• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Феноменологическое направление теории личности подчеркивает идею о том, что поведение человека можно понимать только в терминах его субъективного восприятия и познания действительности. Феноменологи полагают, что именно внутренняя система отсчета человека — или субъективная способность постигать действительность — играет ключевую роль в определении внешнего поведения человека. Доводя эту мысль до логического конца, феноменологическое направление отрицает идею о том, что окружающий мир есть нечто, что реально существует само по себе как неизменная действительность для всех. Утверждается, что материальная или объективная действительность есть реальность, сознательно воспринимаемая и интерпретируемая человеком в данный момент времени. Этот тезис является краеугольным камнем феноменологического подхода к личности (Watzlawick, 1984).

Другой важный тезис, характеризующий феноменологическое направление, — идея о том, что люди способны определять свою судьбу. Действительно, феноменологи полагают, что люди свободны в решении, какой должна быть их жизнь в контексте врожденных способностей и ограничений. Убеждение в том, что самоопределение является существенной частью природы человека, приводит, в свою очередь, к заключению, что люди, в конечном счете, ответственны за то, что они собой представляют. К сожалению, некоторые стремятся жить так, как будто не воспринимают себя в качестве основного контролирующего фактора своей жизни. Подобно разменной пешке на шахматной доске, эти люди проживают жизнь, словно какие — то силы, которым они не могут сопротивляться, «движут» ими. В соответствии с феноменологической позицией, так происходит только потому, что эти люди потеряли из виду свободу самоопределения, которая заложена в их природе.

Последний тезис, характеризующий феноменологический подход к личности, заключается в том, что люди в своей основе добры и обладают стремлением к совершенству. В частности, предполагается, что люди естественно и неизбежно движутся в направлении большей дифференциации, автономности и зрелости. Концепция роста, сконцентрированная на процессе реализации внутренних возможностей и личностного потенциала человека, четко отражает позитивный и оптимистичный взгляд на человечество.

Следы трех основных тезисов, связанных с феноменологическим направлением в персонологии, прослеживаются в теориях Маслоу и Келли, представленных в двух предыдущих главах. Тем не менее, общепризнано, что концепции и положения, характеризующие феноменологический подход к личности, наиболее прямо выражены в работах Карла Роджерса. Его теория включена в эту книгу потому, что в ней делается попытка понять, как человек воспринимает мир. Теория Роджерса представлена также и потому, что она уделяет пристальное внимание концепции самости и переживаниям, связанным с самостью, а также потому, что в ней подчеркивается важность тенденций, способствующих росту, присущих всем людям. Влияние трудов Роджерса общеизвестно и ни в коем случае не ограничено сферой теоретической психологии. Он играл ключевую роль в развитии групп встреч как средства помощи людям из всех слоев общества достичь улучшения и обогащения своих межличностных отношений. К тому же его идеи имели поразительное влияние на такие сферы, как социальная работа, уход за больными, семейное консультирование, групповая динамика и образование. Трудно переоценить огромное влияние Роджерса на формирование терапевтических и образовательных стратегий, используемых сегодня профессионалами.

Карл Рэнсом Роджерс (Carl Ransom Rogers) родился в Оук — парке (предместье Чикаго), штат Иллинойс, в 1902 году. Он был четвертым из шести детей, пять из которых были мальчиками. Его отец был инженером и подрядчиком, добившимся определенного финансового успеха, потому в ранние годы жизни Роджерса в экономическом отношении семья была благополучной. Когда ему исполнилось 12 лет, семья переехала на ферму на западе от Чикаго, и в этой сельской местности он провел юношеские годы. Члены семьи были уверенными в себе, хотя неявно зависели друг от друга, но не производили впечатления действительно радостных и довольных собой и друг другом людей. Роджерс вспоминал, что его отрочество проходило в строгой и бескомпромиссной религиозной и нравственной атмосфере (Rogers, 1973). Он описывал своих родителей как людей чувствительных и любящих, но, тем не менее, искренне и догматично приверженных фундаменталистским религиозным взглядам.

<Карл Роджерс (1902–1987).>

Не имея близких друзей вне семьи, Роджерс проводил много времени в одиночестве, с удовольствием читая книги о приключениях. Фактически он читал все, что попадется под руку, включая словарь и энциклопедию. В школьные годы Роджерс тоже жил в социальной изоляции и одиночестве. Он посещал три разные школы, каждую не более двух лет, тратя много времени на дорогу, так что ему никогда не удавалось участвовать вместе с другими школьниками во внеклассной деятельности. Однако Роджерс учился отлично. Почти по всем предметам у него были высшие оценки, особенно он отличался в английском языке и в естественных науках. Летние каникулы он проводил на ферме, работая там до изнеможения.

«Я управлял культиватором весь день, обычно меня посылали на кукурузное поле в дальнем конце фермы, которое поросло пыреем. Это был урок независимости, умения справляться одному, без кого — либо другого… Это был опыт личной ответственности, который сегодня переживают немногие молодые люди» (Rogers, 1967, р. 347).

В юношестве Роджерс проявил страстный интерес к природе и занял научную позицию в занятиях сельским хозяйством, делая подробные записи своих наблюдений за растениями и животными. Он собирал и выращивал определенный вид ночных бабочек и прочитал о них все, что мог найти. Он также читал книги по сельскому хозяйству, которые приносил отец, и о применяемых в этой области научных методах.

После окончания школы Роджерс намеревался стать фермером. В 1919 году он поступил в Висконсинский университет, семейную alma mater, и в качестве предмета изучения выбрал научное земледелие. Однако на втором курсе он активно занялся религиозной деятельностью и посещал студенческую религиозную конференцию, имевшую своим лозунгом: «Наставляйте в христианской вере мир нашего поколения». В результате он решил готовиться к пасторской деятельности. В следующем, 1922 году произошло событие, которое перевернуло его жизнь. В числе десяти американских студентов колледжа он был избран для поездки на конференцию Всемирной студенческой христианской федерации в Пекине. Он провел более шести месяцев за рубежом, где наблюдал религиозные и культурные отношения, совершенно отличные от тех, к которым он привык. Жизнь на Востоке не только сделала его взгляды на жизнь более либеральными, но и заставила усомниться в божественности Иисуса. Эта поездка также сделала Роджерса независимым от интеллектуальных и религиозных уз родителей. После путешествия на Восток Роджерс возвратился в Висконсин и получил степень бакалавра по истории в 1924 г. Он прошел только один курс по психологии — заочно!

После окончания университета Роджерс женился на Хелен Элиот, соученице по Висконсину, с которой он был знаком с детства. Тем же летом новобрачные отправились в Нью — Йорк на автомобиле «Форд — Т» в либеральную Объединенную теологическую семинарию. Роджерс нашел жизнь в Нью — Йорке возбуждающей и волнующей: «Я приобрел друзей, нашел новые идеи и совершенно влюбился в жизнь» (Rogers, 1967, р. 353). В Объединенной семинарии Роджерс впервые осознал, что пастыри и профессионалы в области психического здоровья имеют общую цель — помогать обездоленным людям. Однако постепенно он освободился от чар академического курса по религии — разочарование, подкрепленное растущим скептицизмом по поводу схоластических установок религиозной работы. В конце второго года учебы он сменил семинарию на Учительский колледж Колумбийского университета, чтобы получить образование в области клинической и педагогической психологии. Роджерс получил степень магистра в 1928 году и степень доктора клинической психологии в 1931 году.

В 1931 году Роджерс занял должность психолога в Отделении исследования детей Общества по предотвращению жестокости к детям в Рочестере, Нью — Йорк. В течение следующего десятилетия Роджерс активно занимался работой с делинквентными и неблагополучными детьми. Он также играл важную роль в создании Рочестерского центра направляющей помощи и был его директором, несмотря на уверенность, что организацию должен возглавлять психиатр. После опубликования очень успешной работы под названием «Клиническое лечение проблемного ребенка» в 1939 году Роджерсу предложили работать на кафедре психологии Университета штата Огайо в качестве профессора. В 1940 году Роджерс вернулся в Колумбийский университет, чтобы начать новую карьеру. Переход в академическую среду принес Роджерсу широкое признание в области зарождающейся клинической психологии. Он привлек много талантливых аспирантов и начал публиковать многочисленные статьи, подробно излагая свои взгляды на психотерапию и ее эмпирическое исследование. Эти идеи были выдвинуты в его книге «Консультирование и психотерапия», опубликованной в 1942 году.

В 1945 году Роджерс перешел в Чикагский университет, где занял должность профессора психологии и директора университетского консультативного центра. Это положение давало ему возможность основать консультативный центр для студентов старших курсов, где профессиональный персонал и аспиранты работали на равных. Самыми продуктивными и творческими были для него 1945–1957 годы, проведенные в Чикаго. В этот период он завершил свою главную работу «Центрированная на клиенте терапия: ее современная практика, значение и теория» (1951) — книгу, разрабатывающую теорию, лежащую в основе его подхода к межличностным отношениям и изменению личности. Он также провел несколько исследований процесса и результатов психотерапии. Это был период личных неудач. Консультируя очень тяжелую пациентку, Роджерс был поглощен ее патологией. Будучи почти на грани срыва, он буквально бежал из консультативного центра, взял трехмесячный отпуск и вернулся для терапии, которую проводил с ним один из его бывших студентов. Позже он вспоминал: «Я часто был благодарен, что к тому времени, когда мне нужна была помощь, я подготовил психотерапевтов, которые вели свои собственные дела, не зависели от меня и даже были способны предложить мне помощь, в которой я нуждался» (Rogers, 1967, р. 367).

В 1957 году Роджерс вернулся в Висконсинский университет, где вел работу в отделениях психологии и психиатрии. Впоследствии он начал интенсивную программу исследований, используя психотерапию для лечения больных шизофренией в Государственном психиатрическом госпитале. К сожалению, эта исследовательская программа столкнулась с некоторыми проблемами и оказалась не столь успешной, как ожидал Роджерс. Некоторые члены коллектива были против терапевтического подхода Роджерса, данные таинственным образом исчезали, и оказалось, что у больных шизофренией, которых лечили по этой программе, были лишь самые незначительные улучшения по сравнению с пациентами, которых лечили привычным образом.

В 1964 году Роджерс уволился из университета и стал сотрудником Западного института бихевиоральных наук в Ла — Джолле, штат Калифорния — благотворительной организации, занимающейся гуманистически ориентированными исследованиями по межличностным отношениям. Четыре года спустя он оставил это место и занял пост в Центре по изучению человека, также расположенном в Ла — Джолле. Здесь он трудился до самой смерти, последовавшей от сердечного приступа во время операции на сломанном бедре (1987 год). В последние годы Роджерс ездил по всему миру с семинарами, на которых он демонстрировал психологам и другим работникам сферы психического здоровья, а также педагогам и политикам, как принципы клиент — центрированной терапии могут быть использованы для облегчения напряжения в мире и достижения мирного сосуществования. «Проблема предотвращения ядерной бойни — самая главная для моего ума, сердца и работы» (Rogers, 1984, р. 15).

Роджерс получил много наград за свой вклад в психологию и был активным членом многочисленных научных обществ. Его избирали президентом Американской психологической ассоциации в 1946–1947 годах, и в 1956 году он первым получил награду Американской психологической ассоциации за выдающийся вклад в науку. Он также получил награду Американской психологической ассоциации в 1972 году за выдающиеся профессиональные достижения. В обращении к съезду Американской психологической ассоциации в 1972 году он подытожил свой вклад в психологию, сказав: «Я выразил идею, для которой пришло время, как будто камень был брошен в воду и поднял рябь. Идея была в том, что индивид имеет широкие внутренние возможности для изменения своей жизни, и эти возможности можно мобилизовать при соответствующих условиях» (Rogers, 1973, р. 4). Если о теории судить только по тому, как она повлияла на профессиональную психологию, то работу Карла Роджерса следует оценить очень высоко. Никто со времен Фрейда не имел большего влияния на практику консультирования и терапии, чем Роджерс.

Роджерс является автором нескольких интересных книг по консультированию и личности, включая: «Психотерапия и изменение личности» совместно с Р. Даймондом (R. Dymond) (1954); «Становление личности: взгляд психотерапевта» (1961); «От человека к человеку: проблема человеческого бытия» совместно с Б. Стивенсом (В. Stevens) (1967); «Свобода учиться: чем может стать образование» (1969); «Карл Роджерс о группах встреч» (1970); «Партнерство: брак и его альтернативы» (1972); «Карл Роджерс о человеческих возможностях» (1977); «Способ бытия» (1980) и «Свобода учиться: 80–е годы» (1983). Его автобиография появилась в «Истории психологии в автобиографиях» (Rogers, 1967, Volume 5, p. 341–384).

Точка зрения Роджерса на природу человека сформировалась так же, как у Фрейда, на основе его личного опыта работы с людьми, имеющими эмоциональные расстройства. Он признавал, что главный толчок его идеям дал интерес к людям, которым требовалась профессиональная помощь: «Из отношений с этими людьми, из часов, проведенных с ними, я почерпнул большинство моих догадок о значении терапии, о динамике межличностных отношений, о структуре и функционировании личности» (Rogers, 1959, р. 188).

В результате своих клинических наблюдений Роджерс пришел к заключению, что самая сокровенная сущность природы человека ориентирована на движение вперед к определенным целям, конструктивна, реалистична и весьма заслуживает доверия. Он считал человека активным существом, ориентированным на отдаленные цели и способным вести себя к ним, а не созданием, раздираемым силами, находящимися вне его контроля. Такая точка зрения отчетливо соотносится с верой Руссо в доброту, свойственную природе человека, — убежденностью в том, что человек, если дать ему возможность раскрыть врожденный потенциал, будет развиваться оптимально и эффективно.

Роджерс утверждал, что христианство культивировало представление, что люди от природы злы и грешны. Он также утверждал, что этот негативный взгляд на человечество был еще усилен Фрейдом, нарисовавшим портрет человека, движимого ид и бессознательным, которые могут проявить себя в инцесте, убийстве, воровстве, сексуальном насилии и других ужасающих действиях. В соответствии с этой точкой зрения люди коренным образом иррациональны, несоциализированы, эгоистичны и деструктивны по отношению к себе и другим. Роджерс допускал, что у людей иногда бывают злые и разрушительные чувства, аномальные импульсы и моменты, когда они ведут себя не в соответствии с их истинной внутренней природой (Rogers, 1980). Когда же люди функционируют полностью, когда ничто не мешает им проявлять свою внутреннюю природу, они предстают как позитивные и разумные создания, которые искренне хотят жить в гармонии с собой и с другим. Сознавая, что такую точку зрения на природу человека можно посчитать не более чем наивным оптимизмом, Роджерс замечал, что его заключения основаны на почти 30–летнем опыте психотерапевта. Он заявлял:

«Я не придерживаюсь точки зрения Полианны [Полианна — героиня романа американской писательницы Элеонор Портер, воплощение неистребимого оптимизма. (Прим. ред.)] на природу человека. Я понимаю, что поскольку человеку присущ внутренний страх и беззащитность, он может вести и ведет себя недопустимо жестоко, ужасно деструктивно, незрело, регрессивно, антисоциально и вредно. Все же одним из впечатляющих и обнадеживающих переживаний является для меня работа с такими людьми и открытие весьма позитивных тенденций, которые существуют в них очень глубоко, как и во всех нас» (Rogers, 1961, р. 27).

Резко расходясь с фрейдовской традицией, Роджерс постулировал естественное развитие людей к «конструктивной реализации» свойственных им врожденных возможностей. «Поэтому, когда такой фрейдист, как Карл Меннингер (Karl Menninger), говорит мне (в дискуссии по этому вопросу), что он воспринимает человека как «врожденное зло“ или, более точно, «врожденное деструктивное“, я могу только покачать головой в изумлении» (цит. по Kirschenbaum, 1979, р. 250). Итак, Роджерс имел глубокое, почти религиозное чувство уважения к природе человека. Он утверждал, что все человечество обладает естественной тенденцией двигаться в направлении независимости, социальной ответственности, креативности и зрелости. Следует заметить, что подобный взгляд на природу человека является лейтмотивом всей теории Роджерса и точно отождествляется с гуманистическим направлением в персонологии.

Хотя и Роджерс, и Маслоу разделяли мнение, что люди имеют фактически неограниченный потенциал для самосовершенствования, их теории содержат три ключевых различия. Прежде всего, Роджерс полагал, что личность и поведение в большей степени являются функцией уникального восприятия человеком окружения, в то время как Маслоу, с другой стороны, придерживался мнения, что поведение человека и его опыт регулируются иерархией потребностей. В отличие от Роджерса, Маслоу не подчеркивал феноменологию человека. Во — вторых, теория Роджерса в основном была сформулирована благодаря его работе с людьми, имеющими психологические проблемы. В самом деле, Роджерс сконцентрировал внимание на терапевтических условиях, которые способствовали самоактуализации человека и перенесению того, что он извлек из терапии, в общую теорию личности. Маслоу, напротив, никогда не занимался терапией и настаивал на том, чтобы психология переключила внимание с изучения аномалий на изучение психически здоровых людей. И наконец, Роджерс выявлял определенные формы развития, способствующие склонности человека к совершенствованию врожденного потенциала, а в теории Маслоу процессы развития, регулирующие движение человека к полной самоактуализации, фактически игнорировались. Работы Маслоу посвящены почти исключительно взрослым, хотя он все же признавал, что люди подвержены фрустрации потребностей в определенные «критические стадии» жизненного цикла. Несмотря на эти явные теоретические различия, и Роджерс, и Маслоу полагали, что люди в основном стремятся вперед и при подходящих условиях полностью реализуют свой врожденный потенциал, демонстрируя истинное психическое здоровье.

Наряду с позитивной точкой зрения на природу человека, Роджерс выдвинул гипотезу о том, что все поведение вдохновляется и регулируется неким объединяющим мотивом, который он называл тенденцией актуализации. Он представляет собой «свойственную организму тенденцию развивать все свои способности, чтобы сохранять и развивать личность» (Роджерс, 1959, р. 196). Таким образом, важнейший мотив жизни человека — это актуализировать, то есть сохранить и развить себя, максимально выявить лучшие качества своей личности, заложенные в ней от природы. Эта фундаментальная тенденция является единственным мотивационным конструктом, постулированным Роджерсом. Действительно, Роджерс чувствовал, что ничего нельзя объяснить, постулируя специфические мотивы, такие как голод, половое влечение, безопасность, и используя эти гипотетические мотивы для объяснения причин поведения (Rogers, 1980). Возьмем в качестве примера голод. Традиционно психология рассматривала его как отдельное влечение, или мотив, вещь в себе. В системе взглядов Роджерса голод является только одним из специфических выражений господствующего мотива, лежащего в основе нашего существования, а именно — он необходим, чтобы «сохранить» человека. Если вы в это не верите, прекратите есть. Меньше чем через неделю вы в это поверите или умрете. Или рассмотрим половое влечение как мотив— оно служит для «интенсифицирования» человека. Это понятно и без пояснений. Или потребность достижения — желание отличиться, выполнить трудную задачу. С точки зрения Роджерса, данную потребность можно трактовать как одно из выражений тенденции актуализации. Стремление человека к достижениям является способом совершенствования внутреннего потенциала.

Роджерс полагал, что при отсутствии значительных внешних ограничений или антагонистических воздействий тенденция актуализации естественно выразится посредством разнообразных форм поведения. Далее некоторые существенные признаки определяют тенденцию актуализации как «один центральный источник энергии в организме человека» (Rogers, 1980, р. 123). Во — первых, она берет начало в физиологических процессах организма (то есть это биологический факт, а не психологическая тенденция). На организменном уровне тенденция актуализации выражается не только в сохранении организма с удовлетворением дефицитарных потребностей (воздух, пища, вода), она также развивает организм, обеспечивая эволюцию и дифференциацию органов и функций тела, его рост и постоянное обновление. А мотивационная сила, с которой тенденция актуализации действует на психические процессы, относящиеся к самости, имеет еще большее значение. Тенденция актуализации является активным процессом, отвечающим за то, что организм всегда стремится к какой — то цели, будь то начинание, исследование, перемены в окружении, игра или творчество. Она ведет человека в направлении автономии и самодостаточности.

Тенденция актуализации не просто нацелена на снижение напряжения (сохранение жизненных процессов и поиски комфорта и покоя). Она также подразумевает повышение напряжения. Вместо того, чтобы считать конечной целью любого поведения уменьшение напряжения, Роджерс полагал, что поведение мотивировано потребностью человека развиваться и улучшаться. Человеком управляет процесс роста, в котором его личностный потенциал приводится к реализации. К тому же Роджерс утверждал, что эта конструктивная биологическая тенденция является общей для всех форм жизни — она присуща не только людям, даже не только животным, но всему живому. Это сущность жизни!

Роджерс не считал нужным давать конкретные примеры проявления тенденции актуализации в поведении, но ее можно охарактеризовать в терминах желания достичь или завершить что — то, что сделает жизнь человека более разнообразной и удовлетворительной (например, стремление получить хорошую оценку, добиться повышения по службе, быть независимым, помогать людям, больным СПИДом). Другие многочисленные примеры также иллюстрируют действие принципа актуализации Роджерса. Например, маленький ребенок, который учится ходить, поражает своим упорством — он действительно «зациклился» на этом и актуализируется. Он падает назад или вперед, ударяется головой и расквашивает нос. Но в конце концов он идет. Также и игрок в теннис стремится улучшить свой удар справа и слева, игрок в гольф — прицел и удары по мячу, профессор колледжа — свои статьи, а подросток — свою идентичность. Движение к саморазвитию часто сопровождается борьбой и страданиями, но побудительный мотив настолько непреодолим, что человек настойчиво продолжает свои попытки, несмотря на боль и неудачи, которые, вероятно, испытывает. Короче, Роджерс предположил, что фактически все поведение людей направлено на повышение их компетентности или на их актуализацию.

Для Роджерса весь жизненный опыт оценивается с позиции того, насколько хорошо он служит тенденции актуализации. Эта установка отражается в другом термине, который он использовал в связи с этой тенденцией: организмический оценочный процесс. Это словосочетание отражает идею о том, что люди ищут и оценивают позитивно переживания, которые они воспринимают как содействующие их личности или развивающие ее. Люди испытывают чувство удовлетворения от таких позитивных переживаний. И напротив, они избегают и оценивают негативно те переживания, которые воспринимают как противоречащие или препятствующие их актуализации. Организмический оценочный процесс позволяет людям оценить переживания с точки зрения того, насколько они способствуют тенденции актуализации или препятствуют ей. И вполне естественно, они будут обращаться к переживаниям актуализации и избегать переживаний, воспринимаемых иначе. Роджерс предположил, что даже маленькие дети, если есть для этого возможность, будут действовать в соответствии с организмическим оценочным процессом: «Самый простой пример — это ребенок, который ценит пищу, пока голоден, и испытывает к ней отвращение, когда насыщается; в какой — то момент он оценивает стимуляцию, а вскоре оценивает только остальное; он удовлетворяется диетой, которая в конечном итоге максимально интенсифицирует его развитие» (Rogers, 1959, р. 210).

Наиболее необходимым аспектом тенденций актуализации, с точки зрения личности, является стремление человека к самоактуализации. В контексте теории Роджерса тенденция самоактуализации — это процесс реализации человеком на протяжении всей жизни своего потенциала с целью стать полноценно функционирующей личностью. Пытаясь достичь этого, человек проживает жизнь, наполненную смыслом, поисками и волнениями. К тому же самоактуализирующийся человек живет экзистенциально, непринужденно наслаждаясь каждым моментом жизни и полностью участвуя в ней. По Роджерсу, не требуется каких — то особых мотивационных конструктов (то есть специфических влечений), чтобы понять, почему человек активен; каждый человек исходно мотивирован просто тем, что живет. Мотивы и влечения не объясняют целенаправленной деятельности организма. Человечество в основе своей является активным и самоактуализирующимся в силу своей собственной природы.

Нужно подчеркнуть, что самоактуализация как таковая не является конечным состоянием совершенства. Роджерс полагал, что ни один человек не становится самоактуализированным настолько, чтобы отбросить все мотивы. У него всегда остаются таланты для развития, навыки для совершенствования, более действенные и приятные способы для удовлетворения биологических потребностей. Однако можно говорить о людях, которые достигли большей самоактуализации, чем другие; они далее других продвинулись к такому функционированию, которое можно назвать более полноценным, творческим и автономным. Мы более подробно поговорим о тенденции самоактуализации, когда будем описывать полноценно функционирующего человека в следующем разделе этой главы.

Как мы видели, теория Роджерса иллюстрирует феноменологический подход к личности. Феноменологическое направление считает реальным для индивида (то есть реальным для его мыслей, понятий, чувств) то, что существует в пределах внутренней системы координат человека или субъективного мира, включающего все, осознаваемое в любой данный момент времени. Из этого следует, что субъективное восприятие и переживания не только представляют собой личную реальность человека, но также образуют основу для его действий. Говоря феноменологически, каждый из нас реагирует на события в соответствии с тем, как мы субъективно воспринимаем их. Например, человек, изнывающий от жажды в пустыне, бросится к луже воды, являющейся миражом, так, как если бы это была настоящая вода. Еще пример: два человека, оказавшиеся в одних и тех же обстоятельствах, могут впоследствии описывать две совершенно разные ситуации, это часто бывает с рассказами «очевидцев» появления неопознанных летающих объектов, дорожно — транспортных происшествий и других неожиданных событий.

Феноменологическая психология отстаивает в качестве своей основной доктрины положение, что психологическая реальность феноменов является исключительно функцией того, как они воспринимаются людьми. Чувства человека не есть прямое отражение мира реальности; действительная реальность — это реальность, которую наблюдает и интерпретирует реагирующий организм. Следовательно, по Роджерсу, каждый человек интерпретирует реальность в соответствии со своим субъективным восприятием, и его внутренний мир в полной мере доступен только ему самому (Rogers, 1959). В заключение можно добавить, что Роджерс, в отличие от Келли, избегал делать какие — либо заявления о природе «объективной» реальности. Его интересовала только психологическая реальность (то есть то, как человек воспринимает и интерпретирует любую информацию, получаемую посредством чувств), а объективную реальность он оставлял философам (Rogers, 1961).

Большое значение для феноменологического направления теории личности имеет то, что понимание поведения человека зависит от изучения его субъективного восприятия реальности. Если мы хотим объяснить, почему человек думает, чувствует и ведет себя данным образом, нам необходимо постичь его внутренний мир. Только субъективный опыт является ключом к пониманию поведения. Поэтому наиболее важным аспектом психологического исследования является изучение субъективных переживаний человека — ведь в конечном счете только эти переживания ответственны за поведение. Это и есть феноменологическая реальность, которую персонолог, по Роджерсу, должен попытаться проанализировать и понять.

Господство субъективного опыта

Связь опыта с поведением является существенным тезисом в феноменологической теории Роджерса. Он настаивал на том, что поведение человека нельзя понять, не обращаясь к его субъективной интерпретации событий. Говоря о прогнозировании поведения, Роджерс заявлял, что человек действует в соответствии со своим восприятием событий, происходящих в данный момент. Таким образом, он выступал против утверждения Скиннера о том, что поведение можно объяснить реакцией человека на объективную стимульную ситуацию; по его мнению, скорее следует говорить об интерпретации ситуации и ее персональном значении, которое регулирует поведение. Критическое значение имеет восприятие явлений: что именно для меня представляет собой напиток из взбитых яиц с сахаром и ромом, или чувства любви и гнева, или данный человек. Следовательно, никто с полным основанием не может утверждать, что его чувство реальности непременно лучше или правильнее, чем у кого — то еще; никто не имеет права противопоставлять свою реальность реальности других.

Роджерс отвергал в большей ее части теорию Фрейда о том, что прошлый опыт или источники происхождения поведения являются первичными факторами, лежащими в основе личности. Поведение не определено прошлыми событиями. Роджерс подчеркивал, что необходимо понять, каким человек воспринимает свое окружение сейчас. Наша актуальная интерпретация прошлых переживаний, а не их фактические обстоятельства, влияет на наше настоящее поведение. Если бы Роджерса, например, спросили: «Что заставляет человека поступать так враждебно?», — то могли бы получить ответ: «Он рассматривает мир как опасное место и считает, что его не любят и не могут полюбить». Роджерс не сказал бы: «Он терпел лишения и оскорбления, когда был ребенком».

С этой неисторической точки зрения необязательно прослеживать давнее прошлое, чтобы узнать, почему человек ведет себя так сегодня. Разумеется, Роджерс признавал, что прошлый опыт влияет на восприятие настоящих событий. Однако он настаивал на том, что на поведение данного момента всегда влияет актуальное восприятие и интерпретация. Более того, Роджерс полагал, что на поведение существенно влияет то, как люди прогнозируют свое будущее (обратите внимание на сходство с теорией личностных конструктов Келли). Например, если молодая женщина считает, что она не умеет общаться с мужчинами, она находится в затруднении не из — за прошлых неудач, а из — за того, что боится неудач будущих. Ею управляет самоисполняющееся предвидение, а именно то, что она не сможет заинтересовать мужчину, потому что лишена социального шарма. Изменение негативного представления, которое она создала о себе, вероятно, способствовало бы ее успеху в будущих сексуальных отношениях. Таким образом, Роджерс отдавал предпочтение идее о том, что личность следует изучать в контексте «настоящее — будущее».

И наконец, Роджерс подчеркивал, что поведение можно понять только если обращаться к целостному человеку. Другими словами, он поддерживал холистическую точку зрения на личность — представление о том, что человек ведет себя как интегрированный организм, и это единство нельзя свести к составляющим частям его личности. Приверженность Роджерса холистическому направлению видна практически в каждом аспекте его теоретической системы.

Из предыдущего обсуждения должно быть ясно, что Я — концепция является определяющей в подходе Роджерса. Фактически конструкт самости является столь неотъемлемой частью роджерсовской теории, что некоторые психологи определяют ее как «теорию Я» (Patterson, 1973). Но, удивительно, Роджерс начал создавать свою теорию отнюдь не с признания важности собственного «Я» в переживаниях человека. Скорее он начал с представления самости как «неясного, двусмысленного, научно бессмысленного термина», который больше не в моде у уважающих себя психологов (Rogers, 1959, р. 200). Однако его пациенты настаивали на выражении своих проблем и установок в терминах самости, и постепенно он осознал, что самость была значительным элементом в опыте человека и что целью пациента было достичь своей «реальной сущности». Самость, или Я — концепция (Роджерс использовал эти термины взаимозаменяемо) определяется как:

«Организованный, последовательный концептуальный гештальт, составленный из восприятий свойств «Я», или «меня» и восприятий взаимоотношений «Я», или «меня» с другими людьми и с различными аспектами жизни, а также ценности, связанные с этими восприятиями. Это гештальт, который доступен осознаванию, хотя не обязательно осознаваемый» (Rogers, 1959, р. 200).

Таким образом, «Я» — это дифференцированная часть феноменального поля, или поля восприятия человека (определенного как всеобщность переживаемого), которая состоит из осознанного восприятия и ценностей «Я», Я — концепция означает концепцию человека о том, что он собой представляет. Я — концепция отражает те характеристики, которые человек воспринимает как часть себя. Для примера, человек может воспринимать себя так: «Я умный, любящий, честный, внимательный и привлекательный». С точки зрения феноменологического направления, Я — концепция часто отражает то, как мы видим себя в связи с различными ролями, которые мы играем в жизни. Эти ролевые образы формируются в результате все более усложняющихся транзакций между людьми. Следовательно, Я — концепция может включать некий набор образов «Я» — родителя, супруга, студента, служащего, руководителя, спортсмена, музыканта и артиста. Легко заметить, что «Я» человека может состоять из наборов восприятия, отражающих многие специфические «роли» в различных жизненных контекстах (Markus, Nurius, 1986).

Я — концепция включает не только наше восприятие того, какие мы есть, но также и то, какими, как мы полагаем, мы должны быть и хотели бы быть. Этот последний компонент «Я» называется Я — идеальное. По Роджерсу, Я — идеальное отражает те атрибуты, которые человек хотел бы иметь, но пока не имеет. Это «Я», которое человек больше всего ценит и к которому стремится.

Роджерсовское понятие «Я» можно также понимать в терминах различных свойств и функций. Для начала Роджерс постулировал, что Я — концепция исходит из общих законов и принципов восприятия, установленных в научной психологии (см. Epstein, 1973). Это означает, что структура «Я» действует в терминах таких процессов восприятия, как фигура — фон, завершение и сходство. Во — вторых, Роджерс полагал, что Я — концепция пространственна по природе, и считал, что она представляет собой организованную, логически последовательную и интегрированную систему восприятия «Я». Так, например, хотя «Я» постоянно меняется в результате нового опыта, оно всегда сохраняет качества целостной системы, гештальта. Неважно, насколько люди изменяются со временем, у них всегда сохраняется внутреннее чувство, что они в любой момент времени остаются все теми же людьми. Далее Роджерс предположил, что Я — концепция — это не гомункул или «маленький человечек в голове», который контролирует действия человека. «Я» не регулирует поведение; наоборот, оно символизирует главную часть сознательного опыта индивида. И наконец, панорама опыта и восприятия, известная как «Я», принимается и признается сознанием. Роджерс полагал, что для Я — концепции, в которую включены бессознательные процессы, нельзя дать рабочее определение, и, следовательно, она не поддается научному исследованию.

Развитие Я — концепции

В отличие от таких теоретиков, как Фрейд, Адлер и Эриксон, Роджерс не создавал специальную схему критических стадий, через которые проходят люди в процессе формирования Я — концепции. Он сосредоточивался на том, как оценка индивидуума другими людьми, особенно в период младенчества и раннего детства, способствует развитию позитивного или негативного образа себя.

Изначально новорожденный воспринимает все переживания нерасчлененно, будь то ощущения тела или внешние стимулы, такие как движение игрушек, подвешенных над кроваткой. Младенец не осознает себя как отдельное сущее, поэтому он не делает различий между тем, что есть «мое» и что — «не мое». Следовательно для новорожденного самость является фикцией (не существует); присутствует только целостное, всеохватывающее и недифференцированное феноменальное поле. Тем не менее, вследствие общей тенденции к дифференциации, которая является частью процесса актуализации, ребенок постепенно начинает отличать себя от остального мира. Этот процесс дифференциации феноменального поля в такое, которое признается и ощущается как отдельный объект, объясняет возникновение Я — концепции человека в теории Роджерса.

Роджерс выдвинул теорию, что когда «Я» только формируется, оно регулируется исключительно организмическим оценочным процессом. Иначе говоря, младенец или ребенок оценивает каждое новое переживание с позиции того, способствует оно или препятствует его врожденной тенденции актуализации. Например, голод, жажда, холод, боль и неожиданный громкий шум оцениваются негативно, так как мешают поддержанию биологической целостности. Пища, вода, безопасность и любовь оцениваются позитивно, так как они способствуют росту и развитию организма. В некотором смысле организмический оценочный процесс является контролирующей системой, которая способствует правильному удовлетворению потребностей младенца. Младенец оценивает свои переживания в соответствии с тем, нравятся они ему или не нравятся, доставляют ему удовольствие или нет и так далее. Такое оценивание проистекает из его спонтанной реакции на непосредственные переживания, будь то сенсорные, висцеральные или эмоциональные стимулы.

Структура «Я» впоследствии формируется через взаимодействие с окружением, в частности, со значимыми другими (например, родители, братья и сестры, другие родственники). Иначе говоря, по мере того, как ребенок становится социально восприимчивым и развиваются его когнитивные и перцептивные способности, его Я — концепция все больше дифференцируется и усложняется. Следовательно, в значительной степени содержание Я — концепции является продуктом процесса социализации. И отсюда вытекают условия, важные для развития Я — концепции.

Потребность в позитивном внимании. По Роджерсу, для любого человека важно, чтобы его любили и принимали другие. Эта потребность в позитивном внимании, которая, по мнению Роджерса, универсальна, развивается как осознание возникновения «Я», она всепроникающа и устойчива. Впервые она проявляется как потребность младенца в любви и заботе, а впоследствии она выражает себя в удовлетворении человека, когда его одобряют другие, и фрустрации, когда им недовольны. Роджерс указывал, что позитивное внимание является либо приобретаемым, либо врожденным, но, хотя он предпочитал первое объяснение (то есть полагал, что это вторичный, приобретенный мотив), он не считал происхождение этого мотива существенным для своей теории. Интересным аспектом позитивного внимания является его двойная природа — если человек считает, что он удовлетворяет потребность позитивного внимания у других людей, то он непременно чувствует удовлетворение своей собственной потребности.

С точки зрения Роджерса, ребенок сделает почти все, даже пожертвует организмическим оценочным процессом, чтобы удовлетворить потребность позитивного внимания. Например, если родитель настаивает, чтобы ребенок вел себя как «хороший мальчик», а то его не будут любить, он будет оценивать переживания с позиции родительского образа «хорошего поведения», а не в терминах своей собственной организмической реакции. Вместо того, чтобы узнать, что почувствуешь, если скажешь «гадкое» слово, положишь лягушку в кровать сестры или украдешь игрушку у приятеля, ребенок сразу определяет подобное поведение как «плохое» и отказывается от него. Таким образом, поведение ребенка управляется не вероятностью того, что его переживания сохранят или интенсифицируют его Я — концепцию, а вероятностью получить позитивное внимание от значимых для него людей. Роджерс считает это состояние несоответствия «Я» и опыта наиболее серьезным препятствием в развитии психологической зрелости.

Роджерс также предположил, что людям необходимо позитивно рассматривать себя. Потребность в позитивном внимании к себе — это приобретенная потребность, которая появляется при сравнении своих переживаний с удовлетворением или неудовлетворением потребности к позитивному вниманию. Иначе говоря, позитивное внимание к себе соотносится с удовлетворением при одобрении и неудовлетворением при неодобрении себя. Как будто Я — структура стала для самой себя «значимым социальным другим». Развитие позитивного внимания к себе гарантирует, что человек будет стремиться действовать так, чтобы и другие, и он сам одобрительно отзывались о его поступках. Следовательно, человек вряд ли поведет себя не в соответствии с Я — концепцией, так как это не будет удовлетворять потребность в позитивном внимании к себе.

Условия ценности. Учитывая тот факт, что у детей есть непреодолимая потребность в позитивном внимании, неудивительно, что они очень впечатлительны и подвержены влиянию значимых для них людей. Говоря точнее, для процесса социализации типично, что дети учатся тому, что какие — то вещи можно делать, а какие — то нет. Чаще всего родители позитивно относятся к желаемому поведению ребенка. То есть если дети ведут себя желаемым образом, у них появляется опыт позитивного внимания, в противном случае он отсутствует. Таким образом создается то, что Роджерс назвал обусловленное позитивное внимание, или условия ценности, которые уточняют обстоятельства, при которых дети будут переживать позитивное внимание. Условия могут быть очень разнообразными в разных ситуациях, но основной принцип сохраняется: «Я буду любить, уважать и принимать тебя только в том случае, если ты будешь таким, каким я хочу тебя видеть». Обусловленное позитивное внимание означает, что дети получают похвалу, внимание, одобрение и другие формы поощрений за поведение, которого от них ожидают значимые другие, особенно родители. Фактически с годами приобретая опыт, дети запоминают, что если их действия одобряются родителями, то их будут хвалить и любить. И наоборот, если они будут действовать неправильно или неприемлемо с точки зрения родителей, то их не будут ценить и любить.

Пример обусловленного позитивного внимания: отец говорит сыну, что если он закончит полугодие на одни пятерки, то не только получит больше денег на карманные расходы, но также будет освобожден от обязанности мыть автомобиль и подстригать траву. Обусловленное позитивное внимание также прослеживается во многих других видах человеческих взаимоотношений, когда кого — либо лишают одобрения и поддержки или дают их. Учителя средней школы часто награждают ученика, который был наиболее внимательным или работоспособным в классе, золотой звездой (прикрепляя ее к классной доске объявлений, чтобы все видели). Президент колледжа продвигает или не продвигает по службе сотрудников факультета, основываясь на качестве их преподавательской или научной деятельности. В каждом примере то, как человек оценивает свою ценность (самоуважение), зависит от выполнения требований, предъявляемых ему другими. Такое обусловленное позитивное внимание со стороны других людей приводит к тому, что человек в одних отношениях чувствует свою ценность, а в других — нет.

Роджерс утверждал, что условие ценности по отношению к ребенку причиняет ущерб его становлению как полностью функционирующего человека по той причине, что ребенок пытается соответствовать стандартам других, а не определить для себя, кем он хочет быть, и добиваться этого. В таких условиях ребенок начинает оценивать себя как личность (что ценно, а что не представляет ценности для него) только с точки зрения ценности тех действий, мыслей и чувств, которые получают одобрение и поддержку. Ребенок чувствует, что в каком — то отношении его ценят, а в каком — то нет. Этот процесс приводит к Я — концепции, которая находится в полном несоответствии с организмическим опытом и, следовательно, не служит прочной основой для развития здоровой личности.

По Роджерсу, условия ценности действуют подобно слепому на лошади, отсекая часть доступного опыта. Люди с условиями ценности должны ограничивать свое поведение и искажать реальность, потому что даже просто осознанные мысли о запрещенном поведении могут быть столь же угрожающими, как и его проявление. В результате этой защиты такие люди не могут взаимодействовать полно и открыто с окружением. Например, ребенку, который на организмическом уровне боится нырнуть с вышки, сверстники могут сказать: «Не будь «девчонкой“. Иди и прыгни». Тогда ребенок может скрыть страх, чтобы получить похвалу от сверстников.

Безусловное позитивное внимание. Хотя очевидно, что никто не может полностью быть свободным от условий ценности, Роджерс полагал, что можно дать или получить позитивное внимание независимо от ценности конкретного поведения человека. Это означает, что человека принимают и уважают за то, какой он есть, без каких — либо «если», «и» или «но». Такое безусловное позитивное внимание можно наблюдать, когда мать отдает свое внимание и любовь сыну не потому, что он выполнил какое — то особое условие или оправдал какие — то ожидания, а просто потому, что это ее ребенок. Неважно, насколько предосудительными или невыносимыми могут быть поведение и чувства ее ребенка, она все же хвалит его и считает достойным любви.

По Роджерсу, единственный способ не вмешиваться в тенденцию актуализации ребенка — это дать ему безусловное позитивное внимание. Это означает, что ребенка любят и принимают без критики и оговорок. Роджерс утверждал, что если ребенок будет чувствовать только безусловное позитивное внимание, то:

«тогда не будут развиваться условия ценности, внимание к себе будет безусловным, потребности в позитивном внимании и внимании к себе будут психологически устанавливаться и полноценно функционировать» (Rogers, 1959, р. 224).

С точки зрения Роджерса, в поведении ребенка нет ничего такого, что дало бы родителю повод сказать: «Если ты поступаешь так или чувствуешь так, то я больше не уважаю и не люблю тебя». Признаемся, что обычному родителю очень трудно придерживаться этого принципа, если трехгодовалый ребенок пинает ногами новый цветной телевизор. Однако — и это важно понять — безусловное позитивное внимание не означает буквально, что значимые другие должны прощать или одобрять все, что ребенок делает или говорит. Разумеется, ребенку не следует позволять делать все, что ему вздумается, не приучая его к дисциплине и не наказывая. Если бы это было так, немногие дети пережили бы детство, поскольку они были бы не защищены от реальных опасностей. В действительности это означает создание семейного окружения, в котором ребенка хвалят и признают именно за то, кем он является — растущим индивидом, который порой может быть несносным, но, тем не менее, любимым. Родители могут выразить ребенку свое неодобрение за определенные поступки — например, разбрасывание еды по обеденному столу, избиение младшей сестры или брата, пачкание краской только что отремонтированной стенки, дерганье собаки за хвост, — одновременно принимая факт того, что он хочет поступать именно таким образом. Иначе говоря, Роджерс полагал, что наилучшей родительской стратегией в отношении ребенка, который ведет себя нежелательным образом, будет сказать ему: «Мы очень тебя любим, но то, что ты делаешь, огорчает нас, и поэтому лучше бы ты этого не делал». Ребенка всегда следует любить и уважать, но не следует терпеть его плохое поведение.

Можно видеть, что акцент Роджерса на безусловном позитивном внимании как на идеальном подходе к воспитанию ребенка не подразумевает отсутствие дисциплины, социальных ограничений или других форм контроля поведения. Подобный подход означает создание атмосферы, в которой ребенка ценят и любят просто за то, что он есть. Когда дети воспринимают себя так, что никакое самопереживание не является более или менее стоящим позитивного внимания, они переживают безусловное позитивное внимание к себе. Это, в свою очередь, позволяет им развивать свои собственные ценности и удовлетворение в соответствии с их реальными переживаниями, независимо от «одобрения» других. Хотя они осознают существование определенных ожиданий относительно того, что им «следует» делать, они будут доверять себе и своим суждениям, а не поддаваться требованиям, существующим вне их самих. Говоря коротко, Роджерс полагал, что воспитание детей с безусловным позитивным вниманием обеспечивает основу для их становления как полноценно функционирующих взрослых. Безусловное позитивное внимание к себе раскрывает естественную тенденцию самоактуализации, присутствующую в каждом человеке.

Переживание угрозы и процесс защиты

Роджерс утверждал, что по большей части поведение человека согласуется с его Я — концепцией. Другими словами, человек стремится сохранить состояние согласованности самовосприятия и переживания. Отсюда следует логический вывод, что переживания, находящиеся в соответствии с Я — концепцией человека и его условиями ценности, могут осознаваться и точно восприниматься. И наоборот, переживания, находящиеся в конфликте с «Я» и его условиями ценности, образуют угрозу Я — концепции; они не допускаются к осознанию и точному восприятию. Следует отметить, что человеческая концепция себя является критерием, по которому переживания сравниваются и либо символизируются в осознании, либо символизация отрицается.

Предположим, родители убедили молодого человека в том, что вступать в половые отношения до брака — грех. Однако посещая колледж, он обнаружил установки и ценности, которые одобряют интимные отношения, особенно если между людьми существует настоящая любовь. Он остается верным привитым ему ценностям, но почти готов жениться на женщине, для которой интимность не является нравственной дилеммой при условии, что она и молодой человек чувствуют глубокую привязанность друг к другу. Он уступает, но на эмоциональном уровне эти переживания для него весьма мучительны. По Роджерсу, этот опыт является прямым насилием над образом его «Я» — он считает, что подобное поведение для него безнравственно и совершенно не согласуется с тем, какой он есть в действительности. Следовательно, половые отношения при таких обстоятельствах представляют для него угрозу. Они просто не вписываются в его Я — концепцию.

В теории Роджерса угроза существует, когда люди осознают несоответствие между Я — концепцией (и связанными с ней условиями ценности) и каким — то аспектом актуального переживания. Переживания, не соответствующие Я — концепции, воспринимаются как угрожающие; они не допускаются к осознанию, поскольку в противном случае личность индивида не будет единым целым. Так, если человек считает себя честным, но совершит какой — то нечестный поступок, он будет ощущать угрозу. В предыдущем примере молодой человек, считающий, что не следует вступать в интимные отношения до брака, но все же сделавший это, также находится в состоянии угрозы. Реакцией человека на состояние несоответствия Я — концепции обычно бывает напряжение, замешательство и чувство вины.

Несоответствие между «Я» и переживанием не всегда воспринимается на сознательном уровне. Роджерс постулирует, что весьма вероятна ситуация, когда человек чувствует угрозу, не осознавая этого. Когда существует несоответствие между Я — концепцией и переживанием, и человек не осознает этого, он потенциально уязвим для тревоги и личностных расстройств. Тревога, таким образом, является эмоциональной реакцией на угрозу, которая сигнализирует, что организованная Я — структура испытывает опасность дезорганизации, если несоответствие между ней и угрожающим переживанием достигнет осознания. Тревожный человек — это человек, который смутно сознает, что признание или символизация определенных переживаний приведет к радикальному изменению его теперешнего образа «Я». Таким образом, осознание глубокого чувства агрессии и враждебности потребует значительной реорганизации Я — концепции человека, который считает себя любящим и мягким. Этот человек будет испытывать тревогу всякий раз, когда почувствует и осознает свои гнев и враждебность.

По Роджерсу, если человеку долгое время ничто не угрожает, он открыт для переживаний и ему не нужно защищаться. Однако, когда он осознает или ощущает на подсознательном уровне, что переживание не согласуется с Я — концепцией, возникает угроза, за которой, в свою очередь, следует защитная реакция. Роджерс определил защиту как поведенческую реакцию организма на угрозу, главная цель которой — сохранить целостность Я — структуры: «Эта цель достигается осознанным искажением переживания в сознании, чтобы уменьшить несоответствие между переживанием и структурой «Я“, или отрицанием любого переживания, и, таким образом, любой угрозы «Я“» (Rogers, 1959, p. 204–205). Иначе говоря, защита усиливает самоуважение человека и защищает его от надвигающейся опасности угрожающих переживаний.

Механизмы защиты. Роджерс предложил только два механизма защиты, которые используются для сведения к минимуму осознания несоответствия внутри «Я» или между «Я» и переживанием: искажение восприятия и отрицание. Следует отметить, что угрожающее переживание, по Роджерсу, не допускается к символизации в сознании не потому, что оно «грешно» или противоречит нравственным нормам, как полагал Фрейд. Его символизация в сознании отрицается, потому что оно несовместимо с Я — структурой. Следовательно, защитное поведение сохраняет существующую структуру «Я» и не позволяет человеку потерять самоуважение.

Искажение восприятия имеет место, когда несоответствующее переживание допускается в сознание, но только в форме, которая делает его совместимым с каким — то аспектом Я — образа человека. Предположим, студент колледжа считает себя способным человеком, но вдруг получает, совершенно заслуженно, двойку на экзамене. Он может сохранить свою Я — концепцию, исказив символизированную концептуализацию этой неудачи объяснением: «Профессор несправедливо ставит оценки» или «Мне не повезло». Роджерс иногда объясняет такое выборочное восприятие, или искажение, как рационализацию. В этом примере переживание воспринимается сознанием, но его истинный смысл остается непонятым. В случае отрицания, менее часто встречаемой защитной реакции, человек сохраняет целостность своей Я — структуры, полностью уходя от осознания угрожающих переживаний. Фактически отрицание встречается всякий раз, когда человек отказывается признаться себе, что переживание в принципе имело место. Примером, знакомым многим по курсовым экзаменам, является студент, который неоднократно «заваливал» промежуточные экзамены, но появляется утром перед заключительным экзаменом и просит, чтобы ему зачли курс. Студент отрицает очевидность того, что чисто математически нельзя зачесть ему курс, так как это не сочетается с его Я — концепцией. Ясно, что если отрицание доведено до крайности, могут иметь место психологические последствия более тяжелые, чем несданный экзамен. Роджерс указывал, что отрицание может привести к паранойе, бреду и ко множеству других психических расстройств.

Психические расстройства и психопатология

До сих пор в нашем освещении теории личности Роджерса мы описывали понятия, применяемые в большей или меньшей степени к каждому. Даже самый психически здоровый человек иногда сталкивается с переживанием, которое угрожает его Я — концепции, и бывает вынужден ложно истолковать или отрицать переживание. Аналогично, большинство людей обладают адекватной защитой, позволяющей справляться с умеренным уровнем тревоги и поступать так, чтобы свести ее к минимуму. Однако, когда переживания совершенно не согласуются с Я — структурой, или когда несогласующиеся переживания часто встречаются, человек испытывает сильную тревогу, которая может серьезно нарушить повседневный порядок. Человека в таком состоянии обычно называют «невротиком» (хотя сам Роджерс избегал использовать подобные диагностические ярлыки). В подобных случаях уровень внутреннего дискомфорта человека таков, что он, вероятно, нуждается в помощи психотерапевта. Тем не менее, защита невротика все же отчасти может предотвратить символизацию угрожающих переживаний в сознании. В результате Я — структура невротика остается почти невредимой, однако такой человек не может сознательно оценить неустойчивость своего состояния; он очень уязвим в психологическом смысле.

По Роджерсу, если между «Я» и текущими переживаниями существует значительное несоответствие, то защита «Я» может стать неэффективной. В таком «беззащитном» состоянии несоответствующие переживания точно символизируются в сознании, и Я — концепция человека разрушается. Таким образом, личностные расстройства и психопатология появляются, когда «Я» не может защитить себя от натиска угрожающих переживаний. Людей с такими расстройствами обычно называют «психотиками». Их поведение для объективного наблюдателя кажется странным, нелогичным или «безумным». Роджерс полагал, что психотическое поведение часто соответствует отрицаемым аспектам переживания, а не Я — концепции. Например, человек, который строго контролирует агрессивные импульсы, отрицая, что они являются частью его Я — образа, может вести себя явно угрожающе по отношению к тем, с кем сталкивается в реальности в психотическом состоянии. Иррациональное и саморазрушительное поведение часто связано с психозом.

Роджерс предположил, что личностные расстройства могут проявляться либо неожиданно, либо постепенно на протяжении большого периода времени. В любом случае, как только появляется серьезное несоответствие между «Я» и переживанием, защита человека перестает работать адекватно, и ранее целостная Я — структура разрушается. Когда это происходит, человек становится крайне уязвимым для тревоги и угрозы и ведет себя непонятно не только для других, но и для самого себя. Фактически Роджерс считал расстройства поведения результатом несоответствия между «Я» и переживанием. Значительность несоответствия между осознанным «Я» и переживанием определяет тяжесть психологической дезадаптации.

Как и большинство персонологов, ориентированных на терапию, Роджерс (Rogers, 1980) высказывал определенные идеи о конкретных личностных характеристиках, которые определяют «хорошую жизнь». Такие представления были большей частью основаны на опыте его работы с людьми, решающими жизненные проблемы в соответствии с организмическим оценочным процессом, а не с условиями ценности.

Роджерс начинает рассматривать хорошую жизнь с оценки того, чем она не является. А именно, хорошая жизнь — это не фиксированное состояние бытия (то есть не состояние добродетели, удовлетворенности, счастья) и не состояние, в котором человек чувствует себя адаптированным, совершенным или актуализированным. Используя психологическую терминологию, это и не состояние уменьшения напряжения или гомеостаза. Хорошая жизнь — это не конечный пункт, а направление, в котором человек движется, следуя своей истинной природе.

«Полноценно функционирующий» — это термин, используемый Роджерсом, для обозначения людей, которые используют свои способности и таланты, реализуют свой потенциал и движутся к полному познанию себя и сферы своих переживаний. Роджерс установил пять основных личностных характеристик, общих для полноценно функционирующих людей (Rogers, 1961). Ниже мы перечислим и кратко обсудим их.

1. Первая и главная характеристика полноценно функционирующего человека — это открытость переживанию. Открытость переживанию полярно противоположна беззащитности. Люди, полностью открытые переживанию, способны слушать себя, чувствовать всю сферу висцеральных, сенсорных, эмоциональных и когнитивных переживаний в себе, не испытывая угрозы. Они тонко осознают свои самые глубокие мысли и чувства; они не пытаются подавить их; часто действуют в соответствии с ними; и даже действуя не в соответствии с ними, они способны осознать их. Фактически все переживания, будь то внутренние или внешние, точно символизированы в их сознании, не искажаясь и не отрицаясь.

Например, полноценно функционирующий человек может, слушая скучную лекцию, вдруг почувствовать желание публично упрекнуть профессора в том, что он такой скучный. Если у него есть хоть капля здравого смысла, он подавит в себе это желание — подобная выходка сорвет занятия и в конечном итоге не будет способствовать его тенденции актуализации. Но дело в том, что это чувство не будет представлять для него угрозу, поскольку у него нет внутренних барьеров или тормоза, мешающих сознательному восприятию своих чувств. Полноценно функционирующий человек достаточно благоразумен, чтобы осознавать свои чувства и действовать рассудительно в любой данный момент времени. Если он что — то чувствует, это еще не значит, что он будет поступать сообразно этому чувству. В приведенном примере человек, вероятно, осознает, что не следует поддаваться своему желанию, поскольку это причинит вред ему и другим (в частности, профессору, который, сам того не зная, стал «мишенью»), и поэтому откажется от этой мысли и переключит свое внимание на другое. Следовательно, для полноценно функционирующего человека нет внутреннего переживания или эмоции, которые угрожали бы ощущению собственной правоты — он действительно открыт для всех возможностей.

2. Вторая характеристика оптимально функционирующего человека, отмеченная Роджерсом, — экзистенциальный образ жизни. Это тенденция жить полно и насыщенно в каждый момент существования, так чтобы каждое переживание воспринималось как свежее и уникальное, отличное от того, что было ранее. Таким образом, согласно Роджерсу (Rogers, 1961), то, чем человек является или каким он будет в следующий момент, проистекает из данного момента, независимо от прежних ожиданий. Экзистенциальный образ жизни предполагает, что скорее «Я» человека и его личность проистекают из переживания, а не переживание преобразовывается, чтобы соответствовать какой — то заранее заданной жесткой Я — структуре. Следовательно, люди, живущие хорошей жизнью, гибки, адаптивны, терпимы и непосредственны. Они открывают структуру своего опыта в процессе его переживания.

3. Третьей отличительной чертой полноценно функционирующего человека является то, что Роджерс назвал организмическим доверием. Это качество хорошей жизни лучше всего можно проиллюстрировать в контексте принятия решения. А именно, в выборе действий, предпринимаемых в какой — то ситуации, многие люди полагаются на социальные нормы, заложенные какой — то группой или институтом (например, церковью), на суждения других (от супруга и друга до ведущего телешоу) или на то, как они вели себя в подобных ситуациях раньше. Короче, на их способность принимать решение оказывают сильное, если не абсолютное, влияние внешние силы. И наоборот, полноценно функционирующие люди зависят от организмических переживаний, которые они рассматривают как достоверный источник информации, позволяющий решить, что следует или не следует делать. Как писал Роджерс: «Доказано, что внутренне ощущение типа «я поступаю правильно» является значимым и заслуживающим доверия руководством для истинно хорошего поведения» (Rogers, 1961, р. 190). Организмическое доверие, следовательно, означает способность человека принимать во внимание свои внутренние ощущения и рассматривать их как основу для выбора поведения.

4. Четвертой характеристикой полноценно функционирующего человека, отмеченной Роджерсом, является эмпирическая свобода. Этот аспект хорошей жизни заключается в том, что человек может свободно жить так, как хочет, без ограничений или запретов. Субъективная свобода — это чувство личной власти, способность делать выбор и руководить собой. В то же время Роджерс не отрицал, что на поведение человека влияют наследственно обусловленные факторы, социальные силы и прошлый опыт, которые фактически определяют сделанный выбор. Действительно, Роджерс строго придерживался положения о том, что понятие абсолютной свободы не применимо к объяснению возможностей выбора человека. В то же время, он считал, что полноценно функционирующие люди в состоянии делать свободный выбор, и что бы ни случилось с ними, это зависит исключительно от них самих. Эмпирическая свобода, следовательно, относится к внутреннему чувству: «Единственный, кто отвечает за мои собственные действия и их последствия — это я сам». Основываясь на этом чувстве свободы и силы, полноценно функционирующий человек имеет множество возможностей выбора в жизни и ощущает себя способным сделать практически все, что он хочет делать!

5. Последняя, пятая, характеристика, связанная с оптимальной психологической зрелостью, — креативность. Для Роджерса продукты творчества (идеи, проекты, действия) и творческий образ жизни появляются у человека, который живет хорошей жизнью. Творческие люди стремятся жить конструктивно и адаптивно в своей культуре, в то же время удовлетворяя собственные самые глубокие потребности. Они способны творчески, гибко приспосабливаться к изменяющимся условиям окружения. Однако, добавляет Роджерс, такие люди не обязательно полностью приспособлены к культуре и, почти несомненно, не являются конформистами. Их связь с обществом можно выразить так: они являются членами общества и его продуктами, но не его пленниками.

Роджерс пытался объединить эти качества полноценно функционирующего человека в целостную картину, когда писал:

«Хорошая жизнь включает в себя более широкую сферу, большую ценность, чем ограниченный образ жизни, который ведет большинство из нас. Быть частью этого процесса значит погрузиться в часто пугающее и часто удовлетворяющее переживание более осознанного образа жизни с большим диапазоном, большим разнообразием, большим богатством.

Я полагаю, стало достаточно очевидным, почему для меня такие прилагательные, как счастливый, довольный, блаженный, приятный, оказываются не совсем подходящими к какому — то общему описанию процесса, который я назвал хорошей жизнью, хотя иногда человек испытывает эти чувства. Мне кажется, что больше подходят такие прилагательные, как обогащенный, волнующий, поощряемый, интересный, значимый. Хорошая жизнь, я уверен, не подходит для человека малодушного, она требует расширения и роста в направлении раскрытия собственного потенциала. Для этого необходимо мужество. Это означает, что нужно быть в потоке жизни» (Rogers, 1961, p. 195–196).

Очевидно, что Роджерс, как до него Маслоу и, в некоторой степени, Олпорт, хотел, чтобы человек обращал взор к тому, чем он может быть. По Роджерсу, это означает жить насыщенно, полностью осознанно, полностью ощущать человеческое бытие — короче, «полноценно функционировать». Роджерс был уверен, что полноценно функционирующие люди будущего сделают очевидной и умножат присущую природе человека доброту, которая столь существенна для нашего выживания.

Теперь обратим наше внимание к основным положениям о природе человека, которые подчеркивают позитивный и оптимистичный взгляд Роджерса на человечество.

Без сомнения, Скиннер и Карл Роджерс являются одними из самых влиятельных американских психологов нашего времени. У них обоих было много последователей. Как главные фигуры, символизирующие глубокий раскол в современной американской психологии на бихевиоризм и феноменологию, Скиннер и Роджерс расходились по многим важным вопросам, но нигде различие не было столь глубоким, как в их точке зрения на человеческую природу. Это различие с наибольшей очевидностью проявляется в их основных положениях, касающихся природы людей. Если вы сравните основные положения Роджерса (представленные на рис. 11–1) с положениями, которых придерживался Скиннер, вы обнаружите, что практически по каждому пункту их позиции диаметрально противоположны.

Рис. 11–1. Позиция Роджерса по девяти основным положениям, касающимся природы человека.

Свобода — детерминизм. Обсуждая свое несогласие с бихевиоральной психологией вообще и со Скиннером в частности, Роджерс (Rogers, 1947) замечал, что клинический опыт убедил его в невозможности отрицания реальности и значимости выбора человека. На протяжении многих лет он наблюдал различных людей в ходе индивидуальной терапии и в группах встреч. Все эти люди стремились к личностному росту и, оказываясь перед лицом трудных жизненных решений, в конечном итоге принимали свои решения. Выбор, который делает человек, даже в большей степени, чем признает экзистенциальная философия, определяет, в каком направлении пойдет развитие его личности. Следовательно, Роджерс не сомневается, что люди могут делать свободный выбор и играть активную роль в формировании своей жизни.

В теории Роджерса свобода рассматривается как составная часть тенденции актуализации. Для этой тенденции естествен уход от контроля внешних подкреплений к внутреннему контролю и автономному поведению (Rogers, 1980). То есть чем активнее может действовать тенденция актуализации, тем у человека:

— выше вероятность преодоления «условий ценности», заложенных в ранние годы жизни;

— больше осознанности и открытости для внутренних и внешних переживаний;

— больше свободы в формировании себя и своей жизни.

Тенденция актуализации максимально эффективна у «полноценно функционирующих людей», которых, как уже было сказано, можно описать в терминах эмпирической свободы, организмического доверия и экзистенциального образа жизни. Именно у них человеческая свобода достигает своего пика; эти люди знают, что они свободны, считают себя первоисточником этой свободы и действительно «живут» ею в каждый момент времени. Роджерс всецело привержен положению свободы на индивидуальном уровне. Он признавал за наукой право предполагать определенный детерминизм, но настаивал на том, что нельзя отрицать существование осознанного выбора.

Рациональность — иррациональность. Основной предпосылкой теории Роджерса является то, что человек рационален. Абсурдность многих его поступков, столь очевидная в повседневной жизни (например, убийства, изнасилования, жестокое обращение с детьми, войны), проистекает из — за того, что человечество пребывает «не в согласии» со своей истинной внутренней природой. Также, как в случае со свободой, истинная рациональность человеческого рода будет проявлять себя, когда тенденция актуализации, являющаяся побудительной силой жизни каждого его представителя, станет действенной. Когда социальные условия позволят людям вести себя в соответствии с их истинной природой, рациональность будет руководить их поведением.

Как Роджерс пояснил в опубликованном интервью с Уиллардом Фриком (Frick, 1971), свобода, рациональность и тенденция актуализации сложно переплетены в его представлении человечества. Когда тенденция актуализации имеет возможность проявиться, поведение человека является значительно более свободным и осознанным. В идеальной ситуации поведение человека «исключительно рационально, неуклонно движется по направлению к целям, которых организм стремится достичь» (Роджерс, 1961, р. 195). Такая концепция человека была бы невозможной без твердого следования положению рациональности.

Холизм—элементализм. Роджерс был весьма привержен пониманию и изучению человека как гештальта, или единого целого. Действительно, холистический акцент очевиден во всех его рассуждениях. Но, возможно, наиболее очевиден он в его центральном теоретическом конструкте — самости. Чтобы теоретик исходил из такого глобального, всеобъемлющего единого конструкта при объяснении поведения, необходимо как минимум полностью принимать положение холизма.

Более того, в системе Роджерса самость постоянно движется в направлении все большей целостности. Именно с этой позиции Роджерс объясняет развитие человека, которое начинается с недифференцированного феноменологического поля младенца, продолжается неослабно, пока это поле не становится разделенным на «Я» и окружение (возникает Я — концепция), и достигает наивысшего развития в усилиях организма достичь единства «Я» и согласованности с собой (Rogers, 1963). Следовательно, если человек здоров, он всегда движется к все большей целостности и единству. Холизм — основной тезис, обычно встречаемый у гуманистически ориентированных персонологов; теория Роджерса ясно выражает этот принцип.

Конституционализм — инвайронментализм. Теория Роджерса показывает умеренную приверженность конституционализму в самом широком смысле: при тщательном изучении его теоретических трудов поражаешься частому употреблению таких словосочетаний, как «природа человека», «истинное «Я“ человека», «врожденный потенциал человека», которые подразумевают биологическую основу человеческого развития и личности. Это конституциональное научение, возможно, является наиболее очевидным в роджерсовской концепции тенденции актуализации. Не нужно забывать, что мотив достижения совершенства в жизни основывается на физиологических процессах и является биологическим фактом жизни. Описание унитарного мотива, лежащего в основе всей деятельности человека, в таких терминах четко отражает положение конституционализма.

Но это не все. Так как «Я» появляется в ранней жизни, на него существенно влияют переменные окружения. «Безусловное позитивное внимание» от других, составляющих окружение, способствует здоровому саморазвитию; навязывание «условий ценности» препятствует ему. Следовательно, возникновение Я — концепции у человека затруднено влиянием окружения. Поэтому теория Роджерса никоим образом не лишена положения инвайронментализма.

Все же, чтобы увидеть положение конституционализма — инвайронментализма в правильном свете, необходимо рассмотреть его связь с положениями свободы и рациональности. Как указывалось в главе 1, девять основных положений не являются полностью взаимозависимыми; то же самое верно и для позиции любого теоретика. Роджерс понимал, что люди — единственные создания, которые реально могут осознать свое прошлое и настоящее, получая таким образом возможность выбирать свое будущее (Frick, 1971). Поскольку люди по природе рациональны и свободны, они могут как — то преодолеть влияния — конституциональные и, в особенности, окружения, посягающие на их развитие. Короче говоря, убеждение Роджерса, что люди формируют собственную судьбу, сдерживает действие положения конституционализм — инвайронментализм.

Изменяемость — неизменность. Отчетливым признаком приверженности персонолога положению изменяемости является акцент на постоянном личностном росте в его теории. Теория Роджерса как раз демонстрирует такой акцент в концепции тенденции актуализации. С помощью тенденции актуализации все люди, а также все другие живые организмы описываются как беспрестанно растущие, развертывающие свой врожденный потенциал и изменяющиеся в этом процессе. Личностные изменения являются составной частью того, что в теоретической системе Роджерса подразумевается под человеческим бытием.

Наличие возможности для личностных изменений становится еще более очевидным, если мы вновь рассмотрим взаимодействие тенденции актуализации со свободой и рациональностью в феноменологической теории. По Роджерсу, по мере того, как человек взрослеет, он становится все более свободным и рациональным. Следовательно, в значительной степени человек может решать, каким он намеревается стать в будущем. Все это ясно говорит о том, что люди могут значительно меняться в течение жизни. Приверженность Роджерса положению изменяемости бесспорно является очень сильной.

Субъективность — объективность. Субъективность является ключевым положением в теории Роджерса. Вся феноменологическая теория сформировалась непосредственно на основе этого положения. По Роджерсу, каждый человек живет в мире богатых, вечно меняющихся, личных, субъективных переживаний, в котором он занимает центральное место. Каждый человек воспринимает мир субъективно и соответственно этому реагирует. В основе системы восприятия лежит Я — концепция. Следовательно, по Роджерсу, поведение человека всегда будет недоступно для понимания без ссылки на личный мир переживаний. В противовес Скиннеру и современному бихевиоризму Роджерс настаивал на том, что мы никогда адекватно не сможем объяснить действия человека, если будем изучать только объективные условия окружения. Мы должны всегда рассматривать внутреннюю сущность человека и пытаться увидеть мир его глазами, чтобы понять поведение. Субъективность является сущностью феноменологической позиции, и приверженность Роджерса этому положению чрезвычайно сильна.

Проактивность — реактивность. Роджерс утверждал, что поведение человека целенаправленно, устремлено вперед и ориентировано на будущее. Человек сам выстраивает свое поведение и поэтому он в высшей степени проактивен. В теории Роджерса проактивность человека становится еще более очевидной, когда мы рассматриваем энергетический источник поведения всех людей — тенденцию актуализации. Так как этот мотив достижения совершенства присущ всему живому, человечество всегда движется вперед, растет, словом, «проактивируется».

Хотя Роджерс признавал, что необходима какая — то внешняя стимуляция для развертывания самоактуализации, внешние стимулы в его теории являются тем, с чем врожденная тенденция актуализации взаимодействует, а не тем, что ее обуславливает. В самом прямом смысле человек психологически потребляет внешние стимулы, а не просто реагирует на них. Учебная аудитория является в данном случае хорошим примером. С точки зрения Роджерса, научение человека не является просто прямой функцией того, чему «научают» (то есть реакцией на внешние стимулы) (Rogers, 1969). Но люди могут получить пользу от аудиторного обучения: у них есть врожденная способность расти и расширять свои горизонты (тенденция актуализации), и хороший курс может способствовать росту, побуждая их двигаться в направлениях, которые они, возможно, еще не рассматривали. Следовательно, в теории Роджерса внешние стимулы поддерживают рост человека и дают ему пищу, но единственной движущей силой поведения является тенденция актуализации — внешняя стимуляция не побуждает человека к деятельности. Эта точка зрения отражает сильную приверженность Роджерса положению проактивности.

Гомеостаз — гетеростаз. Поскольку это положение касается мотивационного аспекта, нам необходимо вернуться к единственному динамическому конструкту Роджерса, чтобы определить его позицию по этому поводу. Этот конструкт — тенденция актуализации — несомненно, является гетеростатической концепцией.

Как вы могли убедиться, тенденция актуализации всегда направлена к росту, интенсификации и самореализации человека. Побуждения, которые другие теоретики считают гомеостатическими (например, голод, секс и компетенция), в теории Роджерса относятся к категории гетеростатического мотива достижения совершенства. Более того, тенденция актуализации цветет пышным цветом при увеличении напряжения, а не при его уменьшении. Естественным образом люди стремятся к стимуляции, к риску и новым возможностям для личностного роста. Данное положение находит наивысшее выражение в формулировке Роджерсом понятия «хорошей жизни». Вспомним, что он описывал ее как направление, а не как конечную точку. Следовательно, полноценно функционирующий человек всегда стремится к движению, расширению, всегда ищет возможности для актуализации своего потенциала. Приверженность гетеростатическому положению у Роджерса чрезвычайно сильна.

Познаваемость — непознаваемость. Феноменологическая позиция Роджерса недвусмысленно предполагает, что человек непознаваем в традиционном научном смысле. Как уже отмечалось, положение субъективности является философской сущностью феноменологического направления. Субъективность означает, что каждый человек живет в личном мире переживаний, которые только он имеет возможность адекватно трактовать. Следовательно, нельзя ожидать, что психологическая наука в один прекрасный день полностью поймет тот предмет, который она исследует, а именно человека.

Роджерс безусловно обращался к этому вопросу, в котором, вероятно, наиболее точно представлена его теория (Rogers, 1959). Хотя он допускал, что может существовать такая вещь, как «объективная истина» или «реальность», он также настаивал на том, что никто не сможет достичь ее, потому что каждый из нас живет в мире личных, субъективных переживаний. Роджерс писал: «Следовательно, нет такой вещи, как Научное Знание, есть только индивидуальное восприятие того, что для каждого человека представляется таким знанием» (Rogers, 1959, р. 192). Если такой вещи, как научное знание, в принципе нет, можно смело сказать, что природа человека никогда не будет понята с научных позиций.

Тогда что же, с точки зрения Роджерса, является целью психологического исследования? Возможно, его ответ объясняет, почему комитет по наградам за научные заслуги Американской психологической ассоциации удостоил его титула «уважаемый надоеда», и почему он с готовностью принял его. В течение всей научной карьеры Роджерс выступал против традиционных основ научной психологии (например, против структуры и негуманной природы образования в этой области); первым провел научные исследования в сфере субъективных переживаний (например, исследования по психотерапии) и вообще делал все возможное, чтобы расширить диапазон научных концепций и методологии для наиболее полного включения принципа субъективности. Хотя, несомненно, его усилия не прошли даром, однако, читая его труды, неизбежно приходишь к выводу, что он больше узнал о переживаниях человека и поведении от своих многочисленных клиентов, а не из психологической литературы или эмпирических исследований. Роджерс писал: «Я никогда не учился чему — нибудь по исследовательским работам… Я не настоящий ученый. Большинство моих работ призваны были подтвердить то, что я уже признавал как истину» (Bergin, Strupp, 1972, p. 314).

В следующем разделе представлены данные, полученные на основе эмпирических исследований, вызванных к жизни феноменологической теорией личности Роджерса.

Теория Роджерса имеет отношение не только к проблеме личности, но также к психотерапии и изменению поведения человека. Практически все эмпирические исследования, которые проводил Роджерс, были нацелены на разъяснение и понимание природы терапевтического процесса, условий, которые способствуют росту личности, и эффективности терапии в достижении стабильных поведенческих изменений. Психотерапевтические исследования косвенно позволили получить многочисленные данные, касающиеся Я — концепции и ее влияния на психологическую адаптацию человека. Это и понятно, так как концепция самости является основным положением теории Роджерса. Именно благодаря Роджерсу психотерапия и природа «Я» стали важной областью исследований. В основном благодаря его усилиям, персонологи теперь признают самость как полезный конструкт, применимый для объяснения поведения человека (Markus, 1983; Markus, Nurius, 1986). Еще важнее то, что формулировка Роджерсом феноменологической теории сделала самость объектом заслуживающих внимания эмпирических исследований (Suls, Greenwald, 1983). В современной психологии именно Роджерс оказал огромное влияние на интеллектуальную атмосферу, в которой успешно развивались исследования, посвященные Я — структуре.

В этом разделе мы рассмотрим два направления, в которых осуществлялась проверка научной валидности концепций Роджерса. Однако сначала необходимо познакомиться с точкой зрения Роджерса на психологическую науку и исследования, с его методом измерения Я — концепции и с исследовательской стратегией, которую он применял для изучения изменений Я — концепции в процессе терапии.

Точка зрения Роджерса на научные исследования

Роджерс был привержен феноменологии как основе для развития науки о человеке и как методу исследования эмпирической валидности теоретических концепций. Своей задачей феноменологический подход считает изучение и объяснение явлений, имеющих место в субъективном мире сознательных переживаний человека. Роджерс полагал, что такой метод обеспечит самую выгодную позицию для понимания сложных процессов, лежащих в основе человеческого поведения.

Роджерс считал, что наряду с экспериментальными исследованиями достоверным источником феноменологических данных являются клинические наблюдения, полученные, например, в ходе психотерапии. Такие клинические наблюдения, обычно представляющие собой отдельные выдержки из записанных на магнитофон интервью в клиент — центрированной терапии (иногда также снятых на видеопленку), позволили исследователям впервые изучить взаимодействие клиент — психотерапевт. Следует отметить, что Роджерс всегда заранее спрашивал разрешение клиента на запись или съемку и обнаружил, что это не мешает курсу терапии. В то же время он подчеркивал, что процесс научного исследования никогда не должен отклоняться от рамок ценностей и целей человека. «Наука существует только в людях. Каждый научный проект имеет свое творческое начало, свое течение и гипотетическое заключение в человеке или людях. Знание — даже научное знание — это то, что субъективно приемлемо» (Rogers, 1955, р. 274). Роджерс распространял этот принцип на область науки. Он полагал, что поскольку наука сама является нейтральной, она никогда не обезличивает, не контролирует людей и не манипулирует ими. Это могут делать только сами люди. Следовательно, способ, каким используются научные открытия в персонологии, будет зависеть от выбора ценности, сделанного людьми.

Понимание науки Роджерсом диаметрально противоположно ее пониманию Скиннером и другими представителями бихевиорального направления. Взгляды этих двух выдающихся психологов на проблему научного контроля поведения человека были ясно сформулированы в дискуссии, проведенной перед съездом Американской психологической ассоциации в 1956 году. В ходе дискуссии Роджерс (Rogers, 1956) отметил, что и он, и Скиннер посвятили себя изучению поведения человека. Более того, оба согласны, что психологическая наука значительно продвинулась в объяснении поведения человека и разработала способы его прогноза и контроля. Однако Роджерсу казалось, что Скиннер переоценивает серьезность проблем, связанных с поведенческим контролем. По мнению Роджерса, заявление, что бихевиоральные принципы можно использовать в создании культуры, которая будет более эффективно удовлетворять потребности человека, вызывает ряд принципиальных вопросов. Кто кого будет контролировать? Кто будет контролировать контролирующих? В какой степени будет осуществляться поведенческий контроль? И какие формы поведения будут считаться желательными в обществе, организованном по Скиннеру? Тот факт, что ценности и субъективный выбор неявно включены в рассмотрение такого рода вопросов, вызвал у Роджерса крайнее нежелание отдать неограниченную власть ученому — бихевиористу. По иронии судьбы, хотя Роджерс горячо верил в человечество, ему не хватало скиннеровской уверенности в ученом. Роджерс предположил, что науку можно использовать для создания открытого общества (в противовес закрытому скиннеровскому), в котором людям будет дана возможность развивать ценности ответственности, счастья, безопасности, продуктивности и креативности. Он утверждал, что персонологические исследования должны в конечном итоге решать вопросы, относящиеся к хорошей жизни и к тому, как ее достичь как можно большему числу людей.

Измерение Я — концепции: техника Q — сортировки

В начале 1950–х годов Уильям Стефенсон, в то время коллега Роджерса по Чикагскому университету, разработал метод, получивший название техника Q — сортировки, для исследования Я — концепции человека (Stephenson, 1953). Роджерс вскоре признал потенциальную ценность работы Стефенсона для своих исследований по изменению восприятия себя в ходе психотерапии. Поэтому он заимствовал Q — сортировку и применял ее в качестве одного из основных исследовательских инструментов для сбора данных о терапевтическом улучшении.

Что представляет собой Q — сортировка? Хотя она обладает огромным количеством возможностей, в сущности это метод эмпирического определения того, каким человек представляет себя. Метод Q — сортировки очень прост. Испытуемому дают набор карточек, на каждой из которых напечатано утверждение или прилагательное, относящееся к какой — то личностной характеристике. Карточки могут содержать такие утверждения Я — эталона, как «Я эмоционально зрелый», «Я часто чувствую себя униженным», «Я умный», «Я люблю быть в одиночестве» или «Я презираю себя». Или же на них написано: «методичный», «агрессивный», «смышленый», «искренний». Задача испытуемого рассортировать карточки по категориям (обычно их семь) от тех прилагательных или утверждений, которые больше всего подходят к нему, до тех, которые меньше всего подходят к нему. Главной особенностью метода является то, что испытуемый должен рассортировать карточки в соответствии с заранее подготовленным или вынужденным распределением, то есть от него требуется расположить определенное число карточек в каждой определенной категории. Хотя число категорий меняется в разных исследованиях в соответствии с числом Q — карточек, вынужденное распределение обычно в среднем производится одинаково. Например, в распределении Q — сортировки, показанном в табл. 11–1, испытуемый сначала должен выбрать два утверждения, которые, как он считает, наилучшим образом его описывают, и поместить их в категорию семь. Затем он выбирает четыре утверждения, которые лучше описывают его, чем оставшиеся 36 (и хуже, чем два, помещенные в категорию семь), и помещает их в категорию шесть. Так продолжается до тех пор, пока он не поместит оставшиеся два утверждения, менее всего подходящие к нему, в категорию один. Как видно из примера, число карточек, помещенных в каждую категорию, симметрично уменьшается от центральной отметки, образуя нормальное распределение.

Таблица 11–1. Q — сортировка вынужденного выбора

Следует отметить два дополнительных момента, относящихся к Q — сортировке. Первый: утверждения или прилагательные могут быть отобраны из многочисленных источников — не существует какого — то фиксированного набора стандартизованных данных Q — сортировки. Они могут быть сформулированы на основе определенной теории, из записанных терапевтических интервью или из личностных опросников. Второй: вынужденное нормальное распределение позволяет легко вычислить статистические результаты, так как средние значения и погрешности всегда постоянны по всем испытуемым. Вынужденное распределение также помогает контролировать наборы ответов, несмотря на существующие тенденции «среднего» или «экстремального» ранжирования. Напротив, Q — сортировку критиковали за принуждение испытуемых классифицировать утверждения так, что они могут не точно отражать их Я — концепцию. Например, даже если испытуемый чувствует, что большинство утверждений совсем не подходят ему, от него все же требуют рассортировать их по предписанным категориям. Другой испытуемый, хотя и чувствует, что большинство утверждений хорошо описывают его и не принадлежат средней категории, также вынужден следовать инструкциям.

Исследователи, пользующиеся этим методом, обычно предлагают испытуемым провести Q — сортировку утверждений дважды: один раз для самоописания и второй раз для идеального самоописания. Сначала испытуемого просят рассортировать карточки так, чтобы получилось описание его таким, каким он видит себя в настоящее время. Это так называемая Я — сортировка. Второй раз испытуемого просят использовать те же карточки для описания человека, каким он больше всего хотел бы быть. Эта вторая сортировка называется идеал — сортировка.

Данные Q — сортировки можно анализировать несколькими способами. Однако наиболее часто вычисляют коэффициент корреляции идеал — сортировки и Я — сортировки, определяя таким образом, насколько точно Я — образ испытуемого, или его осознанное «Я», соответствует его идеальному образу. По этой методике каждому утверждению Q — сортировки приписывают два номера, причем первый представляет номер категории для Я — сортировки, а второй — номер категории для идеал — сортировки. Потом для этих двух номеров рассчитывают корреляцию. Следовательно, коэффициент корреляции становится индексом степени соответствия или несоответствия между осознанным «Я» и Я — идеальным. Позитивная корреляция демонстрирует соответствие, а негативная корреляция — несоответствие между осознанным «Я» и Я — идеальным. Коэффициенты корреляции, незначительно отличающиеся от нуля, показывают отсутствие связи (сходства) между тем, как человек видит себя, и тем, каким он хотел бы быть.

Стратегия исследования, примененная Роджерсом и его сотрудниками для исследования психотерапевтических личностных изменений (то есть изменений в Я — образе клиента), очень проста. Клиенты неоднократно выполняют Я — сортировку и идеал — сортировку во время терапия, в конце терапии и, в некоторых случаях, во время посттерапевтических интервалов. Каждый раз подсчитывается коэффициент корреляции между двумя сортировками. Сравнивая корреляции между двумя сортировками, можно выделить закономерности постепенного изменения отношений между осознанным «Я» и Я — идеальным клиента в ходе терапии. Методология исследования также требует использования контрольной группы для демонстрации того, что обнаруженные изменения произошли благодаря терапии, а не просто с течением времени, вследствие знакомства с Q — сортировкой или из — за других посторонних влияний. Контрольную группу сопоставляют с испытуемыми — клиентами по таким демографическим переменным, как возраст, пол, образование и социоэкономический статус. Они выполняют Q — сортировки в те же промежутки времени, что и группа клиентов. Единственная разница между двумя группами та, что группа клиентов проходит курс лечения (клиент — центрированная терапия), а контрольная группа — нет. Этот метод позволил Роджерсу валидизировать многие его теоретические представления, касающиеся личностного роста и изменений и терапевтических условий, которые вызывают их (Carkhuff, 1969).

Самовосприятие и психологическая адаптация

Как объяснялось ранее, Роджерс полагал, что психологическая дезадаптация происходит в результате несоответствия между Я — структурой и опытом. Другими словами, человек с психическим расстройством воспринимает себя и свои отношения с людьми и явлениями в своем окружении так, чтобы это соответствовало его Я — структуре. Поэтому он склонен к отрицанию или искажению любого переживания, которое противоречит его нынешнему Я — образу, так как его осознание вызовет тревогу, ощущение угрозы и расстройство. А психически здоровый человек стремится к реалистичному восприятию себя и своих отношений с другими людьми, то есть он старается видеть их такими, какими они представляются непредубежденному наблюдателю. Более того, здоровый человек открыт для переживания (то есть не защищается), принимает ответственность за собственное поведение и оценивает переживание с помощью своих чувств.

Случай с миссис Оук может продемонстрировать, как некоторые из этих теоретических утверждений были эмпирически проверены. До начала терапии миссис Оук (имя вымышлено), женщина под 40, была домохозяйкой, и у нее были трудности во взаимоотношениях с мужем и дочерью — подростком. Роджерс проводил многочисленные сеансы терапии с этой клиенткой в течение пяти месяцев (Rogers, 1954). После этого был семимесячный перерыв в терапии, а затем сеансы были возобновлены и продолжались еще в течение двух месяцев. Несколько раз — до, во время и после терапии — миссис Оук выполняла Q — сортировку своего реального и идеального «Я».

Данные Q — сортировки показали, что в процессе терапии произошли значительные изменения в Я — концепции миссис Оук. А именно, описания ее Я — идеального в начале и в конце терапии показали более высокую корреляцию (r = +0,72), чем описания реального «Я» в эти же два момента времени (r = +0,30). По Роджерсу, это означает, что реальное «Я» пациентки подверглось большему изменению вследствие терапии, чем ее Я — идеальное. Более того, корреляция между описаниями ее реального и идеального «Я» были значительно выше в конце терапии (r = +0,79), чем в начале (r = +0,21). Это указывало на то, что ее реальное «Я» более соответствовало Я — идеальному в конце терапии, чем в начале. И наконец, как ожидалось, соответствие между осознанным «Я» и Я — идеальным усилилось в процессе терапии, причем индексы корреляции с течением времени возрастали: r = +0,21, +0,47, +0,69, +0,71 и +0,79. Для Роджерса это означало, что миссис Оук стала больше походить на человека, которого она описывала как свой идеал.

Отмеченные изменения в размещении конкретных карточек Q — сортировки также показали, что в результате терапии миссис Оук переструктурировала свою Я — концепцию. До терапии она не чувствовала себя в безопасности, была дезорганизована, центрирована на себе и считала себя ответственной за свои проблемы. Двенадцать месяцев спустя, после терапии, она стала ощущать себя гораздо более уверенной в себе, эмоционально зрелой и спокойной. Выполненные самим Роджерсом Q — сортировки для миссис Оук также подтвердили эти изменения в ее восприятии себя. Далее следует сказать, что к тому времени, когда закончилась терапия, миссис Оук развелась с мужем, наладила отношения с дочерью и нашла работу.

Многие другие исследования так или иначе подтверждают предположение Роджерса, что несоответствие между осознанным «Я» и Я — идеальным свидетельствует о плохой психологической адаптации. Вообще, чем больше несогласованность или несоответствие между ними, тем выше степень тревоги, нестабильности, социальной незрелости и эмоциональных расстройств (Achenbach, Zigler, 1963; Higgins, 1987; Turner, Vanderlippe, 1958). Более того, люди с сильным несоответствием между реальным и идеальным «Я» имеют более низкую степень самоактуализации, чем те, у кого это несоответствие невелико или вообще отсутствует (Mahoney, Hartnett, 1973).

Самопринятие и принятие других

Другая группа исследований, в основе которых лежат теоретические разработки Роджерса, касается предположения, что чем в большей степени человек принимает себя, тем выше вероятность, что он принимает других. Такая связь между самопринятием и принятием других основана на наблюдении, сделанном Роджерсом, что в начале терапии клиенты обычно имеют негативную Я — концепцию — они не способны принимать себя. Однако как только такие клиенты начинают больше принимать себя, они в большей степени начинают принимать и других. Иначе говоря, Роджерс предположил, что если самопринятие имеет место (то есть если несоответствие реального и идеального «Я» мало), то появляется чувство принятия, уважения и ценности других. Другие теоретики также предполагали, что отношение к себе отражается на отношении к другим. Эрих Фромм, например, утверждал, что любовь к себе и любовь к другим идут рука об руку (Fromm, 1956). Далее он отмечал, что нелюбовь к себе сопровождается существенной враждебностью к другим.

Различные исследования, где в качестве испытуемых участвовали студенты колледжа или лица, получающие терапию, подтверждали связь между самопринятием и принятием других (Berger, 1955; Suinn, 1961). Что касается непосредственно самой теории Роджерса, данные показывают, что самопринятие и принятие других характеризует отношения родитель — ребенок. Куперсмит (Coopersmith, 1967), например, провел ретроспективное исследование развития самооценки у мальчиков 10–12 лет. Он обнаружил, что родители мальчиков с высокой самооценкой были более любящими и ласковыми и воспитывали своих сыновей, не прибегая к принудительным дисциплинарным мерам типа лишения удовольствий и изоляции. Далее, родители были демократичны в том смысле, что они считались с мнением ребенка при принятии семейных решений. И наоборот, оказалось, что родители мальчиков с низкой самооценкой были более отчужденными, менее радушными и, весьма вероятно, применяли физическое наказание за плохое поведение сыновей. Аналогичные данные были получены и применительно к девочкам и их родителям (Hales, 1967). В другом исследовании проверялась гипотеза о том, что существует значимая положительная корреляция между самопринятием и принятием ребенка в группе молодых матерей (Medinnus, Curtis, 1963).

Испытуемыми были 56 матерей детей, посещающих кооперативный детский сад. Были получены две величины измерения материнского самопринятия. Первую получили с применением опросника «Индекс адаптации и ценностей Биллса» (Bills Index of Adjustment and Values), измеряющего величину различия «Я» и Я — идеального. Для получения второй использовали «Шкалу семантического дифференциала», состоящую из 20 биполярных прилагательных, в которой различие между рейтингом «Я в реальности» (такая, как я есть) и «Я в идеале» (такая, какой мне больше всего хочется быть) было определено операционально как вторая величина, характеризующая материнское самопринятие. Числовое выражение принятия ребенка было получено с помощью того же набора биполярных прилагательных. Различие между материнским рейтингом «мой ребенок в реальности» (такой, как он есть) и «мой ребенок в идеале» (каким я больше всего хотела бы его видеть) было определено как степень принятия матерью своего ребенка.

Корреляции между двумя значениями материнского самопринятия и величиной принятия ребенка показано в табл. 11–2. Как видно из таблицы, каждый из трех коэффициентов корреляции статистически значим. Эти результаты подтверждают мнение Роджерса, что матери, которые принимают себя (обладающие позитивным вниманием к себе), с гораздо большей вероятностью принимают своих детей такими, какие они есть, чем матери, не принимающие себя. К тому же результаты предполагают, что диапазон, в котором ребенок развивает позитивный образ «Я», зависит от того, в какой степени его родители способны принять себя.

Таблица 11–2. Корреляции между величинами материнского самопринятия и принятия ребенка

* p <0,05; ** p <0,01

Примечание. Отрицательная корреляция соответствует методу оценки тестов. При оценке самопринятия по Биллсу, чем выше значение, тем больше величина самопринятия, а значения самопринятия по семантическому дифференциалу и принятию ребенка обратные — большие значения обозначают менее благоприятные отношения. (Источник: адаптировано из Medinnus, Curtis, 1963, p. 543.)

Количество разнообразных видов психотерапии, старых и новых, применяемых к человеку, имеющему личностные проблемы, достигло пугающей величины. Психологи и психиатры просили пациентов лежать на черном кожаном диване и продуцировать свободные ассоциации, пытались научить их приемлемым социальным навыкам, предлагали им зайти в пустую комнату и издать пронзительный вопль, заставляли их садиться обнаженными в кружок в плавательном бассейне и «встречать» друг друга. Все же, несмотря на полученные ранее доказательства, что различные формы инсайт — терапии неэффективны (Eysenck, 1952, 1966), более поздние и тщательные исследования свидетельствуют, что многие виды терапии действительно помогают людям справится с проблемами, осложняющими им жизнь (Bergin, 1979; Landman, Dawes, 1982; Smith et el., 1980). Каким образом все эти многочисленные методы психотерапии приносят реальную пользу страдающим людям, если противопоставить им отсутствие вообще какой бы то ни было терапии?

На этот вопрос Роджерс отвечает, что все эффективные формы психотерапии имеют один общий элемент — взаимоотношения между людьми. Конкретно, он утверждал, что качество взаимоотношений между психотерапевтом и клиентом является единственным важным фактором, ответственным за успешное терапевтическое вмешательство. Специальные терапевтические методики являются вторичными по отношению к взаимоотношениям психотерапевт — клиент и эмоциональному климату, в котором проходит их общение. Этот основанный Роджерсом и широко распространенный в настоящее время подход к психотерапии известен как терапия, центрированная на человеке (Rogers, 1986).

Эволюция роджерсовской терапии: от техники к взаимоотношениям

Подход Роджерса к психотерапии, имеющий очень мало сходства с психоанализом и бихевиористской модификацией поведения, разрабатывался в течение нескольких лет. Хотя его основные принципы оставались устойчивыми, практические методы, подобно полноценно функционирующему человеку Роджерса, непрерывно развивались. Первоначально подход Роджерса был назван недирективной терапией (некоторые до сих пор называют его так). Этот термин отражал интерес, испытываемый Роджерсом в то время к методам, с помощью которых можно было изменить поведение. Предположив, что клиент обладает способностью к самонаправленному изменению личности, Роджерс первым применил методики, которые позволили психотерапевту быть гораздо менее директивным во взаимоотношениях с пациентом, чем это принято в других формах терапии. Например, недирективные психотерапевты никогда не давали советов, не отвечали на вопросы, не пробовали задавать вопросы. Вместо этого они пытались отразить то, что сказал клиент, и пояснить его чувства в процессе отражения и пояснения. Фактически психотерапевт как бы выполнял функцию «выпрямляющего» зеркала, антипода «кривых» зеркал в комнатах смеха, которые различным образом искажают изображение человека. А в недирективной терапии, наоборот, основная задача, которую ставит перед собой психотерапевт, — отразить клиенту более точно то, что он в действительности говорит и чувствует. Эти методы применяются еще и сегодня, хотя они несколько ограничены единственной функцией поддержания отношений.

Позже Роджерс перенес акцент на методики, позволяющие терапевту лучше разобраться в том, что происходит с пациентом в каждый момент проводимого лечения. Он переименовал свой подход в «клиент — центрированный», подчеркнув тем самым, что задача психотерапевта — понять самовосприятие клиента. Однако в заключительной стадии разработки методик подход Роджерса к терапии опять изменился. С начала 1960–х годов он стал больше интересоваться вопросом о точных терапевтических условиях, выполнение которых необходимо, прежде чем клиент сможет начать разрешение своих межличностных проблем. Как указывалось ранее, он рассматривал взаимоотношения между психотерапевтом и клиентом как единственный, наиважнейший фактор, способствующий изменению личности. В настоящее время «ярлык», лучше всего отражающий ключевую роль отношений психотерапевт — клиент в процессе изменения личности, — это «терапия, центрированная на человеке» (Rogers, 1977). Этот термин лучше всего отражает эволюцию мышления Роджерса — от техники к взаимоотношениям.

«Перенос акцента на терапию, центрированную на человеке, подчеркивает не только широкую применяемость теории. Он как бы говорит, что человек, «Я», сущность, а не одна из его ролей — клиент, студент, учитель или психотерапевт — является центром всех взаимодействий» (Holdstock, Rogers, 1977, p. 129).

Терапевтические условия для изменения личности

Роджерс (Rogers, 1959) предположил, что для осуществления конструктивных личностных изменений необходимо и достаточно наличие шести терапевтических условий. Взятые вместе, эти условия иллюстрируют, что в действительности происходит во время курса терапии, центрированной на человеке.

1. Два человека находятся в психологическом контакте. В действительности будучи скорее предусловием, чем условием, первое утверждение Роджерса означает, что должны существовать какие — то взаимоотношения или психологический контакт между двумя людьми. Психотерапевт, вне зависимости от своего опыта, не может помочь клиенту, если этот клиент не знает психотерапевта. Что еще более важно, Роджерс постулировал: не может быть никакого существенного позитивного изменения личности вне взаимоотношений.

2. Первый человек, клиент, находится в состоянии несоответствия, он уязвим и тревожен. Как описывалось ранее, Роджерс объяснял личностные расстройства и психопатологию в терминах значительного несоответствия между действительным переживанием человека и его Я — концепцией относительно этого переживания. Чтобы проиллюстрировать это положение, Роджерс (Rogers, 1957) приводил случай студента колледжа, который на общем, или организмическом, уровне боялся университетского двора и экзаменов на третьем этаже определенного здания, что делало его существенно неадекватным. Он панически боялся своей неадекватности, и это не сочеталось с его Я — концепцией. Следовательно, он искажал организмическое переживание в сознании, представляя его в виде необоснованного страха (фобии) подниматься по лестнице в этом (или любом) здании и такого же сильного страха идти по открытой территории университета.

С точки зрения Роджерса, этот студент потерял связь с источником своего осознанного опыта, общим организмическим переживанием; в самом прямом смысле он был для себя чужим. Такая экзистенциальная ситуация непременно делала его очень уязвимым, поскольку в самый неожиданный момент он мог оказаться лицом к лицу с реальностью. Более того, он неизбежно испытывал напряжение или тревогу в той степени, в какой смутно осознавал глубокое несоответствие в себе. Он напоминал несчастного Цыпленка из детской сказки, который все время ждал, когда свалится небо. Учитывая такое тревожное субъективное состояние, легко понять, почему студент обратился в консультативный центр колледжа за помощью.

3. Второй человек, психотерапевт, является гармоничным или интегрированным. Когда клиент приходит в консультативный центр, указывает третье условие Роджерса, он должен встретить человека гармоничного, целостного и искреннего во взаимоотношениях. То есть в терапевтических взаимоотношениях психотерапевт должен быть цельным и настоящим (полностью самим собой), а клиент должен ясно и четко чувствовать, что он обнажает свою душу искреннему в этих взаимоотношениях человеку.

Роджерс не считал, что психотерапевт должен быть открытым для всех жизненных переживаний. Например, вне терапевтических отношений психотерапевт может иногда испытывать тревогу, депрессию, враждебность или какие — то другие чувства, говорящие о том, что он не является полностью интегрированным во всех аспектах жизни. Но в терапевтических взаимоотношениях, час или два в неделю, он обязательно должен находится в гармонии с самим собой. Это означает, что психотерапевт может иногда испытывать чувства, которые обычно не считаются идеальными для психотерапии, например: «Хотя мне нравится этот клиент, но мне не хочется слушать его сегодня, я бы с большим удовольствием поиграл в теннис». Разумеется, поскольку терапия сконцентрирована на чувствах клиента, а не психотерапевта, ему не нужно вербализировать эти чувства, когда он осознает их. Иногда, однако, чувства психотерапевта становятся настолько сильными, что ему необходимо выразить их непосредственно клиенту или коллеге, например: «Клиент постоянно показывает, что я отношусь к нему как расист, и у меня из — за этого большие трудности в принятии его».

4. Психотерапевт испытывает безусловное позитивное внимание к клиенту. Словосочетание «безусловное позитивное внимание» в основном означает, что психотерапевт относится к клиенту с теплом, хвалит его как человека в процессе становления и не дает оценок его чувствам или переживаниям. Короче, психотерапевт не проявляет «условий ценности» по отношению к клиенту, а полностью принимает его без одобрения или порицания. Поэтому, когда студент начинает описывать, как он боится подниматься по лестнице или идти по кампусу, психотерапевт безусловно принимает эти чувства как часть мира субъективных переживаний студента. Он не высказывает суждений по поводу этих чувств, например: «Знаешь, сынок, я служил в морской пехоте и могу тебе сказать, что единственный способ стать настоящим мужчиной — это забыть о своих глупых страхах, выйти отсюда и прямо сейчас подняться по лестнице и с высоко поднятой головой пройти по открытой территории университета».

Таким образом, сеансы терапии, центрированной на личности, проходят в спокойной атмосфере, создающей у клиента уверенность, что его полностью понимают и принимают. Такой терапевтический климат позволяет клиенту соприкоснуться со своим организмическим уровнем переживания, позволяет ему осознать это переживание, не чувствуя угрозу. Возможно, клиент подумает: «Если психотерапевт, искренне любящий меня, может решительно принять эти чувства как допустимую часть моей личности, почему и я не могу сделать это?» Следовательно, терапевтические условия позволяют клиенту еще более погрузиться в себя, выразить свои истинные чувства, не боясь упрека, и, в конечном итоге, интегрировать эти чувства с неизбежно измененной Я — концепцией. Безусловное позитивное внимание в той степени, в какой его можно достичь в терапевтических отношениях, позволяет клиенту оценить переживания, которые не соответствовали его Я — концепции и которые он раньше не осознавал, потому что они вызывали тревогу.

5. Психотерапевт испытывает эмпатическое понимание внутренней системы координат клиента и стремится передать это клиенту. Психотерапевт, центрированный на личности, испытывает к клиенту эмпатию. По Роджерсу, эмпатия показывает, что психотерапевт чувствует внутренний мир переживаний клиента так, как если бы он был его собственным, но никогда не переходя условие «как если бы» (Rogers, 1959). Короче говоря, психотерапевт понимает. Он способен свободно переноситься в субъективный мир клиента, воспринимать так же, как воспринимает он, чувствовать так же, как чувствует он, переживать так же, как переживает он.

Часто для клиента эмпатия психотерапевта сходна с внезапным солнечным лучом, прорвавшимся сквозь густую листву в лесу (Rogers, 1959). По мере того как клиент борется со своей запутанной и искаженной символизацией переживания, психотерапевт, поскольку он полностью вошел в субъективный мир клиента, может эмпатийно высказываться, что значительно помогает инсайту. Психотерапевт понимает и принимает клиента, и в процессе терапевтических отношений оба идут к значительно более высоким вершинам взаимного принятия и понимания.

6. Как минимум, должна произойти передача клиенту эмпатийного понимания и безусловного позитивного внимания психотерапевта. Внимательное отношение к этому условию должно стереть стереотип теперь уже исчезнувшего недирективного психотерапевта, который сидел, слушал клиента и только иногда одобряюще похмыкивал. Также устарел и образ «клиент — центрированного» психотерапевта, который мог только повторить и/или уточнить то, что говорит клиент (например: «Я только что порезался, и если вы не дадите мне стерильный пластырь, я до смерти истеку кровью» — «Вы чувствуете, что истекаете кровью до смерти»). Повторяясь достаточно часто, подобные диалоги, возможно, вызывали у многих клиентов желание спросить: «Попка хочет печенья?»

Прослушивание записей интервью сегодняшнего дня показывает, что психотерапевты, центрированные на человеке, тоже часто говорят «угу» или «понятно», отражая и уточняя чувства клиента — они делают это, чтобы использовать любую возможность передачи своей эмпатии и позитивного внимания к клиенту. Бессмысленно испытывать подобные чувства, если клиент не будет знать о них. Поэтому психотерапевт должен передавать свое отношение в каждом слове и действии, а клиент должен воспринимать это как отражение принятия и понимания психотерапевтом. Насколько клиент чувствует, что его принимают, настолько будет выполнено условие шесть, и тогда у клиента появится возможность достичь позитивного изменения личности.

Роджерс утверждал, что именно клиент, а не психотерапевт, ответственен за личностный рост во время курса терапии. Психотерапия создает для изменения необходимые условия, но только клиент является реальным действующим фактором изменения своей личности.

Этот подход к терапии понятен любому, кто разделяет оптимистический взгляд Роджерса на человеческую природу. Полагая, что при наличии правильных условий люди будут естественно двигаться к росту, актуализации и здоровью, Роджерс в психотерапии, центрированной на человеке, просто создает эти условия. Во всем остальном можно положиться на организмический оценочный процесс клиента. В этом смысле психотерапевты, придерживающиеся теории Роджерса, скорее «способствуют росту», а не «лечат больных» (как в психоанализе) или «модифицируют поведение» (как в бихевиоральной терапии). Психотерапия, центрированная на личности, предназначена для того, чтобы устранить несоответствие между переживанием и самостью. Когда человек действует в соответствии с организмическим оценочным процессом, а не с условиями ценности, ему не нужна защита в форме отрицания или искажения, и про него можно сказать, что он является полноценно функционирующим человеком. Закон жизни полностью функционирующего человека — стать тем, кем он может стать в течение жизни.

Никто, кроме Фрейда, не оказал такого влияния на практику психотерапии, как Роджерс. Его подход, центрированный на личности, успешно применяется при консультировании и терапии в таких разных областях, как образование, расовые отношения, семейные отношения, политика и менеджмент (Levant, Sehlien, 1984). Утверждение целостности и уникальности человека, связанное с акцентом на важность Я — концепции, также имело громадное влияние на современную теорию и практику психологии. Мы можем заключить, что роджерсовская теория человека не утратит свое влияние на персонологию еще в течение многих лет.

В феноменологическом направлении центральное место занимает положение, что поведение человека можно понять только в терминах его субъективных переживаний. Феноменологический подход также подразумевает, что люди способны строить свою судьбу и что они, по своей сути, являются целеустремленными, заслуживающими доверия и самосовершенствующимися. Карл Роджерс хорошо известен тем, что сформулировал теорию личности, в которой подчеркиваются тезисы, связанные с феноменологией, наряду с особым вниманием к самости.

В теории Роджерса все мотивы человека включены в один мотив достижения мастерства — тенденцию актуализации, врожденное стремление человека актуализировать, сохранять и интенсифицировать себя. Эта тенденция побуждает всех людей двигаться в направлении большей сложности, автономии и раскрытия потенциала. Несколько более специфично понятие организмического оценочного процесса, который показывает, соответствуют ли настоящие переживания тенденции актуализации. По Роджерсу, люди стремятся к тем переживаниям, которые воспринимаются как Я — интенсифицирующие, и избегают тех переживаний, которые воспринимаются как Я — отрицающие.

Характеризуя феноменологическое направление, Роджерс утверждал, что единственной реальностью, с точки зрения восприятия человека, является субъективная реальность — личный мир переживаний человека. Центральное место в этом субъективном мире принадлежит Я — концепции, наиболее важному персонологическому конструкту Роджерса. В его системе элементами, определяющими развитие Я — концепции, являются потребность в позитивном внимании, условия ценности и безусловное позитивное внимание. Роджерс подчеркивал, что детям для развития позитивной Я — концепции, которая позволит им стать полноценно функционирующими людьми, необходимо безусловное позитивное внимание. В то же время условия ценности заставляют детей жить в соответствии с навязанными ценностями, а не с собственным организмическим оценочным процессом.

Роджерс утверждал, что люди большей частью ведут себя в соответствии с их Я — концепцией. Угроза возникает, если человек ощущает несоответствие между Я — концепцией и общим организмическим переживанием; тогда он пытается защитить целостность «Я» с помощью искажения или отрицания восприятия. Слишком большое несоответствие между Я — концепцией и действительным переживанием приводит к личностным расстройствам и психопатологии. В качестве образца психического здоровья описываются люди, которые открыты переживаниям, полностью доверяют им и свободно движутся в направлении актуализации себя. Такие люди в системе Роджерса называются «полноценно функционирующими».

Позиция Роджерса по основным положениям относительно природы человека определенна, недвусмысленна и отражает фундаментальное расхождение между феноменологией и бихевиоризмом в американской психологии. Феноменологическая теория Роджерса отражает:

— сильную приверженность положениям свободы, рационализма, холизма, изменяемости, субъективности, проактивности, гетеростаза и непознаваемости;

— умеренную приверженность положению конституционализма.

Феноменологический подход Роджерса к личности, в частности, в терминах ее психотерапевтических аспектов послужил стимулом для значительного количества исследований. В этой главе основной метод изучения Я — концепции — Q — сортировка — обсуждался наряду с иллюстративными исследованиями Я — концепции. Мы также кратко остановились на том, как Роджерс рассматривал науку в связи с изучением человека.

В заключительном разделе главы был описан уникальный и широко применяемый в психотерапии подход — терапия, центрированная на человеке, ее разработка и развитие. Было обращено внимание на исключительную важность, которую Роджерс придавал взаимоотношениям психотерапевт — клиент, и обсуждены шесть условий, необходимых для позитивного изменения личности. По Роджерсу, цель терапии — ликвидировать несоответствие между переживанием и самостью человека, тем самым открывая для него возможность жить более богатой, полной жизнью.

1. Как бы вы оценили концепцию тенденции актуализации Роджерса? Более точно, считаете ли вы, что все мотивы человека можно включить в один мотив достижения совершенства? Обоснуйте свою позицию, за или против.

2. Насколько феноменологическая позиция Роджерса соответствует вашему собственному опыту? А именно: чувствуете ли вы, что живете в мире личных переживаний, центром которого являетесь, и, исходя из него, можно объяснить ваше поведение лучше, чем основываясь только на объективных факторах окружения?

3. Объясните концепцию организмического оценочного процесса и его связь с потребностью самоактуализации. Приведите примеры.

4. Обсудите термины «потребность в позитивном внимании», «потребность в позитивном внимании к себе» и «условия ценности» в их применении к процессу развития Я — концепции.

5. Сравните роджерсовскую концепцию полноценно функционирующего человека с вашим представлением о том, что лежит в основе психического здоровья. Вы стремитесь стать полноценно функционирующим человеком? Почему да или почему нет?

6. Как выяснилось, Скиннер и Роджерс резко расходятся практически по всем важным вопросам в персонологии. Какую из двух позиций вы предпочитаете? Вы видите какую — то связь между вашим предпочтением и вашими собственными положениями относительно природы человека?

7. Как измерить Я — концепцию с помощью техники Q — сортировки?

8. Что говорят исследования о несоответствии между осознанным «Я» и Я — идеальным и их связи с психологической адаптацией?

9. Вы верите, что шесть условий терапевтического изменения личности, описанные в связи с терапией, центрированной на личности, применимы к другим значимым взаимоотношениям человека? То есть применимы ли эти шесть условий к позитивному личностному росту, который имеет место в любовных взаимоотношениях, браке, дружбе и воспитании детей? Приведите примеры.

10. Как Роджерс объясняет личностные расстройства и психопатологию? Объясните, чем феноменологический подход Роджерса к расстройствам поведения отличается от психоаналитического подхода Фрейда.

Безусловное позитивное внимание (Unconditional positive regard). Роджерсовский термин для обозначения уважения и принятия другого, независимо от того, ведет или нет себя человек в соответствии с ожиданиями того, кто демонстрирует принятие. Другими словами, позитивное внимание не зависит от определенных действий или мыслей.

Безусловное позитивное внимание к себе (Unconditional positive self — regard). Термин, используемый для обозначения человека, который не воспринимает ни одно переживание как достойное более или менее позитивного внимания по сравнению с любым другим. По Роджерсу, безусловное позитивное внимание к себе позволяет человеку развиваться, чтобы стать полноценно функционирующим.

Защита (Defence). Попытка человека изменить или модифицировать угрожающее переживание с помощью отрицания или искажения.

Идеал — сортировка (Ideal — sort). Утверждения, которые выбирает испытуемый, описывая человека, которым он хотел бы быть.

Искажение восприятия (Perceptual distortion). Тип механизма защиты, используемый, чтобы трансформировать угрожающие переживания в форму, соответствующую или согласующуюся с актуальным Я — образом человека.

Креативность (Creativity). Характеристика полноценно функционирующего человека, способность продуцировать уникальные идеи, результаты, способы решения проблем.

Несоответствие (Incongruence). Состояние дисгармонии, имеющее место, когда существует несоответствие между переживанием человека и его Я — концепцией.

Обусловленное позитивное внимание (Conditional positive regard). Ситуация, когда человек получает похвалу, внимание и одобрение за то, что ведет себя в соответствии с тем, чего от него ожидали другие. Иначе говоря, обусловленное позитивное внимание зависит от определенных действий или мыслей.

Организмический оценочный процесс (Organismic valuing process). Роджерсовский принцип, согласно которому переживания, которые воспринимаются как сохраняющие или развивающие человека, оцениваются позитивно, в то время как переживания, которые воспринимаются как негативные или противоречащие сохранению или развитию человека, оцениваются негативно или их избегают.

Организмическое доверие (Organismic trusting). Способность полагаться на наши внутренние переживания и чувства как на основу для принятия важных решений.

Открытость переживанию (Openness to experience). Способность человека переживать то, что происходит внутри него, без чувства угрозы; противоположное понятие — защита.

Отрицание (Denial). Защитный механизм, посредством которого человек защищает себя от неприятных аспектов действительности, отрицая их существование.

Полноценно функционирующий человек (Fully functioning person). Термин, используемый Роджерсом для определения человека, который функционирует в соответствии со своим организмическим оценочным процессом, а не с интернализованными условиями ценности.

Потребность в позитивном внимании (Need for positive regard). Приобретенная потребность человека получить приятие, уважение и любовь от значимых людей в его окружении.

Потребность в позитивном внимании к себе (Need for positive self — regard). Приобретенная потребность, которая развивается из ассоциации Я — переживаний с удовлетворением или неудовлетворением потребности в позитивном внимании. Удовлетворение при одобрении и неудовлетворение при неодобрении человеком самого себя.

Соответствие (Congruence). Состояние гармонии, которое ощущается, когда нет несоответствия между переживанием человека и его Я — концепцией.

Тенденция актуализации (Actualizing tendency). В теории Роджерса — основной мотив в жизни людей. Заключается в стремлении сохранять и интенсифицировать себя, стать настолько хорошим, насколько позволяет присущая им природа.

Тенденция самоактуализации (Self — actualizing tendency). Тенденция человека к развитию в направлении возрастающей сложности, самодостаточности, зрелости и компетентности.

Терапия, центрированная на человеке (Person — centred therapy). Форма психотерапии, разработанная Роджерсом на основе принятия и безусловного внимания к клиенту. Особо подчеркиваются взаимоотношения между психотерапевтом и клиентом как средство достижения личностных изменений.

Техника Q — сортировки (Q — sort technique). Метод самооценки, используемый для того, чтобы измерить, в какой степени действительная и идеальная Я — концепция человека соответствуют или не соответствуют друг другу.

Тревога (Anxiety). Эмоциональная реакция на то, что человек осознает переживание как несоответствующее или несообразное с его Я — структурой и ее интернализованными условиями ценности.

Угроза (Threat). Любое переживание, которое воспринимается как несогласующееся с Я — структурой человека.

Феноменальное поле (Phenomenal field). Всеобщность переживания человека (также определяется как поле восприятия).

Феноменология (Phenomenology). Подход в персонологии, подчеркивающий важность понимания субъективных переживаний человека, его чувств и личных концепций, а также его личной точки зрения на мир и себя.

Экзистенциальный образ жизни (Existential living). Образ жизни, характеризующийся существованием «здесь и сейчас» так, что каждый момент жизни нов и отличается от всего, что было ранее.

Эмпирическая свобода (Experiential freedom). Субъективное чувство, что можно жить свободно, как хочешь, например, «Я один ответствен за свои действия и их последствия».

Я — идеальное (Ideal self). Человек, каким, индивид полагает, он сможет или должен стать (включая стремления, нравственные идеалы и ценности).

Я — концепция (Self — concept). Всеобщий паттерн или конфигурация самовосприятия: концепция человека о том, каков он.

Я — сортировка (Self — sort). Утверждения, которые испытуемый сортирует при описании человека, которым он в данное время является.

Achenbach Т., Zigler E. (1963). Social competence and self — image disparity in psychiatric and nonpsychiatric patients. Journal of Abnormal and Social Psychology, 67, 197–205.

Berger E. (1955). Relationships among acceptance of self, acceptance of others and MMPI scares. Journal of Counseling Psychology, 2, 279–284.

Bergin A. Е. (1979). The evaluation of therapeutic outcomes. In A. Bergin, S. Garfield (Eds.). Handbook of psychotherapy and behavior change (2nd ed.). New York: Wiley.

Bergin A. E., Strupp H. H. (1972). Changing frontiers in the science of psychotherapy. New York: Aldine — Atherton.

Carkhuff R. (1969). Helping and human relations (Vols. 1 and 2). New York: Holt, Rinehart and Winston.

Coopersmith S. (1967). The antecedents of self — esteem. New York: Freeman.

Epstein S. (1973): The self — concept revisited: Or a theory of a theory. American Psychologist, 28, 404–416.

Eysenck H. J. (1952). The effects of psychotherapy: An evaluation. Journal of Consulting Psychology, 16, 319–324.

Eysenck H. J. (1966). The effects of psychotherapy. New York: International Science Press.

Frick W. (1971). Humanistic psychology: Interviews with Maslow, Murphy, and Rogers. Columbus, OH: Merrill.

Fromm E. (1956). The art of loving. New York: Harper and Row.

Hales, S. (1979). Developmental processes of self — esteem. Paper presented at the Society for Research in Child Development, San Francisco.

Higgins E. T. (1987). Self — discrepancy: A theory relating self and affect. Psychological Review, 94, 319–340.

Holdstock T. L., Rogers C. R. (1977). Person — centered therapy. In R. J. Corsini (Ed.). Current personality theories. Itasca, IL: Peacock Publishers.

Kirschenbaum H. (1979). On becoming Carl Rogers. New York: Delacorte Press.

Landman J. Т., Dawes R. M. (1982). Psychotherapy outcomes. American Psychologist, 37, 504–516.

Levant R. F., Schlien J. M. (Eds.) (1984). Client — centered therapy and the person — centered approach: New directions in theory, research, and practice. New York: Praeger.

Mahoney J., Hartnett J. (1973). Self — actualization and self — ideal discrepancy. Journal of Psychology, 85, 37–42.

Markus H. (1983). Self — knowledge: An expanded view. Journal of Personality, 51, 543–565.

Markus H., Nurius P. (1986). Possible selves. American Psychologist, 41, 954–969.

Medinnus G., Curtis F. (1963). The relation between maternal self — acceptance and child acceptance. Journal of Counseling Psychology, 27, 542–544.

Patterson C. (1973). Theories of counseling and psychotherapy (2nd ed.). New York: Harper and Row.

Rogers C. R. (1939). The clinical treatment of the problem child. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers C. R. (1942). Counseling and psychotherapy: New concepts in practice. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers C. R. (1951). Client — centered therapy: Its current practice, implications, and theory. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers C. R. (1954). The Case of Mrs. Oaks: A research analysis. In C. R. Rogers, R. F. Dymond (Eds.). Psychotherapy and personality change: Co — ordinated research studies in the client — centered approach. Chicago: University of Chicago Press.

Rogers C. R. (1955). Persons or science? A philosophical question. American Psychologist, 10, 267–278.

Rogers C. R. (1956). Some issues concerning the control of human behavior (symposium with B. F. Skinner). Science, 124, 1057–1066.

Rogers C. R. (1957). The necessary and sufficient conditions of therapeutic personality change. Journal of Consulting Psychology, 21, 95–103.

Rogers C. R. (1959). A theory of therapy, personality and interpersonal relationships, as developed in the client — centered framework. In S. Koch (Ed.). Psychology: A study of a science (Vol. 3, pp. 184–256). New York: McGraw — Hill.

Rogers C. R. (1961). On becoming a person: A therapist's view of psychotherapy. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers C. R. (1963). The actualizing tendency in relation to «motives»; and to consciousness. In M. Jones (Ed.). Nebraska symposium on motivation (Vol. 2, pp. 1–24). Lincoln: University of Nebraska Press.

Rogers С. R. (1967). Autobiography. In E. Boring, G. Lindzey (Eds.). A history of psychology in autobiography (Vol. 5, pp. 341–384). New York: Appleton — Century — Crofts.

Rogers C. R. (1969). Freedom to learn: A view of what education might become. Columbus, OH: Merrill.

Rogers C. R. (1970). Carl Rogers on encounter groups. New York: Harper and Row.

Rogers C. R. (1972). Becoming partners: Marriage and its alternatives. New York: Delacorte Press.

Rogers C. R. (1973). My philosophy of interpersonal relationships and how it grew. Journal of Humanistic Psychology, 13, 3–15.

Rogers C. R. (1974). In retrospect: Forty — six years. American Psychologist, 29, 115–123.

Rogers C. R. (1977). Carl Rogers on personal power. New York: Delacorte Press.

Rogers C. R. (1980). A way of being. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers C. R. (1983). Freedom to learn for the 80s. Columbus, OH: Merrill.

Rogers C. R. (1984). Rogers calls peace results «surprising». АРА Monitor, November.

Rogers C. R. (1986). Client — centered therapy. In I. L. Kutush, A. Wolf (Eds.). Psychotherapist's casebook. San Francisco: Jossey — Bass.

Rogers C. R., Dymond R. (Eds.) (1954). Psychotherapy and personality change. Chicago: University of Chicago Press.

Rogers C. R., Stevens B. (1967). Person to person: The problem of being human. New York: Simon and Schuster.

Smith M. L., Glass G. V., Miller R. L. (1980). The benefits of psychology. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Stephenson W. (1953). The study of behavior: Q — technique and its methodology. Chicago: University of Chicago Press.

Suinn R. (1961). The relationship between self — acceptance and acceptance of others: A learning — theory analysis. Journal of Abnormal and Social Psychology, 63, 37–42.

Suls J., Greenwald A. G. (Eds.) (1983). Psychological perspectives on the self (Vol. 2). Hillsdale, NJ: Erlbaum.

Turner R. H., Vanderlippe R. H. (1958). Self — ideal congruence as an index of adjustment. Journal of Abnormal and Social Psychology, 57, 202–206.

Watzlawick P. (Ed.) (1984). The invented reality. New York: Norton.

Evans R. I. (1975). Carl Rogers: The man and his ideas. New York: Dutton.

Gendlin E. T. (1988). Carl Rogers (1902–1987). American Psychologist, 43, 127–128.

Harrington D. M., Block J. H., Block J. (1987). Testing aspects of Carl Rogers' theory of creative environments: Child — rearing antecedents of creative potential in young adolescents. Journal of Personality and Social Psychology, 52, 851–856.

Lietaer G. (1984). Unconditional positive regard: A controversial basic attitude in client — centered therapy. In R. F. Levant, J. M. Schlien (Eds.). Client — centered therapy and the person — centered approach: New directions in theory, research and practice. New York: Prager.

Ogilvie D. M. (1987). The undesired self: A neglected variable in personality research. Journal of Personality and Social Psychology, 52, 379–385.

Wexler D., Rice L. (1974). Innovations in client — centered therapy. New York: Wiley.