• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В лице валентинианской системы мы познакомились свеличайшим достижением гностического умозрениясирийско-египетского типа. Ее двойником иранского типаявляется система Мани. Возникшая на столетие позже, в связис особенностями этого типа как такового и несмотря на еевысоко продуманную разработанность, она представляет втеоретическом отношении все же более архаический уровеньгностической мысли, поскольку простой и открытый"зороастрийский" дуализм двух извечно противоположныхначал, который Мани принимает за точку отсчета,устраняет теоретическую задачу развития дуализма всобственной истории самого запредельного, породившую всетонкости валентинианского учения. С другой стороны ивозможно по этой причине, манихейство является единственнойгностической системой которая приобрела большуюисторическую силу, и религия, основанная на ней, несмотряна конечный упадок, должна считаться одной из основныхрелигий человечества. Мани был единственным из строителейгностических систем, который намеревался создать новуюуниверсальную религию для всех, а не только для избраннойгруппы посвященных, и потому в его доктрине, в отличие отучений всех других гностиков, за исключением Маркиона, небыло ничего эзотерического. Валентиниане определяли себякак элиту знающих, "пневматиков", отделенных настоящейбездной знания от массы просто верующих христиан; и ихпневматическое толкование Библии подчеркнуло разницу междуявным значением, открытым "психикам", и скрытым значением,доступным им самим. Работа Мани не проникала в тайныестороны данного откровения и не учреждала меньшинствопосвященных в пределах существующей церкви, но предполагаласоздать новое откровение как таковое, новую структуруСвященного Писания, заложить фундамент новой церкви, чтоозначало замену любой существующей церкви, и оназамышлялась как вселенская, наподобие католической церкви.Действительно, манихейство было реальным и в то время оченьсерьезным соперником католической церкви в новой попыткеорганизовать массовую религию, интересующуюся спасениемчеловечества и систематической миссионерской деятельностью,способствующей этой цели. Короче говоря, оно было церковьюпо зарождающейся католической модели.

В одном отношении "католицизм" Мани вышел за рамкихристианской модели: во благо ли вселенского призыва илииз-за его собственных многосторонних свойств, он сделалдогматическую основу своего учения одновременно исинкретичной, и совместимой с единством центральнойгностической идеи. В теории он признавал истинность иусловную обоснованность ранних великих откровений; напрактике, что является первой попыткой такого рода вписьменной истории, он обдуманно объединил буддийские,зороастрийские и христианские элементы со своим собственнымучением, так что он не только смог провозгласить себячетвертым и последним пророком в историческом ряду, а своеучение -- сущностью и завершением учения своихпредшественников, но и его миссионеры смогли в каждом изтрех регионов проповеди манихейства, в которых преобладализороастризм, буддизм или христианство, подчеркнуть тусторону манихейского синтеза, которая была знакома умамслушателей. По-видимому, вначале этот эклектический подходпринес успех. Манихейство распространилось отАтлантического до Индийского океана и глубоко проникло вЦентральную Азию. На Востоке его проповедники странствовалидалеко за пределами тех областей, в которые прониклохристианство, и там некоторые ответвления манихейскойцеркви продержались еще столетия после того, как западныеего ветви были подавлены победоносной христианской церковью.

Не следует предполагать, что если метод Мани былсинкретическим, то и сама его система была синкретической.Напротив, она представляла собой наиболее монументальноевоплощение гностического религиозного принципа, в которомбыло сознательно разработано догматическое и религиозноепредставление элементов древних религий. Это не отрицаеттого, что на мысль Мани действительно повлияли три религии,чьих основателей -- Будду, Зороастра, Иисуса -- онпризнавал как своих предшественников. Если мы попытаемсяразделить это влияние, то мы можем сказать, чтохристианская религия оказала воздействие на егоэсхатологию, а буддизм -- на моральный и аскетическийидеал человеческой жизни. Сердцем манихейства, однако, былапринадлежащая Мани умозрительная версия гностического мифао космическом существовании и спасении, и эта версиядемонстрирует поразительную живучесть: как абстрактныйпринцип, лишенный большинства мифологических деталей,которыми Мани приукрасил его, она вновь и вновь возникает всектантской истории средневекового христианства, где часто"еретическое" было тождественно "нео-манихейскому". Такимобразом, хотя глубина и утонченность мысли Мани определенноуступает лучшим творениям сирийско-египетского гносиса,относящимся благодаря своей изощренности к избраннымтруппам, с точки зрения истории религии манихействоявляется наиболее значимым продуктом гностицизма.

Мани родился, возможно, от персидских родителей, около216 г. н.э. в Вавилонии, тогда принадлежавшей Парфянскомуцарству. Его отец, по-видимому, был связан с сектой"баптистов", в которой мы можем достаточно легко угадатьмандеев (более, вероятно, близко связанных с элкесаитами исабианами), и, действительно, в манихейской гимновой поэзииобнаруживается отдаленное влияние мандейской модели. На егодетство пришлась реформа Персидского царства при новойдинастии Сасанидов. Его главная деятельность как учителя иорганизатора новой религии происходила при Шапуре I(241-272), и он был замучен его наследником Бахрамом Iоколо 275 г. н.э. Он получил свой "зов" в царствованиеАрдашира I, основателя сасанидской династии, который умер в241 г. Сам Мани описал это событие своей жизни следующимисловами:

"В годы Ардашира, царя Персии, я вырос и достигзрелости. В тот особенный год, когда Ардашир... ЖивойЗаступник пришел ко мне и говорил со мной. Он открыл мнетаинство, мистерию, скрытую в мирах и поколениях: мистериюГлубины и Высоты: он открыл мне мистерию Света и Тьмы,мистерию столкновения и великой войны, в которую ступилаТьма. Он открыл мне, как Свет [прогнал? преодолел?] Тьмублагодаря их смешению и как [в результате] образовался этотмир... Он просветил меня о мистерии формирования Адама,первого человека. Он научил меня мистерии Древа Познания,от которого вкусил Адам, благодаря чему его глаза смогливидеть; мистерии Апостолов, которые были посланы в мирвыбрать церкви [т.е. основать религии]... Так было открытомне Заступником все, что было и будет, и все, что видятглаза, слышат уши и мыслит разум. Благодаря ему я смогпознать каждую вещь, я увидел через него Все, и я сталединым телом и единым духом".

((Keph. Ch. 1, 14:29 -- 15:24))

Уже этот автобиографический рассказ о его зове (неполностью приведенный здесь) содержит в сокращении всеосновные темы и догматы развитого учения Мани. Это учениепытается объяснить "начало, середину и конец" всеобщейдрамы бытия, где данная триада обозначает три основныхподраздела учения: "Основу учения Мани составляетбесконечность первоначал, срединная частьинтересуется их смешением; и конец -- отделением Светаот Тьмы".

Последующая подробная реконструкция системы следует восновном сирийскому отчету Феодора бар Конаи и дополняетсяфрагментами из параллельных текстов, подходящими копределенному отрывку и способствующими дальнейшемупредставлению трактуемой идеи. Эти параллельные версииберутся из "Acta Archelai" (цитируемые как "Гегемонии"),Александра Ликополийского, Тита Бострийского, СевераАнтиохского, Феодорита, св. Августина и мусульманинаЭн-Надима. Поскольку это не исследование источниковманихейского материала, адресованное ученым, мы избавляемчитателя от ссылок на отдельные отрывки в структуре нашегопроизведения, так как это только внесло бы путаницу.Разработанный мозаичный метод предназначен не дляреконструкции гипотетического оригинала, но применяется дляудобства читателя-неспециалиста просто как обзорразнородных и разбросанных по разным текстам деталей.

"До существования неба и земли и всего иного было двеприроды, одна благая, а другая -- злая. И ониотделились друг от друга. Благое начало обитает в местеСвета называется "Отцом Величия". За его пределами обитаютпять его Ш'кин: Ум, Знание, Мысль, Осторожность,Решительность. Злое начало называется "Царем Тьмы" иобитает в своей земле Тьмы, окруженный пятью Эонами (или"Мирами"): Эонами Дыма, Огня, Ветра, Воды и Тьмы. Мир Светаграничит с миром Тьмы без разделяющей стены между ними"

((Феодор бар Конаи).)

Это -- "основа" учения, и с противопоставления двухпервоначал начинаются все рассказы об учении Мани.Персидские манихеи, следуя зороастрийской традиции,называют олицетворенную Тьму Ахриманом, арабские источники -- Архи-Дьяволом или Иблисом (искаженное греческоеdiabolos). Греческие источники почти единогласноупотребляют по отношению к ней термина, nule т.е. Материя;и греческое слово используется даже в сирийских и латинскихпереводах учения, не говоря уже о его использовании вкоптских и манихейских текстах. Не вызывает сомнения, чтосам Мани в своих трудах (особенно сирийских) используетэтот греческий термин для обозначения злого начала; но вравной степени "Материя" всегда функционирует здесь какмифологическая фигура, а не философский концепт. Она нетолько персонифицирована, но обладает активной духовнойприродой, без которой она не была бы "злом": и ее сущность -- позитивное зло, а не пассивная материальность,которая "плоха" только из-за своей недостаточности, т.е.отсутствия в ней Бога. Мы, следовательно, понимаемкажущееся противоречие, что Тьма называется и дыханиемматерии", и "нематериальным и разумным" (Север); и об этойматерии говорится, что она "однажды получила дар мысли"(Ифраим). Наиболее четко сформулированное отличие hyle Маниот hyle у Платона и Аристотеля встречается в отчетесведущего в философии Александра, который указывает, чтоМани приписывает ее силам, движениям и стараниям, которыеотличаются от тех же у Бога только тем, что они злы: еедвижения есть "беспорядочные движения", ее старания -- "злые вожделения", и ее силы символизирует "тьма,пожирающая огонь". Материя здесь происходит из того жепассивного субстрата философов, что и Тьма, которой онаподобна, и изначально является единственно активным из двухпротивоположных начал, а Свет в его спокойствиипобуждает к действию лишь изначальное нападение Тьмы.

Две эти сферы извечны в том, что касается прошлого: уних нет истока, но они сами -- истоки, хотя иногдаговорится, что Сатана как личностное воплощение Тьмы былпорожден из ее предсуществующих элементов. Во всякомслучае, две сферы как таковые существуют бок о боксовершенно не связанные, и Свет, принимая во вниманиесуществование Тьмы как вызов, не хотел ничего, кромеотделения, и не имел ни благожелательного, ни честолюбивогостремления пролить свет на свою противоположность. Чтокасается Тьмы, ей предназначено существовать и покинутьсебя, когда она наиболее полно выразит свою природу, какСвет выразил свою. Эта самодостаточность Света, которыйжелает светить для себя, только чтобы не лишиться своейприроды, и который, по его намерениям, не может бытьсоблазнен вовеки, демонстрирует глубокую разницу не толькомежду манихейским и христианским отношением к этимпроблемам, но также и сирийским гносисом, который позволяетдвижению вниз начаться из Света, и таким образом Светстановится ответственным за всякий дуализм. В вере Мани вовнутреннюю неизменность Света, существует аристократическийэлемент, сохранивший что-то от изначального духа иранскойрелигии, который в своем самодовольстве не предоставляетмотива становления и может восприниматься как естественноеположение глубокого духа бытия сосуществующего с Тьмой,бушующей внутри себя так долго, что только ярость осталасьв ней. Также и манера, в которой трактуется Свет,последовательно намечает необходимость битвы и принимаетперспективу защиты и жертвы, -- отважный дух древнегоиранского дуализма выжил в гностической, т.е.антикосмической, трансформации.

Итак, если дуалистическое разделение является нормальными удовлетворительным состоянием для Света, тогда вместонаправления сверху вниз подъем снизу должен привести судьбув движение. Начала, таким образом, лежат в глубине, а не ввысоте. Это представление об изначальной инициативеглубины, принуждающей высоту оставить ее спокойствие, сноваотделяет иранский гносис от сирийского. Тем не менее, этидве различные модели причинности существуют, чтобыобъяснить одинаковый гностически достоверный эффект -- завлечение Света во Тьму -- и таким образом путь Светав глубину, т.е. нисходящее движение, вызванное вначале,является в обоих случаях космогонической темой.

Что побудило Тьму набраться сил и бороться против Света?С точки зрения внешнего толчка -- восприятие Света,который до этого был неизвестен ей. Чтобы получить такойопыт, Тьма первой достигла своих внешних пределов, и из нихона была вытолкнута в ходе внутреннего столкновения, вкотором ее члены непрерывно поглощались разрушительнойстрастью. Так как по своей природе Тьма есть ненависть иборьба, то она должна направлять свою природу против себя,пока столкновение со Светом не предоставит внешний и лучшийобъект. Мы приводим эту часть учения в следующей компиляциииз Севера, Феодорита и Тита.

"Тьма была настроена против себя -- древо против егоплодов и плоды против древа. Борьба и ожесточенностьсвойственны природе ее частей; нежное спокойствие чуждотем, кто наполнен злобностью, и каждый разрушает то, чтоскрыто от него.

И был настоящий мятеж, который дал им возможностьподнять миры Света. Верно, что эти товарищи древа смерти незнали друг друга, чтобы начать. Каждый имел все, кромесобственного разума, каждый не знал ничего, кроме своегоголоса, и видел все, кроме того, что перед его глазами. Итолько когда один из них пронзительно закричал, ониуслышали его и стремительно повернулись на звук.

Так восставшие и взаимно побуждаемые, они сражаются ипожирают друг друга, и они не перестанут нападать друг надруга, пока наконец они не поймают вид Света. В ходе этойвойны они перешли преследующие и преследуемые границыСвета, и когда они увидели Свет -- вид удивительный ивеликолепный, намного превосходящий их собственный, онпоразил их, и они восхищались им; и они собрались -- все Материи Тьмы -- и обсудили, как они могут смешатьсясо Светом.

Но из-за расстройства в их умах они утратили восприятиесильного и кроткого Бога, обитающего там. И они постаралисьподняться в высоту, потому что никогда знание Бога иБожества само не придет к ним. Так, без понимания, онибросили на него безумный взгляд из страсти к зрелищублаженных миров, и они думали, что они будут принадлежатьим. И унесенные страстью в них, они теперь возжелали совсей их мощью бороться против него, чтобы обладать им исмешать со Светом свою собственную Тьму. Они объединилисвою темную пагубную Hyle и со своими бесчисленными силамиподнялись все вместе, и в желании лучшего начали нападение.Они напали в одном теле, не зная своего врага, они никогдане слышали о Божестве.

Эта убедительная фантазия не была полностью собственнымизобретением Мани. Изначальную модель предоставилортодоксальный зороастризм, и уже по меньшей мере черезстолетие после Мани иранская модель приспособилась к целямгностицизма. Но эта братоубийственная борьба Тьмы,неизбежно повлекшая за собой первое созерцание Света,которую это созерцание, в свою очередь, привело к ужасномусоюзу разделенных сил, представляется оригинальным иискусным вкладом Мани в учение. Кроме того, в общемиранском образце осознание Света возбуждает во Тьмезависть, жадность и ненависть и провоцирует ее агрессию. Еепервая атака неистова и хаотична, но по мере развития войныона становится дьявольски разумной, и позднее, вформировании человека и затее полового размножения онаприобретает черты мефистофелевской изобретательности: и всеэто с целью овладения Светом, удержания его и ухода отомерзительности собственной компании. Ненавистьпарадоксально смешивается с осознанием вызывающего завистьпревосходства и страстью к нему, и таким образомодновременно является ненавистью к себе Тьмы при виделучшего. Фраза "страсть к лучшему", которая постоянноповторяется в этой связи, допускает явную конфронтациюиранской и греческой концепций. В Пире" Платона это именно"эрос" недостаточности лучшего направляет усилия всех вещейк участию в бессмертии и в случае человека являетсявыдающимся толчком к восхождению к знанию и совершенству.Естественность, с которой в манихейском контексте "страстьк лучшему" части Тьмы принимается за неправильноеустремление и греховное желание, указывает на пропасть,которая отделяет этот мир мысли от мира Эллады не меньше,чем от христианства.

"Страсть" -- не для бытия, но для обладания лучшим;и ее осознание есть осознание не любви, но негодования.

Грозное нападение Тьмы вывело сферу Света из ееспокойствия и побудило ее к тому, что иначе никогда бы неслучилось, а именно к "творению".

"Поскольку Царь Тьмы собирался подняться к месту Света,страх распространился среди пяти Ш'кин. Потом Отец Величияподумал и сказал:

Из своих Эонов, пятерых Ш'кин,
Я не пошлю ни одного на битву,
Ибо я сотворил их для мира и блаженства.
Я сам пойду вместо них
И буду вести войну против врага".
((Феодор бар Конаи))

О неспособности мира Света вести войну, т.е. сделатьчто-то несправедливое, мы читаем далее: "У Бога не былоничего злого, чтобы подвергнуть наказанию Материю, и в домеБога не было ничего злого. Его никогда не пожирал огонь,который метает громы и молнии, не душила вода, котораяпослала потоп, не резало ни железо, ни любое другое оружие;но все с ним есть Свет и прекрасная субстанция [букв,"мир"], и он не может быть несправедливым к Злому". Этакоренная концепция миролюбия сферы Света приводит иногда ктой версии, что новая божественная ипостась, порожденнаяБогом для встречи с силами Тьмы, с самого начала сотворенане для битвы, но для спасительной жертвы, и в этом случаеона называется скорее Душа, чем Изначальный Человек,который является сражающейся фигурой. Поскольку по массесвидетельств, как и по общей конструкции системы,докосмическая битва Изначального Человека с архи-врагомявляется широко распространенной концепцией, наше описаниебудет следовать главным образом источникам, ссылающимся наэту версию. Иногда мы находим противоположную убежденность:"Его воинство достаточно сильно, чтобы преодолеть врага, ноон желает завершить это благодаря своей собственной мощи"(Эн-Надим). Это означает для развития мифа явление, общеедля версий: божество, чтобы встретить противника,производит специальное "творение", представляющее егосамого, что значит: "Я сам пойду дальше"; в этой фразезаключается и ответ на последующую судьбу божественнойипостаси -- дальнейшее умножение божественных фигур извысшего источника. Это -- общий гностический принципэманации, здесь сочетающийся с идеей скорее внешней, нежеливнутренний необходимости, провоцирующей ее.

"Отец Величия породил Мать Жизни, а Мать Жизни произвелаИзначального Человека, а Изначальный Человек породил пятьСыновей, подобных людям, которые препоясались оружием длябитвы. Отец поручил им битву против Тьмы. И ИзначальныйЧеловек вооружился пятью качествами, и они были пять богов:светлый ветерок, ветер, свет, вода и огонь. Он сделал ихсвоим оружием... мы опускаем подробное описание того, какон одел себя в эти стихии одну за одной, в последнююочередь взяв огонь как щит и копье и быстро спустился изРая вниз, пока он не дошел до границы области, прилегающейк полю битвы. Вперед себя он послал ангела, которыйраспространял свет перед Изначальным Человеком".

"Первое творение" в самом начале божественной историипроизвело центральную сотериологическую фигуру системы:Изначального Человека. Сотворенный, чтобы сохранять мир вмирах Света и сражаться в их битве, через свое поражение онвключает божество в продолжительную работу по спасению,частью которой является и само творение мира. Это широкораспространенный персонаж гностического учения: мы ужевстречались с подобным примером в герметическом"Поймандре". Мы не можем здесь углубляться в прошлое болеедревней восточной доктрины. Для гностиков существованиедокосмического бога "Человека" выражало одну из главныхтайн их Знания, и некоторые секты зашли настолько далеко,что называли само высшее божество "Человеком": "Великая искрытая тайна согласно одной ветви валентинианства то, чтоимя силы, предначальной, которая превыше всего, -- Человек". Примечательно, что персидские манихеи называлиИзначального Человека "Ормузд": в зороастризме это имясамого Бога Света (Ахура Мазда), которому противопоставленБог Тьмы, Ахриман (Ангра Майню). Он теперь отождествляетсяс Изначальным Человеком, эманацией высшего божества -- с одной стороны, доказательство огромного влияния религии впредставлении о человеке, и, с другой стороны,доказательство увеличения божественной трансцендентности,которая больше не допускает прямого вмешательстваИзначального Бога в метафизическую битву, которая былавыдающейся особенностью иранского Ормузда. И поражение,которое в гностической версии потерпел сражающийся противТьмы Человек, несовместимо с положением высшего божества.Так, у манихеев Ормузд как эквивалент Изначального Человекастановится исполнительным органом изначальных Богов Света:"Ормузд пришел вместе с Пятью Богами по повелению всехБогов сражаться против Дьявола. Он спустился и боролся снебожественным Архидемоном и Пятью Дьяволами" (ChuastuaniftCh. 1). Пять стихий Света, которые Изначальный Человекнадел как оружие, выступают как очень сжатые представленияизначальных пяти ипостасей божества, Ш'кин; несмотря на ихскорее материальные имена, они, как позднее становитсяочевидным, суть духовной природы, и как таковые -- исток всей "души" во вселенной.

"Архидьявол также взял свои пять качеств, а именно дым,огнь пожирающий, тьму, палящий ветер и туман, вооружилсяими и пошел, чтобы встретиться с Изначальным Человеком. Кактолько Царь Тьмы увидел свет Изначального Человека, онподумал и сказал: "То, что я искал далеко, я нашел близко".После этого они долго бились друг с другом, и Архидьяволпобедил Изначального Человека. Вслед за тем ИзначальныйЧеловек отдал себя и пятерых своих сыновей в пищу пятисынам Тьмы, как человек, у которого есть враг, подмешиваетсмертельный яд в пирог и дает его своему врагу. Архидьяволпоглотил часть его света [то есть пятерых его сыновей] иодновременно окружил его качествами и стихиями. Как толькоСыны Тьмы поглотили их, пять светящихся богов лишилисьпонимания, и от яда Сынов Тьмы они стали подобны человеку,укушенному бешеной собакой или змеей. И пять частей Светасмешались с пятью частями Тьмы".

И с этого момента метафизический интерес переходит на"Пятерых Богов", оружие или провожатых ИзначальногоЧеловека, как на наиболее полно затронутых этим поражениемжертв, и мы чаще всего повсюду слышим, как в них выражаетсясоответствующий религиозный аспект божественной судьбы:

"это яркость Богов, побежденных с самого началаАхриманом, Демонами [и т.д.], которую они держат теперь вплену"; "из нечистот демонов мужского пола и изнепристойности демонов женского пола она [Аз -- "злаямать всех демонов"] сформировала это тело, и сама вошла внего. Тогда из пяти элементов Света, оружия Ормузда, онасформировала [?] благую Душу и заковала ее в тело. Онасделала ее как будто слепой и глухой, бессознательной исмущенной, так что вначале та не знала своего происхожденияи родства".

Здесь мы понимаем причину важности судьбы "оружия": изего субстанции произошли наши души, и наше состояние естьрезультат того, что произошло. Это довольно простоподтверждается Гегемонием: "Архонты Тьмы съели его оружие -- то есть душу". Это уравнение -- одна из основныхточек системы.

Поглощение также оказывает воздействие на поглотителя.Оно не только отклоняет Тьму от ее первоначальной цели,самого мира Света, но поглощенная субстанция в нейдействует как успокоительный яд, ее желание либоудовлетворяется, либо притупляется, и ее нападения такимобразом приостанавливаются. Обе субстанции -- яд другдля друга, так что в некоторых версиях Изначальный Человекне столько побежден, сколько в ожидании возмездиядобровольно отдает себя на пожирание Тьме. В любом случае,сдача Души в плен Тьмы не только отводит непосредственнуюугрозу от подвергаемого опасности мира Света, но в то жевремя предоставляет средства, благодаря которым в итогепобеждают Тьму. Первая, близкая цель выражается в идее"соблазнения" и "успокоительного яда"; отдаленная цельхитрости (для жертвы -- одна, даже если и усиленнаябожеством) лежит в представлении о том, что окончательноепереразделение означает "смерть" Тьмы, т.е. ееокончательное превращение в не имеющую силы. Вот как онопредстает в источниках, которые сосредотачиваются на Душе иопускают Изначального Человека:

"Он послал вперед против Материи силу, которую мыназываем Душа, часть собственного света и субстанции, чтобызащищать границы, но на самом деле как приманку, так чтоона успокоила Материю против ее воли и полностью смешаласьс ней; и если бы впоследствии эта сила отделилась отМатерии, это означало бы смерть последней. И вот чтопроисходило: поскольку Материя постигла силу, что былапослана, она тянулась к ней в страстном желании и вяростном порыве поймала и пожрала ее, и та стала заключена,подобно дикому зверю, или (как они тоже говорят) заснула,будто благодаря заклинанию. Так благодаряпредусмотрительности Бога Душа смешалась с Материей,неподобное с неподобным. Из-за смешения, однако, Душа сталасубъектом привязанности Материи и против своей истиннойприроды выродилась в частицу зла".

Наиболее впечатляющее толкование этой стадии борьбы,сочетающее Изначального Человека, воителя и Душу, оружие ижертву, находится в четырех строфах Псалма CCXXIIIманихейской Книги Псалмов, который, несмотря на неизбежныеповторения, не стоит утаивать от читателя.

"Он подобен пастырю, что смотрит на льва, пришедшегоразрушить его овчарню: и он использует хитрость, и беретагнца, и кладет его в ловушку, в которую он может пойматьльва; и благодаря одному ягненку он спасет овчарню; и послеэтого он исцеляет ягненка, что был ранен львом. Это такжепуть Отца, который посылает своего сильного сына; и он[сын] производит из себя Деву, снаряженную пятью силами,которыми она может сражаться против пяти бездн Тьмы. КогдаСтраж [?] стоял на границе Света, он показал им свою Деву,которая есть его душа; они встряхнулись в своей бездне,желая превознести себя над ней, они открыли свои уста,желая поглотить ее. Он крепко держал ее силу, он распростерее над ними, подобно сетям над рыбой, он пролил на них еедождь, подобно очищенным облакам воды, она толкнула себя вних, подобно пронизывающей молнии. Она подкралась к ихвнутренним частям, она ограничила их, и они не зналиэтого".

((9:31 -- 10:19))

Читатель отметит в меняющейся образности этого отрывка,что "оружие" большинства текстов заменяется "девой" каксимволом души (несомненно, более уместный на наш вкусобраз) и что последний умышленно и наиболее действеннослужит Изначальному Человеку средством оскорбительнойвойны: упоминания о поражении там нет. Это -- один изпримеров той свободы, с которой манихейские мыслителиобращаются с символикой. И даже здесь ИзначальномуЧеловеку, очевидно, столь победоносному, после всего"помогает выбраться из бездны" "его брат" (Живой Дух -- см. ниже), который возвращает нас к ведущей теме данногоучения.

Итак, агента Света -- Изначального Человека с егопятикратным вооружением Души -- несмотря на его успехив остановке врага, улавливают во Тьму, "сильно на негодавят", приводят в оцепенение и бессознательное состояние,и "таким образом Бога принуждают к творению мира" во благотого не-смешиваемого, что было смешано.

"Изначальный Человек вновь обрел сознание и семь разобратился с молитвой к Отцу Величия. Отец услышал егомолитву и как второе творение породил Друга Света, и ДругСвета породил Великого Зодчего, а Великий Зодчий породилЖивого Духа. И Живой Дух породил пятерых сыновей [от каждойиз пяти духовных сущностей Бога; мы здесь опускаем ихимена]. И они отправились к Земле Тьмы, и с границысмотрели вниз в глубину бездны Ада, и обнаружилиИзначального Человека, поглощенного Тьмой, и его пятерыхсыновей. Затем Живой Дух воззвал громким голосом; и зовЖивого Духа стал подобен острому мечу и лежащей обнаженнойформе Изначального Человека. И он сказал ему:

Мир тебе, благой среди нечестивцев,
светящийся среди тьмы,
Бог, обитающий среди тварей ярости,
которые не знают его славы.

После этого Изначальный Человек отвечает ему и говорит:

Приди ради мира того, кто умер,
приди, о сокровище безмятежности и мира!
И далее он говорит ему:
Что теперь с нашими Отцами,
Сынами Света в их городе?

"И Зов сказал ему: с ними все в порядке. И Зов и Ответсоединились друг с другом и поднялись к Матери Жизни иЖивому Духу. Живой Дух принял вид Зова, а Мать Жизни --вид Ответа, ее возлюбленного сына. Изначальный Человек былосвобожден от адских субстанций Живым Духом, которыйспустился и простер над ним свою десницу, и поднявшись, онснова стал Богом. Но Душу он оставил позади [эти частиСвета были также тщательно перемешаны с частицами Тьмы]".

"Душа" суть, таким образом, сила, которую ИзначальныйЧеловек, сам уже освобожденный и возрожденный перед началоммира, оставил Материи. Во благо этих потерянных исовершенно поглощенных частиц был сотворен космос каквеликий механизм выделения Света. Что касается довременногоосвобождения божественного Человека, оно имеет для манихеевзначимость, аналогичную значимости воскресения Христа ухристиан: это не просто событие прошлого (вэсхатологическом взгляде на время не существует "простогопрошлого"), но символический архетип и действенная гарантиявсего будущего спасения. Для верующего оно в сущностиреально, потому что в страдании и искуплении оно являетсяобразцом его собственной судьбы: и отнюдь не лишенозначения то, что Бог носит имя "Человек". Поэтому то, что внеизменном времени мифа представляется простым эпизодом, ненужным объективному развитию, а почти мешающим ему(поскольку это развитие оборачивается длительностьюсмешанного состояния), принадлежит по своей аналогичнойвнутренней значимости непосредственной действительностиспасения. Доказательством этого, помимо очевиднойчеловеческой привлекательности мифологической сцены,является церемония из повседневной жизни, в которой манихеирассказывают про архетипическое освобождение ИзначальногоЧеловека, повторяя решительный жест: "По этому мнениюманихеи, когда встречают друг друга, пожимают правые руки взнак того, что они -- те, кто спасся из Тьмы"(Гегемонии). "Первая "правая рука" -- та, что МатьЖизни дала Изначальному Человеку, когда тот собралсяуходить на войну. Вторая "правая рука" -- та, которуюЖивой Дух дал Изначальному Человеку, когда он прекратилвойну. По образу этой мистерии правая рука произвела правуюруку, что и используется среди людей, когда они совершаютрукопожатие" (Keph. pp. 38. 20; 39. 20-22). Другимдоказательством является роль, которую две ипостаси Зова иОтвета (или, альтернативно для последнего, "Слушания")играют на протяжении исторического процесса спасения, и еевыдающееся завершение к концу времен. Мы приведемсоответствующий отрывок из Кифалаи в конце главы, но здесьхотим процитировать прекрасное наблюдение ее первогокомментатора: "Так миф о подъеме Изначального Человекаблагодаря Живому Духу связывается со спасением в концевремен как его прототип и предпосылка: "Зов" Живого Духа и"Слушание", которым Изначальный Человек на него ответил,живут в частицах Света, оставленных им позади какстремление и возможность воздействовать с их помощью навозвращение царства Света к концу мира". Без этогомистического "присутствия" многие докосмические "спасения"в гностическом учении были бы непонятны.

В следующем рассказе о творении мы можем опустить многиемифологические детали, которые скорее фантастичны, чемзначимы. На первом этапе Живой Дух и его свита боговотделили "смешение" от основной массы Тьмы. Затем "ЦарьСвета приказал ему сотворить настоящий мир и построить егоиз этих смешанных частей для того, чтобы освободить частицыСвета от темных частиц". К концу этого архонты,объединенные Светом (и потому ослабевшие), были преодолены,и из их кожи и тела были сотворены небо и земля. Хотя иговорится, что архонты были прикованы к небосводу (все ещеприкреплены к своей растянутой коже, которая образоваланебеса?), а с другой стороны, сообщается, что земля и горыбыли сформированы из их плоти и костей, даннаяпоследовательность проясняет то, что из-за всего этого онине потеряли ни своей демонической жизни, ни Тьма непотеряла в общем своей силы действовать. Но манихейскийпессимизм изобрел здесь чрезвычайно образный способотрицательного взгляда на мир: все части природы, чтоокружают нас, произошли от нечистых трупов сил зла. Каккратко провозглашает один персидско-манихейский текст: "миресть воплощение Архи-Ахримана". Он также является тюрьмойдля сил Тьмы, которые теперь заключены в его пределах; иопять же представляется местом очищения Души заново:

"Он разбросал все силы хаоса по десяти небесам и восьмиземлям, он запер их в этом мире в космосе, он сделал еготюрьмой для всех сил Тьмы. Он стал также местом очищенияДуши, что была поглощена ими".

((Man. Ps. CCXXIIL 10. 25-29))

После этого та часть поглощенного Света, которая быламенее всего запятнана, отделилась от Hyle, очистила "свет"в физическом смысле и из чистейшей части сформироваласолнце и луну -- два "корабля", а из остального -- звезды. Таким образом, звезды, за исключением планет,принадлежащим архонтам, являются "пережитками Души". Но приэтой макрокосмической организации только малая часть Светаспасется, "все остальное останется заключенным,притесненным, запятнанным", и небожители оплакивают его.

"Затем поднялись в молитве Мать Жизни, ИзначальныйЧеловек и Живой Дух и просили Отца Величия: "Сотвори новогобога и вели ему, чтобы он пошел и увидел темницу Демонов, ичтобы он создал ежегодный переворот и защитников для солнцаи луны, и чтобы он был освободителем и спасителем яркостибогов, которые с самого начала были побеждены Ахриманом,Демонами [и т.д.] и которых они держат в плену до сих пор,а также той яркости, которая осталась в космическихцарствах неба и земли и там страдает, и чтобы он подготовилдля ветра, воды и огня тропу и путь к Высшему". И ОтецВеличия услышал их и породил третье творение -- Вестника. Вестник назвал Двенадцать Дев (согласно ихименам, олицетворяющих добродетели и божественные качества)и с ними установил механизм двенадцати ведер".

Вестник отправился к неподвижным кораблям Света, привелих в движение и начался переворот сфер. Этот переворот сталсредством выражения космического процесса спасения какотличного от того, что предписывается умам людей, посколькуон функционирует как механизм разделения и перемещениявверх Света, пойманного в ловушку природы.

Вначале, однако, вестник попробовал короткий путь: "Каккорабли двигаются и приходят к середине небес, Вестникоткрыл свои формы, мужскую и женскую, и стал видимым всемархонтам, детям Тьмы, мужским и женским. И при видеВестница, который был прекрасен в своих формах, все архонтывоспылали к нему страстью, мужские -- к его женскомувиду, и женские -- к его мужской внешности. И в своейпохотливости они начали освобождать Свет Пяти СветлыхБогов, которых они поглотили" (бар Конаи). Это страннонатуралистический путь извлечения Света из пленивших его,мифическая тема, которую гностики до Мани уже воплощали всвоих системах. Истечение Света достигается благодаряангелам Света, он очищается и грузится на "корабли",перемещающие его в родную сферу. Но сомнительная хитростьВестника допускает двойное толкование его успеха, ибовместе со Светлой и Темная субстанция ("грех") также уходитот архонтов и, смешавшись со Светом, стремится также войтив корабли Вестника. Выполняя это, Вестник снова скрываетсвои формы и, насколько возможно, отделяется отизвергнутого смешения. Пока более чистые части поднимаютсявверх, загрязненные частицы, т.е. те, которые слишком тесносоприкасались с "грехом", падают вниз на землю, и там этасмешанная субстанция формирует растительный мир. Такимобразом, все растения -- "злаки, травы, и все корни, идеревья суть творения Тьмы, а не Бога, и в этих формах ивидах вещей Божество связано по рукам и ногам". Подобное,только еще более жалкое происхождение приписываетсяживотному миру, который возникает из уродцев дочерей Тьмы,родившихся при виде Вестника, также держащих в заточенииСветлую субстанцию.

Открытие на короткое время форм Вестника, вдобавокприведшее к этим новым видам заключения Света, такжевдохновило Тьму на мысль о последнем и наиболее действенномсредстве удержания опасной добычи, а именно о заключении еев форме, наиболее ей соответствующей. Эта формазадумывалась как божественная, которую та уже видела. ЦарьТьмы, предчувствующий окончательную потерю всего Светачерез длительное разделяющее действие небесных переворотов,захваченный стремлением сотворить что-то равное томувидению, предполагающий таким способом изобрести самуюнадежную тюрьму для инородной силы и, наконец, желающийиметь в своем мире замену для иначе недостижимойбожественной фигуры, управляя которой и через которую ониногда освобождается от ненавистной ему компании, порождаетАдама и Еву по образу чудесной формы и вливает в них весьСвет, оставленный в его распоряжении. Это порождениеописывается со многими омерзительными подробностями,включая спаривание мужских и женских демонов, пожираниепотомства их Царем и т.д. Основным содержащим доктринупунктом в этой фантазии является то, что тогда каквозникновение растений и животных было незапланированным,было неудачей тактического маневра Света, творение человекаесть преднамеренное противодействие, в сущности,грандиозное противодействие Тьмы стратегии Света. Ииспользуя божественную форму для своей цели, она искуснообращает самую большую угрозу своей власти в главное орудиезащиты. Вот что стало с библейской идеей о существованиичеловека, сотворенного по образу Бога! "Образ" стал злымумыслом Тьмы, воспроизведением не только своего родабогохульства, но дьявольской хитростью, направленной противоригинала. Все источники согласны в одном: поскольку обычноцелью Тьмы является "неотделение Света от Тьмы", то вподобии божественной формы определенно большая часть Светаможет быть заключена в виде "души" и оставаться там болеедейственной, чем в любой другой форме. С этих пор борьбамежду Светом и Тьмой сосредотачивается на человеке, которыйстановится главной наградой и в то же время основным полембитвы двух сражающихся партий. Каждая из двух сторон делаетна него ставку: Свет -- ставку на свое восстановление,Тьма -- на истинное выживание. Это метафизический центрманихейской религии, и он усиливает значимость деяний исудьбы отдельного человека до абсолютной в историивсеобщего существования.

Человеческое тело есть дьявольская субстанция и -- вэтой особенности, усиливающей общее уничижение вселенной, -- также дьявольский замысел. Здесь манихейскаявраждебность к телу и сексу, со всеми ее многочисленнымиаскетическими последствиями, зиждется на мифологическомосновании. Эти враждебность и аскетизм имеют общиелогические обоснования в гностическом взгляде на вещи,какими бы ни были специфические мифологическиедоказательства; но редко они так полно и так твердоутверждаются, как в манихейском мифе. В контексте этойтеоретической поддержки задержка на особенно отталкивающихдеталях порождения человека демонами добавляет элементотвратительного в иначе "разумно" поддерживаемую вражду.

Творение Евы преследовало особенную цель. Она болееполно подчинена демонам и таким образом становится ихинструментом против Адама; "ей они придали своюпохотливость, чтобы совратить Адама" -- совратить нетолько на плотскую страсть, но через нее и на размножение,самую грандиозную затею в стратегии Сатаны. Поскольку этоне только явно продолжает пленение Света, но из-заразмножения сильно рассеивает Свет, то в конечномитоге становится затрудненной работа по спасению,единственный путь которой -- пробуждение каждойотдельной души. И Тьма, таким образом, все оборачивает насовращение Адама, небожители же -- на пробуждение его,чтобы предохранить его от совращения.

Когда пять ангелов увидели Свет Господа оскверненным,они попросили Вестника Благих Вестей, Мать Света и ЖивогоДуха послать кого-нибудь к этому первому творениюосвободить и спасти его, открыть ему знание исправедливость, и освободить его от демонов. И они послалиИисуса. Светозарный Иисус достиг невинного Адама... Далееследует сцена, полный текст которой приводится на с. 86.Иисус здесь -- Бог, миссией которого является датьчеловеку откровение, отдельная ипостась или эманацияВестника, чья миссия подчинена Свету вообще и предваряетсятворением человека. То, что он тот, кто заставил Адамавкусить от Древа Познания, объясняет христианское обвинениеманихеев в том, что они приравнивали Христа к змию в Раю.Содержание его откровения, учение о "его Сути, брошенной вовне", требует комментария. Оно выражает другой аспектбожественной фигуры: помимо того, что Иисус -- истоквсей откровенческой деятельности в истории человечества, онявляется олицетворением Света, смешанного с материей; тоесть он -- страдающая форма Изначального Человека.

Эта оригинальная и проникновенная интерпретация фигурыХриста была важной частью манихейского вероучения, и онабыла известна как учение о Jesus patibilis, "страдающемИисусе", который "повешен на каждом дереве", "служитграницей каждому блюду", "каждый день рождается, страдает иумирает". Он рассеян по всему творению, но егонаиболее истинной сферой и воплощением представляетсярастительный мир, то есть наиболее пассивная и единственноневинная форма жизни. Еще в то же самое время в активнойстороне своей природы он есть надмирный Нус, пришедшийсвыше, который освобождает эту плененную субстанцию ипостоянно до конца мира собирает ее, т.е. себя, изфизического рассеяния.

Различные стороны этого спасительно-спасаемогоначала прекрасно выражены в псалме:

"Приди ко мне, мой родич, Свет, мой проводник... С техпор, как я ушел во тьму, мне давали пить воду... Я стойконесу бремя, хотя оно и не мое. Я -- среди врагов своих,звери окружают меня; бремя, которое я несу, -- отвластей и княжеств.

Они воспылали гневом, они восстали против меня...

Материя и ее сыны отделили меня от них, они сожгли меняв огне своем, они придали мне мучительное подобие.

Чужеземцы, с которыми я смешался, не знали меня; онивкусили от моей сладости, и они пожелали удержать меня ссобой.

Я был жизнью для них, но они были для меня --смерть; я стойко держался среди них, они износили меня каксвою одежду.

Я есмь во всем, я держу небеса, я есмь основа, я держуземлю, я есмь Свет, что сияет впереди и приносит радость душам.

Я есмь жизнь мира: я есмь млеко, что во всех деревьях: я -- сладкая вода, что от сынов Материи...

Я выношу все это, пока я исполняю волю моего Отца;Изначальный Человек -- мой отец, волю которого выполняю.

Смотри, Тьму я покорил; смотри, огонь истоков я потушил,как Сфера быстро повернулась, как солнце получило очищеннуючасть жизни.

О душа, обрати свой взор в высоту и созерцай своиоковы... смотри, твой Отец зовет тебя.

Теперь сядь на Корабль Света, и получи венок славы, ивозвратись в свое царство, и возрадуйся со всеми Эонами".

((Man. Ps. CCXLVI. 64.8 -- 65.13))

Откровение Иисуса Адаму включает предостережение противприближения Евы. Адам вначале внимает ему, но позднеедемоны соблазняют его, и так начинается цепь размножения,временное увековечение царства Тьмы. Это делает необходимойвременную историю откровения, которая, периодическиповторяясь, приводит через Будду, Зороастра и историческогоИисуса к самому Мани и в сущности просто снова и сновавоспроизводит изначальное откровение Светозарного Иисуса,согласованное с историческим прогрессом религиозного понимания.

От эона к эону апостолы Бога не переставали приноситьМудрость и Деяния. Так, в одну эпоху их приход [т.е. приход"Мудрости и Деяний"] проявился в странах Индии черезапостола, который был Буддой; в другую эпоху в земле Персии -- через Зороастра; в третью -- в земле Запада -- через Иисуса. После этого, в последнюю эпоху, пришлоэто откровение, и пророчество пришло через меня. Мани,апостола истинного Бога, в земле Вавилонской. В этомпророчестве Мани принимает древнее гностическое учение,наиболее ясно изложенное в Псевдо-Клементинах, от одного"истинного Вестника, который с начала мира, поменяв своиформы со своими именами, бежал через Эон до тех пор, покане достиг своего времени и, помазанный Божьей милостью засвой труд, не получил вечного отдыха" (Homil. III. 20).

Когда мы снова обратимся к космогонии, мы осознаемследующие разделения. Три "творения" были выведеныбожеством благодаря агрессии Тьмы и ее последствиям:творение Изначального Человека -- для битвы и жертвы;Живого Духа (также называемого Демиургом) -- дляосвобождения защитника и, поскольку оно остаетсянезавершенным, строительства вселенной из смешаннойсубстанции; Вестника (также называемого Третьим Вестником) -- для приведения вселенной в движение и освобожденияСвета, воплощенного в ней. Этой третьей миссии Тьмапротивопоставила творение человека, что, в свою очередь,сделало необходимой отправку Светозарного Иисуса к Адаму.Через позднейшее совращение и последовавшее за ним явлениеразмножения, драма и вместе с ней миссия "Иисуса"затянулась в истории человечества. Эта мировая история вузком смысле слова полностью принадлежит целому отделениюбожественной истории, представленному эманацией Вестника:это его измененные ипостаси, которые действуют как божестваоткровения в человеческой религиозной истории, а именно,"Иисус" для Адама в начале, Параклет для Мани в середине иВеликая Мысль -- в апокалиптическом конце истории. Кпоследнему апокалиптическому действию мы обратимся позже.

Практические выводы из этой космо-сотериологическойсистемы являются предельно четкими, все они доходят досурового аскетизма.

"Поскольку о разрушении Hyle распорядился Бог, следуетвоздерживаться от всех одушевленных предметов и есть толькоовощи и все, что не является чувствующим, и воздерживатьсяот брака, удовольствий любви и рождения детей, так чтобыбожественная Сила не могла бы на ряд поколений дольшеоставаться в Hyle. Однако не следует для того, чтобыусилить воздействие очищения вещей, кончать жизньсамоубийством"

((Александр).)

На воздержание в вопросах пищи влияют две точки зрения,помимо общей аскетической позиции: необязательносмешиваться с дополнительной субстанцией Света и такимобразом ее задерживать; и, поскольку этого невозможносовершенно избежать (растения также содержат его), поменьшей мере избегать повреждения Света в его чувствующейформе у животных. Кроме того, из сведения контактов ссубстанцией Тьмы до минимума и из нечувствования дома вмире, истинная цель которого -- содействовать"разделению", следует заповедь нужды, которая включаетсреди прочего запрещение строительства дома илипредостережение против него.

Наконец, панпсихизм, который вытекает из представления осмешении и предполагает наличие уязвимой субстанции Светаповсюду (даже в "неживотной" природе), приводит к наиболеепреувеличенному представлению о грехе, которое когда-либо существовало:

"Когда кто-либо ходит по земле, он оскорбляет землю[т.е., точнее, поскольку Свет соединился с ней]; тот, ктодвигает рукой, оскорбляет воздух, поскольку это -- душалюдей и тварей... [и так далее]"

((Гегемоний).)

"Человеку следует посмотреть вниз на землю, когда он идетсвоим путем, чтобы он не раздавил крест Света и не разрушилрастения"

((Keph. p. 208. 17).)

Грех, следовательно, ipso facto включенный во вседействия, является, разумеется, неизбежным и как таковойпредназначается Тьмой для творения человека, но существуетгрех нисколько не меньший и включенный в регулярнуюисповедь. Превращаясь в практический принцип, эта концепциявызывает чрезмерный квиетизм, который стремится уменьшитьдеятельность как таковую, что представляется абсолютно необходимым.

Однако полный ригоризм манихейской этики приберегаетсядля специфической группы "Избранных" или "Истинных",которые должны вести монашескую жизнь, исполненнуюаскетизма, возможно, отталкивающуюся от буддийскогомонашества и определенно сильного влияния христианскогомонашества. Значительные массы верующих, называемых"Слушатели" или "Воины", жили в мире при менее строгихправилах, и к их похвальным деяниям принадлежала забота обИзбранных, сделавших возможной их жизнь через очищение. Вобщем, мы, таким образом, имеем три категории людей:Избранные, Воины и грешники, очевидно соответствующиехристианско-гностической триаде пневматиков, психиков иsarkics ("плотских людей"). Соответственно, существуют три"пути" для душ после смерти: Избранный приходит к "РаюСвета"; Воин, "страж религии и помощник избранного", долженвозвращаться к "миру и его ужасам" так часто и так долго,"пока его свет и его дух не освободятся, и после долгогостранствия туда и обратно он не достигнет собранияИзбранных"; грешники попадают во власть Дьявола и в Ад(Эн-Надим).

Таким образом, история мира и человека представляетсобой продолжительный процесс освобождения Света, и всеустройство вселенной, подобно всем событиям истории,рассматривается с этой точки зрения. Орудиями спасения вистории являются зовы апостолов, основателей "церквей"(религий), с их воздействием пробуждения, поучения и посвящения.

Вселенским орудием спасения представляется космическийпереворот, в особенности переворот солнца, которое, "вращаянебеса, собирает своими лучами части Бога даже из нечистот"(Августин). То есть солнце автоматически, как природныйпроцесс, извлекает, привлекает и очищает Свет от Hyle, икак корабль переносит его на колесо Зодиака, вращениекоторого переносит его к миру Света. Два орудия спасениядополняют друг друга:

"Освобождению, отделению и подъему частиц Света помогаютхвала, посвящение, чистое слово и благочестивые деяния.Таким образом частицы Света [т.е. души мертвых] поднимаютсяпо столпу утренней зари к сфере луны, и луна получает ихнепрерывно с начала до середины месяца, так что онаприбывает и становится полной, и потом она направляет их ксолнцу до конца месяца, и таким образом она убывает, потомучто освобождается от своего бремени. И переправазагружается и разгружается снова, и солнце передает СветСвету над ним в мире хвалы, и он идет в этот мир, пока недостигает высшего и чистого Света. Солнце не прекратитэтого до тех пор, пока ни одной частицы Света не останетсяв этом мире, кроме маленькой частицы, так спрятанной, чтосолнце и луна не могут достать ее [это окончательноесожжение будет свободным]".

"Все меньше и меньше день ото дня
вырастает количество душ [на земле],
пока они поднимутся вверх, очищенные".

((Ephraem, s. Mitchell 1109))

В этом космическом видении присутствует что-тонесомненно грандиозное, и для манихеев оно настолькоубедительно, что они могут сказать: "это очевидно даже дляслепого" (Александр). Мы едва ли согласимся с этим, номожем с готовностью согласиться в том, что образы луны,прибывающей и убывающей с грузом душ, солнца, постоянноотделяющего и очищающего божественный Свет, Зодиака,подобного водяному колесу, непрерывно зачерпывающему иотправляющему Свет вверх, обладают несомненным очарованием,что эти образы придают порядку вселенной религиозноезначение, которое утратили зловещие "сферы" другихгностических систем.

Таким образом в последовательности времен, зовов ипереворотов

"все частицы Света непрестанно восходят и поднимаются ввышину, а частицы Тьмы непрерывно спускаются и опускаются вглубину до тех пор, пока одна освободится от другой, исмешение сойдет на нет, и смесь постепенно исчезнет, икаждая придет к своему целому и к своему миру. И этовоскрешение и возвращение"

((Шахрастани).)

Когда этот процесс дойдет до наиболее тесноперемешанного остатка, тогда

"Вестник явит свой образ, и ангел, что поддерживаетземлю, сбросит свою ношу, и вырвется великий огонь из-запределов космоса и пожрет весь мир, и его будет неостановить, пока Свет остается в творении освобожденным"

((составлено из Гегемония [= Эпифаний] и Эн-Надима))

Апокалиптический конец предыдущей цитаты, в итогевыраженный "Вестником", наиболее полно описан в двухотрывках из "Kephalaia" (гл. 5; 16) -- первыйозаглавлен "На четверых Охотников за Светом и четверых -- за Тьмой", где четвертый и последний Охотник заСветом (или Рыбак) называется "Великим Помыслом"; этототрывок из Книги Псалмов представляет надлежащее окончание{конец абзаца отсутствует}

"В конце, когда космос постепенно исчезает, тот же самыйПомысел Жизни соберет себя и сформирует свою Душу [т.е.Самого Себя] в форме Последнего Изваяния. Его сеть -- его Живой Дух, и со своим Духом он поймает Свет и Жизнь,что существуют во всем, и построит из них свое тело.

Зов и Слышание, Великий Помысел, который пришел, чтобысмешать стихии... и остался там в тишине... до тоговремени... когда он пробудился, и занял свое место ввеликом огне, и собрал в своей Душе себя, и сформировалсебя в виде этого Последнего Изваяния. И ты найдешь его,как только он выйдет из себя и выберется из грязи, котораядля него чужда, но еще вберет в себя Жизнь и Свет, чтосуществует во всем, и построит из него свое тело. Затем,когда это Последнее Изваяние будет полностью завершено,тогда оно вырвется и поднимется из великой битвы черезЖивой Дух, своего отца, который придет и... выявляет всечлены... исчезновения и конца всех вещей.

И он соберет вместе и намерения смерти, всей Тьмы, исделает их подобными своему истинному Я...

В то мгновение прихода Живого Духа... он поддержит Свет.Но намерение смерти и Тьмы он запрет в обиталище, котороебыло создано для него, где возможно заточить его навсегда.

Не существует других способов ограничить Врага, кромеэтого; так как он не был воспринят Светом, потому что ончужд для него; и он не может ни остаться снова в своейземле Тьмы, ни разразить войну, более сильную, чем первая.Новый Эон будет построен на месте мира, который исчезнет, ив нем могут господствовать силы Света, потому что ониполностью выполнили и исполнили волю Отца, они покорилиненавидящих...

Это -- Знание Мани, поклонимся ему и благословимего. Таким образом, несмотря на конечный итог, можно иногдакратко сказать, что "две природы восстановились, и архонтыс этого времени будут обитать в своих нижних областях,кроме Отца в верхних областях, после того, как он возьметобратно свою собственность" (Гегемоний). Действительноепредставление о том, что власть Тьмы, хотя и не Тьма самапо себе, будет разрушена навсегда, и в противоположностьдикому беспорядку начала она теперь находится в глубокомпокое. После долгой дороги изначальная жертва Света нашласвое вознаграждение и достигла своей цели: "Свет с этих порспасен от Тьмы и от порчи от нее"

((Эн-Надим).)

После этого долгого путешествия через лабиринтгностической мысли и фантазии, в котором читатель мог легкопотерять из виду главные очертания ландшафта, он можеттолько приветствовать пересмотр определенных взглядов наобщую ориентацию с высоты птичьего полета, даже и ценойнекоторых полных повторений.

Гностики были первыми умозрительными "теологами" в новойэпохе религии, вытеснившей классическую античность. Ихзадача определилась благодаря основному гностическомуопыту, который поддерживал общий взгляд на существующуюреальность как на a priori действительную для частей этогоопыта. Этот взгляд заключал в себе главные принципыпредставлений об антибожественной вселенной, чуждости ейчеловека и внекосмической природе божества. Действительнобудучи таковым, он предполагает историю, в которой онпредставляет настоящее "неестественное" состояниереальности. Задачей учения было рассказать эту историю,т.е. отчитаться о настоящем положении вещей, подробнорассказав последовательные стадии его происхождения ссамого начала, и, следовательно, поднять видение реальностив свет гносиса и дать обоснованную гарантию спасения. Такойобраз действия был несомненно мифологическим; но врезультате мифы с их олицетворениями, ипостасями иквазихронологическим повествованием стали сознательносозданными символами метафизической теории.

Два типа системы, названные здесь для краткости (и безизлишней передачи теории действительной генетике) иранскими сирийским, развивались, чтобы объяснить по существу такиеже факты смещенной метафизической ситуации -- оба"дуалистические" в том, что касается их общего итога:существующего разрыва между Богом и миром, миром ичеловеком, духом и плотью. Иранский тип, в гностическойпеределке зороастрийского учения начинающий с дуализма двухпротивоположных начал, главным образом объясняет, какизначальная Тьма поглотила элементы Света: т.е. онописывает мировую драму как войну с переменным успехом иописывает божественный рок, для которого человек являетсячастью, а мир -- невольным результатом, с точки зрениясмешения и несмешения, плена и освобождения. Сирийский типберет на себя более честолюбивую задачу установленияпроисхождения от одного неразделенного источника бытиядуализма как такового и последующего затруднительногоположения божества в системе творения, -- посредствомгенеалогии персонифицированного божества утверждаетразвитие от одного к другому, описывает развивающеесязатемнение изначального Света в категориях вины, ошибки инеудачи. Эта внутренне-божественная "эволюция"заканчивается в упадке полным самоотчуждением, которое иявляется этим миром.

Обе драмы начинаются с беспорядка в высших сферах; вобеих существование мира отмечает замешательство божества инеобходимость, в сущности нежелательную, возможности егоитогового восстановления; в обеих спасение человека естьспасение самого божества. Разница лежит либо в трагедиибожества, изгнанного за пределы, где первая инициативапринадлежит Тьме, либо мотивируется изнутри, с Тьмой -- результатом страсти, но не ее причиной. Для божества защитаи жертва сочетаются в божественной вине в одном случае иошибке -- в другом; сострадание к ставшему жертвойСвету -- с духовным презрением к демиургическойслепоте; окончательное божественное освобождение -- спреобразованием через просвещение.

Наше разделение является типологическим и,следовательно, его не сильно беспокоят выбранные для негогеографические и этические названия. Валентинианская иманихейская системы служат примером этих двух типов. Наобщей гностической почве разница умозрительных принциповобозначает важное отличие в религиозном отношении; и там,где иранский тип допускает более конкретную и очевиднуюдраматизацию, сирийский тип, единственный из двух, согласнометафизическому статусу знания и неведения глубжемоделирующий божественную жизнь как таковую, можетобосновать справедливость требования искупления во имязнания во всей гностической религии.