Онлайн библиотека PLAM.RU


БЛИЦКРИГ

Наступление на Польшу началось в 4 ч 40 мин утра 1 сентября 1939 года массированным ударом с воздуха. Вслед за этим немецкие моторизованные и танковые соединения, сбив части прикрытия, завязали бои с главными силами польской армии.

Войска Вермахта, предназначенные для нападения на Польшу, были сведены в две группы армий. Группа армий «Юг» под командованием генерал-полковника Г. Рундштедта, имела в своем составе 8, 10 и 14-ю армии. Всего 33 дивизии, из них четыре танковые (1 и 4-я в составе 16-го моторизованного армейского корпуса 10-й армии, 5-я в составе 8-го и 2-я в составе 18-го армейских корпусов 14-й армии), четыре легкие (2 и 3-я, усиленные 25-м танковым полком РГК в составе 15-го армейского корпуса, 1-я в резерве 10-й армии и 4-я в составе 18-го армейского корпуса 14-й армии) и две моторизованные. При поддержке 4-го воздушного флота группа армий «Юг» наносила удары на Ченстохову и Варшаву силами 10-й, на Лодзь – 8-й и Краков – 14-й армий.

В группу армий «Север» под командованием генерал-полковника Ф. Бока входили 3 и 4-я армии. В их составе числилась 21 дивизия, из них две танковых (3 и 10-я в составе 19-го моторизованного армейского корпуса 4-й армии, а также танковая группа «Кемпф» в составе 3-й армии в Восточной Пруссии, приравненная к дивизии) и две моторизованные. При поддержке 1-го воздушного флота войска группы «Север» наносили удары из немецкой Померании на Варшаву силами 4-й армии, в направлении р. Нарев, Седльце, Варшава – 3-й армией.


Колонна немецких танков движется по территории Польши. Сентябрь 1939 года


Между основными группировками по дуге, образуемой реками Одер и Варта, располагалось минимальное количество войск, на которые возлагалась задача своими действиями ввести противника в заблуждение относительно направлений главных ударов и сковать польскую армию «Познань». Всего в наступлении на Польшу должны были участвовать 62 дивизии, в том числе семь танковых, четыре легкие и четыре моторизованные. В резерве главного командования оставались 23 и 25-й танковые полки по 74 танка в каждом.

По состоянию на 1 сентября 1939 года в германской армии насчитывалось более 3000 танков. Из них: 1445 Pz. I, 1223 Pz. II, 98 Pz. III, 211 Pz. I V, 196 Pz. 35 (t) и 78 Pz. 38 (t). Кроме того, в войсках имелось 215 командирских танков. Из этого количества во вторжении в Польшу участвовало около 2800 боевых машин.

Союзником Германии в войне с Польшей была Словакия, которой в наследство от чехословацкой армии досталась 3-я подвижная дивизия. Это соединение имело на вооружении танки LT35. В составе словацкого корпуса, воевавшего против польской армии«Карпаты», имелось 19 LT35 и десять бронеавтомобилей.

Кроме танков, на вооружении немецкой армии состояло примерно 718 легких и 307 тяжелых бронеавтомобилей. Они входили в состав разведывательных подразделений танковых, легких и моторизованных дивизий. В польской кампании получили боевое крещение и полугусеничные бронетранспортеры Sd. Kfz. 251, ставшие основным средством моторизации пехоты вермахта. К сентябрю 1939 года их было выпущено всего 68 единиц. Все они поступили в 1 и 3-ю танковые дивизии, где их в основном применяли в качестве командирских машин и подвижных пунктов связи.

На 1 сентября 1939 года в польских бронетанковых войсках (Bron Pancerna) насчитывалось 219 танкеток ТК-3, 13 TKF, 169 TKS, 120 танков 7TP, 45 R35, 34 Vickers E, 45 FT17, 8 бронеавтомобилей wz. 29 и 80 wz. 34. Кроме того, некоторое количество боевых машин разных типов находилось в учебных частях и на предприятиях. 32 танка FT17 входили в штат бронепоездов и использовались как бронедрезины. С этим танковым парком Польша вступила во Вторую мировую войну.


Немецкие танки Pz.II и Pz.I на улице польского города. Сентябрь 1939 года


Имевшееся вооружение позволяло польской бронетехнике бороться с легкими танками и бронеавтомобилями вермахта. Однако организация танковых войск явно не соответствовала требованиям времени. Танки и танкетки придавались в небольших количествах пехотным и кавалерийским соединениям и рассматривались только как части усиления.

Так, например, танкетки ТК и ТКS состояли на вооружении броневых дивизионов кавалерийских бригад и отдельных рот разведывательных танков, находившихся в подчинении армейских штабов. Танкетки TKF имелись в составе эскадрона разведывательных танков 10-й кавалерийской бригады. Вне зависимости от названия в каждом из перечисленных подразделений было 13 танкеток. Истребители танков – боевые машины, вооруженные 20-мм пушками, – имелись в 71-м (4 шт. ) и 81-м (3 шт. ) дивизионах, 11-й (4 шт. ) и 101-й (4 шт. ) ротах разведывательных танков, эскадроне разведывательных танков 10-й кавбригады (4 шт. ) и в эскадроне разведывательных танков Варшавской мотобронебригады (4 шт. ). Именно эти машины и были наиболее боеспособными, так как танкетки, вооруженные пулеметами, были бессильны против немецких танков.


Польская танкетка TKS. Вместе с танкетками ТК-3 эти машины составляли основу танкового парка Польши накануне Второй мировой войны


План польского главного штаба предусматривал развертывание первого стратегического эшелона войск в виде заслона вдоль всей границы Польши с Германией и Словакией. В первом эшелоне сосредоточивалось шесть армий и отдельная оперативная группа. В резерве командования оставалась одна армия, развернутая за войсками первого эшелона, и несколько оперативных групп.

Оценивая план стратегической обороны Польши, немецкий историк Курт Типпельскирх, генерал-лейтенант вермахта, в 1939 году начальник главного разведывательного управления, писал: «Такое распыление армии, которая хотела все прикрыть и нигде не была сильной, не могло привести к успеху в войне против превосходящего, целеустремленного противника. Если вообще стоит говорить о какой-то стратегической ценности этого плана, его следует объяснять только совершенной недооценкой сил и возможностей противника. К тому же поляки жили еще отжившими представлениями о способах и формах ведения войны. Они полагали, что по примеру прошлых войн лишь после окончания стратегического развертывания и следующего за ним соприкосновения подвижных частей постепенно развернутся пограничные бои, в ходе которых должны возникнуть необходимые решения и изменения оперативных планов.

Однако германское командование не собиралось начинать войну в такой устаревшей форме».

Группа армий «Север» вела наступление из Померании и Восточной Пруссии. 4-я немецкая армия генерала Г. Клюге, которая выдвинулась из района Померании, нанесла мощный удар в общем направлении на Вислу (в район Хелмно). Гитлеровским войскам удалось прорвать оборону армии «Поможе» и рассечь ее. 4 сентября передовые части 19-го моторизованного корпуса Г. Гудериана достигли Вислы, захватив переправы у города Быдгощ. Войска левого фланга армии 5 сентября сомкнулись с правым флангом 3-й армии, наступавшей из Восточной Пруссии, и тем самым перерезали «польский коридор». Соединения северного крыла армии «Поможе» оказались окруженными в Тухольской пуще. Немецкие войска обеспечили себе оперативную свободу для нанесения удара с севера по глубоким тылам польских войск.

Главные силы армии Клюге, продвигаясь на Торунь, 7 сентября на широком участке вышли к реке Дрвенца. Армия «Познань» по приказу польского главного командования начала отход на восток, избегая угрозы обхода с севера и востока.


Польские легкие танки 7ТР были лучше вооружены, чем немецкие Pz.I и Pz.II, и почти не уступали им в броневой защите


3-я немецкая армия под командованием генерала Г. Кюхлера встретила на рубеже реки Нарев и в районе города Млава упорное сопротивление польских соединений. Только 4 сентября после сильных боев немцы захватили Млаву, а 7 сентября вышли к реке Нарев на фронте Остроленка, Ружаны, Пултуск. Армия «Модлин» с боями отступала за Вислу и Нарев в район Модлин, Вышкув.

Стремительно развивались события и на юго-западе Польши. Группа армий «Юг» начала наступление на широком фронте, намереваясь совершить глубокий прорыв, осуществить охватывающий маневр в глубине обороны польских армий, навязав им сражение западнее рек Сан и Висла. В ходе его намечалось сомкнуть кольцо окружения польских войск в большой излучине Вислы, где предполагалось соединение группы армий «Юг» с группой армий «Север».

На правом крыле войск Рундштедта наступала 14-я армия генерала В. Листа, наносившая удар из Верхней Силезии в направлении Кракова. Соединения армии «Краков», занимавшие позиции в непосредственной близости от границы, упорно оборонялись. По оценке генерала Э. Манштейна, бывшего в то время начальником штаба группы армий «Юг», первые бои за польские приграничные укрепления приняли ожесточенный характер. Успех 14-й немецкой армии принес 22-й армейский корпус, который прорвал оборону на стыке польских армий «Краков» и «Карпаты» и стал развивать наступление на Тарнув. Польские войска под угрозой окружения начали отступление. 6 сентября гитлеровцы овладели Краковом и стали продвигаться к реке Сан.

Севернее 14-й армии на главном направлении действовала 10-я армия генерала В. Рейхенау. Она наносила удар по левому флангу польской армии «Лодзь» и правому флангу армии «Краков». Командующий польской армией «Лодзь» генерал Руммель, переоценив успех первых оборонительных боев, не выполнил указания главного штаба начать отвод армии на основные рубежи обороны по рекам Варта и Видавка. Он оставил армию на передовых позициях. Это решение Руммеля привело к серьезному ухудшению положения войск.

Именно развитие наступления 10-й германской армии на варшавском направлении в конечном счете оказалось решающим для дальнейшего хода войны. Именно в ходе этой наступательной операции был осуществлен первый в истории Второй мировой войны танковый прорыв, ставший в дальнейшем основой тактики германских сухопутных войск.


Германский бронеавтомобиль Sd.Rfz.221 на улице польской деревни. Сентябрь 1939 года


16-й немецкий моторизованный корпус прорвал польскую оборону в районе Ченстоховы на стыке армий «Лодзь» и «Краков». В результате прорыва обе армии были лишены возможности взаимодействовать и вынуждены были свернуть внутренние фланги. В образовавшуюся брешь, называвшуюся в немецких штабах «ченстоховской брешью», устремились немецкие подвижные соединения. 1-я танковая дивизия, например, продвинулась на 40 км северо-восточнее Ченстоховы. Вечером 2 сентября армия «Лодзь» вынуждена была начать отступление на рубеж обороны по рекам Варта и Видавка, но удержаться на них уже не смогла. Немецкие войска, используя прорыв, стали продвигаться к северу на Петркув, заходя в тыл армии «Лодзь».


Средний танк Pz.III Ausf.D. Польская кампания, сентябрь 1939 года


8-я армия генерала И. Бласковица, действуя на северном крыле группы армий «Юг», развернула наступление на Лодзь. Усилиями 10-й и 8-й армий сопротивление польских армий «Краков» и «Лодзь» было сломлено. Вермахт существенно превосходил польскую армию в подвижности. Поэтому немецкие войска раньше, чем отступающие польские части, выходили на промежуточные рубежи. Массированные удары авиации завершали дезорганизацию обороны.


Танки Pz.II 36-го танкового полка 4-й танковой дивизии Вермахта во время уличных боев в Варшаве. 8 – 9 сентября 1939 года


Против немецких войск, наступавших на главном направлении, польское командование могло использовать резервную армию «Прусы», которая развертывалась в районе Кельце, Томашув – Мазовецки, Радом. К 4 сентября она еще не закончила сосредоточение и не была готова осуществить контрудар. Штаб этой армии не имел связи с армиями «Лодзь» и «Краков» и не сумел правильно оценить обстановку. Неожиданно для командования войска армии «Прусы» подверглись в районе Петркува атакам немецких танковых соединений. Польское главное командование отдало приказ об отступлении армии, но ее соединения уже были втянуты в бои. Штаб армии «Прусы» потерял управление, и армия не смогла выполнить поставленные перед ней задачи. Немецкие войска вышли на рубеж Кельце, Петркув, а 7 сентября подошли к реке Пилица. Передовые части 10-й армии Рейхенау оказались в 60 км юго-западнее Варшавы. Вечером 8 сентября 4-я танковая дивизия 16-го моторизованного корпуса вышла к предместьям польской столицы.


Pz.II Ausf.b одного из подразделений 4-й танковой дивизии, подбитый на улицах Варшавы. Сентябрь 1939 года


Таким образом, к концу первой недели войны польская оборона была прорвана на всю глубину и дезорганизована. Армии понесли большие потери и не имели сил для воссоздания обороны. 7 сентября главнокомандующий польской армией маршал Э. Рыдз-Смиглы со своим штабом укрылся в крепости Брест. Оставшийся в Варшаве с группой офицеров начальник главного штаба генерал В. Стахевич не имел необходимых полномочий для принятия ответственных решений и не располагал устойчивой связью с войсками. Правительство Польши, потеряв контроль над событиями, 6 сентября тайно покинуло Варшаву и перебралось в Люблин, а через два дня бежало на юг в Кременец. Начались переговоры о возможности эмиграции правительства во Францию через Румынию. Управление страной было парализовано.


Немецкие солдаты осматривают танкетку TKS, захваченную вместе с перевозившим ее грузовым автомобилем «Урсус». Сентябрь 1939 года


Нет никакого смысла в подробном освещении дальнейших событий германо-польской войны. Несмотря на ожесточенное сопротивление и нанесение ряда контрударов, часть из которых оказалась довольно успешными, участь Польши была решена. 15 сентября немецкие войска захватили Брест и Люблин. На следующий день соединения 3-й армии, наступавшие с севера, в районе Влодавы соединились с войсками 10-й армии. Сомкнулось кольцо окружения польских сил восточнее Варшавы. Немецкие войска вышли на линию Львов, Владимир-Волынский, Брест, Белосток. 16 сентября польское правительство бежало в Румынию. Продолжавшаяся вплоть до 28 сентября оборона Варшавы в стратегическом плане уже ничего не решала, точно также как не стал решающим для обороны Польши ввод советских войск в Западную Белоруссию и Западную Украину 17 сентября 1939 года. К этому дню Польша уже потерпела полное поражение. Темп же продвижения немецких танковых и моторизованных группировок достигал в это время 25 – 30 км в сутки и занять всю Восточную Польшу (Западную Украину и Западную Белоруссию) они могли в течение 4 – 8 суток, то есть к 21 – 25 сентября.

Подводя итоги Польской кампании можно констатировать, что внезапный, мощный удар крупных масс немецких танков и моторизованной пехоты обеспечил прорыв слабо подготовленной обороны польских войск. При этом, правда, немцам удалось рассечь войска противника на отдельные части, но полностью окружить их и уничтожить, как это было запланировано, они не смогли.

Тактика германских танковых войск основывалась в большей степени на быстроте действий, чем на огневой мощи. Основная задача заключалась в том, чтобы внести смятение. Узлы сопротивления, укрепленные районы, противотанковые препятствия, леса и деревни обычно обходились; германские командиры старались найти линии наименьшего сопротивления, ведущие в тыл противника. После прорыва успех развивался также в глубину, вместо того чтобы следовать более осмотрительному методу, разработанному французами: расширять прорыв по фронту. Для наступления немцами создавались высокие плотности танков, которые на направлении главного удара достигали 50–80 машин на 1 км участка прорыва. Тактика развития прорыва в глубину была рискованной, так как энергичный противник мог отрезать прорвавшиеся части. Успешные же действия танковых дивизий и высылаемых от них на удаление до 50 км передовых отрядов в значительной степени объяснялись неподготовленностью польских войск к ведению оборонительных действий в условиях массированных танковых атак, отсутствием у поляков достаточного числа противотанковых средств и слабым управлением войсками. Применение в германо-польской войне большого количества танков придало наступательным операциям стремительность, скоротечность и большую глубину. Массированное применение танков и взаимодействующей с ними авиации ставило обороняющегося перед необходимостью иметь глубокоэшелонированную оборону, способную выдержать мощный танковый удар, и подвижные резервы для борьбы с танковыми группировками. Вместе с тем в действиях корпусов и дивизий панцерваффе отмечалось стремление к нанесению фронтальных ударов, недостаточное применение маневра на поле боя, недостаточно хорошо организованные управление и взаимодействие между танками, пехотой и артиллерией. Однако немцы быстро учились на своих ошибках.


Моторизованная артиллерия одной из танковых дивизий Вермахта переправляется через небольшой ручей. Польша, сентябрь 1939 года


Pz.IV Ausf.A, 1-я танковая дивизия, Польша, сентябрь 1939 года


Бездействие английских и французских войск на Западном фронте, вошедшее в историю под названием «странная война», развязало нацистам руки. Вслед за Польшей наступил черед Скандинавских стран.

Для участия в захвате Дании и Норвегии был сформирован 40-й танковый батальон специального назначения (Panzer Abteilung z. b. V40), состоявший из трех рот, в каждую из которых, в отличие от штатной организации Панцерваффе, входило всего три взвода. На вооружении батальона находились легкие танки Pz. I и Pz. II, а также командирские машины Pz. Bef. Wg.

Вторжение в Данию началось 9 апреля 1940 года. Датские войска практически не оказали сопротивления, и боевые действия завершились еще до полудня. Вскоре «единички» и «двойки» 1 и 2-й рот 40-го батальона продефилировали по улицам Коппенгагена.


Немецкие солдаты возле польского танка 7ТР, брошенного на обочине дороги. Польша, сентябрь 1939 года


Тем временем 3-я рота направлялась в Норвегию. По пути не обошлось без потерь – вечером 10 апреля транспорт Antaris H торпедировала британская подводная лодка, и он затонул с пятью танками на борту. Другой пароход – «Urundi» – сел на мель и прибыл в Осло только 17 апреля. В качестве компенсации за понесенные потери два дня спустя батальону был придан взвод из трех тяжелых трехбашенных танков Nb. Fz. Впрочем, участие последних в норвежской операции носило чисто пропагандистский характер. К 24 апреля на Скандинавский полуостров прибыли и две другие роты батальона. Теперь в его составе насчитывалось 54 танка; три Nb.Fz., 29 Pz.I, 18 Pz.II и четыре командирских. Эти боевые машины использовались для поддержки пехоты в боях с высадившимися в Норвегии вслед за немцами английскими и французскими войсками. В ходе этих боев, в которых участие танков носило, впрочем, весьма ограниченный характер, батальон потерял 11 машин.

К началу активных боевых действий на Западе – 10 мая 1940 года – панцерваффе располагали 3620 танками, из которых 2597 машин находилось в боеготовом состоянии. При этом большую часть небоеготовых танков составляли легкие Pz.I – около 700 единиц. Существенно возросла доля средних и тяжелых танков. Войска располагали уже 381 средним танком Pz.III и 290 тяжелым Pz.IV (до 1943 года немцы классифицировали танки по калибру вооружения, поэтому Pz. IV, вооруженный 75-мм пушкой, считался тяжелым). Правда, в непосредственной готовности к боевым действиям находились лишь соответственно 349 и 278 машин этих двух типов.

После Польской кампании немцы довели число танковых дивизий до десяти, преобразовав в танковые все четыре легкие дивизии. Последние имели штатную структуру не с двумя, а с одним танковым полком, правда, трехбатальонного состава. Тем не менее полностью укомплектовать их штатным количеством всех типов танков не представлялось возможным. Впрочем, и «старые» пять танковых дивизий не сильно отличались от «новых» в этом отношении. В танковом полку, например, полагалось иметь 54 танка Pz.III и Pz.Bg. Wg.III. Нетрудно подсчитать, что в десяти танковых полках пяти дивизий должно было насчитываться 540 Pz.III. Однако этого количества танков не было просто физически. Гудериан сетовал по этому поводу: «Перевооружение танковых полков танками типа Pz.III и Pz.IV, что было особенно важно и необходимо, продвигалось чрезвычайно медленно вследствие слабой производственной мощности промышленности, а также в результате консервирования новых типов танков главным командованием сухопутных сил».


Легкий танк Pz.IA из состава 40-го танкового батальона специального назначения. Норвегия, апрель 1940 года


Первая причина, высказанная генералом, бесспорна, вторая – весьма сомнительна. Наличие танков в войсках вполне соотносилось с количеством выпущенных к маю 1940 года машин.

Как бы то ни было, немцам пришлось сосредоточивать дефицитные средние и тяжелые танки в соединениях, действовавших на направлениях главных ударов. Так, в 1-й танковой дивизии корпуса Гудериана насчитывалось 68 танков Pz.III и 40 Pz.IV. Во 2-й танковой дивизии имелось 58 Pz.III и 32 Pz.IV. Другие дивизии располагали меньшим количеством боевых машин этого типа.

24 февраля 1940 года главное командование сухопутных войск вермахта издало директиву, которая содержала окончательный вариант плана «Гельб». Предстоящая операция преследовала решительные военно-политические цели: разбить северную группировку войск коалиции западных держав; захватить территории Голландии, Бельгии и Северной Франции; использовать захваченные районы как плацдарм для расширения морской и воздушной войны против Великобритании; создать решающие предпосылки для завершения разгрома французских вооруженных сил, вывода из войны Франции и принуждения Великобритании к выгодному для Германии миру.


Немецкие танки Pz.II Ausf.C во Франции. Май 1940 года


Замысел операции состоял в том, чтобы ударом мощной группировки войск рассечь фронт союзников, прижать северную группировку противника к Ла-Маншу и уничтожить ее. Направление главного удара проходило через Арденны к устью Соммы, южнее района развертывания франко-британских войск, предназначавшихся для выдвижения в Бельгию, и севернее линии Мажино. Ядро ударной группировки должны были составить танковые и моторизованные соединения, действия которых поддерживались крупными силами авиации.

Для обеспечения операции с юга и отражения возможных контрударов французских войск из глубины страны в северном направлении планировалось создание внешнего фронта обороны по линии рек Эна, Уаза и Сомма. В последующем с этого рубежа предусматривалось проведение второй стратегической операции с целью окончательного разгрома Франции.

Немецким войскам, находившимся севернее ударной группировки, предстояло осуществить быстрый захват Голландии, вторгнуться в северо-восточную часть Бельгии, прорвать оборону бельгийской армии и отвлечь на себя как можно больше англо-французских войск. Планировавшееся выдвижение сильной группировки союзников в Бельгию (на рубеж р. Диль), о котором стало известно командованию вермахта, по существу, облегчало реализацию основного замысла операции «Гельб». Наиболее боеспособные английские и французские дивизии, выдвигавшиеся в соответствии с планом «Диль» в Бельгию, предусматривалось сковать, чтобы обеспечить наступление на главном направлении.

Войска, сосредоточенные против линии Мажино, не должны были допустить переброски противостоящих французских сил на направление главного удара Вермахта через Арденны.


Колонна танков Pz.38(t) 7-й танковой дивизии на привале. Франция, июнь 1940 года


В соответствии с планом «Гельб» были развернуты три группы армий в составе 8 армий (всего 136 дивизий, из них 10 танковых и 7 моторизованных), действия которых поддерживали два воздушных флота.

Для нанесения главного удара в полосе шириной 170 км – от Ретгена (южнее Аахена) до стыка границ Германии, Люксембурга и Франции – заняла исходный район группа армий «А» под командованием генерал-полковника Рундштедта. В ее состав входили 4, 12 и 16-я армии (всего 45 дивизий, в том числе 7 танковых и 3 моторизованные). Эта группа армий имела задачу пройти через Арденны по территории Люксембурга и Южной Бельгии, выйти к Маасу, форсировать его между Динаном и Седаном, прорвать оборону противника на стыке 9-й и 2-й французских армий и нанести рассекающий удар в северо-западном направлении к Ла-Маншу. На войска Рундштедта возлагались также обеспечение левого фланга наступающей ударной группировки от возможного контрудара противника из укрепленного района Мец – Верден. В первом эшелоне группы армий «А» намечалось использовать основную массу подвижных войск. В центре, в полосе 12-й армии, была сосредоточена танковая группа генерала П. Клейста, в которую входили два танковых и один моторизованный корпуса (134 370 человек личного состава, 1250 танков, 362 бронеавтомобиля, 39 528 автомашин). Здесь следует сразу оговориться – в 1940 году в вермахте еще не было танковых и моторизованных корпусов. Все корпуса были армейскими, иногда к ним добавляли приставку (mot). Однако удобнее именовать их по фактическому составу.

Справа, в полосе наступления 4-й армии, предстояло действовать танковому корпусу генерала Г. Гота (542 танка). Действия группы армий Рундштедта поддерживала авиация 3-го воздушного флота.

Группа армий «Б» под командованием генерал-полковника Бока в составе 18-й и 6-й армий (29 дивизий, из них 3 танковые и 2 моторизованные) развернулась от побережья Северного моря до Аахена и должна была захватить Голландию, воспрепятствовать соединению голландской армии с силами союзников, прорвать оборону, созданную бельгийцами по каналу Альберта, отбросить англо-франко-бельгийские войска за линию Антверпен, Намюр и сковать их активными действиями. В полосе наступления группы армий «Б» в Голландии и Бельгии намечалось произвести выброску парашютно-десантных групп, которые должны были захватить мосты на маршрутах наступавших войск, аэродромы, дезорганизовать управление обороной и осуществлять диверсии. Особое внимание уделялось захвату силами воздушного десанта Льежского укрепленного района, преграждавшего путь в Центральную Бельгию. Авиационная поддержка группы армий Бока обеспечивалась 2-м воздушным флотом.


Экипажи 4-го Королевского танкового полка приводят в порядок свои танки «Матильда I» накануне сражения у Арраса. Франция, май 1940 года


Группа армий «Ц» под командованием генерал-полковника Лееба в составе 1 и7-й армий (19 дивизий) занимала позиции по франко-германской границе. Она получила задачу обеспечить оборону на участке 350 км – от франко-люксембургской границы до Базеля. Активными разведывательными действиями и демонстрацией готовности к наступлению в районе Пфальца войскам Лееба надлежало ввести в заблуждение французское командование и сковывать на линии Мажино и на Рейне как можно больше французских дивизий. Кроме того, группа армий «Ц» должна была оказать содействие в обеспечении южного фланга ударной группировки.

В резерве германского командования сухопутных войск оставалось 42 дивизии. Их намечалось использовать для наращивания удара на главном направлении.

План «Гельб» был рассчитан на ведение быстротечной войны. Командование вермахта всеми силами стремилось избежать повторения событий сентября 1914 года, когда армии Вильгельма II были остановлены французами на Марне, и война приняла затяжной позиционный характер. Расчет был сделан на максимальное использование фактора внезапности, создание решающего превосходства в силах на главном направлении и массированное применение танков и авиации.


Один из 135 средних танков Pz.III, подбитых в ходе Французской кампании. Май 1940 года


Оперативно-стратегическое планирование французского командования в 1939–1940 годах по существу, свелось к разработке маневра войск в Бельгию. Планы союзников свидетельствовали о пассивном характере их стратегической концепции и крупных просчетах в оценке вероятного хода боевых действий, а также о недооценке новых средств и способов вооруженной борьбы. И это в то время, когда даже без учета французских сил в Альпах и в Африке налицо было превосходство союзников над вермахтом в силах и средствах. Незначительное преимущество немцы имели только в авиации. Что касается танков, то в распоряжении союзного командования на Северо-Восточном фронте имелось 3099 танков (из них 310 – английских). Многие из которых превосходили немецкие машины по бронезащите и вооружению, хотя и уступали им в подвижности. Но количественное преимущество союзников теряло свое значение из-за того, что большинство французских танков было сведено в отдельные танковые батальоны, распределенные между армиями. Это ограничивало возможности их применения. На Северо-Восточном фронте половина всех танковых батальонов находилась в составе 2-й группы армий, в полосе обороны которой противник не планировал активных боевых действий. В составе 2-й и 9-й армий, против которых обрушила удар танковая группа Клейста, имелось только 6 танковых батальонов! Организационно немецкие танки входили в танковые соединения и предназначались для массированного применения. В распоряжении французского командования имелись только три танковые дивизии, да и те намечалось использовать не в полосе главного удара немецких войск.

В 5ч 35 мин 10 мая 1940 года сухопутные войска вермахта начали вторжение в Голландию, Бельгию и Люксембург. С началом боевых действий все три французские легкие механизированные дивизии в составе 1-й группы армии выдвинулись в Бельгию для совместных действий с английским экспедиционным корпусом. 1-ю DLM придали 1-й армии, две остальные объединили в 1-й механизированный кавалерийский корпус под командованием генерала Приу, который 12–13 мая 1940 года в районе Гамблу и Намюра задержал на два дня продвижение 16-го немецкого танкового корпуса, уничтожив при этом 64 немецких танка. Однако затем корпус расформировали, а его соединения распределили по пехотным корпусам. Вскоре 3-ю DLM собрали вновь, но это ничего уже не меняло – союзники в Бельгии потерпели сокрушительное поражение и отступали к Дюнкерку, чтобы эвакуироваться в Англию, бросив все вооружение и технику.


Немецкий солдат осматривает остатки тяжелого французского танка B1bis. В результате попадания 88-мм снаряда у этой машины сдетонировал боекомплект. Франция, май 1940 года


Также бездарно были использованы все три французские танковые дивизии, сконцентрированные на франко-бельгийской границе. 1-я DCR, входившая в состав 9-й полевой армии, должна была атаковать части немецкого 19-го танкового корпуса, но нехватка топлива и бесконечное отступление с мелкими стычками прекратили существование дивизии уже через три дня после прибытия на передовую. 2-ю танковую дивизию разделили на отдельные части и разместили их в районе переправ через реку Уазу. Через несколько дней кровопролитных боев все ее танки были выведены из строя. В составе 2-й полевой армии сражалась 3-я DCR, которая также потеряла материальную часть в оборонительных боях на подступах к Уазе.

В течение всего периода боевых действий единственным танковым соединением, использовавшимся по назначению, оставалась 4-я танковая дивизия полковника де Голля. На 11 мая 1940 года в ней имелось 215 танков различных типов. Сформированная уже после начала боевых действий, она представляла собой сложный конгломерат частей различного уровня подготовки. По этому поводу де Голль писал в своих мемуарах: «Тем временем я получил на пополнение 3-й кирасирский полк, состоявший из двух эскадронов танков SOMUA (Средний танк S35. – Прим. автора). Однако во главе экипажей танков были командиры, которые никогда раньше не стреляли из орудий, а водители имели за плечами в общей сложности не более четырех часов вождения танка».

Силами до нескольких танковых батальонов де Голль наносил фланговые удары по частям 1-й немецкой танковой дивизии. Этот тактический прием принес свои плоды наступление немцев на несколько дней было задержано.


Пехотный танк «Матильда II» подбитый у Арраса


24 мая 1940 года де Голль получил приказ ликвидировать укрепленный район Абвиля. У этого города, расположенного на реке Сомме, вблизи побережья Ла-Манша, немцы создавали плацдарм для дальнейшего наступления. Вечером 27 мая 4-я DCR, имея 140 танков и шесть пехотных батальонов, пошла в атаку. С наступлением ночи был взят первый рубеж обороны противника. Немцы отступили, бросив большое количество техники и снаряжения. Вместе со своими офицерами де Голль обедал в поспешно оставленном немцами замке Юпи. На столе вместо скатерти было расстелено германское знамя со свастикой. Но эта победоносная обстановка лишь подчеркивала трагизм ситуации, – был достигнут лишь мелкий успех местного значения, являвшийся случайностью на мрачном фоне разгрома Франции.

На рассвете 28 мая, в день, когда де Голль был произведен в чин бригадного генерала, 4-я танковая дивизия возобновила наступление. За три дня тяжелых боев она оттеснила противника на 14 км. От абвильского плацдарма у немцев осталась одна четверть его прежней площади. Но эта победа была куплена дорогой ценой – в строю 4-й DCR осталось только 34 исправных танка.

Ну а какими же танковыми силами располагали на континенте британские войска?

Накануне Второй мировой войны британские танковые части имели несколько вариантов организации. Так, например, существовали полки, преобразованные в танковые из кавалерийских – гусарских, драгунских и т. д. , и имевшие, подчас, многовековую историю. Другую категорию составляли так называемые королевские танковые полки – RTR (Royal Tank Regiment), сформированные в конце Первой мировой войны. Уровень боевой подготовки последних, как правило, был несколько выше.

К развертыванию танковых бригад и дивизий англичане приступили только в начале Второй мировой войны. Танковые части Британских экспедиционных сил (BEF – British Expeditionary Forces), прибывшие во Францию в сентябре 1939 года, были сведены в две легкие разведывательные бригады (1st and 2nd Light Recce Armoured Brigade). Кроме них, на материк доставили 1-ю армейскую танковую бригаду (1st Army Tank Brigade). Примерно в это же время на территории Великобритании сформировали 1-ю танковую дивизию (1st Armoured Division), также имевшую бригадную организацию.

К середине первого года войны основной структурной единицей британских танковых войск стала бригада. Существовали два типа бригад – танковые (Armoured), которые могли быть как отдельными, так и входить в состав дивизий, и армейские танковые (Army Tank), которые были только отдельными. Первые оснащались в основном крейсерскими и лишь иногда – пехотными танками, последние – исключительно пехотными.


Танк Pz.III Ausf.E на улице французского городка. Май 1940 года


В состав 1-й армейской танковой бригады входили три Королевских танковых полка – 4. RTR, 7. RTR и 8. RTR. Два из них – 4-й и 7-й прибыли во Францию. В состав 4. RTR входили 50 танков Matilda I и пять легких танков Mk VI, 7. RTR – 27 Matilda I, 23 Matilda II и семь легких танков Mk VI. Накануне единственного серьезного боя, в котором участвовала 1-я армейская танковая бригада – сражения у Арраса, оба полка были переформированы. Суть этого мероприятия свелась к тому, что 4. RTR получил некоторое количество пушечных «матильд» за счет 7. RTR. В результате накануне сражения в 4-м полку имелось 35 танков Matilda I и 7 Matilda II, в 7-м – соответственно 23 и 9. Количество танков в обоих полках не соответствовало штатной численности отнюдь не из-за боевых потерь. До Арраса 1-я армейская танковая бригада вообще не участвовала в боевых действиях – просто значительная часть танков вышла из строя во время марша по бельгийским дорогам.

20 мая 1940 года лорд Горт, командующий Британскими экспедиционными силами, отдал приказ контратаковать в районе Арраса наступающие немецкие войска. Утром следующего дня британская оперативная группа Франклина в составе 5 и 50-й пехотных дивизий, поддержанных 74 танками 1-й армейской танковой бригады и частями 3-й французской механизированной дивизии, нанесла контрудар, который пришелся по тылам 7-й немецкой танковой дивизии Роммеля. Эти силы были слишком малы, чтобы достигнуть решающего результата, но тем не менее немцы понесли тяжелые потери. Германские 37-мм противотанковые пушки не могли остановить «матильды», и, только введя в бой всю артиллерию и в первую очередь 88-мм зенитные орудия, Роммелю удалось задержать англичан.

Немцы быстро провели перегруппировку и развернули для ответного удара 5-ю и 7-ю танковые дивизии, дивизию СС «Мертвая голова», 11-ю мотопехотную бригаду и 10-ю танковую дивизию из группы Гудериана. Захватив Аррас, они оттеснили англичан еще дальше на север. Положение союзников в Бельгии и Северной Франции вскоре стало катастрофическим.


Британские крейсерские танки (на переднем плане – Mk IVA) из состава 1-й танковой дивизии перед боем. Франция, май 1940 года


Впрочем, англичане уже вовсю осуществляли мероприятия в рамках операции «Динамо», спешно эвакуируя свои войска с континента. Так что контрудар 1-й армейской танковой бригады ставил своей целью не разгром немецких соединений, а прикрытие отхода английских частей к Дюнкерку.

Самым крупным бронетанковым соединением Британских экспедиционных сил в Европе и единственным укомплектованным крейсерскими танками была 1-я танковая дивизия. Это соединение, формирование которого началось уже после начала Второй мировой войны, состояло из двух бригад – 2 и 3-й. 2-я бригада включала в себя 2-й гвардейский драгунский полк «Ловчих королевы» (Queens Bays), 9-й уланский и 10-й гусарский полки. Эти кавалерийские части считались элитой британской армии, и их солдатам и офицерам не сразу удалось достичь взаимопонимания с танкистами рядовых 2, 3 и 5-го Королевских танковых полков, входивших в 3-ю бригаду.

10 мая 1940 года дивизия еще находилась в Англии. Доставка войск на континент началась в мае: 16-го числа в Гавре высадились полки 2-й бригады, а 24-го в Шербуре – 3-й бригады. Причем последняя высаживалась без одного полка, 3. RTR тремя днями раньше совместно с 30-й пехотной бригадой был доставлен в Кале. Впрочем, утрата полка стала не единственной «потерей» дивизии, понесенной еще до вступления в бой с противником. По воле вышестоящего командования 1-я танковая отправилась воевать, оставив в Англии свою пехоту, артиллерию и саперов!

Однако уже 16 мая командир дивизии генерал Эванс получил приказ сосредоточить подчиненное ему соединение в районе Аррас – Амьен. Можно лишь догадываться, как генералу пришлось поломать голову над решением этой задачи, ведь между Гавром и Шербуром около 300 км. Тем более невозможно понять, каким образом обе бригады могли прибыть в район сосредоточения в одно и то же время. Ведь в тот момент, когда 2-я бригада уже выходила к Сене и Сомме, 3-я только начинала марш от Шербура. Соединить их удалось лишь 27 мая, накануне наступления у Абвиля. Самой же большой проблемой стало отсутствие собственной пехоты и артиллерии, из-за чего пришлось прибегнуть к помощи французов. Из-за этого взаимодействие, и без того плохо налаженное даже между английскими частями, только ухудшилось. В итоге английские танки вынуждены были атаковать в одиночку. Вот как оценил этот бой сам генерал Эванс: «Результатом этого дня стало полное фиаско. С самого начала все пошло не по плану. Легким танкам и легкобронированным «крейсерам» пришлось выступить в роли пехотных танков, без каких-либо надежд на запрошенную поддержку. Потери были ужасны, а мы не имели никаких возможностей для ремонта». Потери действительно оказались весьма серьезными: из 180 боевых машин, принимавших участие в атаке у Абвиля, 120 были подбиты. При этом 65 из них уничтожили, а 55 – тяжело повредили. Последние удалось эвакуировать четырьмя днями позже, в ходе контрудара 4-й французской танковой дивизии генерала де Голля.


Pz.IV Ausf.D подбитый огнем французской артиллерии, 1940 год


Тем временем немецкие танки развивали стремительное наступление. Они наносили удары по тылам французских войск, нарушали управление ими, атаковали подходившие резервы. Некоторые воинские части обратились в беспорядочное бегство. По дорогам двигались огромные толпы беженцев. Французское командование теряло управление войсками и одно за другим принимало поспешные решения.

9-я французская армия в районе прорыва беспорядочно отступала на запад. Сопротивление отдельных частей не могло изменить обстановку. 18 мая к вечеру армия перестала существовать, а ее командующий попал в плен. У Сен-Кантена немцы сбили последние французские заслоны. Далее на западе, кроме тыловых частей и местных гарнизонов, никаких сил союзников не было. Подвижные группы немецких войск устремились к Ла-Маншу.

20 мая немецкие танковые дивизии вышли к побережью Ла-Манша. Группировка союзных войск в Бельгии оказалась отрезанной от французских армий, находившихся южнее Соммы. 23 мая танковый корпус Гудериана, блокировав Булонь и Кале, вышел на рубеж канала Аа примерно в 20 км от Дюнкерка. Возникла непосредственная угроза захвата немецкими войсками этого порта, после чего блокированные войска потеряли бы последний путь снабжения и возможность эвакуации. Но 24 мая командующий группой армий «А» Рундштедт с одобрения Гитлера, прибывшего в этот день в его штаб, приказал танковым силам временно прекратить наступление. Этот «стоп-приказ» оказал большое влияние на ход боевых действий в Северной Франции и, по сути, дал возможность британским войскам покинуть континент.

В ходе второго этапа боевых действий с 5 по 24 июня 1940 года немецкие танковые группы, несмотря на слабость противостоящих им французских войск не всегда могли быстро преодолеть их подготовленную оборону. Так, танковая группа Клейста не смогла 5 июня с плацдармов у Амьена и Перона прорвать оборону французских войск. Однако в последующем танковым группам удалось вновь достичь больших успехов при развитии наступления в оперативной глубине. Под натиском немецких танковых войск французские войска отступали, не успевая закрепиться на каком-либо рубеже. Танковая группа Клейста достигла Сены северо-западнее Труа и продолжала наступление в направлении Лиона. 17 июня она захватила Дижон. Танковая группа Гудериана продолжала глубокий обход линии Мажино, отрезая французские войска в Эльзасе и Лотарингии. 15 июня войска Гудериана взяли старую французскую крепость Лангр, а 17 июня – Безансон и вышли к швейцарской границе. 22 июня 1940 года Франция капитулировала.


Подбитый французский бронеавтомобиль «Панар» AMD178. Май 1940 года


Массированное применение германским командованием крупных танковых и моторизованных соединений являлось одной из причин быстрого разгрома войск союзников. Главнокомандующий французскими войсками генерал Гамелен писал 18 мая 1940 года: «Появление немецких танковых дивизий, их неожиданная способность к прорыву обороны на широком фронте явилась главным стратегическим фактором этих дней. Массированное применение немцами танков парализовало все попытки закрыть брешь, всякий раз разрывало звенья цепи, создаваемой для удержания противника. Оборонительные меры не могли проводиться из-за отсутствия достаточного количества механизированных частей и соединений».

Используя ошибки англо-французского командования в развертывании своих войск, его отсталость во взглядах на ведение вооруженной борьбы и, в частности, на использование танков, а также недостаток современных противотанковых средств и слабое управление, немецкое командование сумело довольно успешно осуществить стратегию блицкрига, материальной основой которого были танки и авиация.

Успешно действовали немецкие танковые войска и в ходе Балканской кампании 1941 года. Со стороны Германии и ее союзников в операциях на Балканах было задействовало до 2000 танков.

Разновременный переход в наступление немецких войск, которые наносили удары с территории Болгарии, Румынии и Австрии по сходящимся направлениям к основным центрам Югославии, привел к рассечению югославской армии.

В первых эшелонах немецких полевых армий наступали танковые и моторизованные дивизии. Действуя вдоль основных дорог, долин рек, в междуречьях, которые выводили к основным коммуникациям обороняющихся, эти соединения продвигались высокими темпами. Так, в ходе наступления 1-й танковой группы, действовавшей в первом эшелоне в направлении Ниш, Белград, среднесуточный темп достигал более 40 км. Соединения группы с 8 по 10 апреля 1941 года продвинулись почти на 200 км. Большую роль в разгроме греческих войск сыграла 2-я немецкая танковая дивизия, которая, наступая по долине р. Струмилица, вышла в их тыл и 9 апреля овладела Салониками.

Господство в воздухе германской авиации, большое превосходство в танках (в составе югославской армии насчитывалось около 110 танков. – Прим. автора) и других средствах борьбы были одними из основных причин быстрого разгрома югославских и греческих войск.

Английское командование использовало 1-ю танковую бригадную группу своего экспедиционного корпуса для ведения сдерживающих действий и обороны в районе греческо-югославской границы, но безуспешно. Остатки группы приняли участие в обороне Фермопильского прохода, но были быстро выбиты немцами. 28 апреля 1941 года остатки личного состава группы погрузились на транспорты и покинули Грецию.

Греческим эпизодом, собственно, и исчерпываются танковые операции Вермахта в Европе за период с сентября 1939 по июнь 1941 года. Следует подчеркнуть, что накапливаемый в их ходе боевой опыт тщательно анализировался и служил основой, как для совершенствования организационной структуры панцерваффе, так и для выдачи заказов на новые образцы вооружения. В результате этих процессов количественный и качественный состав немецких танковых войск к началу операции «Барбаросса» сильно изменился.


Колонна танков Pz.III 2-й танковой дивизии Вермахта движется по железнодорожным путям в горной местности. Греция, май 1941 года


В итоге реорганизации, начатой в июле 1940 года после победы на западе, число танковых дивизий вермахта было доведено до 21. Этот процесс происходил путем дробления танковых бригад существующих дивизий и создания на базе высвобождающихся танковых полков новых соединений. Кроме того, стремясь обеспечить высокую боеспособность новых формирований, командование сухопутных войск включало в их состав части и подразделения из соединений, уже имевших солидный боевой опыт. Обычно это были целые полки или батальоны. Так, на укомплектование 11 новых танковых дивизий были обращены части и подразделения шести пехотных и двух моторизованных дивизий, а также одной моторизованной бригады. Например, в состав вновь сформированной 14-й танковой дивизии вошли два полка бывшей 4-й пехотной дивизии, а третий полк этой дивизии стал основой 18-й танковой дивизии. В состав новых танковых дивизий было включено также несколько пулеметных батальонов резерва главного командования.

Теперь во всех танковых дивизиях вермахта был только один танковый полк двух– или трехбатальонного состава. Зато число мотострелковых полков возросло до двух. По штату дивизии полагалось иметь 196 танков, однако в реальности их число колебалось от 143 до 265 (во всяком случае в тех 17 танковых дивизиях, которые атаковали 22 июня 1941 года советскую границу). Общее сокращение танков в дивизии в значительной степени компенсировалось количественным и качественным наращиванием ударных возможностей танковых рот батальонов. Так, например, перед Французской кампанией рота средних танков по штату от 21 февраля 1940 года состояла из восьми танков Pz.IV, шести Pz.II и одного командирского танка на шасси Pz.I. Штат, утвержденный 1 февраля 1941 года, предусматривал в составе роты средних танков четырнадцать машин Pz.IV и пять Pz.II. Фактически во всех танковых дивизиях к началу операции «Барбаросса» отсутствовал 3-й взвод в роте, и она насчитывала десять Pz.IV. Еще более радикальные изменения постигли легкие танковые роты. Перед французской кампанией в составе рот этого типа было семь Pz.III, восемь Pz.II, четыре Pz.I и один командирский танк на шасси Pz.I. Штат февраля 1941 года предусматривал уже семнадцать танков Pz.III и пять Pz.II.

В целом же немецкая танковая дивизия 1941 года (общая численность около 13 700 чел. ) включала в себя танковый полк (около 2600 человек), мотострелковую бригаду из двух моторизованных полков по два батальона каждый (около 6000 человек), мотоциклетно-стрелковый (1078 человек) и разведывательный батальоны, артиллерийский полк трехдивизионного состава. Артиллерия танковой дивизии состояла из 24 105-мм легких полевых гаубиц, восьми 150-мм тяжелых полевых гаубиц, четырех 105-мм пушек, четырех 150-мм тяжелых пехотных орудий (по два в каждом мотострелковом полку), 20 – 75-мм пехотных орудий, 30 – 81-мм и 48 – 50-мм минометов. Противотанковая артиллерия была представлена 48 орудиями калибра 37 и 50-мм. Количество последних, правда, летом 1941 года сильно отставало от штата – девять пушек на дивизию. В некоторых соединениях их не было вовсе и все батареи истребительно-противотанкового дивизиона были вооружены 37-мм пушками. Кроме того, в состав дивизиона входила батарея зенитных САУ – восемь одноствольных и две счетверенных 20-мм зенитных пушки, установленные на полугусеничных тягачах.


Танк Pz.IV Ausf.D из 6-й танковой дивизии, лето 1941 года. К началу операции «Барбаросса» в Вермахте имелось 439 танков этого типа


Как уже упоминалось, помимо танковых, в германской армии имелись моторизованные или мотопехотные дивизии. Для участия в операции «Барбаросса» привлекались 14 таких соединений вермахта и войск СС. Мотопехотные дивизии Вермахта, в отличие от обычных пехотных дивизий, имели в своем составе два, а не три полка пехоты, правда, полностью моторизованных. Артиллерийский полк мотопехотной дивизии был трехдивизионного состава (у пехотной дивизии – четыре дивизиона), но полностью обеспечивался механической тягой – полугусеничными тягачами. Механической тягой и автотранспортом были укомплектованы и остальные подразделения мотопехотной дивизии. Артполк мотопехотной дивизии был идентичен таковому в танковой, за исключением 105-мм пушек, которые в его составе отсутствовали. Кроме того, в подразделениях мотопехотной дивизии имелось 12 150-мм тяжелых и 40 75-мм легких пехотных орудий, 42 81-мм и 66 50-мм минометов. Еще более внушительно, чем в танковой, выглядела противотанковая артиллерия мотопехотной дивизии: 102 37-мм и девять 50-мм пушек! Зенитная рота насчитывала 12 20-мм САУ.

Мотопехотные дивизии СС имели по три мотопехотных полка и моторизованный артполк четырехдивизионного состава.

Об уровне моторизации вермахта следует сказать особо. Для тех лет она действительно была очень высокой. К июню 1941 года немецкая армия располагала более чем 600 тыс. автомобилей различного типа. Около 500 тыс. были немецкого производства, остальные – трофейные. Из танковых соединений лишь одна 20-я танковая дивизия была полностью укомплектована автотранспортом французского производства, остальные имели на вооружении исключительно немецкие автомашины. Следует отметить, что значительная часть немецких автомобилей была разработана специально для армии, в том числе полноприводные автомобили с колесными формулами 4х4 и 6х6, специализированные артиллерийские тягачи и т. д. Кроме того, в армии имелось 15 642 полугусеничных тягача с тяговым усилием от 1 до 18 т, которые использовались как для буксировки орудий, так и в качестве эвакуационных тягачей, а также как шасси для размещения различного вооружения. По штату танковой дивизии вермахта полагалось иметь 561 легковой автомобиль, 1402 грузовика и специальных автомобиля, 1289 мотоциклов (из них 711 с колясками). Реально в танковых дивизиях имелось до 2300 автомобилей и 1570 мотоциклов.

Танковые и мотопехотные дивизии объединялись в армейские моторизованные корпуса (Armeekorps-(mot), которые, как уже говорилось выше, во многих отечественных источниках именуются танковыми. С учетом размаха предстоящих операций и возможностей противника (Красную Армию немцы недооценили гораздо меньше, чем наше руководство вермахт), моторизованные корпуса были объединены в танковые группы, по сути – танковые армии.

Состав танковых групп существенно различался. Наиболее слабой была 4-я танковая группа (группа армий «Север»). В двух ее моторизованных корпусах имелось 3 танковые, 2 моторизованные и 2 пехотные дивизии. Кроме того, в подчинении штаба группы имелась мотопехотная дивизия СС «Мертвая голова». Наиболее мощными являлись 2 и 3-я танковые группы (группа армий «Центр»), действовавшие на главном стратегическом направлении. В состав 2-й танковой группы входили три моторизованных корпуса и один армейский (5 танковых, 3 мотопехотных, 3 пехотных, 1 кавалерийская дивизии и 1 моторизованная бригада). 3-я танковая группа включала в себя два моторизованных и два армейских корпуса (4 танковые, 3 мотопехотные и 4 пехотные дивизии). И, наконец, 1-я танковая группа состояла из трех моторизованных и одного армейского корпусов (5 танковых, 3 мотопехотные, 2 пехотные дивизии и 1 мотопехотная бригада).


20-мм автоматическая зенитная пушка на шасси автомобиля Krupp Protze. Восточный фронт, 1941 года


Особенностью германских танковых войск было большое количество мотопехоты в их составе. Так, в танковой дивизии на два танковых батальона приходилось четыре мотострелковых и один мотоциклетно-стрелковый. В масштабах корпуса это соотношение возрастало еще больше: на четыре танковых батальона приходилось восемь мотострелковых, шесть мотопехотных и три мотоциклетно-стрелковых батальона. Если учесть, что все последние были разновидностью пехотного батальона и незначительно различались между собой организацией и способом транспортировки личного состава, то можно считать, что в среднем на четыре танковых батальона в моторизованном корпусе вермахта приходилось 17 пехотных.

И ведь это была не обычная пехота! Дело не в том, что она была моторизована – в конце концов, для этого простую пехоту достаточно посадить на автомобили. Это была пехота обученная воевать вместе с танками, понимавшая их маневр, знавшая их возможности и не боявшаяся танков. В первую очередь – своих собственных. Совершенно очевидно, что обучить подобным образом всю пехоту вообще практически невозможно, даже в мирное время. То же самое справедливо и для артиллерии. Никакая приданная танковой части пехота и артиллерия не смогут эффективно взаимодействовать с танками на поле боя без предварительной подготовки. Вспомним – для прорыва линии Маннергейма понадобился месяц. Ну а если бы в танковых бригадах Красной Армии имелся не один стрелково-пулеметный (читай – пехотный) батальон, а три? И артиллерии побольше? Может быть, и прорвали бы финскую оборону уже в декабре 1939 года! Именно от обученных взаимодействию с танками пехоты и артиллерии зависит успех танковых подразделений в бою. Если, конечно, отойти от достаточно распространенного представления о танковом соединении, как о безудержно несущейся вперед массе танков.

Ничего подобного немецкая танковая дивизия никогда собой не представляла. Хорошо отработанным, характерным приемом ведения боевых действий было формирование так называемых «боевых групп» (Kampfgruppe). Боевая группа представляла собой временное соединение из различных частей дивизионного подчинения. Ядром боевой группы являлся танковый или мотострелковый полк, которому придавались артиллерийские, противотанковые, саперные и другие подразделения. Часто в боевую группу включались и корпусные средства усиления. Возглавлял боевую группу командир полка или бригады. В рамках дивизии могли формироваться одна или две боевые группы. В итоге получалось соединение, достаточно компактное, легко управляемое, лишенное тыловых служб и обозов, с прекрасным взаимодействием различных родов войск. Приказы артиллеристам и саперам отдавал командир боевой группы, не запрашивая при этом командира дивизии. В 1940 году после первых же столкновений с хорошо бронированными французскими танками в состав боевых групп танковых дивизий в обязательном порядке стали включать батарею 88-мм зенитных пушек корпусного подчинения. Вместе с тем в руках командира дивизии всегда имелся резерв из пары мотострелковых батальонов и нескольких артиллерийских батарей, главным образом 150-мм гаубиц и 105-мм пушек, которыми всегда могли быть усилены одна или другая группа.

В соответствии с организацией выстраивалась и тактика применения танковых соединений. При встрече с обороняющимся противником танки с ходу никогда в атаку не бросались. Разведка боем проводилась силами мотострелковых подразделений, велась активная разведка на флангах, выявлялись слабые места в обороне, а затем, после авиационной и артиллерийской подготовки, наносился сосредоточенный танковый удар при обязательной пехотной поддержке, как правило, на флангах. В случае атаки танковыми подразделениями противника, немецкие танки, в большинстве случаев, от встречного боя уклонялись. Они оттягивались назад, в свою очередь, вперед выдвигалась пехота, противотанковая артиллерия, и немедленно вызывалась авиация. В случае необходимости подтягивалась тяжелая артиллерия. Таким образом, противнику, повсеместно атаковавшему практически без всякой пехотной, артиллерийской и авиационной поддержки, навязывался огневой бой на заведомо невыгодных для него условиях.


Штурмовое орудие StuG III из состава 191-го дивизиона. Восточный фронт, 1941 год. На 1 июня 1941 года в германских войсках, сосредоточенных для нападения на СССР, насчитывалось 250 боеготовых штурмовых орудий


Характерным было то, что перед немецкими танковыми войсками, вне зависимости, была ли это танковая группа или боевая группа дивизии, не ставились задачи по удержанию территории. Танковые группы и корпуса, подобно клиньям, должны были взламывать оборону противника и, следуя впереди полевых армий, устремляться к главным целям операций. Увеличению мобильности танковых групп способствовало также отсутствие у них громоздких тыловых обозов. Материально-техническое обеспечение танковых групп возлагалось на полевые армии, в полосе которых они действовали. Аналогичные задачи, только меньшего масштаба, ставились и перед дивизионными боевыми группами, в составе которых также не было обозов. Все тыловые службы обеспечения и снабжения оставались в ведении командира дивизии.

В заключение краткого обзора немецких танковых войск необходимо сказать об уровне боевой подготовки личного состава вермахта. Начиная с 12 октября 1940 года, после отказа германского командования от вторжения на Британские острова, началась интенсивная подготовка в «восточному походу».

Особое значение немецкое командование придавало оперативно-тактической подготовке офицерского и генеральского состава. С этой целью были организованы различные курсы, проводились занятия в частях и соединениях. Важнейшей формой непосредственной подготовки к войне против Советского Союза были многочисленные командно-штабные учения на всех уровнях. К ним очень тщательно готовились. Основной их задачей, как указывалось, например, в разработке 2-й армии на командно-штабное учение от 10 – 13 марта 1941 года, было «развитие оперативного мышления офицеров». Генеральный штаб сухопутных войск в своих указаниях требовал в ходе командно-штабных учений и других занятий с офицерами учить их умело вести разведку, постоянно заботиться об организации взаимодействия между родами войск, соседями и с авиацией, быстро реагировать на изменение боевой обстановки, рационально использовать имеющиеся силы и средства, заблаговременно готовиться к борьбе с танками и авиацией противника.

В феврале – апреле 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками В. Браухич издал ряд новых директив по вопросам обучения и воспитания личного состава. В них требовалось обучать военнослужащих «в духе агрессивности и безжалостности, смелости и решительности в действиях», добиваться «создания у немецкого солдата чувства превосходства над любым противником и непоколебимой веры в победу». В директивах обращалось внимание на трудности ведения войны в глубине территории СССР в условиях бездорожья, указывалось на необходимость выработки умения командиров всех степеней быстро принимать решения, организовывать боевое и материально-техническое обеспечение войск, заботиться о прикрытии флангов. Они требовали отрабатывать действия войск по отражению ударов противника из засад, обучать войска способам достижения внезапности. Всем родам войск, соединениям, частям и подразделениям, в том числе маршевым и тыловым, предписывалось освоить применение имеющихся средств противотанковой обороны, изучить способы борьбы с танками и противотанковыми средствами противника. Указывалось также на необходимость обучить командный состав и войска умению работать с ограниченным количеством карт и устаревшими данными, нанесенными на них. 28 мая была издана директива, требовавшая в ходе боевой подготовки учитывать опыт действий немецких войск в Балканской кампании.


Первые километры по советской земле – танк Pz.35(t) 6-й танковой дивизии Вермахта движется по территории Литовской ССР. 1941 год


Немецкое командование сумело к 22 июня 1941 года полностью обеспечить квалифицированными командными кадрами войска, предназначенные для нападения на СССР, и создать необходимый резерв офицеров. Например, для каждой из трех групп армий был подготовлен резерв в 300 человек. Наиболее квалифицированные командные кадры направлялись в соединения, которые должны были действовать на главных направлениях. Так, в танковых и моторизованных дивизиях кадровые офицеры составляли 50 процентов офицерского состава.

Что касается рядового состава, то летом – осенью 1940 года осуществлялись демобилизация солдат достигших предельного для службы в армии возраста и массовое увольнение военнослужащих в долгосрочный отпуск. В результате появилась возможность призвать в армию более молодых людей, которым раньше предоставлялась бронь. Эти лица в течение восьми недель проходили индивидуальную подготовку в армии резерва, а затем направлялись в действующую армию, где проходили подготовку в течение еще двух месяцев. Увольнение же в долгосрочный отпуск осуществлялось только из дивизий, накопивших немалый боевой опыт, военнослужащие которых не нуждались в дополнительном обучении. Было предусмотрено, что уволенные, отработав несколько месяцев на предприятиях в военных отраслях промышленности, в январе – марте 1941 года прибудут в свои соединения и в их составе примут участие в «восточном походе». Таким образом, немецкое руководство нашло рациональный способ удовлетворения нужд и промышленности, и вооруженных сил, позволивший не допустить снижения боеспособности войск.

В результате к 22 июня 1941 года вермахт располагал хорошо обученным, в значительной степени имевшим боевой опыт, рядовым и офицерским составом. Части и соединения были полностью укомплектованы людьми, вооружением и боевой техникой. Вся техника прошла текущий и капитальный ремонт и находилась в боеготовом состоянии. Были заготовлены необходимые запасы ГСМ, боеприпасов и продовольствия. Имелся четкий план боевых действий, а в штабах всех уровней ясное понимание поставленной задачи. Вермахт был готов к войне.

Ну а Красная Армия и ее бронетанковые войска? Какова была их боеготовность? Разговор об этом, по-видимому, следует начать с периода предшествующего масштабной реорганизации 1940–1941 годов.

21 ноября 1939 года, после детального изучения опыта действий танковых войск во время «освободительного похода» в Западную Белоруссию и Западную Украину, Главный Военный Совет принял решение об их реорганизации. Было признано целесообразным иметь однотипную организацию отдельных танковых соединений (бригад), вооруженных танками БТ и Т-26 с дальнейшим перевооружением их танками Т-34. Бригады предусматривалось иметь 4-батальонного состава с общим количеством 258 машин. Бригады средних (Т-28) и тяжелых (Т-35) танков намечалось в последующем перевооружить танками KB, по 156 машин в бригаде. Имевшиеся четыре управления танковых корпусов подлежали расформированию. Этим же решением Главного Военного Совета в организацию сухопутных войск вводился новый тип соединения – моторизованная дивизия. По штату дивизия состояла из двух мотострелковых, танкового и артиллерийского полков, а также подразделений боевого и материально-технического обеспечения. Дивизии полагалось иметь по штату 257 танков и 73 бронемашины.

К маю 1940 года реорганизация советских танковых войск в основном была завершена: в составе сухопутных войск Красной Армии имелись четыре моторизованные дивизии и 39 отдельных танковых бригад (32 легкотанковые, вооруженные либо танками Т-26, либо Б Т; три тяжелые, оснащенные танками Т-28, одна тяжелая с танками Т-28 и Т-35 и три химические). Это были полностью сформированные моторизованные и танковые соединения, обеспеченные материальной частью и подготовленными кадрами. Они могли быть использованы как для совместных действий с пехотой, так и для решения самостоятельных задач. Кроме указанных соединений имелись танковые полки, входившие в состав 20 кавалерийских дивизий, и танковые батальоны в 98 стрелковых дивизиях. Следует отметить, что советские моторизованные дивизии и танковые бригады 1940 года по числу боевых машин были равны немецкой танковой дивизии того же периода.


Из 832 танков Т-34, находившихся в войсках приграничных округов к лету 1941 года, эксплуатировалось только 38 машин


Новая структура автобронетанковых войск и их боевой состав полностью соответствовали наличию бронетанковой техники, командных и технических кадров, а также сложившимся взглядам и накопленному опыту в области применения этого рода войск. К сожалению, эта структура просуществовала недолго.

В июне 1940 года в НКО СССР был рассмотрен опыт применения танков на Халхин-Голе и действий немецких танковых войск в Европе. Новое руководство НКО во главе с С. К. Тимошенко решило в кратчайшие сроки догнать и перегнать Вермахт по количеству и качеству бронетанковых войск. Основной ударной силой их должны были стать танковые дивизии, объединенные в механизированные корпуса.


На 22 июня 1941 года в эксплуатации находилось только 75 танков КВ


Летом 1940 года было начато формирование восьми механизированных корпусов и двух танковых дивизий. В октябре – ноябре 1940 года вне всяких планов в Киевском Особом военном округе сформировали девятый мехкорпус. На их формирование были обращены 19 танковых бригад, два танковых полка и все танковые батальоны стрелковых дивизий (за исключением 15 дивизий Дальневосточного фронта). В механизированный корпус входили две танковые и одна моторизованная дивизии, мотоциклетный полк и другие части и подразделения. В танковой дивизии полагалось иметь 375 танков (63 КВ, 210 Т-34, 26 БТ-7, 24 Т-26, 54 огнеметных) и 91 бронемашину, в моторизованной – 275 легких танков. А всего в корпусе – 1031 танк. Автобронетанковые войска должны были состоять из девяти механизированных корпусов, двух отдельных танковых дивизий, 28 отдельных бригад, а также других подразделений и частей. Для их укомплектования требовалось свыше 18 тыс. танков различных типов, в том числе 6354 тяжелых и средних – КВ и Т-34.

Реорганизация 1940 года привела к существенному снижению боеспособности автобронетанковых войск. Одни части и соединения были расформированы, другие создавались вновь. Шла ротация личного состава, передислокация частей. Вместе с тем на этом этапе и техники, и людей было еще достаточно, чтобы укомплектовать новые соединения до штата.

12 февраля 1941 года, согласно постановлению СНК СССР «О мобилизационном плане на 1941 год», началось формирование еще 21 механизированного корпуса. По этому плану Красная Армия должна была иметь 61 танковую дивизию (в том числе три отдельные) и 31 моторизованную (в том числе две отдельные). Для обеспечения новых формирований требовалось уже около 32 тыс. танков, в том числе 16, 6 тыс. танков Т-34 и КВ. Чтобы выпустить необходимое количество боевых машин при существовавшей в 1940–1941 годах мощности танковой промышленности, даже с учетом привлечения новых предприятий, таких, как Сталинградский и Челябинский тракторные заводы, требовалось не менее четырех-пяти лет. Трудно понять логику принятия такого решения, когда война буквально стояла у порога. Еще более трудно понять, чем руководствовался его главный инициатор – начальник Генерального штаба Красной Армии Г. К. Жуков. Впоследствии в своих мемуарах маршал напишет: «Мы не рассчитали объективных возможностей нашей танковой промышленности. Такого количества машин в течение одного года взять было неоткуда, недоставало и технических, командных кадров». Интересно, а тогда, в 1941 году, начальник Генерального штаба этого не понимал?


Организация танковой дивизии Красной Армии в 1940 г


Непонятно и другое. Трехдивизионный состав корпуса по замыслу должен был обеспечить ему возможность самостоятельного ведения боевых действий в отрыве от общевойсковых армий. Однако наличие в корпусе около восьми с половиной тысяч разнотипных боевых и вспомогательных машин (танков – 1031, бронемашин – 268, автомобилей – 5164, тракторов – 352, мотоциклов – 1679) при ведении боевых действий усложняло снабжение войск, а также организацию и производство ремонта боевой и транспортной техники. Кроме того, это требовало хорошей организации маршей – ведь при следовании частей корпуса по четырем маршрутам глубина походных колонн составляла около 150 км. Управлять частями при таком глубоком построении войск было чрезвычайно трудным делом. Штатные средства связи корпуса с недостаточно высокими техническими характеристиками не могли в полной мере обеспечить надежного управления войсками в бою, тем более что пользоваться радиосвязью в Красной Армии толком не умели. Кроме того, большинство механизированных корпусов возглавляли не танкисты, а общевойсковые командиры, не имевшие специальной теоретической подготовки, не знавшие достаточно глубоко боевых качеств и возможностей бронетехники. Поэтому они не могли правильно использовать крупные механизированные соединения в современных операциях. А уж такие гигантские и подавно! Ведь мехкорпус 1941 года должен был иметь танков больше, чем советская танковая армия в 1945-м!

Механизированные корпуса виделись командованию Красной Армии как некое универсальное средство, способное разгромить любого противника. Предполагалось, что мехкорпуса смогут сами прорывать оборону противника, бороться с его артиллерией и танками. Вот как представлял себе это Д. Г. Павлов – командующий войсками Западного Особого военного округа, занимавший до этого пост начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Выступая в декабре 1940 года на совещании высшего руководящего состава РККА, он говорил: «Тяжелые танки бьют полевую и противотанковую артиллерию, средние танки добивают противотанковые орудия и пулеметы. Все это делается попутно. Все части устремляются в промежуточный район сбора, обычно назначаемый после преодоления тактической глубины на 2025 км. Здесь быстро принимается боевой порядок, получаются данные от разведки всех видов и дается короткий приказ в соответствии с данными обстановки. Если станет известно, что подошедшие резервы противника заняли тыловую оборонительную полосу, то танковый корпус обрушивается на нее с флангов и тыла всей массой танков, артиллерии, своей мотопехоты. Против этого противника бросается основная масса авиации. Во всяком случае, сопротивление должно быть сломлено, потому что дальнейший ход событий, дальнейший разворот действий против подходящих резервов целиком зависит от быстроты взлома второй оборонительной полосы. А эту быстроту всегда можно создать только путем массового и быстрого действий танков.

После прорыва второй оборонительной полосы начинается третий этап, который характерен тем, что требует самых решительных и быстрых действий по разгрому подходящих резервов и по уничтожению основной группировки противника, на пути отхода которого прочно встанет мехкорпус и совместно с частями, действующими с фронта, уничтожит противника. Основной враг мехкорпуса – мото– и танковые части противника, которые и должны уничтожаться в первую очередь».

Дальше – больше: «Танк – та же артиллерия, только более меткая, защищенная от огня и стреляющая прямой наводкой». О том, что танки являются подвижной артиллерией, Павлов говорил и раньше – на совещании по обобщению опыта Финской кампании в апреле 1940 года. Он считал, что как минимум часть функций артиллерийской поддержки могут взять на себя тяжелые танки. Сталин тогда поддержал его, заявив, что «танки – есть движущаяся артиллерия». В результате подобного упрощенного взгляда на роль танковых войск недооценивалась задача их взаимодействия с пехотой и артиллерией, без которых осуществить прорыв оборонительной полосы противника было невозможно. Показательный опыт советско-финляндской войны в этом отношении совершенно не учитывался.

Весной 1941 года все соединения, имевшиеся в начале 1940 года, расформировали, а их боевая техника и личный состав были направлены на формирование механизированных корпусов. Однако этого было недостаточно. В первом полугодии 1941 года промышленность дала армии 1800 танков, что мало влияло на ситуацию. Укомплектованность корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин к началу войны составляла в среднем 53%, автомобилями – 39%, тракторами – 44%, ремонтными средствами – 29%, мотоциклами – 17%. Значительная часть техники нуждалась в среднем и капитальном ремонте, а промышленность могла дать к 1 июня 1941 года только 11% требуемого количества запасных частей.


Полугусеничные вездеходы ЗИС-122 с 76-мм пушками обр. 1902/30 г. в кузове на параде в Кишиневе. 1940 г.


Еще хуже дело обстояло с кадрами. Младшие специалисты – командиры танков, механики-водители, командиры орудий, радисты-пулеметчики – готовились в учебных батальонах и школах младшего командного состава. В связи с формированием большого количества новых соединений была создана дополнительная сеть курсов в округах и армиях, однако этого оказалось недостаточно. Положение усугублялось тем, что многие новые танковые части создавались на базе стрелковых и кавалерийских частей и соединений. Была организована массовая переподготовка кадров – пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы, связисты становились... механиками-водителями танков, наводчиками и другими специалистами танковых войск. В короткие сроки решить такую задачу было невозможно. В результате новые экипажи к началу войны не успели овладеть техникой, многие механики-водители, например, получили всего лишь 1, 5–2-часовую практику вождения танков. Катастрофически не хватало командного состава. Укомплектованность большинства мехкорпусов, формировавшихся весной 1941 года, по командно-начальствующему составу составляла 22–40%, а по младшему – от 16 до 50%. На 1 июня 1941 года в штабах 15, 16, 19 и 22-го мехкорпусов не были укомплектованы даже такие отделы, как оперативные и разведывательные!

Большинство мехкорпусов, по замыслу предназначавшихся для ведения самостоятельных действий, придали общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные их силы располагались на широком фронте в 30–40 км от границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50–100 км и более. Подобная неудачная дислокация не позволяла в короткие сроки собрать основные силы корпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Части и соединения вступали в бой разрозненно, часто выполняя противоречивые приказы.

Что же получаем в итоге? Весной 1940 года Красная Армия имела вполне боеспособные танковые войска: 39 полностью укомплектованных материальной частью и обученным личным составом танковых бригад, каждая из которых по числу танков равнялась немецкой танковой дивизии. Бригад сколоченных, с четко налаженным взаимодействием подразделений, с опытным, хорошо знающим друг друга командным составом. Как минимум шесть бригад имели опыт финской войны. Казалось бы, от добра добра не ищут. Стоило бы заняться совершенствованием организационных форм уже существующих подразделений. Используя все тот же немецкий опыт, добавить бригадам пехоты, артиллерии, насытить до штата средствами эвакуации и ремонта. Заняться перевооружением на новую технику, наконец. К 1 июня 1941 года можно было перевооружить все тяжелые танковые бригады танками КВ и три легкотанковых – танками Т-34. Но ничего этого сделано не было – напротив, хорошо отмобилизованные, вполне боеготовые соединения были расформированы, материальная часть разбросана по другим соединениям, подготовленный рядовой и командный состав растворен в огромной, плохо обученной массе войск. В результате организационной перестройки, начатой меньше чем за год до начала войны, танковые войска Красной Армии в значительной степени утратили боеспособность.

Высшее политическое и военное руководство СССР допустило грубый просчет и в отношении ожидаемого направления главного стратегического удара противника. Оно считало, что германская армия будет наносить главный стратегический удар на юго-западном направлении на Киев, стремясь в первую очередь овладеть Украиной и Донецким бассейном. Поэтому наиболее крупная группировка советских войск (58 дивизий, или 35% всех сухопутных сил западных округов) была сосредоточена в составе Киевского Особого военного округа. А германская армия нанесла главный удар на западном стратегическом направлении, где у нас было сконцентрировано меньше сил и средств.


Организация моторизованной дивизии Красной Армии в 1940 г.


К 22 июня 1941 года в войсках так называемых приграничных военных округов – Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского – насчитывалось 14 075 танков и САУ (включая танкетки, малые плавающие и телеуправляемые танки). Из этого количества к 1-й категории относилось 2356 танков, ко 2-й – 8854. Считая процент небоеспособных танков 2-й категории равным 30%, получаем 6197 танков. В итоге можно утверждать, что в приграничных военных округах имелось 8553 боеготовых советских танка. Налицо превосходство Красной Армии в танках над вермахтом в два раза!

Но, быть может, противнику удалось добиться большего превосходства в полосах групп армий или танковых групп? Рассмотрим и этот вопрос. Начнем с северо-западного направления, где друг другу противостояли группа армий «Север» и 3-я танковая группа из группы армий «Центр» с немецкой стороны и Прибалтийский Особый военный округ с советской. Соотношение сил в танках к вечеру 21 июня 1941 года здесь было следующим: у немцев – 1731 танк и САУ, у русских – 1052 боеготовых танка. Что касается более узких участков фронта, то тут положение было еще интереснее.

Против войск Прибалтийского Особого военного округа наступали 4-я танковая группа группы армий «Север» и 3-я танковая группа группы армий «Центр». Формально им противостояли 3-й и 12-й механизированные корпуса Красной Армии. На деле же все было не совсем так. Из-за большой разбросанности районов сосредоточения советских танковых соединений в полосе наступления 3-й танковой группы (1048 танков) оказалась лишь 5-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса, насчитывавшая в своем составе 268 танков (50 Т-34, 30 сильно изношенных Т-28, 170 БТ-7 и 18 Т-26). Впрочем, совершенно ясно, что немецкие дивизии не набросились кучей на 5-ю танковую дивизию. Так и не покинув своего района сосредоточения под г. Алитус в Литве, она приняла бой с 7-й немецкой танковой дивизией (271 танк и САУ – 53 Pz.II, 30 Pz.IV, 167 Pz.38 (t), 15 командирских и 6 самоходных пехотных орудий SIG33 на шасси Pz.I) и была разбита. Такая же участь постигла и другую дивизию 3-го мехкорпуса – 2-ю танковую, в одиночку оказавшуюся в полосе наступления 4-й немецкой танковой группы. 2-й танковой дивизии (252 танка – 32 КВ-1, 19 КВ-2, 27 Т-28, 116 БТ-7, 19 Т-26 и 12 ХТ-26) пришлось вступить в бой практически со всем 41-м немецким танковым корпусом: сначала с 6-й танковой дивизией (245 танков – 47 Pz.II, 30 Pz.IV, 155 Pz.35 (t), 15 командирских), затем к ней присоединились 1-й танковая (151 танк – 43 Pz.II, 71 Pz.III, 20 Pz.IV, 11 командирских и 6 пехотных САУ), 36-я моторизованная и 269-я пехотная дивизии. Вот уж действительно навалились кучей! Брошенная командованием на произвол судьбы 2-я танковая дивизия была окружена и разгромлена. Ну а что же 12-й механизированный корпус? Почему он не пришел на помощь соседям? Ведь формально в его полосе вообще не было немецких танков! Вечером 22 июня корпус получил приказ штаба 8-й армии о нанесении контрудара в направлении на Таураге, то есть во фланг 4-й танковой группы немцев. Но согласно этому распоряжению корпус должен был действовать на фронте шириной 90 км и глубиной 60 км! В такой ситуации не могло быть и речи о нанесении сосредоточенного контрудара всеми силами корпуса (806 танков, из них около 600 боеготовых). В итоге корпус вводился в бой разрозненно, порой получая противоречивые приказы, и до танков 4-й танковой группы так и не добрался. Все его атаки были отражены пехотными соединениями 18-й немецкой полевой армии. В результате корпус понес огромные потери в людях и материальной части (к 7 июля в нем осталось 82 исправных танка), даже не сумев задержать наступление противника на этом участке фронта.


Использовавшиеся в ремонтно-эвакуационных подразделениях танковых войск Красной Армии тягачи «Ворошиловец» могли буксировать все типы танков


Летом 1941 года самым массовым танком Красной Армии был Т-26


Ну а какова была обстановка в полосе группы армий «Центр»? Фактическое соотношение сил в танках, без учета 3-й танковой группы, начавшей боевые действия в полосе войск Прибалтийского Особого военного округа было следующим: 1331 немецкий танк против примерно 1800 боеготовых советских (общее количество танков в войсках Западного Особого военного округа равнялось 3345). Однако 1157 танков и САУ противника были сосредоточены во 2-й танковой группе, наносившей удар на южном фланге группы армий «Центр», на брестском направлении. Танки Западного Особого военного округа были «размазаны» по шести механизированным корпусам, только один из которых – 14-й – находился в полосе наступления 2-й танковой группы. 14-й мехкорпус располагал по списку 534 танками, из них – 504 Т-26. В технически исправном состоянии находилось не более 370–380 танков корпуса. Его соединения, рассредоточенные отдельными частями на фронте до 70 км, уже к вечеру 23 июня были рассечены войсками 2-й танковой группы и разгромлены. К 25 июня в частях корпуса осталось не более 25 исправных танков. Что касается остальных мехкорпусов, то в результате охвата силами 3-й танковой группы с севера и 2-й танковой группы с юга (29 июня войска этих групп соединились в Минске) все они (за исключением 20-го) оказались в так называемом «белостокском мешке» вместе с 30 дивизиями 3, 10 и 4-й армий нашего Западного фронта.


Подбитые советские танки Т-34 и Т-26. Восточный фронт, лето 1941 года


Соотношение сил в полосе группы армий «Юг» существенно отличалось от остальных групп армий. Это направление не считалось главным и комплектовалось войсками по остаточному принципу. Развернутая здесь 1-я танковая группа насчитывала 728 танков, всего же, с учетом дивизионов штурмовых орудий и прочих отдельных частей, в группе армий «Юг» насчитывалось 872 танка и САУ. В войсках Киевского Особого военного округа имелось 5894 танка (из них 3920 боеготовых), чем обеспечивалось формальное подавляющее превосходство. Фактически дело обстояло несколько иначе – восемь мехкорпусов Киевского Особого военного округа были разбросаны по огромной территории, о чем можно судить по приводимой на стр.192 таблице.

По иронии судьбы под названием «план прикрытия границы» наиболее близко расположенные к ней мехкорпуса придавались общевойсковым армиям, а непосредственно навстречу 1-й танковой группе противника выступили 9 (300 танков) и 19-й (450 танков) механизированные корпуса. Но им требовалось пройти не одну сотню километров, прежде чем войти в соприкосновение с противником. Это произошло 26 июня в районе Дубно, в ходе проведения контрудара по 48-му моторизованному корпусу, совместно с частями 8 (920 танков) и 15-го (738 танков) механизированных корпусов. Им противостояли 11-я (146 танков), 16 (143 танка) и 14-я (147 танков) немецкие танковые дивизии с корпусными частями усиления. Вроде бы и тут подавляющее превосходство: 2408 советских танков против 436 немецких. Но данные приведены по состоянию на 22 июня и по всему парку в целом, боеготовых же машин в четырех советских корпусах на эту дату имелось не более 1700. Кроме того, в течение четырех дней мехкорпуса вели бои и совершали многочисленные марши, неся при этом и боевые, и, главным образом, не боевые потери. Так, например, к моменту начала контрудара в советской 43-й танковой дивизии имелось 79 боеготовых танков из списочного состава в 237 машин. Если учесть, что многие корпуса вводились в бой неполным составом и по частям, то становится очевидным, что танков в атакующих группировках советских войск было немногим больше, чем в обороняющейся немецкой.


УДАЛЕНИЕ РАЙОНОВ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ СОЕДИНЕНИЙ МЕХАНИЗИРОВАННЫХ КОРПУСОВ КОВО ОТ ГОСГРАНИЦЫ И ВЗАИМНОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ИХ ПО СОСТОЯНИЮ НА 10 ИЮНЯ 1941 ГОДА


Немецкий солдат осматривает разбитый танк Т-26. Группа армий «Центр», июнь 1941 года


Анализируя все сказанное выше, можно сделать вывод, что немецкое командование не смогло добиться подавляющего превосходства в танках не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. Однако наши войска были рассредоточены на большой территории вдоль границы и до 400 км в глубину. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, войска которого были развернуты непосредственно у границы. Подобное расположение наших войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов немецкое командование смогло создать превосходство в танках над нашими войсками, которое было близко к подавляющему.

Тем не менее это обстоятельство нельзя считать главной причиной разгрома советских механизированных корпусов в первые недели войны. Основные причины кроются как в неудачной организационной структуре советских танковых войск, так и в элементарной их неготовности к ведению боевых действий. И о том и о другом уже говорилось выше. Однако даже в таком неподготовленном дезорганизованном виде мехкорпуса РККА летом 1941 года могли бы добиться большего успеха. Могли бы, но не смогли. Главные причины этого – значительная, порой почти полная потеря управления войсками на уровне армий и фронтов, а также незнание и непонимание реальной обстановки со стороны Генерального штаба. «Малой кровью, могучим ударом» явно не получалось, а воевать по-другому просто не умели. Поражение лета 1941 года было неизбежным.









Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.