и осыпая ее комплиментами, хитрый миллионер сумел завоевать сердце неприступной красавицы. Изменения в поведении супруги не ускользнули от внимания Баттисты: Мария с головой окунулась в праздное веселье. А вскоре она полностью отдалась вспыхнувшей в ней страсти…

В один прекрасный вечер Мария отказалась проследовать за мужем в каюту, чтобы, не нарушая заведенного порядка, в полночь лечь спать. Она заявила, что хочет танцевать с обаятельным хозяином сказочной яхты, и эта ночь стала самой ужасной для Джованни Баттисты Менегини. Впервые за годы супружества он лег в холодную постель один, а через несколько часов в каюту тихо вошла женщина и присела на краешек кровати. Приняв ее в темноте за жену, Баттиста протянул было руки, чтобы обнять свою «танцовщицу»… Но это оказалась не Мария, а Тина Онассис, супруга Аристотеля. Срывающимся голосом она поведала Менегини об измене его жены, а потом добавила: «Вряд ли тебе удастся получить Марию обратно, Аристотель не отпустит ее, уж я-то его знаю».

Однако Джованни Баттиста был готов закрыть глаза на многое и простить супруге даже измену: в конце концов, молодостью Марии (она была почти на 30 лет моложе мужа) можно было объяснить необдуманные поступки, и, кроме того, прославленная оперная дива впервые проявила неподдельный интерес к чему-то иному, кроме пения.

Но Мария не нуждалась в прощении. Возвратившись в Милан, она заявила супругу, что покидает его и уезжает к Онассису. Все разумные доводы, приводимые Баттистой, оказались напрасными, Мария была непреклонна. «Я поняла, что больше не люблю тебя», – эта фраза, брошенная Каллас, означала конец их счастливого брака.

Аристотель Онассис стал первой и последней любовью знаменитой певицы. Это ему она была обязана постижением тайн плотской любви, именно он, опытный искуситель, позволил ей открыть для себя гамму абсолютно новых ощущений и переживаний.

Онассис выбрал верную тактику для «приручения» Марии Каллас: встречаясь с ней, он изображал пажа, влюбленного в свою королеву. Человек, владевший многомиллионным состоянием, словно слуга, ухаживал за любовницей: делал ей педикюр, расчесывал волосы и постоянно произносил комплименты. Осознавая, что, помимо любовника, Мария захочет увидеть в нем друга, Аристотель проявлял особый интерес к ее делам. Он обладал умением слушать или по крайней мере делал вид, что слушает.

Позже певица записала в своем дневнике: «Я вела себя так глупо, каялась перед ним, что ушла от мужа, говорила, что мне очень стыдно. Как ему, наверное, было смешно слушать мои покаяния!». Действительно, Мария нередко злоупотребляла временем и терпением любовника, заставляя его часами выслушивать свои исповеди. Не всегда у Онассиса хватало сил, чтобы полностью «насладиться» этими затягивавшимися монологами-жалобами. Обычно в середине исповеди он бросал взгляд на циферблат часов, несильно бил себя по лбу («Ах, совсем забыл о предстоящей встрече с государственными чиновниками!»), целовал Марию и удалялся из ее покоев.

Расставшись с законным супругом, Каллас оказалась в положении слепца без поводыря, она была совершенно не приспособлена к жизни, наверное, поэтому в ее делах обозначился упадок. В безупречном ранее расписании спектаклей и гастролей популярной оперной дивы теперь периодически происходили досадные накладки: то срывался выгодный контракт, то после продолжительных репетиций на неопределенный срок откладывался спектакль, то возникали проблемы с участием в интересном проекте.

Да и сама певица не могла работать в полную силу, как раньше, она постоянно думала о том, как сложится ее жизнь после развода Онассиса. Однако последний не собирался оставлять жену и детей, уж очень дороги ему были связи в мире состоятельных судовладельцев и авторитет в свете. В то же время, не желая лишиться Марии, он обманывал ее.

С удивлением Каллас обнаружила в газетах сообщение о том, что на развод подала Тина Онассис, а не ее супруг. Аргументом в пользу развода стало обвинение в измене, причем любовницей Аристотеля была названа не знаменитая оперная певица, а некая Джина Райнлэндер. Так Тина давала понять Марии, что Онассис далеко не однолюб и в его жизни были, есть и будут другие женщины.

В июне 1960 года Аристотель получил развод, вскоре от брачных уз освободилась и Мария. Вездесущие корреспонденты СМИ сразу же заговорили о предстоящей свадьбе Каллас и Онассиса, но прошел год, второй, третий, а они так и не поженились. В чем же крылась причина несостоявшегося брака?

Дело в том, что Аристотель и не собирался делать любовнице предложение. А Мария ждала, надеялась и очень переживала по поводу его молчания. Но, осознав, что Онассис – не тот человек, с которым можно построить нечто священное (например, семью), она перестала ждать.

Несдержанный, вспыльчивый и грубый, Аристотель позволял себе такую вольность, как оскорбление Каллас в присутствии многочисленной публики. Заметки о бурных ссорах знаменитых любовников в общественных местах моментально появлялись на первых страницах газет и журналов.

Одна из таких ссор произошла во время обеда в парижском ресторане «Максим» с некой Мэгги ван Зулен. Любуясь красивой парой, приятельница заметила, обращаясь к Марии: «Вы теперь так мало поете, наверное, только и делаете, что занимаетесь любовью». Густо покраснев, женщина еле слышно произнесла: «Что вы, мы вообще никогда…» Этого было достаточно, чтобы взбешенный Онассис сорвался с места и с оскорбительными замечаниями насчет сексуальных отношений с любовницей удалился из зала.

Униженная Мария была вынуждена покинуть ресторан, но едва ли не большую обиду, чем слова Аристотеля, ей нанесла фраза «Вы мало поете». В действительности это была ее самая серьезная жизненная трагедия. «Утверждают, что отношения с Онассисом стали причиной моих многочисленных страданий, – отмечала Каллас в своем дневнике. – Какая наивность! Голос – вот моя истинная трагедия!»

Проблемы с голосом начали беспокоить певицу еще в самом начале романа с Аристотелем. Бесконечные трахеиты и бронхиты, следствием которых становились исчезновение голоса, хрипота, словно бич божий, преследовали Марию. Она посещала лучшие клиники мира, лечилась у лучших врачей, но безрезультатно. «Никакой органики», – говорили доктора, делая прозрачные намеки на психосоматические причины постигшей оперную диву беды.

Будучи довольно набожной, Каллас полагала, что потерей голоса Бог наказал ее за развод с Менегини. Ночи напролет она молила Господа о прощении, а когда засыпала, то неизменно видела один и тот же сон: суровый длиннобородый старец (Бог) ставит ее перед мучительным выбором – голос или любовь к Онассису? Во сне она отдавала предпочтение голосу, но, проснувшись, с ужасом думала о том, что может потерять и то и другое. И ее страхи были небезосновательны.

Будучи по природе завоевателем, Аристотель Онассис проявлял интерес только к тому, что недоступно и вызывает всеобщее почтение. Как только это что-то начинало тускнеть, он становился равнодушным. А популярность легендарной оперной примадонны Марии Каллас таяла стремительными темпами.

Осенью 1960 года она выступила в новой постановке на сцене «Ла Скала». Партия Паолины в «Полиевкте» стала ее последней новой ролью в оперном искусстве. Зрители с трепетом ожидали выступления знаменитой дивы, зал был набит до отказа: лучшие места занимали политики, члены аристократических фамилий, прославленные звезды театра и кино. Многие из них прибыли на премьеру по личному приглашению Онассиса, гордившегося своей прославленной любовницей.

Но триумф обернулся полным провалом. Впервые в жизни Мария не могла сконцентрироваться на роли, она осознавала, что голос не слушается ее, драматические арии о прекрасном чувстве звучат фальшиво, и паника пронизывала все ее существо. Масло в огонь подлили ведущие театральные критики. Один из них, Гарольд Розенталь, дал такой отзыв о выступлении знаменитой певицы: «Голос Каллас в „Полиевкте“ звучал пусто и мелко, она далека от своей прежней формы». Наступивший кризис знаменовал собой конец карьеры и любовных отношений с Онассисом…

В августе 1968 года Мария и Аристотель, как обычно, отправились в путешествие на «Кристине». Погода стояла замечательная; устроившись на той самой палубе, где несколько лет назад Онассис обещал подарить Каллас все радости мира, любовники наслаждались жизнью. Меланхолическое настроение певицы резко контрастировало с состоянием нервной возбужденности ее любовника.

Наблюдая за игрой волн, Мария думала о том, что Бог отказал ей даже в праве иметь детей: еще будучи женой Менегини, она услышала суровый приговор врачей. «Как бы мне хотелось, чтобы у нас были дети, чтобы мне от тебя хоть что-то осталось», – эту фразу она неожиданно для себя произнесла вслух. Но в ответ прозвучала очередная грубость: Онассис в приказной форме просил Марию покинуть судно, как только оно причалит в ближайшем порту. «Я пригласил на яхту деловых гостей, и твое присутствие будет совершенно неуместным», – заявил он ошеломленной любовнице. Так они и расстались.

А в октябре того же года Мария прочла в газетах, что Аристотель Онассис женится на Жаклин Кеннеди, вдове убитого президента. Отчаяние охватило покинутую женщину, но вскоре оно сменилось какой-то сумасшедшей радостью: Каллас почувствовала себя абсолютно свободной от того, кто возвел высокую стену между ней и искусством. Впервые за 8 лет некогда знаменитая оперная певица села за рояль и занялась вокальными упражнениями. Она надеялась, что голос зазвучит по-прежнему, но, увы…

Мария окончательно оставила сцену и поселилась в Нью-Йорке, в небольшой квартирке на улице Джорджа Мандела. Через несколько месяцев она уехала в Париж, где снялась в картине знаменитого режиссера П. Пазолини «Медея» (1969), поставленной по одноименному произведению Еврипида.

Успех на кинопоприще оставил певицу равнодушной, она не хотела заниматься ничем иным, кроме пения. Однако публика снова заинтересовалась легендарной Марией Каллас, росту ее популярности способствовало участие в 1973 году в большом концертном турне по странам Европы, предпринятом вместе с Ди Стефано.

Жизнь шла своим чередом, Мария продолжала тосковать по Онассису. Однажды, сидя вечером у окна, она услышала, как кто-то высвистывает незатейливый мотив, напоминающий тот, которым в Греции молодые люди вызывают на свидание своих возлюбленных. Свист не прекращался, и, сгорая от любопытства, Мария выглянула на улицу. Ее удивлению не было предела, когда она обнаружила под своим окном бывшего любовника. Испугавшись нашествия полиции и репортеров, женщина впустила изменника в дом. Он встал перед ней на колени и стал молить о прощении.









Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.