• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

ВИКТОР ПОНЕДЕЛЬНИК – лучший нападающий Ростова – на – Дону 1960–х, а может быть, и всей футбольной истории. Автор золотого гола в финале единственного выигранного сборной нашей страны первенства Европы. Сегодня Понедельник несмотря на годы нередко лично пишет в спортивные средства массовой информации.

История про африканскую обезьяну и футболиста Понедельника за последние сорок лет успела стать настоящей легендой и обрасти такими подробностями, что хочу наконец рассказать, как дело было в действительности.

В 1960–х годах мы с ростовским СКА полетели в турне по Африке и одну из игр должны были проводить со сборной Мали. Как раз в день прилета африканцы играли со сборной ГДР, игра была очень грубой, пять человек удалили, все закончилось 1:1. Тренировавший нас тогда Виктор Александрович Маслов перед матчем предупреждает:

– Не обольщайтесь, что это африканцы. Играем построже, проигрывать не имеем права.

Вышли на поле, я на правах капитана обмениваюсь вымпелами и вижу, что у вратаря сборной Мали на цепочке рядом обезьянка. Я удивился, думаю: «Куда ж он ее во время игры денет?» А он ее посадил на перекладину, цепочку за какой – то гвоздик привязал, и начали играть.

Матч, как и ожидали, идет грубый, африканцы не стесняются по ногам лупить, мы стараемся сдерживаться. В одном из эпизодов я рискнул пробить издали, мяч хорошо на ногу лег, ветерок попутный был, в общем – получился удар. Мяч угодил в перекладину рядом с обезьяной. Та от неожиданности на землю свалилась и лежит замертво. Вратарь в шоке, хватает ее на руки, что – то кричит. Тут все африканцы бросают играть и сбегаются к себе в штрафную, смотрят, что случилось с обезьяной. Потом вообще всей командой дружно уходят с поля.

На стадионе крик невообразимый, зрители чего – то на трибунах вопят. Нам Маслов машет: скорее все в раздевалку. Мы, совершенно не понимая в чем дело, убегаем к себе в раздевалку. Там переводчик объясняет:

– Эта обезьяна – символ сборной страны. Если вы ее убили, не знаю, что теперь и будет. Живыми со стадиона не выберемся.

Сидим в раздевалке, ждем – что дальше произойдет. Маслов нервно ходит туда – сюда. Минут через пятнадцать приходит помощник посла СССР, тоже присутствовавший на матче.

– Все нормально, обезьяна пришла в себя! Можно продолжать игру.

Возвращаемся на поле, смотрю: эта обезьяна опять сидит на перекладине. Маслов с бровки нам кричит:

– Ребята, сильно по воротам не бейте! Старайтесь низом играть!

Ну, как могли, доиграли встречу, 1:1, как и немцы, сыграли. Но на этом история отнюдь не закончилась. Присутствовавший на матче корреспондент «Экип» передал в свою редакцию сообщение о случившемся, но то ли связь была плохая, то ли с переводом что – то напутали: наши газеты перепечатали это сообщение по – своему. «По сообщению французской прессы, нападающий Понедельник убил обезьяну – вратаря сборной Мали». Кто – то поверил, не разобрав, что у африканцев на воротах обезьяна стояла.

Прилетаем в Москву, меня в аэропорту уже встречает милиция. «Кого там Понедельник убил?» Маслов оправдывается: никого не убивали, слухи все это. «Разберемся».

Все улетели в Ростов, а меня разбираться повезли в Федерацию футбола. Возглавлявший ее тогда Валентин Иванович Гранаткин с порога мне:

– Как вы могли?! Кого вы там убили?

– Обезьяну. И не убил вовсе! Она просто без сознания была.

– Неважно! Как вы могли дойти до такого?! Советский спортсмен обязан во всем быть передовым!

– Да что ж такое?! Я же не рукой ее ударил!

Рассказал, как было дело. Гранаткин повеселел: как камень с души сняли, говорит.

Но история уже пошла в народ и начала обрастать со всех сторон. Говорили даже, что мне после этого запретили бить по воротам с левой ноги. А чтобы я про это не забывал, мне на левую ногу надевали повязку. На самом же деле, это я просто в фиксирующем наколеннике играл из – за травмы.

В Ростове – на – Дону в мое время СКА был очень популярен. Шутка ли, при двенадцати участниках чемпионата мы четыре года подряд занимали четвертое место! Билетов на наши домашние матчи было не достать: люди по ночам стояли в очереди в кассы стадиона, отмечались номерками, жгли костры в парке. В общем, популярность была в те годы у команды бешеная. Но один случай перекрыл все мои представления о народной любви.

В перерывах в чемпионате мы иногда выезжали в города Юга России, где играли товарищеские матчи с местными клубами. Как – то раз приехали в Азов: кто на автобусе, кто на своих машинах. Ехать было недалеко, и я отправился на личной «Волге». Приехали на стадион, оставили машины у раздевалки прямо на гаревой дорожке и пошли переодеваться. Естественно, что на трибунах негде яблоку упасть.

После игры выходим с ребятами (со мной были еще трое наших футболистов) из раздевалки и потихоньку пробираемся между болельщиков к «Волге». По дороге разговариваем с людьми, даем автографы и в конце концов доходим до машины. Только сели, я завел мотор, как чувствую – взлетаем. Стоявшие рядом болельщики абсолютно синхронно подняли нашу «Волгу» на руки и так пронесли до ворот стадиона!

Мы, конечно, перепугались, что нас сейчас уронят, но они точно так же плавно поставили машину на колеса. Про подобные проявления народной любви я больше никогда не слышал.

Перед финальным матчем чемпионата Европы в Париже главный тренер Гавриил Дмитриевич Качалин дает установку на игру. Потом спрашивает: есть ли у кого какие вопросы. Вопросов нет. Команда сидит последние минуты перед выходом на поле – напряженная, все в себе. Тут встает доктор команды, Николай Николаевич Алексеев. Он сам был очень интеллигентный человек, мы ему дали прозвище Бакалавр. У него такой тоненький голос был:

– Можно я два слова скажу? Я знаю, кто сегодня забьет победный гол.

Все оживились: кто, кто?

– Виктор Понедельник.

Лев Яшин поднимает свой огромный кулак:

– Ну смотри, доктор, если ошибся – мы с тобой посчитаемся!

Все в хохот, нервная разрядка у ребят.

Матч получился тяжелейший, проигрывали, сравняли, потом дополнительное время. С колоссальным трудом пробежали круг почета с кубком в руках. Пришли в раздевалку, попадали в кресла, и сил даже пошевелиться ни у кого нет. Журналисты пришли иностранные, начальство какое – то поздравляет, никто даже пальцем пошевелить не может. Минут пятнадцать проходит, все сидят.

И тут опять раздается тоненький голосок Николая Николаевича:

– Лев Иванович, ну а что я говорил? Понедельник – то забил.

Яшин вскочил с кресла, поднял доктора на руки, поцеловал его. И снова все оживились, засмеялись, начали собираться, разговаривать. Во второй раз доктор оживил команду.