• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Рижское «Динамо» в первом чемпионате СССР было единственной командой, чьи игроки были достаточно хорошо знакомы с особенностями хоккея с шайбой: еще в конце 40-х годов латышские хоккеисты принимали участие, хотя и без особого успеха, в чемпионатах мира и Европы. Правда, невысокие физические кондиции, недостаточная скоростная маневренность рижан позволяли нам, новичкам, пришедшим в хоккей с шайбой из стремительного русского хоккея, побеждать их, но победы эти давались трудно: ведь у ворот «Динамо» стоял надежнейший страж – Харий Меллупс.

Меллупс Харий Артурович. 1927 – 1950 гг. В 1945–1948 гг. выступал за рижское «Динамо», в 1949–1950 гг. – за ВВС. Участник встреч с пражской командой ЛТЦ в 1948 г.

И просто игроки, и игроки, выдвинутые самой жизнью на многотрудный пост тренера (а в ту пору почти все тренеры были играющими), основываясь на опыте русского хоккея, более или менее ясно представляли, что должен делать полевой игрок на маленькой площадке для хоккея с шайбой. Но как защищать ворота – об этом мы имели весьма смутное представление.

Сами вратари по-разному выходили из положения. Один, помню, пробовал чуть ли не всю игру стоять на коленях. И не без успеха, так как оторвать шайбу от льда, подбросить ее тогда мало кто умел. Другой выходец из русского хоккея, наш армеец Петров, которому неподручно было пользоваться клюшкой, вышел как-то на игру без нее. Когда же судья потребовал от этого вратаря соблюдения правил, тот, раскрыв перчатку, показал, что клюшка у него все же есть – маленькая, игрушечная, привязанная к запястью.

Я рассказал об этих курьезах для того, чтобы стало понятно, почему на тренировках рижского «Динамо» всегда было многолюдно. И особенно внимательно мы следили за вратарем Меллупсом, чья техника в те годы и на европейском уровне могла считаться классической. В последнем мы смогли убедиться в феврале 1948 года в играх со знаменитой чехословацкой командой ЛТЦ.

Пражский клуб ЛТЦ в 1948 году мог считаться сильнейшим клубом Европы. Большинство игроков, приехавших в Москву, входили в сборную Чехословакии, которая незадолго до приезда к нам на Белой олимпиаде в СанктМорице сыграла вничью (0:0) с канадцами и только из-за худшей разности шайб получила серебряные медали вместо золотых. Ясно было, что именитые гости устроят нашему хоккею настоящую проверку на прочность. Однако мы были рады: хотелось узнать, многого ли мы стоим?

Команда, которой предстояло встретиться с ЛТЦ, получила название сборной Москвы, но, по сути дела, это была сборная СССР самого первого образца. Мне доверили стать тренером этой сборной, я же решил доверить пост стража ворот команды Харию Меллупсу.

Мы были, разумеется, знакомы в основном как игроки, не раз встречавшиеся на льду. Когда же хоккеисты сборной Москвы перед играми с ЛТЦ поселились в общежитии под трибунами стадиона «Динамо», мне, уже как тренеру, захотелось познакомиться с Меллупсом поближе. Дело это оказалось непростым. И потому, что Харий не очень хорошо говорил по-русски. И потому, что был Меллупс на редкость молчаливым и застенчивым парнем. О скромности его лучше всего свидетельствует диалог.

– Хочу доверить тебе, Хари, сыграть против ЛТЦ… Как ты на это смотришь? – задал я ему вопрос.

– Буду стараться… – ответил он.

Ответ, как видите, был предельно лаконичным. Но, что было для меня важнее всего, ни в интонациях, ни в поведении Меллупса не заметно было и тени страха перед авторитетным соперником. Он знал силу ЛТЦ, но не робел. И это окончательно убедило меня, что Меллупсу можно доверить место в воротах.

Не буду подробно останавливаться на тех матчах с ЛТЦ, так как о них рассказывалось не раз. Напомню лишь результаты – 6:3, 3:5 и 2:2. И заключу тем, что в этих столь важных для проверки правильности курса нашего молодого хоккея матчах самоутверждения среди самых лучших наших игроков – рядом с Всеволодом Бобровым, Евгением Бабичем, Владимиром Никаноровым, Александром Виноградовым, Василием Трофимовым – нельзя не назвать и Хария Меллупса. Кстати, Меллупс пропустил в этих встречах на шайбу меньше, чем голкипер чехословацкой команды Богумил Модры, признанный в Санкт-Морице лучшим вратарем олимпийского турнира.

Впрочем, его смелости, стойкости в любой ситуации не грех поучиться и нынешним стражам ворот. Как и умению вселять спокойствие, уверенность партнеров. Харий конечно же переживал перед ответственными матчами, но прятал эти переживания, зная, что его спокойствие успокаивает и игроков команды.

Вратарская техника была доведена у Меллупса до автоматизма. Правда, со стороны следя за тренировками рижан, мы отмечали, что Харий не слишком быстр. Но это – со стороны. В игре же четкость, экономичность в исполнении технических приемов позволяли Меллупсу выигрывать у куда более быстрых нападающих.

О его умении работать даже в официальных встречах следует сказать особо. Пропустив шайбу, он не хватался за голову, не набрасывался с претензиями на защитников, как это делают сейчас иные вратари. Он просто тут же на льду, не стесняясь тысяч зрителей, повторял неудавшийся прием, выясняя для себя, в чем же он ошибся.

К сожалению, Меллупс не дожил до официальных матчей сборной СССР, до первой ее победы в чемпионате мира 1954 года – вместе с другими хоккеистами команды ВВС он погиб 7 января 1950 года в авиакатастрофе. Но вратать Харий Меллупс был и остается образцом для подражания.

…Коротка, очень коротка была жизнь Хария Меллупса. Но право открывать список наших выдающихся хоккеистов он заслужил безоговорочно.

Он поздно пришел в хоккей – ему уже шел двадцатый год. Причем пришел на такое сложное, центральное, я бы сказал, амплуа вратаря.

Пучков Николай Георгиевич. Родился 30 января 1930 г. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР. В 1949–1953 гг. играл за ВВС, в 1953–1962 гг. – за ЦСКА, в 1963 г. – за СКА (Ленинград). Чемпион СССР 1951–1953, 1955, 1956, 1958–1961 гг.

Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Чемпион Европы 1954–1956, 1958–1960 гг.

В 1959 г. признан лучшим вратарем чемпионата мира.

В 1963–1973, 1974–1977 гг. – старший тренер ленинградского СКА, бронзового призера чемпионата СССР 1971 г. В сезоне 1971/1972 г. – тренер сборной СССР.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».

Навыков, естественно, у Николая не было. Было только огромное желание. И запас прочности в двух важнейших, с моей точки зрения, спортивных качествах: он был разносторонним атлетом и обладал удивительным упорством. Мог бы преуспеть в футболе, в других видах спорта. Но Николай знал, что хоккей в то время нуждался в надежных вратарях. И он решил им стать.

Впрочем, разговор о Николае Пучкове я должен начать с другого человека, с Григория Мкртычана. У Григория была нелегкая роль: мы, тренеры и игроки, экспериментировали на нем, пока не определились, каким же быть настоящему вратарю. И сегодня мне хочется поблагодарить этого доброго, улыбчивого человека, который, оставив лед, не один год руководил нашим видом спорта в России, а сейчас работает в Управлении хоккея Госкомспорта СССР. Хочется поблагодарить за любовь к хоккею, за преданность ему.

На тренировках мы с Григорием все время что-то пробовали, от чего-то отказывались, в чем-то утверждались. А он, подопытный вратарь, как бы успокаивая меня, тренера, говорил: «Раз надо для хоккея – экспериментируйте. Другим, кто придет на смену, будет легче».

Одним из этих «других» и стал Николай Пучков. Он, по сути дела, учился у Мкртычана, но мог уже не повторять его ошибок. Высокая атлетическая готовность – основа всего. Пучков отрабатывал технические навыки долгими часами по нескольку раз в день. Зато какой впечатляющей, артистичной была игра Николая. Он был далек от рисовки, но природная высокая пластичность даже в выполнении сложнейших приемов заставляла зрителя восхищаться. Пучков как-то залихватски в «шпагате» отбивал скользящие шайбы, ловил их в полете рукой. Именно в полете – иной раз он, казалось, парил надо льдом. А бесстрашие и самообладание Николая в «ближнем бою» вызывали восторг на трибунах.

Да, красиво, вдохновенно играл этот вратарь. Так же азартно и умело он и тренировался.

Экипировка вратаря тогда была не той, что теперь. Защитную амуницию в те первые годы каждый комбинировал как мог – «на основе» телогрейки, другого не было. Мне приходилось видеть иных нынешних вратарей, которые капризничали и, щадя себя, старались на тренировке парировать шайбы, пущенные с близкого расстояния. Хотя на них не телогрейка надета, а современная защитная амуниция. Вот бы им у Пучкова поучиться – ведь Николай сам дразнил ребят, требуя от них бросков в упор. А ему не могло быть не больно.

Однажды удар шайбы в лоб – а тогда без масок играли – свалил Николая. Придя в себя, он сказал мне и врачу команды: «Со льда не уйду – еще не все сделано».

Тренировался он ненасытно. Ему было мало командных занятий – Николай требовал дополнительных. И работал он всегда с настроением. Кроме одного случая.

Обычно я готовил два конспекта занятий – для команды и отдельно – для Пучкова. Но как-то второго конспекта у меня с собой не оказалось. И я предложил Николаю повторить упражнения из предыдущей тренировки. В ответ Пучков устроил молчаливую обструкцию – все делал нехотя, небрежно, показывая, что ему ни такой тренер, ни такая тренировка не нужны. Мне этот случай послужил уроком на всю долгую тренерскую жизнь.

Фанатическая преданность хоккею, честолюбие, желание быть первым не имели у Николая предела. Как-то, играя в мороз под сорок – естественно, на открытой площадке – в Новосибирске, он пропустил несколько несложных шайб, а одну, как сейчас помню, после броска с центра поля – по льду. Разбирая матч, я сказал о слабой закаленности нашего вратаря, о том, что не приучил он себя играть в мороз.

Пару недель спустя в Москве на Ленинских горах, где мы, армейцы, жили на сборах, на вечерней прогулке я встретил закутанного (мороз был около 20 градусов) Николая. Постояли, поговорили – а он собеседник был интересный: спорщик. И тут я случайно опустил глаза – смотрю: он босой стоит на снегу.

– Ты что, обалдел, – не до того, чтобы подбирать слова, было. А он в ответ спокойно и убежденно:

– Закаливаю себя…

Таким упорным, со своим собственным мнением почти по любому вопросу он был во всем. К сожалению, гибкости ему не хватало. Николай редко считался с мнениями других.

Пучков очень быстро и самостоятельно хорошо изучил английский язык, для того чтобы больше знать о канадском хоккее. Дело, что и говорить, нужное. Да и мы были рады, что в команде появился собственный переводчик. Но…

Некритически изучая опыт других, легко попасть в плен к чужим идеям. Сначала вроде бы отдаешь дань уважения, а потом порой это чужое затмевает тобой же добытое. И жизнь такого человека становится, убежден, неинтересной. Нечто подобное случилось с Николаем – начитавшись канадской хоккейной литературы, он стал смотреть на родоначальников хоккея снизу вверх, внутренне не верил, что мы сильнее их. Хотя на чемпионате мира 1954 г. и на Белой олимпиаде 1956 г. наш хоккей показал и высокое мастерство, и настоящий героизм. Причем если в Стокгольме здорово проявили себя полевые игроки (сборная СССР выиграла у канадской команды 7:2), то в Кортина д'Ампеццо победой над канадцами (счет был 2:0) сборная СССР обязана двум людям – Аркадию Чернышеву, выбравшему верную тактическую идею, и Николаю Пучкову, показавшему, на что способен вратарь высокого класса. Увлечение канадскими идеями пришло к Николаю позже.

Закончив играть, Николай Пучков с хоккеем не расстался. Он работал и с молодыми хоккеистами, и с ленинградским клубом, и одно время со сборной. Николай настолько предан хоккею, что сейчас, будучи уже в возрасте, не совсем здоровым, он тем не менее принял команду первой лиги «Ижорец». Пучков старается доказать, что его методами можно готовить из «полуфабрикатов» (да извинит меня читатель за этот жаргонный термин) настоящих мастеров. И как здорово, что он продолжает служить хоккею!

Первое свидание с Виктором Коноваленко произошло у меня в начале 60-х годов, за сутки до товарищеского матча с канадцами. Готовились мы к нему на базе «Усово» по Старокалужскому шоссе. Туда-то и прибыл новый вратарь сборной после долгого перелета из Новосибирска, где он выступал за родное горьковское «Торпедо».

После Николая Пучкова (а также вместе с ним) на это амплуа пробовались несколько вратарей. Но тренеры сборной понимали: нам нужен не просто хороший вратарь. Нужен человек с такими достоинствами, как честность, скромность, высокая сознательность и дисциплина, абсолютная преданность хоккею. Уже одно это перечисление говорит о сложности задачи. А это ведь лишь часть необходимого.

О Коноваленко я знал: скромен, с товарищами прост, любит тренироваться, в игре бесстрашен. Знал и слабости – чересчур компанейский порой бывает. Но для меня личные впечатления зачастую важнее любых рассказов о человеке.

Когда встретились, спрашиваю:

– Как самочувствие?

– Нормально.

– А если завтра доверим играть с канадцами?

– Нормально.

На том и закончился наш первый разговор.

Дав указание разместить Виктора и накормить, я стал проверять себя. Уверенность новичка в общем-то удивила. Без всяких раздумий, без смущения он согласился играть против канадцев, от одного упоминания о коих у некоторых наших спортсменов пропадал аппетит и сон. Подумал: а не артист ли наш новый вратарь? И решил проверить.

Спрашиваю врача: «Как новичок?» «Поужинал, – отвечает, – с аппетитом. От добавки не отказался. Ни на что не жалуется. Сразу пошел спать».

Верно ли, усомнился я, «сразу»? Подошел к двери комнаты, где разместили Коноваленко, собрался обстоятельно побеседовать о важности матча, об ответственности вратарской роли, но… Из-за двери слышалось мощное похрапывание – сами по себе отпали все вопросы. Да, добротная, крепчайшая нервная система была у Виктора – и тот матч-дебют с канадцами он провел уверенно, и еще восемь сезонов (Коноваленко пропустил лишь чемпионат мира 1969 года) Виктор обеспечивал нашей сборной запас прочности.

Коноваленко Виктор Сергеевич. Родился 11 марта 1938 г. Заслуженный мастер спорта. С 1956 по 1972 г. выступал за горьковское «Торпедо». Второй призер первенства СССР 1961 г. В 1970 г. признан лучшим хоккеистом страны.

Чемпион мира 1963–1968, 1970–1971 гг. Чемпион Европы 1963–1968, 1970 гг. Олимпийский чемпион 1964 и 1968 гг.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».

Игра Коноваленко внешне была проста. Настолько проста, что ЛИХГ не удосужился ни разу назвать Виктора лучшим вратарем чемпионата мира. Только в 1970 г. журналистский референдум в Стокгольме присудил Коноваленко пальму первенства. Деятели же из исполкома ЛИХГ не могли понять, что за внешней простотой приемов этого вратаря, за четкостью навыков скрывается столько терпения и упорства, сколько не проявлял никто из признанных «лучшими».

Дадим слово Дмитрию Богинову, тренеру, у которого было немало задумок, воплотившихся в создании в начале 60-х годов в Горьком интересной команды «Торпедо». Виктор Коноваленко с первого и до последнего дня своей жизни в большом хоккее был вратарем этой команды.

– Я, – говорит Богинов, – себе роль первого тренера Виктора не отвожу. Он еще до меня играл в юношеской торпедовской команде, и для того чтобы не обратить на Коноваленко внимания, нужно было быть просто слепым.

Сначала Виктор просто прибегал с автозавода, с работы, на тренировки мастеров – посмотреть, помочь ребятам привести в порядок клюшки, коньки. Потом и сам начал тренироваться с нами.

Учить Коноваленко кататься на коньках не было нужды – в нем это, видимо, от природы было заложено. Забегая вперед, скажу, что Виктор и в нападении себя пробовал, и на одной из зимних спартакиад забил в игре предварительных соревнований шесть или семь голов. Что же касается отработки вратарских приемов…

На сборы мы обычно приезжали в Москву. Время на стареньком катке «Сокольники» было строго лимитировано, и не раз бывало, что Виктор ночью стучался ко мне: «Дмитрий Николаевич, знаете, лед сейчас дают!» И мы, поймав такси, отправлялись в Сокольники. Возвращались же утром – так Коноваленко подвергал себя максимальному испытанию на прочность. И эту его настойчивость, стремление всегда доводить дело до конца команда очень ценила.

Слова «часовым ты поставлен у ворот» Коноваленко не воспринимал просто, как строку из песни. В 1970 году ь Стокгольме в столкновении с шведским нападающим Виктор получил очень серьезную травму. На льду появились носилки, но Коноваленко от санитаров убежал. И в следующем матче – с финнами – он вышел на лед, хотя рана могла открыться. Она, рана, и открылась, но Виктор, хотя вопрос о победе нашей команды был решен к середине игры, охранял, как и полагается часовому, свой пост до конца…

Я помню случай, о котором рассказывал Дмитрий Богинов. Но Богинов не знал, что уже на следующий день после матча со шведами мы с врачом команды еле удержали Коноваленко, рвавшегося тренироваться.

Порой Виктор мне, но уже как тренеру ЦСКА, и неприятности доставлял. Так, однажды в Горьком армейцы так и не смогли одолеть «Торпедо». Причина – непробиваемость Коноваленко. За несколько лет тренировок в сборной с выдающимися армейскими игроками Виктор хорошо изучил их повадки, особенности. И в тот вечер он играл против ЦСКА боевито и весело.

– Витюха, – шутили армейцы после встречи, – помочь нам не мог, что ли?

– Обязан свой родной клуб прославлять и для него трудиться, – совершенно серьезно ответил вратарь «Торпедо». – И не хочу быть хуже вас…

Какая ясность в видении высокой цели, какое благородство в этих его словах!

За годы служения сборной дублерами у Коноваленко были и Виктор Зингер (в 1969 году Зингер, кстати, отлично провел чемпионат мира, будучи первым вратарем) и Виктор Пучков. Однако, хотя Коноваленко был выше их классом, он никогда этого не показывал. Когда же мы привели к Виктору молодого Владика Третьяка, в поведении Коноваленко явственно стали звучать отцовские нотки. Поучениями он не занимался – приободрял («Все здорово, Владик!»), советовал, просил нас, тренеров, почаще доверять молодому. Даже свою рубашку с 20-м номером подарил Владиславу.

Да, Коноваленко верно служил хоккею. Его запас прочности – в мастерстве, в волевом усердии, а главное, в вере в успех – помог сборной преодолеть канадский барьер. Продолжает Виктор Сергеевич служение хоккею и сейчас – учит тренироваться и жить ребятишек в горьковской детской хоккейной школе.

«Владислав Третьяк – лучший вратарь XX века…» «Пока в воротах сборной СССР Владислав Третьяк – победить ее невозможно…» Подобных высказываний, принадлежащих крупнейшим специалистам канадского хоккея, можно привести множество. При этом следует помнить, что канадцы всегда чрезвычайно ревностно относились к «чужим» стражам ворот. И если уж они делают такие признания о Владиславе, это говорит о многом.

Третьяк Владислав Александрович. Родился 25 апреля 1952 г. Заслуженный мастер спорта. В 1969–1984 гг. играл за ЦСКА. Чемпион СССР 1970–1973, 1975, 1977–1984 гг. В 1974, 1975, 1976, 1981, 1983 гг. был признан лучшим хоккеистом сезона. Олимпийский чемпион 1972, 1976, 1984 гг. Чемпион мира 1970, 1971, 1973, 1974, 1975, 1976, 1978, 1979, 1981, 1983 гг. Чемпион Европы 1970, 1973, 1974, 1975, 1978, 1979, 1981, 1982, 1983 гг. Лучший вратарь чемпионатов мира 1974, 1979, 1981, 1983 гг. Лучший хоккеист Европы 1981, 1982, 1983 гг. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почета».

Как видите, в этом послужном спортивном списке что ни цифра, то рекорд. И рекорд вряд ли повторимый! Но играя – и как играя! – Владислав Третьяк установил и другой рекорд, о котором и помыслить не может ни один западный спортсмен: два высших учебных заведения закончил наш лучший вратарь всех времен – институт физкультуры и Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Играя – и как играя! – он был на протяжении двух созывов членом ЦК ВЛКСМ, вел объемную работу по популяризации детского хоккея и особенно «Золотой шайбы». На протяжении восьми лет являлся комсоргом сборной СССР и ЦСКА. Какая интересная, скажет читатель, жизнь! А я бы добавил: жизнь интересная, очень и очень сложная, предельно насыщенная и очень важная не только для самого Владислава, а в первую очередь для дела, которому он служит.

Владислав Третьяк является наглядным примером для молодежи – как должно жить, трудиться, прославлять свою отчизну!

С юных лет Владислав воспитывал в себе трудолюбие и любознательность. А позже сам становился для себя тренером. Да, да, еще в 15 лет он уже знал все тонкости в выполнении технических приемов. Через два же года принялся за освоение принципиально нового подхода к тактике игры вратаря, подхода, основанного на интуитивном восприятии хоккея.

Мы, тренеры, предложили Владиславу совершенствовать мастерство не только на зрительном, но и на так называемом интуитивном восприятии тех ситуаций, в которых вратарь оказывается в ходе матча. Элементарный расчет показывал, что полет шайбы после броска с каждым годом все убыстряется и среагировать на нее при дистанции 7–8 метров не в состоянии даже самый «быстрый» страж ворот. Помочь в этой ситуации могло только предвидение, но воспитать, развить это чувство непросто. Нужен был пытливый, с высокой культурой, способный к самоанализу спортсмен. Таким и оказался Владислав Третьяк.

Конечно, новые задачи потребовали нового содержания тренировок, подбора новых, чрезвычайно сложных упражнений. На все это Владислав шел без оглядки, не сомневаясь в конечном успехе и не жалея себя.

Ни разу за 20 лет служения хоккею Третьяк не опоздал на тренировку. Ни разу я не видел у него перед занятиями кислую физиономию. Владислав всегда был бодр. Всегда весел. С ним приятно было тренироваться. С ним уютно жилось команде.

Сейчас, вспоминая прожитые в хоккее годы, считаю за счастье, что мне довелось работать с таким спортсменом, как Владислав Третьяк. Нам, тренерам, не приходилось тратить свою нервную энергию на административно-воспитательные меры. Мы могли с полной отдачей передавать таким хоккеистам, как Владислав, свои знания. Мы, тренеры, от таких спортсменов получаем не только радость, но и много поучительного для себя. И успеху этих выдающихся игроков мы радовались по особому – знали, были уверены, что такой спортсмен будет долго верой и правдой на любом – и не только хоккейном – поприще служить Родине.

В нашем активном, атакующем хоккее мы главную роль зачастую отводим форвардам, ценим активных защитников. Все это в принципе правильно. Однако начало всех тактических начал, в этом я убежден, – мастерство вратаря.

Несколько лет назад осенью встречаю Владислава, вернувшегося после серии матчей за рубежом. Спрашиваю:

– Как дела?

– Трудными матчи оказались… Оборона наша с провалами играла…

– Чудак ты! – говорю. – Твои тренеры поступили мудро – дали тебе по осени возможность вдоволь наиграться, укрепить мастерство, уверенность в себе. А если бы защитники не ошибались…

Я привык к тому, что меня считают человеком крайностей. Однако мои крайности просто конечное звено логической цепи, большую часть которой я зачастую, признаюсь, опускаю. На этот же раз продолжу недосказанное в разговоре с Третьяком.

Так вот, если защитники не ошибаются и оборона очень надежна, вратарь принимает небольшое участие в игре и как следствие не растет. Убежден, часть оборонительной работы страж ворот должен принять на свои плечи – тогда с форвардов и защитников можно снять часть их оборонительных функций, тогда можно воплощать в жизнь истинный атакующий стиль. Именно это и помогал мне делать Владислав.

Впрочем, Третьяк был опорой тренеров во всем. В сознательной дисциплине, в постоянном совершенствовании знаний, в умении настроить ребят на каждый матч. Да что говорить, без таких честолюбивых, преданных хоккею, знающих цену коллективному труду спортсменов ни одному тренеру не под силу создать действительно классную команду, не под силу безболезненно проводить омоложение. Владислав Третьяк очень помогал и мне, и позже, верю, Виктору Тихонову смело вводить в, состав молодежь. Пару-тройку лет назад в составе армейцев появлялись целые группы молодых, и хотя под рукой тренера была пятерка Ларионова – выдающиеся форварды и защитники, палочкой-выручалочкой в трудные минуты становился все же Владислав Третьяк.

Не случайно и сейчас, когда Третьяк уже не выступает, по нему все равно сверяют мастерство и игроки и тренеры. Пока эта сверка не слишком радует.

К сожалению, ни один наш вратарь не освоил интуитивный маневр. Я уже говорил, что Третьяк в единоборстве с любым противником владел инициативой. А возьмем Владимира Мышкина. Он маневрирует в воротах, выкатывается вперед в соответствии с позицией игрока, владеющего шайбой. Это верно. Но, повторю, при внезапном и точном броске противника вратарь, следующий за маневром соперника, а не опережающий его, бессилен. Отсюда и голы, которых могло бы и не быть.

У Третьяка было множество приемов, которым обязаны учиться наши вратари. Позволю себе остановитья на одном. В ситуации, когда противник владел шайбой за воротами, Владислав следил за ним лишь боковым зрением – главное его внимание было сосредоточено на тех, кто находился перед ним, кто мог, получив шайбу, забросить ее. При этом он подсказывал партнерам, кого, а то и как опекать. Маневр Третьяка в воротах был настолько отработан, что, по-моему, никто за всю жизнь не забросил Владиславу шайбу из-за ворот. Хотя я вспоминаю, что на тренировках Валерий Харламов, Анатолий Фирсов и многие другие выдающиеся форварды армейцев пытались по многу раз добиться этого. А ведь часто мы видим, как и не столь выдающиеся форварды забрасывают в матчах шайбы даже опытным вратарям из-за ворот. И не раз.

Вывод, по-моему, очевиден: тренеры, если у них есть творческое начало, обязаны использовать и развивать наследие Третьяка. Именно так выдающийся игрок, хотя он и закончил выступать, еще долго может служить нашему хоккею, приносить пользу молодым.

Впрочем, прекрасно, что Владислав Третьяк не ограничивается несколько пассивной, скажем прямо, ролью «эталона». Заместитель начальника отдела спортивных игр клуба ЦСКА, он, знаю, добросовестно передает знания, старается увлечь армейских спортсменов из других игровых видов спорта. Не забывает Владислав и своих вратарских привязанностей – ведет в армейском клубе тренировки с вратарями различных возрастов.